ГЛАВА 31

Минуло три дня, с тех пор как был подавлен бунт епископа Каролюса. Дваглич вновь зажил обычной жизнью, простонародье успокоилось. Новых волнений пока что не было. Эксцессов со стороны верхов также не последовало — большая часть зачинщиков мятежа погибла еще во время неудачного дворцового штурма, а проводить массовые казни Лорену отговорил Сигизмунд. Характер у него мягкий, но из этой девицы он просто веревки вьет.

Королевна и кардинал отдельно друг от друга написали письма королю Ягдошу и отправили их на заставу с гаргульями. Сегодня утром они получили ответ — опять-таки с гаргульей. Его Величество выразил радость по поводу решительного подавления бунта городской черни, признал свою вину в том, что оставил слишком мало солдат для охраны дворца, и поздравил кардинала дю Шевуа со вступлением в должность, со своей стороны пообещав ему всяческую поддержку. Как я догадываюсь, Ее Высочество в своем письме всячески расхвалила бывшего уголовника.

По поводу избрания Папы Леона Второго король тоже порадовался. Оказалось, что он узнал об этом еще до того, как благая весть донеслась до столицы, — Его Святейшество действительно вернул гаргулий в Ромецию и разослал их ко всем европейским королям с добрыми новостями.

Судя по всему, обо мне королевна и кардинал тоже писали только хорошее — иначе почему бы Его Величеству так переменить свое мнение о демонах? В конце его письма имелась специальная приписка лично для меня, в которой он извинялся за былую неприязнь, предлагал все простить и забыть, а также просил меня позаботиться о его дочери, пока он отсутствует. Тут уж, конечно, хрен ему в сумку — дуэнья из меня так себе.

А вот о принце Сигизмунде, как мне кажется, кардинал и королевна написали несколько по-разному. Его Высокопреосвященство сухо и бесстрастно изложил факты, Ее Высочество же написала очень восторженно, порадовав папочку новостью о том. что он-де скоро станет тестем, так что пусть поторопится, иначе опоздает на свадьбу… Ну хорошо-хорошо, я подглялывал! С помощью Направления, оказывается, отлично можно читать чужие письма на расстоянии.

Так или иначе, этому факту Его Величество не слишком-то обрадовался. С одной стороны, он поздравлял дочь с тем, что она наконец-то встретила принца своей мечты, с другой же — напоминал ей, что она не крестьянская дочка, не купеческая и даже не герцогская. В королевском браке любовь, конечно, тоже желательна, но в первую очередь таковой союз должен преследовать политические и экономические выгоды. То, что Сигизмунд равен Лорене по происхождению, очень хорошо, но его родная Империя находится, мягко говоря, далековато, а значит, никаких реальных выгод Дотембрия на таком браке не получит.

С другой стороны, принц уже успел подробно рассказать королевне о своей родине, а та подробно отписала обо всем отцу и кое о чем — воеводе Владу. Тот в свою очередь заявил, что, если Сигизмунд пригонит ему из своего мира парочку лазерных танков на воздушной подушке, наполненных боевыми роботами, он за таким королем пойдет в огонь и воду. Естественно, танки он называл «огненными колесницами», а роботов «демонами-лучниками» (здешние колдуны, оказывается, умели создавать нечто, похожее на роботов, только работала эта нежить не на электричестве, а посредством магии). Ягдоша Второго такой вариант тоже заинтересовал, и он как бы между строк осведомился у меня, можно ли подобное обеспечить.

Сам же будущий зять у короля нареканий не вызвал — кардинал описал его весьма достоверно. Все как есть — умен, образован, в шахматы играет (здесь это считается очень важным умением), в драке не спасует, на танцах не опозорится, дети обещают быть здоровыми и крепкими. Опять же аристократ в хрен знает каком поколении. Да еще какой аристократ — дотембрийская королевская семья по сравнению с родом Митхату выглядела откровенно жалко!

Сейчас я сидел на небольшом холмике, наблюдая за тем, как вдалеке скачут две великолепные скаковые лошади — ослепительно-белая и гнедая в яблоках. На белой восседала прекрасная королевна Лорена, на гнедой — принц Сигизмунд. Теоретически они скакали наперегонки, на практике же получалась игра в поддавки — оба участника великодушно уступали друг другу победу.

К моему искреннему удивлению, в Дотембрии принцу всерьез понравилось. О возвращении в Империю он говорил очень неохотно, а вчера вечером я обнаружил в его ноутбуке черновик чего-то вроде прощального письма, в котором он сообщал родственникам, что обрел свое счастье в другом мире и просит-де его извинить — возвращаться он не собирается. Как это самое письмо дойдет до родственников, он, похоже, не задумывался. Мне его везти не хотелось — Император Зебр вряд ли обрадуется такому решению правнука.

Бывший заместитель капитана стражи, вчера торжественно повышенный Лореной до капитана, довольно долго уговаривал этих двоих захватить с собой на конную прогулку десяток-другой гвардейцев для охраны, но Лорена только фыркнула и заявила, что предпочитает обойтись одним мной. Моего МНЕНИЯ, конечно, никто не спросил.

Так или иначе, я скучал. Направление показывало, что в пределах пяти километров нет ничего опаснее крестьян с граблями, а больше заняться было нечем. Лучше бы я во дворце остался — с кардиналом бы в шахматы поиграли…

От скуки я даже начал собирать цветочки. Раз ромашка, два ромашка, три ромашка… о, блин, жаба! Я потянулся за неожиданной закуской, но меня тут же отвлекло новое событие. Прямо передо мной сгустился воздух, и я увидел… правильно, Серого Плаща.

— О, кто у нас здесь?! — даже как-то обрадовался я. — А я-то думаю, чего мне в последнее время не хватает? Что так давно не заходили-то, товарищ, я уж тут, грешным делом, скучать начал!

Серый Плащ продолжал стоять и смотреть. Я широко зевнул, равнодушно глядя на него — после того как он спас Сигизмунда, я уже не мог ненавидеть этого типа так, как раньше.

Вдруг… в голове как будто что-то взорвалось. Я упал на живот, корчась от дикой боли, Рабан заорал, и от того места, где он предположительно обитает, начал распространяться приятный холодок. Но медленно, слиш… ком ме… длен… нооооо…

Неожиданно что-то внутри меня щелкнуло — и время вокруг как будто остановилось. Боль исчезла бесследно, а вместо нее я вдруг ощутил полную ясность мыслей и… и на меня обрушилась куча новых воспоминаний! В меня словно загрузили информацию — передо мной с устрашающей скоростью прокрутилась вся моя предыдущая жизнь. Итак, эликсир Памяти наконец-то подействовал…

Магнус Рыжебородый был прав, когда говорил, что я вспомню все вплоть до родовых криков. В данный момент я действительно ясно видел всю свою предыдущую жизнь — от младенчества до смерти. Рождение в захолустном роддоме на окраине города Петропавловск-Камчатский… средняя школа… морское училище… служба на флоте… и много-много других событий. Очень много! Слишком много! Теперь я ясно видел, что мое превращение в яцхена стало всего лишь логической кульминацией моей же жизни!

Я родился очень некрасивым ребенком. Некрасивым — в смысле уродливым. Передо мной ясно вспыло мое отражение в зеркале — сначала мальчик, потом подросток, потом мужчина. Каждый из этих образов напоминал какого-то гоблина, У меня очень плохо росли волосы — какими-то странными пучками, оставляя уродливые залысины. Я родился с заячьей губой, а мой подбородок был таким длинным и тяжелым, что нижняя челюсть все время слегка отвисала, оставляя впечатление дебиловатости. Глаза у меня были голубыми, но настолько бледными, что казались почти белыми. Цвет кожи — да вот почти как сейчас, тускло-серый. Меня даже водили по больницам, считая, что это какая-то болезнь. Если это и была болезнь, то, во всяком случае, неизвестная науке.

Излишне говорить, что я ничуть не походил ни на отца, ни на мать. Вообще ни на кого из родственников. Впрочем, у нашей семьи их было очень мало — родители перебрались на Камчатку еще в студенчестве, когда вся страна весело и совершенно добровольно осваивала малообжитые земли. У меня были родители, у меня был младший брат, у меня было три младших сестры. Вот и вся родня. Я был самым старшим.

Само мое существование всю жизнь портило репутацию матери — даже самый снисходительный взгляд не мог отыскать ничего общего между мной и отцом. Но отец был замечательным человеком и никогда не сомневался в матери. А она в нем. В семье меня жалели… и любили. Только там меня и любили — в школе у меня друзей никогда не было, девчонки только презрительно фыркали, когда я пытался за кем-то ухаживать, а учителя постоянно снижали мне оценки — одним своим видом я портил школьную фотографию. Когда меня принимали в пионеры, тот, кто повязывал на моей шее галстук, на всякий случай надел перчатки. Дело было не только в уродстве — я у всех вызывал какое-то подсознательное отвращение…

Первоначально я не собирался служить на флоте. Идея морского училища возникла только в шестнадцать лет, когда я вернулся домой из пионерского лагеря (там меня тоже никто не любил) и обнаружил нечто настолько ужасное, что теперь я пожалел, что это тоже всплыло из глубин памяти вместе с остальным. Когда я открыл дверь своим ключом, то сначала упал в обморок, а потом, когда приехала милиция, очень долго не мог поверить, что это действительно произошло. Дело в том, что я в один день стал сиротой.

Отец… мать… брат… сестры… Всех их убили, причем убили с поразительной жестокостью, расчленив трупы, отрезав головы… по-моему, какая-то часть была даже съедена. Милиция тоже долго была в шоке. Неизвестного маньяка искали очень долго, но так и не нашли. Признаться, вначале я и сам попал под подозрение, но у меня оказалось безупречное алиби — смерть всех шестерых наступила тогда, когда я был за двести пятьдесят километров от дома.

Тогда я долго гадал, кто мог такое сделать. Сейчас… сейчас я по-прежнему не знаю, кто это сделал, но зато вижу, кто это мог сделать. Я сам. Я теперешний — с шестью руками и ядовитым хвостом. Бойня, учиненная в нашей квартире, как две капли воды походила на то, что обычно оставалось после драк с моим участием. Если бы я не был единственным яцхеном на всем белом свете, я поклялся бы, что именно яцхен там и поработал.

Потом я закончил училище и поступил на военный флот. Там меня тоже все сторонились, командование меня не любило, и по служебной лестнице я поднимался ужасно медленно — за десять лет службы так и не вскарабкался выше старшего лейтенанта. Возможно, к сорока годам мне все-таки присвоили бы капитана…

Последние три-четыре года моей жизни стали еще более мучительными, чем все, что было раньше. Прибавились постоянные головные боли, лунатизм и временные провалы в памяти. То самое, о чем писали в «деле о ЯЦХЕНе № 5». Доктора ничего не могли поделать — я продолжал ходить во сне и то и дело ощущать себя не Олегом Бритвой, а кем-то совершенно другим. Глядя на других людей, я все чаще ловил себя на мысли, что мне хочется убивать. Убивать, убивать и убивать… Жестоко и мучительно. Я держался — воля у меня всегда была железная, и мне удавалось сохранять самообладание в любой ситуации, но с каждым годом делать это становилось все труднее и труднее. Я медленно, но верно превращался в такого же маньяка, как тот же Палач…

Любому другому уже перечисленных странностей вполне хватило бы, но только не мне! Было в моей жизни еще кое-что, в чем я не признавался никому, даже докторам. И был это все тот же неугомонный Серый Плащ! Всю предыдущую жизнь он преследовал меня точно так же, как и теперь, — не проходило и месяца, чтобы он не объявлялся где-нибудь поблизости. Его никогда никто не видел, кроме меня, а он не интересовался ничем, кроме опять же меня.

Теперь я вспомнил даже, как он появился в самый первый раз. Еще в роддоме. Акушерка держала меня на руках и с тревогой смотрела на мою мать, покрытую липкой испариной, — роды были очень тяжелыми, и врачи боялись, что она не выживет. Но Серый Плащ, не видимый никем, кроме меня, приблизился к маме, что-то сделал, и она задышала ровно и спокойно. Тогда никто не обратил на это внимания — все решили, что у женщины просто оказался сильный организм.

Он появлялся и потом. И точно так же, как и сейчас, время от времени устраивал мне мелкие гадости. Когда мне был всего год, он однажды целые сутки морил меня голодом — отнимал бутылочку с молоком, выливал ее в окно и возвращал мне пустую. И так раз десять. В четыре года он разбил дорогую вазу в тот момент, когда рядом был только я. Мне всыпали. В семь лет он опрокинул меня в грязную лужу как раз в день первого сентября, когда я в новеньком костюме и с букетом гладиолусов шагал в первый раз в первый класс. В классе я, разумеется, опозорился. В десять лет он разбил большое школьное окно, опять-таки свалив все на меня… да что перечислять! Он словно бы задался целью причинить мне как можно больше неприятностей.

Но вредил он одному только мне. Случай, когда он вылечил мою мать, опять-таки был не единичным — он неоднократно помогал и другим людям, волей случая оказавшимся поблизости от меня. Кирюхину, нашему боцману, он однажды спас жизнь, когда тот, напившись, улетел за борт. Его неизбежно разорвало бы винтом, но Серый Плащ вытащил Кирюхина за шкирку. Этого никто не видел, кроме меня, а сам боцман потом решил, что ему все померещилось спьяну. Бабушку Лену, нашу соседку, Серый Плащ вытолкнул прямо из-под разогнавшегося трамвая — старушка была глуховата и не слышала сигналов водителя. Мою одноклассницу Катьку он спас точно так же, как Сигизмунда, — подставил руку, когда на нее набросился бешеный пес.

Но мне он не помогал никогда. А последним, что я увидел в своей жизни, был водитель «газели», судорожно вертящий руль и жмущий на тормоз. У него ничего не получалось — на руле лежали руки Серого Плаща…

Хотя нет, соврал — был еще один раз! Уже в больнице, когда я доживал свои последние секунды, дверь палаты распахнулась, и туда влетел профессор Краевский. Увидев меня, он буквально запрыгал от радости и принялся что-то доказывать врачу, который все еще пытался вернуть меня к жизни. А ему в ухо что-то нашептывал Серый Плащ…

Я наконец-то очнулся от навалившегося океана воспоминаний. Не знаю, сколько времени я провел в таком состоянии, но, на мой взгляд, не меньше часа. Моя жизнь одним махом удлинилась на тридцать один год и четыре месяца, но большой радости это не принесло. Внутренне я надеялся вспомнить родню, друзей… Я всегда понимал, что в таком виде я не осмелюсь показаться им на глаза, но мне хотелось хотя бы знать, что они есть…

И каков результат? Я вновь пережил душевную боль, о существовании которой доселе даже не подозревал. Вновь увидел смерть всей семьи… Из близких родственников у меня осталась только тетка в Барнауле, которую я лицезрел один раз в жизни. Если только и она не умерла за эти два года — тете Марине было почти семьдесят…

В моей предыдущей жизни не было ничего. Ничего хорошего, я имею в виду. Как ни парадоксально, но за два месяца существования в виде яцхена я получил больше приятных воспоминаний, чем за тридцать лет человеческой жизни…

— Зачем я это сделал, Рабан? — простонал я. — Так хорошо было без памяти… Как думаешь, Магнус сумеет изготовить противоядие?

— Бессмысленно, патрон, — печально отозвался мой симбионт. — Если ты снова лишишься памяти, тебе снова захочется ее вернуть.

— А ты мне скажешь…

— А ты поверишь?

— Угу. То есть нет, конечно… Не поверю.

Я поднял голову и офигел. Серый Плащ, который всегда раньше появлялся на пару минут, а потом исчезал по своим делам, стоял на том же месте, что и час назад. По-моему, он ждал моей реакции на возвращение памяти.

— Пришел позлорадствовать? — прохрипел я, чувствуя, как во мне закипает дикая, неконтролируемая ярость. Все плохое для меня сейчас сконцентрировалось в одной фигуре — этом непонятном типе в сплюснутом противогазе. — Ты! Ты убил меня!

Я прямо из положения сидя прыгнул, с силой рванув в сторону Серого Плаща. Когти вылетели из пазух, готовясь разорвать это странное создание на множество крохотных клочков.

Безрезультатно, конечно. Он снова исчез в последний момент…

— Вот он, патрон, вот он! — тут же завопил Рабан. — Прямо за спиной!

Я резко обернулся. Серый Плащ, вопреки обыкновению, переместился недалеко — всего метров на десять. Я немедленно сгруппировался и снова прыгнул на него. Все повторилось — он исчез и объявился у меня за спиной.

Я летал туда-сюда с постоянством маятника раз двадцать. Каждый раз Серый Плащ повторял один и тот же прием. По-моему, он придумал новое издевательство…

Но на этот раз я был твердо намерен поймать его и посмотреть, кто скрывается под этой маской. Я заплевал его кислотой, каждый раз промахиваясь. Я выжимал из своего тела, как из боевой машины, все что только можно было выжать, но безрезультатно — каждый раз он успевал ускользнуть за долю секунды до соприкосновения.

— Как… как ты это делаешь?… — прохрипел я минут через двадцать, в изнеможении усевшись на корточки. — Чего… чего ты хочешь?

От перенапряжения у меня пересохло во рту, язык с трудом ворочался, слова выдавливались через силу. У яцхена слишком мощный метаболизм — я могу двигаться со скоростью молнии, но после такого перенапряжения следует долго отдыхать и много есть.

Я с трудом дополз до здоровенной корзины с мясом, которую захватил из дворцовой кухни, перед тем как отправиться на конную прогулку с этой парой аристократов. Кстати, где они? А, все в порядке — Направление указывало, что они остановились примерно в километре к северу отсюда и сейчас… в общем, с ними все в порядке, и мое появление их только разозлит.

— Ну?! — прохрипел я, с трудом запихивая в пасть копченый окорок. — Чего молчишь, морда?! Задолбал!

Сожрав всю корзину, я посмотрел на Серого Плаша уже чуть более миролюбиво.

— Ладно, замяли, — хмуро махнул верхней и средней правыми руками. — Будем считать, что ты моя личная шизофрения, воплотившаяся в таком странном виде…

— Больше нападать не будешь? — насмешливо спросил Серый Плащ. — Успокоился?

— Да нет, просто устал… — по инерции пробурчал я.

И тут меня осенило. Я резко подскочил и с огромным удивлением уставился на неожиданно заговорившего… хотя нет, не заговорившего! Заговорившую.

Серый Плащ стянул с головы капюшон, и на спину упала тяжелая волна золотых волос. А под маской… под маской обнаружилось прекрасное женское лицо. Такое прекрасное, что королевна Лорена рядом с этой вредительницей показалась бы жалкой дурнушкой. Смеющиеся карие глаза, длинные ресницы, ослепительная улыбка, нос великолепной формы, изящные ушки с тяжелыми серьгами… Такое впечатление, что эта красавица никогда в жизни не пользовалась косметикой — она ей была попросту не нужна, ее идеальную внешность помада и тушь только испортили бы.

— Ф-фух! — выдохнула Серый Плащ (м-да, теперь уже как-то стремно так ее называть), сминая в руках уродливую маску и отбрасывая ее в сторону. — Как же мне надоело носить это уродство… У меня кожа не облупилась?

Красавица сделала жест рукой, и прямо перед ней появилось небольшое зеркальце, усыпанное алмазами. Она с пристальным вниманием изучила свою красоту, осталась в целом довольна и наконец-то соизволила посмотреть на меня. Я все еще сидел с широко распахнутой пастью и глазами, выпученными даже сильнее обычного.

— Позвольте представиться, друг мой, — слегка наклонила голову она, все еще ехидно улыбаясь. — А то как-то неловко получается — мы так давно знакомы, я знаю о вас абсолютно все, а вам неизвестно даже мое имя. Можете называть меня Инанной. Будет очень хорошо, если к имени вы будете прибавлять слово «леди» — я все-таки благородного происхождения.

— Bay, патрон, мы в авторитете! — возбужденно зашептал Рабан. — Такие люди с нами общаются! Инанна, она же Иштар, она же Ашторет, — одна из богинь Девяти Небес! Это такой Светлый Мир прямо рядом с твоей Землей, — пояснил он. — Богиня Любви и Красоты, Добра и Света!

— Аш… Ашторет? — едва выдавил я.

— Лучше все-таки Инанна, — тут же поправила меня богиня. — Это имя мне было дано при рождении, а другие я получила от людей. Вы ведь тоже предпочитаете называться Олегом, а не Яковом или Яцхеном?

Я поднялся на ноги и сделал шаг вперед. Инанна продолжала насмешливо улыбаться. Я почувствовал, что совершенно не знаю, что теперь делать. Когда я гадал, кто такой Серый Плащ, я никак не ожидал, что он окажется таким… такой… в общем, этого я точно не ожидал. Сейчас я уже совсем не хотел на нее нападать — вряд ли я сумел бы себя заставить умертвить такое чудо.

— Полагаю, мне нечего вам сказать, леди. — Я взял себя в руки и снова заговорил спокойно: — Вы правы — вряд ли вы чего-то обо мне не знаете. А вот вы сами не желаете ли мне что-нибудь сообщить? Судя по тому, что вы больше не прячете свое лицо, с тайнами покончено?

— Вы правы, друг мой, — слегка поклонилась, отдавая мне должное, богиня. — Я действительно намереваюсь раскрыть вам все. И прежде всего тайну вашего рождения. Не буду скрывать — все это время я испытывала вас. Ничто в ваших путешествиях через миры не было случайным — все это было частью одного долгого испытания. И вы сдали экзамен. Оценка далека от отличной, но «удовлетворительно» вы, во всяком случае, получаете. Признаться, я ожидала худшего…

— Угу. Если бы я еще только знал, что сдаю экзамен… А что там насчет тайны моего рождения?

— Вы ведь вернули свою память, не так ли? Так скажите мне: не кажется ли вам, что вы не были обычным человеком?

Я только фыркнул. Обычным?! Да я даже слова такого не знаю!

— Именно так, друг мой, именно так. А весь секрет в том, что вы, собственно, никогда и не были человеком…

Да уж, умеет эта красотка огорошить — этого у нее не отнять…

— Весь секрет в вашем отце. Именно из-за него вы родились таким уродливым, именно из-за него к тридцати годам начали сходить с ума… а с возрастом спятили бы окончательно! Именно из-за него и заварилась вся эта каша.

— Мой отец был прекрасным человеком! — возмущенно прохрипел я.

Анатолий Николаевич Бритва был любим всеми — семьей, друзьями, сослуживцами, партией. Он был практически идеалом мужа и отца и еще более идеальным коммунистом — именно таким, какими их описывали в советских романах.

— Я говорю о вашем биологическом отце, — поправилась Инанна. — Да, друг мой, к сожалению, это так — вы незаконнорожденный. Но не думайте плохо о своей матери — она даже не подозревала, что вы противоправно носите свое отчество. Строго говоря, она никогда даже не видела вашего настоящего отца — как вы, вероятно, догадываетесь, он был очень необычным существом…

— И кем же он был? — прохрипел я, боясь услышать ответ.

— Демоном. Очень сильным демоном. Это был некто Лаларту — архидемон Лэнга.

— Вот это пинцет, патрон! — присвистнул Рабан. — Лэнг тоже по соседству с твоей Землей, и это такое гадкое место, такая мерзость… Мы с Волдресом там никогда не были, но кое-что слышали…

Я его не слушал. Я опустился на землю и теперь истерически хихикал, обхватив себя всеми руками и превратившись в своеобразный клубок. Я демон! Я демон!! Я демон!!! В конечном счете я все-таки оказался демоном! А я-то еще придуривался насчет этого…

— Как и где произошло столкновение вашей матери и Лаларту, я не знаю, — продолжала богиня. — Увы, я не всемогуща. Знаю лишь, что это случилось примерно за три года до вашего рождения. Да-да, полудемоны созревают очень медленно, и первые два с половиной года ваша мать даже не подозревала, что ожидает ребенка. Я же обнаружила вас совершенно случайно — буквально за несколько дней до вашего рождения. При рождении вы должны были убить свою мать — полудемоны всегда появляются на свет с большим трудом, но тут я сумела вам помочь.

— Спасибо, — с трудом выдавил я.

— Не за что, друг мой, — печально покачала головой Инанна. — Увы, это оказалось бессмысленно — когда Лаларту вернулся спустя девятнадцать лет, я ничего не смогла сделать. К сожалению, в сражении от меня нет никакого толка — я только и могу, что вовремя сбежать или слегка подтолкнуть того, кто и так балансирует на краю…

— Погодите-ка, леди… — прохрипел я. — Так это…

— Вы правы. Именно Лаларту убил ваших родителей, брата и сестер, — вздохнула богиня.

— Угу, — встал во весь рост я. — Рабан, стартуй! Курс на Лэнг!

— Э, патрон… — явно засомневался симбионт.

— Куда это вы собрались? — одновременно с ним приподняла бровь Инанна.

— А вы не догадываетесь, леди?! Убить эту тварь, конечно! Я его так располосую, что им можно будет подушку набить!

— Ого! — оценила мою ярость богиня. — А вы хоть чуть-чуть представляете себе, что такое Темный Мир? Вы представляете, что такое архидемон?

— Плевать!…

— И в любом случае это было бы глупо. Насколько я помню, в уничтожении базы «Уран» вы обвинили не Палача, который все это сделал, а профессора Краевского, который приказал это сделать…

— К чему вы клоните, леди?

— К тому, что Лаларту, собственно говоря, были глубоко безразличны и вы, и ваша семья. Ему указали конкретную женщину и приказали зачать ребенка — он это сделал. Спустя девятнадцать лет ему велели убить всех ваших родственников, не трогая при этом вас, — он снова выполнил приказ от и до…

— Кто?! Кто это приказал?! — с трудом прохрипел я.

— Его непосредственное начальство конечно же. Кто еще может приказывать демону уровня Лаларту?

— Имена! — потребовал я. — Рабан, записы… тьфу, блин, запоминай!

— Если бы это было так просто… — покачала головой Инанна. — Вряд ли ошибусь, если скажу, что это всего лишь часть одного грандиозного плана, в котором участвует почти вся верхушка Лэнга. Если не возражаете, я начну с самого начала. Итак, началось это около пяти тысяч лет назад, когда я была еще совсем молодой богиней… тогда я еще помнила свое существование в виде смертной. Именно тогда я и задумала завершить то, что начал мой брат Мардук, —уничтожить Лэнг, этот источник тьмы и мерзости. Именно тогда я затеяла первые приготовления к далеко идущей кампании. Я не посвящала в замысел никого, кроме одного старого друга — надо сказать, не бога. Мы договорились отложить выполнение плана на очень долгий срок — эти самые пять тысяч лет, что прошли с тех пор. Тогда Лэнг уже клонился к упадку и с каждым днем продолжал слабеть — мы хотели дождаться, пока он не ослабнет настолько, чтобы его можно было взять, по сути, голыми руками.

— Стратегически верное решение, — не стал спорить я.

— Да, верное, — кивнула Инанна. — И мы были правы — к настоящему времени Лэнг и впрямь превратился в нечто на редкость убогое. Но мы выждали более чем достаточно — ждать дальше становится опасно! Впервые я заметила приближение беды еще сто двадцать лет назад — огромный срок для смертного, но ничтожный — для богов и демонов. Тогда я услышала это в самый первый раз — в подводном городе Р'льиех шевельнулся Ктулху! Ктулху, самый великий из демонов Лэнга после С'ньяка, а С'ньяк настолько древнее существо, что давно впал в старческий маразм и не опасен ни для кого, кроме самого себя. Фактически он ровесник трилобитов… Если его растревожить, он способен на многое, но сам он никогда не спустится со своей скалы. Однако совсем другое дело Ктулху! Он практически не уступает своему повелителю в могуществе и намного превосходит его в демонической ярости и желании властвовать…

— Тут она права, патрон, — тихонько шепнул Рабан. — Ктулху — это воплощение ужаса.

— Во второй раз Ктулху шевельнулся только спустя десять лет, — продолжала богиня. — Он очень велик, и он спал больше шести тысяч лет — он не может пробудиться за один день. Но час его пробуждения близок — с каждым разом промежутки между его движениями все уменьшаются. Сейчас он делает это уже каждый месяц. Еще пять-шесть лет — и Ктулху Ужас Глубин проснется окончательно… Ктулху вполне способен сорвать печати и освободить демонов Лэнга, а что будет тогда — я боюсь даже предполагать.

Так что у нас не так много времени, как казалось тогда, в далеком прошлом…

— Угу. Это все очень интересно, но какое отношение имеет ко мне?… — Я начал раздражаться.

— Терпение, друг мой. Я догадываюсь, что именно тогда, сто двадцать лет назад, Лэнг и приступил к своему плану — плану, в котором и вам отводилась своя роль. Видите ли, их главная беда в том, что их очень мало. Архидемонов всего полтора десятка, высших демонов — что-то около трех-четырех сотен. Низших, возможно, наберется десять тысяч… Да, в их мире есть и другие существа — демоны лишь отчасти и даже совсем не демоны, но они никогда и никем не принимались в расчет. Демоны Лэнга живут очень и очень долго, но они уже давно не могут размножаться обычными способами, а с тех пор как их мир был запечатан, для них закрылись и другие способы пополнять свою численность. Но один все-таки остался — сложный, дающий осечку в девяти случаях из десяти, но все же действующий. Именно тот способ, который был применен в вашем случае. Сначала демон зачинает дитя от смертной женщины. Потом за ним внимательно наблюдают, никак не обнаруживая себя. Когда полудемон достигает совершеннолетия, его… шокируют. Чаще всего, проявляя нечеловеческую жестокость — как можно более мучительным способом убивая тех, кто ему близок. Ну а после этого происходит постепенная трансформация души. Вы уже начали сходить с ума, а если бы это продлилось, вы действительно стали бы таким же, каким был Палач, — безумным убийцей. Потом начало бы изменяться и ваше тело, пока вы не превратились бы в настоящего демона. Затем — переселение в Лэнг.

Я ошарашен но молчал. А как тут можно реагировать?

— Разумеется, вы далеко не одиноки. Таких, как вы, очень много — и в вашем мире, и в других. К сожалению, Лэнг умеет хранить тайну — вы оказались единственным случаем, который мне удалось обнаружить. Я всю вашу жизнь старалась уберечь вашу душу в целости и оградить тех, кто был всего лишь случайной жертвой… Одновременно с этим я вела подготовительную работу на базе «Уран». Да, это я нашептала тем, кому следовало, саму идею создания яцхена. Это я заставила Ямщикова, Цвигеля, Хитрова, Евсеева, Надеждина и Краевского сделать его именно таким, каким он стал. Это я внушила им большую часть идей — самим им никогда бы не удалось нарастить вам столь превосходные когти и изготовить настолько действенную целебную слизь. Я прославилась как богиня-целительница! — гордо сообщила Инанна. — А вот чувство Направления — их собственное достижение, и я очень им благодарна, это крайне полезное свойство. Единственное, чего они не сумели сделать, а я не могла им этого подсказать, — это способ уберечь ваш мозг внутри черепа яцхена и, конечно, способ путешествовать между мирами. А это тоже было очень важно — просто необходимо, друг мой, поверьте…

— Да, мне бы это пригодилось… — согласился я.

— Это всего лишь начало. Вы все больше подходили к опасной черте, после которой вас уже не удалось бы вернуть, а я все не могла найти решение. И вот тут судьба преподнесла неожиданный подарок — профессор Краевский встретился с энгахом Волдресом. К этой встрече я не имею никакого отношения, равно как и к тому, что последовало за ней. Но я этим воспользовалась. Это я нашептала Краевскому сохранить керанке в мозгу Волдреса в целости, и это я же отправила его в Санкт-Петербург — это было легче, чем отправлять вас в Москву. Как вы догадываетесь, вас я старалась не тревожить — за вами неусыпно следили наблюдатели Лэнга. Пока я носила эту маску, ни один из них не мог меня обнаружить, но они бы обязательно заметили воздействие на ваш разум…

— Так вот зачем…

— Да-да. Вы уже знаете, что это я стала причиной вашей гибели. Поверьте, это было просто необходимо. Смерть и воскрешение действуют благотворно на душу, очищают ее, просветляют разум…

— Ей можешь верить, патрон, она знает, о чем говорит, — авторитетно заявил Рабан. — Она сама умирала и воскресала целых девять раз

— Ну хорошо, дальше я уже все знаю… — Я задумчиво прошелся взад-вперед. — Но все равно не догадываюсь зачем… Теперь мне понятно, почему вы решили меня убить. Я понимаю это и даже где-то одобряю… м-да. Но для чего нужно было превращать меня в такого монстра? И зачем понадобилось лишать меня памяти?

— Лишение памяти — побочный эффект пересадки мозга, — спокойно объяснила Инанна. — Наука вашего мира еще слишком неразвита, вашим ученым не удалось бы сделать такое без потерь. К тому же в итоге это оказалось неплохим дополнительным испытанием. Что же до превращения вас в яцхена… тут уже в действие вступает мой план. Сейчас я все объясню.

— Любопытно будет послушать, — согласился я.

— Через три-четыре месяца очнется после временной смерти тот самый мой старый друг, о котором я упоминала. Некто Креол Урский — бывший Верховный Маг Шумера. Отвратительный характер, но в своем деле редкий мастер. Вы кое в чем похожи. Его задача — собрать армию и создать особое оружие против демонов. Думаю, он справится. Но войско и оружие — еще не все на войне. Есть еще одно необходимое условие победы — точная информация о противнике. То есть нам необходима разведка. И вот с этим дело обстоит из рук вон плохо. Мне самой доступ в Лэнг закрыт — я совершенно ничего не знаю о том, что там сейчас творится. Да, я слышала пробуждение Ктулху… думаю, в ближайших к Лэнгу мирах это слышали все, кто хоть что-то смыслит в магии. Об их плане насчет пополнения своей численности я узнала совершенно случайно, и вы остались единственным, кого мне удалось вытащить. О других их планах — а я не сомневаюсь, что есть и другие! — я вообще ничего не знаю. Кое-какую информацию сможет раздобыть Креол — у него есть некоторая связь с Лэнгом. Но на многое рассчитывать тоже не приходится — он все равно останется чужаком, и вряд ли стоит ожидать, что демоны Лэнга с ходу кинутся делиться с ним своими тайнами.

— Значит, вам нужен Штирлиц, — хмыкнул я.

Впервые я увидел леди Инанну озадаченной. Она слегка изогнула левую бровь, непонимающе моргнула, а потом попросила объяснить, что означает это последнее слово. Я с удовольствием рассказал — я как раз не так давно смотрел «Семнадцать мгновений весны», еще в мире двадцать девятого века.

— Вы правы, мне нужен Штирлиц, — наконец снова улыбнулась богиня. — Но где его взять? Ни один из высших и даже низших демонов Лэнга никогда не согласится помогать богине Света, а от прочих обитателей этого мира проку еще меньше, чем от чужаков. Нет, по-настоящему важную информацию можно получить только от кого-то из верхушки — от архидемонов. Поэтому я и решила подменить одного из них.

— Кем? — медленно спросил я, уже догадываясь, что услышу в ответ.

— Естественно, вами, друг мой. Демонов Лэнга не проведешь простой магией — их там слишком много и они слишком могущественны. Поэтому мне и пришлось прибегнуть к столь сложному плану. У вас душа демона — этот тест вы пройдете с легкостью. Вы сын Лаларту, и ваши ауры практически идентичны. Ауру нельзя изменить, но ее можно чуть-чуть подправить, если знать как. А для меня это уж точно не проблема. Ваш керанке позволит защитить ваш разум от ментального сканирования — никто из демонов Лэнга не проникнет в ваши мысли. Но была еще одна проблема — внешность. С помощью магии я могла превратить вас в кого угодно, но глупо было бы ожидать, что в Лэнге вас не разоблачат. Поэтому мне и пришлось обратиться к методам, не несущим в себе ни единого грана магии. И в конечном счете все получилось как нельзя лучше — ваш нынешний облик просто безупречен. Да, друг мой, яцхен — это точная биологическая копия вашего отца, Лаларту!

Надо сказать, что нечто подобное я и ожидал. Я с новым интересом осмотрел самого себя-со всех сторон. Вот как, выходит, выглядит мой главный враг…

Неожиданно мне пришло в голову одно маленькое противоречие. Я с подозрением поглядел на Инанну и сказал:

— Леди, если этот Лаларту выглядит точь-в-точь как я, то как он умудрился меня родить? Я, знаете ли… — Я намекающе указал себе между ног.

Богиня заливисто рассмеялась, любуясь моим неподдельным смущением, а потом снисходительно сообщила:

— Вы попросту еще несовершеннолетний, друг мой. Ваше яцхеновское тело пока что не достигло половой зрелости. Думаю, где-то через полгодика вас ожидают некоторые перемены…,

Первая приятная новость! Сейчас я не задумывался над тем, что в моем нынешнем обличье мне вряд ли удастся найти для себя подружку. Моя душа просто ликовала от приятнейшей новости — я не евнух!

— Так какие же у вас планы, леди? — все еще пребывая в счастливой эйфории, спросил я.

— Для начала вы закончите свои дела здесь, — задумчиво пожала плечами Инанна. — Я не зря помогала вам свести вместе принца Сигизмунда и королевну Лорену — я ведь все-таки богиня Любви, а эти двое самой судьбой предназначены друг другу. Я просто не смогла удержаться, чтобы не соединить их вашими руками.

— Купидон из меня так себе… — проворчал я.

— Не прибедняйтесь, друг мой, вы прекрасный купидон, — снова расхохоталась богиня. — Думаю, вы захотите посетить свадьбу этих двоих? Нетрудно предвидеть, что она не за горами… У вас будет в запасе что-то около полугода — Креол вначале должен проснуться, а затем также привести свои дела в порядок — думаю, его ожидает шок, когда он увидит то, во что превратился мир, пока он спал… Кладем на это месяца два, не меньше. До этого времени вы свободны. Потом… потом вы прибудете ко мне, на Девять Небес, и уже там начнем первую часть операции. Креол Урский — великий демонолог, ему не составит труда вызвать и пленить даже такого могучего демона, как Лаларту. Ненадолго, разумеется, но нам многое и не нужно — вдвоем с Креолом вы легко сможете его убить. А после этого вы займете его место…

— Угу. Так вы предлагаете мне убить своего… м-да, все-таки отца… — Я задумчиво уставился на богиню. — Потом я должен буду на несколько лет переселиться в мир, по описанию похожий на ад… там я, кстати, уже был… Ну а в конце концов мне предстоит постоянно рисковать жизнью, сначала добывая для вас ценную информацию, а затем помогая вам в войне… Я правильно понял свою задачу, леди?

— Именно это от вас и требуется, друг мой, — спокойно кивнула Инанна. — Так вы согласны?

— И вы еще спрашиваете?! — разъяренно прохрипел я. — Разумеется, я согласен!