ГЛАВА 1
Амара сидела на покачивающейся спине старого самца-гарганта, в который раз обдумывая свой план. Утреннее солнце рассеивало туман и согревало ее. За спиной скрипели колеса тяжело груженой повозки. Невольничий ошейник начал уже натирать кожу, и она твердо решила перед следующим заданием поносить его несколько дней, чтобы привыкнуть.
Если, конечно, останется жива после этого.
Зловещий холодок пробежал по ее спине, и Амара нервно передернула плечами. Она сделала глубокий вдох, выдох и зажмурилась на мгновение, выбрасывая из головы все, кроме непосредственных ощущений: теплого солнца на лице, покачивания спины гарганта, скрипа тележных колес.
— Волнуешься? — поинтересовался мужчина, шагавший рядом с гаргантом.
На руке его болтался кнут, хотя с самого начала путешествия он ни разу не поднимал его. Ему удавалось править этой скотиной, пользуясь одним только поводом, хотя голова его едва доходила ей до поросшего бурой шерстью бедра. Он был одет как простой торговец: коричневые облегающие штаны, крепкие кожаные сандалии и теплая темно-зеленая куртка поверх домотканой рубахи. Длинная накидка — тоже зеленая, лишенная какого-либо орнамента — была перекинута через плечо, ибо день становился все теплее.
— Нет, — соврала Амара. Она открыла глаза и смотрела прямо перед собой.
— Лгунишка. План не совсем уж глупый — может и получиться.
Амара опасливо покосилась на учителя.
— Но у вас есть предложения?
— По части твоего выпускного экзамена? — спросил Фиделиас. — Клянусь воронами, нет. Я и в мыслях этого не имел. Это обесценило бы твое выступление.
Амара облизнула пересохшие губы.
— Но как вам кажется, есть что-то, что мне стоит знать?
Фиделиас бросил на нее наглый взгляд.
— У меня есть пара вопросов.
— Вопросы! — фыркнула Амара. — Мы будем на месте через несколько минут.
— Я могу задать их тебе сразу по прибытии, если хочешь.
— Не будь вы моим патрицерусом, я сочла бы вас совсем невыносимым.
— Приятно слышать такое от тебя, — парировал Фиделиас. — Со времен первого семестра в Академии ты заметно изменилась. Тогда тебя ужасно потрясло, что курсоры не только доставляют почту.
— Вы так любите рассказывать эту историю, хоть и знаете, что я ее терпеть не могу.
— Нет, — ухмыльнулся Фиделиас. — Я так люблю рассказывать ее потому, что знаю, как ты ее терпеть не можешь.
Она ехидно посмотрела на него сверху вниз.
— Потому, наверное, легат-курсор и продолжает посылать вас на задания.
— Это плата за мое обаяние, — согласился Фиделиас. — Ладно, вернемся к делу. Первая моя забота…
— Вопрос, — поправила его Амара.
— Вопрос, — кивнул он. — Это наша легенда.
— Что за вопрос? Армии нужно железо. Вы — промышляющий рудой контрабандист, а я ваша рабыня. Вы прослышали, что где-то здесь есть рынок, и поехали посмотреть, не удастся ли тут нажиться.
— Ага, — сказал Фиделиас. — И что я скажу им, если меня спросят, где я взял руду? Она, знаешь ли, на дороге не валяется.
— Вы курсор каллидус. Вы изобретательны. Я полагаю, вы что-нибудь придумаете.
Фиделиас усмехнулся.
— По крайней мере, ты научилась перекладывать проблемы на чужие плечи. Ладно, мы подъезжаем к этому мятежному легиону с нашей драгоценной рудой. — Он мотнул головой в сторону скрипучей телеги. — Что мешает им просто отобрать ее?
— Вы представляете целую сеть контрабандистов. За вашей поездкой следят, и, если результаты будут неплохими, другие, возможно, тоже захотят поставлять сюда свой товар.
— Что-то я не понимаю, — сказал Фиделиас с невинным выражением лица. — Если верить слухам и этот легион и правда мятежный и если им действительно командует один из верховных лордов, вознамерившийся захватить трон, — не попытаются ли они помешать просочиться наружу любым сведениям о них? Любым — плохим, хорошим, каким угодно?
— Да, — согласилась Амара, покосившись на него сверху вниз. — И это играет нам на руку. Сами подумайте: если вы не вернетесь с этой небольшой прогулки, об этом лагере станет известно всей Алере.
— Это произойдет в любом случае. Невозможно долго держать в тайне целый легион.
— Это наша лучшая легенда. Или вы можете предложить еще что-нибудь?
— Подобраться поближе, вихрем ворваться в лагерь, выведать все и рвать когти.
— Ах да, — кивнула Амара. — Я обдумывала и этот вариант. Отвергла его как слишком глупый и предсказуемый.
— У него есть и преимущества, — не сдавался Фиделиас. — Простота, например. Мы добываем информацию, даем Короне неопровержимые улики, а там уж пускай Первый лорд сам начинает кампанию против мятежников.
— Да, так, конечно, проще. Но стоит тем, кто заправляет в этом лагере, узнать, что за ними следят курсоры, они просто-напросто рассредоточат силы и перенесут свои операции куда-нибудь еще. Корона просто-напросто потратит деньги, силы и жизни, чтобы снова прижать их к ногтю, — и даже тогда тот, у кого хватает денег на собственную армию, может просто-напросто уйти из-под удара.
Фиделиас покосился на нее и присвистнул.
— Значит, ты рассчитываешь пробраться туда и уйти оттуда незамеченной, сообщить о результатах Короне — и… и что тогда?
— Вернуться туда с несколькими когортами воздушных рыцарей и раздавить их во сне, — сказала Амара. — Взять пленных, выбить из них показания на тех, кто за всем этим стоит, и покончить с этим раз и навсегда.
— Амбициозно, — заметил он. — Очень амбициозно. И очень опасно. Если мы попадемся, нас убьют. И вполне логично было бы полагать, что на их стороне есть и рыцари и они день и ночь следят, не заглянет ли к ним курсор-другой.
— Значит, нам не нужно попадаться. Мы бедные люди — алчный контрабандист и его рабыня, нам всего-то нужно вытянуть из них денег сколько получится и убраться оттуда.
— И при этом сохранить эти деньги. — Фиделиас нахмурился. — Как правило, мне нравятся задания, обещающие какую-либо прибыль. Но, Амара… на этот раз слишком многое может пойти не по плану.
— Мы ведь посланники Первого лорда, не так ли? Его глаза и уши?
— Только не цитируй мне Кодекс, — раздраженно огрызнулся Фиделиас. — Я работал курсором еще до того, как твои папаша с мамашей призвали своих первых фурий. И не думай, раз Первый лорд питает к тебе симпатию, ты разбираешься в этом лучше меня.
— Вы считаете, это не стоит риска?
— Я считаю, ты многого еще не знаешь, — устало вздохнул Фиделиас, сразу показавшийся ей совсем старым, неуверенным. — Дай я сам разберусь с этим, Амара. Я пойду туда один. Ты останешься здесь, и я подберу тебя на обратном пути. Нет смысла рисковать нами обоими.
— Нет, — сказала она. — Во-первых, эта операция поручена мне. Во-вторых, вам придется полностью сосредоточиться на своей роли. А наблюдать я смогу, особенно отсюда. — Она шлепнула по покатому боку гарганта, и тот фыркнул в ответ, подняв с дороги облачко пыли. — И еще я могу следить за нашими тылами. Если мне покажется, что нас раскусили, мы можем убраться оттуда.
— Мне казалось, наш маскарад имел смысл только по дороге сюда. А теперь нам лучше подобраться поближе и проникнуть в лагерь после наступления темноты.
— Это при условии, что в него никто не заходил засветло и, значит, мы неминуемо возбудим подозрения, если нас заметят?
Он тяжело вздохнул.
— Ладно, — сказал он. — Ладно. Будь по-твоему. Но ты ведешь опасную игру.
Амара снова ощутила неприятную тяжесть в желудке и провела рукой по животу, пытаясь отогнать страх. Он никуда не делся.
— Нет, — возразила она. — Какие уж тут игрушки.
Хотя тряская походка гарганта и казалась неспешной, каждый шаг его равнялся нескольким шагам человека. Огромные когтистые лапы одолевали милю за милей — и это при том, что здоровенная скотина не забывала по дороге обгладывать придорожные кусты, добавляя жира к и без того толстым запасам его под шкурой. Дай ему волю — и гаргант свернул бы с дороги пастись в свое удовольствие, но Фиделиас опытной рукой направлял его в нужную сторону.
Еще миля — и они, по расчетам Амары, должны были оказаться у дальних пикетов охраны мятежного легиона. Она попыталась напомнить себе о своей роли — усталой с дороги рабыни, — но это, пожалуй, и все, чем она смогла отвлечь на время мысли от нараставшего в плечах и спине напряжения. Что, если слухи о легионе так и останутся пустыми слухами и вся ее разведывательная операция, разработанная с такой тщательностью, окажется пустой тратой времени? Что тогда подумает о ней Первый лорд? А остальные курсоры? Ничего себе дебют, если она, едва выйдя из Академии, первым же делом осрамится на весь свет!
Волнение все росло, словно стальными лентами стягивая спину и плечи; голова буквально распухла от напряжения и палящего солнца. Может, они свернули куда-то не туда? Дорога, которой они следовали, казалась совсем заросшей — ни дать ни взять заброшенная тропа лесорубов… впрочем, она могла и ошибаться. Пора бы им уже увидеть дым от лагерных костров. Да и услышать они могли бы что-нибудь, если они и правда так близко, как ей казалось.
Амара совсем уже было собралась окликнуть Фиделиаса, когда мужчина в темных штанах и куртке, в блестящей кирасе и шлеме возник в тени на дороге в каких-то десяти шагах перед ними. Он появился внезапно и тихо — значит, дело не обошлось без заклинания, и весьма искусного. Это был настоящий великан — почти семи футов роста, и на боку его висел тяжелый меч. Он поднял руку в перчатке и скучающим, отсутствующим тоном произнес:
— Стой!
Фиделиас гаркнул на гарганта, и здоровенная скотина, сделав по инерции еще несколько шагов, остановилась. Колеса тяжело груженой телеги тоже замерли, протестующе скрипнув напоследок.
— Утречка доброго, господин, — отозвался несколько нервным, но тем не менее бодрым тоном Фиделиас, срывая с головы шапку и комкая ее слегка дрожащими руками. — Как поживаете… осень-то какая славная выдалась?
— Не ту дорогу выбрал, — буркнул великан. Голос его был скучающим, почти сонным, но рука как бы невзначай легла на рукоять оружия. — Здесь не любят чужих. Поворачивай обратно.
— Да, господин, конечно, господин, — забормотал Фиделиас. — Я всего-то жалкий торговец, странствующий в поисках покупателя на свой товар. Но неприятности мне не нужны, никак не нужны, господин, мне всего-то нужно окупить затраты, ведь товар-то первосортный, пусть и некстати здесь, но самый что ни есть первосортный… — Фиделиас закатил глаза и потыкал дорожную грязь носком башмака. — Железо. — Он хитро улыбнулся великану. — Но будь все, как вы желаете, господин. Ухожу, ухожу!
Темный великан шагнул вперед.
— Постой, купец.
Фиделиас оглянулся.
— Что, господин? — спросил он. — Неужели вас заинтересовал мой товар?
Здоровяк пожал плечами.
— Сколько руды? — спросил он, остановившись в нескольких шагах от Фиделиаса.
— Почти тонна, добрый господин. Сами видите, мой бедный гаргант едва тянет ее.
Мужчина фыркнул, скользнув взглядом по гарганту и задержавшись им на Амаре.
— Кто такая?
— Рабыня моя, добрый господин, — отвечал Фиделиас; в голосе его зазвучали льстивые, заискивающие нотки. — Коли захотите, господин, могу продать и ее. Работящая, искушенная по части шитья и готовки, а уж что касается ночных утех — вы такое долго не забудете. Два льва, выгодная покупка.
— Твоя работящая девка едет верхом, пока ты идешь пешком, купец. Ты поступил бы умнее, разъезжая в одиночку. — Он критически сморщил нос. — И она костлява, как мальчишка. Гони свою скотину за мной.
— Так вы хотите купить, господин?
Солдат смерил его взглядом.
— Я не буду просить дважды, купец. Иди за мной.
Фиделиас уставился на солдата, потом нервно сглотнул.
— Хорошо, хорошо, господин. Мы будем держаться за вами. Пошли, старина, — дрожащими пальцами он дернул за повод, и огромный гаргант двинулся дальше.
Солдат хмыкнул, повернулся и зашагал по дороге. Отойдя на несколько шагов, он пронзительно свистнул, и в тени по обе стороны дороги возникло еще с дюжину вооруженных луками людей — точно так же тихо, как он сам минуту назад.
— Подежурьте здесь до моего возвращения, — бросил им здоровяк. — Задерживайте всех, кто попытается пройти.
— Слушаюсь, господин, — отозвался один из солдат.
Амара присмотрелась к говорившему. Он был одет в точности так же, как первый: темные штаны и куртка с преобладанием зеленого и коричневого цветов. В отличие от остальных у этого на шее красовался черный шарф, опять-таки такой же, как у здоровяка. Амара специально проверила: никто из остальных шарфа не носил. Это стоило запомнить. Рыцари? Возможно. И один из них наверняка сильный заклинатель, если сумел так искусно скрыть от посторонних глаз столько людей.
«Вороны! — подумала она. — Что, если на поверку в этом мятежном легионе окажется полный штатный состав рыцарей? С таким составом, обладая столькими сильными заклинателями, они запросто могут напасть на любой город Алеры…»
И уж наверняка это означало бы, что у легиона имеются могущественные покровители. Любой заклинатель фурий, достаточно сильный, чтобы стать рыцарем, может запрашивать за свои услуги столько, сколько пожелает. Такое не по карману оскорбленному купцу, пожелавшему убедить своего графа или верховного лорда снизить налоги. Только знать может позволить себе нанять несколько рыцарей, не говоря уже о целом отряде.
Амара поежилась. Если один из верховных лордов замыслил что-то против Первого лорда, их ждут воистину нелегкие времена.
Она покосилась на Фиделиаса — тот встретил ее взгляд, и выражение лица его было встревоженным. Ей показалось, она видит в его глазах отражение собственных мыслей и страхов. Ей ужасно хотелось поговорить сейчас с Фиделиасом, спросить, что он думает по этому поводу, но позволить себе выйти из роли она не могла. Поэтому все, что ей оставалось, — это стиснуть зубы, покрепче вцепиться в луку седла гарганта и попытаться успокоиться.
Дорога сделала поворот. Они перевалили через невысокий холм, и за ним, в долине, взгляду наконец открылся лагерь.
Великие фурии, подумала она. Это больше похоже на город…
Наметанный взгляд выделял детали, а мозг анализировал их. Лагерь был выстроен по заведенным для легионов правилам: частокол из врытых в землю пик с окружающим его рвом замыкали большой прямоугольник, внутри которого стояли аккуратными рядами белые полотняные палатки — слишком много, чтобы сосчитать, — и навесы для оружия и провианта. Лагерь имел только два входа — большие деревянные ворота, расположенные с противоположных сторон. Вокруг лагеря, словно мухи над спящим животным, громоздились в беспорядке палатки и шалаши — не иначе у легиона нашлось уже много сторонников.
И везде виднелись люди. Много людей.
На плацу, разбитом с наружной стороны ограды, занимались муштрой целые когорты под командованием горластых центурионов или всадников с черными шарфами на шеях. В другом месте упражнялись в стрельбе по далеким мишеням лучники, в третьем — обучали новобранцев основам боевой магии заклинатели фурий. По лагерю сновали женщины — стирали одежду в протекающем через лагерь ручье, штопали солдатские куртки или просто нежились на утреннем солнышке. Амара разглядела даже двух женщин в черных шарфах, ехавших верхом по направлению к плацу. Слонявшиеся по лагерю собаки встретили гарганта визгливым лаем. На берегу ручья, чуть в стороне от лагеря, возник маленький базар, на котором торговали с самодельных деревянных прилавков и прямо с расстеленных на земле одеял.
— Вы попали как раз между завтраком и обедом, — сообщил солдат. — Однако, если хотите, какой-нибудь еды я вам достану.
— Может, мы лучше отобедаем с вами, господин, — сказал Фиделиас.
— Что ж, может, и так. — Солдат остановился и внимательно, изучающе посмотрел на Амару. — Скажи ей, пусть слезает. Я пришлю конюха или двух присмотреть за твоей скотиной.
— Нет, — мотнул головой Фиделиас. — Свой товар я возьму с собой.
— В лагере полно лошадей, — хмыкнул солдат, — и они взбесятся, если учуют эту тварь. Она останется здесь.
— Тогда и я останусь здесь, — упрямо буркнул Фиделиас.
— Нет.
— Ну, тогда рабыня, — не сдавался Фиделиас. — Она может остаться здесь с гаргантом и добром, может заставить его молчать. А то он, чего доброго, испугается чужих рук.
Солдат буравил его подозрительным взглядом.
— Что ты задумал, старина?
— Задумал? Я всего лишь защищаю свои интересы, господин, — как и любой скромный торговец.
— Ты у нас в лагере. Твои интересы больше никого не заботят. Только эти. — Солдат не придал последним словам какого-то особенного ударения, но рука его легла на рукоять меча.
Фиделиас отшатнулся.
— Ты не посмеешь, — прохрипел он севшим от потрясения и ярости голосом.
Солдат только улыбнулся. Улыбка вышла зловещая.
Фиделиас облизнул губы. Потом поднял взгляд на Амару. Ей показалось, что он пытается сказать ей что-то взглядом, но что именно, она не поняла. Цепляясь за сбрую, Амара соскользнула из седла на землю. Фиделиас дернул за повод, и гаргант лениво опустился на живот — медленно, но все равно земля под ногами дрогнула. Он с хрустом отщипнул пучок травы и принялся жевать, прикрыв веки.
— Иди за мной, — сказал солдат. — Ты, рабыня, тоже. Отстанете от меня больше чем на три шага — убью обоих. Ясно?
— Ясно, — буркнул Фиделиас.
— Ясно, господин, — эхом повторила Амара, не поднимая глаз.
Следом за солдатом они вброд перешли ручей. Ледяная вода доходила Амаре до колен. Она поежилась от холода, но от Фиделиаса с солдатом не отставала. Ее наставник поравнялся с ней.
— Видела, сколько палаток? — спросил он едва слышно.
Она чуть заметно кивнула.
— Еще бы.
— И все в образцовом порядке. Это не какая-то шайка недовольных стедгольдеров. Профессиональные военные.
Амара снова кивнула.
— За ними серьезные деньги, — шепнула она. — Достаточно ли этого для Первого лорда, чтобы он вынес это на Совет?
— Обвинение без обвиняемого? — Фиделиас поморщился и мотнул головой. — Нет. Нам нужно добыть хоть что-то, выявляющее того, кто за этим стоит. Не обязательно железные улики, но все же что-то, внушающее доверие.
— Вы узнали нашего провожатого?
Фиделиас покосился на нее.
— А ты?
Амара покачала головой.
— Не знаю точно. Что-то в нем показалось мне знакомым.
Ее спутник кивнул.
— Его прозвали Мечом.
Амара невольно выпучила глаза.
— Олдрик Меч? Вы уверены?
— Я встречал его в столице. Видел его дуэль с Арарисом Валерианом.
Амара осторожно покосилась на шагавшего перед ними человека и еще больше понизила голос.
— Его считают величайшим мечником из ныне живущих.
— Да, — согласился Фиделиас. — Верно, считают. — Он отвесил ей легкий подзатыльник и повысил голос так, чтобы его слышал Олдрик. — И закрой свой ленивый рот. Я покормлю тебя, когда сочту нужным и ни на секунду раньше. Ни слова больше.
В лагерь они вошли молча. Олдрик провел их в ворота и дальше, по главной дороге, делившей лагерь пополам. Пройдя некоторое расстояние, он свернул налево, к палатке, служившей во всех лагерях алеранских легионов, как знала Амара, командирским шатром. У входа в нее стояли два легионера в блестящих кирасах, с копьями в руках и мечами на поясе. Олдрик кивнул одному из них и вошел внутрь. Минуту спустя он вышел и повернулся к Фиделиасу.
— Ты. Купец. Заходи. Командир желает с тобой потолковать.
Фиделиас шагнул вперед, и Амара двинулась было за ним, но Олдрик уперся ему рукой в грудь.
— Ты один. Не рабыня.
Фиделиас зажмурился от возмущения.
— Ты полагаешь, я оставлю ее здесь одну, добрый господин? — Он бросил на Амару взгляд, который она на этот раз поняла без труда: предостережение. — Оставлю хорошенькую девку в лагере, полном солдат?
— Мог бы подумать и раньше, прежде чем являться сюда. Да не убьют ее, не бойся. Ступай в палатку.
Фиделиас оглянулся на нее и облизнул пересохшие губы. Потом шагнул внутрь. Мгновение Олдрик смотрел на Амару — холодно, отрешенно. Потом тоже зашел в палатку. Правда, почти сразу же он вернулся, волоча за руку девушку. Маленькую, даже можно сказать истощенную; одежда висела на ней, как на пугале. Даже ошейник раба — самого маленького размера — казалось, вот-вот слетит с шеи. Каштановые волосы были совсем сухими и только что не ломались как солома, и подол платья был забрызган грязью, хотя ноги почему-то оставались довольно-таки чистыми. Олдрик бесцеремонно вышвырнул ее из палатки.
— У нас дела, — бросил он ей вслед, отвязал откинутый полог палатки от колышка и вернулся внутрь.
Девушка с негромким стоном плюхнулась на землю и покатилась по грязи, так и не выпуская из рук плетеной корзины. Амара опустилась рядом с ней на колени.
— Ты как, в порядке?
— Отлично, — огрызнулась девушка. Она с усилием встала и лягнула ногой угол палатки, выбив из нее облачко пыли. — Вот урод, — буркнула она. — Я пытаюсь навести хоть какой-то порядок в этом его свинарнике, а он вышвыривает меня, как куль с мукой… — Оскорбленно надув губы, она повернулась к Амаре. — Меня зовут Одиана.
— Амара, — откликнулась та, чуть улыбнувшись. Она огляделась по сторонам, облизнула губы и призадумалась. Ей совершенно необходимо было пройтись по лагерю. Попытаться найти что-нибудь, что она смогла бы захватить с собой в качестве улики. — А скажи, Одиана, можно ли здесь найти место, чтобы напиться? Мы добирались сюда так долго… в горле совсем пересохло.
Девушка перебросила прядь вьющихся волос через плечо, покосилась на командирскую палатку и сморщила нос.
— Что тебе больше по вкусу? Есть дешевое пиво… Почти чистая вода. Ну или можно просто воды выпить. Это и проще будет.
— Хватит и воды, — сказала Амара.
— Разумное решение, — согласилась Одиана. Она поудобнее взяла корзинку и махнула свободной рукой.
— Нам туда.
Она повернулась и решительным шагом двинулась прочь от палатки в направлении противоположных ворот. Амара догнала ее, на ходу оглядываясь по сторонам. По дороге, грохоча подошвами башмаков, промаршировал отряд солдат, и девушкам пришлось спрятаться за палатку, пропуская их.
— Солдаты! — сморщила нос Одиана. — Вороны их побери, меня от них всех уже тошнит.
— Ты давно здесь? — спросила Амара.
— С нового года, — отозвалась ее спутница. — Ходят, правда, слухи, что мы скоро двинем отсюда.
Сердце Амары забилось чаще.
— Двинете? Куда?
Одиана покосилась на нее и снисходительно улыбнулась.
— Ты ведь не жила среди солдат, верно? Какая разница — куда? Это, — она неопределенно махнула рукой на лагерь, — не меняется. Это везде одинаково, где бы ни стояло, у океана ли, или у подножия Защитной стены… Люди все те же. Небо все то же, да и земля не настолько меняется, чтобы это было так уж заметно. Вот оно как.
— Ну все же… Ты попадаешь в новые места. Видишь что-то новое.
— Только новые пятна на их одежде, — буркнула Одиана. Отряд прошел, и девушки снова выбрались на дорогу. — Но я слышала, на север, и, может, еще немного на восток.
— В Аквитанию?
Одиана пожала плечами.
— А это разве там? — Они спустились к ручью, и она порылась в своей корзине. — Вот, — сказала она. — Держи. — Она сунула Амаре в руки пару грязных мисок. — Раз уж мы здесь, можем заодно и помыть. Вороны, ну и грязнули же они. Солдатня, словом. Хорошо хоть у легионеров в палатках более-менее чисто.
Она выудила из корзины кость и бросила ее пробегавшей мимо собаке. За костью последовало яблоко, которое Одиана перед тем, как выбросить в ручей, предварительно надкусила. Потом она достала из корзины клочок бумаги — его она выбросила, можно сказать, не глядя.
Амара повернулась и придавила его ногой, пока не сдуло ветром. Потом нагнулась и подняла его.
— Что? — удивилась Одиана. — Что ты делаешь?
Амара потеребила бумажку в пальцах.
— Ну… э… Вряд ли стоит так просто бросать ее на землю, если уж ты решила навести чистоту.
— А разве это лагерь? — удивилась Одиана.
Склонив голову набок, она смотрела, как Амара разворачивает бумажку и пробегает строки глазами. Через некоторое время она удивленно спросила:
— Ты умеешь читать?
— Немного, — рассеянно отвечала Амара. Чем больше она читала, тем сильнее дрожали ее пальцы.
Командующему второго легиона
Вам предписывается свернуть лагерь и двигаться к назначенному месту сбора. Вам надлежит прибыть не позже конца десятого месяца, дабы зима не застала вас врасплох. Во время марша не прекращайте обычной воинской подготовки и практических занятий…
Там было написано еще много чего, но Амара не стала читать, сразу скользнув глазами к последней строке.
Аттикус Квентин, верховный лорд Аттики.
У Амары захватило дух. Значит, ее худшие опасения подтверждались. Заговор. Мятеж. Война.
— Ну, и что там? — спросила Одиана и сунула в руки Амаре еще одну миску. — На, сполосни в воде.
— Тут написано… — Амара взяла миски, подошла к краю воды и наклонилась, — написано… Гм, я толком не разобрала.
Она скомкала письмо и сунула в башмак. В голове продолжали роиться возможные последствия того, о чем ей стало известно.
— Знаешь, — беззаботно мурлыкнула Одиана, — сдается мне, ты врешь. Не каждый день встречаются образованные рабыни, которые задают вопросы о перемещениях войск. И которые достаточно разбираются в политике, чтобы оценить последствия одной коротенькой записки. Такое скорее можно ожидать от… ну, не знаю даже… — она продолжала почти шепотом, — например, от курсора.
Амара застыла, потом повернулась к Одиане — и тут же полетела в воду, оглушенная ударом ноги в подбородок. Боль молнией пронзила ее; эта девчонка-заморыш оказалась куда сильнее, чем она ожидала.
Она сразу же вскочила, мотнула головой, стряхивая воду, и попыталась набрать в грудь воздуха, чтобы призвать своих фурий — но вместо воздуха в рот и нос ее хлынула вода, и она начала задыхаться. Сердце ее панически забилось в груди, она потянулась руками к лицу и обнаружила, что оно почти по самые брови покрыто тонкой пленкой воды, которая не стекала вниз и не поддалась, когда она попыталась смахнуть ее руками. Она так и не смогла вздохнуть. Мир вокруг нее начало заволакивать темной дымкой, и она пошатнулась.
Письмо. Ей нужно вынести письмо отсюда и доставить Первому лорду. Улики, в которых он так нуждается…
Она выбралась-таки на берег прежде, чем заполнившая ее легкие вода окончательно лишила ее сил. Она рухнула на землю, открыла глаза и уставилась на стоявшие прямо перед ней босые, чистые ноги Одианы.
Амара повернула голову и встретилась взглядом с Одианой, на лице которой играла мягкая улыбка.
— Не тревожься, милая, — произнесла девушка.
Она начала меняться на глазах. Ввалившиеся щеки округлились. Тонкие, похожие на тростинки члены окрепли. Бедра и груди увеличились в объеме, придав телу соблазнительные очертания и заполнив свободно болтавшуюся на ней одежду. Волосы сделались длиннее, пышнее и темнее, и она, рассмеявшись, тряхнула головой и опустилась на колени рядом с Амарой.
Одиана протянула руку и погладила Амару по мокрым волосам.
— Не тревожься, — повторила она. — Мы не собираемся тебя убивать. Ты нам нужна. — Она медленно вытянула из корзины черный шарф и повязала его на талии. — Однако вы, курсоры, скользкое племя. Усни, Амара. Так будет куда проще. А тогда я смогу убрать эту воду и позволить тебе снова дышать.
Амара забилась в попытках вздохнуть, но это ей так и не удалось. В глазах темнело, потом в этой темноте поплыли яркие круги. Она попыталась схватить Одиану за ноги, но пальцы ее онемели и ослабели.
Последнее, что она увидела, — это как прекрасная заклинательница воды нагнулась и нежно поцеловала ее в лоб.
— Спи, — прошептала та. — Спи.
А потом Амара окончательно провалилась в черноту.
