Штаб Войска располагался посреди огромного военного лагеря, что раскинулся по территории всего бывшего ВВЦ. Павильоны, затянутые маскировочными сетками, напоминали самолетные ангары. Ровные, как стол, площадки были расчерчены былыми линиями. Теперь это был идеальный плац, где круглосуточно маршировали жуткие крылатые солдаты. Из многочисленных репродукторов гремели бодрые марши, лязгая гусеницами, проползали колонны фантастических в своем облике танков, бронемашин, тягачей с ракетами и артиллерией. Здесь шел нескончаемый военный парад, и принимал его Генерал, который, ссутулившись, неподвижно сидел в готическом кресле на деревянном помосте, в обрамлении своих гигантских чуть вздрагивающих крыльев. По обе стороны, отдавая честь, стояли вполне зловещие полковники и слушали, как проползающая армада разражается рокочущим замогильным «ура!».

Все это Костя наблюдал через решетку из павильона напротив, что помимо штаба содержал в себе комендатуру и гауптвахту. Величественное поначалу зрелище стало теперь казаться нелепым, каким-то болезненным и жалким. Костя уже знал, что свирепое и кровожадное Войско никак не может найти покоя в тесных пределах Волшебной Москвы. Оно постоянно жаждало войны и готовилось к ней каждую минуту. Ведь в этих солдатах не осталось ничего человеческого, кроме желания форсировать вражеские укрепрайоны, идти в атаку и убивать…

О чем сейчас думал Генерал, глядя на свои верные полки? Где найти достойного противника? Как захватить власть над Волшебной Москвой? Как истребить своих врагов? Или как снова обрести человеческий облик, вернуть все в забытые уже рамки нормальной человеческой жизни?

А может, он размышлял над судьбой своих пленников – нелепого двухголового Игрока и несмышленого Магистра Правил? Что готовит этот матерый вояка презренным штатским?

…Они сидели в темной павильонной прохладе уже три дня. С ними обращались довольно корректно, сносно кормили, выводили на короткие прогулки позади штаба. Но на все вопросы солдаты отвечали молчанием. Оставалось лишь слушать непрерывный мерный грохот тысяч сапог, да наблюдать за маневрами танков и рокочущим хищным кружением над головой боевых вертолетов.

Костяк беспрерывно ныл, сетуя на судьбу, и предлагал совершенно дурацки планы побега. Костя и сам подумывал о том, как можно вырваться из цепких лап военных, но не находил решения.

И только Тема был совершенно спокоен, будто то, что происходило вокруг, не касалось его собственного маленького мира. Он сидел, поджав ноги, на гранитном полу и играл со своими камешками. Время от времени с его стороны доносились тихие слова:

Камни светились и, казалось, о чем-то разговаривали с Магистром. Костя посматривал на это с некоторым страхом. Ему не очень нравилось, как маленький ребенок – пусть даже в этом городе его считают важной шишкой – замыкается на каких-то странных абстрактных символах. Было в этом что-то неправильное. Ребенок должен общаться с матерью, играть с друзьями в простые и понятные игры… Только где здесь ему взять друзей и родителей?

Костя вздохнул и сел на прохладный мрамор рядом с Темой.

– Во что играешь? – спросил он.

Правая голова немедленно отвесила какую-то колкость.

Тема недоверчиво посмотрел на Костю. И вернулся взглядом к своим камням.

– В игру, – неохотно сказал Тема. – В считалочки…

– Интересно, – осторожно сказал Тема. – А вот когда я был маленький – в считалочки просто так не играли. Они были нужны для того, чтобы узнать, кто в игре будет водить.

– Правильно, – сказал Тема, рассматривая синий камешек. – Надо считалочкой выбрать камень и смотреть, как он будет водить. Если он будет плохо водить и совсем проиграет – я его отложу, и он больше не будет считаться. А потом считалочка выберет другой камень…

– Но как ты узнаешь, что камень проиграл? – улыбнулся Костя.

– Он перестанет светиться, – пожав плечами, ответил Тема. – Потеряет свой цвет, наверное. Но пока никто не проигрывал. Сейчас водит синий. Смотри…

Костя взял в руки камешек и вгляделся в его наполненные таинственным светом грани.

Его бросило в жар. Камень мелко мерцал и, казалось, кричал ему что-то и не мог докричаться. Казалось еще пара секунд – и Костя поймет все, все до конца. Такое ощущение бывает во сне – но наутро оставляет лишь след тайны и недоумение…

– Вот-вот проиграет, – сказал Тема. – Видишь, начинает мигать? Ну, ладно, а пока выберем, кто будет водить на этот раз…

Костя с усилием оторвал взгляд от камня и вернул его Теме. В голове шумело, неодолимо тянуло снова вглядеться в эту синюю глубину… Правильно сказал Бригадир – не для взрослых это развлечение.

Тема медленно, с короткими остановками завел незнакомую считалочку, переводя указывающий палец с камня на камень. Костя вдруг с изумлением понял, что маленький Магистр сочиняет ее прямо на ходу:

Считалочка остановилась на зеленом камне. Магистр взял его в руку, и кусочек волшебной породы ответил теплым искрящимся светом.

– И кто придумал эту игру? – спросил Костя, заворожено глядя на камешек.

– Никто, – пожал плечами Тема, – она сама по себе появилась…

– И что будет с камнем, который выиграет? – поинтересовался Костя.

Тема задумался, перекатывая в руке зеленый камешек. Видимо он еще не решил для себя этого вопроса. И вдруг неожиданно сказал:

– Он станет бомбой…

Казалось, Тема сам удивился тому, что сказал.

– Как это – бомбой? – спросил Костя.

Тема помолчал, насуплено двигая по полу зеленый камень.

– Не знаю, – сказал он. – Просто бомба. Бабах – и все!

…Костя всю ночь не мог заснуть, ворочаясь на скрипучей сборной армейской кровати. Странно, но правая голова преспокойно дрыхла, посапывая в ухо, временами причмокивая и всхрапывая.

Наконец, он отбросил грубое, пахнущее прелым и пылью, одеяло и тихонько встал. Правая голова забормотала во сне что-то невнятное. Не обращая на это внимания, Костя подошел к кровати, на которой, свернувшись калачиком, опасно повиснув на самом краю, спал Тема. Одна его рука свешивалась к полу. Несмотря на сон, она крепко сжимала белый камешек.

Остальные четыре камня лежали тут же, на полу. Костя встал на одно колено. Его взгляд притягивал лишь один камень – синий. Он поднял его и вгляделся в мерцающую синюю глубину…

И вдруг что-то произошло. Будто бы синяя поверхность внезапно разрослась и окутала его, окатив волной мокрых синих брызг. Дыхание у Кости перехватило, словно они окунулся в холодные морские воды. Это было неожиданно, приятно и как-то тревожно. Волны удивительной свежести принялись бродить в его душе поднимая на поверхность мутную пену каких-то обрывочных воспоминаний…

– Как жизнь? Не жмет еще это тело?

– А?! Что? Кто это?

Костяк хлопал спросонья глазами, пытаясь понять, откуда доносится голос. Голос показался знакомым. Неприятно знакомым.

Наконец он увидел стоящего в глубине павильона человека в черном мешковатом балахоне.

– Э… Д-доминатор? – заикаясь, спросил Костяк.

Он испуганно покосился на левую голову. И испугался еще больше: Костя с отрешенным выражением лица смотрел на маленький синий камешек, который держал на уровне глаз.

– Он нас не слышит, – сказал Доминатор, сделав пару неспешных шагов в сторону двухголового Игрока.

– А… А что с ним? – спросил Костяк.

– Не все ли тебе равно? – усмехнулся Доминатор. – Какое тебе дело до этого человека, с которым тебя лишь временно объединяет бренное тело? Впрочем, если тебе это действительно интересно, скажу: он любуется своим отражением.

– Как это?

– Обыкновенно. Для человека нет в мире интереснее объекта, чем его собственное отражение. Даже самая красивая в мире девушка не привлекает самого мужественного мужчину сильнее, чем его собственное, самое главное в мире «Я». И это замечательно! Потому что позволяет кому-то с легкостью манипулировать этой беззаветной любовью к самому себе. Ведь себе так не хочется в чем-то отказывать, верно?

– Э-э… Кажется, – пробормотал Костяк.

– Хочешь сигару? Коньяка?

Костяк сглотнул.

– Вижу, что хочется…

Костяк с удивлением увидел, как перед его лицом появилась рука с наполненной до краев рюмкой. Он не сразу сообразил, что это – рука его собственного тела, та, что была свободна от камня. Жадно припав к рюмке, он мигом проглотил ее содержимое, после чего ощутил во рту сладкий сигарный дым.

– Ух… – сказал Костяк удовлетворенно. – Так жить можно…

– Да? – удивленно произнес Доминатор. – Я как раз хотел сказать, что так жить нельзя. Уж не думаешь ли ты, что я буду то и дело наведываться к тебе по ночам, чтобы налить рюмку-другую? Да ты наглец, в таком случае. Хотя, чего от тебя еще ждать? Впрочем, я жду от тебя вполне определенного и как раз по этому поводу зашел в твой безмятежный сон…

– Так это всего лишь сон? – разочарованно косясь на тлеющий огонек сигары, спросил Костяк.

– В Игре все относительно, – туманно сказал Доминатор. – Я просто хочу напомнить тебе о нашей договоренности. Мне нужно, чтобы ты вместе с Магистром попал на Черные Земли…

– Мы разве о таком договаривались? – удивился Костяк.

– Забыл добавить, – продолжил Доминатор, не обращая внимания на вопрос. – Это нужно прежде всего тебе. Я освобожу тебя от всего чужеродного в этом теле, как и обещал…

– Это я помню, – оскалился Костяк. – Это было бы здорово…

– Что ж, – произнес Доминатор. – С тебя Магистр, с меня тело.

– Но… Но как мы туда попадем, на эти Черные Земли? – недоуменно спросил Костяк, окутываясь дымом. С кончика сигары обрушилась на пол длинная «колбаска» пепла.

– Вот именно поэтому я здесь, – кивнул Доминатор. – Слушай меня внимательно…

Костя проснулся и понял, что лежит на полу. Он сел и недоуменно огляделся.

Странно. Он чувствовал себя слегка пьяным, и на языке вроде бы был коньячный привкус, и неприятные утренние ощущения курильщика… Что за чертовщина?

Он покосился на правую голову. Та мирно посапывала там, где была уже несколько последних, удивительных дней. Надо же – а ведь он, вроде, привык уже к своему новому естеству! И «паразитарная» голова его совсем уже не раздражает. Видимо, это было странное анестезирующее свойство Игры – нормально относиться ко всему сверхъестественному. Там, в обычном мире, он давно сошел бы с ума…

В своей руке Костя обнаружил синий камешек Азарта – из странного Теминого игрального набора. С этим камешком были связаны какие-то волнующие сновидения. Но, как это и бывает со сновидениями, они успели позабыться робко проникающим в решетчатое окно утренним светом. Да, света в этом мире явно не хватает. Но Костя уже успел привыкнуть и к вечному полумраку: конечно, затмение вызывает некоторый дискомфорт, но вкупе со второй, довольно хамовитой, головой кажется совсем уж пустячным делом.

За окном пискнули репродукторы, разнесся неизменный утренний марш. Под басовитое трубное гудение подняли странный флаг, сшитый из кожаных лоскутьев. Через некоторое время сотни глоток пророкотали «ура!», раздался грохот сапог. Безумный парад продолжался.

– Когда же это закончится? – пробормотал Костя.

– Никогда, – сказали ему прямо в ухо спокойным ровным голосом.

Костя чуть не вскрикнул от неожиданности: на него, прямо в глаза, обдавая тяжелым дыханием, немигающим взглядом глядела вторая голова. Черт, она ж только что спала! Неужто притворялась?!

– Фу-х, – дрогнувшим голосом произнес Костя. – Напугал…

– Ну, прости, брат! – кривляясь, сказал Костяк, и Костя облегченно вздохнул: все вроде, вернулось на подобающие места. – Просто думал всю ночь, прикинь! Думал и думал – как нам отсюда сбежать? И придумал, кажется…

– Да, ну, – с сомнением произнес Костя. – Ты? Придумал?

– Да, – Костяк хитро подмигнул. – Это очень хитрый план, братан!

– Ну и в чем же он заключается, если не секрет?

– Погоди, не гони лошадей, скоро все узнаешь.

– Ну-ну…

Костя не очень-то доверял своей правой голове. Однако решил, что все дело в слегка нетрезвом состоянии, которое посетило его утром. Мало ли что может нести пьяная паразитарная голова с устойчивыми уголовными наклонностями?

Костя потянулся и, подойдя к железной кровати Темы, принялся тормошить того за худое плечо, приговаривая:

– Вставайте, граф, вас ждет симпатичная графиня… Подъем, говорю, завтрак проспишь…

Кормили пленников однообразно, но регулярно. И минут через десять знакомо щелкнула щеколда и открылась массивная дверь. В помещение вошел солдат, который обычно приносил пищу и выводил арестантов на прогулки. Видимо, эту должность он занимал вследствие непригодности к строевой службе: у него было напрочь оторвано правое крыло, а лицо и руки покрывали жуткие следы ожогов. В других обстоятельствах это зрелище, наверное, отбило бы всякий аппетит. Но в здоровом состоянии солдат, наверное, выглядел бы еще ужаснее.

Прихрамывая и звеня связкой ключей, тюремщик подошел к имевшему здесь место столу и с грохотом поставил на него зеленый блок из двух бачков – с кашей и чаем. Рядом, оказали сложенные вместе жестяные миски, кружки и алюминиевые ложки.

Костя хотел было, как обычно, сдержанно-вежливо поблагодарить солдата, хоть и враждебной группировки, но вполне лояльного к пленникам, но неожиданно заголосил Костяк. Он заорал громко, истерично, вызвав у Кости некоторую оторопь, из-за которой не удалось пресечь этот предательский акт в зародыше.

А кричала правая голова следующее:

– Гражданин военный! Прошу передать Генералу: я хочу сделать важное признание! Срочно! Если вы не поторопитесь – может быть поздно! Умоляю – пусть Генерал выслушает меня! Вам, всему вашему Войску грозит опасность!

– Что ты несешь? – упавшим голосом спросил Костя. – Что это за бред? Ты понимаешь, что за эти слова придется отвечать?

– Я за все отвечу! – не унимался Костяк. – И ты ответишь! Ты и Магистр – я вас обоих выведу на чистую воду!

– Заткнись дурак!

– Сам заткнись!

Солдат довольно равнодушно выслушал эту перепалку и вышел.

От крика маленький Тема проснулся окончательно и теперь сонно одевался. Вертясь на месте, он тщетно пытался попасть рукой в непослушный рукав полосатого джемпера с какими-то мультяшными персонажами на спине.

Костя некоторое время пытался понять, что задумала его вторая голова. На его вопросы Костяк лишь хитро улыбался, приговаривая: «сейчас, сейчас…». Что значило «сейчас», Костя не понимал, и это непонимание его бесило. Его вторая голова определенно была пустой – какие же мысли могли в ней родиться? Нет, эта утренняя истерика не доведет их до добра…

Последствий утреннего скандала долго ждать не пришлось. Снова распахнулась дверь, и в помещение вошел конвой из четырех крепких крылатых солдат. Им не пришлось даже ничего говорить: Костя молча кивнул, взял за руку Тему и встал между солдатами. Тема все еще боролся с рукавом, и Костя машинально помог ему, всунув мальчишку в джемпер надлежащим образом. Двинулись налегке: рюкзак с его вещами и небольшой толикой вещей Магистра у него отобрали еще при пленении. Что ж, идти от этого, действительно, стало только легче…

Генерал хмуро смотрел на Костю. Точнее – на его правую голову, которая имела неприятное свойство нести неподконтрольную Косте чушь. Помимо генерала здесь, в штабе, было несколько вполне демонических старших офицеров. Крылатая фраза про «черных полковников» была бы здесь как нельзя более уместна: многие действительно были полковниками, и все – совершенно черными, будто их хорошенько прокоптили в преисподней, что, в свою очередь, добавляло к слову «черный» еще немного мистики. И все эти злые и подозрительные монстры выслушивали сейчас провокационные речи взбесившейся головы с уголовными наклонностями.

– Я должен сделать заявление! – с волнением в голосе торопливо говорил Костяк. – Я не мог сказать этого раньше, так как боялся мести левой моей головы. Она могла задушить меня во сне – я ведь не могу сопротивляться…

– Да что ты городишь, осел? – вступал в этот бредовый монолог Костя. – Ты вообще, в своем уме?!

– Пусть говорит! – свирепо отрезал Генерал, и Костя прикусил язык. Генерал по-прежнему вызывал в нем совершенно непреодолимый страх.

– Я хочу признаться в том, какова была истинная цель нашего задания! – таинственным голосом сказал Костяк.

– Какого такого задания? – еще больше насупился Генерал. Глаза его, засветились ярче, зрачки сузились еще сильнее, превратившись в узкие черные полоски.

Офицеры напряженно переглядывались, некоторые подались вперед, словно собирались внезапно броситься на пленников и разорвать их своими когтями.

– Нас подослали, чтобы вы сами привели нас в свой лагерь, – сказал Костяк и сделал многозначительную паузу.

– Ну?! – прорычал Генерал. – Дальше!

– Вот мы и здесь, – усмехнулся Костяк. – Половина задания выполнена. Осталось только взорвать бомбу…

– Что?!

– Взорвать. Бомбу, в смысле…

– Какую бомбу? Где она?

– Вот! – сказал Костяк и ткнул пальцем в сторону испуганного Темы.

– Не понял… – протянул Генерал, и его крылья нервно хлопнули за спиной – тот сидел на табурете, без спинки.

– Ведь вы прослушиваете разговоры в нашей камере?.. Э-э… комнате?

Генерал недоуменно посмотрел на своих подчиненных. Костя в в свою очередь недоуменно посмотрел на голову, которая все более явственно становилась лишней. Тема соответственно недоуменно смотрел на все вокруг. Ему просто хотелось спать.

– Принесите записи этой ночи, – предложил Костяк.

Генерал наградил Костяка недобрым взглядом и кивнул одному из офицеров.

«…Не знаю. Просто бомба. Бабах – и все!»

Эта фраза, произнесенная маленьким Магистром, была одной из немногих хорошо различимых на скрипящей шумами записи.

– Магистр – и есть бомба, – торжественно заключил Костя». – Не знаю, как она действует, даже не спрашивайте. Но часики тикают, и, как сказал этот мальчишка, скоро будет «бабах – и все!..»

– Кто прислал вас? – резко спросил Генерал – Гномы?

– Не-ет… – презрительно поморщился Костяк. – Зачем это им? Гномы – всего лишь часть плана.

– Так кто?

– Черный Риэлтер.

Наступила тишина. Мрачная и долгая. Костя все еще не понимал странного замысла своей второй головы. А то, что это был именно замысел, а не спонтанный всплеск эмоций – становилось очевидно. Эта голова на поверку оказалась не такой простой, как казалось. И как этого хотелось бы.

– Так… – бесцветно произнес Генерал. – Тогда все сходится…

Многие из офицеров понимающе закивали. Видимо Костяк попал в точку, задев какие-то незримые нити, управляющие поведением военных. Косте даже подумалось: Генерал остался удовлетворен услышанным, будто специально ждал таких слов.

– Как активируется бомба? – спросил Генерал, с новым интересом глядя на Магистра.

– Сама. Автоматически. Сегодня в полдень, – быстро сказал Костяк. – Когда вернутся с маневров резервные части, и все соберутся максимально плотно. Чтобы накрыть сразу всех…

– Откуда такие сведения?! – не выдержал один из офицеров.

Генерал предостерегающе поднял руку.

– Все ясно, – медленно сказал он. – Этот выскочка давно зарится на нашу территорию. Ему своих земель мало. И ему, видимо мало, что я сжег десяток его тупоголовых рейдеров. Хорошо. Он получит то, чего хочет.

Генерал коротко и зло хохотнул:

– Бомба, значит, у нас есть. Нужно средство доставки…

Костя устал сопротивляться той действительности, что мощным катком вдавливала его в русло событий, не давая вырваться и начать действовать самостоятельно. Его словно несло каким-то мутным потоком, едва давая не захлебнуться в этой сумасшедшей мешанине чудес и несуразностей.

Вот и сейчас он не знал, как реагировать на происходящее – плакать ли от страха или смеяться от восторга.

Его вместе с Темой и замолчавшим вдруг Костяком подводили к стартовой площадке. Правая голова была весьма бледна лицом и перекошена от ужаса. Будто бы только сейчас она осознала собственную глупость, которая теперь тащила ее за собой в пучину погибели.

Только Тема совершенно не боялся. Он с восторгом смотрел на ракету.

Ту, что зеваки раньше привыкли видеть в странном подвешенном состоянии перед павильоном «Космос». Которая когда-то стала символом начала космической эры. Точно такая же, на какой отправился в первый полет к неведомому самый обаятельный и улыбчивый человек на Земле.

Сейчас эта некогда парадная витрина советской космической программы выглядела совершенно иначе – ожившей, настоящей, истекающей, словно потом, холодным паром жидкого кислорода, облепленная крылатыми техниками, окруженная тягачами-заправщиками… Это зрелище стоило того, чтобы по-настоящему восхититься и испытать ужас от предстоящего.

Генерал вновь появился перед пленниками. Он оглядел их и зло усмехнулся:

– Ну, что же, господа, никто вас за язык не тянул, верно? Ну а я не могу допустить даже малейшей угрозы вверенным мне силам. Поэтому вы отправитесь назад. К своим хозяевам. И если ты, двухголовый, не соврал, этому гаденышу Риэлтеру придется попасться на собственную удочку. Ну, а если соврал – пусть тамошние уборщики сами отскребают вас от асфальта. В следующий раз будете знать, как разбрасываться словами. Я не люблю пустой болтовни. Жаль, конечно, Магистра. Он мог бы пригодиться. Но жизнь моих ребят важнее. Удачного полета!

Сказав это, генерал развернулся и в сопровождении офицеров направился к наблюдательному пункту, что был расположен неподалеку в бетонном бункере. Пленных остались караулить с десяток вооруженных охранников.

– Допрыгался? – поинтересовался Костя у второй головы. – Все, теперь нам точно крышка!

– Не-ет, – не очень уверенно протянул Костяк. – Пока все идет по плану… Точно, по плану!

– Странный у тебя план, – заметил Костя, разглядывая красивые клубы холодного пара, обтекающего корпус ракеты.

– Это не у меня, – тихо пробормотал Костяк, но левая голова его не услышала.

– А как с нами полетит Магистр? – спросил Тема. – Где он?

– Скоро подойдет, – бесцветно сказал Костя и заметил, что продолжает врать, когда это уже потеряло всякий смысл.

– Интересно, какой он, этот Магистр? – спросил Тема, и Косте стало стыдно.

А еще – страшно за беззащитного Магистра, который может даже и не узнать своих скрытых сил и возможностей. Возможно, если бы он знал правду, грозящей беды можно было бы избежать. Хотя смог ли бы маленький мальчик принять правильное решение в минуту смертельной опасности? Не привела бы эта сила к еще больше беде?

Так открыть ему правду сейчас? Или не стоит?..

Пуститься в более запутанные рефлексии не удалось: их грубо подтолкнули к высокой решетчатой ферме, у подножия которой виднелась кабина лифта – совсем, как в советской хронике освоения космоса.

– Ы-ы… – донеслось до Кости невнятное жалобное постанывание.

Это была правая голова – казалось, Костяк только сейчас осознал весь ужас того, что она натворил. Однако, несмотря на то, что она явно трусила, голова не устраивала по своей привычке обычную в таких ситуациях истерику. Что-то ее удерживало – и это было странно.

Охранники настойчиво подталкивали их к лифту. И в эту минуту, прямо из воздуха шагнул им навстречу уже знакомый Косте человек в белом хитоне. Что-то с ним было не так: фигура его выглядела спокойной и величественной, но лицо было исполнено тоской и болью.

– Я… – слабым срывающимся голосом сказал человек. – Как Арбитр… Заявляю: никаких нарушений Правил не обнаружено… Ввиду отсутствия самих Правил.

Казалось, что Арбитр произнес эти слова с огромным трудом, будто его заставили. Он мельком взглянул на маленького Магистра, и лицо его перекосила гримаса боли.

Арбитр исчез.

– Чего это с ним? – хмыкнул Костяк. – То такой важный, то перед Магистром трусится, как пацан…

Костя покосился на Тему и шепотом произнес:

– Это его сын…

Лифт заскрипел и двинулся вверх. Вниз уносился бетон и стоявшие на нем солдаты, машины, здания…

– Так это и есть твой план? – довольно отрешенно спросил Костя.

– Да-а… – жалобно ответил Костяк.

Костя тряхнул головой и попытался сосредоточиться.

– Что-то идет не так? – усмехнулся Костя.

– Все по плану, – шмыгнул носом Костяк. – Но страшно.

– Мог бы и предупредить обо всем заранее, – сказал Костя. – Но… откуда ты знал, что все пойдет именно так, а не иначе?..

В этот момент лифт, подпрыгнув, остановился и пленников довольно грубо подтолкнули вперед – к люку. Костя почему-то ожидал, что их будут готовить к полету – подключать какие-нибудь датчики, пристегивать. Конечно же, ничего такого не было. Их просто запихнули в тесное пространство капсулы, где Костя с трудом разместился на жестком полу, оставив клочок пространства для Темы. Никаких кресел или ложементов здесь не было – только какое-то подобие спортивного мата под пятой точкой.

Тема с интересом осматривал покрытые пылью мертвые приборы, щупая их и дергая за что-то. Казалось, что он сейчас не здесь, с Костей, а в своем собственном, параллельном мире, в котором его жизни не угрожает опасность грохнуться в ракете со смертельной высоты или попросту взорваться на старте.

И тут с правой головой случился приступ острой клаустрофобии. Она завертелась на персональной шее и завопила:

– А-а!!! Выпустите меня отсюда! Я не могу дышать! Я задыхаюсь! Откройте форточку! Я все наврал, я не виноват ни в чем! Не виноват! Выпустите меня!!!

Крик оборвался так же внезапно, как и начался, сменившись тихими булькающими всхлипами. Костя покосился на Тему. На того, казалось, этот всплеск паники не произвел особого впечатления. Тема нашел себе крошечный участок мата, на котором разложил свои сияющие камни, приговаривая:

Раздался мощный звериный рев, который будто бы шел со всех сторон, даже изнутри тела. Все вокруг завибрировало, и Тема упал навзничь. Костя почувствовал, как его бросило навзничь и вдавило в пол и полукруглую стенку.

Начались перегрузки.

Что-то, брызгая слюной, верещал Костяк, но голос его не был слышен сквозь этот жуткий рев. Тема просто безвольно растянулся на расплющенном мате.

Ракета шла вверх.

Минута тяжкой муки перегрузок показалась им часами. А потом наступила невесомость. Правая голова, бледная, как полотно, делала круглые глаза и норовила стошнить. Костя и сам чувствовал неприятные позывы, однако усилием воли не давал им взять верх.

За маленьким круглым иллюминатором показалась заметно скругленная поверхность планеты. И исчезла, уступив место сумраку звездного неба. А потом вернулись вибрация и перегрузки. Тема заплакал.

Капсула возвращалась на поверхность Волшебной Москвы. Костя мысленно прощался с жизнью. Правая голова отчаянно вертелась, словно бы пытаясь высмотреть что-то. И, наконец, закричала:

– Ага! Вот! Вот оно!

– Что – оно? – отозвался Костя.

– Парашюты – вот что! – прокричал Костяк. – Видишь рукоятку? Дергай, как только перестанет трясти!

– Откуда ты это знаешь!

– Книжки читал! Слушай и делай, как я сказал, если хочешь спасти наши шкуры! А-а…

Последний вскрик относился к довольно жутковатому зрелищу: за стеклом иллюминатора появились явственные всполохи пламени.

– Мы горим! Дергай! Дергай! – завизжал Костяк.

– Видать, не дочитал ты свои книжки, – пробормотал Костя. – Куда «дергай», когда мы проходим плотные слои?

– Дерга-ай!!!

– Заткнись и жди! Рано еще!

– Ну чего тебе стоит?! Взял – да дернул! Мы сейчас сгорим!

Пламя за бортом, сопровождаемое воплями правой головы утихло вместе с перегрузками. Вернулась невесомость. Мысленно досчитав до десяти, Костя потянулся к торчащей из приборной панели горизонтальной рукоятке, которая, как ни странно, выглядела гораздо новее, чем все прочие устройства.

Некоторое время ничего не происходило. Но потом вдруг дернуло так, что Костя едва не откусил себе язык.

Тема закричал то ли от боли, то ли от страха. Следом радостно заголосил Костяк.

– Получилось… – удивленно произнес Костя.

Капсула медленно спускалась на парашютах, за маленьким иллюминатором проплывали близкие клочья облаков, а Магистр собирал рассыпавшиеся по полу камни. Последним он поднял зеленый и тихо сказал что-то. Что именно – Костя не услышал.

Слова были адресованы камню. Видимо, на этот раз водить в Игре предстояло ему.