История четвертая
СЛУЧАЙ В ЗООПАРКЕ
— Доброе утро, Маартен. Сегодня суббота, двадцать седьмое ноября две тысячи четыреста шестьдесят шестого года, четырнадцать часов сорок восемь минут универсального времени.
Троост резко открыл глаза. Надо же, уже почти три часа дня!
Потом он вспомнил, что находится в космосе, где время суток — чистой воды условность. На планетах два времени — местное и универсальное, — а на кораблях и станциях только универсальное. И особого внимания на него никто не обращает.
Какая вообще разница, который час? В космосе солнце не восходит и не заходит. Значение имеют только биологические часы — и у Маартена Трооста они сейчас показывают раннее утро.
Он отдал мысленную команду, и силовой гамак плавно опустился на пол. Гравитация медленно увеличилась с 0,21 до 0,95 g, Троост поднялся на ноги и от души потянулся. С белоснежной стены ему улыбнулась очаровательная темноволосая женщина — виртуальный секретарь. Последние несколько дней Троост использовал лице-голосовую схему «Коби Смолдерс»… кажется, это какая-то очень старая кинозвезда. Из двадцать первого или даже двадцатого века.
— Надеюсь, вам снились хорошие сны, — мягко произнес виртуальный секретарь. — Напоминаю, что на сегодня у вас запланировано продление профессиональной лицензии и встреча с Эльзой.
Троост машинально кивнул, забираясь в гигиенкомплекс. Процедура проходила так же, как всегда. Шестьдесят секунд гидроструйной очистки, тридцать антисептической и двадцать пять ультразвуковой. Промывание носа и ушей, чистка зубов и полости рта. Робоцирюльник быстро и сноровисто расчесал Троосту волосы и бороду, а микромассажер пробежался по всему телу, стимулируя и разминая мышцы.
В общей сложности весь процесс занял три с половиной минуты.
Еще полминуты Троост потратил на то, чтобы закапать в глаза «жидкий монитор». Микроконтактная «умная» пленка быстро растеклась по глазным яблокам, и допреальность расцвела новыми красками.
«Жидкий монитор» нужно обновлять хотя бы раз в два месяца, иначе на визоре начинают появляться «слепые пятна». Мыслечип по возможности дополняет их… но все равно лучше обновлять.
В видеокне появилась Венера. Троост не очень любил квазипанорамы, поэтому его видеокна всегда стояли в режиме прямого отображения. С тем же успехом это могли быть настоящие прозрачные иллюминаторы, как на древних космических кораблях.
Троост приказал репликатору сделать стандартный завтрак номер шесть и подошел к центральному видеокну. Венера, голубовато-зеленая, выглядела отсюда волшебно. Может, приземлиться, провести пару дней на поверхности, где-нибудь в дремучих лесах Афродиты? Или лучше опуститься на дно, поплавать в теплом море Гвиневеры?..
Все-таки квартирабль куда удобнее стационарного жилья. В двадцать пятом веке они стали по-настоящему популярны. Все больше людей живет в этих автономных домах-космолетах, способных передвигаться в любой среде — жидкой, газообразной, вакууме… Всякий квартирабль оборудован биорепликатором, медкапсулой, гигиенкомплексом, порт-кабиной, фотосинтезаторами… При желании его можно расширить, добавить дополнительные отсеки и сектора, балкон или открытую палубу, превратить в семейную или даже коммунальную модель.
Впрочем, квартирабль Трооста — стандартное одноместное жилище, классический тип. Формой похож на вытянутое эскимосское иглу, шестнадцать метров в длину, десять в ширину и десять в высоту. Треть объема приходится на корпус и внутренние переборки, треть — двигатель и системы жизнеобеспечения, треть — жилое пространство.
Биорепликатор звякнул, выдавая поднос с завтраком. Троост вооружился вилкой и принялся уминать яичницу с жареным беконом. Отдав мысленную команду, он включил последние новости. Стены наполнились трехмерными изображениями, а за столом появилась допреальная фигура Малины Кэтервуд — самой популярной ведущей последних лет.
— Завершил ходовые испытания сторожевой крейсер «Леонид», — зазвенел голос Малины. — Экипаж звездолета и члены приемной комиссии провели маневренные и скоростные испытания крейсера, проверили работу всех агрегатов, систем и узлов, а также навигационных средств и вооружения. Были выполнены торпедные и лазерные стрельбы по планетарным и космическим целям, отработаны задачи высадки абордажных команд и задачи противокосмической обороны. В ближайшее время крейсер совершит переход к Сатурну на судостроительный завод «Кольцевая верфь», где пройдет второй этап испытаний. Планируется, что в мае — июне «Леонид» войдет в состав флота ОС ЕСС.
Троост поднял бокал с апельсиновым соком, шутливо салютуя юному крейсеру. Ему самому эта новость не слишком интересна, но вот Хаусер наверняка очень рад.
— Состоялось закрытие последней тюрьмы Солнечной Системы, — продолжала Малина. — Напоминаем, что тюремное заключение как средство наказания было окончательно отменено еще в 2414 году, однако оставалось немало заключенных, не отбывших свой срок, поэтому часть тюрем продолжала работать. С каждым годом их число естественным образом убывало, и вот вчера на тюремной станции «Фобос-9» скончался последний из заключенных, Фредерик Булонь, серийный убийца, в 2389 году приговоренный к пожизненному заключению и отсидевший в общей сложности семьдесят восемь лет. В связи с его кончиной «Фобос-9», который в течение последних двух лет обслуживал всего одного заключенного, был закрыт. Госкомитет по юстиции и общественной безопасности сейчас решает, что делать с освободившейся станцией. По всей вероятности, ее либо переоборудуют в музей, либо отправят на переработку.
Троост покачал головой. Еще один музей. Лично он считал, что в Солнечной Системе и так слишком много музеев — этих скучных пылесборников, хранилищ древних черепков. Создается впечатление, что у каждого мало-мальски значимого явления, события или человека имеется свой музей.
Семь лет назад Троост позволил Хаусеру и его жене увлечь себя в турне по музеям великих войн — и боже мой, что это была за тоска! Музей Наполеоновских войн, музей Первой мировой войны, музей Второй мировой войны, музей Первой Холодной войны, музей Второй Холодной войны, музей Тринадцатилетней войны, музей Лунной войны, музей Кибернетических войн, музей Последней войны…
Но в военных музеях все же было и что-то интересное. А что интересного может быть в тюремном музее? Смотреть, как провели последние годы Фредерик Булонь, Ференц Кочиш, Оно Кусуо и другие знаменитые преступники конца прошлого века? Вряд ли их камеры чем-то отличаются от любых других. В какой-нибудь древней тюрьме они хотя бы могли оставить после себя записи на стенах — на «Фобосе-9» это исключено.
Малина рассказала о новостях спорта и культуры, поведала о вернувшемся из восьмимесячной экспедиции корабле-пионере «Тур Хейердал», открывшем новую звездную систему, и наконец перешла к самому интересному:
— Вступило в заключительную фазу строительство солнечного коллектора «Фаэтон». Ожидается, что через полгода он начнет функционировать — хотя первые два года лишь на сорокапроцентной мощности. Напоминаем, что «Фаэтон» расположен на внутримеркурианской орбите и на данный момент является одним из шести так называемых Великих Проектов. Перейдя к полной функциональности, он возьмет на себя от двадцати пяти до тридцати процентов энергопотребления всей Солнечной Системы.
Троост хмыкнул. В середине двадцать пятого века Великие Проекты стали чем-то вроде «хобби» для всего человечества. У Древнего Египта таким «хобби» были пирамиды, у средневековой Европы — соборы, у Китая — Великая стена… а у современной Земли — циклопические космические постройки.
Солнечный коллектор «Фаэтон», Гигантский Атомарный Терраформатор, астероид-звездолет Мимас, туннельный телепортер Накамуры, Звездный Диахрам и Пояс Венеры. На Великих Проектах работает в общем счете около тридцати миллионов человек. Каждый сотый житель Солнечной Системы.
Кстати, строящийся Пояс Венеры можно наблюдать прямо в видеокне. Орбитальная станция кольцевого типа, искусственное кольцо вокруг Венеры. Поначалу его планировали построить вокруг Земли, но на земной орбите и без того слишком много станций, не говоря уж о Луне. А вот венерианская орбита относительно свободна.
Сиюминутной необходимости в Великих Проектах нет. Лишними они, безусловно, не будут, но все же в первую очередь это задел на будущее. А заодно повод для гордости и память грядущим поколениям. Если человечество вдруг исчезнет — оно исчезнет не бесследно.
Закончив с завтраком, Троост открыл вещевой отсек в стене. Если не считать портативного скафандра и некоторых технических принадлежностей, там был только один предмет одежды — универсальный комбинезон.
В современном мире люди очень по-разному относятся к одежде. Одни предпочитают вещи индивидуального пошива, сработанные на заказ мастерами-модельерами. Другие держат дома бытовой репликатор и каждый день синтезируют новый костюм. Третьи вообще не утруждают себя такой средневековой условностью, как «одежда». В конце концов, на дворе двадцать пятый век, люди давно перестали стыдиться своих тел.
А Троост вот уже десять лет носит один и тот же комбинезон — привычный, мультифункциональный, сидящий на теле второй кожей. Друзья и знакомые вообще не представляют Маартена Трооста в чем-либо, кроме этого желтого комбинезона со множеством карманов.
Проверив, все ли он с собой взял, Троост вошел в порт-кабину. На визоре тут же появился список возможных пунктов назначения. Испещренные точками карты Земли, Луны, Марса, Венеры, Цереры… Тысячи орбитальных станций и баз… Список избранного, журнал посещенных мест… Частные порт-кабины, к которым у Трооста есть доступ…
Вся Солнечная Система ожидает сейчас его выбора.
— Экзаменаторий, продление лицензии, — произнес вслух Троост.
— Ожидайте, — ответил голос виртуального секретаря. — Ваш запрос обрабатывается… готово. Вас готовы принять в римском экзаменатории номер двадцать семь, площадь Святого Марка. Ближайшая доступная порт-кабина находится в тридцати метрах от нужного вам здания. Совершить перемещение?
— Да.
В следующий миг перед глазами сверкнула белая вспышка. Легкое головокружение, вызванное резкой сменой гравитации и атмосферного давления. Порт-кабина экранирована от внешней среды, но все же не абсолютно.
— Пожалуйста, освободите кабину, — попросил механический голос. — Пожалуйста, освободите кабину. Пожалуйста…
Троост поспешно вышел. Невежливо задерживаться в общественных порт-кабинах дольше необходимого. Кто-то другой в этот момент может ожидать свободной точки для прыжка.
Впрочем, на площади Святого Марка целых восемнадцать порт-кабин. Каждые несколько секунд одна из дверей раздвигается, чтобы впустить или выпустить очередного путешественника.
Но на этих кабинах взгляд не задерживается. Ведь вокруг высятся прекраснейшие здания. Великолепный собор Святого Марка, библиотека Святого Марка, часовая башня Святого Марка, палаццо Святого Марка… то есть Палаццо дожей. Насколько Троосту было известно, святой Марк здесь никогда не жил.
Инф поведал, что этот святой, если верить легендам, посещал Рим, но в те далекие времена тот еще не был сверхгородом. Тут тогда располагалась Венеция… хотя нет, еще не располагалась. Ее основали только в шестом веке, а святой Марк принадлежит первому.
В этой древней истории все так запутано.
Венеция, Флоренция, Милан, Неаполь, Генуя, Пиза, Болонья… Когда-то бесподобные итальянские города, теперь — районы сверхгорода Рима. Сто пятьдесят тысяч квадратных километров и сорок четыре миллиона жителей.
Всего в Солнечной Системе тридцать четыре сверхгорода. В них живет полтора миллиарда человек — почти половина всего человечества. Еще около пятисот миллионов — в обычных городах, городках и городишках. И примерно миллиард — в особняках и квартираблях.
Теперь, когда достаточно нажать кнопку, чтобы переместиться в любую точку, нет нужды тесниться бок о бок, как в прежние века. Многие считают, что в будущем города как таковые вообще исчезнут. Сейчас в них живут скорее по привычке, потому что так человечество жило тысячи лет.
Даже в сверхгородах население сильно рассредоточено, территория утопает в зелени, а большинство домов не так уж и велики. Давно прошли те времена, когда все строили однотипные коробки из стали, стекла и бетона. Архитекторы научились воплощать в жизнь самые фантастические проекты — и на планете сложно отыскать два одинаковых здания. Каждое по-своему уникально, и каждое очень красиво.
Дома в виде старинных замков, дворцов, пагод. Дома-облака и дома-поплавки, дома-фонтаны и дома-волчки, дома-иглы и дома-кристаллы. С башенками и куполами, шпилями и шатрами. Все, что только возможно вообразить человеку.
Очень популярны дома-деревья. Как вот эти генно-модифицированные секвойи, вставшие по углам площади тенистым квартетом. Свыше трехсот метров в высоту, более тридцати — в диаметре. В каждом — по сто квартир, вьющихся вдоль всего ствола аккуратными «дуплами».
Эти гиганты живые. Они были посажены еще в начале прошлого века и по-прежнему продолжают расти.
Но Трооста сейчас интересовало другое. Он проследовал к небольшому и довольно скромному зданию, притулившемуся рядом с Палаццо дожей. Именно сюда указывала допреальная путеводная стрелка, а над входом светилась надпись — «Римский экзаменаторий номер двадцать семь».
В отличие от других учреждений, экзаменатории большей частью находятся под землей. В этом нет особой необходимости — просто такая сложилась традиция. Там, внизу, атмосфера операционной — строгость и стерильность во всем, ничего лишнего, ничего отвлекающего.
В фойе Троост представился, запросил сдачу экзамена и уселся в мягкое кресло. Через минуту в его инфе появился субэкран с предложением пройти на минус шестой этаж, кабинет тридцать один. Троост спустился на лифте и вошел в нужную дверь.
В небольшой темной комнате царила гробовая тишина. Единственным предметом было менталоскопирующее кресло-ванна, наполненное искрящимся контактным гелем. Рядом стояла молоденькая девушка — чернокожая блондинка с раскосыми глазами.
— Здравствуйте, меня зовут Джулиана, сегодня я буду вашим экзаменатором, — приветливо улыбнулась она. — Вы у нас… штатный зверолов? Редкая профессия. Полагаю, вы знаете, что делать?
— Конечно, — улыбнулся в ответ Троост, раздеваясь и забираясь в кресло. Джулиана проверила контакты и активировала запуск.
Гель плотно обхватил его кожу. На лицо опустилась визорная маска, вошедшая в синхронизацию с инфом. Издалека послышался приглушенный голос экзаменатора:
— В туалет сходили? Ничего не требуется?
— Я готов, — ответил Троост.
— Тогда ложитесь поудобнее, расслабьтесь и медленно считайте до ста. Через несколько минут начнется виртуальная симуляция. Ваш экзамен будет продолжаться шесть часов пятнадцать минут. Рядом с правой ладонью у вас кнопка вызова — если что-то понадобится, нажимайте.
Троост медленно кивнул, чувствуя, как уже погружается в искусственный сон. Все шло точно так же, как много раз до этого. Где-то на грани слышимости зацокали каблучки Джулианы — она отправлялась консультировать другого посетителя…
Следующие шесть часов Троост, лежа в экзаменационном кресле, делал фактически все то же самое, что и в обычных экспедициях — до, после, во время. Стандартная работа — наблюдение, поимка животных, обеспечение им надлежащих условий, подборка корма, перевозка и все в таком роде. Практические задания перемежались устными вопросами, пару раз подкидывали каверзные задачки.
Часть тестов проходила с затуманиванием восприятия. Во время них Троост не осознавал, что находится на экзамене, воспринимая все как реальность. Таким образом симулировались полевые условия.
Например, одно из заданий было проверкой ветеринарных навыков. Троост получал редкое животное, которое требовалось выходить. Сначала оценивались его действия, принятые решения, а когда животное все равно умирало (выходить его было невозможно) — последующая реакция. Что Троост напишет в отчете, не попытается ли скрыть гибель ценного экземпляра, будет ли полностью искренен с коллегами и руководством.
Программа учитывала не только результаты, но и то, как Троост к ним приходил. Насколько быстро реагирует, долго ли думает, сильно ли нервничает. Постоянно считывался пульс, температура тела, мозговая активность, эмоциональная карта. Измерялось спокойствие, сосредоточенность, выдержка.
Учитывалось и рабочее досье экзаменуемого. Его опыт, заслуги, достижения.
Конечно, учитывались также жалобы, штрафы и нарекания.
Через шесть часов и пятнадцать минут Троост очнулся. Вернувшаяся девушка-экзаменатор помогла ему снять маску и выбраться из кресла. Немного кружилась голова, на лбу выступил пот, но в теле была необычайная легкость.
— Поздравляю, ваша лицензия продлена, — улыбнулась Джулиана. — Вы получаете профоценку +68. Ваша ежемесячная заработная плата в этом году будет составлять тридцать одну тысячу девятьсот кредитов.
Это было нескромно, но Троост не смог удержаться от самодовольной ухмылки. Все-таки +68 — очень высокая профоценка. Очень.
Кстати, в прошлом году было всего +63 — видимо, зачлись открытия, сделанные на Амфитрите и Иннаа.
Для получения или продления лицензии оценка должна быть положительной — хотя бы +1. Если она нулевая или отрицательная — должности кандидат не соответствует. Займите пока что другую должность, более вам подходящую, подучитесь немного, а через год попробуйте сдать снова.
Так система и работает.
Ежегодный экзамен на служебное соответствие обязателен для любой профессиональной деятельности. Путем экзамена должности занимаются, путем экзамена они же и подтверждаются. Будь ты инженер или художник, солдат или врач, ментор или дворник, священник или куртизан, координатор или прогеймер, фермер или зверолов — раз в год придется сдавать экзамен, подтверждая свои профессиональные навыки.
Даже председатели Госкомитетов и сам космократор Солнечной Системы ежегодно сдают такие экзамены. Конечно, у них они гораздо сложнее и длиннее, чем у штатного зверолова Венерианского зоопарка. Система тестирования на должность космократора была разработана еще в двадцать третьем веке и с тех пор неоднократно дорабатывалась и корректировалась под изменяющиеся условия. Сейчас этот экзамен длится трое суток и настолько сложен, что сдать его способны, может быть, девять или десять человек во всем мире.
На прошлой неделе Троост, как и многие другие, внимательно наблюдал за очередным экзаменом на должность космократора. Наблюдал за сложнейшей виртуальной симуляцией и искусственным сном, в который погрузили кандидатов. Прошедших предварительные тесты в этом году оказалось двенадцать, но итоговый экзамен сдали только четверо с результатами +1, +4, +9 и +15.
Самую высокую профоценку, как и ожидалось, получил действующий космократор Штауфенберг, сохранив за собой должность в очередной, уже двадцать первый раз. Конечно, у него немалое преимущество — он ведь единственный кандидат, обладающий опытом этой работы, и немалым. Он единственный, кто уже много раз сдавал этот экзамен. Единственный, кто на практике знает, каково это — управлять Солнечной Системой.
Кто-то может сказать, что это несправедливо, условия изначально неравные. Но надо помнить, что космократор — это не директор зоопарка, не капитан лайнера и не старшина рудокопов. Космократор — это лидер всей Солнечной Системы. Ему принадлежит колоссальная власть, и на него возложена чудовищная ответственность. Если, как когда-то предлагалось, «давать шанс другим», ограничивая максимальную продолжительность службы, то это, возможно, и будет справедливо… но Солнечная Система от такой справедливости только проиграет.
Нет, Рудольф Штауфенберг останется космократором, пока не найдется тот, кто сдаст экзамен лучше него, доказав тем, что способен лучше исполнять его обязанности.
Троост посмотрел на часы. Сейчас двадцать два часа с минутами универсального времени, но в Риме — на час меньше. А на острове Винилия раннее утро. И от Эльзы минуту назад пришло сообщение — она входит в порт-кабину и совсем скоро будет в зоопарке. Надо поторапливаться, а то малышка обидится.
Через несколько минут Троост уже открывал список избранного. На первом месте там стоял его квартирабль, на втором — космодром Винилии, на третьем — служебная порт-станция зоопарка. Но сегодня ему нужна главная порт-станция — именно возле нее ждет Эльза.
Троост не слишком часто пользовался входом для посетителей. Обычно он телепортировался либо в здание администрации, либо прямо на космодром, к «Нимроду». В самом зоопарке его присутствие обычно не требовалось.
И поэтому он почти забыл, как величественно выглядят эти огромные ворота. Гигантские мраморные столбы и позолоченная бронза. Витые прутья сплетаются в сложные орнаменты и узоры. Слева и справа парные скульптуры львов, поднявших лапы в приветственном жесте.
Небо над ними, как обычно, затянуто облаками. После того как Венеру терраформировали, их стало поменьше, но солнце здесь по-прежнему увидишь нечасто. Хотя без него тоже неплохо — прохладно, с моря веет соленый бриз…
Подумать только, что всего четыреста лет назад здесь была мертвая, покрытая застывшей лавой пустыня.
Терраформирование пользовалось огромной популярностью в двадцать втором и двадцать третьем веках. Потом начались межзвездные путешествия, и потенциальное жизненное пространство расширилось до безграничных размеров. Зачем десятилетиями переделывать каменную глыбу без воды и атмосферы, если к твоим услугам десятки дышащих и цветущих планет? Однако многие планеты и спутники Солнечной системы к этому времени уже порядком изменились. Особенно сильно — Луна, Марс, Венера, Меркурий и Церера.
Луна стала огромной верфью. Трамплином к звездам. Запускать космолеты с Луны было гораздо проще, чем с Земли, не говоря уж о безднах гелия-3, который служил, да и продолжает служить великолепным топливом. Потом человек подчинил гравитацию, вес кораблей стал несущественной мелочью, но Луна и сейчас занимает первое место в системе по количеству верфей для мало- и среднетоннажных судов.
Марс стал огромной житницей. После терраформирования равнины Марса превратились в бескрайние пашни и пастбища. Теперь, правда, остались только пашни — мясо уже давно выращивают в клонировочных чанах, словно гигантские опухоли. Любого вида, вкуса и аромата. Но по Марсу по-прежнему бродят многомиллионные стада бизонов, тапиров и кенгуру.
Меркурий стал огромной электростанцией. Совсем рядом с Солнцем, он ощетинился сотнями зеркальных станций и уловителей, поглощая безбрежные океаны света. В последнее время его роль заметно снизилась, но солнечная энергия и сейчас не пропадает даром.
Церера стала огромной кузницей. По всему поясу астероидов выросли добывающие заводы, а на Церере разместилась своего рода столица, станция-сортировочная, которая затем превратилась в один из сверхгородов.
Ну а Венера… Венера стала огромным заповедником. Когда на ней было окончено терраформирование, выяснилось, что в качестве жизненного пространства Венера не особо-то и нужна. Население к тому времени уже уменьшилось до четырех миллиардов, так что места всем хватало и на Земле. А тут еще и Марс, и Луна.
Терраформировали Венеру с помощью солнечного экрана, снизившего поток солнечной энергии и соответственно температуру на планете. Густая атмосфера Венеры вымерзла, и большая ее часть выпала на поверхность в виде сухого льда. На Венере по-прежнему жарче, чем на Земле, но теперь это приемлемая жара — как в Африке или Южной Америке. С помощью рассчитанной бомбардировки венерианские сутки были сокращены в тридцать пять раз и теперь длятся всего лишь неделю, а не восемь месяцев, как когда-то.
Воду сюда доставили из комет и водно-аммиачных астероидов. Даже слегка перестарались — одна из комет оказалась такой громадной, что теперь климат Венеры очень влажный, а шестьдесят процентов поверхности покрыты водой. Моря практически пресные, соленость составляет менее одной промилле. Материков в итоге образовалось шесть — Афродита, Иштар, Феба, Бета, Лада и Эйстла. А кроме того несметное множество архипелагов и больших островов.
Сегодня на Венере живет около семидесяти миллионов человек, и две трети их — в единственном на планете сверхгороде, великолепной Гармонии, что на материке Иштар. Кроме Гармонии на Иштар и близлежащих островах находится огромное количество парков и курортных зон.
Остальные материки для человека не так комфортабельны. В двадцать втором и двадцать третьем веках биотехники немножко заигрались с новорожденной экосистемой. Что-то привезли с Земли, что-то вывели в лабораториях, но большую часть планеты заселили восстановленными формами жизни.
В основном динозаврами.
Все это началось с небольшого заповедника на одном из тихоокеанских островов, в котором разводили восстановленных тираннозавров, трицератопсов, стегозавров и бронтозавров. Однако те размножались, их становилось все больше, и, когда было завершено терраформирование Венеры, под мезозойскую экосистему выделили крупнейший материк, Афродиту.
Первоначально это вызывало много шума. Многие боялись, что динозавры заполонят всю планету и сожрут всех людей. Однако гигантские ящеры на поверку оказались не опаснее тигров, слонов и акул. Как и другие хищники, они предпочитали проверенный рацион, не покидали без нужды свою территорию и крайне редко нападали на незнакомую добычу.
В итоге получилась сборная солянка — на Афродите одновременно живут такие животные, которые в прежние времена никак не могли встретиться друг с другом. Триас, юра, мел, ранний кайнозой, немного палеозоя — все вместе. Все виды, которые биотехники сумели восстановить.
Кого-то воссоздали полностью, кого-то частично, получив явно не настоящих динозавров, а лишь нечто на них похожее… Плюс существа, на Земле вообще никогда не водившиеся — искусственные гибриды, диковинные помеси, которыми очень увлекались в двадцать третьем веке. Не все виды сумели приспособиться к таким условиям, но те, что сумели, образовали пеструю, бурлящую жизнью экосистему.
Хотя сюда она не достигает. Остров Винилия — место обособленное. Расположенный на западе моря Кавелу, он равноудален как от цивилизованной Иштар, так и от гигантской Афродиты. Любовница Нептуна, нимфа, в честь которой назван этот остров, была особой ветреной и любила гулять на просторе.
Винилия полностью принадлежит Венерианскому зоопарку, и со всех сторон ее окружает магнитный экран — если кто из экспонатов вдруг и сбежит, остров он покинуть не сможет. Экран охватывает не только саму Винилию, но и огромный кусок моря — там создан великолепный океанариум для ксеносов.
Эльзу Троост заметил издалека. Девочка с короткими светлыми волосами сидела на парапете рядом с одним из каменных львов, дрыгала ногами и сосредоточенно ела мороженое. Судя по тому, насколько был изгрызен вафельный рожок, ожидала она довольно долго и была очень этим недовольна.
— Опаздываешь, деда, — сурово произнесла Эльза, спрыгивая с парапета. — Я уже хотела маме на тебя жаловаться.
Троост виновато развел руками — ну вот, мол, так получилось, немного не рассчитал время. Эльза некоторое время смотрела на него, но потом все же согласилась сменить гнев на милость.
Дочь Трооста, Хендрика, пошла не в отца. Ее никогда не интересовала космическая биология и вообще живые организмы. Зато уже в детстве она увлекалась космической инженерией. Ее пленяли имена великих изобретателей. Архимед, Эдисон, Гадюкин, Накамура… она надеялась, что однажды и имя Хендрики Троост встанет в этом ряду.
Сейчас Хендрика на орбите Сатурна. Она инженер-гиперпространственник, работает на строительстве одного из Великих Проектов — туннельного телепортера Накамуры. Исао Накамура задумал этот проект еще в начале двадцать четвертого века, но в то время уровень технологий был недостаточен, чтобы воплотить его идею в жизнь. Только спустя сто лет появились технические решения, которые позволили запустить строительство.
Живут дочь с мужем на Земле, в уютном особняке на берегу Амударьи. Троост как-то раз предложил им преобразовать особняк в квартирабль, но зять не видел смысла в летающем доме, если телепорт-кабина за секунду перенесет в любую точку системы. Уж лучше жить в неподвижном, но зато с большим садом и бассейном, чтобы детям было где погулять.
Впрочем, детей у Константина и Хендрики пока что всего одна особь. Дочь Эльза, пять лет.
Точнее, официально еще четыре, но завтра у нее день рождения.
Догрызя мороженое и облизнув пальцы, Эльза грустно вздохнула. Она бы охотно съела еще, но в уличных биорепликаторах ограничена выдача сладостей несовершеннолетним. Можно попросить у дедушки, но попрошайничать Эльза считала ниже своего достоинства.
В конце концов, она вполне самостоятельная пятилетняя девочка, которая только что телепортировалась с Сатурна на Венеру. Мама попросила ее сегодня погулять с дедушкой, чтобы тот не скучал. А то ему через пять дней улетать на звезды, на далекую планету Ла-Форше.
— А до этой твоей Ла-Фолше далеко? — задумчиво спросила Эльза, беря деда за руку.
— Очень далеко, — ответил Троост. — Сто восемь световых лет. Это одна из самых далеких планет, на которых побывали люди.
— И долго до нее лететь?
— Восемнадцать земных суток.
— Это долго, — согласилась Эльза. — А почему туда нельзя телеполтиловаться?
— Потому что межзвездную телепортацию еще не изобрели. Может, ты ее сама когда-нибудь изобретешь?
— Не, это мама все изоблетает, — отказалась Эльза. — А я буду капитаном колабля-пионела.
— Тоже нужное дело. Возьмешь меня в команду?
Эльза прищурилась, с сомнением разглядывая деда. Тот переминался с ноги на ногу, ожидая решения своей участи.
— Ладно уж, возьму, — смилостивилась внучка. — Зоологи нам плигодятся, навелное. Кстати, я тебе уже показывала, что мне мама подалила?
— Нет.
— Тогда смотли!
Троост внимательно осмотрел черную коробочку с торчащими во все стороны проводами. Это скорее напоминало деталь от старинного космолета, чем детскую игрушку. Но Эльза держала ее с видом крестоносца, добывшего вожделенный Святой Грааль.
— Какая замечательная штука, — похвалил Троост. — А что это?
— Не знаю еще, — ответила Эльза. — Это еще потому что не официальный подалок.
— Не официальный?..
— Не официальный. Потому что мама мне его официально еще не подалила. Она мне его завтла официально подалит.
— А почему же он уже у тебя?
— А я его сама нашла. Он там лежал в колобочке. Я сегодня его поделжу у себя, а вечелом положу облатно, чтобы мама подалила официально.
— Так вообще-то нельзя делать, — заметил Троост.
— Но это же мой подалок. Значит, можно.
— А ты точно уверена, что это тебе?
— Конечно. На колобочке же было написано «Эльза». Значит, мне.
Спрятав свой подарок в карман, Эльза требовательно уставилась на деда. Тот ответил невинным взглядом, хитро улыбаясь в бороду.
— Деда, а ты мне что подалишь? — сердито прищурилась Эльза.
— Сложный вопрос… — протянул Троост. — Даже не знаю… А ты что сама хочешь?
— Звездолет!
— Не могу, их не продают частным лицам.
— Тогда космолет!
— Тоже не могу, на них права только с пятнадцати лет.
— Тогда флаел хотя бы!
— А вот как раз флаер я тебе и купил!
Ужасно похожий в этот момент на Санта-Клауса, который для разнообразия оделся в желтое, Маартен Троост взмахнул рукой в театральном жесте. С авиастоянки тут же поднялся новехонький детский флаер и подлетел к Эльзе. Совсем как настоящий, только в несколько раз меньше, способный поднять всего шестьдесят килограмм.
Надо было видеть, какой восторг отразился в глазах девочки. Она истошно заверещала и забегала вокруг своего — совсем-совсем своего! — флаера. Эльза сразу же влезла внутрь, подпрыгнула несколько раз на сиденье и радостно завизжала, когда на ее визоре появилась панель управления. Инф сразу же синхронизировался с командным блоком и предложил новой хозяйке выбрать предпочтительные параметры.
Несколько секунд Эльза сосредоточенно выбирала. Обшивка флаера из белой стала черной, потом серебристой и наконец, ярко-красной. Этот цвет Эльзе понравился. Она вызвала субэкран взгляда со стороны, как следует рассмотрела себя, сидящую в «Комете» — выбранное название тут же появилось на борту, — и счастливо заулыбалась.
Потом она спохватилась, что еще не поделилась счастьем со всеми людьми в галактике! В первую очередь — с мамой! Девочка сразу же вызвала ее и, едва дождавшись, пока мамино лицо появится на визоре, завопила:
— Мам-мам-мам-мам!.. Деда мне флаел подалил!.. Флаел, флаел, флаел!!!
— Балуешь ты ее, папа, — укоризненно произнесла Хендрика, вынырнув на визоре Трооста. — Мы с Костей хотели, чтобы она сама накопила.
— Ничего, пять лет не каждый день исполняется… — хмыкнул гордый дед. — Или забыла, как радовалась своему конструктору?
Хендрика невольно улыбнулась. Вспомнила того детского робота, которого папа подарил ей на пятилетие… и которого маленькая Хендрика потом собирала и разбирала целый год. Робот был конструкторского типа, мультиформенный — его можно было собрать восьмьюдесятью шестью способами, получив восемьдесят шесть разных моделей.
После того как Хендрика перепробовала все восемьдесят шесть, она сама сконструировала восемьдесят седьмую. Рыцаря на лошади. В этой модели робот (Хендрика назвала его Галахадом) застрял намертво и больше уже не разбирался.
Кажется, эта игрушка и сейчас хранится у нее дома.
Самому Троосту в пять лет подарили первый биомодификант. Жабры. Весь следующий день он провел на дне речки, пытаясь поймать пресноводного краба — и как же это было упоительно!
— Ладно, пап, спасибо, — кивнула Хендрика. — Завтра ждем в гости. Будет клубнично-бананово-шоколадный торт с цукатами.
— Не синтезированный? — уточнил Троост.
— Обижаешь! Специальный заказ!
— Тогда ни за что не пропущу. У вас все здоровы?
— Костя немного прихворнул, — рассеянно ответила Хендрика.
— В самом деле? — огорчился Троост. — А что с ним?
— Рак легких.
— А, ну это ерунда, — облегченно выдохнул Троост. — Я уж думал, что-то серьезное.
— Нет-нет, пустяки. Ему еще утром новые вживили, шестилитровые, с улучшенным газообменом. Сейчас в рекреации.
— Ну пусть отдыхает. Завтра увидимся, значит.
Лицо дочери исчезло с визора. Троост подумал, что нынешнее поколение даже не понимает, насколько легко им живется. Вот этот разговор, например, еще каких-то сорок лет назад просто не мог состояться. Тогда инфосеть еще работала на обычной нейтринной связи и была ограничена скоростью света. Послание с Венеры на Сатурн шло больше часа, что очень затрудняло прямое сообщение. Отправить письмо — без проблем, побеседовать — нереально.
Но в 2428 году инфосеть Солнечной Системы перешла на стандарт квантового туннелирования. Принципиально иная система связи, обеспечивающая мгновенную передачу сигналов на любое расстояние. Одно время даже казалось, что отсюда уже рукой подать до межзвездных сообщений, но с этим что-то пока не клеится.
Болтая с мамой, Эльза одновременно наворачивала круги вокруг Трооста. Она заливисто смеялась и без устали повторяла команду «вверх», но флаер, зависнув на уровне дедушкиной бороды, выше уже не поднимался.
— Выше!.. — вопила Эльза. — Выше!..
— Выше никак, — развел руками Троост. — У него вертикальный порог полтора метра.
— Чолт!.. Чолт!.. Тогда быстлее!.. Быстлее!..
— Быстрее тоже никак. У него скоростной предел пятнадцать километров в час.
— Фу, да это же для совсем глудных! — наморщила нос Эльза.
Такие ограничения девочку очень расстроили. Она-то рассчитывала, что теперь будет везде летать, как взрослая, — а это, оказывается, просто большая игрушка…
Маленькая Эльза вообще отличалась любознательностью, деловитостью и начитанностью. Она вела очень активный образ жизни и в свои пять лет успела побывать уже и на Луне, и на Марсе, и на Венере, и даже на Сатурне.
Единственное, что ее огорчало в жизни, — проклятая буква «р». Та никак не желала правильно выговариваться.
— Ничего, вот исполнится тебе десять, тогда и получишь настоящий взрослый флаер, — пообещал Троост. — А до десяти можно только вот такой, прости.
— Фу-у-у!.. — возмутилась Эльза. — Это дисклиминация по возластному плизнаку!
— Она самая, — кивнул Троост. — Ну что, пошли на зверей смотреть?
Все еще насупленная Эльза направила свой флаер в громадные ворота. Умная машина чуть заметно скорректировала курс, чтобы не задеть идущую впереди женщину с ребенком. Эльза все-таки первый раз села за штурвал, так что автопилот немного ей помогал.
— Деда, сколько стоит билет? — обеспокоенно спросила Эльза, чуть притормаживая перед самым входом. — У меня на счету тлиста двадцать кледитов!
— Бесплатно, — рассеянно ответил Троост. — Зоопарк общественный.
Эльза немного огорчилась. Ей нравилось приказывать мыслечипу «Оплатить!» и слышать компьютерный голос: «С вашего счета снято столько-то кредитов».
Но ничего не поделаешь. Венерианский зоопарк находится в том же списке, что и образование, медицина, информация, связь, телепортация, общественный транспорт, синтезированные продукты и изделия, городское жилье, коммунальные услуги, техническое жизнеобеспечение и посещение культурно-развлекательных мест (за исключением представлений с живыми актерами). Гарантированный социальный минимум, за который денег ни с кого не берут.
Войдя внутрь, Троост с Эльзой влились в плотный людской поток. Немного дальше он редел, разбиваясь на многочисленные рукава, но прямо у входа царило форменное столпотворение.
Троост никогда не понимал, почему все непременно хотят войти именно здесь. Эти ворота играют чисто символическую роль — зоопарк работает круглосуточно, так что они всегда распахнуты настежь. А телепортироваться можно хоть в самый центр, в одну из множества промежуточных порт-кабин. Опытные посетители именно так и поступают.
После того как Исао Накамура изобрел телепортационную установку, путешествия вообще стали очень легкими и быстрыми. Сейчас достаточно войти в порт-кабину и выбрать пункт назначения, чтобы оказаться в любом месте Солнечной Системы.
Разумеется, это сильно повлияло на жизнь общества. Вот взять хоть те же зоопарки. Еще сто лет назад их было множество. Но все, естественно, хотели посещать самые лучшие, самые большие — и телепортация позволяла это делать. Маленькие зоопарки постепенно закрывались, не выдерживая конкуренции.
В конце концов зоопарков осталось всего два — Керкирский и Венерианский. Но тридцать лет назад они объединили свои коллекции, и с тех пор в Солнечной Системе существует один-единственный публичный зоопарк — зато самый лучший и самый большой. Заповедников и питомников, разумеется, по-прежнему огромное количество, но развлекательный зоопарк — только один.
Венерианский.
Удивительное место. Здесь, на острове Винилия, содержится более четырехсот тысяч особей тридцати восьми тысяч различных видов — и это еще не считая инсектария, дендрария и океанариума. Из них примерно тринадцать тысяч — с Земли, Марса и Венеры, остальные — с далеких звезд. Флора и фауна семидесяти семи разных планет. Зоопарк ежедневно принимает свыше трех миллионов посетителей.
Это настоящий город животных, по которому можно гулять неделю и все равно увидеть лишь малую часть экспозиции. Огромные вольеры. Полностью воссозданные условия обитания. Искусственный микроклимат. Громадный ботанический сад и обширные подводные области. Венерианский зоопарк по праву гордится тем, что входит в пятерку популярнейших достопримечательностей Солнечной Системы.
Кроме внутренней системы телепортов в зоопарке можно взять грависапоги, велосипед или флаер. Есть и система монорельса, огибающая весь зоопарк. Движение по ней медленное — это экскурсии, а не транспорт. В зоопарке множество точек питания и отдыха — здесь можно провести целый отпуск. А на входе инф посетителя автоматически запускает программу-экскурсовод — та дает комментарии рядом с вольерами, подробно рассказывает о каждом животном.
Хотя Эльза экскурсовода сразу же отключила. Виртуальный гид все равно знает меньше, чем ее дедушка.
Многих здешних обитателей как раз Маартен Троост и поймал. Только в этом году «Нимрод» пополнил коллекцию зоопарка ста тридцатью новыми видами с Амфитриты и тремястами пятьюдесятью с Иннаа. Эльза с интересом осмотрела спящего в вольере йунглюля и ватагу прыгающих, шуршащих, совершенно невинных на вид мышканчиков.
По дорожкам разгуливали животные с классами опасности EF и FF. Земные ламы и слоновые черепахи, венерианские меритерии и дриозавры, авалонские перитоны и синие паукообезьяны… Они охотно позволяли себя гладить и принимали пищу из рук. Программа-экскурсовод автоматически сообщала, чем можно кормить данную особь, а чем категорически воспрещается.
Летать здесь на флаере было не очень удобно. Эльзе постоянно приходилось дергать его вверх-вниз и следить, чтобы ни на кого не наткнуться. К тому же ей непременно хотелось рассмотреть обитателя каждого вольера, поэтому она то и дело тормозила.
В конце концов она решительно приземлила флаер, вылезла из него и заявила:
— Надоело. Пойду ногами.
Троост переключил флаер на автопилот, велев двигаться за хозяйкой. Без пассажира вертикальный порог увеличился вдвое, так что машина повисла на трехметровой высоте, где никому не могла помешать. Поначалу Эльза то и дело оборачивалась, проверяя, не отстал ли ее любимый флаер, но он не отставал, и она успокоилась.
— Деда, куда пойдем? — спросила она, разглядывая на визоре карту зоопарка. — Я хочу-у-у… хочу-у-у… А где говолящие живут?..
— В этнографическом секторе, — рассеянно ответил Троост.
— Тогда впелед, в этноглафический сектол! — заявила Эльза.
— Это довольно далеко. Телепортируемся?
— А флаел как же?! — возмутилась Эльза.
— А он нас потом догонит.
— Тогда ладно.
Они направились к ближайшей порт-кабине. Пришлось немного подождать — внутри была старушка с закрытым соцпрофилем, которая никак не могла решить, куда же ей нужно. Она растерянно смотрела то ли на свой визор, то ли просто на стенку, пока к ней не обратился диспетчер, заметивший слишком долгую задержку.
— Могу ли я вам чем-то помочь? — вежливо спросил он.
— У меня здесь правнук работает… — виновато забормотала старушка. — Он сказал, что встретит меня возле бегемотихи… а я уже все клетки с бегемотами обошла, и его нигде нет… Я не знаю, куда мне еще…
Диспетчер, который находился на орбите и с устройством зоопарка знаком не был, замялся. Он хотел уже посоветовать просто вызвать правнука и спросить у него самого, но тут Троост деликатно кашлянул.
— Вы извините, я случайно вас услышал, — произнес он. — Ваш правнук, видимо, кипер. «Бегемотихой» они называют дом отдыха для сотрудников — он построен в виде стилизованного гиппопотама. Наберите кабину одиннадцать сорок четыре, зоопарк.
Диспетчер облегченно вздохнул. Старушка тоже. Она поблагодарила Трооста и тут же растворилась в воздухе. Через две секунды магнитное поле отключилось, а внутри загорелся зеленый сенсор — кабина свободна, можно заходить.
Но Троост не успел сделать и шага, как поле снова включилось, а сенсор стал красным. Воздух в кабине сгустился, и появились два человека — девочка-подросток и маленький мальчик. Их соцпрофили были открыты, и Троост машинально прочел, что это Зубейда Тахти шестнадцати лет и Мохаммед Тахти шести лет. Брат и сестра.
Выходя из кабины, Зубейда вежливо кивнула Троосту, а вот Мохаммед завороженно уставился на флаер, висящий позади Эльзы. Заметив, на что он смотрит, девочка приосанилась.
— Ух ты-ы-ы!.. — протянул Мохаммед. — Твой?
— Ага! — гордо кивнула Эльза.
— Покататься можно?
— Катайся! — еще более гордо разрешила Эльза, опуская флаер.
Мальчик забрался на пилотское сиденье. Его глаза горели тем искренним восторгом, который встречается только у маленьких детей и очень непосредственных взрослых.
Зубейда посмотрела вслед улетающему брату, пожала плечами и уселась на скамейку. Ее зрачки забегали, губы чуть заметно зашевелились — девочка углубилась в инфосеть.
А Троост с Эльзой телепортировались в этнографический сектор. Даже по меркам Венерианского зоопарка это уникальное место. Ни один другой сектор не пользуется и половиной той популярности, что этнографический.
Потому что только здесь живут разумные существа. Ксеносы с семи разных планет. Все они работают в зоопарке экспонатами и получают очень немаленькую зарплату в виде ценностей, имеющих хождение на их родной планете.
Разумеется, их вольеры — это не клетки, а комфортные жилища с полной свободой передвижения. По условиям контракта их обитатели обязаны проводить шесть часов в день на глазах у публики, а в остальное время могут делать что хотят.
Несмотря на это, этнографический сектор остается постоянным предметом споров. Многие считают неправильным демонстрировать в зоопарке разумных существ — пусть даже с их согласия.
В прошлом году прямо здесь состоялась конференция, на которой этот вопрос был поставлен ребром. Этнографический сектор тогда висел на волоске — и мог быть закрыт, если бы на его защиту неожиданно не встали сами ксеносы. Одни из них согласились на эту работу из-за огромных денег, другие — изгои, которые просто не могут вернуться в свои племена, третьи — мудрецы, незаурядные личности, изучающие землян так же, как те изучают их.
Троост с Эльзой посетили волосатых, похожих на мифических йети гигантов с планеты Пан. Хрупких и удивительно красивых амфибий-симбиотиков с Альвхейма. Чудовищно жирных слизней-гермафродитов с Ямы.
Но дольше всего они пробыли возле гигантского аквариума, в котором обитали жители Посейдона. Шамиль, их духовный лидер, очень восхитился бородой Трооста и попросил того постоять неподвижно, пока он запечатлеет в янтаре интересный образ.
Аборигены Посейдона стали первыми разумными существами, с которыми встретились земляне. Это произошло в 2285 году, через четырнадцать лет после начала эпохи звездных путешествий. И первые несколько лет их, в точности как волкоглавов Килимы, принимали за обычных животных. Лишь по случайности было обнаружено, что эти курьезного вида существа — тонкие философы и умудренные геометры.
Контакт устанавливался очень долго и трудно. Планета Посейдон на девяносто восемь процентов покрыта водой, и ее жители — крохотные морские создания, похожие на маслянистые веретенца с копной длиннющих волос. Однако это никакие не волосы, а конечности — миллионы нитевидных жгутиков микроскопической толщины.
Посейдонцы общаются не вербально (у них даже нет ртов), а жестами. Сами представьте, на какие жесты способны существа с миллионами конечностей. Потребовалось двадцать лет, чтобы расшифровать язык посейдонцев, и еще столько же, чтобы создать программу-переводчик. По сравнению с этой работой Розеттский камень показался детской головоломкой.
Зарплату живущие в зоопарке посейдонцы получают… скульптурой. Изделиями из камня, глины, дерева — материал не важен, лишь бы это была ручная работа. Молекулярные реплики они каким-то непостижимым образом отличают и принимать отказываются. А вот к подлинной скульптуре относятся очень бережно и почтительно, копя ее в искусственном гроте на дне аквариума.
Один из здешних посейдонцев — как раз скульптор, и очень искусный. У себя на родине он прославился как великий мудрец, его имя показывали с великим уважением и приплывали из дальних мест, чтобы только посмотреть на его жесты.
Здесь его имя не известно никому. Точнее, известно, но… имена посейдонцев невозможно ни произнести вслух, ни даже написать. Поэтому ему предложили выбрать псевдоним — и он назвался Шамилем. В честь Шамиля Хашимова — океанолога, который первым обнаружил на дне Посейдона сложные геометрические фигуры и установил контакт с их авторами.
Уже семь лет Шамиль живет в этом аквариуме вместе с тремя своими учениками. Лететь на Землю он вызвался добровольцем — хотел своими глазами увидеть мир сухопутных кричащих гигантов. Посейдонцы не используют звуки для общения, но они не глухие — наоборот, их слух во много раз острее человеческого. И самая тихая речь землян кажется им оглушительным криком.
Именно поэтому их аквариум сделан из звукоподавляющего материала.
Первые несколько минут Эльза с интересом наблюдала, как Шамиль обрабатывает миллионами своих нанощупалец кусочек янтаря, создавая крошечное подобие ее дедушки. Но потом ей стало скучно, и она принялась бродить вокруг аквариума. Сделав десяток кругов и вновь остановившись возле Трооста, девочка спросила:
— Деда, а что такое очки?
— Очки?.. — рассеянно переспросил Троост. — Это такой старинный прибор, чтобы лучше видеть. Раньше люди не умели исправлять зрение хирургически, поэтому плохо видящие носили специальные стекла.
— И волшебники тоже носили?
— Насчет волшебников не знаю, не встречался. А почему ты спрашиваешь?
— Я книжку слушаю, пло мальчика-волшебника в очках.
— А, ну так это же сказка, наверное. В сказке что угодно может быть.
— Да, навелное, — согласилась Эльза. — А что такое телефон?
— Тоже старинный прибор. Там была трубка, чтобы в нее говорить, и колесо с цифрами, чтобы набирать номер. Если человек хотел поговорить с кем-нибудь, кого нет рядом, он звонил ему по телефону.
Эльза наморщила лоб, пытаясь представить такую концепцию. Говорить в трубку… набирать номер колесом…
— А что, плосто вызвать они не могли? — спросила девочка.
— Понимаешь, тогда нельзя было… просто вызвать. Не было мыслечипов.
— Как это — не было мыслечипов? — невольно коснулась виска Эльза.
— Вот так и не было. Не изобрели еще.
— А если узнать что-то надо? Или маму позвать? Или мультик посмотлеть? Как же в инфу-то залезть, без мыслечипа?
— Так инфосетей тоже еще не было.
— Ка-ак это?! — округлила глаза Эльза.
В свои пять лет она даже представить не могла, что были когда-то такие времена, когда нельзя было в любой момент получить любую информацию, какая только есть в банке данных человечества. Нельзя было в любой момент связаться с любым человеком, просто отдав мысленную команду. Много чего нельзя было.
Все еще переваривая эти удивительные факты, Эльза уселась прямо на траву, скрестив ноги. А потом и вовсе улеглась, растерянно глядя в небо. Ей было непереносимо жалко бедненьких детей прошлого.
А потом над ней появилось румяное широкоскулое лицо с небольшими бачками. В субэкране соцпрофиля Эльза прочла, что это Джованни Альтобелли, главный кипер этнографического сектора.
— Я Эльза, — тут же протянула руку девочка. — Здласте.
— Добрый день, синьорина, — ответил на рукопожатие Альтобелли. — Большая честь принимать вас у себя. Вы с Троостом?
— Это мой деда, — кивнула Эльза и начала кататься по траве.
— Троост, у тебя уже внуки?.. — удивился Альтобелли.
— Мне восемьдесят пять, Альтобелли, — хмыкнул Троост, продолжая позировать Шамилю. — У некоторых в этом возрасте уже и правнуки есть.
— Ах да, верно… Хотя я никогда не понимал, зачем люди женятся так рано.
— Так я и не женился. Мы с Катажиной просто провели пару лет в фактическом браке.
— Ладно, ладно. А я вот, может, женюсь. Исполнится ровно сто — и сразу женюсь.
— То есть через месяц свадьба? — приподнял брови Троост. — Жаль, не смогу прийти, буду в экспедиции. Но от души поздравляю.
— Я имел в виду сто десять, — торопливо поправился Альтобелли. — Исполнится сто десять — и сразу женюсь. На Боте.
— А что случилось с Нормой?
— Ну или на Норме, — пожал плечами Альтобелли. — Или на обеих.
В стенку аквариума ткнулся Шамиль. Крохотное волосатое веретенце протягивало кусочек янтаря размером с ноготь, в котором, однако ж, угадывалось явное сходство с Маартеном Троостом.
— А меня?.. — робко попросила Эльза.
— А вы скажите ему, синьорина, — предложил Альтобелли. — Видите вон тот голографизатор? Подключитесь к нему и запустите синхронный перевод.
Эльза растерянно заморгала. Альтобелли вспомнил, что говорит с пятилетней девочкой, и запустил перевод сам. В аквариуме появилась голограмма посейдонца в двенадцатикратном масштабе — при более мелком изображении программа-переводчик просто не могла добиться нужной точности. Голограмма завибрировала, переводя слова землян в сложнейший язык жестов Посейдона. Шамиль завибрировал в ответ, и на визорах людей стали появляться субтитры:
«…устал… завтра… сегодня нет… спасибо за быть… творчество…»
— Я ни чолта не поняла, — заявила Эльза.
Инф и голографизатор немедленно перевели ее слова в визуальную форму. И теперь уже Шамиль недоуменно застыл, пытаясь сообразить — о чем говорит эта личинка землянина? Особое затруднение вызвало у него слово «чолта», которое программа-переводчик передала как-то очень уж замысловато.
Впрочем, Эльзе уже надоело болтать с этой скучной рыбкой. Эстафету охотно подхватил молодой лингвист, все это время вежливо дожидавшийся, пока Шамиль закончит ваять свою скульптуру. Теперь он аккуратно вклинился в беседу и принялся расспрашивать посейдонца насчет визуальных морфем его языка.
— Деда, мы тут уже все посмотлели, — сказала Эльза. — Пошли дальше?
— Дальше так дальше, — согласился Троост.
А дальше был хельский сектор. Среди экзопланет Хель находится на третьем месте по изученности и населенности людьми, уступая только Новому Эдему и Авалону. Поэтому и в Венерианском зоопарке Хель представлена очень широко.
Троост туда ни разу не летал. Все более-менее интересные жизнеформы Хели были привезены сюда еще до того, как Троост стал капитаном «Нимрода». Конечно, там и сейчас то и дело открывают новые виды — в конце концов, этот процесс даже на Земле еще не завершен! — но ради этого уже нет смысла гонять корабль-зверолов.
Многие удивляются, что Хель вошла в пятерку крупнейших колоний. Если Новый Эдем и Авалон во всех отношениях идеальны для человека, то хельские условия достаточно суровы. Недаром же эту планету назвали именем скандинавской богини смерти. Хель — пятая планета своей системы, там довольно холодно, почвы бедны, а фауна кошмарная. Не настолько кошмарная, как на Суртуре или Пирре, но тем не менее.
И все же земляне прочно закрепились на Хели. Сейчас там живет больше пяти миллионов человек. А в Венерианском зоопарке живет больше пяти тысяч хельских животных девятисот различных видов.
В накрытых силовыми полями вольерах царит микроклимат разных областей Хели. Морозные вьюги и глыбы синего льда в полярных вольерах, холодная каменная пустыня и крошечные кривые деревца в умеренных, душные ядовитые болота и гигантские грибы в экваториальных.
Обитатели этих вольеров словно явились с полотен Босха. Карликовые черти-ползуны, гигантские рыбы-бабочки, гоблины красные и гоблины зеленые, свинорылые пузаны, летучие миноги… Хель породила немало сюрреалистичных чудищ.
Особенно долго Эльза рассматривала таракана-модника. Большинство насекомых содержатся в инсектарии, но для особо крупных делают исключение. Таракан-модник размером с ладонь и питается птицами и грызунами. Причем не только питается — убив и сожрав добычу, он надевает на себя ее шкурку. Таким образом таракан-модник маскируется, ухитряясь незаметно подкрадываться к сородичам жертвы.
В зоопарке ему охотиться не приходится. Здесь таракана кормят синтезированным мясом — правда, выполненным в виде крыс, воробьев и мелкой хельской фауны. Но он все равно каждый раз сдирает с еды «шкуру» и гордо напяливает на себя.
— Фу, — наконец вынесла вердикт Эльза. — Нехолошо так делать.
— Животные не понимают, что хорошо, а что плохо, — вздохнул Троост.
— А люди?
— Люди тоже. Но люди хотя бы стараются понять.
— Да, жизнь — штука тлудная, — глубокомысленно согласилась девочка. — Деда, подожди меня, я сейчас велнусь.
Троост не стал спрашивать, куда Эльза собралась. Каждый человек имеет право иногда побыть в уединении. Зверолов уселся на траву и вызвал на визор отчет о вчерашнем техосмотре «Нимрода». Через пять дней новая экспедиция, надо убедиться, что корабль на ходу.
В маленьком субэкране тут же появился Пак. Корабельный мозг ехидно заметил, что Троост все равно ничего в этом отчете не поймет. И в его словах даже была доля истины, но капитан все-таки считал своим долгом ознакомиться…
И тут Пак пропал. А за ним пропал и отчет. Троост попытался вызвать их повторно — безрезультатно. Инф работал в автономном режиме, сухо извещая, что в пределах досягаемости нет рабочих сетей или же они глушатся направленными помехами.
Поднявшись на ноги, Троост понял, что проблемы не у него одного. Все больше людей замирали на месте и рефлекторно потирали висок, словно пытаясь таким образом наладить мыслечип. Троост попробовал с кем-нибудь из них связаться или хотя бы прочесть чей-нибудь соцпрофиль — все глухо. Инфы в упор не видели друг друга.
Трооста это озадачило. Сбои связи иногда случаются, но длятся они считаные секунды. Существуют места, где связь ограничена или затруднена, есть и полностью экранированные зоны, но их не так уж много. Некоторые военные объекты, специальные лаборатории, медкапсулы глубокого покоя, тюрьма «Фобос-9»… была до вчерашнего дня.
Интересно, что же могло вызвать такой крупный сбой? Потеря связи в зоопарке чревата мелкими, но досадными неприятностями…
И тут Троост похолодел. По его руке что-то ползло. Медленно повернув голову, зверолов встретился взглядом с облаченным в крысиную шкурку тараканом-модником. Маленький монстр каким-то образом выбрался из своего вольера… а через секунду Троост понял, что выбрался далеко не только он.
Видимо, помехи в сети повредили и координирующую систему. Часть силовых экранов отключилась совсем, другие барахлили, произвольно включаясь и выключаясь. Одни узники даже не подумали покидать привычную территорию, но другие проявили явный интерес к окружающему миру. Некоторые из них ведь сидели за экранами односторонней видимости и не подозревали, что за пределами их вольера существует что-то еще.
И теперь то один, то другой зверь нерешительно выбирался наружу.
Хорошо еще, что вольеры особо опасных животных всегда работают в дублирующем режиме. Их силовые экраны слегка побледнели, но работать не перестали.
Но и менее опасных хватало с лихвой.
Первым делом Троост вспомнил об Эльзе. Он машинально попытался ее вызвать, тут же спохватился и бросился к стоящему за кустами гигиенкомплексу.
Потом снова спохватился, метнулся обратно, посадил таракана-модника в вольер и вручную включил аварийный режим. Силовое поле снова зажглось — невидимое, неосязаемое, но никого и ничего не пропускающее сквозь себя.
Едва коснувшись кнопки, Троост опять затопал к Эльзе. Но тут она и сама вышла из кустов, часто моргая и улыбаясь.
— Эльза, вот ты где!.. — смахнул пот со лба Троост. — От меня ни на шаг!
Эльза молча взяла его за руку. Похоже, она сильно испугалась.
Крепко сжимая ладошку внучки, Троост двинулся выяснять, что происходит. Он проинспектировал ближайшую порт-кабину — вызвать панель управления не получилось. Инф вообще не мог синхронизироваться ни с каким прибором.
Теоретически у порт-кабины где-то должно быть ручное управление. Но Троост понятия не имел, где именно оно находится и как его включить. В нем просто никогда не было нужды — любая техника прекрасно управляется с инфа, мысленными командами. В крайнем случае голосом… о, точно, голосом!
— Карту! — коротко приказал Троост.
На белоснежной стене тут же появилась огромная карта планеты. Однако под ней светилась печальная табличка: «СЕТЬ НЕДОСТУПНА». Карта работала в автономном режиме, согласно последней синхронизации с сетью. Она исправно меняла масштаб, в деталях показывала города и даже отдельные особняки, но при наведении на любую точку порт-кабина уныло сообщала: «СВЯЗИ НЕТ, ПЕРЕМЕЩЕНИЕ НЕВОЗМОЖНО».
Выйдя наружу, Троост задумался, насколько далеко простираются помехи. Локальное ли это явление или глобальное?
Наверное, все-таки локальное. Киперы уже начали эвакуацию, посетителей аккуратно выводят из сектора, в воздухе появилось несколько пассажирских флаеров. Заработали тревожные репродукторы, предлагая всем сохранять спокойствие и не двигаться. Троост уже и не помнил, когда эти штуки в последний раз включались — они ведь безбожно устарели, и сохраняли их только на случай какого-нибудь форс-мажора.
Вроде нынешнего.
— Без паники, прошу вас, без паники! — меланхолично выкрикивал высокий худой кипер, шагая вдоль дорожки и активируя в вольерах аварийный режим. — Нет причин волноваться, проблема уже устраняется!
Заметив мужчину с ребенком, он предложил им пройти к выходу или сесть на один из флаеров. Но узнав, что Троост — штатный зверолов, обрадовался и спросил, с собой ли у него стопер. Тот, разумеется, был с собой.
— Я Жилмар Пиро, — представился кипер. — А вы… хм… непривычно без соцпрофилей, а?..
— Непривычно, — согласился Троост. — Я Маартен Троост. Вы не знаете, где Яо Жэнь?
— У вольера ермунганда. Пойдемте, поможете.
Киперам действительно требовалась помощь. Одни выводили посетителей, другие спешно включали вольеры, третьи ловили успевших разбежаться животных. Троост задумался, не посадить ли Эльзу во флаер, но та вцепилась в него так крепко и смотрела так жалобно, что эта мысль тут же улетучилась.
Вольер ермунганда был виден издали. Но попасть туда удалось не сразу. Вначале Троост и Пиро задержались у рядов с авиариями. Их силовые экраны тоже отключились — и это стало очень большой проблемой. Наземное животное в любом случае не убежит за пределы сектора — а вот воздушное на это способно.
Конечно, Венерианский зоопарк окружен протяженным магнитным экраном — все-таки здесь содержат инопланетных животных. Но этот экран не сплошной, в нем есть прогалы для флаеров и космолетов, воздуховоды… При должном старании выбраться можно.
Хотя на стороне людей еще и сила тяжести. Гравитация Хели — 0,66 g. В вольерах была установлена именно такая, так что птицы чувствовали себя вольготно. Но вылетев за пределы авиария, они резко становились в полтора раза тяжелее — что скорости им не прибавляло.
И сейчас два запыхавшихся кипера палили из стоперов по разлетающимся птахам. Третья бегала с магнитным сачком, ловя обездвиженные тушки. Конечно же Троост просто не мог остаться в стороне.
— Осторожно, осторожно!.. — крикнула ему полная девушка в ретровизоре. — Это малоголовые чайки, бейте самым малым!..
Троост и так поставил стопер на низшую мощность. Он прекрасно знал, что за создание малоголовая чайка. На редкость скверная и неопрятная птица, отличающаяся невероятно противным криком. Но что гораздо хуже, ее мозговая жидкость горюча, так что, если малоголовую чайку поджечь, ее голова в буквальном смысле взорвется. При максимальном напряжении стопер может создать искру — и при неудачном попадании ее будет достаточно.
Для малоголовой чайки это защитный механизм. Среди крупных животных Хели царят дракоиды — класс позвоночных, внешне похожих на рептилий, но физиологически заметно отличающихся. И главное отличие — теплокровность.
Даже не так. Дракоиды не просто теплокровны — они… горячекровны. При желании на их животах можно жарить яичницу — такие они горячие. И если дракоид-хищник съедает малоголовую чайку… она взрывается у него в желудке.
Поэтому дракоиды на чаек и не охотятся.
Процесс затянулся минут на двадцать. Малоголовые чайки испуганно метались в воздухе, орали со страшной силой и постоянно опорожняли кишечник. Им составляли компанию хельские гарпии, буроспинные крокии, пилозубые грачи, птицы-пираты, сверлильщики и сигрдривы.
Впрочем, сигрдривы далеко улететь не могли. Если прочие птахи кое-как порхали и при венерианской гравитации, то сигрдривы сразу шли вниз под собственной тяжестью. Все-таки эти жирные бестии весят почти полтора центнера и даже на родной планете летают с огромным трудом.
Троост опасался, что птицы перепугают Эльзу. Но та была на удивление спокойна — держалась за дедушкину штанину и невозмутимо глядела на творящуюся в небе кутерьму.
— Последняя! — объявила девушка-кипер, запихивая в вольер особо толстого пирамидокрыла. — Уф!.. Ну и… уф!.. тяжелый!..
Троост махнул ей рукой, волоча за ногу обездвиженную сигрдриву. На пернатой морде застыло изумленное выражение — птица словно пыталась понять, как здесь оказалась и что такое с ней делают эти нелепые двуногие.
— Спасибо! — охнула девушка, включая вольер. — Вы… вы… мм… а-а…
— Я Маартен Троост, — пришел ей на помощь зверолов. — А вы?..
— Эльмира Ши. Боже, как же это неудобно, когда не видишь, с кем говоришь… Какая у вас милая девочка! Дочь?..
— Эльза?.. — посмотрел на девочку Троост. Та вздрогнула и спряталась за его спиной. — Это моя внучка, она… хм… стесняется. Странно. Эльза, помнишь, ты спрашивала про очки? Вот так они выглядели.
Эльмира улыбнулась и поправила свой визор, действительно очень похожий на старинные очки. Оправа, дужки, даже линзы на вид как стеклянные. Стиль ретро. Сейчас большинство предпочитает «жидкий монитор» или киберимпланты, но есть и такие, кому нравится дух старины.
Судя по одежде, Эльмира Ши — горячая поклонница ретро. Расклешенные джинсы, трикотажный пуловер, резиновые галоши, туча искусственных веснушек, на руке изящные золотые часы, белоснежные волосы завиты в пирамиду из локонов… вероятно, так выглядели девушки в далеком двадцатом веке.
Эльза робко смотрела на Эльмиру, не делая даже попытки заговорить или поздороваться. Троост нахмурился. Обычно для его внучки нехарактерна такая застенчивость…
Но тут его мысли прервал ужасный крик. Он донесся от вольера ермунганда. Троост вспомнил, что именно там сейчас Яо Жэнь — старший кипер сектора. И если на него напал ермунганд, обладатель класса опасности АС…
Одним рывком Троост посадил Эльзу на плечо и побежал к вольеру. Вслед за ним ринулись и киперы.
По счастью, ермунганд не напал на Яо Жэня. Всего лишь задел хвостом, и то случайно. Но и этого оказалось достаточно, чтобы сломать старшему киперу обе ноги. Сейчас он лежал, придавленный громадной тушей, и судорожно тыкал в плечо аптечкой. Этот миниатюрный медрепликатор синтезировал уже третью дозу обезболивающего, но Яо Жэнь все равно болезненно кривился.
И неудивительно. Вольер ермунганда — самый большой в хельском секторе и один из самых больших во всем зоопарке. Ермунганды, эти гигантские дракоиды, практически не стареют. Вместо этого они растут — растут постоянно и неограниченно долго. Чисто теоретически ермунганд способен вырасти… никто даже не знает, до каких размеров.
Но в реальности они со временем упираются в так называемый «барьер выживания». Достигнув чересчур больших размеров, ермунганд попросту начинает голодать. Ему требуется все больше пищи, все больше добычи — а ловить ее становится все труднее, поскольку слишком крупный зверь виден издалека и одним только звуком шагов распугивает весь потенциальный корм. У ермунганда нет ног, но от этого ему не легче.
И вот здесь, в Венерианском зоопарке, уже больше ста лет живет ермунганд по кличке Старый Каа. Здесь он не испытывает недостатка в кормежке и потому может расти сколько угодно. И он все растет. Его привезли на Венеру относительно мелким, всего тринадцати метров в длину, но за сотню лет он увеличился почти в десять раз и теперь занимает огромное пространство.
Этот гигант практически ручной и страшно доволен жизнью, которую тут ведет… но, когда силовые экраны вдруг отключились, он перепугался. Так мог бы почувствовать себя какой-нибудь домосед, что много лет не покидал уютного жилища… а оно вдруг испарилось, оставив его посреди чистого поля! Неудивительно, что ермунганд не реагировал на команды Яо Жэня — хотя обычно они со старшим кипером отлично ладили.
Хорошо еще, что ермунганды принадлежат к отряду ледовитых дракоидов. Их шкуры далеко не так горячи, как у большинства сородичей. В противном случае Яо Жэнь заработал бы не только переломы, но и обширные ожоги.
Пока освобождали Яо Жэня из-под многотонной туши, пока собирали его раздробленные в кашу ноги, пока загоняли ермунганда обратно в вольер, прошло добрых полчаса. Подлетел медицинский флаер, Яо Жэня облили антисептиком, упаковали в регенеративную ванну и велели не шевелиться.
Медики порядком запыхались — по количеству травм хельский сектор сегодня побил все рекорды. Шестнадцать укусов, десять переломов, шесть ожогов, три отравления, тяжелая черепно-мозговая и выклеванный глаз. Всполошенные инопланетные бестии не понимали, что происходит, где они оказались, кто все эти двуногие вокруг. Поведение многих животных стало агрессивным.
Но вроде бы все наконец-то загнаны в вольеры. Один за другим с докладом являлись киперы. Без инфов, без мгновенной связи — приходили ногами и докладывались лично. Надо сказать, выглядело это ужасно нелепо.
— В полярном секторе чисто.
— Большой пруд в порядке.
— Вольер фенриров в норме.
— Малые дракоиды переловлены.
— Ядовитый павильон под охраной.
— Малый пруд огражден.
— Ночной сектор очищен.
— Болотный сектор в порядке.
— Насекомовидные в вольерах.
— На острове амфибий порядок.
— Фафнира и годзилл загнали в клетки.
— Погибла одна саламандра, остальные рассажены по клеткам.
— Авиарий работает, птицы переловлены.
На этом месте Яо Жэнь заметил Трооста и приветливо ему кивнул. Двадцать лет назад он был кипером на «Нимроде» — то было его первое назначение после школы. С Троостом он пролетал пять лет, после чего сдал экзамен на старшего кипера. Работа на корабле-зверолове — это очень хорошая практика, она дает много полезных навыков. Без хотя бы двух-трех лет такого опыта трудно получить заведывание сектором.
— Ну, кто у нас еще остался? — устало спросил Яо Жэнь.
— Вроде бы все, — пожал плечами Пиро.
— Труднее всего было с мимикрантами, — пожаловалась девушка-кипер. — Разбежались по всему сектору, чертовы гаденыши. А там, как нарочно, полно детей…
— Да уж, к детям мимикрантов подпускать не стоит… Но их переловили?
— Да, всех поймали. Теперь осталось только…
И тут у всех резко расширились глаза. На каждом визоре появился субэкран «СВЯЗЬ ВОССТАНОВЛЕНА». И сразу на каждого обрушились вызовы, сообщения и всякое прочее, что было пропущено за эти полтора часа.
На Трооста тоже. В его допреальности мгновенно появилась Хендрика. Взволнованная, перепуганная.
— Папа, что у вас там случилось?! — воскликнула она. — Я целый час не могла вас дозваться! Порт-кабины не работают, в новостях говорят что-то о теракте…
— Просто мелкая техническая неисправность, — успокоил дочь Троост. — Уже все починили.
— Ну слава богу! А с Эльзой все в порядке?!
— Да, вот она, рядом стоит.
— А почему я по-прежнему не могу ее дозваться?! У нее инф сломался?!
— Эльза, у тебя что-то с инфом? — наклонился к девочке Троост. — Эльза?..
Эльза встретила дедушку счастливой улыбкой, но ни слова не сказала.
— Ладно, некогда! — нетерпеливо вмешалась Хендрика. — Папа, у меня из стола пропал один экспериментальный прибор! Спроси, Эльза не брала?!
— Прибор?.. А как он выглядит?..
— Похож на… ну, это такая черная штуковина, и из нее торчат провода… это пока что прототип, я его вручную собрала…
— Похоже, я его видел… — вспомнил Троост. — Он лежал в коробочке с надписью «Эльза»?
— Да, я ее положила в коробку из-под куклы! — обрадовалась Хендрика. — Это Эльза взяла?! Я так и думала! Папа, скажи ей, чтобы ни в коем случае не включала! Это рабочий прототип, он еще не закончен! Если его включить вне экранированного пространства, он может вызвать локальное гипернарушение, а это к чертям похерит квантовое туннелирование, и тогда инфосеть… ой… ой-ой… похоже, она его уже включила…
— Так это из-за этой штуки у нас тут все на головах ходят?! — дошло до Трооста.
— Мне очень стыдно… — прошептала дочь. — Я потребую епитимью…
Послышались приглушенные всхлипы — видимо, Хендрика совсем испереживалась.
Правда, то ее лицо, которое видел Троост, оставалось безучастным. Это ведь не прямое видеовключение — откуда ему взяться на открытом пространстве? Перед Хендрикой же не висит дрон с камерой. Просто лицевое моделирование — предельно точно повторяющее черты лица и даже шевелящее губами в такт речи, однако не всегда верно передающее эмоции.
— Эльза, ты слышала, о чем мы говорили с твоей мамой? — строго спросил Троост. — Где прибор?
Эльза молча улыбалась.
— Эльза, отдай немедленно прибор! — слегка повысил голос Троост.
Эльза молча улыбалась.
— Эльза?.. Эльза, ты меня слышишь?..
Приглядевшись к внучке, Троост взял ее за руку и попытался задрать рукав. Тот не задирался. Он словно прилип к коже.
— О черт… — в ужасе выдохнул зверолов. — Как же я не заметил, слепой дурак…
Уже не церемонясь, он сунул девочку под мышку, словно куль с мукой. Киперы с удивлением воззрились на это, кто-то открыл было рот…
— Кто ловил мимикрантов?! — первым рявкнул Троост.
— Я… и вот он… — пробормотала девушка-кипер. — А… а что?..
— Где их вольер?!
Уже через пару минут Троост и несколько киперов были у вольера мимикрантов. Из-за силового экрана на них глядели шесть совершенно одинаковых пятилетних девочек. Шесть Эльз. Пятеро стояли рядком и приветливо улыбались посетителям. Шестая сидела за кустом и настороженно щурилась, сжимая в кулачке острый камень.
— Простите, простите!.. — жалобно пищала девушка-кипер, пока Эльзу извлекали из вольера. — Мы увидели шесть одинаковых девочек, и мимикрантов у нас тоже шесть — ну мы и решили, что они все тут!..
— Мы торопились очень… — виновато буркнул ее напарник. — Суета же была какая…
Троост их не слушал. Он сам оправдывался перед Эльзой. Бедная девочка — целый час просидела в вольере, с животными!
— Деда, ты совсем дулак?! — возмущенно выкрикнула Эльза, глядя на мимикранта, которого Троост все еще держал под мышкой. — Она же на меня совсем не похожа!
— Вообще-то очень похожа, — возразил Троост. — Смотри — глаза, нос, уши… все как у тебя.
— Но она же дула!.. Дула!.. Она же лазговаливать совсем не умеет!
— Да нам в общем-то особо не о чем было разговаривать… Ты лучше скажи, зачем прибор включила, чудо.
— Но я же думала, что это мой подалок… Там же мое имя было…
— Хорошо, что ты уже умеешь читать. Плохо, что думать пока еще не умеешь.
Эльза обиженно надулась.
— А что же ты молчала, когда тебя сажали в клетку? — спросил Троост. — Сказала бы киперам… даже не важно что, просто бы заговорила!
— Я испугалась! — выкрикнула Эльза. — Я испугалась, понятно?! Они вдлуг все повылезали и в меня плевлатились… чего они все в меня плевлатились?! Я испугалась!
— Ну так на то они и мимикранты, — ответил Троост. — Для них это средство выживания.
— В меня плевлащаться?!
— Необязательно в тебя. Просто в детеныша какого-нибудь крупного животного. Чаще всего опасных хищников. Мимикранты так искусно владеют мимикрией, что даже родители не распознают подмены и заботятся о них, как о родных детях.
— Кстати, у посетителей они очень популярны! — поддакнула девушка-кипер.
Эльза насупленно посмотрела на мимикранта. Тот по-прежнему растерянно улыбался. Троост посадил его в вольер, к остальным, они сразу же перемешались, и уже нельзя было сказать, кого из них Троост последние полтора часа принимал за свою внучку.
Еще несколько раз Эльза оглядывалась на вольер и видела все тех же шестерых улыбающихся девочек, у каждой из которых было ее лицо.
— Пока, — наконец тихо произнесла она.
