ГЛАВА 25
Возвращение

От ярости меня трусило. Наяривая круги по комнате, я пинал ногами мебель, попадавшуюся на пути.

— Давно, давно надо было уехать! Как только у Эмануэля наладились отношения с сыном, так и надо было убираться отсюда! Дождался, идиот! — крыл я себя вдоль и поперек.

Сделав несколько кругов по гостиной, я остановился. Сколько ни кружись и ни рычи, это ничего не даст. Подойдя к изображавшему покойника Мирту, я приказал не придуриваться, а седлать двух коней. Быстро пересмотрел свои вещи, отобрал и побросал в сумку самое необходимое. Как дальше сложится моя жизнь, еще не знаю, но сюда я больше не вернусь.

Погрузив на запасную лошадь еще не разобранные с вечера сумки, я помчался в сторону столицы. Вспомнив про ожидавших меня знахарку и команду, заскочил в трактир.

— Род, Тарэн и Лота — со мной, остальные сопровождают Яджину в имение к Рэму, — коротко распорядился я и, ничего не объясняя, направился к выходу.

Парни с Лотой догнали меня через полчаса и молча поехали рядом.

У входа во дворец я наткнулся на капитана королевской стражи. Тот, заметив мое выражение лица, понял, что со мной лучше не дискутировать, и дал знак солдатам пропустить. Залетев в королевский замок, я понесся по коридорам, грязно ругаясь. Придворные, попадающиеся на пути, при взгляде на меня шарахались в разные стороны.

Прямо по курсу из открывшейся двери вышел управляющий замком. Вот его-то мне и надо!

— Где?! Где Советник?! Немедленно найти! — завопил я, подлетая к нему.

Тот сделал круглые глаза и попытался сымитировать обморок. Схватив за грудки, я затряс его словно грушу. На лице управляющего проступил священный ужас, и он начал усиленно косить глазами в сторону. До меня не сразу дошло, что он намекает на направление, где я могу поискать требуемое.

Оставив мужика приходить в себя, я бросился по коридору. Навстречу мне попалась Лина, девушка из моей команды, которая служила при Лори в качестве охраны.

— Где мой муж? — рыкнул я не очень громко, все же она-то здесь ни при чем.

— В темнице. Первый этаж и направо до упора, — тихо, на грани слышимости, прошептала она.

— Спасибо, — так же шепотом поблагодарил я и рванул в ту сторону.

Дорогу я знал, поэтому домчался за несколько минут. Когда начал спускаться, заметил выходящего из комнаты начальника подземелий, грузного пожилого мужчину.

— Сударыня! Сударыня, вы куда?! Куда? — закудахтал мужик, безостановочно вытирая лысину платком.

Я мчался в направлении, указанном Линой, не обращая внимания на причитания пыхтящего следом и усиленно потеющего начальника. Уткнувшись в закрытую дверь, перекрывающую проход в само крыло, я обернулся:

— Ключи, или я из тебя сейчас отбивную сделаю!

— О господи! Нет! Нет у меня ключей! — испуганно заголосил он.

— А как же вы в камеры попадаете? Или заключенные у вас сами запираются изнутри, эдакое самообслуживание, чтобы охрана не добралась?! — язвительно заорал я.

— Ну-у… а-а-а… э-э-э… — заблеял мужик.

Видимо, его не проинструктировали, что говорить в подобном случае. Я огляделся по сторонам. Рода и Тарэна поблизости не оказалось. Похоже, остались во дворе замка.

— Позвать сюда солдат с бревном! Дверь выламывать будем! — рыкнул я на почти теряющего сознание мужика.

— Дорогая, а может, не стоит? Зачем ломать королевскую собственность? — послышался голос из-за дверей.

— А-а-а, так вы все-таки там?! Ну я вам… — заорал я в ярости.

Пока я отвлекся на разговор с герцогом, начальник стражи шустро исчез из круга света, образованного факелом, вставленным в крепление на стене. Прям растворился в тюремной темноте. Раздался стук захлопывающейся двери и щелчок закрывающегося замка.

Подбежав к ближайшей камере, в которой спрятался начальник, я стукнул кулаком по двери и закричал во все горло:

— А ну выходи, скотина! Мне нужны солдаты и бревно!

— Прошу прощения, ваша светлость, за неподчинение, но я останусь здесь. И только по требованию его величества покину эту камеру! — запыхтел он изнутри.

— Молодец! С меня премия за честную службу и стойкость духа при исполнении! — донесся голос короля из-за соседней двери.

— А-а-а… и вы тоже здесь?! А ну откройте! Я поговорить с вами хочу! — подскочил я к обитой железом двери и стукнул по ней ногой.

— Приходите завтра, милочка, а лучше где-нибудь через неделю. Сейчас мы не можем принять вас, — отозвался величество.

— Чем же вы так заняты, если не секрет? — продолжил я долбить ногой в дверь.

— Мы тут подумали и решили, что я в отпуске. Устал, понимаете ли, от этих придворных… Какое все-таки счастье, что я женат не на вас! Это было бы очень неудобно — править из темницы! Эмануэль, как я вам признателен! Слов нет! — эмоционально воскликнул король.

— Я же вам говорил, что пошел на этот… гм… шаг исключительно в интересах государства, а вы мне не верили, — обиженным тоном отозвался Советник.

Появившаяся в сопровождении охранника с факелом Лорэйн, услышав их речь, застыла столбиком.

— Э-э-э… Я сошла с ума или мой муж и его Советник находятся за этой дверью? — растерянно проговорила она, глядя на меня круглыми глазами.

— Да! И я собираюсь выковырять их оттуда! — зашипел я.

— А что они там делают? — все так же недоуменно спросила она.

— Вот достану их, и мы приступим к допросу! — Схватив у сопровождавшего ее солдата копье, я попробовал подцепить им дверь снизу.

С той стороны завозились.

— Лорэйн, дорогая, мы тут государственные вопросы решаем. Нам тишина нужна. А где может быть тише и уединеннее, чем в нашем подземелье? Вот мы и уединились. Наши подвалы — самые неприступные подвалы!.. — обратился его величество к своей жене. — По крайней мере, я так надеюсь, — добавил он уже не столь уверенно.

— До сих пор никто не жаловался на слабые запоры, — раздался голос Эмануэля.

— Дорогая, вы бы все же попробовали успокоить свою сестру. Я не уверен, что вам понравится результат, если она доберется до нас, — обратился Эртан к жене.

Мне удалось удачно зацепить копьем край двери и слегка ее сдвинуть, ржавые петли скрипнули, но в этот момент конец моего орудия возмездия с треском сломался.

— Сударыня, я клянусь вам, ничего такого, о чем вы думаете, не произошло, — прокашлявшись, громко и официальным тоном заявил Эмануэль.

— Да? А на шее что?! — возмущенно завопил я.

Еще раз прокашлявшись, он уже тише ответил:

— Прошу простить меня. Выпил лишнего, вот и не сдержался… Понимаете ли… поцеловал… увлекся… кхм… кхм… немного. Но я вовремя одумался и остановился! Клянусь вам, ничего такого!

— Если ничего не было, то почему сбежали? — Я не верил ему ни на грош.

— Вы девушка импульсивная… сначала выдаете свою оценку ситуации и лишь потом выслушиваете… А тут такое. Не хотелось нарываться, — смущенно ответил Эмануэль.

— Не верю! Чем докажешь? — потребовал я.

— О-о-о… я могу… кхм… хоть сейчас, но я знаю только один способ доказательства, — растерянно отозвался герцог.

— Ради такого дела я могу уступить свою спальню! — прозвучал из-за двери радостный голос короля.

Теперь кашель напал на меня. Руки же чисто автоматически продолжали ковырять дверь копьем.

Простояв в задумчивости несколько минут и посмотрев на мои манипуляции, Лори подошла ко мне.

— Сестричка, оставь их. Никуда они не денутся. Пусть еще немного посидят здесь, им это полезно будет. В следующий раз будут думать, прежде чем связываться с то… Пошли ко мне, поговорим, — проникновенным голосом обратилась она ко мне и, схватив за руку, потянула наверх.

Я сначала дернулся, собираясь вырваться, но потом позволил себя утянуть. Мне одному тут все равно нечего делать, нужна помощь, чтобы открыть дверь. Выйдя из подвала, я так грохнул дверью, что на нас посыпались куски штукатурки.

— Лионелла, сестричка, успокойся! Пойдем ко мне, сядем в спокойной обстановке, и ты все расскажешь, — чуть ли не просюсюкала Лори.

Да она что, совсем меня за свихнувшуюся принимает?! Схватив с ближайшего постамента, мимо которого мы проходили, вазу, я в ярости разбил ее об стену. Из-за спины раздался тихий голос:

— Пятый век, Сарская династия.

Развернувшись, я увидел управляющего замком. Ах ты, собака! Комментировать еще будешь! Я схватил статуэтку, стоявшую неподалеку, и тоже грохнул об стену.

— Третий век, из Венской империи, — так же невозмутимо и тихо проговорил он.

— Исчезни, если не хочешь разделить их участь! — зарычал я в лицо управляющему.

Он и глазом не моргнул на мои крики, но уже через секунду скрылся в ближайшем коридоре.

Подойдя к своему кабинету, сестра осторожно, но настойчиво потащила меня в комнату.

— Что произошло? Почему ты, как дикий зверь, на людей кидаешься? — максимально мягким голосом поинтересовалась она.

Я сорвал шарф с шеи.

— Ты только посмотри! Посмотри, что эта скотина сделала! — сердито заорал я, показывая на синяки.

— Я так понимаю, Эмануэль просто исполнил супружеский долг? Угу… Хотя он вроде поклялся, что ничего такого не произошло. Он — человек слова. Я ему верю. В таком случае непонятно, чего ты бесишься? Ты же женщина и жена! Я не вижу ничего плохого и обидного для тебя в действиях герцога, — сделав большие глаза, удивилась Лорэйн.

— Да как ты не понимаешь?! Мы же договаривались! Он слово давал! — возмущенно заорал я.

— Не понимаю! Какие могут быть договоры?! Уже и поцеловать нельзя?! Ты же его жена! — не менее возмущенно ответила она.

Я нервно маршировал по комнате, пытаясь собрать мозги в кучку. Сестра нудела целую лекцию, что такое женщина вообще и жена в частности и с чем ее едят, в смысле, как употребляют. Мне было мерзко и тошно. Говорить не хотелось. Ведь если быть совсем уж честным с собой, то не давал герцог никаких клятв и обещаний выполнить мое условие. М-да… Здесь я сам себя подставил… Больше не стоит даже показываться в замке Вэрински. В следующий раз герцог может и не остановиться.

Злость постепенно уходила. На меня навалилось ощущение невероятной усталости.

«И что теперь?» — зацикленно крутилась в голове одна мысль.

Выйдя на балкон, я меланхолично посмотрел вниз. Думать и делать ничего не хотелось. Рядом бубнила Лори, доказывая, что я не маленькая и понимать должна, что это судьба всех женщин…

— А чего народ так активно на улицу валит? — чтобы как-то отвлечь ее от неприятной для меня темы, поинтересовался я.

— Наверное, твои крики услышали и решили на всякий случай не нарываться, — хмыкнула сестрица.

Среди выходивших мелькнули серые сутаны монахов.

— А это что за монахи? К вам приходили? — вяло удивился я.

— Да. Настоятель горного монастыря просил денег на ремонтные и восстановительные работы. У них недавно землетрясение произошло. Одно здание разрушилось, другие требуют ремонта. Несколько человек погибло, — легко переключилась на другую тему Лори.

Я, посмотрев более внимательно на спускающихся монахов, на минуту задумался и затем закричал:

— Святой отец! Подождите меня!

Не ожидая подобного, сестра в испуге шарахнулась в сторону. Несмотря на расстояние, монахи меня все же услышали и, подняв головы, посмотрели на наш балкон.

— Позвольте с вами поговорить! Подождите! — закричал я.

Главный кивнул, и вся группа отошла в сторону. Обогнув удивленную сестру, я помчался вниз.

После краткого разговора с настоятелем монастыря я быстро разыскал законника и переписал на Рэма свою долю трактира «Пьяное привидение», купленное нами в столице вскладчину. Мне совершенно не хотелось никому объяснять свое решение и выслушивать чье-то мнение по этому поводу. Поэтому после оформления бумаг я снял комнату в гостинице, где меня не знали, и несколько часов писал послания всем родственникам, Арни и Жаку, сообщая, что отправляюсь в монастырь. Рассказал о нем все, что узнал от настоятеля, и предупредил, что еду помогать в восстановлении обители, а заодно отдохнуть от мира, подумать о будущем. Когда вернусь, и вернусь ли, не знаю.

Утром следующего дня, отправив письма с посыльными, я присоединился к группе монахов, направляющихся в горы. Род, Тарэн и Лота на мое предложение остаться работать у Жака отказались и сейчас тоже ехали в составе нашей группы.

Монастырь располагался на склоне крутой горы, и подниматься к нему пришлось пешком, ведя лошадей в поводу. Внизу, в долине вдоль протекающей небольшой речки, руками монахов был возделан большой кусок земли, на котором произрастало несколько видов зерновых и овощей.

В обители проживало около сотни человек. Сам комплекс разделялся на две части, мужскую и женскую, почти полностью изолированные друг от друга. Службы и медитации здесь чередовались с ремонтом и работой на полях. Я и моя охрана были зачислены в качестве свободных послушников, с возможностью в будущем принять постриг.

Мы несколько месяцев восстанавливали стены монастыря и хозяйственные помещения. Все время, свободное от монастырских дел, я проводил на открытой площадке одной из башен. Там я предавался размышлениям над своей жизнью и медитировал.

У меня было много времени подумать над тем, что произошло. Вообще-то это была моя идея использовать Эмануэля в качестве заслонки от короля. Как только он начал свои поползновения, надо было сразу же сваливать, а не вводить мужика в искушение. Я же тянул до последнего, а теперь пытаюсь выставить его крайним. Хорошо, хоть он сумел остановиться, а то я даже и не знаю, как смог бы жить дальше. Верю ли я клятве герцога? Да. Наверное, верю.

Слишком уж сильно в народе желание, чтобы все жили, как принято, а не как им хочется. Когда я, живя в том мире, не торопился жениться и после тридцати, все знакомые, и мои, и моих родственников, при встречах начинали приставать: а почему не женат, может, проблемы какие, может, познакомить с кем… Так и лезли помочь, сделать меня таким, как все. Порой слишком уж напористо, вон у моего друга теща допомогалась, пока он с женой не разошелся.

Постоянно думать о прошлом и жить прошлым — это растрата настоящего и потеря будущего. Думать надо о том, как жить дальше. Я сделал все, что хотела маленькая девочка по имени Лионелла. Ее братья и сестры имеют свои семьи. Финансовое положение у всех устойчиво настолько, насколько вообще может быть стабильна наша меняющаяся жизнь. Большой нужды во мне они уже не испытывают. Получили то, к чему стремились, и дальше могут жить сами. Так, молодая семья не очень-то любит, когда родители вмешиваются с советами. И это нормально. Не стоит им мешать.

Но что же теперь делать мне? Может, это и замечательная идея — прожить оставшиеся годы в монастыре, но вот я как-то к этому оказался не очень готов. Однако и в мирскую жизнь возвращаться не хочется. Мои размышления зашли в тупик, и я все больше времени стал посвящать медитации, освобождая голову от всех мыслей.

Так прошла зима. Весной отряд монахов собрался за лекарственными травами. Чтобы немного развеяться и сменить обстановку, я попросился с ними. На второй день нашего пути из-за скалы неподалеку вышла группа из двух белых взрослых котов, за которыми семенили двое малышей, так и норовивших что-то понюхать в стороне или попробовать лапой на прочность какой-нибудь камешек.

Все монахи замерли неподвижными изваяниями. Я стоял чуть в стороне и с интересом рассматривал это великолепное семейство, как вдруг увидел знакомую отметину на кошачьей ноге.

— Мя-а-ав! — заорал я и бросился к «малышу».

Народ заметно вздрогнул, но не сдвинулся с места. Котяра радостно оскалился и тихо рыкнул. Я подскочил к кошаку, начал его гладить и тормошить. Его спутником явно была дама, мать малышей. Она что-то недовольно зашипела. Это очень было похоже на бурчание жены, типа сам дурак, и друзья у тебя дурные.

Мяв только фыркнул в ответ и потерся об меня. Не удержавшись от его напора, я упал на землю. Все это время скульптурная композиция «монахи, идущие в гору» по-прежнему не шевелилась.

— Что, малышей решил научить, что не все двуногие — звери? — хмыкнул я, глядя на котят, осторожно подходящих ко мне.

Не выдержав, они подскочили к нам и стали по мне топтаться, обнюхивая и местами даже облизывая. Ухватив котят за шеи, я повалил их на землю и начал почесывать животики. Мамаша обеспокоенно ходила кругами вокруг нас, нервно порыкивая на Мява, а тот лишь фырчал в ответ.

Когда семейство кошек покинуло нас, группа монахов осела на землю. Решили устроить привал. Видимо, встреча так напрягла народ, что у них не оказалось сил идти дальше. Слава Великой Матери, что никто не стал расспрашивать о зверях и наших взаимоотношениях. Мне совершенно не хотелось ничего объяснять.

Через два дня после нашего возвращения в монастырь на ближайшей скале появился Мяв с семьей. Заметив их, я подошел к настоятелю с просьбой позволить мне отлучиться. Никаких проблем не возникло, и у меня появилась возможность целую неделю пообщаться с котами.

Все время наших встреч я усиленно чистил их шерсть щетками да играл с малышами. Пока я занимался с Мявом и котятами, кошка-мама сидела немного в стороне, повыше того места, где мы развлекались, и делала вид, что смотрит куда угодно, но только не на нас. Однако время от времени скашивала глаза и заинтересованно поглядывала, как я щеткой чешу остальных. Дня через четыре кошка не выдержала и с видом «а мы здесь просто мимо гуляем» подошла поближе и улеглась, задумчиво глядя в сторону. Не делая резких движений, я подошел к ней и поспешил приступить к вычесыванию. Минут через десять она уже мурчала, чуть ли не как домашняя кошка. После нашего общения в монастырь я возвращался, почти не чувствуя рук от усталости.

Через неделю, когда я пришел на место встречи, на склоне горы лежала убитая зверушка, похожая на оленя. Получив свою порцию удовольствий, семейство котов поднялось… и я понял, что они уходят куда-то далеко, а тушка — это подарок на прощание.

Говорят, кошки снимают с человека отрицательную энергетику. Так это или нет, не знаю, но мне после встречи с ними совсем полегчало.

Несмотря на улучшившееся состояние, я продолжал медитировать. В один из дней моя медитация затянулась на неопределенное время. Я даже не понимал, день сейчас или ночь. В какой-то момент сознание стало наполняться шумом, несшимся со всех сторон. Сначала гул был таким тихим, что с трудом воспринимался, со временем становясь все сильнее и переходя в рев несущейся лавины. Подо мной задрожал пол, и казалось, что качается все здание. Невозможно было понять, это на самом деле землетрясение или мое личное восприятие.

— …Домодедово. Температура в аэропорту двадцать два градуса, облачно… — резко и со скрежетом, как из поломанного радиоприемника, донеслось до меня.

Я дернулся и попытался вскочить, но мое тело оказалось пристегнуто ремнями, и меня отбросило обратно в кресло. Голос продолжал вещать что-то дальше, но я уже не воспринимал окружающую реальность, в груди возникла резкая боль, и стало не хватать воздуха. Казалось, что все внутренности собрались в тугой комок.

— Вам плохо? Позвать стюардессу? — сквозь шум в ушах донеслось до меня.

Перед глазами мелькнула рука соседа, нажимающая кнопку вызова бортпроводника.

— Что с вами? Где болит? — услышал я женский голос.

Скосив глаза в сторону, заметил неподалеку лицо девушки, с тревогой глядящей на меня. Пытаясь вдохнуть, я судорожно захрипел.

Тело почти не ощущалось, только сильно сдавило в груди.

— Наверное, сердце… — просипел я стюардессе, с усилием проталкивая звуки, а про себя подумал: «Все же не погиб, как думал. Похоже, восемь лет, прожитых в том мире, уложились во время полета самолета. М-да-а… Как там у Ричарда Баха? „Очень легко проверить, закончена ли твоя миссия на земле: если ты жив — она продолжается“. Если так, то в том мире мои дела закончены полностью. Только вот интересно, почему я не умер там, а вернулся сюда и пытаюсь сдохнуть?!»

«За прошедшие годы сознание так распухло от событий и информации, что уже не влазит на старое место», — ехидно сообщило подсознание, перед тем как отключиться.