Книга: Битва полчищ
Назад: ГЛАВА 21
Дальше: ГЛАВА 23

ГЛАВА 22

Пронзенная световым копьем, летучая тварь заверещала столь мерзостно, что у лода Аштарона заложило уши. Молодой паладин поморщился и легонько ударил плечом по шлему. Стало немного легче.
Дарованное Пречистой Девой оружие воистину творило чудеса. Лод Аштарон вспомнил, с каким благоговением принял меч из рук лода Хикара, легендарного победителя Королевы Стриг. Как и остальных братьев, в первый момент его охватило сомнение — ведь меч не изменился даже на малую толику. Так казалось. Но потом… о, что за чудо ожидало его, с каким восторгом забилось сердце!..
Вновь охваченный священным трепетом, лод Аштарон вознес безмолвную хвалу Пречистой Деве и направил раши в сторону солнца. Там завидел он очередную тень — жирную бестию с четырьмя крылами и раздутым яйцекладом. Здесь было много таких бестий — они только и делали, что швыряли темные яйца… Да яйца ли? Падая с небес, эта богомерзкая пакость вспыхивала огнем, разлеталась в мелкие дребезги… что там за слово использовали иноземцы?.. Взры-ва-лась…
Взрывалась.
Лод Аштарон убил взрыв-демона. Убил и еще одного. Его душа пела от счастья, ибо он служил своему предназначению. Делал то, для чего был рожден. То, для чего призвала его в мир Пречистая Дева.
Ордену было очень непросто исполнить приказ однорукого полководца. Прикажи лорд Хобокен им одним выйти против всего войска — вышли бы. Прикажи войти в огонь — вошли бы.
Но он приказал им ждать. Не двигаться с места, не садиться на коней — только ждать. Дожидаться момента, когда враг будет особенно уязвим.
И, услышав такой приказ, Орден едва не взбунтовался.
Бесстрашные рыцари привыкли всегда быть в первых рядах. Всегда грудью принимать первый удар. Пятьсот лет Орден хранил Каабар от ужасов Близнеца. Пятьсот лет паладины неустанно сражали нежить и чудовищ. Пятьсот лет они шли в бой с молитвой на устах и с улыбкой встречали гибель.
И оттого им так невыносимо было стоять в стороне и смотреть, как гибнут другие.
Но ожидание закончилось. Серебряные Рыцари поднялись в воздух. Верхом на крылатых конях, облаченные в сверкающие доспехи, вооруженные мечами великих героев и щитами, что невозможно пробить. Да дрогнет нечисть при явлении сей праведной ярости!
Еще один взмах мечом! Небеса рассекает луч света, и очередная крылатая тварь испускает последний крик. Горе тем, кто не выносит Света Богини! Радость тем, кому он благостен!
Небеса превратились в кипящий котел. Все смешалось в кучу — люди, чудовища, летучие железины. Вместе с братьями по Ордену лод Аштарон рубил и колол, сбивая демона за демоном.
А вокруг клокотало пламя. Вот слева пронеслась огненная колесница с огненным всадником. Ифриты — так называл этих великанов святой Креол. С виду похожи на демонов, однако Тьмы в них нет. Нет, впрочем, и Света — лишь Огонь. Духи огня и его порождения. Огонь пылает в груди ифрита и дает ему великую силу. Огонь может быть тепл и благодатен, но может обернуться и всесжигающим кошмаром.
Таков же и ифрит.
Немало пламени и по правую руку лода Аштарона. Много, много больше, чем по левую. Там страшно бушует огненная туча немыслимых размеров — то безумный колдун Яджун, чьи гнев и жажда мести обратили его в демона. Лод Аштарон встречался на Каабаре с такими несчастными, и его сердце всегда больно сжималось. Он не мог помочь этим заблудшим — лишь даровать им успокоение своим мечом.
Но ни один из них не был терзаем такой яростью, как колдун Яджун. Даже керефовому мечу не сладить с этой громадой клокочущего пламени. Яджун сжигает своих противников, будто сухие листья. Даже летучие железины плонетцев не могут устоять — так страшно раскаляет их колдун-чудовище. Точно само солнце спустилось с небес.
Лод Аштарон обогнул Яджуна по широкой дуге. Сам он не боялся его жара — разве не защищает его доспех из священного керефа и невидимая длань Пречистой Девы? Но дивный крылатый конь, что несет на себе паладина, сгорит в сем колдовском пламени, и муки его будут на совести лода Аштарона.
Истошно хохоча, Яджун опускался все ниже и ниже. Вот он лизнул землю огненным рукавом, испустил облако удушливого дыма… За чудовищным колдуном оставались полчища обгоревших и задушенных дымом. Ни копья паладинов, ни лучистое оружие плонетцев не брали его.
Казалось, что Яджун вовсе неостановим. Сыпался пепел, летели раскаленные добела камни, его руки и ноги бушевали огненными ураганами, а над головой пульсировал зловещий багряный свет. Злоба клокотала в колдуне все сильнее — и сам он становился все больше и больше. Страшно было даже взглянуть на этот ужас.
Но потом этот огненный ураган начал как будто… сплющиваться. Его словно сдавило между невидимых ладоней — гигантских невидимых ладоней. Сверху, снизу и со всех четырех сторон света. Яджун метался и страшно рычал, но его огненные щупальца не могли прорваться сквозь эти барьеры.
Лод Аштарон отсалютовал тому, кто сейчас сражался с Яджуном. Хотя святой Шамшуддин даже не заметил молодого паладина — так сосредоточен был он на своей битве. Летающий остров висел прямо над шквалом бушующего огня, святой Шамшуддин стоял на балконе и сжимал, сжимал, сжимал ладони, словно мял кусок невидимой глины…
На миг лод Аштарон задумался, правомерно ли называть святого Шамшуддина святым. Паладины немало спорили на этот счет. Безусловно, он добр, благороден и великодушен… по чести говоря, много более, чем святой Креол… За минувшие годы святой Шамшуддин немало сделал для блага простых людей Серой Земли и не раз помогал Ордену в его свершениях. Надо было видеть, как трудился он на постройке храмов, сколь дивные силы ему подчинялись!..
Но достаточно ли сего, чтобы при жизни именоваться святым? Святой Креол является таковым истинно, ибо его таковым объявила сама Пречистая Дева. Даже малейшее сомнение в Ее Слове — ересь и богохульство.
Однако святой Шамшуддин такой чести не удостаивался… Как и леди Ванесса, он был причислен к лику святых исключительно за близость к святому Креолу…
Достаточно ли сего?..
Впрочем, время ли сейчас предаваться столь отвлеченным думам?.. Время ли… лод Аштарон резко вскинул щит, едва успев защититься от слепящей молнии. По всему телу побежали малые искры, в левую руку словно вонзились тысячи иголочек, но тем и обошлось. Большая часть злой силы расплескалась о дивный щит.
Раши истошно заржал — следом за демонской молнией в паладина врезался и сам демон. Чудовище, похожее на огромного уродливого шершня, рвануло крылатого коня когтями, силясь добраться до его всадника. Страшная пасть скребла по адамантиевому щиту, но не могла даже оцарапать несокрушимого металла.
Лод Аштарон задержал дыхание. Его обдало невыносимым смрадом. И вблизи этот демон уже не очень-то похож на шершня. Когти, зубы… крылья, правда, слюдяные, окрас черно-желтый, лап целых шесть, да и жало… правда, мечет это жало не яд, а молнии! Раши под паладином снова заржал — жалобно, надрывно…
Чувствуя, как слабеет верный скакун, лод Аштарон продолжал отталкивать демона. Он не мог достать меч или хотя бы гольбейн — слишком мало места, не размахнуться. Вместо этого он вогнал в пасть твари собственный кулак. Блистающий кереф саданул по игольно-острым зубам — лод Аштарон нашарил извивающийся язык и с силой рванул. Демон страшно заметался, скрежеща по непробиваемому щиту и — увы! — по окровавленному боку раши!
Боль коня отражалась болью в сердце всадника. Лод Аштарон немного грустил по своему прежнему — великолепному суухскому жеребцу Инею. Все-таки тот носил паладина без малого пятнадцать лет. Но Инею все равно пора было на покой — возраст сказывался, он уже начинал глохнуть, а разве это дело для боевого коня?
А раши, взращенные добрым колдуном Муроком, оказались поистине чудесными зверями. Ученый мудрец Лакласторос несколько даже приревновал и все пытался уговорить Орден пересесть на его железных птиц или начать носить летательные котомки. Иные из братьев даже попробовали, но все остались верны раши.
Они ведь живые, они слышат всадника и имеют свое разумение. Даже если оплошает паладин — конь не подведет, конь вынесет.
А железо — оно мертвое. Оно делает только то, что ему приказывают. Ничего не прикажешь — ничего не сделает. И если кто ранит железную птицу — паладин ее исцелить никак не сможет…
Сейчас он как раз пытался исцелить бедного раши. Однако выходило плохо — как наложить руки на рану, если приходится отбиваться от демона? Раши бился в агонии и все быстрее терял высоту. Сцепившиеся в смертельном клубке демон, паладин и крылатый конь кубарем летели вниз. Еще немного, и…
— Пречистая Дева, дай мне сил!!! — воззвал лод Аштарон.
Мгновенный прилив энергии! Захват, рывок, и вот уже демон падает мертвым! Обретший на краткие секунды священную мощь паладин разорвал его голыми руками, точно гнилой кочан!
Но спасти раши лод Аштарон уже не успевал. Избавившись от лишнего груза, раненый скакун чуть замедлил падение, но еще немного, и…
Спеша успеть, пока над ним простерта длань Богини, паладин выскользнул из седла. Оставшись совсем без груза, раши воспрянул духом, вновь замахал белоснежными крылами, стал подниматься выше…
А лод Аштарон упал на землю. Он встретил ее обеими ногами, оставив глубокие следы. Замер на мгновение, перевел дыхание, выпрямился — и встретился взглядом с целой толпой ходячих мертвецов.
Демон сбил паладина над легионом ревенантов.
Тут же из-за спины Серебряного Рыцаря вылетел меч. Сверкающая полоса керефа с разлету врубилась в высохшую плоть, распахав ревенанта надвое. Пнув его, лод Аштарон вырвал клинок на свободу и ударил вновь. Еще один ходячий труп повалился без движения — а за ним сразу трое других, пронзенные «шлейфом» чистого света.
Лод Аштарон работал мечом спокойно и методично. Вести подобный бой ему было не привыкать — ходячие мертвецы всегда были главными врагами паладинов. На Каабаре их хватало — самых разных видов. Именно из-за них паладины носят глухие доспехи, в которых можно спокойно передвигаться даже в толпе упырей. Кереф слишком прочен для гнилых зубов и трухлявых ногтей.
Дерутся мертвецы тоже так себе. Пока труп свежий, еще туда-сюда, но проходит немного времени, и мышцы коченеют, движения замедляются, становятся неуклюжими.
Зато им не занимать упорства. Упырь не сильнее живого человека, но, в отличие от него, не знает пределов и не щадит себя. Ему незнакомы боль, усталость и страх, он не чувствует тяжести и никогда не сдается.
Впереди мясо — упырь будет ковылять к нему, пока не развалится. На пути дверь — будет ломиться, пока не высадит или не расквасит кулаки в гнилую кашу. Насадишь упыря на пику — все равно будет тянуть руки, ничуть не скорбея о вываливающихся кишках.
Луки и арбалеты против мертвецов почти бесполезны. Фузеи, мушкеты и другое огненное оружие — напрасная трата патронов. Стреляй хоть в сердце, хоть между глаз — толку не будет. Мертвец уже мертв, внутренние органы ему давно без надобности. Чтобы он перестал двигаться, нужно отрезать голову. Топором, мечом — не важно чем, лишь бы оно было острым. Все равно не сдохнет, конечно, но хотя бы обезвредится. Безголовое тело слепо и беззубо — что оно может сделать? Руками размахивать?
А лучше всего, конечно, серебро. Сей чудесный металл владеет несравненной силой усмирять нежить.
Паладин шел сквозь мертвецов, как дровосек через сухостой. Каждое движение, каждый взмах мечом был отточен до блеска, направлен сильной, опытной рукой. Профессиональный истребитель нечисти расшвыривал ревенантов, как слепых котят.
Щит при двуручном мече излишен, так что лод Аштарон сразу перебросил его за спину. Не так грозны упыри, чтобы щитом от них заслоняться. И доспеха довольно.
Но, прорубившись через орду упырей, паладин предстал перед их создателем. Широкоплечим детиной в красном плаще, чью шею венчал блестящий, смазанный маслом череп.
— Гррхм!.. — крякнул лич, вскидывая руку.
Вот теперь лод Аштарон вновь вынес из-за спины щит. Мгновенно, не раздумывая — ибо видывал, на что способны колдуны в красных плащах. Даже благословенный кереф не всегда защитит от их нечистых чар.
Но не придумано еще такого заклятия, что смогло бы пробить адамантий. Страшный зеленый поток, сорвавшийся с пальцев лича, ударил в щит, но тот лишь изменил цвет на сиреневый. Растворилась серебристая краска — сам металл же не обрел ни щербинки.
— Взять!.. — рявкнул лич, поводя дланями.
Безмолвные ревенанты даже не шевельнулись — приказ был обращен не к ним. Повинуясь воле колдуна, разверзлась сама земля, исторгая четверых страшилищ, похожих на помесь собак и свиней. То были зверь-клыки — слепые, но очень чуткие бестии, что сидят на цепи во многих здешних домах.
Эти порождения черной магии выглядели жутко. Кожа слезала лохмотьями, вдоль хребтов торчали проросшие позвонки, а из пастей текла черная пена. Проклятая нежить ринулась на паладина с четырех сторон сразу — ринулась огромными прыжками, метя вцепиться в горло.
Лод Аштарон крутанулся, рассекая одну из тварей еще на лету, но три остальные таки сомкнули челюсти. Один зверь-клык повис на руке, другой скреб спину, а третий вцепился в голень. Не имея места размахнуться мечом, паладин бросил его и выхватил из-за пояса гольбейн. Длинный керефовый кинжал вошел в загривок твари и немедля исторг из нее все чары, колдовскую насмешку над жизнью.
Оживленных чернокнижием зверь-клыков осталось только двое. Но их хозяин не собирался терпеливо смотреть, чья возьмет. Его череп замерцал зеленым светом, а ухмыляющиеся челюсти распахнулись, исторгая… визг. Лич со страшной силой завизжал, и терзаемый зверь-клыками паладин рухнул на колени, роняя оружие. Показалось, что лопнули уши — такой болью по ним резануло.
— Грах-ха-ха-ха!!! — торжествующе расхохотался колдун-мертвец.
На лода Аштарона со всех сторон навалились ревенанты. Меч и щит исчезли в горе бледных рук. По доспехам заскребли жадные пальцы. Они давили с безжалостной силой — ломая ногти, срывая кожу.
Паладин понял, что сейчас задохнется. Он не мог даже шевельнуться, а от упырей шибало удушающей вонью. Из окованной керефом груди донесся сдавленный хрип.
Уже теряя сознание, лод Аштарон услышал безумный вопль. В следующий миг хватка ревенантов ослабла — хозяин как будто отозвал их.
Паладин с трудом приподнялся и первым делом схватился за меч. Но оружие не потребовалось — колдун-мертвец и полчища его прихвостней были заняты другим делом. Их забрасывали огненными вспышками семеро колдунов в серебристых плащах.
Демонологи — вспомнил лод Аштарон. Особый отряд, обученный святым Креолом.
Главным в этой группе был здоровенный детина с простоватым лицом. Этакий деревенский парняга, словно по недоразумению облаченный в колдовской плащ. С толстых заскорузлых пальцев градом летели фиолетовые сгустки, заставляющие упырей просто… лопаться. Ходячие мертвецы разлетались брызгами один за другим.
Едва только переведя дух, лод Аштарон воззвал к Пречистой Деве и со свистом крутанул мечом. Шлейф священного света присоединился к благотворным чарам демонологов.
Вопль, который слышал лод Аштарон, принадлежал личу. Его поразило фиолетовой вспышкой, и сейчас он стоял скособочившись, баюкая культю правой руки — кожа стекала с нее, точно смола. Блестящий череп исказился в гневном оскале.
— Рагаллам!.. — прошипел лич. — Ты!.. Ты меня ранил!..
— Ну так на то и драка, Ингмарид, — спокойно ответил демонолог. — Кто не успел, тот и проиграл. Ты не успел.
— Не радуйся еще, не радуйся!.. — взвизгнул Ингмарид. — Рано тебе еще радоваться! Кто ты есть против меня?! Я красный плащ, ты оранжевый! Я сильнее!
— Положим, я теперь не оранжевый, а серебряный, — поправил Рагаллам. — Вот, глянь дырками-то — серебряный. С двумя нашивками. Красиво. А ты теперь так вовсе не красный, а… никакой. Никакого тебе плаща больше не положено, потому что ты изменник.
— Лижешь задницу владыке Креолу, Рагаллам? — оскалился лич. — И как, сладко тебе? Небось причмокиваешь, добавки просишь!
— Злой ты какой-то, Ингмарид, — покачал головой демонолог. — Грубый. Ругаешься все, обзываешься плохими словами. Как в гимнасии обзывался, так и теперь не прекратишь. Нехорошо так.
За неимением глаз, языка и кожи на лице Ингмарид мог выражать чувства только челюстью. И сейчас она тряслась так, словно пыталась оторваться. Лич явно был в невыразимом бешенстве.
Лод Аштарон с любопытством посмотрел на Ингмарида и Рагаллама, гадая, что за крыса между ними пробежала. Без сомнений, эти двое были знакомы и прежде.
Наверное, учились вместе.
Еще несколько секунд Ингмарид и Рагаллам стояли неподвижно и молчали. А потом одновременно выбросили руки и выкрикнули по непонятному слову:
— Диинчерч!!!
— Мепробалок!!!
В воздухе столкнулись зеленая и фиолетовая вспышки.
Битва колдунов продолжалась недолго. Выстрелил один, выстрелил другой — вот уже и конец. Оба упали навзничь.
Однако Рагаллам, полежав пару секунд, вновь поднялся во весь свой немалый рост. А Ингмарид так и остался лежать.
Хотя он не погиб. Личей вообще очень сложно окончательно отправить к праотцам. Просто теперь у Ингмарида зияла в груди огромная дыра… собственно, никакой груди у него вовсе не осталось. Плечи теперь соединялись с животом лишь лоскутами мышц и кожи. Подняться на ноги у Ингмарида не получалось, и он лишь скреб землю единственной оставшейся рукой.
Рагаллам тоже пострадал немало. Он как будто разом постарел лет на двадцать — кожа побледнела, лицо избороздили морщины, глаза стали тусклыми. Вот он скрючился и зашелся в страшном кашле. Изо рта брызнула слюна и капельки крови.
— Заклятие Зеленой Чахотки, — злорадно прохрипел Ингмарид. — Мое любимое. Может, ты и победил, но и сам скоро сдохнешь…
— Знать, судьба такая… кха-а!.. — закашлялся Рагаллам. — А может, еще и вылечусь… кха-а!..
Лод Аштарон сочувственно посмотрел на болящего колдуна. Увы, паладины способны заживлять только раны.
А настоящего целителя добыть негде. Вокруг по-прежнему бушует сражение. Орды и орды живых мертвецов колышутся, точно свежая лава, угрожая захлестнуть, раздавить горстку демонологов и паладина. Останки лича гневно хрипят и скрежещут зубами, желая мести, погибели своим истязателям.
Три года назад, в битве под Нояндой лод Аштарон был тем, кому лод Гвэйдеон доверил окончательно уничтожить гнусного лича Маркаттабока. После того как его изрубили на мелкие части, сожгли и развеяли по ветру, он больше не доставлял хлопот. Сейчас лод Аштарон охотно сделал бы то же самое, кабы имел несколько минут времени.
Но времени у него не было. Паладин рубил упырей как безумный, но те все не кончались и не кончались. Рагаллам, сильнейший из демонологов, уже едва держался на ногах, да и остальные заметно притомились. Все реже и реже они исторгали огненные вспышки.
Один лежал мертвым, другой зажимал страшную рану на шее, еще двое сидели на корточках и что-то бормотали, закрывши глаза. Лод Аштарон подумал бы, что они оцепенели от страха, кабы не знал, что колдуны таким образом восстанавливают силы. Они-то не могут, подобно паладинам, воззвать к Пречистой Деве.
А тут упырям еще и пришла подмога. Будто черные молнии промчались между ними — юркие длиннохвостые твари самого мерзкого вида. Утукку — да не один, не двое, а добрых три дюжины. Один сразу же прыгнул на девушку-демонолога и впился зубами… раздался жалобный крик и тут же захлебнулся. Остальные колдуны сгрудились вокруг Рагаллама, едва успевая отгонять чудищ…
Лод Аштарон распахал мечом одного утукку, второго, но третий оказался быстрее. Поднырнув под световым шлейфом, он толкнул паладина в грудь, заскреб по уже порядком испачканному керефу. Демонические когти оставили на священном металле царапины, распороли шлем. На лицо паладину брызнуло что-то едкое, горячее.
Слюна, вот что это было. Ядовитая слюна демона. Жадно урча, утукку все ближе подбирался к мясу. Порой сквозь урчание прорывались слова — бессвязные, почти нечленораздельные:
— …мое!.. хочу!.. еда!.. гррм!.. гррм!..
Человечье мясо сладко для темной твари. Пожирая его, демон поглощает и духовную энергию. Пожирает самую душу.
Ради этого вожделенного сокровища он сделает все.
— Пречистая Дева, дай мне… — захрипел лод Аштарон.
Он не успел. Еще четверо утукку набросились на паладина, принялись кромсать доспехи. Вот страшная пасть сомкнулась на горле, сгибая и продавливая кереф… и зов к Пречистой Деве захлебнулся в булькающем всхлипе.
Лод Аштарон погиб.
Через несколько секунд он поднялся над своим мертвым телом. Далось ему это нелегко — утукку терзали не только плоть, но и дух. Обычный человек не смог бы вырваться из сих страшных пастей, что разрывают душу на части. И после смерти этот несчастный был бы обречен питать собою демонов.
Но паладины сильны не только плотью. Дух паладина закален крепче, чем его меч. Ни страха нет в сердце героя, ни отчаяния — лишь истинное мужество и беспредельная любовь к Пречистой Деве. Возвысив голос, лод Аштарон запел священный гимн, и утукку отшатнулись, отпрянули от дерзновенного призрака.
— Прочь, твари!!! — взревел паладин, выхватывая меч. — Подите прочь!!!
Утукку не особенно испугались. Они едали и не таких храбрецов. Однако здесь, в долине Седой Луны, им накрыт бескрайний стол — к чему ловить пищу, что дерется и огрызается, если хватает куда более доступной? Захохотав, точно гиены, они отпрянули от лода Аштарона, ринувшись на кучку демонологов. Надо спешить — собратья-утукку вот-вот растерзают и это мясо. Демоны не любят делиться угощением.
Отогнав проклятых людоедов, лод Аштарон осмотрелся, размышляя, что делать дальше. Он было попытался помочь соратникам-демонологам, но его бесплотный меч нисколько не вредил ни утукку, ни упырям. Они даже не обращали внимания на бестолково машущий клинком призрак. Лишь одна из демонологов бросила на паладина досадливый взгляд и махнула рукой — уходи, мол, не до тебя.
По счастью, никто из демонологов более не погиб. К месту неравной схватки подоспело подкрепление — еще четверо колдунов в серебряных плащах, а с ними красноволосая девица, держащая на цепи страшенного зверя.
— Взять, — тихо произнесла юная колдунья, отпуская поводок.
Ужасны в бою были демоны-утукку. Но супротив этой бестии они оказались что крысы супротив кота. Пуская голодные слюни, огромный зверь метался среди них быстрее вихря, проворней ртути. Каждый удар гигантской лапы, каждый щелчок зубами уносил жизнь одного демона. Колдовское чудовище заглатывало утукку целиком — пожирало их, точно обжора рябчиков. Все меньше и меньше их оставалось.
А демонологи тем временем расправлялись с ревенантами. Красноволосая девица больше не произнесла ни слова — но уж молнии с ее рук так и сыпались! Лод Аштарон почти целую минуту стоял и смотрел, как эта скромная девушка испепеляет упырей. Жаль, что ему уже невозможно к ней присоединиться.
При жизни лод Аштарон особо не задумывался, что его ожидает после смерти. Он полагал, что Пречистая Дева обо всем позаботится. Но пока что он предоставлен самому себе, и ему нечем заняться, кроме как бесцельно брести по бранному полю.
Для мертвого вещественный мир выглядит совсем не так, как для живого. Краски выцвели, солнечный свет угас, звуки потускнели, стали почти неразличимыми. Все утонуло в сером тумане. Вокруг продолжала бушевать битва, но лод Аштарон замечал лишь мельтешение теней. Приглядевшись, сосредоточившись, он мог различить отдельных людей, их лица, но чуть ослабил внимание — и вновь неясные силуэты.
Однако кое-что он все же видел. Видел, как в небе парят братья-паладины, как бьются они насмерть с богомерзкими демонами. Видел идущих стройными рядами гренадеров, швыряющих в нечисть благовонные гранаты. Видел бравых ландскнехтов в гигантских плонетских доспехах — своим огнеплюйным оружием они добивали, изничтожали одурманенных тварей.
Лод Аштарон проследовал через залитую кровью полосу, на которой орудовала бригада железных рыцарей-автоматов с жужжащими круглыми пилами вместо рук. Они резали проклятых куклусов, точно ломти колбасы, время от времени теряя кого-нибудь из своих. Эти безликие создания — одни из металла, другие из плоти — истребляли друг друга равнодушно, невозмутимо, не испытывая ни злобы, ни ненависти.
— Ктулху фхтагн! — монотонно скандировали куклусы, паля из огнестрельников.
— Ктулху фхтагн! — так же монотонно отвечали автоматы, вырезая куклусов.
Железный колдун Руорк возглавлял этих бойцов. Красный от крови, сам похожий на жуткое чудовище, он выдвинул из тела аж восемь длиннющих рук, и каждая оканчивалась жужжащей круглой пилой. Эта кошмарная лесопилка с диким хохотом шагала через лавину куклусов, оставляя за собой лишь груды кишок и обрубков. Время от времени Руорк прекращал хохотать, разевал стальной зев и выдыхал язык жаркого пламени. Даже камень и металл плавились в этом колдовском огне.
Лод Аштарон проводил рыцарей-автоматов печальным взглядом. Ему хотелось присоединиться. Снова ощутить в ладонях хлад керефовой рукояти, снова вонзить клинок в богопротивного демона. В конце концов, он был паладином. Сама Пречистая Дева избрала его для святого служения, и восемь славных лет он с честью выполнял свой долг.
Но теперь все закончилось. Жизненный путь лода Аштарона подошел к концу, и этого уже не изменить. Остается лишь постараться достойно уйти. Надо сделать что-нибудь напоследок, сослужить еще одну службу правому делу… Вот только какую? Что он может сделать в столь бессильном состоянии?
И тут взгляд лода Аштарона упал на один из плонетских железных холмов. Дивны сии творения ученых мудрецов, поразительны. Громады неразрушимые, огнь незримый исторгающие. Не сжигают они врага, не давят, а просто… убирают в никуда. Вот был — а вот нету. Страшное дело.
И сейчас, прямо на глазах у лода Аштарона, в такой холм лезут демоны-утукку. Обернулись призраками и лезут прямо сквозь железную кору, нимало тем не смущаясь. Скверных дел могут натворить, если внутри окажутся. И ведь никто сей угрозы не замечает — в призрачном обличье утукку незримы для человека.
Для человека. Но для такого же призрака — очень даже зримы. Великим гневом наполнилось бесплотное сердце лода Аштарона, и он ринулся на тварей, потрясая бесплотным же мечом. Ринулся яростно, даже не видя, что шагает уже не по земле, а по воздуху.
Преследуя утукку, призрак паладина пронесся сквозь броню «Холма». При жизни ему не доводилось бывать в этих плонетских махинах, и теперь он с любопытством взирал на диковинные механизмы. Даже не верится, что сии чудеса созданы руками людей… если плонетцев можно назвать людьми, конечно.
Все эти железины лод Аштарон различал не без труда — здесь, как и снаружи, клубился посмертный туман. Реальное и вещественное выглядело серым и тусклым.
Совсем не то — духи. Утукку-призраки казались ему, такому же призраку, живыми и плотными. Три уродливых длиннохвостых чудовища — четвертый как раз в эту минуту теряет краски, ускользает в мир материальный. Вот-вот и остальные последуют за ним, станут недостижимы.
Одним прыжком лод Аштарон настиг ближайшего демона и вонзил меч ему в крестец. Как он и ожидал, бесплотный зверь оказался уязвим для бесплотного оружия — он завизжал, закрутился, пытаясь вырвать из себя холодный кереф. Два других ринулись на паладина, но первого встретил гольбейн, пронзивший лобную кость, а в челюсть второго врезался бронированный кулак.
Ожесточенная схватка длилась недолго. По всему было видно, что утукку не привыкли драться в таком виде. Призраки ведь обычно беззащитны — ешь сколько пожелаешь! Но на сей раз угощение попалось кусачее…
Спрятав оружие, лод Аштарон посмотрел на три недвижимых тела у своих ног и вознес хвалу Пречистой Деве. Тела… Да можно ли назвать эти штуки телами? Какие-то аморфные массы, на глазах теряющие очертания. А через несколько секунд они и вовсе рассеялись, оставив лишь ярко-синие точки. Те еще немного померцали перед лицом паладина, а потом тоже куда-то унеслись.
Но остался четвертый демон. Тот, что опередил собратьев, раньше их перешел в материальный мир. Даже в одиночку он еще может натворить бед.
Даже не думая, чем бесплотный дух сможет помешать живой бестии, лод Аштарон устремился по железным ступеням — вслед за удравшим утукку. Он без труда мог просто воспарить, пролететь сквозь потолок, но ему не пришло это в голову. Нужно время, чтобы избавиться от въевшихся привычек.
Только вот нет его сейчас — времени.
В кабину управления лод Аштарон ворвался незамеченным. Люди вообще редко замечают духов. К тому же экипаж «Холма-9100» был занят. Двое пилотов управляли громадной машиной, бортмеханик работал с приборами, наводчик палил из гигантской пушки-дезинтегратора, командир осуществлял общее руководство, а четверо десантников спокойно добивали утукку виброрезаками.
Призрак лода Аштарона облегченно выдохнул… попытался выдохнуть. Его помощь не потребовалась. На стенах этого механистичного зала висели курильницы, источающие сизый дымок — благовоние Зкауба. Едва появившись здесь, демон оказался отравлен и обессилен. Стражники легко с ним расправились.
Невидимый для всех, лод Аштарон встал подле командира железного холма и стал смотреть в колдовские зеркала. Здесь их было вдоволь — все поле брани как на ладони. Лод Аштарон воочию увидел, как рассеивается над ним черный туман, лишая демонов колдовского щита. Увидел, как падают сверху железные чаны, полные благовония Зкауба. Увидел, как мечутся и погибают пустоглазые твари, бывшие когда-то людьми.
И он увидел еще кое-что. Лод Аштарон увидел сотни клубящихся воронок, из которых тянулись призрачные щупальца и выскальзывали густые тени. Обходя живых, они вцеплялись в мертвых — таких же призраков, как сам лод Аштарон. Несчастных затягивали в эти промозглые дыры, волокли в черную бездну…
Забыв думать обо всем ином, паладин бросился прямо сквозь стену. Он выпрыгнул с другой стороны железного холма, оказался на огромной высоте… и на несколько секунд повис неподвижно. Земное притяжение не властно над бесплотным духом. Лоду Аштарону пришлось напрячь волю, заставить себя вспомнить, что ему вообще-то положено сейчас падать… и только после этого он рухнул.
В руках лод Аштарон по-прежнему сжимал двуручный меч. Он по-прежнему ощущал привычную тяжесть, хотя та, казалось, должна бы исчезнуть вместе с плотью. Зато веса доспехов паладин более не ощущал и даже не замечал, что чего-то недостает. Не замечал он и духов вокруг — тех незримых сущностей, что парят вокруг, купаются в потоках эфира, точно мелкая рыбешка в речных струях. Их не видят живые, но и призраки почти не обращают на них внимания — что смысла в этой астральной мошкаре?
Куда больше лода Аштарона заботили пришлецы из мира вечной Тьмы, трижды проклятые порождения Близнеца. Сверкнул серебристый меч, и одно из черных клубящихся щупалец закрутилось узлом, затрепетало разрубленной гадюкой. Не тратя времени, ни на что не отвлекаясь, паладин продолжал рубить призрачных демонов.
А те пытались схватить его. Тянулись со всех сторон, хватали склизкими пальцами, пытались утащить в прорвы между мирами. Они не заканчивались. Сколько бы лод Аштарон ни разрубал их, они не заканчивались. Все равно что чернильные кляксы — сколько ни промокай их, сколько ни присыпай песочком, новые будут появляться, покуда цела чернильница.
Значит, надо ее разбить.
Отшвырнув очередного демона-тень, лод Аштарон заметил, что не одинок. Поблизости были и другие призраки — несколько духов серых солдат, два плонетца, колдун в фиолетовом плаще. Они смотрели на него растерянно, с изумлением, явно не понимая, как он вообще может сопротивляться… кому? Посланникам самой Смерти?..
— Что замерли, судари мои?! — выкрикнул паладин, взмахивая мечом. — Сражение продолжается!
— Но мы же… мертвы… — промямлил колдун, глядя на свои пальцы — прозрачные, почти невидимые.
— И что с того?!
— Нас же теперь… заберут… в Лэнг…
— Только если вы это позволите!
Очередной удар. Еще одно щупальце разваливается надвое. Призрак колдуна оторопело моргнул, видя, как ничтожный смертный борется с ужасными асугалями — эмиссарами Древних, Лэнга и самой Тьмы. Крумаз Огурец и не подозревал, что с ними возможно бороться. Сам-то он ничего поделать не мог — в его бесплотных чакрах не было ни капли маны и колдовство не действовало.
Зато плонетцы сразу оживились. В отличие от меча паладина, их оружие не перешло в мир призраков — слишком мало в нем было духовной энергии. Лишь одежда, да и то не вся. Зато у одного бойца в кармане нашелся армейский нож, а у другого — звуковая отвертка. Эти предметы были с ними уже много лет и «прикипели» к хозяевам так, что сохранились даже после смерти.
— Командуй, святоша, — прохрипел капрал Барбадорос, вставая в защитную стойку. — Мы за тобой.
Лод Аштарон отсалютовал своим новым соратникам. Может, они и мертвы… но еще не побеждены!
Назад: ГЛАВА 21
Дальше: ГЛАВА 23