Глава двадцать вторая О ЧЕСТНОМ СОПЕРНИЧЕСТВЕ
— «…И волны бьются! Ветер стонет! И гнется борт! И рвет весло!» — ревели голоса за стеной.
— Подойти. Ухватить. Поднять. Положить. А то гневаться будет, — бормотал себе под нос здоровяк в углу.
Безрукавка никак не хотела сходиться на его широкой груди. Сидящий на скамье человек в плаще и в надвинутой на глаза шляпе не шевелился. Только человек ли? Рядом с ним приткнулся неказистый с виду лук — просто согнутая палка с тетивой — и десяток кривых стрел в грубом колчане. Только вот при взгляде на этот лук у меня начинал чесаться кончик носа и покалывало корни волос. Я сидела на скамье и ждала своей очереди в состязании — последней, вслед за всеми. Так мне успели объяснить. Два других участника — а здоровяк и плащеносец ими и были — со мной не говорили. Или не хотели, или боялись. Я их тоже не трогала. В полупустой, обшитой одинаковыми ровными досками комнате были лишь мы трое, три скамьи — по одной на каждого — и две двери. Яркая масляная лампа на стене почти не давала копоти и чада, отсвечивала от золотистых досок стен. Через одну из дверей я и попала, а вторая, судя по всему, вела в главный зал.
— «…И тут схватил он нож свой верный! И прыгнул в пасть ОргблухныЫ!» — в главном зале продолжали воспевать подвиг свирепого морехода против чудовища с непроизносимым именем. Зачем меня пригласили петь? Ведь отлично справляются без меня! Вот и посостязались бы друг с другом! Ледяные стрелы… Я зябко поежилась и в очередной раз решила чуть что — прыгать под стол, а там видно будет. Утешало лишь одно — и Рианор, и Стырга уже не меньше пяти раз были на этих состязаниях и остались живыми и здоровыми. Так что выжить можно. Только чуть что — под стол!
— Подойти, ухватить, положить. Подойти, ухватить, положить. Ухватить, подойти, положить. Нет! Положить, ухватить, отпустить. Нет! Не так! Перепутаю — батюшка гневаться будет! — Здоровяк скривился всем лицом, заерзал и с треском отломил от скамьи кусок толстой доски. Поглядел на него и начал испуганно лепить на прежнее место. Показалось или некто в шляпе усмехнулся?
Я встала и сделала пару шагов. Ждали мы уже довольно долго. Считай, с самого начала. Я еще успела услышать грохот передвигаемой мебели за стеной и свирепые окрики Стырги: «Осторожней с противнем! Свечи расставь, дубина! И солью обрызгайте, не забудьте!» В общем, приготовления шли полным ходом. А потом крики унялись, вернее, перешли за другую стену. В прихожую вошла весьма немалая, судя по шуму, толпа и заволокли что-то тяжелое. А после распахнулись двери в главный зал.
— Приветствую тебя и твою храбрую дружину в доме Белой Козы, Грольф! Благословенны будут полнившие ваши паруса ветра! — узнала я по голосу Рианора. Вспомнила, как ругал городской козопас неумелого заклинателя ветров, и хихикнула.
— Здрав будь, Рианор. Какие там попутные! — отозвался ворчливый бас. — Гребли всю дорогу в три смены! Эх, поймать бы устроившего нам эту шутку — я бы ему! — Дальше все слилось в неразборчивое ворчание, ничего хорошего шутнику не сулившее. — А в устье еще водяные стали за весла цепляться, еле прошли. Но если ждут впереди добрые друзья и любимая забава — разве может меня что-нибудь остановить? Ох, попался бы мне этот шутник!
— Жалкие колдовские проделки не остановят настоящего героя! — горячо подтвердил Рианор. — Но не будем больше о жалких колдунах!
Затем они долго рассыпались друг перед другом в заверениях любви, дружбы и преданности. Вернее, рассыпался Рианор, а Грольф иногда лениво поддакивал. Поупражнявшись в славословиях, Рианор заявил:
— Да будет пир в честь дорогого гостя!
И пир действительно был.
Через стену просачивались металлические удары бьющихся друг о друга кубков, хвалебные и довольные крики, становившиеся все более невнятными, и громкие объявления: «Подать печеного кабана! Внести тушеных гусей! Подать осетра!» — и много других. Бренчали гусли, кто-то упорно и сильно дудел в рожок, доносились какие-то непонятные хриплые звуки. С воодушевлением исполнили штук пять баллад: одну — о несчастной любви, три — о морских чудищах с зубодробительными именами и еще одну — все ту же историю о приключениях Дрока на ярмарке. Песни про чудовищ повторили несколько раз, пели все разом, так что все слилось в какой-то рев. В общем, продолжалось так довольно долго. А потом раздалось самое страшное: «Пусть начнется состязание!»
«Пусть начнется состязание! Да здравствует Грольф Удачливый! Задай им, Огнебородый! Ррр! Угывырх!» — шумели пирующие за стеной. Храбрости мне все это не добавило. А потом родилось и заглушило все новое слово: «Борьба! Борьба! Борьба!» Ведущая в зал дверь впервые распахнулась. В комнату заглянул Стырга, но я его едва узнала. Если в первую встречу он больше всего походил на черного кузнечика-переростка, то сейчас был кузнечиком-светлячком и распустившимся каштаном сразу — так он сиял, блестел и переливался золотой вышивкой белого костюма, множеством нашитых камней и непонятных, но очень красивых штучек. И это солннеподобное великолепие позвало:
— Могута!
Здоровяк перестал лепить разодранную скамейку и встал.
— Подойти, ухватить, положить. Положить, ухватить, подойти…
Бормотание ушло вместе с ним.
— Грольф Удачливый с Каменных островов и Могута из Белокозинска состязаются в борьбе! — Зычный голос глашатая легко проходил сквозь стену. Зазывалой бы ему на рынке работать. А вот все остальное слышалось не очень.
— Эх! Ух! Оф! Ых! — иногда доходило через стену. Одобрительно ревели десятки хмельных голосов, пару раз что-то тяжелое мягко упало на пол, потом раздался громкий треск, ликующий рев слился в имя: «Грольф! Грольф! Грольф!» — а чуть позже не очень хмельной и совсем не радостный голос объявил:
— Состязание по борьбе выиграл Грольф Удачливый!
— Ты хорошо бился, Могута, и в поражении нет твоей вины! — сказал все тот же голос, который сулил недоброе игравшему с ветром шутнику. Эти слова подхватили одобрительным криком.
— Подошел. А он увертывается. Ухватил. А он выскальзывает. Надо положить! А как положишь, когда сам уже лежишь, а он сверху прижал? Надо у батюшки спросить, пока не осерчал. А то переломает об меня опять все оглобли, ищи потом деревца подходящие, новые теши, — на ходу совещался сам с собой Могута, пока его вели под руки через нашу комнату. Пострадавшим здоровяк не выглядел, скорее уж озадаченным. Мимоходом он вынимал щепки из шевелюры. Через открытую дверь главного зала ворвались поздравления и здравицы — Грольф отмечал победу. Но отмечал недолго.
— А теперь начинается состязание по стрельбе из лука!
— Фианриэ… Тьфу ты! Кречет! — позвал из открывшихся дверей Стырга. Стрелок в плаще упруго поднялся и пошел. У самой двери он повернул голову и сверкнул из глубины капюшона лукавым взглядом больших фиолетовых глаз. Полукровка! Истиной крови половина, не меньше! Как они его сумели нанять? Что наобещали? Золотом такого не приманишь!
— Грольф Удачливый с Каменных островов состязается с Кречетом из Белокозинска в стрельбе из лука по цели!
В этот раз все прошло по-другому.
— Грольф! Грольф! О-стро-ва!
Тишина.
— У-у-у! Р-р-р!!
Тишина.
— Грольф!..
Тишина.
— Ы-ы-ы!
По одним только возгласам можно было догадаться, чья стрела только что вонзилась в цель. Крики вздымались волнами, соперники поочередно стреляли, и Кречет явно не плошал. Как там попадал гость с островов, судить было трудно — дружина была за него с вполне понятным воодушевлением и вряд ли обращала внимание на промахи.
Крики раздались раз двадцать. А потом снова в зале заплескалось, проникая сквозь стены, уже хорошо знакомое мне имя «Грольф! Грольф!». Пришелец с Каменных островов превзошел в обращении с луком носителя Первой крови! Ничего себе!
— Ты славно стрелял, Кречет, но победить не мог. Пусть удача будет с тобой в следующий раз!
И снова шум, и снова крики.
— Да! Да! Кречет, все — как договорились, — вполголоса обещал идущий рядом Стырга. Полуэльф вряд ли его слышал. Он шел и недоуменно качал головой.
Собеседники миновали комнату ожидания, скрылись за дверью, но мне уже было не до них. В зале фомко прозвучало: «Объявляется бой на мечах!»
На мечах? Я вскочила со скамьи. Про мечи уговора не было! На всякий случай я еще раз оглянулась, но мастер-мечник не вылез из-под скамьи, не раздвинул половицы и не просочился сквозь стену. В комнате была по-прежнему только я.
Одно лишь солнце ведает, до чего бы я додумалась и под какую скамью залезла. Но тут за стеной раздалось:
— Грольф Удачливый с Каменных островов и Рианор из Белокозинска состязаются в бое на мечах!
Ну ничего себе! Я кинулась к двери, осторожно приоткрыла и заглянула в щель. Может, просто имя похоже? Какая досада! Почти передо мной высились две покрытые шкурами спины, сидящие за длинным столом. Прямо-таки младшие браться того здоровяка, в которого я вчера вцепилась в его же логове. И как они не сварились в этих шкурах от жары разгара лета? Даже сидя, они были почти с меня вышиной, и разглядеть что-нибудь между ними было сложно. Но вот в промежутке мелькнул тяжело переваливающийся в металлическом доспехе человек. Рианор? Может быть.
Больше ничего толком разглядеть не удалось. Мохнатые спины разом вскочили, закричали и начали размахивать руками, а из-за них донесся глуховатый лязгающий удар, будто кузнец приложился молотком по подкове на подушке. Началось.
Я честно пыталась что-нибудь увидеть, но спины сделали свое мохнатое дело. Грюк! Бам! Бом! Шкряб! Металлические удары шли один за другим, перемежались скрежетом, все ревели, махали руками и подпрыгивали. Иногда между спинами что-то мелькало и тут же уходило в сторону. Все завершилось внезапно. После одного из ударов вдруг смолкли крики, наступила звонкая тишина. А потом разразилось:
— Тин-гурд! Тин-гурд! Слава Грольфу Удачливому!
Мохнатые спины лихо перебрались через стол, раскидывая блюда и кружки, и кинулись вперед вместе с остальными. Что, неужели мне опять не удастся увидеть этого таинственного Грольфа? Увидела. Все, что можно было увидеть в узкую дверную щель. Если, конечно, это его пронесли обратно на руках. Сначала проплыли сапоги от подошв до голенищ, прошествовали кожаные штаны, кожаная куртка с чем-то рыжим наверху. Вот-вот должна была показаться голова. Но тут сбоку выступили буйные кудри на чьем-то затылке и совершенно закрыли мне обзор.
— Подвинься! — не выдержав, буркнула я преграде. Кто мог услышать мой голос в этом шуме? Кто надо — услышал. Спина повернулась. Мы встретились взглядами. Ярко-льдистые голубые глаза этого морехода красиво выделялись на темном загорелом лице. А сейчас, когда вытаращились, стали еще красивее и заметнее.
— А-а-а! — заорал мореход не своим голосом, тыча в мою сторону пальцем.
— Невежа! Укушу! — успела я прошипеть напоследок и быстро захлопнула дверь.
Мореход еще кричал об упырях за дверью, потом вырывался из рук подоспевших друзей, клялся, что ни капельки не пьян, но его все-таки увели отсыпаться. Дверь я больше открывать не рискнула. Надо ждать приглашения. Вот попаду в зал — все и увижу. Нет, правда, дрался именно Рианор? Он пострадал? Ранен? Вот уж загадка!
— Ты храбро бился, Рианор! — послышался в наступившей тишине уже памятный голос. — Но удача была на моей стороне, как и должна. А клинок жалко. Хороший был меч.
И чего я так боялась этого состязания? Все оказалось совсем не страшным. Скорей бы уж попасть в зал, увидеть таинственного Грольфа, Рианора — как он там, после поединка?
— Объявляется состязание в песенном мастерстве!
Ну вот, наконец-то! Я вскочила со скамьи. Но дальше все пошло как-то не так…
— Сдвинуть столы! Сомкнуть щиты! Надеть шлемы! Никому выше глаз не высовываться, рыбье семя! А то получите, как Тергир в прошлый раз!
В главном зале что-то сдвигалось, грохотало, ездило по полу с раздирающим скрежетом. Они что, крепость сооружают? Что же там готовится?
— Я, Вирег Смелый, прошел с тобой, Грольф, десять битв. Я вызову на бой любого, назвавшего меня трусом. Я пойду за тобой в Ледяную Страну биться со снежными демонами. Но сейчас я не иду за тобой.
— Я, Турлог Хитроумный, стоял рядом с тобой в самые свирепые бури. Я пошел за тобой в Запретные Воды. Но сейчас я не иду за тобой.
— А у меня с прошлого раза ребра в непогоду ноют!
— А у меня кровь из ушей шла!
— А мне… это… выйти надо!
За дверью с грохотом тягали что-то тяжелое, бубнили и мямлили какие-то свои причины убегающие из зала отступники, а я потихоньку отступала к входной двери. Клятва Солнцу! Ох уж эта клятва! Может, жить в пещерах не так уж плохо? Только успею ли добраться до них до рассвета? А где буду прятаться до нынешнего заката? Недолго, конечно, осталось, но где?
Я уже почти убедила себя, что жить до конца дней во мраке — верх мечтаний любой сказительницы. Но было уже поздно. Дверь в зал распахнулась. И вестником моей печальной судьбы на пороге стоял Стырга.
