BONUS 'Ы
1. Рассуждение Никиты Добрынина о вещественности призрачного, казалось бы, мира, которое было грубо прервано побоищем на Ратушной площади города Картафаново:
«…Нет, не все в этом мире бушующем призрачно, братие: от субъектов, живущих в домах, до фасадов домов; от разнузданных авторов до охреневших читателей; от бессмысленных слов до немых, бессловесных томов. Стоит только навскидку взглянуть в мало-мальскую книжицу или там в стопудовый бестселлер на книжном лотке – ты увидишь, Читатель, как тужится автор, как пыжится, дабы призрачный мир удержать на своем поводке.
Но миры, невзирая на буйство фантазии, сплошь одинаковы: элемент декорации, средство, условность… Мираж, где вокруг персонажей зияет развесистый вакуум, обозначенный емким, шкодливым словцом «антураж». Колобродят герои на кукольной сцене бестселлера, озорно штабелируя трупы на фоне руин. Как бы так, между прочим, слегка отстраненно, рассеянно, – словно по фигу им эти трупы с руинами, блин! Вереница бесчинств там и сям по страницам бесчисленным броуновским движением гонит конкретно пургу – что само по себе пустяки: пес бы с ними, с бесчинствами, если б их обсуждали в романе на каждом шагу.
Вот, казалось бы, пункт. Населенный. А где ж население? Где обычный народ, все вокруг подмечающий, где? Типа несколько рыл здесь слоняются до посинения. Но на деле не здесь, а в какой-нибудь Караганде. Вдохновенно кладутся слоями в сюжетные сандвичи драки, взрывы, погони, срывая рутинный стоп-кран… Да ведь в жизни такие события – хлеб для сансанычей, просто праздник какой-то в среде языкастых марьванн! Ан слепы наши скифы с очами распахнуто-жадными: эвон волею автора шоры на жадных очах. Эх, сорвать бы с иного портки да словами площадными, без затей, по-народному, высечь его сгоряча! Инда автор зарекся б играть катаклизмами, чтобы в мутной водице задорно бегущей строки не кружились среди декораций сансанычи призраками, потому что герои от мира сего далеки! А когда самый призрачный мир обретет обывателя, и страницы забьются биеньем народных сердец, – вопль восторга исторгнет луженая глотка Читателя: «Ай да Автор, ядренть, как жизненно пишет, подлец!»
2. Вскоре после описанных событий Ухват Ёдрёныч вспомнил-таки стихотворение любимого в детстве кельтского народного поэта Юджина Крейна в переводе Марчуковского:
Над пастбищем сытным резвились козлы,
Были они веселы и резвы
И все-то чирикали, как соловьи,
Беспечно-лиричные песни свои.
На пастбище сыто лежали козлы
И обсуждали возможность грозы.
Плотно набивши свою требуху,
Они осуждали козлов наверху.
Прожить никому не дано два раза!
Верхние были – Козел и Коза.
За это на них были нижние злы:
Нижние были просто козлы.
3. Gaudeamus igitur, juvenes dum sumus!
