8

Ранний завтрак проходил в напряженном молчании и крайне мрачной обстановке — капитан заставил всех нас надеть длинные черные мантии с серебристыми знаками отличия королевских служащих. Мантии были скроены широченные, неудобные, из жесткой, плотной ткани, и совершенно не улучшали настроения.

Тиса кромсала лежащий перед ней на тарелке кусок мяса так, словно он был ее личным врагом. Гном уныло прихлебывал чай, пахнущий ромашкой и зверобоем. Тролль, осторожно ощупав шатающийся клык, смешал куриный бульон с красным вином и, морщась, нюхал получившуюся жидкость. Я маленькими глоточками пила кефир, стараясь не шевелить ни губами, ни щекой, ни конечностями, кровоподтеки и ссадины на которых вспыхивали пульсирующей болью при любом резком движении. У меня кружилась голова, поэтому я боялась отправлять в желудок что-либо более существенное, чем кефир. Тем более что до сих пор хорошо помнился запах свежеубиенных троллей, и на мясо мне вообще было противно смотреть. Эльф ел третью порцию орехов в меду, пытаясь восстановить запас магической энергии. От такого количества сладкого его уже начинало тошнить — это было заметно по тому, с каким усилием он проглатывал каждый кусочек.

Только капитан, как будто не замечавший ничего вокруг, вкушал трапезу с безукоризненным соблюдением этикета. Лицо его как обычно ничего не выражало, серебристо-серые глаза с одинаковым равнодушием смотрели что на окружающих, что на еду.

— Я требую повысить мне зарплату, — вдруг сказал Даезаэль.

Волк медленно прожевал кусочек, глотнул, склонил голову к левому плечу и спросил:

— А есть для этого основания?

— Конечно! Я работаю больше всех. Вот посмотри. Персик…

— Меня зовут Персиваль, — вяло сказал гном.

— Персик вчера объелся мамиными пирожками, сегодня страдает желудком. Я собственноручно заваривал ему травяной чай, дабы он мог приступить к работе, не отвлекаясь, чтобы сбегать в нужник через каждые пять минут. Мила. Вчера чуть не подверглась насилию со стороны банды троллей. Заработала сотрясение мозга, ушибы и повреждения мягких тканей организма, не говоря уже об ударе по лицу, из-за которого у нее до сих пор глаз не открывается. Драниш. Спасая Милу, чуть не погиб, я в процессе излечения потратил на него все силы, потому что тролли плохо поддаются магическому воздействию, но иначе бы он вообще сдох.

— Умер, — проворчал тролль.

— …Из-за всего этого я теперь должен есть сладости, которые ненавижу. Тиса…

— А что со мной? — вскинулась девушка. — Я-то как раз…

— …вчера в очередной раз домогалась капитана, пока я оказывал Миле помощь, — безжалостно продолжал целитель. — Он тебе отказал, и ты сейчас балансируешь на грани истерики. Значит, твои нервы — уже моя забота. Ярослав…

Капитан подпер подбородок рукой и с интересом уставился на эльфа.

— А ты меня вообще пугаешь. Люди с таким поведением часто срываются так, что выжившие счастливчики потом легенды рассказывают. Страшные.

— Ярослав не срывается! — Тиса не могла позволить оскорбления своего божества. — У него воспитание!

— Вот-вот, — кивнул эльф. — Воспитание! А воспитание — это отнюдь не характер и не темперамент. Видал я благородных, которые к нам к целебному источнику приезжали лечиться. У этого глаз дергается, у того руки дрожат, а у большинства вообще не стоит. Но все воспи-и-танные.

— Да как ты смеешь намекать, что капитан мне отказал потому, что у него там какие-то проблемы! — Воительница вскочила на ноги, так стукнув кулаком по столу, что несчастные истерзанные кусочки мяса разлетелись по сторонам.

— Я как раз ни на что не намекаю, — спокойно ответствовал Даезаэль, выуживая из своей тарелки мясо и отряхивая его от меда. Он положил кусочек себе в рот и зажмурился от удовольствия. — Я просто хочу, чтобы мне подняли зарплату за тяжелые условия труда. Вот и все.

— Хорошо, — медленно произнес Волк. — Я бы с удовольствием поднял тебе зарплату. Но в данный момент ты находишься на королевской службе, поэтому все, что я могу, — это дать тебе премию.

— Премия тоже не помешает, — согласился эльф.

— Зачем тебе деньги? — спросил Драниш. — На парик?

— На запасной парик, — поправил Даезаэль. — Потому что, боюсь, мне одного не хватит.

— Почему же? — искренне заинтересовался тролль.

— Потому что если твоя морда до него доберется, ходить мне опять лысым, — ответил эльф, и его лицо перекосилось от злости. — Я уже успел оценить твой цирюльнический талант.

— Ну почему сразу морда? — возмутился Драниш. — Если что и доберется до твоего парика, так это только руки!

— Лапы, — поправила Тиса.

Тролль обернулся к ней с крайне недовольным видом, но сказать ничего не успел, потому что в этот момент капитан отложил столовые приборы, промокнул губы салфеткой и сказал:

— Хватит. Пора на работу.

Каждый из нас занимался своим делом. Персиваль восстанавливал сложный артефакт связи со столицей, секрет создания и ремонта которого был давно утерян. Человеческие маги тщетно бились над разгадкой сто лет, пока дед нынешнего короля не решил присудить огромную премию тому, кто изобретет нечто подобное или научится восстанавливать поломанное. Этим тут же заинтересовались гномы, которые до этого принципиально не интересовались возней вокруг поломки — ведь уникальный артефакт в свое время изобрел не гном, а человек! Но за хорошие деньги гномы быстро забыли о своей принципиальности. Народ, славящийся своим упорством, которое некоторые злые языки называют твердолобостью, бросил силы лучших умов на разгадку тайны. Прошло всего пятьдесят лет, как артефакты связи стало возможным восстановить. Дети тех, кто бился над разгадкой тайны, сейчас колесили по стране, восстанавливая сложные приборы, такие необходимые для управления большой страной с кучей отдаленных регионов. Отец Персика тоже приложил руку к исследованию, чем наш гном невероятно гордился.

В обязанности Тисы вменялось строго охранять двери комнаты, в которой будет работать Персиваль. Одна ошибка в настройке — и попытка воспользоваться артефактом будет стоить магу выжженного мозга. Да и вновь обретенным секретом гномы ни с кем не хотели делиться, а желающих подсмотреть за работой Персиваля было достаточно.

Даезаэль занимался инспекцией центральной лечебницы, на которую деньги выделялись из государственной казны. Бесплатная лечебница для народа, в которой отрабатывали свои навыки молодые лекари и целители, была необходима для того, чтобы заразные пациенты не разбегались по всему округу, а тихо помирали в одном месте или — кому повезло выжить после неумелого лечения — поправлялись и даже получали бесплатную кормежку. Конечно, больше всего эльфа интересовала статистика повальных моров и превращений в нежить и нечисть — в результате войны многие нежеланные мигранты прочно обосновались в лесах, оврагах и даже в городских подворотнях. Плюс ко всему в течение недели Даезаэль должен был проводить курсы повышения квалификации местных врачевателей, что зловредного эльфа невероятно радовало возможностью бесконечно издеваться над несчастными слушателями.

Сиятельный благородный Ярослав Волк устраивал судилище. Обычно те, кто был недоволен решением местного суда, обращались в инстанцию повыше — к своему Владетелю домена, а оттуда самые упорные (или те, дела которых Владетелю было разбирать лень) добирались до королевского судилища. Королю этими делами заниматься было недосуг, и он с удовольствием перекинул все проблемы на руководителей групп королевских гласов. Судя по кипам документов и обращений, которые поджидали Волка на столе бургомистра в ратуше, работать ему придется не покладая рук. Дело еще усугублялось тем, что Владетель домена Хвост практически безвылазно сидел в столице, будучи председателем Собрания Благородных, и, на правах одного из создателей службы королевских гласов, перепоручил Волку разобраться с текущими судебными делами. Чтобы капитан не надорвался, его помощником должен был быть Драниш — и как сын благородного, и как получивший идентичное с Волком образование.

А мне предстояла самая нудная и кропотливая работа — проверка финансовых отчетов за несколько лет.

— Я приказал, чтобы сюда привезли все отчеты и бухгалтерские книги из остальных более-менее крупных городов домена, — сообщил Ярослав, сопровождая меня в архив. — На границах сейчас неспокойно, поэтому я не хочу, чтобы мы тратили время, разъезжая по спокойному округу. Конечно, если что-то будет вызывать у тебя вопросы или покажется подозрительным, ты туда съездишь, чтобы разобраться на месте.

Он помолчал, как обычно безразлично глядя куда-то мимо меня, и потом добавил:

— Естественно, я не отправлю тебя одну. Так что не беспокойся и работай усердно.

Тяжело вздохнув, я засела в архиве со стопкой бумаги и десятком карандашей для записей. Хмурый сотрудник городской ратуши нагромоздил передо мной толстенные тома, где была собрана вся информация о денежных потоках округа.

— Или вы желаете начать с отчетов нашего города? — кисло спросил он, указывая на стеллаж с бухгалтерскими книгами. На них не было ни пылинки, и это значило, что либо в архиве сверхтрудолюбивая уборщица, либо кто-то недавно ими пользовался.

Я не верила в трудолюбивых уборщиц в архиве, поэтому подозревала, что в этих книгах меня ждет много любопытных открытий, в частности, новых правил арифметики.

— Наверное, начну с округов, — сказала я, открыла первый том и погрузилась в работу.

Через какое-то время за спиной хлопнула дверь, и в комнату, пошатываясь, ввалился тролль.

— Что с тобой? — испуганно спросила я. Воображение тут же нарисовало кровавую бойню на главной площади, которую устроили недовольные судебными решениями горожане.

— Кажется, я несколько переоценил свои силы, — прохрипел Драниш, тяжело опускаясь на стул. — Ярик отправил меня к тебе помогать.

— Ты умеешь проверять отчеты? — удивилась я. Почему-то мне казалось, что Драниш не из тех, кто будет старательно постигать бухгалтерскую науку.

— Еще бы, — фыркнул парень. — Ты не поверишь, но даже тролльему вождю нужно уметь составлять бюджет. Нет денег — нет пива для подданных — получишь в морду. Все просто.

— Тогда возьми вот это и…

— Котя, я сказал, что я умею это делать, но не сказал, что буду, — возразил тролль, аккуратно выломал мягкое сиденье стула и улегся под стеночкой.

— Ты что, спать будешь?

— Угу, — промычал тролль. — Силы восстанавливать. Я же не такой двужильный, как Ярик. На капитане хоть всю страну нечисти перепаши — ничего с ним не будет. А я хрупкий, слабый, нежный… хррр…

Внезапно мне стало его жалко. В конце концов, тролль полностью выложился, спасая меня, а его сегодня заставляют работать! Сняв свитер, я аккуратно укрыла Драниша, чтобы его не просквозило на холодном каменном полу.

Тролль мирно спал до вечера, он даже не пошевелился, когда я пыталась его разбудить на обед.

Вечером за нами пришел Ярослав, взглянул на тихо сопевшего Драниша и, пробормотав: «Я так и думал», присел на корточки и что-то прошептал троллю в ухо. Эффект был мгновенным — Драниш взвился на ноги, ошалело хлопая глазами и нашаривая несуществующий меч.

— Вольно, — снисходительно обронил Волк и ловко увернулся от кулака свежеразбуженного.

— Знаешь, Ярик, — буркнул Драниш, запуская пятерню под сорочку и начиная шумно чесаться, — когда-нибудь я тебя прибью. Исключительно по ошибке, и потом искренне буду проливать слезы над твоим трупом. Не шути так больше.

— Знаешь, Драниш, — капитан передразнил тон друга, — я тебя сюда отправлял работать, а не спать.

— А я и работал целый день, устал и вот только-только прилег отдохнуть, — неубедительно сказал тролль и тут же сменил тему: — Ну что, пошли ужинать, а?

Ели мы втроем — Даезаэль пропадал в лечебнице, а Персиваля капитану пришлось силком отрывать от работы уже в полночь. Тиса вернулась, когда я спала, бурча себе под нос ругательства в адрес людей, которые мешают работать гному, в адрес Персика, который не может оторваться от работы, и в адрес скучной жизни вообще. Я старалась дышать ровно и ничем не выдать того, что я уже не сплю, чтобы не попасться под горячую руку.

Неделя прошла спокойно. Утром капитан гонял нас по постоялому двору в «легкой разминке». Потом они с Дранишем уезжали в маленькие городки домена, иногда забирали с собой Тису и Персиваля, который всеми фибрами души ненавидел верховую езду. Но по возвращении на постоялый двор его всегда ждала заботливая мамочка со свежей выпечкой и заботой. Честно говоря, иногда я завидовала гному. Моей матери никогда не хватало то ли времени, то ли чувств, чтобы просто меня приласкать, обнять и немного помолчать вместе.

Моя работа с финансовыми документами подходила к концу. Я нашла огромную растрату денег Владетеля Хвоста, которые он выделял на домен, и вполне законно этим гордилась — вор был очень умен и ловко прятал утечку средств, а также всячески подчищал за собой следы. Но я любила разгадывать такие загадки, возиться в тишине с рядами и столбцами цифр.

— Сударыня, сударыня, — меня осторожно похлопали по плечу. Я оторвалась от отчета, в котором излагала свои соображения по поводу казнокрадства, и обернулась. За спиной стоял молодой парень в желто-зеленой форме служащего. Лицо у него было холеное, пальцы в перстнях. — Можно с вами поговорить? Наедине.

— Конечно. — Я потянулась, разминая затекшие мышцы.

Парень схватил меня за руку и, не давая возможности вырваться, потащил в угол, укромно отгороженный стеллажами. Запястье как будто сжали стальными тисками, и попытки вырваться ни к чему не привели.

— Я не понимаю, что происходит…

— Смотрю, ты умница. Нашла растраты, да? — Он удостоверился, что я надежно отгорожена от бегства полками с томами архивов и его телом, и отпустил мою руку.

— Да, нашла. — Ситуация разъяснилась, и мне стало спокойнее. Что он сейчас будет делать? Пытаться подкупить? Угрожать? Я растерла запястье, стараясь смотреть на служащего уверенным и бесстрашным взглядом.

— Сколько тебе нужно заплатить, чтобы ты их не нашла? — Парень сразу перешел к делу.

— Нисколько.

— Тебе не нужны деньги?

— Почему же, нужны. Но деньги, заработанные таким образом, — нет. Я предпочитаю честно выполнять свою работу.

— Сколько? Я готов заплатить.

— Я ведь уже сказала — мне не нужны такие деньги.

Его лицо исказилось, он схватил меня за плечи и прижал к стене.

— Шутить надумала, девчонка?

— Вам известно такое понятие, как добросовестно сделанная работа? — спросила я. — Меня не купить, и в этом состоит моя работа королевским гласом.

Парень достал из-за пояса кинжал — лезвие с изящной дорогой гравировкой блеснуло под лучом солнца — и прижал его к моему горлу.

Мое сердце замерло, но выдавать свой страх перед зарвавшимся юношей я не стала. Если не зарезал сразу, значит, у меня еще есть шанс выкрутиться из этой ситуации.

— И что? — спросила я, демонстративно зевнув. — Будете меня убивать? Чтобы к финансовым махинациям прибавилось еще и убийство? Господин Волк и виселица рядом. Моё тело еще не успеет остыть, как ты будешь меня уже догонять на Той Дорожке.

— Я убью тебя, — прошипел он. — Я серьезно! Я убью тебя! Слышишь! Ну! Убью!

Уверенности в его голосе я не услышала, и даже в чем-то посочувствовала казнокраду. Он сам себя загнал в тупик, и мне оставалось только ждать разрешения конфликта. Я смотрела в серые глаза молодого чиновника, унаследованные от какого-то далекого чистокровного предка, и не видела в них решимости убить, а только страх и слабую надежду на то, что как-то все уладится само собой. Да, это не была решимость и отчаянное безрассудство загнанного в угол, который готов на все, только чтобы спастись. С таким взглядом, как у него, не убивают.

Хрясь!

Тело парня обмякло и мешком свалилось на пол, кинжал со звоном пролетел по плиткам пола к сапогам тролля.

— Котя, — укоризненно сказал он, подбирая оружие, — мне вообще нельзя с тебя глаз спускать? Я зашел, чтобы отчет о финансовой проверке забрать, а ты тут с мужчиной в интересной ситуации! Че он хотел?

— Чтобы я закрыла глаза на воровство.

— Вряд ли он воровал сам, — задумчиво сказал тролль, слегка пнув сапогом бесчувственное тело. — Интересно, кто его подстрекал?

Драниш наклонился, схватил служащего за шиворот и бесцеремонно поволок по полу.

— Ярику его доставлю, тот разберется. Сегодня как раз финальное судилище, оглашение и приведение в исполнение приговоров.

— Отчет на столе. — Я подала троллю бумаги. — Он немного недописан, но главное я уже изложила.

— Хорошо, — кивнул Драниш. — Ты пока посиди тут, не высовывайся на улицу. Ладно? И… на, котя, боевой трофей. Как раз для твоей руки. А то у тебя на поясе не кинжал, а прабабкин кухонный ножик, даже стыдно смотреть. — Тролль метнул кинжал казнокрада, и он вонзился в стену рядом с моей рукой.

Я машинально притронулась к своему небольшому, но очень удобному кинжалу. Вид у него, конечно, был неказистый, и действительно, я его постоянно использовала, пока готовила пищу, но променять его на какой-то другой? Никогда!

Боевой трофей так и остался торчать в стене, а я принялась приводить рабочий стол в порядок, решив не пренебрегать советом тролля.

Ярослав судил обстоятельно и жестко. Когда тролль, галантно взяв под локоток, вечером вывел меня из ратуши, намереваясь отвести на постоялый двор, на виселице болталось около десятка трупов, а от помоста палача на всю площадь воняло свежей кровью. Я ахнула и на миг зажмурилась, стараясь ровно дышать и не цепляться за рукав парня.

— Не только ты любишь выполнять свою работу добросовестно, — негромко сказал Драниш, поворачиваясь так, чтобы я не видела виселицы. — Но молодого, который тебе кинжалом угрожал, Ярик просто в ссылку отправил. Таких бестолковых врагов королевства надо оставлять в живых, а то на их место придут умные, а с ними возни больше.

— Мудрая мысль, — хмыкнула я.

— А то. У моего папаши есть четыре штатных врага, он с ними даже бухает по праздникам. Это удобно! Всегда знаешь, от кого ножик между лопатками получишь. И другие враги не объявляются, потому что старые со своего теплого местечка ни за что не подвинутся.

В главном зале постоялого двора громко ругались Даезаэль и сударыня фон Клоц. Сам предмет ссоры смирно сидел рядом за столом, сложив руки, как примерный прихожанин в храме на проповеди.

— От ваших пирожков у него живот болит! Хватит кормить сына дрянью! — орал эльф, доведенный до бешенства. — Я не обязан рассматривать то, что у него в ночном горшке!

— Обязан, раз ты целитель!

— Я жизни спасать должен, а не на переработанные остатки пирожков смотреть! Ночью! В горшке, сунутом под нос!

— Как ты можешь с такой черствостью относиться к проблемам моего сына! Он к тебе со всей душой…

— Душой?! — Эльф зарычал, как разъяренный дворовый пес, готовый кинуться на чужаков. В полном отчаянии он вцепился в волосы, забыв, что это парик.

В его руках остались клочья выдранных прядей, а лицо побледнело от ярости.

— Я сейчас вас убью, — сдавленно просипел целитель, рассматривая остатки парика. На его голове светлым золотистым пушком сияли отрастающие волосы, еще неделю назад сбритые «под ноль».

— Даезаэль! Стой! — Мы с троллем кинулись спасать гномиху.

— Опомнись, — уговаривала я, схватив целителя за руки, пока Драниш тащил в дальний угол брыкающуюся женщину, — тебе потом всю жизнь замаливать этот грех перед Древом Жизни!

— Это меня не остановит! Древо Жизни мне еще спасибо скажет за то, что избавил мир от этой ж… жо… женщины!

— Она просто любит сына.

— Она его слишком любит. Дай ей волю, она его задушит своей любовью. Ты глянь только, в кого она его превратила! Целую неделю она доставала меня! Неделю! Меня! Советами! Как кормить мальчика! Мальчика!!!

Персиваль тихо, как обиженный котенок, заскулил.

— Какое право ты имеешь меня судить! — Сударыня фон Клоц вырвалась из рук тролля, оттолкнув его к стене — Драниш уставился на нее с изумлением, — и начала угрожающе наступать на эльфа. Кто-то из посетителей, до сих пор испуганно жавшихся по стенам, робко зааплодировал.

— Имею! Потому что он всех уже достал своими жалобами и хныканьем! Тряпка!

— Перестаньте орать! — завопила Тиса с лестницы. — Капитан отдыхает! Вы думаете, так легко людей судить и вешать?

— Ты, кажется, громче всех тут орешь, — заметил тролль, почти нежно обхватывая гномиху за талию.

— Так я по делу, а вы просто так!

— Ничего себе — просто так. — Целитель, тяжело дыша, повернулся к Тисе. — Тут вопросы жизни и смерти решаются!

— О, Даезаэль, а что это опять с твоими волосами? — удивилась воительница и едко засмеялась.

— Как же я вас всех ненавижу! — Эльф вложил в эту фразу все обуревавшие его чувства.

Настенные светильники вылетели из креплений и разлетелись по комнате. Большая люстра со свечами, висевшая на потолке, закачалась, свечи посыпались вниз — посетители едва успевали уворачиваться. Женщины с визгом полезли под столы, их спутники мужественно отражали атаки падающих свечей своими тарелками. По залу пронесся порыв ветра. Драниш прижал меня к груди, защищая от брызг раскаленного воска и осколков, подождал, пока Даезаэль шумно выдохнет, и с опаской спросил:

— Выпустил пар или тебя еще бояться?

Целитель молча швырнул в тролля испорченным париком и помчался по лестнице наверх, топая так, будто был не Сыном Леса, а стадом пьяных коров.

В зале воцарилась тишина. Стараясь не стучать стульями и не звякать тарелками, ужинающие аристократы тихонько расселись по местам, старательно делая вид, что ничего необычного не произошло. Официанты с невозмутимым видом исправляли или маскировали разрушения.

— Давайте, что ли, поужинаем? — предложил тролль, и его желудок громко и согласно заурчал. — Или просто пива выпьем? А то я тоже сейчас вопить буду и чем-нибудь кидаться.

Пожалуй, если бы хозяин постоялого двора, несший нам подносы с ужином, участвовал в гонке на приз короля, то первое место ему было бы обеспечено — так быстро он обслужил опасных гостей.

Мама с сыном уединились за крайним столиком, обнимаясь и заливаясь слезами.

— Мама, ты видишь, с кем мне приходится иметь дело! — начал было громко жаловаться гном, но поймал недвусмысленный взгляд Тисы и перешел на трагичный, едва слышимый шепот. Сударыня фон Клоц скорбно кивала.

Мы с аппетитом ужинали. Я жевала и размышляла: неужели моя душа настолько огрубела, что даже тот факт, что мне сегодня угрожали, неспособен отбить у меня аппетит? Это деградация или эволюция? Что будет со мной дальше? Тролль, как обычно, ел за троих, и на его лице было написано только удовольствие от приема пищи. Вот уж кто не станет портить себе пищеварение досужими размышлениями! Он так хрустел косточками запеченной с овощами курочки, что этот звук заглушал даже бурчание слуги на длинной лестнице, которого послали вставлять и зажигать свечи на большой люстре.

— Хотел бы я знать, — Драниш проглотил куриное крылышко не жуя, — что случилось с эльфом? Я думал, он из нас всех самый уравновешенный.

Тут они с Тисой, не сговариваясь, одновременно посмотрели на меня.

— Что? — удивилась я. Неужели между зубами что-то застряло или в уголке губ прилипло?

— Что с Даезаэлем?

— Я его почти не видела всю неделю, ничем помочь не могу.

— Ну тогда… — Тролль на минутку задумался и просительно продолжил: — Не хочется это признавать, но ты в самых лучших отношениях с Даезаэлем, котя. Сходи узнай, что с ним случилось.

Откровенно говоря, мне не хотелось связываться с Даезаэлем, когда он пребывает в таком настроении. А вдруг его ярость одной лампой не ограничится? Мало ли какую извращенную форму может принять его злость!

— Котя, — с нажимом сказал тролль.

— Может быть, просто дать ему успокоиться? — предложила я, не торопясь вставать из-за стола.

— Котя, если наш целитель начнет на всех кидаться, это будет конец света в отдельно взятом фургоне. Он же должен быть спокойным и уравновешенным. А он… — Тролль посмотрел на люстру.

— Почему ты так уверен, что меня не постигнет ее судьба?

— Пар он выпустил, значит, сейчас ему нужно дружеское плечо, а из нас троих ты на эту роль подходишь лучше всего — кажется мне, что вы с ним неплохо поладили. Тем более ты у нас любишь всех успокаивать.

Видимо, выражение моего лица Драниша не обнадежило, поэтому он добавил льстивым голосом:

— А я потом тебе массаж сделаю, ты вон сколько горбатилась над бухгалтерией, устала, наверное, очень…

— Только не в моей комнате! — поспешила сказать Тиса. — Я на это смотреть не хочу.

Я закрыла глаза и тяжело вздохнула. Я тоже устала. В будущем не предвиделось ничего хорошего, а только трудное путешествие в компании неуравновешенных типов, что совершенно не придавало сил и хорошего настроения. Как здорово было бы сейчас завопить и затопать ногами, но сегодня вакантное место дежурного истерика прочно занял эльф, да и не могла я устроить такое представление.

— Я не понимаю, почему ты так об этом заботишься? — спросила я тролля, потерев виски.

Надежда на то, что это разгонит туман в мыслях, не оправдалась.

— А Драниш у нас любит подбирать и утешать сирых и убогих, — ответила Тиса.

— Ха-ха, — кисло ответил тролль. — Просто должен же кто-то заботиться о моральном духе коллектива, разве не так?

— Иди утешь Персика, раз ты такой добренький, — посоветовала Тиса.

— Для Персика нытье — норма жизни, — возразил Драниш. — А вот Даезаэль меня пугает. Если вдруг меня кто-то захочет прирезать, кто меня потом будет исцелять?

— Да. — Я поднялась из-за стола, удержавшись от того, чтобы стукнуть вилкой по тарелке и зашвырнуть подальше салфетку. — Конечно, Драниш, ты можешь на меня рассчитывать.

Комната эльфа и гнома была следующей за нашей. Я постояла около своей двери, малодушно борясь с желанием зайти и упасть на кровать, и решительно постучала в дверь рядом. Потом еще раз.

— Что? — Дверь рывком распахнулась, и я едва успела уклониться, чтобы не получить ею по лбу.

— Даезаэль, можно с тобой поговорить?

— Я не желаю никого видеть. — Он отвернулся и прошел к своей кровати, но, так как дверь он за собой не закрыл, я вошла.

Целитель лежал на кровати, раскинув звездой тонкие руки и ноги и бездумно глядя в потолок. На туалетном столике кляксой валялся запасной парик.

— Что с тобой? — тихо спросила я, присаживаясь рядом. — Все заметили, что ты сегодня вечером какой-то не такой. То есть, конечно, это тяжело было не заметить, но мы волнуемся за тебя.

Молчание.

— Я могу чем-то помочь?

Молчание.

— Даезаэль, прости, может быть, что-то случилось еще раньше? Я была занята работой и не обратила внимания…

Молчание.

Я встала и подошла к столу. «Если ты не знаешь, что делать, или если тебе нужно время, чтобы собраться с мыслями, сделай чай», — всегда советовала мне няня. Когда я прибегала к ней со своими детскими проблемами и несчастьями, казавшимися тогда неразрешимыми и катастрофичными, она усаживала меня на высокий жесткий стул и заваривала чай. Потом мы молча его пили, просто глядя в окно, как лениво под ветром колышутся ветви большого ореха. Когда я допивала последнюю каплю, то понимала, что решение проблемы достаточно простое и катастрофа вовсе даже не катастрофа, а так, мелкая беда. Даже когда в последние два года у нас частенько не было денег хотя бы на хлеб, няня все равно умудрялась каждый вечер заваривать мне чай.

Вскипятить воду в кружке — какая, казалось бы, мелочь для опытного мага. Однако этот процесс требует большого выделения энергии и концентрации на процессе. Куда проще вскипятить чай на костре или в очаге. Однако сейчас это был оправданный труд, и я полностью сосредоточилась на этом процессе.

— Возьми травы в моей сумке, в правом кармане, — сказал эльф, и я даже вздрогнула от неожиданности. Он оперся на локоть, приподнявшись на кровати, и с интересом следил за мной. — Знаешь, а ведь ни разу ни одна девушка не готовила чай лично для меня.

От удивления я чуть не выронила чашку.

— Что? И ты туда же? Мне Драниша хватает!

— А-ха-ха-ха! — Он откинулся на подушку. — Мила, ты значительно преувеличиваешь свою привлекательность для мужчин. Я и не думал смотреть на тебя как на женщину. И тем более ты человек. Я просто сказал, что ни одна девушка не готовила чай лично для меня, а ты уже нафантазировала себе целую любовную историю.

— Я рада, что твое настроение улучшилось, — буркнула я, чувствуя, как краска заливает щеки и шею.

— Это точно, — согласился эльф, протягивая руку за чашкой.

Мы молча пили горьковатый чай, пахнущий цветущими полями, солнцем и летним ветерком.

— Наверное, я просто устал, — сказал Даезаэль, отставляя пустую чашку. — Просто устал. Знаешь, я никогда так долго не находился постоянно рядом с другими разумными, тем более из разных рас. Да и путешествие не из приятных, и гном еще этот…

Он сказал несколько фраз на эльфийском. Я уловила только примерный смысл, ведь эльфийские ругательства не входили в программу моего обучения.

— Всем нелегко. — Я опять потерла виски. — Ничего, у нас сейчас как будто такая своеобразная супружеская жизнь, только не между двумя партнерами, а между шестью. Притремся, и все будет в порядке.

— Супружеская жизнь, говоришь? — задумчиво протянул эльф. — Гм… а почему я тогда должен спать с гномом? Давай я буду лучше спать с тобой!

— Даезаэль! — улыбнулась я. — Ты же только что сказал, что не рассматриваешь меня как женщину!

— Ну, знаешь, между тобой и гномом я все-таки склоняюсь к тебе. У тебя хоть вторичные половые признаки приятные на ощупь.

Я только вздохнула. Что на это можно сказать?

— А с Дранишем я договорюсь, — уверенно сказал эльф. — Мы тебя разделим. Я с одной стороны, он — с другой. Одну ночь он тебя обнимает, другую — я.

— Мм… Даезаэль, мне кажется или ты издеваешься?

— Издеваюсь, конечно, — широко улыбнулся целитель. — Вот еще, с человеческой женщиной спать. Я еще не настолько низко пал.

Я поднялась с кровати. Раз настроение эльфа вернулось к обычному презрительно-мрачному, то моя помощь здесь уже не требуется.

— Мила, — окликнул меня Даезаэль, когда я уже взялась за ручку двери, — что бы ты подумала, если бы данные в отчете не соответствовали действительности?

Я пожала плечами:

— Значит, что-то где-то украли.

— Нет, не то… Понимаешь, я тут разговаривал с одним молодым целителем, — сказал эльф задумчиво. — Он работал в центральной лечебнице в домене Сыча и совсем недавно оттуда ушел.

— И?.. — Я прислонилась спиной к двери, чувствуя, что сейчас начинается серьезный разговор.

— Домен Сыча расположен на границе со страной нечисти, а в центральной лечебнице, по словам этого целителя, за последний год было всего несколько случаев горячки из-за укусов волкодлаков. И ни одного подъема кладбища.

— И что это значит?

— Это может много чего значить, особенно если учесть, что в отчетах лечебницы не к чему придраться. И укусов волкодлаков больше сотни, и пять-шесть подъемов кладбищ. В общем, стандартная картина приграничного региона. Но только на бумаге.

— Может быть, тот целитель просто не все знает, — предположила я.

— Все может быть, — поспешно согласился эльф. — Но я за эту неделю не только с ним разговаривал, и то, что я слышал, мне совсем не нравится. К тому же подъем кладбища обычно сопровождается повальным мором, на который сгоняют всех целителей вне зависимости от их квалификации и желания. От магии ульдонов кладбища в домене Сыча должны ходуном ходить.

— Просто за десять лет их все упокоили, — пожала я плечами.

— Да, наверное, так и есть. Наверное, Сыч очень сильный маг, ведь кладбища так просто не упокоишь.

— Так и есть, — подтвердила я. — Он же чистокровный благородный и всю жизнь прожил в приграничье. Опыта у него хоть отбавляй. А почему тебя встревожила эта информация?

— Просто я с подозрением отношусь ко всему необычному. — Эльф задумчиво выбил замысловатую дробь пальцами по спинке кровати. — Если людишки мрут, как им положено, а волкодлаки совершают набеги на деревни, то я спокоен. Не хочется думать, что мы лезем своими головами в эту петлю. Этот целитель был очень убедительным. Если Сыч использовал какую-то свою магию, то почему не поделился заклинаниями с Владетелями остальных приграничных доменов? Ведь от благополучия населения напрямую зависит их доход!

— Не хотел делиться секретом, — сказала я. — Если его домен безопасный, то туда бежит население из ближайших областей. Это выгодно.

— Это я проверил в первую очередь, расспросив пациентов лечебницы. Большинство беженцев — из домена Сыча.

— И что они говорят?

— Что там все нормально, просто им резко захотелось сменить место жительства.

— Даезаэль, успокойся. Приедем в домен Сыча и там, на месте, все выясним.

— Да, ты права. Спокойной ночи.

— И тебе хороших снов.

Я вышла из комнаты эльфа и столкнулась с капитаном. Вид у него был осунувшийся, под глазами залегли тени.

— Ярослав, — его взгляд предупредил меня, что никакого выражения сочувствия он не потерпит, — мы завтра едем в домен Сыча?

— Да, — спокойно ответил он, не выказав ни капли удивления. — Что-то еще?

— У вас болит голова? — не удержалась я.

— Да. Погода меняется, — коротко ответил он. — Ты позволишь пройти к целителю или будешь и дальше донимать своими бестолковыми вопросами?

Я посторонилась и побрела в свою комнату. Сиятельный благородный Сыч никогда не отличался владением магии, про это даже шутки ходили. Более того, близкие владения ульдонов — черных магов, покоривших себе нечисть, — сводили на нет все попытки создать с помощью магии что-то большое и сильное, например охранный барьер на все деревни или…

Или покой всех кладбищ.