Глава 7

За иллюминаторами творилось что-то несусветное — как будто в космосе началась страшная вьюга. Ежов смотрел на это с расширенными глазами — он первый раз видел своими глазами гиперпространство. «Вурдалак» шел сквозь него, как ледокол через торосы, управляемый шестым чувством Фриды. Слепая девушка положила обе руки на гиперкуб, корректируя курс. Косколито следил за приборами, ловя самые незначительные отклонения. Время от времени он устало откидывался на спинку кресла, и его подменяла Джина.

— Гипер — штука сложная, Мишенька, — ласково улыбнулся Койфман. — Потому-то большинство звездолетов летает через тоннели, а не напрямик. Чтобы в нем не заблудиться, нужен или сверхмощный ИР, или хороший телепат. А лучше и то, и другое — видишь, нашей Фридочке Ву помогает. А вслепую вылетишь где-нибудь за тыщу галактангов от места…

— А что такое галактанг? — не понял Михаил.

— Одна миллионная часть диаметра Млечного Пути, — добродушно объяснил старик. — Семьсот миллиардов километров.

— А в световых годах сколько будет?

— То есть? В каком смысле — световых годах?

— Э-э-э… — растерялся Ежов. — Ну как… Ну, световой год — это сколько свет проходит за год… земной год… Аарон Лазаревич, а разве вы не знаете?

— Сколько свет проходит за год? — заморгал Койфман. — А это сколько же?

— Ну вам лучше знать! — начал раздражаться Михаил. — Кто тут космонавт — вы или я?

— Ну-ка, передохни минутку, — попросил его старик. — Рудольф, дружок, подойди-ка к нам, будь так добр. Нам тут без тебя не обойтись…

— Да?.. — подошел мутант, обтирая руки тряпкой. Он копался в какой-то приборной панели, прыская туда непонятной гадостью из масленки — почти такой же, как в наши дни. — Что сломалось?

— Ничего не сломалось. Рудольф, что такое световой год? Как это вообще понимать? Вот Мишенька говорит, что это сколько свет проходит за год…

— Что-что? — удивился пупырчатый механик. — Как это? Скорость света — самая большая из известных человечеству. За год… я даже не знаю, сколько это будет…

— Ну давайте посчитаем, — предложил Ежов. — Подсчитайте, сколько в году секунд, и помножьте на скорость света…

— А ты можешь ее назвать? — удивился Рудольф. — Михаил, ты меня чрезвычайно обяжешь — я бы очень хотел узнать скорость света…

— Триста тысяч километров в секунду! — важно изрек Ежов. Хотя к его важности примешивалось раздражение — он начал подозревать, что над ним издеваются.

Койфман и Рудольф переглянулись, пару секунд сохраняли невозмутимые лица, а потом одновременно заржали. Очень громко и очень обидно.

— Ялкут Деварим… — захихикал старик. — Ох, Мишенька, уморил…

— Триста тысяч, говоришь?.. — простонал мутант, утирая слезы. — Если бы, если бы… Это в двадцать первом веке так считали? Надо будет почитать историю — интересно, оказывается…

— А на самом деле сколько? — растерялся Ежов.

— Никто не знает, — развел руками Койфман.

— Скорость света в вакууме обозначается знаком «C», — покровительственно объяснил Михаилу бывший профессор. — Теоретически она конечна, но на практике… На практике ее скорость до сих пор не смогли вычислить. Нет надежных способов. Ваши, древние, устарели. Они неверны. К тому же скорость света может различаться в разных средах. Практического значения эти данные не имеют. Заявляю со всем авторитетом, как один из лучших физиков Муспелля.

Судя по тому, что Рудольф начал говорить короткими рублеными фразами, у него снова начали зудеть бородавки на коже — Михаил уже знал этот признак. От боли у ван ден Хейнекена всегда начинали слегка путаться мысли.

— Ладно, Мишенька, хватит о ерунде, — ласково улыбнулся Койфман, когда Рудольф, пошатываясь, вышел с мостика — принять болеутоляющее. — Вот, посмотри на экран — это Янус. Туда мы сейчас и летим. Ты, помню, спрашивал, зачем нужен ценителл? Мы с Ву проверили по каталогу — на Янусе он действительно очень нужен. У них там водится такое кусачее насекомое, от него распространяется особая зараза… У них ценителл просто нарасхват…

Ежов взглянул на карту. Человеческий сектор смотрелся внушительно — сто двадцать одна звездная система, это вам не шутки! По сравнению с галактикой в целом — ничтожная бактерия, но если сравнивать с чужими секторами — настоящий гигант. Системы соединялись между собой пунктирными линиями — гипертоннели. Однако… Он мысленно провел маршрут между Деметрой и Янусом — восемь прыжков! Не слишком ли далеко?

— Ты на эти тоннели не смотри, — поморщился Койфман. — Мы, Мишенька, прямиком через гипер летим, без тоннелей. Ну вот знаешь, как в твое время — были корабли, а были самолеты. Такие звездолеты, что по тоннелям скачут — это космические корабли. А мы — космический самолет! Напрямки шуруем. Оно, конечно, куда как сложнее, и риск больше, но зато в скорости выигрываем преизрядно… А можно еще и просто на сверхбольшой скорости нестись, но там очень уж топлива расход большой… Никакие реакторы не выдерживают, даже энергены лопаются. Так только самые огромные корабли делают, которым в гипер опасно входить. Ну, знаешь, в которых больше пятидесяти километров… У них реакторы очень большие. Нет, Мишенька, наш «Вурдалак» — штука такая скоростная, что с нами мало кто может… кхм… посоперничать…

— Попробуйте, пожалуйста, — подошел к ним Дельта.

В одной из четырех рук он держал поднос с несколькими пластиковыми мисочками. То, что в них лежало, выглядело и пахло весьма аппетитно.

— М-м-м, как вкусно! — оценил Михаил, почти мгновенно умявший одну из порций и потянувшийся за второй. — Что это?

— Мочевой пузырь гигантского морского ежа с Протея, политый его же желудочным соком, — ответил робот.

Ежов почувствовал, что съеденный мочевой пузырь неудержимо просится наружу. Он с огромным трудом удержался от рвоты, но его лицо позеленело, а в глазах отразилось невыносимое страдание.

— Тебе не понравилось, — укоризненно посмотрел на него Дельта. — Никому не нравится, как я готовлю! Зачем я вообще здесь нужен? Не лучше ли пойти и отключить мой энергизатор, ведь существование так тягостно…

— Нет, очень вкусно! — поспешил заверить его Ежов. — Просто… очень необычный вкус… и еще у меня аллергия на морских ежей…

— Ты меня обманываешь, — покачал головой вечный меланхолик. — Просто скажи, что я никудышный кулинар, я все пойму. Я просто пойду и просверлю себе мозг… Но пойму… Да и кого заботят чувства ничтожного андроида?

— Дельта, ты опять там концерт устраиваешь? — прошипел Косколито. — Тебе еще не надоело?

— Искусственная личность неисправна. Требуется заменить. Требуется заменить, — изрек Тайфун.

— Что ж, если я так вам досаждаю, я уйду… Есть ли смысл продолжать влачить это никому не нужное существование?

— Одно из двух — или уже сожги себе мозги, чтобы мы вставили новые, получше, или замолчи, — посоветовал Соазссь, проскальзывая на мостик. Его ножные щупальца двигались с легким шелестом, полы балахона волочились следом, а сам он странным образом изгибался всем телом. У хуассинов подобные движения означали сильное волнение. — Я таки обнайужил нечто к’йайне занимательное, господа хойошие!

— [Черные, красные и желтые круги, наплывающие друг на друга] ? — полюбопытствовал Бархат.

— Вот, смот’йите! — вытянул щупальце Соазссь.

Его длинное тонкое щупальце, похожее на сизо-черную веревку с еле намеченными присосками, удерживало некий небольшой прибор цилиндрической формы. На нем не было никаких выступов или впадин — просто гладкий черный цилиндр.

— И что это такое? — задумчиво осведомился Койфман.

— Прилад який-то… — наклонился пониже Остап. — А як вин працюе?

— Это центр управления наноботами, — печально сообщил Дельта. — Производство СОП. Специально для наносаботеров…

— А ты-то откуда знаешь? — недоверчиво посмотрел на него Койфман.

— Якая разниця! — возмутился Остап. — Це небезпечно для життя! Що нам робыти?

— Мнение робота никого не интересует, но я считаю, что нет смысла…

— Какие же вы все идиоты! — спрыгнула со своего места Джина, выхватывая у растерянного Соазсся центр управления.

В одной из стен мостика находился своеобразный «мусоропровод» — небольшой шлюз, ведущий прямо в космос. Он не был нужен ни для чего — на самом деле, конечно, мусор в открытый космос никто не выбрасывает. Зачем, если его можно переработать в конвертере, превратив в пищу, или отправить в реактор, сделав энергией? Но такой шлюз все равно всегда присутствовал. Примерно затем же, зачем автомобилисты возят с собой огнетушитель — чтобы ГАИ не придиралось.

Джина выкрутила передний иллюминатор, бросила туда прибор, закрутила иллюминатор обратно и нажала на кнопку. Открылся задний иллюминатор, и пульт улетел прочь. Прямо в гиперпространство.

Как известно, находиться в гипере без специального поля невозможно, и любой предмет, не защищенный таким полем, моментально выбрасывается в обычное пространство. В космос. Так что сейчас пульт, вероятно, был уже за миллионы километров отсюда.

— Вот так-то, — отряхнула руки друг о друга она. — Пять минут, и проблемы нет.

— Центр управления не существует сам по себе, — изрек Тайфун. — Центр управления контролирует наноботов. Должны быть наноботы.

— Не просто наноботы — наносаботеры, — печально уточнил Дельта.

— А кто такие наносаботеры? — спросил единственный здесь, кто этого не знал — Ежов. Дитирон, скорее всего, тоже не знал, но его на мостике не было.

— Вид наноботов, — рассеянно ответила Джина.

— А наноботы кто такие?

— Микроскопические роботы. Верхний предел — два сантиметра. Нижний… да черт его знает. Пара микрон, наверное. Наносаботеры — хорошая вещь для сабота… так они у нас на борту?!!

— [Грушевидная пурпурная фигура, золотистые черточки, мелькающие белые кружки, огромное розовое пятно, черный ромб, лиловые пятиугольники] !..

— Повильнее! — поморщился Остап.

— Да, не тайатой так быст’йо! — попросил Соазссь.

— Он говорит, что нужно срочно задействовать план «Перехват», — перевел Койфман.

— Согласна, — прозвенела Фрида, отрываясь от гиперкуба.

— Я не заперечую, — замялся Остап. — План «Перехват», звичайно… Тильки… а що це за план?

Койфман только отмахнулся. Он взял с собой Джину, Тайфуна, Дельту и покинул мостик. Остапа он попросил разыскать VY-37, Рудольфа и Дитирона и тоже присоединяться к охоте на незваных гостей.

— Твоя жадность когда-нибудь погубит нас всех, Соазссь. — прозвенела Фрида.

— А что такое? — живо заинтересовался Косколито. — Что этот шалкий хуассин опять натворил?

— Соаззз… Соаззз… — безуспешно попытался выговорить имя суперкарго Михаил. — Скажите, а где вы нашли этот прибор?

— В контейнейе с пест’йеной, — неохотно ответил Соазссь.

— Конечно, это ты у нас суперкарго, но я вроде бы припоминаю, что у нас не было никакой пестрены… — с явной угрозой обернулся к нему Косколито. Сиреневый Бархат недобро замерцал.

— Я взял груз на Пейсефоне, — признался Соазссь. — Две тонны. На Янус. Мы же все йавно летим туда, а половина т’йюма п’йостаивает…

— А почему ты не позвал меня на проверку? — равнодушно, но с явной суровостью прозвенела Фрида. — Теперь вот у нас по кораблю бегают микроскопические саботажники…

— Как выглядел тот, кто дал заказ? — деловито вытащил блокнот Ежов. — Имя, внешность, любая информация. И расскажите мне, что это за наносаботеры такие!

Соазссь и Косколито рассказали. Первый о заказчике, второй о наносаботерах.

Заказчик оказался не заказчиком, а простым посредником. Система элементарная — кому-то нужно доставить некий груз, и он передает его посреднику в космопорту. Как только в нужном направлении стартует какой-нибудь звездолет, у которого на борту достаточно места, посредник предлагает капитану принять груз. Большая часть заказов, разумеется, достается тяжелым космическим грузовозам, но и маленьким частникам вроде «Вурдалака» остается более чем достаточно. Особенно в случае, когда товар предназначен для какой-нибудь провинциальной планеты с небольшим населением, на которую редко летают корабли. Такую, как Янус.

Наносаботеры же… Нанотехнологии начали свое развитие еще во времена Ежова, а к семьдесят второму веку они давно стали чем-то предельно обыденным. В недрах «Вурдалака» обитали миллионы ремонтных наноботов, постоянно следящих за сохранностью звездолета. Внутри Дельты, Тайфуна и, возможно, VY-37 тоже жили наноботы, выполняющие ту же роль, какую в живых организмах играют лейкоциты и фагоциты. Медицина, строительство, производство точных приборов… Трудно было отыскать область, в которой не использовались нанотехнологии. Но, разумеется, как и любой инструмент, наноботов можно было использовать и в преступлениях. Комплект наносаботеров, незаметно подброшенный на корабль, вполне мог в считанные часы превратить его в космический мусор. Центр управления был чем-то вроде их мозга — стандартные наноботы из-за своей сверхмалой величины не способны действовать самостоятельно. Ими управляют со стороны.

— План «Перехват» — это очень просто, — закончил рассказ Косколито. — Самое главное — отыскать и исбавиться от центра управления, остальное дело техники. Просвечиваем самые вашные услы, находим хотя бы одного наносаботера, а дальше даем ремонтной системе обрасец и команду искать и уничтошать таких. Все просто. Бес мосга они не могут эффективно сопротивляться.

— А почему вы его просто не уничтожили… ну, этот центр управления?

— А ты думаешь, это центр управления чем-нибудь бесобидным, человек? — насмешливо оскалился серран. — Не-ет, это центр управления наносаботерами… И если его уничтошить, все наносаботеры тут ше всрываются. А если они скопились где-нибудь в реакторе?

— О-о-о… — понимающе кивнул Ежов. — А вы получили этот заказ до того, как в меня стреляли, или после?

— До. А какое это имеет значение? — удивился хуассин.

— Очень большое. Если бы после, значит Некто нужен именно я. Настолько нужен, что он готов уничтожить весь корабль, лишь бы избавиться от меня… Но поскольку до… Значит, Некто хочет устранить всех. Но в таком случае непонятно, зачем было подсылать ко мне киллера… Я бы все равно умер вместе со всеми… А как вы нашли пульт?

— Пейебийал пест’йянку, йазумеется, — шевельнул длинной головой Соазссь. — Я всегда пейесмат’йиваю товайы.

— Вообще-то, это запрещено, — прозвенела Фрида. — Но Соазссь все равно каждый раз вскрывает контейнеры, просвечивает каждый миллиметр, а потом запечатывает заново. Пока что его ни разу не поймали…

— А где бы вы таки были, если бы я этого не делал? — проворчал хуассин. — Кто нашел цент’й уп’йавления саботейами?

— Если бы ты не хватался са все грусы подряд, их бы вообще не окасалось на борту, — резонно ответил Косколито.

— Между прочим, а что такое пестрянка? — вспомнил Михаил.

— Пряность, — прозвенела Фрида. — Редкая и очень дорогая.

— А еще она глушит радиоволны, — вспомнил Косколито. — Там мошно спрятать хоть целую передающую станцию, и никто ничего не саметит.

— Подождите, а разве это не работает в обе стороны?! — удивился Михаил. — Как же эта штука должна была управлять наноботами?

— Там другой принцип, — покачал головой серран. — Прямая передача поля данных. Ну снаешь, как в установке Кроттага… хотя ты, конечно, не снаешь… Да, мешду прочим, Койфман думает, что нушно отдать это тебе… до восвращения капитана, конечно.

Косколито протянул Ежову те самые каплеобразные хреновины, которые были на голове у капитана, а потом оказались у него, Михаила. Теперь он уже знал, что это такое, и как им пользоваться — импульсный информ, подключаемый напрямую к мозгу. Своего рода «виртуальный шлем».

— Кашется, там есть какие-то личные саписи капитана, — с сомнением сказал Косколито.

Михаил приложил импульсник к вискам, и тот автоматически прицепился к коже. Он коснулся сенсора на правом виске, слегка провернул выключатель на левом, и перед ним засветился виртуальный экран, существующий исключительно у него в мозгу. Никто другой его не видел.

— Управлять умеешь? — с явной насмешкой в металлическом голосе прозвенела Фрида. Она тоже видела этот экран, как, впрочем, и все, происходившее в его, Ежова, мозгу. — Помочь?

— Разберусь, — поморщился он, пытаясь хоть как-то рассортировать лавину информации, содержащуюся в этом крохотном приборе.

И через некоторое время действительно кое-что нашел. Мелочь, ерунду, но она добавилась к другим фактам, уже известным, и в сочетании с ними превратилась в настоящую бомбу!

Соазссь успел куда-то исчезнуть, а Косколито и Фриде сейчас было не до разговоров — «Вурдалак» скоро должен был покидать гипер. Поэтому Ежов покинул мостик — ему нужно было найти кого-нибудь, чтобы расспросить о том, что он только что узнал. Лучше всего, конечно, Койфмана — старикан был самым говорливым созданием на этом корабле.

Поиски затянулись. Да, «Вурдалак» был далеко не самым большим звездолетом из возможных, но все же достаточно просторным — в своем теперешнем виде он был рассчитан на экипаж из пятнадцати человек. А в наличии было только тринадцать.

Кроме капитанской каюты имелось еще четыре обычных — трехместных. В одной из них жили Койфман, Косколито и Соазссь, в другой женщины — Джина и Фрида, в третьей Остап и Дитирон. Бывший гладиатор занимал вдвое больше места, чем среднее разумное существо. Такое, как человек — люди почти по всем показателям были самыми что ни на есть средними.

Четвертая каюта временно пустовала.

Разумеется, роботы в спальных местах не нуждались — они время от времени отключались на подзарядку, но это случалось не слишком часто. Рудольф спал в реакторе, а Сиреневый Бархат в лазарете.

На камбузе тоже никого не нашлось, кроме бурлящей кастрюли с каким-то варевом. Вопреки ожиданиям Ежова, плиты и кастрюли к семьдесят второму веку отнюдь не ушли в небытие.

Примерно половину камбуза занимал огромный консерваторий — прибор, в свое время заменивший холодильник. Работал он на совершенно ином принципе — там, внутри, поддерживалось поле стасиса, до предела замедляющее любые биологические процессы. По сути, остановка времени. Продукты, во всяком случае, не портились.

Еще здесь стоял другой прибор — пищевой синтезаторный конвертер. В него поступали все органические отходы — даже самые отвратительные. И он преобразовывал их в другие органические вещества — простейшие компоненты для приготовления пищи. Скажем, тесто. Или картофельную пасту. Или молоко. Полный список состоял из полутора тысяч наименований.

Вообще, «Вурдалак», как и подавляющее большинство звездолетов, циркулировал по замкнутой системе. Органический мусор снова становился едой и вновь отправлялся в желудки, неорганический исчезал в реакторе, позволяя экономить энергию. Вода очищалась и использовалась снова и снова. Какая-то ее часть, вероятно, успела перебывать внутри всех членов экипажа.

Когда Ежов выходил из камбуза, его неожиданно схватили. Причем не руками — его руки и ноги обвили шесть тонких, но очень прочных паутинных нитей, вылетевших из рук Дитирона.

Точнее, не рук — эти шесть отростков на боках уу-де-шуу не имеют ничего общего с руками. Это удлиненные паутинные бородавки, стреляющие липкими нитями, как у некоторых пауков. Настоящих же рук у них только две — мощные конечности, оканчивающиеся изогнутыми костяными пиками, похожими на слоновьи бивни.

Как известно, для разума необходимы три обязательных компонента — развитый мозг или его аналог, сложные чувства, позволяющие получать информацию об окружающем мире, и инструмент для действий. Человеческие руки — один из наиболее типичных вариантов последнего. Однако далеко не всегда. Конечности серранов почти такие же, что и у нас, только когтистые и чешуйчатые, но вот у хуассинов их роль играют раздвоенные щупальца. А Плывущие В Воздушном Океане вообще не имеют конечностей, однако их успешно заменяет телекинез. Очень успешно.

Руки уу-де-шуу совершенно непригодны для тонкой работы — это оружие, и очень неплохое. Зато для такой работы вполне пригодны их паутинные бородавки — уу-де-шуу выстреливают короткие липкие нити, и очень ловко орудуют ими, как люди — пальцами. Со стороны они при этом напоминают кукловода, управляющего марионеткой.

— Моя думай, твоя убить капитан! — гневно промолвил Дитирон, подтягивая добычу поближе. Именно так уу-де-шуу охотились на своих планетах. — Моя долго ждать момент, пока никто не быть рядом!

— Елы-палы, братан, прекрати! — возмутился Ежов, обрывая одну из нитей. — Не убивал я никого!

Оборванную нить тут же сменила другая — паутинные железы уу-де-шуу могут выдать до сотни метров паутины зараз. Но Дитирону не понравилась легкость, с какой его тенета порвали — он привык к более хлипкой добыче. Бронированный монстр начал выплевывать липкие нити с утроенной скоростью, заматывая Михаила в кокон.

Его подтянули вплотную к могучим рукам-бивням, и он с ужасом представил, как эти костяные пики пронзают его насквозь. А потом Дитирон вполне может его сожрать — уу-де-шуу предпочитали жарить мясо на кострах, но не брезговали и сырьем. Племя Дитирона не слишком увлекалось каннибализмом и себе подобных ело только в особых случаях, но в том-то и дело, что Ежов отнюдь не был ему подобным…

— Моя твоя не верить! — угрожающе оскалился инопланетный дикарь. — Капитан — моя друг! Капитан спасать моя от те-сте-ссуу-так!

— Отпусти, болван! — прокряхтел Михаил. — Если ты меня убьешь, твоего капитана уже никто не найдет!

— Что? Почему? — удивился Дитирон. Его грозные лапы замерли в воздухе.

— Потому что только я один могу его найти, — насколько смог уверенно заявил Ежов. Хотя он сильно сомневался, что даже такое примитивное существо поверит в столь очевидную брехню.

Дитирон некоторое время с колебанием смотрел на Ежова снизу вверх. Все-таки в Михаиле было почти два метра, а средний рост уу-де-шуу — метр шестьдесят. И Дитирон был как раз самым что ни на есть средним. Но Ежов стоял, обмотанный паутиной, и не мог пошевелить ни рукой, ни ногой, а Дитирон в любой момент мог проткнуть его голыми руками. Так что преимущество явно было на его стороне.

— Моя твоя не верить! — прорычал он наконец. В его пасти показалась голодная слюна.

— Послушай, ну дай мне шанс! — взмолился Михаил, стараясь дышать в другую сторону — дыхание уу-де-шуу пахло отнюдь не розами. — Если ты меня убьешь, разве это поможет капитану? А вот если отпустишь, я, может, что-нибудь все-таки смогу сделать…

— Что? — не понял Дитирон. Ежов просто-таки слышал, как в его первобытной голове скрипят шестеренки. — Моя понимать… Моя думай, надо подождать — если твоя возвращать капитан, моя твоя друг, а если нет — моя твоя сырым кушай! Правильно?

— Здорово! — быстро закивал Ежов. — Ну, видишь, как хорошо разобрались!

Дитирон неохотно расслабил паутинные бородавки, и нити отсоединились от его «рук». Ежов начал с трудом счищать с себя липкую гадость — хорошо еще, что капитанский костюм, который ему позволили носить за неимением другого, был сшит из специальной металломатерии, отталкивающей пыль и грязь. Иначе ему вряд ли вообще удалось бы избавиться от этой паутины.

— Твоя помни моя слово! — едва не выбил Ежову глаз рукой-бивнем Дитирон. — Не вернуть капитан — моя твоя сырым кушай! Но моя не хоти долго ждать! Моя жди раз, да два, да три… а потом моя твоя сырым кушай!

Михаил подумал, что отныне выражение «моя твоя сырым кушай» вполне может претендовать на первое место в его личном списке самых ненавистных фраз.

— Подожди-ка! — окликнул он Дитирона, неохотно повернувшегося спиной. — А ты, случайно, не знаешь чего-нибудь интересного о капитане? Может, он что-нибудь такое говорил…

— Нет. Моя не слышала, — хмуро ответил уу-де-шуу. — Но если твоя не возвращать капитан…

— Знаю, знаю!.. — скрипнул зубами Ежов, уже жалея, что спросил. — Твоя моя сырым кушай!..

— Правильно, — одобрительно щелкнул бивнями Дитирон.

Через пару минут Михаил едва не столкнулся с Тайфуном, мчащимся по коридору, оставляя за собой наэлектризованный след — боевой кибер двигался с помощью сверхпроводимой антигравитации, и воздух после него всегда немного потрескивал. За ним летел VY-37 и бежала Джина в странных очках, размахивающая небольшим прибором с искривленным раструбом. Ежов благоразумно посторонился — ему совсем не хотелось оказаться на пути у этой психопатки.

— Вин, вин воны побигли! — заорал Остап, с грохотом вылетевший из-за поворота. — Стриляй, Кроу, бо втикуть!

Великан, как и Джина, напялил специальный шлем, позволяющий замечать микроскопические объекты. Они по-прежнему отлавливали наноботов, успевших разбежаться по всему «Вурдалаку». Без центра управления эти микротеррористы не могли действовать согласованно, но все равно стремились побольше напортить. А поскольку их величина колебалась от полутора до четырех миллиметров, отыскать, а тем более поймать этих металлических букашек оказалось трудновато…

— Не стой на дороге, придурок! — отпихнула в сторону Ежова Джина.

Вообще-то, для того, чтобы его отпихнуть, ей пришлось отклониться от прямого пути метра на три, но она не поленилась.

— Швидше на мостик! — крикнул Остап. — Я йих загубив!

— Нас же просили брать живыми! — возмутилась Джина. — Ну, то есть… не живыми, конечно… целыми! Какого дьявола ты вечно…

— Справка. На языке Золотого Кольца «загубив» означает «потерял», — сообщил VY-37.

— А-а-а… — слегка смутилась Джина. Но тут же оправилась, и снова начала вопить: — Тогда какого черта ты их потерял, жирный?! Я еле-еле нашла целую стаю, а ты, здоровая орясина…

— Я не робив ничого поганого, Кроу, чому ж ты штормишь на мене?! — обиделся Остап. — Да так гучно, як скаженная! Ежов, поясни ты — навищо так делаты?

Михаил неопределенно пожал плечами — население «Вурдалака» лично у него вызывало ассоциации с сумасшедшим домом для буйных.

— И я зголоднив, — проворчал Остап. — Я великий, мени нужна йисты за чотирьох…

— Потом пожрешь, жирный! — с силой ударила его в живот Джина. Гигант даже не почесался — только обиженно насупился. — Ву, ищи их, давай! Тайфун, за мной!

Спрашивать о чем-либо этих четверых было бессмысленно — они охотились. Ежов проводил их взглядом и пошел дальше — в трюм.

Трюм «Вурдалака» занимал большую часть задней половины, и мог вместить ровно тысячу кубических метров груза. Если, конечно, удастся утрамбовать его так плотно, чтобы не осталось свободного места. Рядом располагался ангар с двумя малыми планетарными катерами класса «Эриния» и одним большим космическим «Бореем». В ангаре возились Рудольф и Дельта, сканирующие машинный парк на отсутствие наноботов. А в трюме торчал Соазссь. Он просвечивал какие-то цилиндрические металлические коробочки — похоже, пестрянкой груз, взятый на Персефоне, не ограничивался.

Там же сидел и Койфман — старичок разбирал свою палку. Хотя, конечно, совсем не палку — это была квантовая винтовка Рихвинда, высокоточное оружие, бьющее почти на двенадцать километров. Когда Аарон Лазаревич говорил, что смог бы убить Ежова надежнее, он не привирал: бывший раввин почти пятнадцать лет подвизался снайпером в армии Латинского Союза. Ему неоднократно приходилось снимать человека, находящегося где-то в необозримых далях. Не на камеру снимать, само собой.

— Аарон Лазаревич, что вы знаете о личном файле капитана «наследие»? — сразу взял быка за рога Ежов.

— Ничего не знаю, Мишенька, — ласково ответил Койфман. — Видишь ли, личными файлами называются такие файлы, к которым нет доступа ни у кого, кроме того, кому они принадлежат. А что там?

— Там — ничего особенного, всего лишь родовое древо, — отмахнулся Михаил. — Но если внимательно его рассмотреть, а также просеять архив имперских некрологов…

— Ну-ну?

— Святослав Моручи принадлежит к Императорскому Дому, верно? — уточнил Ежов.

— Боковая ветвь, — кивнул старик, приветливо улыбаясь. — Очень дальний родственник.

— Верно, сейчас он тридцать седьмой в линейке наследования. Но вот что интересно — двенадцать лет назад он был пятьдесят шестым!

— Да-а-а?! — загорелись глаза у Койфмана. — Вот это уже интересно, это очень интересно… И как же это так получилось?

— Очень просто — за одиннадцать лет родовое древо сократилось на девятнадцать пунктов. А точнее — на двадцать четыре. Очень интересный факт — за эти одиннадцать лет родилось пятеро новых наследников, но ни один из них не отметил второго дня рождения! Вам это не кажется подозрительным, Аарон Лазаревич?

— Да еще как кажется! А ты какие выводы сделал, Мишенька?

— Девятнадцать из пятидесяти шести за такой срок — это явный перебор, — уклончиво ответил Ежов. — Четыре или пять смертей, скорее всего, были естественными, но остальные… В конце концов, имперцы живут полтора века — такая эпидемия рвет в клочья всю статистику! Но следует признать, подкопаться там не к чему. Смертельные болезни, тщательно выверенные несчастные случаи, два несомненных самоубийства, две смерти на дуэли… Ни по одному случаю не было возбуждено уголовного дела! Ни один из них сам по себе не вызывает ни малейшего подозрения! Но все вместе…

— Так-так, — задумчиво кивнул Койфман. — И что дальше?

— Два года назад все прекратилось, — пожал плечами Михаил. — Последняя смерть произошла в 7110 году.

— А в 7112 Святослав Моручи исчезает в неизвестном направлении… — почесал лоб Койфман. — Интересненько… Думаешь, это связано?

— Обязано быть связано. Но пока что неясно, как. Если это очередное убийство, то очень уж сложное… и необычное. Его-то уж точно не выдашь за рядовой несчастный случай…

— Да, это… — задумался старик.

— Между прочим, насчет тех пятерых младенцев, — вспомнил Ежов. — Аарон Лазаревич, вы знаете, что в Империи с детьми поступают так же, как в древней Спарте?!

— А? Ну да, правильно. Если ребенок рождается неполноценным, его тут же… хе-хе, — печально усмехнулся Койфман. — Да, неприятный обычай — СОП постоянно визжит в сторону имперцев. Имперское посольство на Деметре то и дело осаждают пикетчики. Ну ты знаешь — «Нет детскому геноциду!». Только им плевать…

— Жуть какая… — поежился Ежов. — И это — просвещенное будущее! Фашисты какие-то… Но я к чему — ни один из этих пятерых не был признан полноценным! Всех уничтожили сразу после рождения. А ведь в среднем в Империи уничтожают только одну тысячную от всех младенцев! Особенно странно, если учесть, что Императорский Дом Сварога признан чуть ли не самым генетически здоровым в человеческом секторе! Как вам совпадение?

— Да какое тут может быть совпадение? — насмешливо причмокнул Койфман. — Нет, Мишенька, это все явно связано… Давай, сыщик, работай, копай…

— Работаю, работаю… — огрызнулся Михаил.

«Вурдалак» едва заметно вздрогнул — звездолет выходил из гипера в обычное пространство.

— Вот мы и возле Януса, — ухмыльнулся Койфман. — Соазссь, дружок, пожалуйста, не бери здесь никаких грузов, ладно?

— А тут ничего и не возьмешь… — вздохнул суперкарго. — Янус — самая нищая планета СОП, тут все население — пайа миллионов феймейов и йудокопов…