Глава 26

Вокруг Промонцери Царука творился сущий кошмар. Из всех дверей, из всех окон выползало склизкое месиво, хаотично исторгающее все новые органы. Всяк, кто оказывался в их досягаемости, сразу же погибал – его хватали, душили, разрывали на части, а затем пожирали десятками пастей.

Судя по всему, Нъярлатхотеп уже заполнил все или почти все внутреннее пространство цитадели. На попытки его атаковать он обращал не больше внимания, чем на укусы мух, – любая рана тут же исцелялась, заполнялась бушующей плотью. Архидемон неудержимо расширялся во все стороны, уже заполнив добрую треть главной городской площади, уже прорвавшись на две соседние улицы и раздавив несколько зданий, пожрав всех их обитателей.

Если ничего не изменится, эта мерзкая жуть погребет под собой весь Иххарий.

– Это же Урод!.. – неверяще произнес Икталинтасорос, поднимая автоплазмер. – Или у меня глюки?!

– Точно Урод, – мрачно кивнул Моргнеуморос. – Ни хрехта ведь не изменился, сучара, а я так надеялся, что он сдох…

Первым кордоном на пути ожившего кошмара стал Орден Серебряных Рыцарей. Паладины явились самыми первыми, спешились и окружили Промонцери Царука сплошным керефовым кольцом. Лод Гвэйдеон запрокинул голову, мысленно взывая к своим людям, – все, сколько их ни есть в Иххарии, все должны немедля прибыть под стены цитадели, ибо здесь сейчас нужен каждый из рыцарей Пречистой Девы.

Сверкающие мечи с неистовым пылом вздымались и опускались, обрубая каждое щупальце, каждый клочок демонической плоти, замедляя распространение Нъярлатхотепа. Они шинковали колоссальное чудовище на части, крошили его в мелкую капусту, но бесчисленные головы лишь хохотали над их усилиями. Отсеченные части мгновенно рассыпались пылью, во все стороны брызгала вонючая слизь, однако Нъярлатхотеп словно и не замечал потерь.

– Меня бесполезно рубить, идиоты-оты-оты!.. – пролаяли сразу десяток пастей. – Чем больше вы меня раните, тем сильнее я становлюсь-люсь-люсь-люсь!..

По площади скакал конь-зомби с одноруким всадником на нем. Маршал Хобокен уже организовал оборону из расквартированных в городе войск – эйнхерии бились в первых рядах, паля из фузей и работая штыками. Каждую минуту подходили все новые роты, подтягивали артиллерию – армия бушевала подобно второму Нъярлатхотепу, только состоящему не из зловонной плоти, а из вооруженных солдат.

– Везите мне пушки!.. – гремел в мегафон Хобокен, носясь прямо между клокочущими щупальцами. – Бомбы сюда, гранаты сюда!.. Огня, больше огня!.. Поспешай, ребятушки, поспешай!..

Маршал подлетел к мучительно заламывающему руки Лакласторосу. Тот тоже отдавал приказания – кричал что-то в рацию, распоряжался снующими туда-сюда мутантами. Плонетцы присоединились к побоищу с особенной яростью – в их глазах стояла такая ненависть, такой неутолимый гнев, что казалось, будто они сейчас изойдут паром. Лазерные лучи ходили ходуном, рассекая все, до чего дотягивались, прикрывая союзников, обращая клочья архидемона в черный пепел.

– Что ж, ваша ученость, где ж тяжелые пушки?! – на лету крикнул Хобокен. – Едва поспеваем дыры затыкать, поддержка дюже нужна!

– В-все будет, в-все будет! – часто закивал Лакласторос. – М-мы уже распорядились – сюда движутся бронепехота и танковые в-войска! Немного терпения, наши бойцы в-вот-вот подтянутся!

– Куда нам встать, командарм?! – гаркнул майор Жандидорос из тяжелого геродерма.

– Туда, голубчик, туда! – махнул рукой Хобокен, указывая на брешь в позиции. – Шибче, шибче!..

Громадные геродермы взяли наперевес тяжелые плазмометы и гулко зашагали по мостовой, круша ножищами дощатый настил. Всеразрушающие пушки одновременно опустились, накрывая Нъярлатхотепа волной массовых взрывов. Лакласторос при виде этой картины злобненько захихикал и провизжал, размахивая ручонками:

– З-залейте эту тварь плазмой!!!

На поле боя появились Стальные Солдаты. Повинуясь командам полковника Бегдана, носящего медные наручи-артефакты, горианские автоматы выпустили в воздух настоящий тайфун лезвий-дисков. Их страшные руки-отбойники заработали с немыслимой частотой, разбрызгивая во все стороны куски Нъярлатхотепа. Трехногие гиганты зашагали вперед, словно прокладывая туннель сквозь гору.

– ОР-ЩАРУ ТОРЕНИ, – равнодушно грохотали Стальные Солдаты, рубя и кроша все на своем пути.

– Грах-ха-ха-ха-ха-ха-ха-а-а-а-а!!! – истово разнеслось над площадью минутой позже. Воздух прочертило огненной полосой – затем другой, третьей, четвертой. Со всех сторон на Промонцери Царука обрушились пламенные ливни, заставляющие сам камень течь жидкой лавой. Огненные бичи хлестали огненных коней, и триста тридцать три возничих-ифрита с громогласным хохотом кружили над полем боя.

Нъярлатхотеп зло заворочался – ему понемногу начинала надоедать эта возня. Цитадель Власти уже грозила рассыпаться на кусочки – архидемон заполнил ее всю, как черепаха свой панцирь. Теперь этот громадный каменный сундук только сковывал его движения – чуть-чуть поднапрячься, поднатужиться… и вот уже кирпичи сыплются во все стороны, как песок с отряхивающегося пса.

Но Промонцери Царука оказалось не так-то легко разрушить. Эту цитадель строили в незапамятные времена, она пережила несметное множество колдунов и впитала неимоверное количество магии – даже Нъярлатхотепу не удалось развалить ее одним усилием. Он заворочался в своем вместилище, одновременно круша исполинскую цитадель и отбиваясь от громадной армии, собравшейся с одной целью – уничтожить его, великого Посланца Древних.

Пожалуй, это может занять несколько больше времени, чем предполагалось.

Паладины, эйнхерии и плонетцы бросились в бой сразу же, без раздумий. А вот колдуны Серой Земли колебались – причем часть из них бесследно исчезла, едва Нъярлатхотеп показался над Промонцери Царука. Одни – из банальной трусости, другие – из религиозного трепета перед Древними, третьи – из нежелания помогать новому Совету Двенадцати. Но даже и те, что остались здесь, не очень спешили лезть в драку – слишком еще хорошо они помнили кошмарные Врата, слишком еще силен в них был страх перед Лэнгом и его демонами.

– А ну-тка, ваше колдунство, вдарьте нам музычку! – приказал Хобокен Лиорену Барду, видя, что разноцветные плащи молча переминаются с ноги на ногу.

Седовласый колдун спокойно кивнул и поднял руки, вздымая в воздух две преогромные медные гитары и добрый десяток колдовских пилук. Они заиграли сами собой – заиграли бравурный гимн, буквально источающий патриотический гнев, зовущий идти вперед, в атаку на проклятого захватчика. Лиорен Бард хлопнул себя по горлу, активируя Голос Великана, и громогласно запел, потрясая кулаком:

Слова гимна Серой Земли что-то пробудили в слышащих их колдунах. Монгор Вулкан и Рютаро Айсберг, Асанте Шторм и Делиль Ураган первыми шагнули вперед – шагнули молча, ни на кого не глядя. Стыдясь прежнего колебания, за ними последовали десятки и сотни других колдунов – один за другим они вставали за спинами паладинов и эйнхериев, прикрывая их заклятиями, швыряя бесчисленные вспышки в извивающиеся щупальца.

– Зажигаем!!! – зловеще хохотнул Монгор, применяя свое коронное заклятие – Проснувшийся Вулкан. Нъярлатхотеп болезненно взревел – прямо под его брюхом изверглась настоящая бездна магмы, непереносимого бурлящего жара, всерьез обжегшего даже архидемона.

– Водоме-о-о-о-от!!! – вскричал Асанте, иссекая чудовищную тушу спрессованными водяными струями. Две тончайшие нити чистейшей морской воды резали сизую плоть на куски, полосовали ее ломтями со страшной скоростью.

Высоко в небе с гудением пронеслась человекоподобная фигура, отлитая из зачарованной стали. Руорк Машинист с клокочущим смехом разглядывал Нъярлатхотепа из заоблачной выси, выпуская десятки ракет, стреляя тысячами пуль из псевдоматерии, глуша демона всем своим бесчисленным арсеналом. Техноличу наконец представилась возможность испытать себя в деле – и он не замедлил ею воспользоваться.

Однако далеко не все колдуны показывали себя так хорошо. Себастиус Трансмутатор, например, просто дико метался и возмущенно кудахтал – его выволокли из лаборатории, ничего не объяснив и даже не дав закончить опыт. Алхимические лаборатории Восточного корпуса наверняка уже затоплены безбрежной плотью Нъярлатхотепа, но Себастиус не хотел этого понимать – он хотел любой ценой вернуться к своему атанору.

Мурок Вивисектор тоже поначалу лишь охал и хватался за сердце, глядя, как гибнут в бесформенном месиве гомункулы и вемпиры. Он слишком замешкался, распахивая клетки, спасая из зверинца своих милых созданий – в результате бесценный синтезатор остался где-то в цитадели, и великий биомаг утратил свое главное оружие.

Однако спустя некоторое время ему доставили запасной, совсем маленький – Мурок торопливо схватил его и вдарил обоими большими пальцами. Из колдовского инструмента полилась тягучая нудная нота, похожая на треньканье шаманского варгана. Постепенно она стала неслышной, но Мурок продолжал давить на клавиши – на самом деле музыка не прекратилась, просто перешла в другой диапазон, неслышный человеческому уху.

В такт этой однообразной мелодии со всех концов полились целые орды цреке. Сотни тысяч крохотных шестиногих чудищ вгрызлись в Нъярлатхотепа, отрывая от него кусочки, поедая его, как громадный пудинг. Правда, при этом они и сами гибли со страшной скоростью – это зрелище заставило Мурока болезненно застонать.

– Не сметь обижать моих деток!!! – истерично завопил колдун-гомункул, бросаясь на защиту своих созданий. Двое эйнхериев схватили его за руки, не позволяя сгинуть в бескрайней плоти архидемона, но Мурок продолжал брыкаться, не желая слушать разумные доводы.

Несмотря на все старания объединенной армии Серой Земли, Нъярлатхотеп продолжал разбухать и расширяться. Его противник нес серьезные потери – уже многие сотни солдат были раздавлены, разорваны или проглочены. В то же время сам Нъярлатхотеп не получил даже малейших повреждений… точнее, получил их неисчислимое множество, но на месте каждой отрубленной руки мгновенно вырастала новая.

Вот один из молодых паладинов чуть зазевался – и его горло обвило щупальцем-хлыстом. Несчастного рыцаря подняло в воздух, он забился в агонии, чувствуя, как сдавливается благословенный кереф, как трещат шейные позвонки…

Слева и справа разом свистнули топорики, обрубающие страшное щупальце, и паладин упал наземь… со свернутой шеей. К нему тут же кинулись два товарища, но их усилия остались тщетными – оживить погибшего не удалось.

– Позвольте мне, – негромко произнесли сзади.

Колдун в красном плаще отстранил паладинов и склонился над трупом. Хрупкие пальцы сорвали керефовый шлем, словно тот был из мокрого картона – Торай Жизнь взял пациента за виски и принялся дышать ему на лицо. Через несколько секунд тот резко открыл глаза и с клекотом втянул воздух.

Серебряные Рыцари благодарно поклонились колдуну, но тот лишь поморщился и отвернулся. Рядом с визгом затормозил гравицикл – плонетский мутант свесился с него и торопливо крикнул:

– Доктор Жизнь?! Здесь есть доктор Жизнь?!

– Это я, – подошел к нему Торай.

– У нас там несколько погибших, мы…

– Ну так везите меня быстрее, – уселся на гравицикл колдун.

А где-то глубоко в недрах Нъярлатхотепа продолжал неравную битву Креол. Стены столовой давно покрылись бурлящей плотью, отовсюду выползали отростки, щупальца, псевдоподии – и в центре всего этого бушевал архимаг.

Применив очередное заклинание, Креол взял посох наперевес, грозя архидемону адамантовым острием. Из уст мага непрерывно изливались заклинания – защитные, изгоняющие, атакующие. Он взывал ко всем Именам Мардука, отбиваясь от чудовищного ментального давления, блокируя демоническую силу Нъярлатхотепа.

Впрочем, тот не особенно и стремился уничтожить Креола чарами – демонолог сызмальства тренируется стерпливать подобные мороки, его не убить одним волевым усилием. Вместо этого Нъярлатхотеп давил и травил противника, без перерыва отращивая все новые органы, обрушивая все новые атаки – зубами, рогами, шипами, когтями и всем, что только возможно придумать.

Креол же раз за разом вонзал в Нъярлатхотепа посох, но не успевал его поглотить – тот мгновенно отдергивался, сторонясь адамантового лезвия. Нъярлатхотеп, этот супершоггот – один из немногих, кому адамант не особенно страшен. Регенерация для него – абсолютно естественное свойство, для нее он не применяет ни магии, ни демонической силы. Его клетки делятся и размножаются с непостижимой скоростью – ну а энергию и материал им обеспечивает колоссальная мощь архидемона.

От всех ударов Креола прикрывал Шамшуддин. Используя отталкивающий телекинез, маргул превратился в сплошной белый шар – вокруг него все сдавливалось и комкалось с невероятной силой. Однако это лишь сдерживало атаки Нъярлатхотепа, но отнюдь не вредило ему.

– Брат, это хуже, чем тогда, с Хастуром! – воскликнул Шамшуддин.

– Гораздо хуже! – мрачно согласился Креол, швыряя уже восьмое Копье Мардука.

Перед ним в очередной раз просвистел Логмир Двурукий – он весь изгваздался в слизи, и слизь же летела с неистово крутящихся катан. Несколько капель брызнули на лицо Креолу, и тот раздраженно рявкнул:

– Пошел вон, идиот! Ты мне только мешаешь!

– А иди-ка ты сам в жопу, командир, – любезно ответил Логмир. – Я, может, всю жизнь мечтал так умереть!

– Так – это как?

– По пояс в дерьме, кромсая гигантскую неведомую уродишшу. Мечта сбылась!

– А вот обзываться совершенно незачем, – с легкой обидой произнесла одна из голов Нъярлатхотепа.

Миг спустя Логмир отрубил эту голову, но другая такая же спустилась с колышущегося потолка и насмешливо воскликнула:

– Итак, карты раскрыты окончательно, Креол, сын Креола! Ты немало попортил нам крови в этом мире, но теперь пришло время умереть!

– Мое время?! – вспылил Креол, извергая пламенную волну. – А не твое ли?!

– Самонадеянно, самонадеянно! Пусть ты одолел Элигора и прикончил Лалассу – я не чета им! И не тычь в меня своим посохом – против меня это бесполезно!

– Да понял уже…

К Шамшуддину тоже наклонилась одна из голов Нъярлатхотепа. Она внимательно следила за работой маргула – во всех одиннадцати глазах отражался живой интерес.

– Телекинез, да?.. – задумчиво произнес архидемон. – Полезное умение, безусловно. Но не против меня. Хотя ты неплохо держишься, Шамшуддин, сын Бараки… кстати, это ведь тебя когда-то проглотил Хастур?

У Шамшуддина заходили желваки на скулах. Насмешливо-презрительный тон демона вызвал у маргула нешуточный гнев. Мускулистая рука резко вскинулась, швыряя что-то невидимое, – слишком болтливую голову мгновенно размазало, расплескало по всей столовой.

– Это бесполезно, – ухмыльнулся рот, выросший посреди одной из сотен когтистых ладоней. – Мне всего-то и нужно, что подождать, пока вы выдохнетесь, а потом я вас скушаю. И всех идиотов, что обстреливают меня снаружи, я тоже скушаю. Вы поссорились не с тем демоном, смертные. Я Нъярлатхотеп – я кого угодно превзойду числом и задавлю массой.

– Да заткнись ты!.. – возмутился Логмир, мелко шинкуя щупальца архидемона.

Нъярлатхотеп в ответ удвоил напор на великого героя. Пол под ним буквально вскипел, исторгая целые сотни грибоподобных вздутий. Шамшуддин без лишних слов взметнул всех троих в воздух, Креол с бешеным рыком выпустил лавину Огня Гибила. Каменный пол уже стал похож на губку, каждую секунду угрожая провалиться, – Нъярлатхотеп источил Промонцери Царука, словно жук-древоточец.

Освободившись из ментального захвата Шамшуддина, Логмир загорланил какую-то песню, бешено накручивая круги вокруг магов. Новые Рарог и Флейм свистали и вьюжили вокруг его головы, срезая орган за органом, конечность за конечностью. Стало уже трудно дышать от черного пепла, в который превращалась эта мерзость.

– Неплохо, краснокожий полубог, неплохо! – одобрительно вскричал Нъярлатхотеп. – Ты весьма быстр и ловок! Но чем еще ты меня удивишь?.. Что, ничем? Ай-яй-яй…

Шух-шух-шух! – и еще три головы отлетают в стороны. Однако из обрубков тут же проклевываются новые.

– Украсим все частями тела, тра-ля-ля-ля, ля-ля, ля-ля!.. – с безумным блеском в глазах напевал Логмир.

В то же время снаружи растрепанная и взлохмаченная Гвениола орала на Хубаксиса, требуя ответить, где ее муж и что за дерьмище ползет изо всех окон этого хабова дворца?! Джинн, почти вдвое превышающий королеву ростом, неразборчиво что-то гнусавил и тоскующе глядел на чертящих в небе огненные полосы ифритов.

Как бы он хотел сейчас быть вместе с ними!

Король Обелезнэ и Великий Намиб Кей-Коон стояли здесь же, наблюдая за кошмарным побоищем. А вот Индрак колотил своим молотом где-то там, в самом центре – и бок о бок с вождем билась верная дружина. Эссенида Молот крутила руками над головой, разбрызгивая священную воду, творя великое шаманство, оберегающее ее брата от злых духов.

– Дайте м-мне геродерм!.. – слышалось неподалеку. – Дайте м-мне геродерм!..

Профессор Лакласторос тщетно пытался найти хоть одну свободную машину. Зеленокожий карлик положительно не желал оставаться в тылу, жаждя самолично палить по ненавистному Уроду.

– О-о, здравствуйте, профессор! – послышалось откуда-то сверху. – А вы тоже здесь?.. Сто лет не виделись!

Лакласторос вскинул голову… и встретился взглядом с одной из жутких морд Нъярлатхотепа. Эту он протянул особенно далеко, отрастив такую шею, что хватило бы на десяток анаконд.

– Дайте м-мне геродерм!!! – истошно завизжал Лакласторос. – Или хотя бы плазмомет… лазер… м-магнатор… ну хоть что-нибудь!..

– А вы что, по-прежнему заикаетесь, профессор? – посочувствовал Нъярлатхотеп. – Помнится, до нашей первой встречи дефекта речи у вас не было… знаете, мне не хотелось бы думать, что это я так на вас повлиял…

– Сгинь!.. Убирайся!.. – брызнул слюной карлик.

Длиннющая шея прервалась, разорванная пулей одного из Кровавых Егерей. Все еще ухмыляющаяся голова осыпалась черным пеплом у ног Лакластороса – но тот по-прежнему сжимал кулаки и топотал крохотными ножками. Самую малость поостыв, профессор проверещал в рацию:

– Радрафф хази, ну где же в-вы там?!

– Уже подъезжаем, освободите плацдарм!.. – приглушенно раздалось в ответ.

Мостовая со страшным хрустом треснула. Земля вспучилась гигантской кротовиной, выпуская на свет три гладких купола. «Холмы-9000» поднимались с глухим ревом, пока не встали над площадью во весь рост.

Бумм!.. Бумм!.. Бумм!..

Три страшной силы дезинтегрирующих импульса ударили в Нъярлатхотепа, буквально выедая огромные его куски. В чудовищном теле образовались дыры таких размеров, что каждый из «Холмов» мог бы въехать туда целиком, как в ангар. Плонетцы торжествующе захохотали, видя такой ущерб, нанесенный Уроду.

– Сбавьте обороты, ваша ученость! – тут же подлетел к Лакласторосу Хобокен. – Вы так, будем думать, и зеньора Креола с товарищами изничтожите, прости Единый!

– Да никого м-мы не изничтожим! – тоскливо отмахнулся профессор.

И действительно, архидемон в первый миг опешил… но тут же презрительно заржал, моментально восстанавливая утраченное. Колоссальная туша медленно начала поворачиваться, обращая к «Холмам» ту часть себя, что все еще скрывалась под стенами Промонцери Царука. Создавалось впечатление чудовищных размеров наутилуса, выбирающегося из каменной раковины.

Но Нъярлатхотеп заполнил еще не всю цитадель. Глубоко под землей страшные щупальца-корни проделывали тысячи ходов – архидемон медленно, но верно распространялся и в эту сторону, собираясь извергнуться всей мощью в тылу противника. После этого останется лишь обрушиться на смертных со всех сторон, раздавив и пожрав каждого.

Однако, несмотря на все это, в одну часть Промонцери Царука Нъярлатхотеп избегал соваться. Длинный коридор-ответвление глубоко под землей – каждый участок в нем покрывали противодемонические печати. Архидемону, конечно, стало интересно, что такое там прячут, но он решил разобраться с этим позже, когда закончит с первоочередной задачей.

А в конце этого коридора скрывался огромный цех с «Банкой Скорпионов» и ее создателем, Тивилдормом Призраком. Сейчас он витал на краю мраморной чаши и в бессильной ярости смотрел на полудемонов. Все еще очень многочисленных, все еще очень далеких от появления на свет демоволка.

– Мы не готовы!.. Мы еще не готовы!.. – тоскливо заламывал руки колдун-призрак.

Бесценный танзанит находился тут же – покоился в груди крохотного летучего автомата, созданного специально для хранения этой реликвии. Тивилдорм повел ладонью, подзывая металлический шарик, и поплыл к черному ходу, ведущему в канализацию.

Он очень надеялся, что ее щупальца Нъярлатхотепа еще не заполонили.