ГЛАВА 19

В тишине и спокойствии мы проехали несколько дней, пока не стали попадаться признаки близкого жилья — разъезженные дороги, ухоженные поля, вырубленные леса.

— Скорее всего мы все еще находимся в домене Сыча, — озабоченно сказал мне Драниш. — Учитывая то отношение, которое продемонстрировал к тебе старик во время последней встречи, нам нужно быть наготове.

— Не нам, — поправил Даезаэль, — а конкретно ей.

Эльф кивнул в мою сторону. За последние дни целитель более-менее отъелся и перестал выглядеть устрашающе серым и катастрофически худым. Магией он не пользовался, предпочитая или отлеживаться, или что-нибудь жевать. Когда я вела фургон, Даезаэль размещался у меня на коленях и начинал сетовать на жизнь, подробно и со вкусом расписывая все несчастья, которые обрушились на его голову с момента, как его угораздило появиться на свет. Несколько часов страдающий эльф посвятил глубоко травмирующему детскому переживанию: его однажды приняли за девочку! Именно с этим случаем Даезаэль связывал свою многовековую депрессию.

Ярослав со мной обращался подчеркнуто вежливо, стараясь лишний раз не замечать моего присутствия. Ночью он спал рядом со мной, отворачиваясь и не шевелясь на протяжении всей ночи. Однажды я сильно продрогла и прижалась к его спине в поисках тепла. Волк ничего не сказал, укрыл меня своим одеялом и ушел дремать на скамью управителя.

После долгого и бурного обсуждения мы решили ехать не скрываясь. Если на нас захотят напасть отряды Сыча, они найдут фургон в любом случае, как бы мы ни прятались. А вот на дороге, в окружении местного населения, будет возможность вступить в переговоры. Я знала, что наше потрепанное войско не выдержит еще одного сражения, и тайком надеялась, что мы сможем вывернуться хитростью. В крайнем случае, я была готова пожертвовать собой, лишь бы леса не украсились еще одним холмиком, под которым лежит тот, кто во время тяжелого пути стал мне дорог.

Когда я не вела фургон и не слушала историю тяжелой эльфийской жизни, то разговаривала с Велимором. Дядя делился домашними новостями.

Он рассказывал о моем племяннике, который был похож на свою мать — пышную толстушку, дочку Владетеля Риса. Владетель Крюк не обращал на внука внимания, однако уже подготовился на случай всех возможных катаклизмов.

Мой брат должен был унаследовать отцовский домен, но, если бы с ним что-то случилось, Владетельницей тоже становилась я и могла распоряжаться обоими доменами по своему усмотрению. А малыш отправлялся с матерью домой, получая фамилию Крюков.

Я выслушала это известие с открытым ртом.

— Это значит, что… — пролепетала я, когда осознала сказанное.

— Твой отец разочаровался в Пребыславе, — со вздохом ответил Велимор. — Он вырос не совсем таким, каким его хотел видеть Ясноград.

Я вспомнила, что Жадимир говорил про моего брата. Что он слабохарактерный и не умеет сам принимать решения. Пребыслав всегда был тенью отца, тому это льстило, но, наверное, сейчас он осознал, что тень — это не полноценный Владетель, которого он хотел вырастить из своего сына.

— …ты добилась уважения, — заставил меня вынырнуть из размышлений голос дяди. — Он всем заявил, что ты вполне можешь управиться с двумя доменами сразу. Во всяком случае, он сказал, что именно в тебе течет его кровь, а не та жидкая водица, которая передалась от вашей матери твоему брату. Владетель Рис пытался возражать, но что, в конце концов, он может сделать? Пока полноценным Владетелем остается твой отец, все пикнуть боятся.

Слышать это было настолько неожиданно и так приятно, словно меня всю наполнило теплыми солнечными лучами. Я всегда считала, что я для отца что-то вроде довеска к сыну-наследнику. Невесту Пребыславу Владетель Крюк выбирал долго и придирчиво, но и она, судя по всему, не оправдала его ожиданий. Интересно получается, я в первый раз вышла замуж за того, за кого хотела, ладно, брак не удался, но сам факт! И теперь у меня тоже был выбор! Дядя трепетно сохранил все бумаги, брачные контракты, заключенные с родами Волка и Ножа только и ждали, когда их подпишут.

Я покосилась на Мезенмира. Может быть, сделать вид, что я внезапно забыла про все эти магические штучки с кинжалами, и предложить молодому магу стать моим мужем? А будет ли он лучшим Владетелем, чем Волк? Нет, уверена, что нет. Люди, которых заставили что-то сделать, — это совсем не то, что люди, которые мечтают об этом с рождения. Как бы ни сложилась моя личная жизнь с Ярославом, но ради домена он расшибется в лепешку.

Как только на дороге показалась более-менее приличная деревушка, Волк стряхнул мрачное оцепенение и заявил:

— Прежде чем мы покажемся в приличном обществе, нам нужно нормально одеться.

Вопросы посыпались сразу:

— Тебе не хватило приличного общества, где пытались убить твою невесту? — полюбопытствовал Даезаэль.

— Где мы возьмем хорошую одежду? — спросила я.

— Откуда у нас бабло? — Тролль озвучил самую главную проблему. Завладев общим вниманием, он пояснил: — Кажется, все наши средства… того… Не думаю я, что в этой деревеньке будет филиал королевского банка, да и остался ли этот королевский банк в сложившейся ситуации?

— Вот об этом я не подумал, — пробормотал эльф. — Ввиду сложившихся обстоятельств… надо все сделать официально… Ярик, ты в курсе, что я уже на тебя не работаю?

— Конечно, — рыкнул капитан таким тоном, что я бы обмерла от страха, но на целителя это не подействовало совершенно.

— Приодеться конечно же надо, — вздохнул Велимор, с жалостью поглядывая на те лохмотья, в которые я была одета. Каждый вечер я пыталась привести остатки юбки и рубашку хотя бы в чистое состояние, но ветхая ткань была готова рассыпаться от любой стирки. А о багаже, оставшемся там же, где и крыша нашего фургона, можно было забыть навсегда. — Поэтому…

Он порылся в широком поясе и достал оттуда золотые монеты.

— Война не война, осталось наше государство существовать или же развалилось, золото всегда золото, чья бы физиономия ни была отчеканена на монетах, — философски изрек дядя. — Эти деньги позволят не только приобрести хорошую одежду, но и купить новый фургон и лошадей. Этот вот-вот развалится.

— И еще надо хотя бы бинтов прикупить, — твердо сказал Даезаэль. — С нашей жизнью никогда не знаешь, когда понадобятся перевязочные материалы. То есть как раз знаешь, что они вот-вот потребуются.

— Ты же на меня не работаешь, — криво ухмыльнулся капитан.

— Я не работаю на тебя и твою команду, — подчеркнул эльф. — И теперь я свободен либо поступить на какую-то другую службу, либо начать частную практику. Быть вольным целителем я не хочу, хлеб свободнонаемного всегда горек, поэтому… Владетельница Ясноцвета, не желаешь ли ты нанять себе талантливого целителя?

— Э-э-э… — протянула я, застигнутая врасплох. — Желаю.

— Про зарплату спроси, — прошипел Велимор.

— А какая зарплата? — спохватилась я.

— Большая, — без тени сомнения ответил эльф. — Я же все-таки целитель высшего ранга, да еще и с двухсотлетним опытом.

— Ты же говорил, что твой возраст чуть больше двухсот, — напомнил Драниш.

— Я впитал науку исцеления с молоком матери! — высокомерно бросил Даезаэль. — К тому же, Ясноцвета, не забудь про командировочные. И неустойку за опасность!

— Какие еще командировочные? — возмутился Ярослав.

— А ты чего возмущаешься? Не твои деньги делим! Владетельница у нас пока Ясноцвета, а ты — так, жених, один из многих.

Мезенмир хрюкнул от сдерживаемого смеха. Я мрачно покосилась в сторону молодого мага. Хорошо ему смеяться, когда проблемы с женитьбой его уже не касаются.

— Хорошо, — торжественно сказала я. — Будут тебе и командировочные, и добавка за опасность, только если довезешь меня живой-здоровой до моего домена.

— Позвольте! Я согласен только на условие «живой», — уточнил эльф. — С твоей привычкой встревать в приключения здоровье я не гарантирую! Вдруг ты с коня упадешь по случайности прям перед родовым замком. И потом начнешь предъявлять свои синяки и зарплату зажимать.

— Ладно, — сдалась я. — Согласна.

Лицо Ярослава ничего не выражало, но взгляд у него был мрачно-сосредоточенным. Из него ушли тоска и печаль, более того, мне прямо виделось, как у моего жениха в голове складываются столбцы цифр в графе «зарплата целителю» и как будущий Владетель уже сейчас пытается выгадать золотой-другой. Ну ничего, они с эльфом друг друга стоят, никто обиженным не останется.

Мы скрепили с целителем наш договор рукопожатием. При этом лицо у Даезаэля было очень довольным. Но я не стала искать скрытый смысл в его действиях, довольная уже тем, что целитель будет рядом в случае опасности.

Явление нашего потрепанного фургона в деревеньке вызвало ажиотаж, но совсем не такой, какой я рассчитывала. Обычно охочие до свежих сплетен и новых людей жители прятались по домам, закрывали ставни и шумно сдвигали к двери мебель.

— В скольких днях пути волкодлаки? — деловито поинтересовался у нас парень с мечом и в толстой стеганой фуфайке, стоило фургону остановиться у колодца на площади.

— Волкодлаки? — удивился Ярослав, взявшийся вести переговоры. — Мы их давно не видели. А что такое?

— Слухи ходят, что на нас снова идет войной нечисть, — объяснил парень.

— Про волкодлаков ничего не знаем, — честно ответил Ярослав. — Мы попали в разбойничью засаду, и нам нужно купить одежды и припасов.

— А-а-а, — явно расслабился парень и оглушительно свистнул, вставив в рот два пальца.

Через какое-то время мы уже были окружены жителями, наперебой предлагавшими что-то купить. Волк быстро приобрел себе несколько простых сорочек и штанов, небрежно закинул их в фургон и углубился в оживленную беседу с вооруженным парнем.

А я наконец-то имела возможность вспомнить о том, что я девушка. Рубашки, нижние сорочки, юбки… Я даже позволила себе купить несколько лент и незамысловатые бусы. Дядино золото вызывало у крестьян такой энтузиазм, что они доставали из сундуков самое лучшее.

— Как бы они не сговорились и не ограбили нас под шумок, — вздохнула я.

— Не ограбят, — успокоил меня Мезенмир, добровольно взявшийся нести мои покупки. — Эти люди уважают силу. Вон, посмотри.

Я обернулась к нашему фургону, где на облучке сидел Драниш и изо всех сил изображал типичного тролля — большого, тупого, но очень сильного и неимоверно опасного. Он точил свой меч с такой кровожадностью во взгляде, что люди боялись подойти к фургону ближе, чем на несколько шагов. Я не сомневалась, что тролль успевает следить не только за всеми нами, но и за окружающими людьми, чуть что готовый броситься на выручку.

— Надо бы ему что-то купить, — озаботилась я, на глазок прикидывая его размеры.

Повозку нам продать были рады, но вот с лошадьми, как и с волами, возникли проблемы — крестьяне наотрез отказались продавать животных, несмотря на привлекательную цену.

— Нету, — твердили они, — никого нету, все господа из замка забрали!

Пришлось нам и дальше ехать в скрипящем и грозящем развалиться на каждой кочке фургоне.

— Ну, делитесь, кто чего узнал! — потребовал Драниш, как только мы отъехали от площади.

— Я тебе сорочек купила, — спохватилась я, разбирая покупки. — Вот!

— О, спасибо! — обрадовался тролль.

— Из твоих рук это так романтично, — пропел эльф. — Кстати, знаешь ли ты, дорогая Ясноцвета, что у троллей невеста дарит своему жениху рубашку?

— Нет, — растерялась я, чувствуя затылком, как меня обжег ледяной взгляд Ярослава.

Но, обернувшись, я увидела, что Волк внимательно изучает карту, совершенно не интересуясь нашими разговорами. Показалось, что ли?

— Дарят самосшитую рубаху, — поправил Драниш.

— Я даже знаю, откуда эта традиция пошла, — продолжал радовать своими познаниями целитель. — Вы же купаться не любите и одежду не стираете. А так, глядишь, пять-шесть жен — и в жизни можно несколько раз надеть чистое!

Тролль мученически вздохнул.

— И купаются у нас, и одежду стирают… насколько это возможно. А обычай пошел для проверки хозяйственности невесты. Кому неумеха нужна?

— Хозяйственность — это умение украсть полотно? — ехидно уточнил эльф. — У вас же в горах не растет ни лен, ни хлопок.

— Умение украсть тоже в жизни всегда пригодится, — буркнул тролль. — И нечего смеяться, а то я тоже вспомню о странных эльфийских обычаях.

— Ну-ка, ну-ка! — протянул эльф, готовясь отстаивать превосходство своей расы.

— Тихо! — рявкнул капитан. — На расстоянии дневного перехода отсюда есть замок сына Сыча, и, согласно крестьянским сведениям, Томигост сейчас там.

— Его отец пытался убить Ясноцвету, — напомнил Вел.

— Томигост нам ничего плохого не сделал, а с отцом у него всегда были разногласия. К тому же я считаю, что нам надо укрыться под защиту стен. Люди со дня на день ждут нападения нечисти. Если вспомнить, что произошло в замке ульдона Тара Уйэди, я этой возможности не отрицаю.

— Им-то откуда об этом знать? — удивился эльф.

— Сразу видно, что тебе не стать Владетелем, — уел его тролль. — Такие слухи распространяются со скоростью лесного пожара. Кум кумы двоюродного брата троюродного племянника соседки тетушки присутствовал при осаде и рассказал все это в красках. И понеслось…

Ярослав согласно кивнул:

— Так что сейчас остановимся привести себя в порядок и поспешим к Томигосту. Уж он-то должен знать, что происходит!

— Томик? — скептически хмыкнул Драниш. — Да его же ничего, кроме баб и пьянок, не интересует.

— У него есть советники, — сказал Волк. — Люди опытные и знающие, их отец ему подбирал еще… когда в светлом уме был. Помощники на тот случай, если придется Томигосту становиться Владетелем. Без них он домен быстро развалит.

Мне не хотелось ехать к Томигосту, но выбора не было. Если действительно ульдоны собирают армию, чтобы наказать домен Сыча за нарушение мирного договора, то на таком фургоне мы от них не спасемся. У Томигоста должен быть артефакт связи (Мезенмир потерял свой тогда, когда с боем прорывался из военного лагеря Сыча), и, возможно, он поделится с нами последними новостями о происходящем если не на северных границах, то хотя бы в столице.

Ярослав остановил фургон неподалеку от деревни, возле реки, берега которой густо поросли ивняком. Пока я разбиралась с закупленными припасами, готовила обед, мыла посуду и раздавала по кусочку мыла и полотенцу, тролль нашел для моего купания тихую заводь с песчаным пляжем. Судя по вытоптанной травке и заботливо связанному веревочками ивняку, это место облюбовали парочки, желающие скрыться от нескромных глаз.

— Здесь тебя никто не потревожит, — сказал Драниш. — А если что — кричи, не стесняйся. У нас всегда кто-то будет дежурить, так что голое воинство спасать тебя не ринется.

Я благодарно кивнула, дождалась, пока ниже по течению раздастся плеск мужского купания, и вошла в воду.

Летняя погода нагрела воду в речке, и я окунулась с головой, наслаждаясь такими редкими минутами спокойствия. Хорошо быть рекой — течешь себе и течешь, не нужно никуда спешить, ни от кого спасаться, думать о судьбах тысяч людей в то время, когда со своей разобраться не можешь. Я помыла голову, оттерла от кожи слой грязи, и чистая, словно полегчавшая, легла на мелководье, закрыв глаза.

Солнышко ласково гладило тело своими лучами, вода омывала уставшие мышцы, расслабляя и успокаивая, легкий, едва слышный плеск волн… Очень подозрительный плеск.

Я открыла глаза и увидела на воде тень человека. Попыталась одновременно вскочить, прикрыться и закричать, но конечно же погрузилась под воду, поскользнувшись на водорослях.

Сильные руки вытащили меня из воды и прижали к себе. Я попыталась оттолкнуть от себя мужчину, но уткнулась носом в выгоревшие, слегка волнистые от постоянного пребывания в косе пряди волос.

— Ярослав?! — Я подняла голову вверх и встретилась с его взглядом.

Смотрел жених на меня… странно. Если обычно его серебристо-серые глаза были или холодными, или непроницаемыми, то сейчас в них клубилась такая буря чувств, что мне стало страшно.

Что это было? Страсть в мужском взгляде я умела различать. Жадимир, хоть и не любил меня, но хотел, и наши ночи были очень… приятными. Драниш никогда не скрывал своего желания, и оно тоже отчетливо читалось в его взоре. Но, если не страсть, что могло привести Ярослава сюда, когда я совсем одна, а окружающие наверняка думают, что мы с женихом решили уединиться для взаимного удовольствия? Неужели он решил отомстить за смерть Тисы и утопить меня по-тихому?

Я трепыхнулась в его руках, но что я могла противопоставить профессиональному воину, который прижимал меня к телу так, что я ощущала каждую мышцу на его груди?

Он обнимал меня сильно-сильно, словно хотел вдавить в себя, и я уже начала бояться, что ребра не выдержат и сломаются.

— Ярослав… — просипела я, с неимоверным усилием пытаясь вдохнуть.

Он отпустил меня, и не успела я как следует глотнуть воздуха, как Волк схватил меня за плечи и легонько встряхнул.

— Ты не убежишь от меня? — требовательно глухим и глубоким голосом спросил он. — Нет или да?

— Нет, не убегу, — удивленно ответила я. — А что…

Ярослав не дал мне договорить, наклонился и принялся меня целовать.

Меня целовали мужчины. Чистомир — весело и по-дружески, со вкусом ворованных орехов, когда удавалась какая-нибудь затея, неумело, когда отрабатывал на мне свои навыки будущего сердцееда, а я из интереса соглашалась послужить подопытной. Его поцелуи были пряными от вкуса запретного плода, когда он хотел позлить моего отца.

Поцелуям Жадимира я отдавалась целиком, и поэтому слаще их не было. Тогда я еще не знала, что меня ждет, и была полностью счастлива от того, что рядом мужчина, которого я люблю и который — как я тогда думала — любит меня. Жадимир всегда был нежен и ласков, даже когда его голубые глаза мутнели от страсти.

Поцелуй Драниша был, наверное, той драгоценностью, которая должна быть хотя бы единожды в жизни каждой женщины. Это поцелуй мужчины, который любит тебя так, что готов сделать в прямом смысле все, чтобы ты была счастлива.

А вот поцелуи Волка… Странно, мы провели столько времени вместе, обменялись кинжалами, развили нашу совместную магическую силу, собрались пожениться и противопоставить себя бушующему в гражданской войне королевству, но до сих пор не удосужились толком поцеловаться.

Как-то я даже не могла представить, что целуюсь с Волком. У меня в сознании строгий, холодный капитан никак не мог превратиться в любовника. Но когда-то же надо начинать, ведь брак подразумевает не только супружеские отношения, но и плодотворные супружеские отношения, заканчивающиеся рождением детей.

Почему-то мне казалось, что Ярослав, целуясь, будет похож на того строгого капитана, образ которого сложился у меня в голове. Язык вправо, язык влево, губами соприкоснулись, отстранились. Но нет, это было не так.

Это была буря эмоций, переживаний, чувств и желаний, вплетенная в язык тела. Это было похоже на зимнюю метель, когда от сильного ветра и летящего в лицо снега ничего не видно, когда острые снежинки больно колют лицо и ты ничего не можешь противопоставить силе стихии, но вопреки всему ты не можешь не замереть от восхищения. Буря или несет тебя, так что нужно следить только за тем, чтобы ничего не сломать, или оставляет тебя совершенно обессилевшим от напрасной попытки сопротивляться природе. Метель — это и боль от ледяного воздуха, это и горечь от растаявшего снега, это горячие дорожки слез на щеках, преклонение и трепет перед смертоносной красотой. Можно спрятаться, переждать в доме, закрыв ставни, и залезть под теплое одеяло, а можно рискнуть и пережить такое чувство, без которого жизнь никогда не будет полной.

Внезапно поцелуй стал таким нежным, таким ласковым, как весеннее солнышко, таким теплым, как пуховое одеяло, и таким приятным, словно любимая греза. Это я-то восторгалась поцелуями Жадимира? Это было в прошлой жизни, той, в которой я не знала, как это, когда тебя целует такой мужчина, как Ярослав!

Хватая воздух, я вцепилась в Ярослава руками, пытаясь устоять на подкашивающихся ногах. Он смотрел на меня, и его взгляд был совершенно прозрачным, как ручей на горной вершине — светлый-светлый, искрящийся на солнце.

Волк снова наклонился ко мне, облизнул губы, одна его рука придерживала меня за талию, а вторая неуверенно, едва прикасаясь, погладила меня по шее, опустилась вниз, прикоснулась к груди, сжала ее… У меня в животе образовался и стремительно стал раскручиваться горячий комок, а солнечные лучи показались обжигающими.

— Ты не убежишь от меня? — хрипло спросил Ярослав.

Я молча покачала головой, не уверенная, что меня не подведет голос. В голове не осталось ни одной мысли, но тело знало, что никогда и ни за что оно не покинет этого человека, который небрежно, словно играючи, пробуждал в нем такие чувства, что ночи страсти с Жадимиром казались сейчас чем-то далеким и несущественным. Моя душа когда-то любила первого мужа, и тело ей отвечало, но теперь… Я без колебаний доверю Ярославу не только себя, но и домен, а мое тело, познавшее единение с Волком в потоке мощной магии, уже сделало свой окончательный выбор, готовое сдаться от малейшего прикосновения.

Мужчина легко подхватил меня на руки, вышел на берег, не переставая целовать, расправил на земле мою длинную юбку и аккуратно положил меня на нее. Склонился надо мной, и от всего мира нас отгородили длинные мокрые волосы, выгоревшие под солнцем. Я потянулась к Ярославу всей своей женской сущностью, разбуженной его ласками от сна, в который оно погрузилось, узнав об исчезновении Жадимира.

А потом у меня не осталось даже мыслей о бывшем муже. Я прижимала к себе худощавое, гибкое и сильное тело Ярослава, гладила старые шрамы на спине, щекотала прядями его же волос. Многочасовые тренировки и совместные приключения не прошли даром, мы легко нашли общий ритм, как будто были вместе всегда, как будто дарить удовольствие друг другу было самой естественной вещью в мире.

Иногда Ярослав не мог сдержаться, и его ярость, его обиды на меня, его боль прорывались слишком резкими толчками, которые я пыталась сгладить, поглаживая его по спине и ласково шепча что-то нежное. Теперь я стала лучше понимать своего жениха и ужаснулась тому, какой груз чувств он носил в себе, не умея их выразить, вынужденный постоянно контролировать и сдерживать себя.

— Давай же, милый, откройся мне, — шептала я. — Давай же!..

Время остановилось. Серебристо-серые, не ледяные, а бесконечно глубокие, чувственные, страстные глаза поймали мой взгляд и уже не отпускали. Теперь Ярослав реагировал на мою малейшую невысказанную просьбу…

Внезапно мир закачался и померк у меня перед глазами, а душа взлетела в небо, как выпущенная из клетки птица. И парила бы там бесконечно долго, если бы ее не вернул на землю донельзя довольный голос Даезаэля.

— Мне, конечно, жаль вас прерывать, — голос эльфа так и сочился медом, — но в деревню только что въехал вооруженный отряд. Как вы думаете, сколько времени крестьянам понадобится, чтобы нас сдать? И кстати, зрелище было очень… ничего. Мне понравилось.

Я застонала, чувствуя, как от стыда заливаюсь краской от ушей до кончиков пальцев. Ярослав тихо пробормотал что-то очень злое и вскочил. Со вкусом, не смущаясь, потянулся до хруста в косточках, довольный, как объевшийся сметаны кот, и с разбегу нырнул в реку.

Я осторожно подошла к кромке воды. После горячки страсти она казалась ледяной.

— Быстрее, — поторопил меня Ярослав, выбегая на берег. — Одевайся — и в фургон.

Да, такой капитан мне был куда привычнее!

Когда я, едва шевеля ногами, выбралась на берег, целитель ждал меня там с сухой одеждой. Во что превратилась та, на которой мы… в общем, я постеснялась туда смотреть.

— А еще говорила, что я не нужен во время вашего… интима! — упрекнул меня эльф. — Дорогая моя подопечная, я делаю все возможное, чтобы ты была здоровой и довольной жизнью! Как ты думаешь, кто поселил в голову твоего драгоценного Волка мысль о том, что всем будет значительно проще, если он прервет свою аскезу?

— Я даже не сомневаюсь, — пробурчала я. Мне было так хорошо, что я не могла злиться на назойливого целителя.

Когда я появилась около фургона, все старательно делали вид, что ничего не случилось. Особенно преуспел в этом Драниш, он даже ни разу не глянул на меня, угрюмо теребя кисточку на завязке рукава.

Мезенмир тронул фургон, и он медленно поехал по дороге.

— Бежать не будем, — рассуждал вслух капитан, наспех заплетая мокрые волосы в косу. — Против отряда нам не выстоять, но формально мы ничего не нарушали. Так что повода для нападения без предупреждения вроде бы как нет. А если это люди Томигоста, это даже к лучшему, потому что послужат нам охраной.

Так в итоге и оказалось.

Вооруженный отряд, примеченный остроглазым Даезаэлем, оказался группой охотников, снабжавших замок Томигоста свежей дичью. Кое-кто вспомнил Ярослава по балу в замке Сыча, и поэтому лишних вопросов не возникло.

Ехать вместе с потенциальными защитниками было спокойнее, поэтому я взялась за прическу. Волосы после купания в речке и… гм… последующих событий совершенно не хотели собираться в строгую косу, а желали стоять дыбом. Но мне стоило только представить лицо Ярослава, желающего представить Томигосту свою невесту по всем правилам, как в мои руки словно влили силу, и волосы сдались.

— Ну, рассказывай, как это было? — спросил Даезаэль, присаживаясь рядом.

Этого вопроса я ожидала от своего штатного целителя с того самого момента, как в мое блаженство на берегу ворвался его голос.

— Что именно? — прикинулась я дурочкой.

Эльф раздраженно вздохнул:

— Ваше первое соитие с Ярославом.

— Если я не ошибаюсь, ты за этим наблюдал! — прошипела я.

Даезаэль быстро закивал и похабно улыбнулся.

— Так с какой же я радости буду тебе рассказывать все подробности, да еще и в фургоне, чтобы все слышали? — разозлилась я. — Тебе давно говорили, что ты — извращенец?

— Я не извращенец, — серьезно ответил эльф. — Я ученый. И между прочим, ты меня наняла как целителя. Как я мог пропустить такой момент в жизни моей пациентки? А что касается слышимости… Единственный, кому это действительно интересно, это Драниш, но он сейчас баюкает свое разбитое сердце и глух от боли. А фургон скрипит так, что слабые человеческие уши ничего не услышат, особенно если ты тихонько меня посвятишь во все подробности без лишней экспрессии.

— У Ярослава спрашивай, — нашла я выход.

— Я что, его целитель? — возмутился Даезаэль. — Мне не интересен пациент, который не платит.

— Тебе не интересен пациент, который за подобный вопрос может тебе уши оборвать, и совсем не в фигуральном смысле. — Увлекательный разговор позволил мне перенести все переживания в плетение косы, и она получилась идеальной, волосок к волоску.

Я оглядела окружающих и осталась довольна. Мезенмир все еще возился со своими волосами и лицо у него было несчастным. Молодой маг был редко замечен заботящимся о собственной косе, и поэтому после купания волосы превратились в один сбитый колтун. Судя по запаху паленого, применение бытовой магии не совсем удалось.

Правда, до Ярослава, который уже щеголял идеально ровным «драконьим гребнем», нам обоим было далеко. Как только он закончил приводить себя в порядок, так сразу сел управлять фургоном, предоставив Ножу разбираться с волосами.

Несостоявшийся муж почувствовал на себе мой взгляд и криво улыбнулся:

— Что, совсем плохо выглядит? Не хочу предстать перед Томигостом как чучело и опозорить свой род.

— Не думаю, что он обратит на это внимание, — подбодрила я Ножа.

— Он-то, может, и не обратит, — мрачно ответил Мезенмир, — но вот его придворные точно обратят… А я буду представлять здесь северные домены, они и так о нас как о дикарях думают.

— Я об этом не знала, — удивилась я.

— Это потому, что ты мало выезжала из домена. А мне вот пришлось в свое время поездить, так эти южане… Даром что возле нечисти живут, а кичатся так, будто они тут самые чистокровные, самые аристократичные и правильные! — Мезенмир раздраженно дернул расческу, которая намертво застряла в прядях, и взвыл от боли.

— Ладно, давай я тебе помогу, — сжалился дядя и очень ловко и быстро расчесал молодого мага и заплел ему вполне приличную косу. Сам дядя как не совсем чистокровный, к тому же воин, мог позволить себе носить короткие волосы. — Что, удивил я вас? — усмехнулся Вел и указал на меня: — А как вы думаете, кто этому пушистому созданию волосы расчесывал все детство?

— Няня, — неуверенно пробормотала я.

— Ну да, конечно! Может, лет после восьми и няня, а до этого ты брыкалась и вопила, стоило только расческу показать. А как мы тебе голову мыли, у-у-у…

— Как? — заинтересовался Даезаэль, и даже тролль поднял голову со скрещенных рук, в которых он прятал лицо.

— Как, как… брали человек пять горничных и меня. Мы ее держали, а мать с нянькой поливали и мылили. И все это надо было делать быстро-быстро, иначе прибегал ее отец и начинал возмущаться, что от детских воплей у него даже в зале для приемов свечки с люстр падают.

— Дядя, — взмолилась я под общий смех, — пожалуйста, не надо таких подробностей!

— Я это веду к тому, чтобы некоторые не обольщались. — Велимор повысил голос. — Ясноцвета еще в детстве имела твердый характер, вся в папочку. Поэтому если некоторые думают, что им все легко и просто удастся, то им можно только посочувствовать.

— Некоторые это уже давно поняли, — с холодной любезностью отозвался Ярослав и добавил с некоторой мужской гордостью: — Но, уверен, я смогу справиться с собственной женой.

Я покраснела и спрятала пылающее лицо в ладонях. Вот так, стоит раз показать мужчине свою слабинку, и все, он уже думает, что взял над тобой верх. Придется попозже объяснить Волку, что неожиданно прорезавшаяся страсть пусть себе прорезается дальше, а вот власть в домене — это совсем другое дело.

Углубившись в свои мысли о жизни с Ярославом, я незаметно задремала. Ни ставший уже привычным скрип фургона, ни пререкания моих спутников мне не мешали. Даезаэль пытался выяснить у Велимора еще какие-нибудь интимные подробности моего взросления, а тот вяло отнекивался, сводя разговор к обычным детским шалостям.

За эти месяцы я выработала похвальную привычку спать где угодно и как угодно, не заботясь об удобстве и — о, ужас! — правилах приличия. Смешно сейчас вспоминать, как я старательно делила фургон на женскую и мужскую часть, стеснялась бегать в одних штанах… Чего еще можно ожидать от женщины, беззаветно отдающейся мужчине на берегу речки в непосредственной близости от спутников? Глубина моего морального падения поражала, и мне оставалось только надеяться, что отец никогда не узнает, в кого превратилась его дочь, которую он назначил Владетельницей. А может, именно так себя и должны вести истинные Владетели, не обременяясь глупыми правилами этикета и условностями? Если покопаться в семейной истории, то отец вовсе не просто так расширил вдвое свой домен, наладил прекрасные отношения со всеми соседями и сейчас, если верить Мезенмиру, является чуть ли не единоличным правителем Севера, подмяв под себя всех остальных аристократов. Большая власть не дается в чистые руки.

— Просыпайся, — громко сказал мне в ухо Ярослав. — Мы приехали в замок Томигоста.