Книга: Король драконов
Назад: Глава семнадцатая О РАЗГАДКАХ
Дальше: Глава девятнадцатая О ЧЕСТНЫХ РЕЧАХ

Глава восемнадцатая О ЧУДОДЕЙСТВЕННОЙ СИЛЕ ПЕНИЯ

Ветки хлестали по лицу, корни цепляли за ноги. Пару раз я споткнулась, но остановить меня сейчас лес не мог. Точно — не сейчас.
— Воротник! Воротник! — через каждые десять шагов кричала я в чащобу. Больше всего я боялась сейчас потерять дракончика. Разнесет нас по лесу, не дождется меня на поляне Мышак, пропадут они без меня! Безумная была затея, о чем я только думала?
— Х'иссин! — донеслось откуда-то справа.
Я повернула на голос.
Как же я была рада снова увидеть его зеленый хвост!
Воротник неутомимо вышагивал вокруг узловатого старого дерева. Осина? Каким ветром в старый ельник занесло осину? Похоже было, что за долгий век дереву крепко досталось и от морозов, и от ветров, и даже от грозы. Невзгоды надломили верхушку, глубоко рассекли ствол на развилке, оставили по телу дерева круглые наросты от сломанных веток. Но оно все равно выстояло, вцепившись корнями в землю и победно вздымая лиственную крону к небу. Весьма густую крону, следует признать, и разглядеть в ней что-либо было сложно.
— Он там?
Воротник кивнул. Он уже успел пробороздить кольцо вокруг дерева своими когтями. Молодец!
Еще один круг я сделала ножом. Другой — Шпилькой.
— Стереги его, — и пошла за Мышаком. Впереди была до-олгая ночь. И очень сомневаюсь, что мне удастся поспать.
— У-у-ух! У-у-ух! — сказал неподалеку филин.
Какой-то мелкий зверек прошуршал возле моих мешков, и я его отпугнула. Мышак раздраженно всхрапнул и оттолкнул топчущуюся рядом тень. Этой ночью место нашей ночевки было прямо как медом намазано.
— Он точно там? — в очередной раз спросила я у Воротника. Свет костра лишь иногда выхватывал из тьмы дерево, но потом огонь пригасал, и снова я без толку таращилась в темноту.
— Да. — Дракончик был краток. Он был ближе к дереву, чем я. Да и вообще в вопросах о лешем я целиком доверяла его чутью и знаниям — своих ведь у меня не было.
— Круги его удержат? — Да.
— На другое дерево не перескочит?
— Нет.
— Слушай, а какой он на вид?
— Разный.
Успокоенная в очередной раз, я поерзала, устраиваясь поудобней на застеленной плащом охапке веток, кинула куском земли в сторону дерева и крикнула:
— Ну что, поговорим?
А ведь как все хорошо вышло! Поймала лешего, быстро перевела к дереву Мышака, замкнула вокруг осины еще два круга — головней и носком сапога.
И только потом задала себе вопрос: а что же делать дальше? Сидевший на дереве упорно не желал говорить. Не помогали ни угрозы, ни просьбы, ни посулы. Я будто говорила с бессловесным деревом. Подпалить осину, что ли? Развести внизу костер, выкурить лешего дымом? Нет. Недавно я о чем-то похожем уже думала. Пустить на дерево Воротника, пусть сгонит его вниз? Не-эт, такое точно недавно было!
Все. Придумок не осталось. Я встала и потянулась. Взгляд упал на мешок с инструментами. Надо же! Я ведь сегодня не пела! Надо срочно исправиться.
Выпал знак колеса. Сказание о приключениях Дрока на ярмарке, да еще и под барабан. Да, хорошая песня для ночного леса!
Ну ладно. Буду бить вполсилы.
— «Пришла осенняя пора, и яблоки поспели. На ярмарке в Больших Лугах ожили карусели…»
— Он беспокоится, — вдруг сказал Воротник.
Песню не годится прерывать. Я только кивнула.
Беспокоится? Хорошо. Хоть чем-то я его доняла.
— «Телегу ладит землероб. Готовит бортник соты…»
Теперь все это звучало куда громче, да и по барабану я начала бить изо всех сил. Дрок приехал на ярмарку, уже успел продать поросят, встретиться с коварным Непутем и польститься на его чудо-гуся.
Гулкие удары барабана уходили в ночной лес. В пламени костра мотались тени потревоженных птиц. Одуревший от шума кабан с треском вылетел из кустов к костру, глянул на нас маленькими глазками и кинулся наутек. Согнутые тени выступали из леса и отлетали, наткнувшись на круг. А ведь песня была долгая! Дроку еще предстояло обнаружить обман, пострадать, поплакаться, а потом с помощью мудрого Межагора наказать жулика, обернув против него его же хитрость.
— Все.
У меня в ушах чуть звенело, руки гудели не хуже барабана, но добро в песне победило. А в лесу воцарилась звонкая тишина.
— Что-то у меня настроение попеть сегодня. Надо бы еще песен пять исполнить, погромче и повеселей! — громко сказала я в сторону окольцованной осины и забренчала мешком с инструментом.
— Не надо песен, — едва слышно сказал скрипучий старческий голос с осины.
— Ага, вот она! — Я потянула из мешка арфу. — Главное — уши не забыть заткнуть, а то сама оглохну!
— Не надо петь, — громче повторил скрипучий голос.
— Мерещится что-то, — пожаловалась я Воротнику, грозно помахивая арфой. — Комары пищат, что ли? Ну ничего — вот спою сейчас — полегчает.
На арфе засияли зачарованные струны.
— Не пой, не пугай лес. — Теперь уже голос говорил в полную силу, — Одних разгонишь, других приманишь. Пожалей. Ни к чему это.
— Жалеть? — удивилась я. — Сейчас отдохну, подумаю. А то два дня нас по лесу гоняли, по озерам и по норам, запыхалась — сил нет.
— Да, крепка ты оказалась, не ожидал. — По голосу можно было легко представить, что я слушаю сидящего на завалинке ворчливого седобородого деда. — И вода тебя не взяла, и зуб, и коготь, и голодная тень. Банду Зеленого Медведя распугала, Прядильщика ушибла. Ничего тебя не берет. И меня сумела остановить. Не ждал. И откуда в тебе сила?
— Каши много в детстве ела! — нахально ответила я, а сама тем временем поражалась: «Так это были разбойники?!» Я вспомнила гостеприимный лагерь лесных торговцев. Песни о Зеленых Медведях, об их жестокости и дерзости, набегах и проделках пели от Северного до Грозного моря. Кто бы мог подумать! Я была среди бандитов, наводящих страх на все Многоречье! Я сидела среди них! Говорила с их вожаками! Вот это да! А что это за тени, прядильщики какие-то? Непонятно. Но я продолжала сидеть с непроницаемым лицом и хмурить брови.
— Да уж, спасибо, Хозяин, развлек ты меня, уважил, ничего не пожалел! Чем бы тебя отдарить за такую милость? Прямо не знаю. Спою я, пожалуй, тебе песню! — И я снова потянулась к арфе.
— Распелась тут она! Мало ей того, что натворила! Мне теперь лес года два в порядок после тебя приводить! — Теперь уже в голосе с дерева звучала обида.
— А нечего было меня водить!
— А нечего было глупости всякие про меня рассказывать! — Судя по голосу, леший был рассержен не на шутку.
Н-да. Тут я промолчала. Крыть было нечем.
— Ну добро еще: слово сказала — ветер унес, — чуточку спокойней продолжал голос. — Так нет! Пастушок Мотре рассказал, Мотря с пастушком в деревне растрезвонили, знахарь знакомой сойке пересказал — и полетело, разнеслось! Соседи мне три седла прислали — из коры, из камня и из паутины. Водяной кнут подарил, кикиморы шпоры ржавые в трясинах нашли, преподнесли. Все наперебой вестовых посылают, спрашивают: не болит ли спина? шпоры бок не поранили? уздечка не душит, рот не трет? Лягушки на болоте со смеху лопаются, белки прохода не дают, вслед хихикают — и все за один день до вечера! Ну какой я теперь лесу Хозяин? Тут я и решил тебя поводить, научить уму-разуму. А ты что натворила? Водогонов вожак до сих пор спать боится. Белга жалуется, что нельзя детеныша на берегу оставить — проходимцы разные вертятся, ощипать норовят. Об остальных я вовсе молчу. А теперь еще ящерицей своей меня травишь, загнала, окольцевала — будто мало ты мне беды принесла!
— Это дракон, а не ящерица, — возразила я, пытаясь собраться с мыслями.
— Ага. Дракон. Нашла кому рассказывать. Будто мало я драконов повидал, чтоб с зеленым недомерком их спутать!
Воротник свирепо засопел.
— Дракон он. Не хочешь — не верь. А про седло… Кхе-кхе. — Я смущенно прокашлялась. — Ну присочинила немного, бывает. Но и ты как бы маху дал. Давай миром разойдемся?
Не стоило, ох не стоило показывать хоть малую толику слабости! Леший тут же воспрял.
— От меня, Хозяина Лесного, хочешь уйти! Не бывать! За твою вину смерти мало! Десять лет и три года по моим лесам блуждать будешь — не выберешься. Где тень от дерева упала — везде моя сила! Ха-ха-ха!
Старческий смех вдруг обрел громовые раскаты.
— Ну как скажешь, твоя взяла, — притворно вздохнула я, — Не одолеть мне тебя. Буду блуждать. Прямо сейчас и начну, только вещи соберу. А пока спою я тебе песню!
И пробежала пальцами по струнам арфы.
— Ты чего, девица, ты чего! — забеспокоился голос. — Не надо петь. Мало мне шума, что ли? Еще кто-нибудь припожалует, узнает, что ты меня не только высмеяла, но еще и изловила, — из дупла тогда хоть век не вылазь! Проходу не дадут!
Эх, до чего все-таки наивны лешие по сравнению с воспитанницей орденских спальных залов и трапезной!
— А ведь и правда, чем бы мне заняться? — задумчиво спросила я у себя во весь голос. — По лесу еще тринадцать лет блуждать… Чем себя веселить буду? Сложу-ка я обо всем песню. Как лешего поймала, как его на дереве держала, как он пощады у меня просил… Буду каждый вечер петь — на сердце и полегчает!
— Эй! Кгм! Угх! Уфф… — Может, леший заговорил на каком-то своем, лесном языке, но, скорее всего, просто потерял дар речи.
— Да, вот прямо сейчас и начну сочинять и петь, пока к Восточному Тракту не выйду, — пообещала я себе и начала подбирать рифмы, — Старый леший — конный пеший, глупый леший — так потешен…
Леший потерянно молчал.
— Эх, вывел бы кто меня к людям, — забросила я напоследок удочку. — Я бы ему век благодарна была! Любую службу исполнила бы! Но такое только Лесному Хозяину под силу, больше никому. Вот бы он меня простил!
— Любую службу, говоришь… — Леший задумался.
А дальше все было довольно просто. Фантазия у лесного повелителя, конечно, разыгралась, но тут уже я была начеку. Призналась, что понятия не имею, как извести Хромого Зайца, на которого леший, похоже, не одну сотню лет точил зуб. Наотрез отказалась пилить старую вербу на Каменной Горке. Не взялась насыпать красной грязи в любимый бочажок какого-то немилого лешему водяного. Сказала твердое «нет» поручению выгнать из его владений какого-то Кыха. Леший слышал «нет, нет и нет». Я разложила перед собой весь музыкальный мешок и иногда, будто случайно, начинала наигрывать на арфе, стукать по барабану, извлекала пару трелей из свирели и опять бормотала несколько рифм о сидящем очень высоко глупом лешем. Каждый раз плененный хозяин сбивался с мысли и терялся.
— Ну и толку мне с тебя, девица? — спросил он, когда я отказалась прославлять его доблесть на всех рынках, торжищах и собраниях ежедневно и черезнощно. — То ты не можешь, того не сделаешь, за это не возьмешься…
— Могу я тебе пригодиться, да еще как, — спокойно возразила я, — Так помочь, как никто другой не поможет!
— Это как? — тут же заглотил наживку леший.
— Выпустить тебя, — спокойно ответила я.
— Хе-хе-хе! — засмеялся после заминки леший, но я будто случайно стукнула пару раз по барабану. Лесной Хозяин тут же смолк. — Песню сложишь, как меня ловила, на дереве держала? — продолжил голос чуть позже деловито.
— Только Восточный Тракт увижу — все слова из головы вылетят! — торжественно пообещала я.
— Поклянешься?
— Солнцем поклянусь! Только и ты пообещай!
После долгой паузы старческий голос коротко сказал:
— Хорошо.
Я сразу же очертила круг и достала из сумки золотую монету. Клятва на деньгах. А что поделать? Какое еще солнце найдешь глубокой ночью в лесу?
— Ну все. — Я устало вышла из круга. В свидетели вызывались такие силы, что по траве до сих пор пробегали короткие зеленые сполохи, а в парочке мест распустились неурочные подснежники. Целое сонмище разнообразных сил и созданий теперь следило за нами и готово было уличить во лжи. Может, оно и к лучшему. Большинство списка предложил леший, но и я от себя добавила Огонь и Грозу — как Лесной Хозяин ни противился. Должен же и он чего-нибудь бояться! От огня осталась небольшая дымящаяся проплешина, вместо грозы я стукнула пару раз в барабан. Получилось или нет — не знаю. Но дело сделано, клятвы сказаны и скреплены. Пора было освобождать моего узника. Я торжественно подошла к осине, остановилась у внешнего круга с горящей веткой в руке.
— Завтра, как договорились? — на всякий случай уточнила я.
— Как договорились, — подтвердил голос.
— Как поклялись, — не унималась я.
— Мароша тому свидетельница. — До сих пор не знаю, что за создание призывал в видоки леший, но, видно, верил он ей крепко.
— Ну ладно. — Быстро, пока не истаяла решимость, я наклонилась вперед и приготовленной веткой затерла кусочек первого круга, потом второго, а затем и третьего. И тут же отступила, держа горящий факел над собой. Была у меня маленькая мечта — хотелось увидеть Лесного Хозяина своими глазами. Передо мной высилась битая жизнью осина, и я замерла, навострив уши и вглядываясь в листву наверху, ожидая, пока по стволу соскользнет старичок в зеленом кафтане. — Ой! — Налетевший порыв ветра сбил с факела огонь. Я отшатнулась, потянулась за Шпилькой. Показалось или мимо меня что-то пронеслось? Вдали, в лесу, стихал негромкий торжествующий смех. Уже понимая, что опоздала и ничего не увижу, я подбежала к костру, с размаху ударила по нему ногой и тут же отскочила в сторону. Рдеющие угли выстрелили светящейся струей в сторону разомкнутого круга, на миг осветили пространство перед собой, упали — и тут же начали гаснуть в ласковом плену сочной травы. Но я успела увидеть главное.
Дерева не было. В очерченном тремя кругами кольце темнело неровное пятно. Я подошла, тронула рукой. Просто голая земля. Вот как. Но это нечестно! Я ведь эту осину толком и не разглядела! Знала бы!
— Ты знал, что это он? — обернулась я к безмятежно лежащему на животе Воротнику. Тот довольно кивнул. — Почему не сказал?
— Я же говорил — он разный, — Ррррр! — Нахальный дракончик даже не стал шевелиться, когда в его сторону полетел пук травы. Отведя душу, я угрюмо села на землю.
— Ну что же. Будем спать!
Высоко в небе уже появились серые проблески приближающегося рассвета.
В утреннем путешествии не изменилось ничего. Я снова ехала наугад, снова вокруг дышал и шептался с листьями ветер, и Воротник терся боком о ноги Мышака. Все было по-прежнему. Но и совсем по-другому! Мне хотелось улыбаться и петь. Лесная тропинка стелилась Мышаку под копыта ровным, удобным и твердым путем без оврагов и подъемов, над тропой не нависали готовые выбить меня из седла ветки, не попадались нам вредные или голодные звери, да и вообще никто не попадался. Да! Сегодня все было по-другому! И когда вдалеке, среди деревьев, сверкнул сияющей верхушкой Столб Света, я только улыбнулась. Путь обратно занял меньше половины дня. Я даже не успела проголодаться. Как же я обрадовалась знаку Солнца посреди обычной широкой утоптанной тропинки!
— Благодарствую тебе, Хозяин Лесной, — крикнула я в сторону деревьев, отойдя от тракта два шага. — Ты уговор сдержал, и я сдержу! Мое слово крепко! До встречи! Может, еще свидимся, посидим, песни споем!
— Сперва клевер в снегу зацветет, — прошептал в ответ ветерок, но я не стала обижаться. Тем более что мне могло и послышаться.
Я уже собиралась трогаться с места, когда вдруг услышала уже знакомый посвист:
— Фьюить!
Я медленно повернула голову. Конечно, это был он. Тот самый дрозд сидел на ветке и внимательно на меня глядел. Я осторожно, без резких движений слезла с Мышака, плавно, чтобы не спугнуть, запустила руку в мешок. Дрозд за мной наблюдал.
— Спасибо тебе! За все спасибо! Пусть удача всегда будет рядом с тобою! — В пяти шагах от птицы я остановилась, поклонилась и положила наземь краюху хлеба. Дрозд не улетел. Я развернулась и пошла к Мышаку.
Кем он был — духом, недругом лешего, хранителем дороги, вещей птицей или обычным дроздом? Я не знала. И не стала уточнять у Воротника — пусть даже он мог знать ответ. Непрошеная помощь иногда приходит к нам на пути. Редко удается распознать ее и принять, обычно остается только пожалеть о собственной глупости. Но отблагодарить обязательно надо.
— Ддо Светлого Города? Да кто его знает, мы так далеко не ездим. Купцы говорят, вроде с ннеделю, — неуверенно ответил встреченный парень на большой подводе с сеном. — Вампирья мельница? Там, где колдунья сто вампиров порубила? Слышал, слышал. Это где-то далеко, три дня по тракту.
Неделя пути до столицы? Он не был уверен, но угадал. С открытых мест и холмов, если остановиться и хорошо приглядеться, уже можно было увидеть далеко впереди что-то вроде упавшего на землю грязного облачка — начало Синих гор. Мы сильно продвинулись в пути. Добраться до гор можно было дня за четыре. После приключений с лешим — пустяковое дело! Я радостно потрепала Мышака по шее. Удивленный Мышак тихонько заржал. Телега с сеном скрипя исчезала за поворотом. Парень вовсю нахлестывал лошадь и оглядывался. С чего бы это? Я достала блюдо, плеснула воду, оживила зеркало, глянулась в отражение. Вполне симпатичный водяной гном-переросток. Ну да ладно. Моя одежда уже давно высохла. Пора было возвращаться к привычному облику Странствующей. А то мало ли, еще гномов встречу. А уж как они оценили бы мой наряд, оставалось только догадываться, но выяснять не хотелось. Я огляделась и направила Мышака к довольно густым кустикам шагах в двадцати от дороги.
Назад: Глава семнадцатая О РАЗГАДКАХ
Дальше: Глава девятнадцатая О ЧЕСТНЫХ РЕЧАХ