Книга: Фурии Кальдерона
Назад: ГЛАВА 27
Дальше: ГЛАВА 29

ГЛАВА 28

Корд заставил Исану смотреть на то, что они делали с Одианой. Он принес стул и сидел за спиной у Исаны, в круге горящих углей. Он заставил ее сесть на пол перед собой, чтобы оба видели хорошо — словно это было какое-то театральное представление.
— Крепкая, — заметил Корд после тошнотворно долгого молчания. — Знает, что делать. Умеет выживать.
Исана подавила позывы желудка ровно настолько, чтобы успеть спросить:
— Для чего ты мне это говоришь? — Она сказала это просто так, лишь бы отвлечь свой рассудок от того, что происходит.
— Она расчетлива. Вон, смотри, видишь, как она сопротивляется? Только чтобы мужчина выдохся. А потом, стоит ему навалиться, сразу становится податливой и беспомощной. Она понимает, каждому мужчине приятно обладать такой властью над женщиной. Она заставляет их думать так, как нужно ей, — и ведь обошлось почти без грубостей.
Исана поежилась и промолчала.
— Сломать такую трудно. Закаленная.
— Она женщина, Корд. Личность. Она не животное, чтобы ее ломать.
— Ей приходилось бывать раньше в рабынях? — В голосе его слышалась какая-то гадкая ухмылка.
— Не знаю, — сказала Исана. — Мы с ней почти незнакомы.
— Она ведь спасла тебе жизнь, знаешь? — ухмыльнулся Корд. — Когда мы нашли тебя у реки. Я заставил ее сделать это.
Исана оглянулась на него, прилагая все усилия, чтобы голос ее звучал ровно.
— Зачем, Корд?
— Пойми меня правильно, Исана. Мне ведь и смерть твоя была бы приятна. Что там, я бы радовался. — Взгляд его не отрывался от того, что творилось перед ними, — темный, злобный, дикий взгляд. — Но из-за тебя погиб мой сын. Поэтому ты заслуживаешь чего-то посущественнее.
— Погиб? — Исана зажмурилась. — Ты не понимаешь, Корд. Это не имеет отношения к тебе. И к дочери Уорнера тоже…
— Вороны свидетели, еще как имеет, — рявкнул Корд. — Это из-за тебя нам пришлось переться в Бернардгольд. Из-за тебя пришлось бежать в грозу. Из-за тебя пришлось сторожить, чтоб никто не побежал к Грэму с жалобой, — и конечно же, этот твой маленький уродец побежал. Из-за тебя Биттан мертв. — Он посмотрел на нее сверху вниз, ощерив желтые зубы. — Что ж, теперь я сильнее. Теперь я устанавливаю правила. Вот я и покажу тебе, Исана, до какой степени можно унизить женщину. Прежде чем доделаю то, что начала река.
Исана повернулась к нему.
— Да пойми же ты, Корд. Нам всем угрожает опасность. Бернард видел…
Он ударил ее кулаком в лицо. Удар сшиб ее на пол, оглушив на пару мгновений. Боль пришла чуть позже. Рот наполнился кровью из разбитой губы.
Корд пригнулся и приподнял ее голову за волосы.
— Не смей говорить со мной так, будто ты человек. Все, не человек ты больше. Ты теперь просто мясо. — Он злобно встряхнул ее голову. — Ты поняла?
— Я поняла, — выдохнула Исана. — Поняла, что ты, Корд, — ничтожество. — Она помедлила, переводя дух. — Ты не видишь дальше собственного носа. Не видишь даже того, что надвигается и сокрушит тебя. Ты мелок. Что бы ты ни сделал со мной, ты все равно мелок. Трус, который делает больно рабам, потому что боится связаться с тем, кто сильнее. — Она посмотрела ему в глаза. — Ты схватил меня только потому, что застал меня беспомощной. Иначе ты ни за что не смог бы сделать со мной хоть что-нибудь. Потому что ты — ничтожество.
Корда вспыхнул. Он зарычал как зверь и ударил ее еще раз, на этот раз сильнее. Перед ее глазами поплыли звезды, а потом грязный пол стремительно надвинулся на нее, и свет померк.
Она не знала, как долго пролежала так, ослепленная болью и жаждой, не в состоянии думать ни о чем другом. Когда она пришла в себя и села, в коптильне остались только Корд и его сын, Арик. Безжизненное тело Одианы лежало на полу в паре ярдов от нее — ноги раскинуты, волосы скрывали лицо.
Корд поставил на пол рядом с Исаной флягу, булькнувшую так, словно воды в ней было всего чуть-чуть.
— Пей, — сказал он. — Сюда ничего не подмешано. Я хочу, чтобы ты видела, что будет.
Исана взяла флягу; горло ее горело. Она не верила ни единому слову Корда, но сил у нее совсем не осталось, а в горле словно запеклась соляная корка. Она вынула пробку и выпила воду прежде, чем осознала, что делает. Вода — теплая, но без примесей — сама лилась в рот. Полчашки — не больше. Она закончилась, не успев утолить жажду, но по крайней мере уняв немного огонь в горле. Она опустила флягу и посмотрела на Корда.
— Арик, — произнес тот. — Принеси шкатулку.
Арик нерешительно повернулся к двери.
— Слышь, па, может, она правду говорит? Ну, о том, что Тави сказал там, у реки, и…
— Парень, — зарычал Корд. — Неси сюда шкатулку. А рот закрой — слышишь?
Арик побледнел и судорожно сглотнул.
— Да, па. — Он повернулся и вышел из коптильни.
Корд снова посмотрел на нее.
— Тут такое, понимаешь, дело, Исана: ты так мало знаешь, что не боишься, как должна бы. Вот я тебе с этим и помогу. Я хочу, чтобы ты понимала, что произойдет.
— Это бесполезно, Корд, — покачала головой Исана. — Можешь просто меня убить, и дело с концом.
— Всему свое время.
Корд подошел к Одиане, нагнулся и небрежно схватил ее за волосы. Женщина всхлипнула и выгнулась, пытаясь отодвинуться от него. Корд не спеша, оборот за оборотом намотал ее волосы на кулак, пока голова ее не прижалась к его руке.
— Видишь ее? Крепкий орешек. Знает, что делает. Знает правила игры. И как выжить в ней. — Он встряхнул голову, и женщина снова всхлипнула. — Знает, какие звуки издавать. Так, девка?
Голова Одианы болталась под самым кулаком Корда так, что Исана видела ее лицо. Взгляд ее был тверд, выражение — спокойное, отрешенное. Но голос та изобразила слабый, дрожащий:
— П-пожалуйста, — пролепетала Одиана. — Господин, не делайте мне больно. Пожалуйста! Я все сделаю, как вы хотите!
— Вот это верно, — хохотнул Корд, глядя на нее сверху вниз. — Еще как сделаешь.
Арик отворил дверь и вошел, держа в руках длинную, плоскую шкатулку из полированного дерева.
— Открой ее, — приказал Корд. — Пусть посмотрит.
Арик судорожно сглотнул, обошел отца так, чтобы стоять перед лицом Одианы, и открыл шкатулку. Исана увидела ее содержимое: полоска металла шириной не больше дюйма лежала на матерчатой подкладке, тускло поблескивая в свете горящих углей.
Выражение лица Одианы сразу изменилось. Вся твердость исчезла из ее взгляда, а рот приоткрылся, словно от неодолимого ужаса. Она отпрянула от шкатулки, но Корд не отпускал ее волос. Исана услышала, как она всхлипнула от боли и страха — неподдельного, панического страха.
— Нет, — произнесла она изменившимся, высоким, полным отчаяния голосом. — Нет, не нужно этого. Вам этого не нужно. Нет, не надо, я обещаю, этого не понадобится, вы только скажите, чего хотите от меня…
— Это называется «ошейник послушания», — пояснил Корд Исане. — Заговоренный фуриями. Здесь, на севере, их редко встретишь. Хотя порой такая вещица очень полезна. Мне кажется, она знает, что это такое.
— Не надо, — отчаянно взмолилась Одиана. — Пожалуйста, фуриями клянусь, не надо этого. Не надо, нет-нет-нет…
— Арик, надень его на нее. — Корд рывком поднял Одиану за волосы с пола, заставив вздернуть подбородок.
Одиана все не сводила взгляда с ошейника; глаза ее испуганно расширились. Она завизжала. Жуткий вышел звук: звериный, горловой, лишенный любых эмоций, кроме страха. Она извернулась и забилась, не переставая визжать, стремительно выбросив руки в лицо Корду. Ногти ее оставили у него на щеке кровавые борозды, и сразу за этим она, едва подобрав под себя ноги, лягнула его босой пяткой под колено.
Так и не отпуская ее волосы, Корд дернул ее вбок, снова сбив с ног, а другой схватил ее за горло. Затем с силой, к которой, вне всякого сомнения, добавилась сила его фурии, оторвал ее от земли, вынудив беспомощно молотить ногами по воздуху.
Даже так она продолжала сопротивляться ему. До лица его она дотянуться не могла, поэтому впилась ногтями ему в руку; он продолжал удерживать ее. Она лягала его в бедро, по ребрам, однако, лишенная точки опоры, не могла причинить рослому стедгольдеру хотя бы мало-мальски серьезной боли. И все же она продолжала биться, задыхаясь, издавая сдавленные, животные, полные ужаса звуки.
А потом глаза ее закатились, и она обмякла.
Корд подержал ее на весу еще пару мгновений, опустил на пол и снова приподнял за волосы, оголив ее шею.
— Арик.
Юноша вздрогнул. Он покосился на Исану; взгляд его был полон напряжения, и она не смогла прочитать его. Потом он шагнул вперед и застегнул ошейник на шее Одианы. Замок негромко, но резко щелкнул.
Одиана прерывисто вздохнула, потом негромко застонала, когда Корд, презрительно встряхнув, отпустил ее волосы. Она упала на бок и, не открывая глаз, коснулась ошейника пальцами. Она тянула его с шеи, дергала, но движения ее были вялыми, лишенными силы.
Корд вытащил из-за пояса нож и наколол им большой палец. Потом сжал в своей лапище руку Одианы и проделал то же с ее пальцем. Глаза ее открылись и увидели его. И снова она словно обезумела, с визгом сопротивляясь ему из последних сил.
Корд ухмыльнулся. Почти без усилия прижал он ее окровавленный палец к ошейнику — а потом приложил рядом свой, оставив на серебристом металле алый отпечаток.
— Нет! — в последний раз отчаянно всхлипнула Одиана.
Глаза ее блестели от слез. Потом по телу ее прошла дрожь. Губы ее шевелились, но с них не срывалось ни одного разборчивого слова. Она снова вздрогнула, и взгляд ее сделался блуждающим. Тело ее расслабилось, прекратив сопротивляться рукам Корда. По телу ее прокатилась третья волна дрожи, и на этот раз она негромко охнула.
— Все, повязана, — сообщил Корд, посмотрев на Исану. Глаза его блестели. Руки его оглаживали тело лежавшей на земле женщины — небрежно, по-хозяйски. — Ну, еще несколько минут, пока все усвоится.
Одиана охнула, выгнулась от прикосновения Корда. Взгляд ее оставался пустым, губы чуть раскрылись, тело начало медленно, ритмично раскачиваться. Металлический ошейник ярко блестел на коже. Корд уселся на нее, поглаживая как возбужденное животное. Секунды через три-четыре она начала издавать негромкие, полные животного наслаждения вздохи и выгнулась, ластясь к нему котенком.
— Вот так. — Он встал. — Хорошая девочка.
Глаза Одианы вдруг открылись широко-широко, потом снова медленно закрылись. Она охнула — на этот раз громко, прижимая руки к груди, словно в попытке удержать что-то. Примерно полминуты она извивалась так, издавая довольные звуки.
Корд ухмыльнулся. Он посмотрел на Исану и небрежно бросил:
— Глупая мелкая шлюха.
Тело Одианы содрогнулось, снова выгнувшись дугой. Она взвизгнула — громко, до боли пронзительно — и опрокинулась на бок. Ее начало рвать, словно в желудке что-то еще оставалось. Руки и ноги ее сводило судорогой, глаза — полные боли, мольбы и отчаяния — уставились на Исану. Она потянулась к ошейнику, и снова жестокая судорога опрокинула ее на пол, и она покатилась прямо в горящие угли.
Мгновение Исана смотрела на нее в ужасе, потом опомнилась и бросилась вперед, перехватив ее у самого огня.
— Прекрати! — крикнула она Корду. Она оглянулась на него, понимая, что вид у нее сейчас перепуганный, — и увидела на лице его довольную ухмылку. — Прекрати! Ты же убьешь ее!
— Могла бы вести себя нежней, — сказал Корд. — Ее уже ломали прежде. — Он повернулся к Одиане. — Ладно, хорошая девочка. Оставайся здесь и веди себя хорошо. Делай все как скажут.
Судороги медленно отпустили ее. Исана отодвинулась от углей, продолжая обнимать Одиану и заслонять ее собой от Корда. Взгляд у той снова сделался осмысленным, и по телу ее продолжала пробегать волнами дрожь.
— Что ты с ней сделал? — тихо спросила Исана.
Корд повернулся и пошел к двери.
— Тебе нужно усвоить, что рабы — простая скотина. Как учат скотину? Наказаниями, подачками. Поощрять за хорошую работу. Наказывать за плохую. Вот так дикая лошадь превращается в послушную домашнюю. Или волк — в охотничьего пса. — Он открыл дверь и оглянулся. — То же и с рабами. Вы такой же скот. Для работы, для развлечений — мало ли для чего еще. Вас просто выучить надо. — Корд шагнул за порог, но голос его еще продолжал доноситься до нее: — Арик, принеси еще огня. Исана, наденешь такой же завтра. Подумай об этом.
Исана не ответила, потрясенная тем, что увидела, — тем, как реагировала Одиана, увидев ошейник, тем, во что она превратилась сейчас. Исана посмотрела на нее и отвела прядь темных волос с глаз.
— Ты в порядке?
Женщина подняла на нее тяжелый взгляд и вздрогнула.
— Сейчас хорошо. Все хорошо. Теперь я в порядке.
Исана вздохнула.
— Он сделал тебе больно перед этим. Когда назвал тебя… — Она не стала произносить этих слов.
— Больно, — прошептала Одиана. — Да. О вороны и фурии, как больно… Я и забыла. Забыла, как это больно. — Она снова вздрогнула. — К-как это хорошо. — Она открыла глаза, и в них снова стояли слезы. — Они могут тебя изменить. Ты можешь сопротивляться им, но они тебя меняют. Заставляют радоваться тому, что ты такая, как им хочется. Заставляют мучиться, когда ты пытаешься сопротивляться. Ты изменишься, маленькая гольдерша. Он может проделать это с тобой. Он может сделать так, чтобы ты молила его взять тебя. Коснуться тебя. — Она отвернулась, но по телу ее продолжала пробегать дрожь наслаждения. — Пожалуйста. Прошу тебя, убей меня прежде, чем он вернется. Я не могу быть такой еще раз. Я не могу вернуться.
— Ш-ш-ш, — шепнула Исана, покачивая ее голову у себя на коленях. — Ш-ш-ш. Успокойся. Тебе нужно поспать.
— Пожалуйста, — настаивала та, но глаза ее уже слипались, а напряжение в теле слабело. — Пожалуйста.
Она вздрогнула еще раз и окончательно обмякла, бессильно уронив голову набок.
Как можно осторожнее Исана положила ее на пол. Потом опустилась рядом с ней на колени, положив одну руку ей на лоб, а другой щупая пульс. Сердце у Одианы продолжало биться слишком часто, а кожа была горячей, сухой.
Исана подняла глаза: у входа стоял, глядя на нее, Арик с жаровней в руках. Поймав на себе ее взгляд, он опустил голову и принялся насыпать угли из жаровни в стоявшее рядом ведерко.
— Ей нужно воды, — негромко сказала Исана. — После всего этого ей нужно воды, иначе она умрет от жара.
Арик снова посмотрел на нее. Потом, не говоря ни слова, взял ведерко, обошел круг и принялся подсыпать угли в огонь.
Исана стиснула зубы от досады. Если бы она могла слышать, это наверняка помогло бы ей. Юноша выполнял команды отца с явной неохотой. Может, его и удалось бы уговорить помочь им — вот только найти бы правильные слова. Она ощущала себя ослепшей, оглохшей калекой.
— Арик, послушай, — попыталась еще раз Исана. — Ты же не думаешь, будто он сумеет выйти сухим из воды после всего этого? Что он сумеет избежать правосудия после всего этого?
Он опорожнил ведерко и вернулся к жаровне за новой порцией угля.
— Он избегает его уже много лет. — Голос его был совершенно лишен выражения. — Как ты думаешь, что случилось со всеми рабами, которые прошли через его руки?
Мгновение Исана молча, борясь с тошнотой, смотрела на него.
— Вороны… — прошептала она наконец. — Арик, прошу тебя. Помоги хотя бы снять с нее этот ошейник.
Она протянула руку к шее Одианы и принялась прокручивать ошейник в поисках застежки.
— Не надо, — торопливо, хрипло произнес Арик. — Не надо, ты убьешь ее.
Исана отдернула пальцы и взглянула на него. Арик прикусил губу.
— Па оставил на нем свою кровь, — буркнул он наконец. — Теперь никто, кроме него, не может снять с нее эту штуку.
— Как же мне помочь ей?
— Никак, — с горечью бросил он, повернулся и отшвырнул ведерко в угол коптильни. Оно лязгнуло о стену и покатилось по полу. Он уперся руками в стену и низко опустил голову. — Ты ей ничем не поможешь. После того что он с ней проделал, любой может приказать ей что хочет, и она будет чувствовать себя хорошо, пока будет послушна. Попробуй она ослушаться — и она… и ей будет больно.
— Но это же не по-людски, — возмутилась Исана. — Великие фурии, Арик. Как ты позволил, чтобы такое случилось?
— Заткнись, — огрызнулся он. — Просто заткнись, и все.
Он резко, злобно оттолкнулся от стены, подобрал ведро и принялся наполнять его углем.
— А знаешь, ты был прав, — понизила голос Исана. — Я говорила правду. И Тави — если он сказал тебе, что долина в опасности. Мараты снова надвигаются. Это может случиться с минуты на минуту. А может, уже началось. Арик, пожалуйста, послушай меня.
Он высыпал уголь в огонь и вернулся за новой порцией.
— Ты должен дать знать об этом. Если не ради нашего, так хотя бы ради собственного спасения. Если мараты нападут, они и в Кордгольде убьют всех.
— Все ты врешь, — буркнул он, не глядя на нее. — Врешь, и все тут. Пытаешься спасти свою шкуру.
— Да не пытаюсь я, — возразила Исана. — Арик, ты же меня всю жизнь знаешь. Разве не я помогла тебе, когда прошлой зимой на тебя дерево упало? Я всем в долине помогала, кто нуждался в помощи, и никогда ничего не просила взамен.
Арик подсыпал угля в огонь.
— Как ты можешь участвовать в этом? — спросила она. — Ты же неглуп, Арик. Как можешь ты поступать так с такими же алеранцами, как ты?
— А что, у меня выбор есть? — холодно бросил Арик. — Это все, что у меня осталось. Я ведь живу не в счастливом стедгольде, где все друг о друге заботятся. Я живу здесь. С мужчинами, которых ни на один порог не пустят. С женщинами, которым никто не позавидует. Он ведь одной со мной крови. Биттан… — Он осекся и судорожно вздохнул. — Он ведь тоже был одной со мной крови. Тупица, подлец — а все равно брат.
— Мне очень жаль, — сказала Исана и вдруг поняла, что ей и правда жаль. — Я не хотела, чтобы кто-то пострадал. Надеюсь, ты-то это понимаешь.
— Понимаю, — кивнул Арик. — Ты услышала, что случилось с Хедди, и хотела справедливости. Чтобы ей и таким девушкам, как она, ничего не угрожало. Вороны свидетели, так и должно быть, а не так, когда па рыщет вокруг как…
Он осекся и тряхнул головой.
Долгую минуту Исана молча смотрела на Арика — только теперь в голове ее забрезжила догадка.
— Так это не Биттан был тогда с Хедди, — тихо произнесла она. — Это был ты, Арик.
Он не смотрел на нее. Он молчал.
— Это был ты. Вот почему она пыталась не допустить дуэли между ее отцом и твоим. Ее не насиловали.
Арик потер рукой загривок.
— Мы… мы нравились друг другу. Нам удалось остаться вдвоем на последнем празднике. Ее младший брат отыскал нас. Он слишком мал, чтобы понять, что он видел. Я убрался прежде, чем он успел узнать меня. Но он побежал к отцу, и тот заставил ее признаться в том, что она провела время с одним из сыновей Корда, — последние слова он произнес с омерзением. — Думаю, она немного ему сказала — вот ее старик по-своему и представил себе то, что случилось.
— Ох, фурии, — охнула Исана. — Арик, что ж ты не сказал ничего?
— А что бы я сказал? — с горечью выпалил Арик, подняв на нее тяжелый взгляд. — Сказал бы папаше, что люблю девушку и хочу жениться на ней? Чтоб привести ее сюда? — Он сделал широкий жест рукой. — Ну, или сделал бы все честь по чести, пошел бы к ее папаше. Как думаешь, стал бы он меня слушать? Или ты хоть на секунду поверишь, будто старик Уорнер не придушил бы меня на месте?
Исана провела дрожащей рукой по глазам.
— Мне жаль, Арик, очень жаль. Мы все… все знали, что твой отец… что он зашел слишком далеко. Но мы ведь ничего не делали. Мы даже не подозревали, что у вас в стедгольде так все плохо.
— Слишком поздно сейчас об этом говорить. — Арик бросил ведро и пошел к двери.
— Нет, не поздно, — сказала Исана. — Погоди. Послушай меня, Арик. Пожалуйста.
Он остановился, не поворачиваясь к ней.
— Ты его знаешь, — сказала она. — Он нас убьет. Но если ты поможешь нам выбраться отсюда, клянусь всеми фуриями, я помогу тебе. Я помогу тебе уйти, если ты хочешь. Я помогу тебе уладить дела с Уорнером. Если ты любишь девушку, ты сможешь быть с ней — если поступишь правильно.
— Помочь вам обеим? Прошлой ночью эта женщина пыталась убить тебя. — Он наконец посмотрел на нее. — Почему ты ей помогаешь?
— Я не оставлю эту женщину здесь, Арик, — тихим, спокойным голосом произнесла Исана. — Я никого ему не оставлю. Ни за что. Я не позволю ему проделывать эти штуки.
— Тебе его не остановить, — устало буркнул Арик. — Не тебе. И не здесь. Он ведь гражданин.
— Верно. И мой брат тоже. Бернард вызовет его на поединок. И выиграет. И ты, и я понимаем это. — Она встала, в упор глядя на Арика. — Разорви круг. Принеси мне воды. Помоги нам бежать.
Долгую минуту он молчал.
— Он меня убьет, — чуть слышно произнес Арик. — Он говорил, что убьет. И я ему верю. Биттан был его любимчиком. Он убьет меня и узнает все, а тогда доберется и до Хедди.
— Не доберется, если мы помешаем ему. Арик, все не обязательно будет так. Помоги мне, чтобы я могла помочь тебе.
— Не могу, — тихо произнес он и снова посмотрел на нее. — Прости, Исана, не могу. Мне жаль тебя и эту девушку. Но он единственная моя родня. Он чудовище. Но никого другого у меня нет.
Он повернулся и вышел, закрыв за собой дверь. Исана услышала, как лязгнули несколько тяжелых засовов. Где-то вдалеке прогрохотал гром — ленивый отголосок ночной бури.
В коптильне шипели и переливались багровым мерцанием угли.
Негромко, медленно дышала Одиана.
Исана опустила голову, глядя на молодую женщину, на блестевший у нее на шее ошейник. Ей вспомнились отчаянные мольбы Одианы убить ее. Исана подняла руку к горлу, и ее пробрала дрожь. Потом она опустилась на пол и склонила голову.
Назад: ГЛАВА 27
Дальше: ГЛАВА 29