«Все они просто сошли с ума!» — вертелось у знахарки в голове. Она косилась на травницу, но та упрямо разглядывала носки своих сапог. Алесса-оборотень, Алесса-убийца — теперь и стражники это знают. В маленьком городе даже спрятаться негде, и бежать — только беспомощно трепыхаться на крючке, оттягивая неизбежное.

Хмурый и несокрушимый, как подоблачный гранитный утёс, Аким без видимых усилий перенёс тело начальника в дом и уложил в зале на стол. Немного подумав, оправил распахнутый воротник и кое-как прикрыл рану лохмотьями крутки, а затем отошёл к двери. Риерт сторожил возле окна, но Алессе была безразлична их молчаливая слаженность. Вооружившись полотенцем, она мазнула отрешённым взглядом мгновенно подобравшегося Акима, и направилась к тумбочке, где стоял нарядный золотисто-алый кувшинчик с водой. Дорогущий, зараза! Если бы Вилль мог, то непременно сказал, что цвет стекла называется «Руда» и в его состав входит настоящее золото, но — тсс! никому ни слова. И подмигнул бы заговорщически. Но эльф молчал, и знахарка небрежно смахнула алую крышечку на пол, где та благополучно разбилась.

Девушка заглянула в безмятежное лицо Стража. «Алесса, а за что ты меня ненавидишь?» Вовсе нет, Вилль, отчего ты так подумал?

— Отойди от него!

Да пошёл ты, Аким! А хочешь, стреляй. Всё равно в комнатке на чердаке прячется за зеркалом… Нет-нет, вовсе не ожерелье из эльфийских ушек, которым в своё время Алесса стращала капитана стражи, а крохотный пузырёк с быстродействующим ядом. Вот и сгодилось зелье на безвыходный случай.

Осторожно, едва касаясь кожи мокрым полотенцем, Алесса оттёрла с лица Вилля бурые разводы. Ведь так гораздо лучше, верно? И голову удобнее положить на мягкую подушку, вот так. Берен наверняка знает, кто такой Арвиэль Винтерфелл на самом деле… Нет, кем был Вилль… Нет, кто… Алесса сильнее надавила на горло эльфа, да как заорёт дурным голосом:

— Марта-а-а! Тащи аптечку и противоядия! Риерт, грей воду! Аким, иди помогать!

Началась суматоха. Марта, непонятно отчего подвизгивая, побежала в сени. Риерт целых несколько секунд извлекал смысл из выданной скороговоркой фразы, а затем ещё несколько соображал, где в доме нечисти может храниться котелок. Аким же в одно мгновение оказался рядом с девушкой.

— Что делать? — быстро спросил стражник.

— Кинжал острый? Рукав резать будешь… — пропыхтела Алесса, расстёгивая куртку Стража.

Когда Аким, навоевавшись с неподатливой телячьей кожей, отбросил в сторону лохмотья куртки, Алесса с трудом удержала стон. Правое плечо Вилля было похоже на… Да ни на что оно не было похоже. Какие-то кусочки, осколочки, клочки размякшей куртки — и всё вперемешку. Из месива торчит обломок ключицы, а как собирать плечевой сустав, вероятно, знает только шушель. Аким выжидающе смотрел на знахарку, но та, закусив губу, пожимала плечами — ждём воду. Сама Алесса думала. То, что находилось внутри существа, расплавило гномью сталь, но руки Вилля не пострадали. Левый бок кровоточил несильно: спасла толстая кожаная куртка. Плечо зверюга почти перегрызла, больно, но для аватара не смертельно. «Значит, всё дело в яде, — размышляла девушка, — что ж за отрава-то такая?»

Прибежал Риерт, поставил на треть расплескавшийся котелок и отошёл, дуя на обожжённые ладони: что дальше? Алесса отмахнулась от шкафоподобного квартерона, как от докучливой мухи. Коли не догадался руку полотенцем обернуть, чем ещё поможет? Вот уж верно, доверила баба зайке капусту шинковать!

Алесса в недоумении провела рукой по холодной, как мрамор, груди Вилля. Кулона не было. В своё время история «чудесного спасения домового», рассказанная в лицах, довела знахарку до истеричного хохота, и она поняла, что деревянная волчья голова служит своеобразной связью между котом и эльфом. Правда, что это за связь, Вилль объяснять отказался, мол, так надо. «А Симка-то без хозяина развоплотится», — поняла девушка. Бедный Симка… Алесса пристально посмотрела на эльфа: на белой, как бумага, коже брови и ресницы казались вычерченными угольком. Бедный Вилль…

Вернулась травница: в руке — аптечка, в подоле — противоядия. Обмытое плечо стало выглядеть ещё хуже — всё, что раньше было заляпано кровью, оказалось на виду. Девушка нервно зашевелила пальцами, пытаясь сообразить, какое из противоядий должно помочь, и внезапно почувствовала знакомый взгляд.

— Гадость… — с чувством выдохнул Вилль.

— Вилль, что чувствуешь? — заторопилась Алесса.

— Жжётся… царапает… чужая… Симку…

— Конечно-конечно, сейчас позову! — успокоила его девушка, щедро поливая тряпочку сонным зельем — она поняла, что нужно делать. Ощущения походили на те, что вызывает яд листомордой шурши. По телу разливается нестерпимый жар и кажется, будто кто-то маленький въедливо скребёт крохотной когтистой лапкой по костям. Приятного мало, но, если вовремя выпить противоядие, то через три дня хоть под дудочку пляши!

Вилль было прикрыл глаза, но тут же широко распахнул и в ужасе уставился на Алессу.

— Ммм!

— Успокойся, Вилль! — пыхтела девушка, с трудом удерживая тряпочку на лице упрямо сопротивляющегося Стража. — Проснёшься — и Симка тебе будет, и всё, что хочешь. Аким, держи его!

Стражник послушно прижал начальника к столу, и тот забился в медвежьих объятиях. Бесполезно, такой и жеребца на скаку остановит да заседлает! Аватару всё же пришлось сделать вдох, и дурманное зелье тотчас ударило в голову.

«Всё будет хорошо, — успокаивала себя знахарка, — только бы Грайт не пришёл…»

Хоть Алесса была кошкой, а вовсе не вороной, она всё же умудрилась накаркать. Берен Грайт прилетел аки дух смерти, с бешено горящими глазами и перекошенным лицом во главе своего воинства из городских стражников.

— Что с ним?!! — с порога заревел мужчина, да так, что перепуганный кувшинчик скакнул следом за покойной крышкой.

— Ничего! — заверещала Алесса, чувствуя, что паника прилетела к ней следом за ужасным градоправителем. — Отдыхает, устал! Пошли все отсюда вон!!!

Грайт залепил ей пощёчину, и Алесса в ответ треснула его по груди кулаком. Истерить перестали одновременно, и вместе же уставились на виновника печального столпотворения.

— Я потом всё объясню, — зачастила Алесса, потирая горящую щёку. — Уведите вы своих людей, пусть только Марта останется. Не мешайте!

— Он… поправится? — посмотрел мужчина на знахарку, и что-то в его взгляде неудержимо тянуло ответить: «Да».

— Не знаю, не мешайте.

В последующие полтора часа Алесса занималась тем, что применяла свои драгоценные ярмарочные зелья внутренне и наружно, сращивала обломки костей специальным клейким составом, кое-как штопала мышцы и кожу. Попробуйте сшить два куска ткани, если она расползается у вас под руками? Ерунда получится. Вот и у Алессы тоже вышло, шушель знает что. Она критическим взглядом художницы осмотрела своё творение и тяжело вздохнула.

— Да-а, Марта, — недовольно протянула девушка. — Когда Вилль очнётся, по головке он меня точно не погладит. Только, разве что, кулаком приласкает!

Рану от когтей на левом боку она тоже зашила, правда, гораздо аккуратнее. Стражники перенесли его в комнату Алессы и уложили на её же собственную кровать. Девушка уселась рядом и положила руку ему на грудь: сердце билось едва ощутимо, неровно. А затем пришёл градоправитель, тихонько притворил дверь и сказал следующее:

— Слушай меня внимательно, знахарка! О том, что ты — оборотень, знают пока немногие. Если Арвиэль умрёт — узнают все. Все решат, что ты его загрызла. Знаешь, что тебя ждёт?

— Знаю, — бесцветным голосом отозвалась Алесса.

— Ворота я не открою. Понимаешь меня?

— Понимаю, но и вы…

— В нашем городе ты — чужак, а я здесь — правила, понимаешь?

— Но я…

— Арвиэль мне как сын, и его жизнь вместо твоей — для меня обмен неравноценный. Молчи! — повысил голос градоправитель. — Он тебя спас, верно?

— Я его не просила! — чуть не плача, оправдывалась несчастная Алесса.

— Тебе Марта поверила, но против меня она не пойдёт, — угрожающе произнёс Грайт. — Знаешь, что такое самосуд?

— Да вы что, с ума сошли?! — в панике завопила девушка. — Я не виновата, сами знаете! Там кинжалы под снегом оплавлен…

— Может, я тебе поверю. И даже, — мужчина недобро усмехнулся, — кинжалы найду. Но сначала пусть Арвиэль твои слова подтвердит, ясно? Твоя жизнь теперь зависит от него.

Хлопнула дверь, и убежище стало камерой для смертников. С внезапной злостью пополам с обидой девушка-оборотень зыркнула на Вилля. И зачем связалась с этим бестолковым эльфом, с этим дурацким городом? Поискали неведомого зверя, доигрались! А затем кошка-память подцепила спор на диване и шутливую потасовку в библиотеке. И впрямь было весело втроём. Домовой, оборотень и эльф — та ещё компания!

«А ведь он был на нашей стороне», — сказала пантера.

«Всегда», — подтвердила девушка.

Вилль дёрнул головой и нахмурился. Алесса уставилась на него во все глаза. Что такое? Эльф что-то прошептал и вздрогнул снова. Знахарка похлопала его по щеке и позвала — никакой реакции. Потом он завозился ещё сильнее и забормотал громче. Алесса отказывалась что-либо понимать.

— Хозя-аин!

В комнату влетел домовой, а вслед за ним по полу волочился деревянный кулон, который кот нацепил себе на шею. Обычно лоснящаяся, словно намазанная репейным маслом, шкура Симеона выглядела, как побитая молью и временем шуба.

— Ты как его нашёл? — удивилась девушка.

— Искал… искал…

Симеон уселся рядом с Виллем на подушку, снял кулон и положил обе лапы на грудь аватара. Эльф бормотал всё громче и, как показалось Алессе, отчаяннее.

— Хозяин!!! Ты слышишь?! — заорал домовой прямо в острое ухо. — Хозяин, проснись! Надень кулон!

— Как он проснётся? Я же его усыпила!

— Ты — что?! — взвизгнул кот. — Хозя-аин! Хозяин, пусти! Заперто!

— Что заперто?! Марта! — заорала перепуганная Алесса.

— Пусти!

Всё началось, как обычно. Восходящее солнце покрывает золотисто-розовыми бликами синеву узкой извилистой речки. У самого берега — мельница, неподвижная и молчаливая без ветра. Солнце поднимается медленно, лениво. Вилль стоит на зелёном пригорке. Внизу расстилается знакомый уже до последней травинки берег, мельница и река, а за спиной он слышит шёпот леса. Всё это принадлежит ему одному. Его мир.

Эльф отвлёкся от созерцания живописной панорамы и оглянулся на деревья. Вилль ждал Его. Он приходил, когда капитан Винтерфелл был мальчиком Арвиэлем и жил как все, с мамой, папой и сестрой. Приходил и уводил его вниз к реке, и тогда поднимался ветер, и мельница начинала поскрипывать деревянными крыльями.

— Ну, где же ты? — нетерпеливо бормочет Вилль. — Почему так долго?

Солнце поднимается быстрее, от него уже исходит не тепло, а жар.

Деревья переговариваются, перешёптываются. Под их сенью укрылась от жары роса, но эльф туда не пойдёт, лес — не его царство. Вилль должен ждать — таковы правила его сонного мира.

— Скорее, пожалуйста, скорее, — просит он.

Ветра нет, солнце почти в зените и посылает на землю раскалённые лучи. Трава под ногами желтеет и опадает, скоро высохнет река и сгорит мельница. Эльф пока терпит, но видит, что кожа уже начала краснеть.

— Помоги! — кричит Вилль.

И его услышали. Из леса, перебирая тонкими ногами, выходит белоснежный единорог, шелестя по траве серебряной гривой. До леса жар ещё не дошёл, и на зёленых листьях серебрятся капельки утренней влаги.

— Скорее! — в панике зовёт Вилль. — Пожалуйста!

Единорог поднял голову и побежал, едва касаясь травы острыми копытцами. Он уже не успеет… Солнце раскалилось добела и полыхнуло жаром, свет резанул глаза так, что эльфу пришлось зажмуриться.

Темнота. Тишина. Куда идти? Тьма рассеивается, становится светлее.

Холодное туманное утро…

Вилль метался по кровати и кричал на эльфийском. Алесса не понимала ни единого слова, но видела, что аватар до смерти напуган.

— Да что с ним такое? — спрашивала Марта.

— Откуда я знаю? — дрожащим голосом отвечала знахарка. — Симеон, что это?

— Хозяин! Хозяин, открой! — тревожно просил кот, не обращая на Алессу внимания. Он забрался хозяину на живот и изо всех кошачьих сил пытался растормошить, но безуспешно.

Тело эльфа выгнулось дугой, а домовой кубарем скатился на пол. Вслед за ним упал и Вилль.

— Пусти, хозяин!

— Симка!!!

…Холодное туманное утро. Светловолосый мальчик собирает ракушки на берегу Бескрайнего Океана… Скрипя чешуёй, из тумана неспешно выходит дракон. Красивый, коричневые бока блестят влагой… На берегу лежит перевёрнутая корзина….

— Беги-и!!! — кричит мальчику Вилль.

— Беги, беги! Спасай сестру!!! — вторит высокая женщина с пронзительно-изумрудными глазами…

А куда бежать — везде огонь. Лижет покрытые солью брёвна. Дерево пахнет водорослями — это волосы его матери. Они тоже горят… Полыхает весь дом, ревёт, как зверь, из последних сил защищая хозяина. Повсюду его обгоревшие рёбра — он ещё стоит, тоже не хочет умирать.

— Спасите хозяина!

— Вилль! Ви-илль!

— Хозя-а-аин! Открой!

— Спаси! Спаси! — ревёт дом. — Спаси сестру!!!

Запах горелого мяса… Копоть и пепел застилают глаза… Он покрылся гарью, чернота ползёт по коже, разъедая её… Симеон, где же ты?!

— Симка!!!

— Хозя-а-аин! Пусти! Открой!

Зверь падает — не устоял. Поперёк тела свалилась горящая балка, в плечо воткнулось огненное копьё…

…Помогло море. Свирепый ледяной шквал обрушился на берег, смёл дом, унося с собой и запахи. Вилль остался лежать один на берегу такого знакомого Бескрайнего Океана.

Алесса с перепугу не нашла ничего лучшего, кроме как вылить ему на голову полный ковш воды. Эльф тут же закашлялся, а Симеон перестал орать и застыл на полу меховым ковриком. Девушка уселась рядом с Виллем, не обращая внимания на то, что сидит, собственно, в луже.

— Ч-что это было? — пробормотала Марта.

— Н-не знаю, — Алесса уставилась на трясущиеся руки. — Так… Ладно, иди вниз и кого-нибудь позови: пусть помогут уложить его обратно. И этого с собой забери!

Марта подняла Симеона и на негнущихся ногах вышла из комнаты, а девушка схватилась за голову. Потом пришли Темар и Сатьян и переложили эльфа на кровать. С ними был и градоправитель, который тут же вопросительно взглянул на знахарку. Алесса гневно зыркнула в ответ, но вслух так ничего и не сказала: ей на ум приходили сплошь ругательные выражения. «Ненавижу!»

Вода действовала недолго, спустя пару часов эльф жалобно всхлипнул, а снизу донёсся тоскливый вой домового. «Пусти-и-и!» Девушка пыталась выведать у лежащего пластом Симеона про странные приступы, но тот лишь сокрушённо качал головой.

— Не открывает! Не пускает! — бормотал кот и печально оглядывался на выцветающий хвост — домовой начинал развоплощаться.

— От тебя требуется одно — лечи! — хмуро говорил градоправитель, поглаживая Вилля по волосам непривычной для ласки рукой. — А что у него в душе, тебе знать не надо. Арвиэль должен прийти в сознание и тогда он справится сам.

Вилль послушно сглатывал противнейшие составы, но даже горечь не могла привести его в чувство. На фоне пёстрого лоскутного одеяла его лицо казалось белым, как снег, и таким же холодным было на ощупь. «Вдруг он уже умер, а я не знаю», — паниковала Алесса и дрожащей рукой касалась его шеи. Жилка упрямо продолжала биться, но девушка всё равно тряслась от страха — ей начинало мерещиться, что по комнате кто-то ходит. Алесса безумно озиралась и, схватив храмовую свечку, заливала воском углы. Никого…

Марта твердила, что верит, да и Берен к ней прислушается — никто не тронет! В ответ девушка глупо хихикала. Алесса твёрдо решила напиться яда, если Вилль умрёт. Гореть на костре совсем не хотелось, лучше уж так, по-быстрому. Почти пять лет жизни от него бегала, и в смерти убежит — не догонишь, не поймаешь чёрную кошку… На первом этаже квартировались трое стражников и градоправитель, и пантера Алесса чувствовала себя зверем, загнанным в собственное логово. Охотнички… Обложили… «Никого не бойся!»… Аким знает, Риерт знает, Темар знает… Проболтаются старые пьяницы, не удержатся, и тогда узнают все.

Прошло три дня, и Вилль настолько ослаб, что почти перестал шевелиться и лишь тихонько постанывал. Алесса привычно обтирала его лоб и грудь мокрой тряпочкой и держала за руку — больше она ничем помочь не могла. Кажется, приходили Ксандра и знахарка Феодора. Ренита долго звала Вилля на ухо, просила не бросать Радду, обещала принести квас, куриную кулебяку… Разрыдалась и ушла, не перекинувшись с Алессой и парой слов. Жрец Теофан ободрял, мол, не бойся, поправится, и совал ей в руку бутылочку с всемогущей святой водой. Бутылку девушка взяла, но, едва жрец ушёл, с яростью швырнула её о стену. Внизу заунывно стенал полупрозрачный домовой, а знахарка, не мигая, смотрела на играющие в осколках свечные блики.

«А ведь он всегда на нашей стороне…», — подумала Алесса.

«… был», — закончила южная кошка.

Именно тогда Алесса поняла, что имел в виду эльф, говоря о войне эмоций. В ней боролись два таких противоположных чувства: жалость и ненависть. Жалость к умирающему у неё на руках Виллю и ненависть к Берену Грайту. «Проклятый мучитель! — злобно размышляла знахарка. — Вылечи! А что я могу? Сам бы, небось, окажись в его положении, яду попросил, чтоб не мучиться. Да ещё и приплатил! Ненавижу…»

Утро четвёртого дня началось как обычно, Вилль вздрогнул и негромко застонал. «Началось!» — поняла Алесса. Она вооружилась знакомой тряпочкой и подошла к кровати, но встретилась взглядом с изумрудными глазами аватара. Тот её, похоже, не узнавал.

— Он…уже идёт…

— Кто идёт? — встревожилась девушка. Он всё-таки пришёл в сознание, но явно был не в себе, и, вдобавок, дрожал всем телом.

— Дракон… дракон… Тушить… Ведро!!! — истошно закричал Вилль, перекатываясь головой по подушке.

— Иди сюда, здесь нет драконов! Иди ко мне!

Эльф судорожно ухватил её за воротник и, глядя на девушку безумными глазами, торопливо зашептал:

— И саблю… Неси… саблю…

— Я… принесу тебе саблю, всё, что хочешь принесу, — пробормотала Алесса, одной рукой поглаживая аватара по голове, а другой пытаясь прижать его к кровати. Тот немного успокоился, отпустил воротник и сразу обмяк.

— И ведро…

— Хорошо, солнышко, радость моя, только успокойся, — лепетала несчастная девушка, совсем переставая что-либо соображать. — Сейчас принесу ведро. Ты постучишь по нему саблей — тогда дракон обязательно испугается и убежит!

Вилль моргнул, и его взгляд на мгновение стал осмысленным. Он удивлённо посмотрел на девушку, после чего выдал:

— Т-ты… дура?

И снова закрыл глаза, благополучно избежав гнева оскорблённой до глубины души знахарки.