ГЛАВА 12
Тяжело груженный мул плыл по джунглям, как ледокол, раздвигая мощной грудью заросли и ломая копытами ни в чем не повинные кусты. Держась за повод, рядом плелся Брихадаранья, неловко припадая на больную ногу и в сердцах проклиная гуманность великой богини Каа-мы.
Четыре года назад, когда она явила миру чудо «реинкарнации на заказ», дальнейшая судьба их клиентов стала предметом жарких споров между богиней и жрецом. Брихадаранья, в тайне презирая своих «дальновидных» заказчиков, настаивал на том, что они должны принести свои жалкие жизни в жертву великой богине. Сонька была категорически против. Пригрозив отлучить любовника от божественного тела, Каа-ма. добилась своего. Жрец по старинному рецепту изготовил дурманящий порошок, который вошел в состав «священного напитка», предлагаемого клиенту в ходе церемонии.
После обряда жрец через тайный ход выносил бесчувственное тело клиента за пределы храма и грузил на мула. Затем сам садился верхом, и они отправлялись в неблизкий путь к старому заброшенному городу, затерявшемуся в чаше леса. Там он оставлял своих пленников под охраной верного слуги Шакабаки. Выбраться из джунглей самостоятельно немощные старички все равно были не в состоянии, а среди местных жителей «мертвый город» пользовался дурной славой, и его обходили стороной.
Погрузившись в воспоминания, жрец не заметил лиану, висящую поперек дороги. Громко ругаясь, он выпутался из зеленых сетей и присел отдохнуть. Сегодня места на муле ему не хватило. Брихадаранья приподнял плотную ткань. Убедившись, что оба его пленника на месте, он возблагодарил богов за то, что третий чужеземец сумел выбраться через потайную дверь и сбежать. Меньше мороки с погрузкой, а главное — жрецу без особых усилий удалось отвести от себя возможные подозрения и свалить похищение божественного отпрыска на чужеземца. Оказывается, Каа-му так легко провести! Одно слово, богиня любви... А она, бедняжка, так плакала, так молила о помощи, так прижималась к нему! Совсем как раньше...
Жрец тяжело вздохнул и снова взялся за повод. Мул возмущенно фыркнул и нехотя продолжил путь.
Где, интересно, сейчас этот маленький негодяй? В последнее время в жизни жреца все шло наперекосяк, и причиной своих бед он считал юного Мозгопудру. Начать с того, что чем старше становился мальчишка, тем больше времени проводила с ним мать, совершенно игнорируя своего любовника и позволяя няньке безнаказанно бездельничать. К тому же сын Каа-мы рос отъявленным шалуном и главным объектом своих проказ выбрал не кого-нибудь, а верховного жреца. Больше всего юный божок обожал пристраиваться за спиной у Брихадараньи и ходить за ним по всему двору, копируя его прихрамывающую походку. При этом он строил такие уморительные рожи, что окружающие катались от хохота, а служители храма предпочитали ретироваться, дабы гнев жреца не пал на их головы. Божественная Каа-ма при этом хохотала громче всех, и любые проделки сходили мальчишке с рук.
Но самое страшное случилось на исходе прошлой луны. Слухи о возможностях богини Каа-мы и ее отпрыска докатились до столицы. Раджа изъявил желание лично лицезреть юного сына Кришны и пригласил божественное семейство к себе во дворец. Сонька была чрезвычайно польщена таким вниманием и засобиралась в столицу.
Брихадаранья пытался вразумить несмышленую богиню:
— Ты там пропадешь! Прошу тебя, отмени поездку, — умолял он. — Стоит тебе только появиться в столице, как сразу же выстроятся бешеные очереди из желающих реинкарнироваться.
— Вот и славно, — мечтательно улыбнулась Сонька. — Народ там посостоятельнее, от клиентов отбоя не будет.
— Да пойми же, — мягко обнял жрец богиню за плечи, — мы не сможем организовать процесс реинкарнации на чужой территории. Где мы возьмем Животных? А куда будем девать тела клиентов? К Радже в подвал? Там даже нет чудодейственного люка, необходимого для проведения ритуала! Реинкарнацию можно проводить только здесь, в моем храме.
— В твоем? — Сонька нахмурилась и сбросила руки жреца со своих плеч. — Если я не ошибаюсь храм носит имя Каа-мы.
— Ну конечно, я просто оговорился...
Сонька уставилась в окно, задумчиво перебирая пальцами узорчатый край сари.
— Да, ты прав, — неожиданно согласилась она. — Я не стану заниматься в столице реинкарнацией. Скажу: устала, мол, и все тут. И вообще — я в гостях, с неофициальным визитом, имею право на полноценный отпуск. Поэтому... — богиня выдержала эффектную паузу, — ты мне там будешь не нужен, я поеду одна с сыном.
Жрец побледнел и выдвинул последний аргумент:
— А как ты поступишь, если вздумает реинкарнироваться сам раджа? Он не привык, чтобы ему отказывали.
Сонька в ответ лишь беспечно отмахнулась:
— Не волнуйся, что-нибудь придумаю. Вот соблазню его, он и не захочет спешить с перевоплощением. — Каа-ма лукаво прищурилась и уставилась на любовника.
Не в силах больше сдержать свою ярость, жрец схватил Соньку и прижал к каменной стене:
— Не пущу тебя, и все, — прохрипел он ей в лицо. — И сынка твоего под замок посажу.
Услышав, что ее обожаемому малютке угрожает опасность, Сонька взвизгнула, как дикая кошка, И залепила Борьке такую пощечину, что тот едва удержался на ногах. Левый глаз жреца мгновенно заплыл, из расцарапанной щеки засочилась кровь.
— Теперь ты еще и одноглазый, — расхохоталась Сонька. — Знай, несчастный, богиню удержать невозможно. Торчи сам в своей провинции, а я в столицу хочу.
Брихадаранья болезненно поморщился, вспоминая сцену, спустя пару часов после которой ему пришлось валяться у Соньки в ногах, вымаливая прощение. На вечер была назначена очередная церемония реинкарнации, а возвращать клиенту уже полученные деньги жрецу не хотелось. Любовники помирились, а вот судьба юного Мозгопудры была решена. После недолгих раздумий жрец решил избавиться от ребенка — без божественного наследника проведение ритуала реинкарнации становилась невозможным, а значит, и сама Каа-ма была неинтересна столичным жителям.
Брихадаранья снова остановился, вытащил из-за пазухи сосуд с водой и сделал несколько жадных глотков. Начинало смеркаться, а до пункта назначения было еще далеко.
«Если бы моя драгоценная Каа-ма хоть разок сама прогулялась на ночь глядя по джунглям, она стала бы менее щепетильна в отношении дальнейшей судьбы наших подопечных, — хмуро подумал жрец. — А может, порешить их и не мучиться?» Он размечтался о приятнейших перспективах, которые сулило ему нарушение договоренности с Каа-мой. Убил, закопал, руки сполоснул — и кури себе весь день без заботушки в тишине и покое. Да, но вдруг взбалмошной богине придет в голову нагрянуть в старый город с проверкой? От нее всего можно ожидать!
Дернув мула за повод, жрец побрел дальше, пытаясь понять, что сегодня утром сделал не так. Причина была в том, что он наконец-то решился осуществить свои планы в отношении юного Мозгопудры. Заманить мальчишку в джунгли не составив особого труда. Пацан был самолюбив, и, когда верховный жрец предложил проверить божественные способности сына Кришны, тот, не раздумывая пошел с ним в сторону высокой скалы, спрыгнув с которой собирался доказать Брихадаранье, что умеет летать.
Мальчишка в считаные секунды оказался на вершине и, свесив ноги с обрыва, заявил: если жрец не поднимется к нему, никакого полета не будет. Стиснув зубы, Брихадаранья полез наверх. Альпинист из него был никудышный — спотыкаясь на каждом шагу и судорожно цепляясь за ветки, жрец долго взбирался по крутому склону. Когда он, расцарапав в кровь руки и изодрав одежду, достиг наконец-то вершины, Мозгопудра лихо свистнул и растворился в ближайших кустах. Догнать его хромому жрецу было не под силу.
Срывая голос, Брихадаранья с полчаса безрезультатно призывал мальчишку быть умницей и вернуться. В конце концов, он утешил себя мыслью, что ребенок все равно заблудится в джунглях, и решил возвратиться в храм. О том, как прошел спуск со скалы, вспоминать не хотелось. На полдороге из-под больной ноги неожиданно вывернулся угловатый камень, и жрец, оглушительно вопя, полетел вниз, в ужасе представляя, что с ним будет, переломай он кости.
К счастью, все обошлось. «Оказывается, совершенно не обязательно быть сыном Кришны, чтобы научиться летать», — горько усмехнулся жрец и, потирая ушибленный бок, направился в сторону храма. Полет с горы заметно сократил время на дорогу помой, и его отсутствие осталось незамеченным, Брихадаранья втайне был даже рад, что все закончилось именно так, — кто знает, чем для него могло обернуться убийство сына Кришны?
«Но я же не собирался убивать его собственными руками, — уговаривал жрец самого себя. — Я бы его и пальцем не тронул. Несчастный случай, с кем не бывает...».
Тревожное мычание мула вывело его из задумчивости. Его передняя нога попала в глубокую яму, и мул принялся неуклюже взбрыкивать, пытаясь выбраться из западни. Жрец засуетился и с громкими криками: «Давай, давай!» — стал тянуть за повод. Брихадаранья так увлекся процессом спасения животного, что не заметил, как из-под плотной ткани, накрывавшей спину мула, выскользнул объемистый темный куль.
Выбравшись на ровную поверхность, жрец продолжил нелегкий путь, а упрятанный в мешковину Иван Иванович Птенчиков так и остался лежать в густых зарослях тропической растительности, в самом сердце джунглей.
Когда Брихадаранья достиг цели своего путешествия, было уже совсем темно. Мертвый город утонул в непроглядной тропической ночи. Давным-давно один владетельный князь выстроил его на вершине небольшого холма. Кое-где еще можно было разглядеть остатки мощеных каменных дорог, Деливших город на правильные прямоугольники, внутри которых гнездились полусгнившие остатки Домов и построек. Высокие стены, некогда охранявшие город, превратились в груды бесполезных обломков.
Сам же дворец, стоявший на вершине холма давно лишился своей кровли, покрылся лишайником и зарос лианами. Из окон торчали стволы могучих деревьев, их корни вгрызались в землю, поднимая мраморные плиты пола и разрушая фундамент.
Лишь небольшие лужицы воды, скопившиеся в полуразвалившихся фонтанах и бассейнах, тускло поблескивали в лучах огромной белой луны и слегка оживляли угрюмый пейзаж. Между деревьями мелькнул огонек костра, и жрец направился к нему.
— О неужели прибыл мой господин? — словно из-под земли, перед ним материализовался нервно подмигивающий худосочный юнец. Лихорадочно приплясывая, он принялся кружить вокруг жреца: — Какое счастье, до чего же я рад вас видеть! Как добрались?
— Да заткнись ты! — огрызнулся жрец. — Лучше мула прими и разберись с новыми пленниками. Их сегодня двое.
— Слушаюсь, мой господин. — Не прекращая странных телодвижений, юнец откинул плотную попону. — О не извольте гневаться на преданного Шакабаки, но пленник всего один.
— Как это один?! — рявкнул жрец, отшвыривая тщедушного слугу. Тот, в свою очередь, откатился в кусты и жалобно заскулил.
— Эти чужеземцы расползаются, как черные тараканы! — бушевал жрец. — Ну ничего: одурманенный, в джунглях ночью он долго не протянет. К утру от него и костей не останется. Так даже лучше. Эй, вставай. — Жрец пнул слугу ногой. — Ту, что осталась, посади в глубокую яму, сверху закрой решеткой.
— Так это что ж, — оскорбленно взвизгнул Шакабаки, — мне самому придется ее кормить? Жрец усмехнулся и недобро сверкнул глазами.
— Не нужно ее кормить. Пусть сидит в яме и ждет свою смерть. Это нашим немощным старикашкам можно беспрепятственно ползать по округе, питаясь корешками да ящерицами, все равно далеко не уползут. А она — молодая, здоровая, сильная, — жрец покосился на Варю, а потом перевел взгляд на Шакабаки, — такая тебя одной левой разделает, ты и понять не успеешь, что произошло.
— Разделает, как же, — пробормотал слуга, обиженно подмигивая дергающимся глазом бесчувственной Варе. — Никто не ценит преданного Шакабаки.
— Ценю я тебя, ценю, не ной. — Брихадаранья отечески похлопал парня по худому плечу. — Ты лучше расскажи, как продвигаются твои раскопки?
— Раскопки? Ничего не знаю, меня оболгали... — Слуга пошел пунцовыми пятнами и принялся бормотать нечто нечленораздельное. Второй глаз от волнения у него тоже задергался, и парень стал напоминать семафор на железнодорожном переезде.
— Брось, — резко оборвал его жрец. — Думал, я не узнаю, что ты совмещаешь приятное с полезным, заставляя наших клиентов разыскивать старинные сокровища, якобы спрятанные где-то в развалинах города?
— О мой господин, Шакабаки хотел сделать сюрприз...
— Не сомневаюсь, — усмехнулся жрец. — Не забудь об этом, когда найдешь что-нибудь стоящее. И прекрати наконец дергаться — смотреть противно!
Поужинав, жрец обогнул террасу и вышел к небольшой беседке из белоснежного мрамора. Когда-то она была выстроена для княжеских жен. На удивление, эта изящная постройка неплохо сохранилась, молочно-белый свет луны проникал сквозь ажурную резьбу и покрывал землю причудливым узором светотени. Полукруглый купол давно обвалился и не мешал жрецу смотреть на звезды.
«Завтра с рассветом отправлюсь в деревню. Не думаю, что трусливые псы, которых Каа-ма отправила на поиски своего сынка, рискнули зайти глубоко в джунгли. Наверняка они его еще не нашли. Встречусь с ними и возглавлю поиски. Я должен найти мальчишку первым, довести начатое до конца и сделать так, чтобы богиня никогда не узнала правду. А может, этот шельмец вовсе и не сын Кришны? Кто их разберет, этих женщин! Появилась моя богиня эффектно, да и учение о любви ей удалось, но как доходит до чудес, так все приходится организовывать самому, никакие мантры не помогают. — Жрец тяжко вздохнул и закрыл лицо руками. Наплевать на реинкарнацию, деньжат я уже скопил достаточно, а слава мне не нужна. Да и к чему мне деньги, если ее не будет рядом! Подумать только, я готов ползти за моей богиней на край света, как верный пес... Только она меня не зовет. Если отпущу в столицу — потеряю ее навсегда!».
Жрец вскочил и принялся нервно вышагивать по террасе.
«Ничего, погорюет немного о своем крысеныше — и забудет. А я ее утешу, уж я расстараюсь, и все станет как раньше. Каа-ма должна быть моей, только моей...».
— У Птенчикова затекла левая нога, и он попытался устроиться поудобнее. Поворочавшись какое-то время, Иван понял, что все равно больше не уснет. Обреченно вздохнув, он перевернулся на спину, откинул одеяло и открыл глаза. Ничего не изменилось, было по-прежнему темно. «Неужели я ослеп?» — ужаснулся Иван и принялся с силой тереть глаза. Перед ним поплыли красно-зеленые круги, Птенчиков прервал оздоровительные процедуры, вновь широко распахнул глаза и стал напряженно вглядываться в пеструю круговерть. Когда все это безобразие медленно распалось на составляющие и растворилось, на черном фоне кое-где проступили крошечные светящиеся точки.
«Кажется, где-то я это уже видел», — засомневался Иван, решив разогнать этих светящихся мошек. Неловко махнув рукой, он рубанул по стеблю какого-то лопуха. Огромный лист нехотя отклонился в сторону, и Птенчиков наконец прозрел — прямо над ним висел ослепительно-белый диск ночного светила.
— Луна! Я вижу! — радостно завопил Иван на все джунгли и попытался вскочить, однако кто-то Цепко удерживал его на земле. — Пусти, а то хуже будет!
Яростно брыкаясь, Птенчиков сумел выпутаться из мешка. Он попытался броситься наутек, однако быстро задохнулся от чрезмерных усилий, рухнул в какую-то канаву и затаился. В гудящей, как колокол, голове метались разрозненные картинки, никак не желая складываться в общий рисунок: обнаженные тела мужчин и женщин сплетались в страстном порыве; новогодняя елка предлагала сделать массаж, игриво подмигивая разноцветными лампочками; огромная черная пантера кружились на карусели, вежливо беседуя с величественным павлином о ценах на реинкарнацию.
Птенчиков глухо застонал и осторожно выглянул из канавы. Ясно одно: он зачем-то на ночь глядя забрел в лес, а ночной лес, как известно, не самое подходящее место для прогулок. Надо найти какое-то убежище, дождаться утра, а там видно будет. Усмехнувшись невольному каламбуру, Иван покинул свой временный приют и огляделся. Рядом росло огромное дерево. Обхватив его руками и ногами, Птенчиков попытался залезть наверх. Продвинувшись по стволу на полметра, но не удержался и съехал на землю. Руки дрожали, ноги подкашивались, а сердце стучало так, будто Иван только что извел на дрова пару гектаров джунглей.
Придя к выводу, что гнезда на дереве ему сегодня не свить, Птенчиков немного поразмыслил и взял курс на лунный диск. Если бы он решил идти в противоположную сторону, то, вполне вероятно, через какое-то время набрел бы на уютно потрескивающий костер, рядом с которым нес свою вахту доблестный Багир. Но — увы... Короткими перебежками, прячась в кустах и испуганно вздрагивая, Иван метался по лесу в поисках места для ночлега. Через некоторое время он почувствовал, что движется под уклон. Пройдя еще немного, Иван услышал шум воды и, раздвинув ветви, увидел черную ленту реки, перечеркнутую посередине серебристой лунной дорожкой.
Аккуратно пройдя вдоль топкого берега, Иван набрел на крошечную пещерку. Заглянул в непроницаемую тьму и вежливо поинтересовался:
— Эй, есть кто-нибудь?
Обитатель пещерки, если таковой имелся, продемонстрировал явное нежелание идти на контакт. Тогда Иван взял сучковатую палку и пошуровал ею внутри. Задев непрошеного гостя кожистым крылом, из пещеры выпорхнула летучая мышь, а Иван от неожиданности едва не свалился в реку.
Сунув палку в пещеру еще пару раз, Птенчиков убедился, что от соседей ему удалось избавиться, и заполз внутрь. Немного поразмыслив, он сдвинул с насиженного места огромный валун и замуровал вход. Почувствовав себя в безопасности, Иван свернулся калачиком и уснул.
Проснулся он со смутным ощущением, будто потерял что-то очень важное. Вот только никак не мог вспомнить, что именно. Безумно хотелось пить, во рту пересохло, и казалось, что он наелся песка, изрядно приправленного протухшим рыбьим жиром. Иван подналег на валун, намереваясь выбраться на свежий воздух. Валун и не подумал сдвинуться с места. Иван огляделся вокруг в робкой надежде отыскать запасной выход, предусмотренный на случай пожара. Судя по отсутствию такового, устраивать пожар в пещерке не планировали. Повоевав с валуном еще немного, Иван взмок и попробовал проанализировать ситуацию с точки зрения здравого смысла:
— Странно, — произнес он вслух, отирая струящийся по лицу пот. — Вчера этот камень был гораздо легче. Значит...
Что же это значит, Птенчиков так и не успел понять. Ощутив спиной чей-то взгляд, он резко оглянулся и встретился глазами со змеей. Ее свернутое тугими кольцами тело тускло поблескивало а тонкий язычок высовывался изо рта, изучая окружающее пространство.
— Доброе утро, — пробормотал Иван, прижимаясь к валуну. — Надеюсь, я вас не разбудил? Вообще-то я как раз собирался уходить.
Змея угрожающе зашевелилась.
— Спасибо, провожать меня не надо...
Вероятно, у змеи были свои понятия о гостеприимстве. Качнув головой, она начала медленно расплетать узорчатый узел колец.
— А-а-а! — дико заорал Иван и, рискуя заработать перелом, со всего маху врубился плечом в упрямый валун.
Камень, не выдержав натиска, откатился в сторону, и Иван вслед за ним вывалился наружу. Резво вскочив на ноги, он кинулся бежать подальше от гостеприимной пещеры. Только убедившись, что змея не бросилась в погоню, Птенчиков позволил себе остановиться и в изнеможении опустился на землю. Между деревьями блеснула река.
— Вода! — обрадовался Иван.
Спустившись к берегу, он с сожалением убедился, что мутная жижа явно не соответствует санитарно-гигиеническим нормам. Секунду поколебавшись, Иван все же зачерпнул пригоршню и стал жадно пить.
— Сыроежкина ни за что бы не позволила хлебать эту гадость, — хмыкнул учитель, и вдруг что-то внутри у него болезненно сжалось: — Варя... Егор... Где же они?
В сознании проступила смутная картинка: Гвидонов что-то разливает по стаканам, они пьют, а дальше... ничего. Только джунгли вокруг и муть ленивой реки. Ясно одно: Сонька напоила их какой-то дрянью. Что же теперь делать? Рыскать по джунглям в поисках друзей? Бесперспективно. Надо найти машину времени и срочно вызывать подкрепление. Вот только где ее искать? Для начала неплохо бы сориентироваться на местности и понять, где находится городок с храмом Каа-мы.
Иван растерянно огляделся: в какую сторону идти, было совершенно непонятно.
— Как мэтр по неразрешимым вопросам, я обязан применить дедуктивный метод, — велел себе Птенчиков. — Хорошо бы найти чьи-нибудь следы.
Он уткнулся носом в песок, прошел немного вдоль берега — и действительно обнаружил следы. Большие такие следы. Отдаленно напоминающие кошачьи. У Ивана тоскливо засосало под ложечкой: вряд ли существо, оставившее эти следы, направлялось в город. А что, если оно притаилось где-то поблизости?
Иван поспешил вернуться на открытое место. Присел на бережок и безнадежно уставился на воду.
— Эх, никудышный из меня мэтр. Может, сразу утопиться в реке, не дожидаясь, пока кто-нибудь мной пообедает?
И тут его осенило: река!
— Город тоже пересекала река, только была она гораздо шире. А это значит... — Иван закатил глаза, мучительно переживая из-за того, что никогда не был в ладах с географией. — Нужно разыскивать Устье или исток? Эх, да какая разница! Если вблизи города воды было больше, значит, она стекла туда отсюда. Логично? Логично!
Он бодро вскочил на ноги и зашагал вниз по течению.
— А если это не та река?
Иван снова остановился, мучимый сомнениями.
— В любом случае, около воды должны быть поселения. Главное, найти хоть кого-нибудь из людей...
Птенчиков возобновил свой нелегкий путь. На душе его было погано: тоже мне, мэтр по неразрешимым вопросам — и задание запорол, и друзей растерял... Где-то сейчас ребята? Живы ли?
«А может, все же сначала поискать их самому? Опозориться перед ИИИ я всегда успею», — мелькнула малодушная мыслишка. Иван отмел ее с невыразимым презрением и припустил вдоль берега рысцой.
