Вот, значит, какие в Неверре подснежники?!

Зимний лес, без того небогатый звуками, окончательно стих, словно вдруг очутившись под колпаком, и средоточием этой тишины был мертвый эльф. Светлые волосы, как мукой припорошенные снегом, казались седыми; из-под спутанных, смерзшихся прядей жалко торчали белые заостренные кончики ушей. Хвала Заступнице, труп лежал лицом вниз. Наследница не раз видела и мертвых, и умирающих отнюдь не безболезненным образом, но никогда ей не снились эти убийцы, насильники, воры, заговорщики. А он в чем провинился? Ирэн смотрела на покойника, как на выброшенную за ненадобностью старую куклу, которую уже невозможно починить. Кукловод срезал нити, случайно вспоров запястья, и марионетка упала и сломалась…

Случайно?! Нет, не случайно. У остроуха были вскрыты вены, и вряд ли он сам решил покончить с жизнью столь неэстетичным способом, в человечьей деревне, чтобы потом быть брошенным на помойке. Насколько Ирэн знала, эльфы относятся к смерти по-особому, а их погребальные обряды весьма необычны. Надо будет у Дана уточнить.

Ох, Дан! Как же тебя угораздило попасть в лапы к этим… К кому? Кто живет в деревеньке? Некроманты? Сектанты?

Ясно, что над эльфом потрудились не разбойники и не бродячие чернокнижники. И те и другие не стали бы убивать рядом с населенным пунктом, тем более тащить тело в выгребную яму, о местоположении которой вряд ли знали. Но с мертвым поступили хозяйственно: отволокли подальше от «гнезда», да и оставили вместе с ветошью, битой посудой и отбросами зверью на поживу. Недавно оставили, и недолго еще пролежит…

Мертвая лошадь, мертвый эльф, наверняка уже мертвый Дан – все смешалось, и в голове воцарилась потрясающая пустота. Только самоубийца сунется в логово душегубов.

Ирэн попятилась. Подальше бы отсюда.

А Дан останется там, в проклятой Ларами деревеньке.

Запнувшись, наследница едва не упала навзничь. Оглянулась – пенек. Села на него, обхватив голову непослушными руками.

Не получилось. Ничего не получилось, и единственное, что она должна сделать сейчас, – уцелеть. Любым способом, потому что нет на свете цены, достойной жизни последней надежды Скадара. Все правильно, все оправданно, и ее совесть будет чиста. Ну что может сделать арбалетчица против целой деревни людей?! Стрелять из засады, пока не вычислят? Или пока болты не закончатся? Ворваться туда очертя голову?

Один шанс из ста, что Дан еще жив. Надо уходить.

Прости, Эданэль, храбрый аватар, славный парень и первый мужчина, чуткий да ласковый. Лучшая доля была тебе уготована, но судьба распорядилась иначе. Не посмеешься больше над оплошностями заморской принцессы, руки ей не подашь, если споткнется, не обнимешь тепло…

Ирэн поднялась, отряхнула дубленку, поправила лямку чехла с арбалетом. Прости…

Снег обволакивал ноги, как зыбучий песок, не давая ступить и шагу. Сердце до того потяжелело, что Ирэн схватилась за грудь, боясь, как бы оно не вывалилось. Что не так?! Все правильно! Все оправданно! Она должна только собственному народу, а не невезучему полукровке!

Проклятье!..

«Ослиха, дура, болванка», – кляла себя кэссиди, разматывая шарф, расстегивая куртку, чтобы сияющий либр оказался на виду. Сняв шапку, взлохматила огненные локоны. Ей жарко. Ведь она – маг.

Разве может будущая кэссарица бросить свою армию? Пусть даже она состоит пока из одного-единственного бойца.

Ирэн выбралась на дорогу со стороны, противоположной той, откуда пришел в деревню Дан. Здесь шильда была.

– Распутье. – Ирэн развернула карту, зная, где искать. Она запомнила это название неподалеку от перекрестья двух трактов. Юго-запад империи, и до Поднебесной Цепи всего неделя пути.

Не в этот раз.

Привстав на цыпочки и убедившись, что из притопленной в низине деревеньки ее не видать, Ирэн слепила два снежка и хорошенько обваляла их в сухом горючем. Как раз в руку уместятся. Попыхтев, запихала кисет в тесный карман, зарядила арбалет.

Кэссиди шла решительно, однако не слишком быстро, чтобы хватило времени обдумать тактику. Итак, Дан попался в лапы убийц – раз. Он не может выбраться сам, так как ранен или (тут девушка невольно ускорила шаг)… или без сознания. Это – два. Разумней всего обождать до темноты и разведать обстановку, но может статься, что ночью уже будет некого выручать. Придется действовать экспромтом. Девушка мысленно возблагодарила скадарских умельцев, изготовивших складной арбалет на три параллельных заряда. Как метко выражался Дан, гостей встречают по одежке, но штуковина необычной конструкции затмит и укороченный смердовский тулуп, и кургузые сапоги. Неважно, где госпожа маг отоваривалась шмотьем, зато такой самострел в обычной мастерской не купишь. Вряд ли эти селяне разбираются в оружии, но уникальную работу, выполненную на заказ, не оценит разве что слепой. Они увидят вооруженную до зубов магичку и сразу нападать остерегутся. А может…

До Распутья оставалось не более пятидесяти саженей, и Ирэн замедлила шаг. Катавшийся на калитке ребенок спрыгнул и исчез за забором. Заметили.

…Может, здесь убивают только долгоживущих. Но зачем людям их кровь?

Свернув на обочину, Ирэн двинулась вдоль свежей стежки, неглубокой по сравнению с оставленной ею. Забавно, учитывая, что на самом деле полукровка весил прилично. Или с непривычки показалось? «Сравню», – решила девушка, отвесив пинка нахальному поросенку, бодавшему пятачком ее сапог. Будущий свин откатился мячиком, перекувырнулся, вскочил на ноги и порскнул прочь, взрывая грудью снег и вереща на всю деревню, однако никто не откликнулся на жалобу обиженной скотины. Могло показаться, что за хозяев здесь осталось зверье и птица: откормленные, какие-то зловеще спокойные, они лежали у калиток, копошились в сугробах, выглядывали из-за гнилых штакетин. Могло, если б не увиденный мальчишка и не следы, изрывшие дорогу. С трудом удерживая тяжелый арбалет в правой руке, а огнеопасные снежки – в левой, Ирэн пыталась разглядеть хоть один знакомый отпечаток сапога. Напрасно. Селянские валенки превратили снег в месиво. Овальные следы строчились из калиток, накладывались друг на друга и сплетались в узор, расцветающий к огромной избе без окон на краю деревни. Будто здесь проходило собрание, весьма бурное. И без жертв не обошлось.

То, что Ирэн приняла за осыпавшиеся ягоды, оказалось кровью, а в нескольких шагах от рябины набрызгало целыми «гроздьями». Ближе к слепой избе пятна рдели тут и там, повсюду валялись щепки. Ирэн медленно убрала ногу с обрубленной палки, заточенной на конце.

А на улицу так никто и не вышел.

Собравшись с духом, девушка грозно потрясла арбалетом.

– Остроухий, ты здесь?! – Выждала немного. – Сам выходи, не то хуже будет!

Краем глаза уловив движение, Ирэн повернула голову. Отодвинутая цветастая занавеска упала обратно.

– Есть здесь кто живой?!

– Моу-у-у! – призывно ответил бас, но наследницу обитатель хлева привлекал еще меньше смердов. Зареготали белокрылые гуси.

Ладно. Сами напросились. Наметив птичку пожирнее, Ирэн прицелилась.

Возмущенно скрипнули петли, дверца ближней избы распахнулась настежь. Заросший до бровей тощий дед в ушанке вылетел на крылечко, словно получив тычок в спину.

– Ты шо творишь, окаянная?!

Дебелая тетка, судя по возрасту, дочка или невестка, боязливо высунула из проема утонувший в щеках нос. Так вот в кого пошла визгливая крючкохвостая мелюзга! Ирэн опустила арбалет и подбоченилась, борясь с соблазном засадить болт в башку разошедшейся грязно-белой шавке: в этой деревне даже зверье вызывало омерзение. Потрясающий кулаком, матерящийся дед тем временем подбежал вплотную, но остановился, увидев либр на груди нахальной охотницы. Выцветшие глазки часто-часто заморгали, будто на них навернулись внезапные слезы. Что, хрыч, занервничал? И правильно. Если женщина с огненными волосами смотрит вот так, извинениями не откупишься.

– Что творю, спрашиваешь? Окаянная, говоришь? – по-змеиному просвистела Ирэн. Жалости к деду не было. Может, это его рогатину успел перерубить Дан, прежде чем…

– Так ить обознаточка вышла, госпожа магиня! Думал, шо супостат какой на голубок моих позарился, вот и погорячился чуток. – Разведя руками, находчивый старикан осклабился во все пеньки. – Вы не стесняйтесь, выбирайте. За три детинки уступлю – считай, задарма!

Ирэн помнила, что в «Трех яблонях» за небольшой чугунок гусятины, тушенной с овощами, спутник отдал вполовину меньше. То ли дедок и впрямь был бессребреником, то ли ощипанной птички только на две порции и хватает. «У Дана спрошу, сколько стоит гусь», – подбодрила себя наследница, украдкой поглядывая по сторонам. Люди, уже не таясь, приникли к окнам, выглядывали из-за дверей. На крыльцо, подпирающее козырек резными столбиками, вышел темнобородый хозяин под стать крепкой высокой избе, спокойно и уверенно скрестил руки на груди.

– Ты – старший? – дважды наугад спросила Ирэн. Будучи неуверенной в должности мужика, вдобавок она не знала, как их называют в этой губернии: старшинами, старостами, головами или как-то еще.

– Ну, я староста, – кивнул тот. – Но, чудится, вы не меня искали, сударыня.

– Не тебя. Того, кто у вас прячется. Я давно выслеживаю остроухого мерзавца и точно знаю, что он здесь. Так что либо вы оказываете содействие в поимке, либо…

Снежок, кометой вспыхнувший в полете, даже на ученого скептика произведет впечатление. Чего уж говорить о смердах! Родственница седобородого хрыча и поросят, взвизгнув, едва успела захлопнуть дверь, как пылающий снаряд растекся аккурат по центру. И никто не заметил, что фальшивая магичка шепнула ключевую фразу.

– …Либо будете отвечать как пособники государственного преступника. – Ирэн беспечно подбросила оставшийся снежок, не спуская с курка немеющий палец.

Согласно первому правилу рыбной ловли, на каждую рыбу подбирай свою наживку. Враг моего врага – друг, так здесь говорят?

Хрыч тихонько охнул за спиной. Староста облокотился о перильца, глядя на девушку уже с заметным интересом.

– Натворил что? – Он даже не пытался отнекиваться.

Второй принцип: подсекай, едва выпадет шанс, не играй с добычей – уйдет.

– Достаточно для того, чтобы его голову оценили в триста империалов…

– Скока?!! – ахнул дедок. Люди, оживившись, повалили на улицу. Страх перед огнеметчицей исчез как по волшебству. Староста скептически хмыкнул.

Принцип третий: если пойманная рыба сильна, тащи ее прочь от воды и глуши, пока не обмякнет, а налюбуешься потом. Так мама учила.

Ирэн повысила голос, чтобы слышали все:

– Три сотни золотом! По распоряжению Его Величества деньги достанутся тем, кто поймает мерзавца или будет способствовать поимке. Десятую часть я выдам сразу, остальное – после доставки эльфа в Ковен и подтверждения его личности.

Девушка врала и понимала, что от вранья наглеет. Она присматривалась к гудящей толпе, надеясь и в этот раз не промахнуться. Замершая в напряжении рука ныла от кончиков пальцев до локтя. Ну, где же этот бесов некромант? Маг должен был почувствовать либр Ирэн и удивиться тому, что коллега, в свою очередь, не замечает его. Почему не нападает? Решил переждать в укрытии? Да существует ли он?!!

Жестом прекратив гомон и подхватив прислоненные к крыльцу вилы, староста вперевалочку спустился. Оказалось, что он на голову выше наследницы.

– А не обманете ли, госпожа маг?

– Зачем мне обманывать? – Оскорбленная недоверием, Ирэн выгнула бровь. – Один из вас может телепортироваться со мной для получения вознаграждения.

– Только один?

– Я больше не потяну, а ведь с нами еще будет остроух. Кстати, здесь собрались все жители?

– Усе, окромя детишек, – кивнул дед. – Как делиться-то будем, ась? По головам али по семьям?

– По семьям! – крикнул кучерявый парень в стеганом ватнике нараспашку.

– По головам! Вас двое всего, а нас восемь! – возмутилась неопрятная женщина, похожая на остроклювую серую ворону.

– Так неча было спиногрызов плодить! – парировала другая, постарше.

– Че, зависть заела? Сама-то небось ни одного не доносила! С прогнившими-то закромами!

– Ах ты…

– Ти-хо! – рявкнула Ирэн. – Остроух-то где?

– Да вона там, в овине! – Услужливый хрыч кивнул на «избу».

– Брыкался, подлец, насилу угомонили! – самодовольно гоготнул кудрявый.

– Как?

– Как пшеничку пожатую: на вилы – да в овин. Небось сразу присмирел. – Сплюнув, староста облокотился о свое жутковатое оружие.

– А неча нам скотину портить! – злобно выкрикнула «ворона». Односельчане поддержали ее нестройным гулом.

Не слыша их, Ирэн уставилась на то место, куда пришелся плевок. Перевела взгляд на обкапанную рубашку старосты. Хотелось верить, что Дан успел-таки выбить мужику пару зубов. И что кровь на одежде не аватарья.

– Он жив?

– Да пес его знает, – пожал плечами чернобородый.

Сняв палец с крючка, дабы не соблазниться раньше времени, кэссиди подняла на ухмыляющегося старосту взгляд, каким частенько угощала нерасторопных слуг:

– Мне он нужен живьем, так что отпирай свой овин, да побыстрее.

Пока староста ходил за ключами, а потом возился с замком, остальные селяне делили шкуру неубитого тигра. И гусей «прикупили», и свинок, а две родственные семьи решили скинуться на корову. Суетливый дедок, собачонкой выкрутившись из-за спины Ирэн, умильно сощурил слезящиеся глаза:

– Госпожа маг, а скотинку нашу не посмотрите? В скошене мор был, так, почитай, почти вся и передохла. За оставшейся ровно за детками родными ходим.

– Заболела или отравилась?

– Порчу навели, – мрачно ответил староста. – Сперва птица занедужила, потом скотина, а опосля и на нас болезнь перекинулась. Бабы детишек раньше срока выбросили, да жрец наш помер.

– Спасибо, добрый путник подсказал, как с напастью бороться, да самим не заразиться! – подхватил дед, но осекся, поймав красноречивый взгляд старосты.

Так вот в чем дело…

Теперь Ирэн смотрела на окровавленную рубашку иначе. «Неаккуратно пил, видимо, совсем жажда замучила». – Кэссиди внутренне содрогнулась, начиная все понимать, но не в силах принять происходящее. Нет здесь никакого некроманта. И не было. А есть поверье, что кровь самой близкой к Альтее расы обладает целебными свойствами. По совету «доброго путника» эти люди превратили в упырей себя и живность: коров, коз, даже того задиристого поросенка. А потом он вырастет в хряка-людоеда. Брр!

Жаль, болтов на всех не хватит.

– Отчего ж нет? Посмотрю скотину, – борясь с подкатившей к горлу дурнотой, согласилась девушка.

Удовлетворенно кивнув, староста потянул ручку. Ирэн ожидала увидеть в овине овечек, но у «избы» было другое назначение. Пол ровным слоем устилала солома, на стенах висели цепы, серпы и незнакомый инвентарь, напоминающий пыточный. Слева от двери возвышалось сено, убранное в аккуратные стога, а справа, рядом с вилами и граблями, на животе, лицом в темный угол лежал Дан. Левое запястье стягивала пропитавшаяся кровью повязка. Присмотревшись, Ирэн едва сдержала возмущенный крик. Толстой, как канат, гладкой блестящей косы до пояса не стало. Неровно обрезанные прядки разметались по полу, в них запутались сухие травинки, шелуха от зерен и прочий мусор. Добычу не связывали, так бросили. А куда денется полутруп, у которого под животом натекла багряная лужа? Рана была слишком серьезной, чтобы оставлять Дана «про запас», и ее даже толком не обработали. Перетянули грязным тряпьем прямо поверх рубашки, лишь бы сразу не помер. Похоже, удалось успеть к началу кошмарной трапезы, но заминка хоть в пятнадцать минут стоила бы парню жизни.

Упыри проклятые.

Наплевав на конспирацию, девушка рванулась к Дану, но рука старосты перегородила проем:

– Скотинку-то посмотрите?

– Сказала же, посмотрю! – огрызнулась Ирэн.

– Так вы наперво посмотрите, а потом уж этого забирайте, – с нажимом предложил мужчина.

– Чтобы он к тому времени околел, и я притащила в Ковен дохлятину?!

«Лары, как я его назвала?!!»

Услышав и узнав голос, Дан со стоном повернул голову. «Уходи», – по бледным губам прочитала девушка. Волной накатила ярость. Сжав в кулаке либр, Ирэн собралась высказать все, что думает о кровопийцах и живодерах, но в этот момент взвыли псы. Все разом. Блеклые глазки старика выпучились и остекленели, староста перехватил вилы рогами вперед. Ирэн обернулась и рассмеялась.

По деревне шла мертвая лошадь.

Первой завизжала та, похожая на ворону баба, миг спустя хор умножился и загремел по деревне пожарным набатом. Тревога! Тревога! Мычали коровы, гоготали гуси, орали даже мужчины, не страшась показаться трусами, а мертвая брела, безразличная к окружающей суматохе, будто дух грядущей катастрофы.

– А вот и скакун мой пожаловал. Нравится? – Перебросив арбалет за спину, Ирэн зловеще оскалилась.

Староста шарахнулся от девушки, как от ламии. Не раздумывая, кэссиди с размаху залепила ему кулаком в нос и нырнула в овин. Своей кровушки отведай, упырь!

– Погодьте, это ж Фомкина кобыла! – истерично выкрикнули за спиной.

– Поднялась! Ведьма подняла!!!

Ирэн упала на колени рядом с аватаром. Дан нахмурился, но мучительный кашель перебил не начатую фразу.

– А я за тобой, – шепнула девушка, нащупывая кулон липкой рукой.

В дверь овина робко постучали, словно просясь в чужой дом.

– Сударыня, вы б лошадку-то прибрали, а? – прижимая руку к расквашенному носу, жалобно прогундосил чернобородый.

Дан дышал тяжело, с надрывом. С короткими растрепанными волосами, с широко открытыми глазами, в которых плескалась смесь боли и изумления, он выглядел сущим мальчишкой.

– Сам прибирай, – безжизненно процедила Ирэн и швырнула снежком в ближний стог. Пожар звали? Что ж, на здоровье. Избы стоят впритирочку так кстати – резвись, гуляй, красный петух!

Телепортация вообще штука малоприятная, а эта вышла просто отвратительной. Из портала их вытряхнуло, как два куля с зерном, разве что не рассыпало. Ударившись плечом о поверхность так, что в глазах звезды замельтешили, Ирэн выпустила Дана из рук, и тот откатился в сторону. Какое-то время девушка лежала неподвижно, наблюдая за птицей, беззаботно парящей в высоком холодном небе. Дико ломило ушибленное плечо, вдобавок разнылась правая кисть. В ушах стоял звон, тело била мелкая дрожь, и казалось, будто вибрация идет из-под земли. Более-менее придя в себя, Ирэн на карачках подползла к Дану, перекатила его на спину. Он не очнулся. Правильно Триш предостерегала от телепортации, если кто-то будет серьезно ранен: состояние может ухудшиться вплоть до внутренних кровоизлияний, с какими и аватарья магия не справится. Но выбора не было.

Ирэн напоила парня из термической фляги и только тогда встала на ноги, так и норовящие подломиться. Вокруг простиралось пустое белое поле, лишь на горизонте виднелась темная полоска леса. Там и сям из снега торчали затвердевшие черные стержни прошлогодних трав, но участок, куда вынесло горе-путешественников, был пуст. Лентообразный такой участок, как берегами отрезанный от поля замерзшим кустарником. Звон перешел в надсадный треск. Вибрация с удвоенной силой ударила снизу в ступни.

Опустившись на колени, кэссиди размашистым гребком оттерла снег. Мутноватое отражение расходилось трещинами, все быстрее и гуще.

Ирэн вцепилась в либр и рывком прижала к себе Дана, чувствуя, как под ногами стонет и ломается лед.

Пожалуйста, Альтея, ну, пожалуйста-а-а!

Лес выглядел обыкновенным, смешанным. Хоть в медвежью берлогу не провалились, и за то спасибо, Альтея. Опустошенный либр болтался бесполезным в ближайшие пару дней украшением.

– Влипли, – буркнула Ирэн, чтобы услышать хоть свой голос. Дан по-прежнему лежал неподвижно.

Рассыпав у корней вывороченной ели сухое горючее, кэссиди вытопила и расчистила небольшую площадку. Набрала толстых веток, нарезала лапника, устроила из всего этого навес, чтобы укрыться от снега, сделала некое подобие ложа и покрыла его одеялом, а затем перетащила в наскоро сделанное, но тем не менее неплохое укрытие Дана, попутно подсчитывая убытки. Аватар отправлялся в деревню налегке, и селянам достался его кошель и оружие, а большую часть поклажи бросила сама Ирэн, удирая от мертвой лошади. Судя по распухшему, посиневшему мизинцу, кровососы пытались стянуть и кольцо, да не удалось. К счастью, помощь подоспела прежде, чем они догадались просто рубануть по пальцу. Девушка, как ни странно, сняла кольцо без проблем, присоединила на цепочку к золотой сове и развязала свой мешок. Предусмотрительный Дан разложил вещи поровну, и у кэссиди остались украшения, деньги, половина лекарств, кое-какой провиант.

Пока в котелке таял снег, Ирэн собрала хворост, а к тому времени, как закончила возиться с пришедшей в негодность рубашкой, очнулся аватар. Даже заговорил, правда, не в тему:

– Тебе что, вожжа под хвост попала?

– Это поговорка? – заинтересовалась скадарчанка.

– Ты хоть представляешь, что значит для селян пожар зимой? Ты подожгла сено, и им нечем будет кормить скотину, а если огонь перекинется на избы… Ох! – Дан скривился, когда Ирэн, обмывая его, нечаянно надавила сильнее.

– Зато согреются на зиму вперед.

– Ирэн, кто-то нарочно навел порчу на деревню, а потом подсказал метод борьбы с ней. Тот человек хотел стравить людей с эльфами, и у него получилось! Только он во всем виноват! Селяне просто хотели выжить!

– Смерды выносливы как собаки и плодовиты как кролики. Слабые сдохнут, сильные окрепнут.

– Ирэн, да ты просто… – В глазах цвета чернослива мелькнуло отвращение.

Плевать, лишь бы выжил. Обработав четыре дырки противовоспалительной мазью, девушка заставила выпить Дана укрепляющий настой. Под навесом стало жарко, и она укрыла дрожащего парня своей дубленкой, сама оставшись в свитере.

– Я вычту твою оплошность из гонорара, Дан.

– Какого? – Тот облизнул сохнущие губы.

– За услуги телохранителя. Не волнуйся, не за «спасибо» мучаешься с бессердечной стервой. – Ирэн отвела его волосы со лба. Нет, не показалось. Остриженный Дан выглядел моложе и больше походил на братца, правда, таким деревенским олухом не казался.

Она отвернулась, и вдруг услышала тихое:

– Извини. Спасибо тебе.

– Не барское это дело – на невежд обижаться. – Она действительно не обиделась. Дан дышал через силу, но держался неплохо. Храбрилась и наследница.

– Я так растерялся… Они бросились всей толпой, как стаей: мужчины, женщины, даже подростки… А я все боялся задеть ребенка… – Всхлипнув без слез, Дан скривил подобие улыбки. – Надеюсь, они не пострадают от огня, но передерутся из-за косы…

– Жалко… Ты ей так гордился.

– Зато теперь уши не мерзнут. Саблю жальче… Уй!

– Ладно, ладно. – Ирэн прижала палец к его губам. – Береги силы.

– Ничего, отойду к вечеру.

К вечеру Дан действительно едва не отошел. Началась лихорадка, и он вновь потерял сознание; дыхание сбилось, поминутно переходя в хриплый, надсадный кашель. В Скадаре Дан чуть не умер, но тогда Ирэн знала его слишком плохо, чтобы жалеть. А сейчас… Сейчас все было иначе. Во время схватки в Жемчужной бухте могла погибнуть дикарка Алесса, никчемный Метис или сумасшедший алхимик, но выбор Хекты пал на другого. Почему? Почему так несправедливо? Впервые в жизни довериться кому-то, чтобы сразу же лишиться его. Ирэн знала, что сама не может умереть, не исполнив предназначение, но потерять единственного союзника сейчас, в начале пути… Это слишком. Это жестоко.

Тик-так. Время шло, и Дан перестал хрипеть. Хотелось верить, что дар начал исцелять рану изнутри и что все будет хорошо. Заслышав далекий вой, Ирэн крепче прижалась к парню. До рассвета хвороста должно хватить, а там будет видно. Только бы не заснуть.

Горло сдавило такое острое чувство безысходности, что в носу защипало, а резкие черты лица Дана поплыли. По щекам зачастили жгучие капли, и наследница поняла: вот-вот сама завоет по-волчьи. Как жаль, что так и не сумела стать бессердечной!

– У-у-у… – заскулила девушка, не зная, горше плачет об умирающем спутнике или о себе живой.

– Кхе-кхе!

Подскочив на месте, Ирэн в шоке уставилась на обладателя деликатного полукашля-полулая. Рядом с костром бесстрашно сидела лисица, красная как само пламя. Бешеная?! Не сводя со зверя настороженного взгляда, кэссиди нащупывала арбалет, но под ладонь попалась крупная шишка.

– Кыш! – Ирэн с силой метнула шишку, но промахнулась.

Лисица отбежала на несколько шагов, села, грациозно забросив хвост на передние лапки, и с укором склонила голову набок.

– Это ты зря, милая. Зашибешь ненароком, кто ж тебя ночевать пустит, а?

Предположение начальства оказалось верным, и беглецов носило по Неверре, как оборвавшийся с уды поплавок. Вот сам бы за ними и летал! Но нет же, крыс отказался даже носа высунуть из родной канцелярии и отправил в погоню рабочих мышек. Чинуша и трус! Пресмыкается перед тем, кто в сколку его не ставит. Разве что на брюхе не ползает. Напрасно…

Так размышлял маг по дороге к пепелищу, на которое указал выжлак. Настроение было отвратительным, в первую очередь из-за пресловутых гончих. При телепортации свора тварей поглощала магию либров, как бездонный колодец, из-за чего постоянно приходилось останавливаться для восполнения резерва, и погоня отставала уже на несколько дней. К тому же следопыты-ловчие успели проголодаться и на магов поглядывали с гастрономическим интересом. «Выжлятник» тоже недвусмысленно облизывался. Зачем их вообще навязали?! Сами бы справились, вчетвером с коллегами. Но отчего-то начальник (да и ТОТ) считали, что без гончих маги потеряют след.

Мужчина был уверен, что с холма видел жителей, но в деревне его не встретили. Что и говорить, красный петух порезвился на славу! Две трети изб выгорели дотла, уцелевшие подставляли ветру обожженные бока да обвалившиеся крыши. Снег припорошил угли, ветер унес дым, но едкий запах гари не покинул пепелище. Не повезло. Зимой тушить пожар чрезвычайно сложно: вода уходит на дно колодцев, а то и замерзает. Снегом стены не зальешь.

– Есть здесь кто живой?! Лю-у-ди! – сложив руки рупором, приветливо крикнул маг. С селянами ссориться чревато: в дурном настроении могут и на вилы поднять.

Скрипнула дверь высокой, относительно целой избы. На порог вышел статный бородач и облокотился на подкопченные перильца.

– Ну, есть живые. Тока ежели ты на постой просишься, уж звиняй. Сам видишь – беда у нас.

– Нет-нет, не стану вас обременять! Я ищу кое-кого. Скажите, у вас на днях не останавливалась рыжеволосая девушка лет двадцати? Приметная такая: длинноногая, стройная. С ней еще был черноволосый полуэльф.

Бородач прищурился:

– Ну, захаживали такие. Твои знакомые?

Сперва маг хотел выдать беглецов за преступников в розыске, но, поразмыслив, решил, что селяне могут и не поверить в вероятность вознаграждения. Бывало такое, и не раз. Поэтому кивнул:

– Друзья. Я заплачу за сведения.

– Друзья, говоришь? – Бородач мрачновато ухмыльнулся.