Глава 14
Валиар Маркус заметил, что его преследуют, когда почти дошел до четвертого ряда палаток в первом квадранте лагеря Первого Алеранского Легиона.
Ночью в рядах выцветших, потрепанных палаток стояла тишина, нарушаемая только случайным храпом.
Прогулка между ними была жутковатым опытом, сравнимым с прогулкой по кладбищу; палатки, казалось, светились, отражая свет практически выбеленным холстом.
Миновать расположение белых тентов Легиона и не выделиться резким темным силуэтом на фоне ткани было нелегкой задачей — это и было причиной и следствием того, что каждый Легион в первую очередь использовал белое полотно.
Но это всё же было возможно при наличии должного терпения и навыков.
Маркус не мог с уверенностью сказать, по каким признакам заметил за собой хвост. Он давным-давно перестал сомневаться в таких вещах.
Он занимался этим всю свою жизнь, и казалось, что его разум уже сам, непреднамеренно, составляет из десятков крохотных, почти интуитивных, сигналов целостную картину окружающей обстановки.
Достигнув своей палатки, вместо того, чтобы зайти в неё, он замер совершенно неподвижно и остался в таком положении.
Он дотянулся до земли и направил часть своего сознания в окружающую его почву.
Биение сердец и глубокое дыхание пары сотен легионеров потекло вверх через его ноги осязаемым ощущением, которое чем-то напоминало шум волн, разбивающихся о берег.
Поспешный шаг кого-то поблизости, застигнутого врасплох во время движения, выделялся на этом фоне как крик чайки.
Маркус не мог определить точное месторасположение своего преследователя, но он точно определил направление.
Он повернулся лицом к кому бы то ни было и тихо сказал:
— Если ваши намерения мирные, можете себя показать.
После секундной паузы Магнус вышел меж двух палаток и предстал перед Первым Копьем.
— Мы можем поговорить внутри палатки, — пробормотал Магнус.
— Вороны бы тебя побрали, можем, — прорычал Маркус негромко, позволяя раздражению зазвучать в его голосе, — я направлялся в свою, вороны побери ее, кровать. И мне не нравится, когда меня так преследуют. Ошибка в оценке ситуации с любой стороны могла обернуться печальными последствиями.
Магнус приблизился. Старый курсор выглядел усталым и измождённым, он изучал Маркуса своими водянистыми глазами.
— Только если бы вы заметили знак, Первое Копьё. Я становлюсь стар для таких дел, но у меня нет никого другого для этой работы.
Маркус попытался высказать раздражение:
— Чтобы шпионить за мной?
— Что-то не сходится, — сказал старый Курсор. — Вас окружает какая-то таинственность. Не нравится мне все это.
— Нет никакой таинственности, — вздохнул Маркус.
— Нет? А есть ли причины, которые заставляют тебя думать, что ты настолько умён, чтобы провести старого Курсора на его же поле?
Маркус стиснул зубы.
Совсем не обязательно быть Курсором, чтобы заметить старого Магнуса у себя на хвосте — а он не допустил ни одной ошибки, и есть еще несколько человек, кто бы мог ощутить присутствие Магнуса. Принимая во внимание только это, то, что это сделал умудренный опытом центурион, не вызывало подозрений.
Но, вкупе с подозрениями Магнуса, Первое Копьё предоставил тому ещё одно подтверждение того, что он не тот, за кого себя выдаёт.
— Мы ведь это уже проходили, — тихо сказал он, — вы действительно думаете, что я наврежу Капитану?
— Я считаю, что капитан переоценивает свои умственные способности, — ответил Магнус. — Он еще молод и не знает, как устроен мир. Или как он может быть жесток.
— Хорошо, — снова вздохнул Маркус. — Предположим, что вы правы. У меня было множество прекрасных шансов сделать всё это до текущего момента. А я не сделал.
Магнус подарил ему хрупкую улыбку.
— Если твои намерения мирные, покажи себя.
Маркус взглянул на него, снова чувствуя соблазн признаться. Но это не послужило бы интересам Первого Алеранского или Принцепса.
Если он раскроет себя Магнусу, то будет тотчас же арестован, если не казнён сразу же, как только будет установлена его истинная личность. Конечно, если Магнус продолжит свои изыскания, это произойдёт в любом случае.
Но он до сих пор этого не сделал.
Маркус прорычал себе под нос несколько распространённых непристойностей.
— Спокойной ночи, Магнус.
Он прошёл к себе в палатку и запахнул полог излишне сильно.
Жест, максимально близкий в хлопанью дверью, из тех, что он мог сейчас себе позволить. Он удерживал своё внимание на земле до тех пор, пока не убедился, что шаги старого Курсора удалились.
Он со вздохом потянулся к шнуровке своей брони и был наполовину поражён тихим басом канима, раздавшимся из тёмного угла его палатки:
— Хорошо, что ты не впустил его. Вышла бы неловкость.
Маркус развернулся и тихо пробормотал приказ одинокой фурии лампы на самую маленькую интенсивность света.
В тусклом золотом свечении он увидел массивную золотую фигуру канимского охотника, присевшего на его кровать, заставив матрац тяжко прогнуться под его весом.
Сердце Маркуса заколотилось от неожиданности, и он замер, одной рукой сжав рукоять своего клинка. Он разглядывал канима несколько секунд, затем тихо спросил:
— Ша, не так ли?
Каним с красноватым мехом наклонил голову:
— Он самый.
Маркус хмыкнул. Потом продолжил расшнуровывать броню. Если бы Ша хотел причинить ему вред, это бы уже произошло.
— Я так понимаю, ты здесь не на охоте.
— Так и есть, — сказал каним. — Есть некоторые сведения, которые было бы полезно знать Тавару.
— Почему бы тебе не пойти с этими сведениями прямо к нему? Или письмо написать?
Ша дернул вбок ушами — жест, который напоминал алеранское пожатие плечами.
— Они сокровенного характера. Каниму чести не подобает открывать их врагу. — Зубы охотника внезапно вспыхнули белизной. — И я не смог добраться до Тавара. У него был брачный ритуал и к тому же усиленная охрана.
— И ты решил принести конфиденциальную информацию мне, — сказал Маркус.
Ша снова склонил голову.
Маркус кивнул.
— Расскажи мне. Я прослежу, чтобы он узнал.
— Много ли вы знаете о наших заклинателях крови?
— Шаманы? — Маркус пожал плечами, — Я знаю, что не особо их люблю.
Уши Ша задрожали от веселья.
— Они важны для нашего общества, в котором они служат работникам-канимам.
— Работникам, — произнес Маркус. — Вашим гражданским.
— Они создают еду. Дома. Орудия. Оружия. Корабли. Они — сердце и душа моего народа, и причина, по которой существуют такие воины, как мой хозяин. Они — те, кому такие воины, как мой хозяин, служат истинно, о которых он обязался заботиться и защищать.
— Циничный человек, — сказал Маркус, — упомянул бы о том, как много людей, служащих народу, выглядят управляющими им.
— И в этом контексте каним назвал бы цинизм ничем иным, как формой малодушия, — беззлобно ответил Ша, — решение думать и поступать самоотверженно основано на предположении, что другие будут делать то же самое. Когда ты видел Варга, занятого чем либо иным, кроме стремления защитить свой народ?
Маркус кивнул:
— Ты прав.
— Воины живут по кодексу. Именно так они судят свою жизнь. Когда один из них отступает от кодекса, долг остальных — призвать его к ответу. И, если необходимо, убить, но не позволить выйти за рамки дозволенного. Варг чтит кодекс.
— Что за отношения связывают шаманов и народ? — спросил Маркус.
Ша снова обнажил клыки.
— По большей части, трусость. Они тоже должны лишь служить народу.
Их навыки подразумевают защиту народа от болезней и ран.
Защита наших детей — вот то, для чего они рождены. Для проведения совещаний и оказания нам поддержки во времена лишений. Быть независимыми посредниками в спорах и открывать правду, если она не ясна.
— Я видел их только тогда, когда они применяли свои умения на войне.
Ша издал низкий рык.
— Способности заклинателей крови зависят от крови. Они подпитываются ей. Это вам уже известно.
— Да, — сказал Маркус.
— Было время, когда они считали чем-то ужасающим использовать для своих обрядов любую кровь, кроме своей собственной — как неприятно для любого воина лишь слышать своих товарищей в битве, не имея возможности и сил, чтобы сражаться самому.
Маркус нахмурился.
— Это довольно резко сужало круг возможностей применения ритуала, как я понимаю?
— Только во время острейшей необходимости, — прогрохотал Ша. — Или когда шаман был готов умереть, если считал, что его работа важнее и её надо закончить. Таким образом, сила шаманов высоко ценилась. Их действия и жертвы глубоко почитались даже их врагами. Масштабы приверженности и уважения к заклинателям крови были неоспоримыми.
Ша на мгновение замолчал. Затем он заговорил более бесстрастным, деловым тоном:
— Несколько поколений назад заклинатели крови открыли, что они могут невероятно поднять свои силы, используя кровь других — чем больше людей, тем больше сила крови. Вначале они просили добровольцев — способ для творцов пожертвовать собой с честью для дела шаманов. Но некоторые из них начали делать так на войне, забирая кровь врагов и обращая полученную силу к услугам их собственной военной мощи. Таким образом, канимы перешагнули через необходимость воинов. В течение многих лет заклинатели крови пытались получить контроль над воинами — использовать их для устрашения и запугивания всех, кого только возможно, а также как собирателей крови на поле боя. Что-то им удалось. В чем-то они были менее успешны. В чем-то они так и не смогли обрести власть.
— Так почему воины просто не восстали против них?
Ша выглядел потрясённым этим предположением.
— Потому что они тоже слуги народа, как и мы, демон.
— Видимо, нет, — сказал Маркус.
Ша махнул рукой.
— Кодекс запрещает это, если не было грубых нарушений. Многие заклинатели крови не следовали новому пути. Они остались верны своему долгу и своим пределам возможностей. Последователи старой школы продолжали служить народу и прекрасно справлялись. Они работали над убеждением своих братьев в этой точке зрения.
— Полагаю, получилось не слишком хорошо, — сухо сказал Маркус.
— У заклинателей крови, остающихся верными своему призванию, осталось мало времени, чтобы тратить его на политику, особенно в эти дни, — ответил Ша. Он чуть подался вперёд. — У тех, кто пренебрежительно относится к старой школе, всегда есть время плести интриги, устраивать заговоры и говорить работникам полуправду, чтобы получить их поддержку.
Маркус прищурился.
— Я так понимаю, что один из этих последователей новой школы стоит за нападением на Октавиана.
— Вполне вероятно, — ответил Ша. — Кто-то заставил двоих работников совершить покушение.
Его губы приподнялись над клыками в оскале, который, на взгляд Маркуса, означал отвращение и ярость.
— Это непростительное преступление.
Маркус скинул свои доспехи, сложил четыре части панциря одна одна на другую и засунул под койку.
— А Варг не может вмешаться?
— Нет, пока чтит кодекс, — ответил Ша. — Среди заклинателей крови есть ещё сторонники старой школы, достойные уважения. Но их мало, и у них недостаточно полномочий, чтобы призвать к ответу членов своей касты — при условии, что лицо, о котором идёт речь, признает вину, вместо того чтобы всё отрицать.
— Что будет, если это некое лицо погибнет? — спросил Маркус.
— Если его убийцы будут известны, это может вызвать возмущение среди работников, которые не видели своими глазами, как он предал их. Затем один из его лизоблюдов, скорее всего, займёт его место.
Маркус хмыкнул.
— Преемственная коррупция является худшим видом проблем любого правительства. И здесь то же самое. — Мгновение он обдумывал это. — Что Варгу нужно от Октавиана?
— Моему господину от его врага не нужно ничего, — сухо сказал Ша.
Маркус улыбнулся.
— Прошу простить мне мою неуклюжую формулировку. Какая реакция от кого-то как Октавиан считалась бы для кого-то как Варг идеальной в этой ситуации?
Ша склонил голову в знак признательности.
— В данной ситуации — проигнорировать. Вести себя, как если бы угроза не вызывала особой озабоченности. Еще один павший от руки демона каним, неважно, насколько виновен или прав, только подбросил бы дров в костер заклинателей крови.
— Хм, — задумался Маркус. — Ничего не предпринимая, он помогает подорвать влияние этих болтунов, пока Варг ищет внутреннее решение.
Ша снова склонил голову и поднялся с койки. Огромный каним двигался совершенно бесшумно.
— Хорошо говорить с тем, кто проницателен и компетентен.
Маркус почувствовал, что улыбается от комплимента без всякой видимой причины, и решил любезно ответить:
— Хорошо иметь честного врага.
Уши Ша снова весело дернулись. Затем Охотник покрыл голову капюшоном своего темно-серого плаща и выскользнул из палатки. Маркус не чувствовал никакой необходимости убедиться, что тот безопасно покинул лагерь Первого Алеранского.
Ша пробрался достаточно легко, что по-своему доказывало, Варг не был причастен к покушению на жизнь Октавиана.
Учитывая их прошлый опыт, если бы Охотникам удалось близко подобраться к Октавиану, он бы не выжил после такого, несмотря на заклинательство фурий, которому он научился за прошедший год.
Велика вероятность, что и Маркус после такого не выжил бы.
Он вздохнул и провел рукой по коротко стриженным волосам. Он так надеялся на довольно долгий ночной сон, по сравнению с тем, что он получал в последнее время.
Визит Ша полностью разрушил такую возможность.
Он поворчал про себя и снова надел броню, которую куда легче надеть вдвоем, нежели одному.
Но он справился. Пока он одевался, погода стремительно менялась. Завыл холодный ветер, появившийся с севера.
От этого захлопали полы его палатки, а когда Маркус вышел из нее, создалось впечатление, будто ветер сошел прямо с ледника.
Он нахмурился. Не по сезону, для этого времени года, даже на холодном севере. Ветер даже пах зимней стужей. Это обещало снег. Но до зимы было еще слишком далеко, чтобы такое могло произойти. Если только…
Если только Октавиан каким-то образом не унаследовал таланты Гая Секстуса в полном объеме. Такое невозможно.
У капитана не было ни времени тренироваться, ни учителя, чтобы проинструктировать его обо всех тонкостях заклинания фурий, позволявших Гаю Секстусу во много раз с легкостью и небрежностью превосходить умения Высших Лордов.
Заклинание фурий — это конечно хорошо, но, вороны, ни один человек не может устроить зиму весной. Это просто невозможно.
Крупинки жгучего снега начали падать Маркусу в лицо.
Они стучали по его броне, словно тысячи маленьких наконечников стрел.
А температура воздуха продолжала падать.
Через пару мгновений наледь начала образовываться на траве и стальной броне Маркуса. Этого просто не могло быть, однако так и было.
Октавиан никогда не был способным студентом, даже когда дело не казалось невыполнимым.
Но как, великие фурии, ему удалось сделать такое?
Свернув на проход, ведущий к командной палатке Легиона, он встретил Октавиана и его стражу, быстро идущих в сторону палатки.
— Первое Копье, — сказал капитан. — Отлично. Пора поднимать людей. Через час мы выезжаем в район сосредоточения войск.
— Хорошо, сэр, — ответил Маркус, отсалютовав. — Мне нужно кое-что шепнуть вам на ухо, с глазу на глаз.
Октавиан вскинул бровь.
— Хорошо. Я могу уделить минуту, но после этого я хочу, чтобы вы сосредоточились на сборе Первого Алеранского месте отправления.
— Да, сэр, — ответил Маркус. — Где это место, сэр?
— Я обозначил его для вас на карте. На севере.
Маркус нахмурился.
— Сэр? К северу отсюда нет ничего кроме Защитной стены и территории Ледовиков.
— В общем-то, да, — сказал Октавиан. — Но мы внесли некоторые изменения.
К полудню следующего дня весь Первый Алеранский, вместе со Свободным Алеранским Легионом и канимскими воинами, достигли Защитной стены, которая располагалась в десяти милях к северу от города Антиллуса.
На земле лежал снег, уже в три дюйма глубиной, а неуклонно падающие белые хлопья начали сгущаться.
Если бы сейчас была середина зимы, это означало бы долгий, затяжной сезонный снегопад.
Но одной невероятности этого, очевидно, не было достаточно для капитана.
Многие годы Маркус прослужил в Легионах Антиллана. Испытывая инстинктивный ужас и ступор, он уставился на вид, открывшийся перед ним.
Защитная стена была разрушена.
В древнем, сооруженном с помощью фурий укреплении зиял разрыв в четверть мили шириной.
Огромная осадная стена, высотой пятьдесят футов и вдвое больше толщиной, стояла на протяжении веков, столь же неизменная, как и горы.
Но теперь отверстие в стене зияло, как рана. В былые годы это зрелище подняло бы дикую тревогу, и лохматые белые ледовики уже тысячами изливались бы из нее.
Но вместо этого все казалось спокойным. Маркус обратил внимание на несколько групп фургонов и вьючных животных, которые сквозь снег направлялись по проторенной дорожке к зияющему отверстию.
Если он правильно догадался, они несли провизию. Трибун логистики Цимнея, казалось, производила погрузку запасов для марша.
Не подав сигнала остановиться, капитан продолжал ехать прямо к отверстию в стене, и легионы канимов и алеранских солдат последовали за ним.
Маркус невольно вдрогнул, когда проходил через отверстие в защитной стене.
Люди жаловались друг другу, когда думали, что их не подслушают.
Приказ исходил от капитана: никто не должен использовать заклинания огня, которые могли уберечь людей от холода лучше, чем любой плащ.
На другой стороне, за Защитной стеной была… гавань.
Маркус прищурился. Равнина перед Защитной стеной была идеально плоской на полмили от подножия стены на всем ее протяжении.
Так было легче поражать цели, когда они постоянно не скакали вверх и вниз по пересеченной местности, и помогало ослеплять врага своими собственными рядами, когда нападали Ледовики. Это был просто открытый участок земли.
Он был забит высокими кораблями армады, которая возвратилась из Кании, лес голых мачт упирался в снежное небо.
Зрелище было странным. Маркус почувствовал полную растерянность, когда Легионы повернули направо вдоль Защитной стены.
В конце концов все их силы выстроились в колонну, параллельную стене.
Капитан скомандовал «налево», и Маркус обнаружил, что, наряду с тысячами других легионеров и воинов, смотрит на неуместные корабли.
Октавиан развернул коня и проехал примерно до середины линии.
Затем он повернулся лицом к войскам и поднял руку, требуя тишины. Все мгновенно затихли.
Когда он заговорил, его голос прозвучал спокойно и совершенно отчетливо, усиленный магией воздуха, Маркус был в этом уверен.
— Ну, народ, — начал капитан. — Ваш праздный отпуск в солнечной Кании официально подошел к концу. Больше вам отдыхать не придется.
Это вызвало оглушительный хохот в Легионах. Канимы не отреагировали.
— Как я и говорил, — продолжал капитан, — враг атакует остатки нашей Империи. Легионы сражаются с ним так, как никогда раньше не доводилось нашим предкам. Но без нашей помощи они могут только отсрочить неизбежное. Нам необходимо быть в Риве, господа, и прямо сейчас.
Маркус слушал речь капитана, который излагал ситуацию на дальнем краю Империи, но глаза его были прикованы к кораблям.
Он видел уже не так четко, как когда-то, но заметил, что корабли… как-то изменились.
Они покоились на своих килях, но их плоская, выбеленная древесина была каким-то образом заменена или покрыта сверкающей сталью.
Деревянные детали, похожие на руки или, может быть, крылья, взмывали по обе стороны судов, заканчиваясь ещё одной деревянной конструкцией, равной по длине корпусу корабля.
Эти конструкции тоже щеголяли сталью вдоль киля.
Располагались они между килем судна и теми самыми крыльями, стояли совершенно прямо, сохраняя равновесие.
Что-то во внешнем виде судов с этими дополнениями казалось смутно знакомым.
— С приличными мощёными дорогами, — тем временем говорил капитан, — мы могли бы добраться туда за пару недель. Но у нас нет этих недель. Так что мы пытаемся сделать нечто новое.
При этих словах один из кораблей бросился Маркусу в глаза. Это была маленькая, юркая на вид шхуна, и он сразу узнал корабль капитана Демоса, Слайв.
Как и остальные, он был оснащён металлическим килем. Как и у других, по обоим бортам красовались крылообразные конструкции.
Но, в отличие от других судов, ее паруса были подняты, и они туго вздулись, поймав силу северных ветров.
Вот теперь Маркус понял, что напоминали ему эти усовершенствования: полозья саней.
Он отметил еще одну деталь. Земля перед стеной не была скрыта дюймами снега. Ее покрывал слой льда такой же толщины.
Двигаясь стремительно, Слайв пронесся по ледяной поверхности, гораздо быстрее, чем когда-либо по морю.
Клубы пара вырывались из-под стальных коньков плотным сплошным туманом, наполовину скрывая полозья и создавая иллюзию, что корабль, ничем не поддерживаемый, плывет в нескольких дюймах надо льдом.
За время, которое у Маркуса ушло на то, чтобы осознать, что его челюсть отвисла, и закрыть рот, Слайв появился, несясь на него, его полозья заставляли лед под ними трещать и скрипеть, затем, хлопая парусами, устремился дальше.
Менее минуты спустя он уже был более чем в миле отсюда, и только тогда лег в дрейф, совершив изящный разворот.
Несколько мгновений ушло на то, чтобы поймать ветер с противоположного румба для обратного маневра, перевооружив паруса, и они раздувались почти минуту, прежде чем Слайв, гася импульс, начал приближаться.
— Боюсь, придется опять воспользоваться кораблями, — произнес Принцепс в тишине всеобщего оцепенения, — на которых мы проделаем весь путь от Защитной стены до Фригии, где по оставшимися нетронутыми дорогам пойдем на юг, на помощь Риве. Ваши корабельные задания остаются прежними, как и по пути из Кании. Вы все знаете свои корабли и своих капитанов. Разойтись по когортам и доложиться им. Мы отходим, как только дорога впереди будет для нас готова.
— Кровавые вороны, — выдохнул Маркус. Если все корабли могут идти по льду так быстро, хотя он сомневался, что представление Слайва было типичным, на то, чтобы пересечь всю Империю им понадобится… кровавые вороны.
Пара дней, в обычном режиме.
Фригия и Рива — два самых близко расположенных друг от друга великих города Империи. Быстро двигающийся по дороге легион может проделать этот путь менее чем за три дня.
Если это сработает, если будет держаться ветер, если удержит лед, если выдержат вновь спроектированные суда — это будет самый быстрый марш в истории Алеры.
Ошеломленный Маркус обнаружил, что продолжает отдавать приказы своему войску и координирует действия с офицерами Первого Алеранского, дабы удостовериться, что посадка проходит благополучно.
Он понял, что молча стоит позади капитана, пока загружаются люди, канимы и провиант.
— Как? — тихо спросил он.
— Зимой дядя брал меня кататься на санях, — тихо сказал Октавиан. — Это… кажется, имело смысл.
— Снег — это твоих рук дело?
— Мне помогали, — сказал капитан. — С разных сторон.
Он поднял руку и указал на север.
Маркус поглядел и увидел движение между деревьев к северу от Защитной стены.
Между ними мелькали едва заметные, смутные фигуры с бледным, лохматым мехом.
— Сир, — задохнулся Маркус. — Ледовики. Мы не можем оставить Антиллус незащищенным.
— Они здесь по моему приглашению, — ответил он. — Сотворить снег весной — это одно. А быстро превратить его в лед, который нам нужен — это совсем другое.
— Получается, донесения из Антиллуса были правдой? Ледовики действительно имеют власть над холодом?
— Над льдом и снегом. Возможно, разновидность заклинания воды. Так предположила моя мать, — он пожал плечами. — Конечно, мы не можем покрыть льдом землю отсюда и до Фригии. А ледовики могут. Вот где Китаи была последние несколько дней. Их предводители в хороших отношениях с ее отцом.
Маркус медленно покачал головой.
— После стольких лет… они согласились помочь вам?
— Ворд пугает нас всех, Первое Копье, — он сделал паузу. — И… я дал им стимул.
— Вы заплатили им?
— Недвижимостью, — ответил Октавиан. — Я отдаю им Защитную стену.
Маркус почувствовал подступающую дурноту.
— Вы… Вы…
— Мне нужна была их помощь, — просто сказал капитан. Он пожал плечами. — В конце концов, это собственность Империи.
— Вы… вы отдали им…
— Когда это все закончится, думаю, посмотрим, смогу ли я договориться сдавать ее нам в аренду.
Сердце Маркуса сбилось с ритма. Он подумал, не было ли это началом приступа паники.
— Арендовать ее, сир?
— Почему нет? Они не смогут найти ей особого применения, разве что, держать нас подальше от себя. Если мы ее арендуем, мы сможем ее поддерживать в порядке, чего они не смогут в любом случае. Между нами будет существовать осязаемый, устойчивый барьер, что позволит снизить напряженность обеих сторон, если получится избежать инцидентов. А если стена будет их собственностью, приносящей доход, думаю, они будут предпринимать значительно меньше попыток снести ее.
— Это… сэр, это… — Маркус хотел сказать «безумие» или, может, «нелепость», но…
Но вьюга покрыла землю льдом в разгаре того, что должно было быть приятным, теплым, весенним днем.
Аналитическая часть ума Маркуса подсказывала ему, что логическая часть идеи не была лишена смысла.
С другой стороны, если это не сработает, в долгосрочной перспективе для Империи это определенно не окажется хуже, чем сейчас — удерживать масштабное вторжение, которое уже идет полным ходом.
Но, что если это сработает?
Он задумчиво таращился на корабли и отдаленные силуэты ледовиков, когда приблизился Магнус и отсалютовал капитану.
Какой-то момент он изучал выражение лица Маркуса и немного нахмурился.
— Как я понимаю, это была не твоя идея? — спросил старый курсор.
Маркус взглянул на него.
— Ты с ума сошел?
— Кое-кто сошел, — проворчал пожилой мужчина.
Октавиан бросил на них косой взгляд, а затем сделал вид, что игнорирует их.
Маркус тряхнул головой и постарался вернуть чувство ориентации и сконцентрироваться.
— Времена меняются, — сказал он.
Магнус кисло хмыкнул, практически оскорбленный согласием.
— Так и есть.
