Глава 5
ЗАКЛЯТЫЕ ДРУЗЬЯ И ВЕРНЫЕ ВРАГИ

Ела Та ужасно медленно. Зачерпнет пол-ложечки, подумает о чем-то, в окошко посмотрит. Слизнет мороженое, еще подумает. Пока она одну порцию мучила, Велька бы три успел. А если на спор, так и все пять.

– Вель, – вдруг спросила Тая, – а там, где ты учился, младших обижали?

Мальчишка помотал головой.

– Что ты! Малышня, конечно, дралась. Но они же глупые, мальки еще. А у старших, которые уже берсальеры, – только дуэль. На разряженных пистолетах.

– Как это?

Велька помрачнел. Поболтал ложечкой в пустой вазочке.

– Глупость в общем-то… Учебный пистолет Марлигона, если без аккумулятора, – нехотя объяснил он, – выбрасывает пулю на несколько метров. Кинетический стартер работает. Только эта пуля слабо лупит, даже газету не пробьешь. Ну, мы и… Если кто сподлит, ему – бойкот. А нет – так дуэль.

– Как интересно! – Тая пододвинула Вельке свою вазочку. – Хочешь?

– Ага. – Мальчишка потянулся ложечкой к полурастаявшей башенке мороженого. – Ну, вот. Надо обязательно с картонкой на шее. Потом отойти на пять метров и – бах! Пуля чпок в картонку и – на пол. Я тогда с Юркой Лозовским стрелялся. Мировой парень был.

– Был? – в Тайкиных глазах плеснул ужас. – Ты его застрелил?!

– Нет. Это он меня застрелил. Отошел к рубежу, тюк – прямо в точку. Первый выстрел ему по жребию выпал. А я вскидываю «марлю» и – не могу. Словно что-то выстрелить не дает.

Он отвернулся к окну. Все-таки нехорошо такими голодными глазами смотреть… Понятно, на Креси мороженого пять лет не видел. Но стыдно же! Тайка подумает, что он обжора.

– А дальше? – почему-то шепотом спросила девчонка. – Дальше-то что?

– Дальше… Я – ствол вниз, нажимаю курок. Бах в пол! Только щепки в разные стороны! Оказывается, аккумулятор мы вытащили, а на разъеме – остаточный заряд. На полный выстрел бы не хватило, а так с пяти метров грудь разворотить – вполне. Вот с тех пор мы дуэли и запретили.

Тайка перевела дух.

– Здорово!.. Ты ешь, ешь, – спохватилась она. – А то растает. Я с детства копуша страшная.

Вельку дважды приглашать не требовалось. Выскребая остатки вкуснотищи со дна вазочки, он не забывал поглядывать вокруг. Вдалеке прогудел сигнал теплохода. По реке прокатилась волна: возвращалась «Игуана».

Из «Бара-арбы-банана» толпой повалили галдящие эмкаушники. Солнце ослепительно сверкало на шитье рубашек. Только сейчас Велька обратил внимание, что у одного из мальчишек вокруг руки маячит расплывчатое пятно. Неужели у парня планарный кортик?

«Игуана» остановилась у причала. На блистере сохла водорослевая плеть; запутавшиеся в трубках воздуховодов речные тараканы отчаянно пытались добраться до воды. Пассажиры сходили на берег. Юнги в нетерпении толклись на причале, ожидая, когда можно будет занять места на корабле.

– Понабирали на флот, – процедила сквозь зубы Тая. – Ладно. Посмотрим чья будет Тортуга.

Она поманила пальцем официанта. Белый медведь замер у столика в предупредительной позе.

– Вот сумочка, – сказала Та. – Забросьте на ветку клена, ладно?

Робот непонимающе оскалился. Тая раздраженно закатила глаза:

– Это сумочка, – встряхнула она ремешок. – Это клен. Что непонятно? Трудно забросить?

– Нет. Желание клиента для нас закон.

– Тогда выполняйте.

Перед тем как отдать сумочку, Тая достала мобильник и бросила несколько слов Димке. Потом коснулась Велькиного плеча:

– Жди. Ничему не удивляйся, ладно? Я скоро.

И, не дожидаясь ответа, перемахнула через перила и помчалась к «Игуане».

Когда до теплохода оставалось чуть-чуть, девочка перешла на шаг. Стала у пристани, кокетливо придерживая шляпку рукой, что-то крикнула юнгам. Слов Велька не слышал, но юнги в ответ засмеялись. Один из них – тот что с кортиком – вскочил на ограждение борта.

Тревожно забубнил громкоговоритель. «Эй, парень! – гремел капитан. – Яйца крепче стали отрастил? Слазь, мать твою кинкара!» Мальчишке было плевать: балансируя шляпой в одной руке и курткой в другой, он ступил на швартовочный канат. Велька знал лишь одного человека, способного на такое.

Психам и фанфаронам везет: «Игуану» не качнуло, и даже ветер на время стих. Юнга легко сбежал по канату на пристань. Тая схватила его за руку и о чем-то горячо заговорила.

Велька скрипнул зубами. Ну, да… Девчонка. Значит, правду пацаны рассказывали по ночам, в спальне. А он, дурак, не верил…

Почему-то именно о Тае этой «правде» верить не хотелось.

Тая вела счастливого эмкаушника к дереву, на котором болталась сумочка.

– Ярик, вон она! – крикнула Та. – Достанешь?

– Как Перл-Харбор разбомбить, – бросил парень небрежно. – И вообще запросто.

С «Перл-Харбором» он поторопился. Официант не подвел: Тайкина сумочка висела обманчиво низко, но, чтобы достать ее, пришлось порядком повозиться. Когда «Игуана» прощально свистнула, отправляясь в путь, эмкаушник только сидел верхом на ветке. Сумочку он держал в зубах.

– Поги уге, – крикнул он Тайке. Выплюнул ремешок и сказал уже нормально: – Готово! Сейчас спускаюсь!

Девочка кивнула и сделала знак кому-то невидимому. Из-за каменных сфинксов один за другим выбежали мальчишки в кадетской форме. Крепыш в синем кителе стал рядом с Тайкой. Остальные окружили дерево.

– Привет, Яри. – Коренастый помахал рукой эмкаушнику. – Что, Барсика изображаешь?

– У-у… – Юнга выплюнул ремешок. – Выследили, да?

– Ну, мы ж тактику учим. Как и вы.

– Блин!.. – Яри подобрал ноги. Ремень сумочки обкрутил вокруг запястья. – Эй, девушка!

– Да-да. – Тая вскинула на него невинный взгляд. – Что вам, сударь?

– Как это называется, Та?

– Военная хитрость. Помнишь, как вы с Тиллем?

Юнга помрачнел. Напоминание о неведомом Тилле подействовало. С отчаяния он попытался вызвать планарный клинок, но не сумел (Еще бы! Для этого концентрация нужна – ого-го!) и принялся карабкаться вверх по дереву. Коренастый («Димка, – догадался берсальер, – тот, с которым Тая по мобильному чатилась») полез в карман:

– Слышь, убогий… Спускайся по-доброму. Хуже будет!

Велька успел заметить вороненый блеск и гребенку, словно на электробритве.

Кинетическая плеть. Чуть ли не самое опасное оружие в уличной драке.

– Облезешь, тримудила! – донеслось сверху.

– Кто тримудила? Ну, щас ты у меня огребешь!

От первого удара эмкаушник взвизгнул, словно попал под струю кипятка. Кинетическая плеть – оружие коварное. Сам удар есть, а чем саданули, непонятно… И увернуться никак, только спрятаться.

– Ну, че, – протянул Димка, – хватит или еще? Или сам слезешь?

Юнга помотал головой и еще крепче вцепился в ствол. Над сине-золотым платком его лицо выглядело белым, словно фехтовальная маска.

– Ну, наше дело – предложить.

От второго удара закачался ствол дерева. Роняя перья, с ветки закувыркался мертвый попугайчик.

Это уже ни в какие ворота не лезло.

Велька вскочил. Ну, ладно девчонку послать, чтобы в ловушку. Ладно впятером на одного (хотя уже подлость!). Но мордовать плетью безоружного!

Загремел сбитый стул. Проклятый медведь-официант оказался тут как тут.

– Осмелюсь напомнить, господин, – сообщил он вкрадчивым баритоном, – что деньги…

Тайка вроде давала карточку, нет?.. Велька попытался проскользнуть к балкону, но безуспешно. Официант двигался с грацией атакующего асура.

– Вы не оплатили заказ!.. – восклицал он. – Вы военный! Почти офицер! Чего стоит теперь ваша честь?!

Снежная королева за стойкой настороженно повернула голову. Звать охранников было рановато. Да и интересно же: как выкрутится мальчишка?

Велька выпрямился:

– Честное слово! Я заплачу! Если хотите, оставлю в залог… вот, билет…

– А офицерские традиции? – завывал медведь. – А воинская честь?!

Все ясно. Искусственному интеллекту невдомек, что такое «честь». Просто есть набор фраз, которые он лепит в той или иной ситуации. С бизнесменом бы говорил о деловом имидже, с вором – о воровском законе.

– Хорошо. – Велька примирительно поднял руки. – Я сейчас. Подождите немного…

Он присел на корточки, роясь в рюкзаке. Отчего нужная вещь всегда лежит на самом дне? Закон подлости… Медведь ждал, переминаясь с лапы на лапу.

С улицы донесся крик. «Ке-тцуу!» – орал мальчишечий голос. Это из асур-до, асурской борьбы. Только пижонство это: чтобы драться по асур-до, нужно иметь четыре руки.

Велькины пальцы наткнулись на пластик коробки. Промасленную бумагу Велька срывать не стал. Чем черт не шутит: вдруг робот поймет, что у него в руке? Вытянув кулак (смазка выпачкала пальцы), он объявил:

– Вот. Давайте счет.

Но робот оказался не так-то прост:

– Вы хотите меня обмануть? – прогудел он. – В вашей руке кресильон. Если вы собираетесь пережечь мои схемы, имейте в виду: конструкция сделана с запасом прочности. Я способен выдержать достаточно мощный разряд, не потеряв функциональности.

– И в мыслях не было. – Велька глупо ухмыльнулся. – Я… просто…

Что же делать? Велька мялся под укоризненным взглядом официанта, словно школьник. Избавиться от проклятущего медведя не было никакой возможности.

И тут пришло вдохновение. Две вазочки, изморозный узор вокруг них… Узоры постоянно меняются: распускаются ледовые цветы, перья трепещут павлиньим хвостом.

То, что нужно!

Велька потянулся к изморозному пятну и одновременно ткнул разъемом кресильона в ножку столика. Руку ощутимо дернуло.

Кресильон Велька стянул еще на берсальерке. Когда-то кресийские оружейники бились над универсальным оружием. Довести до ума задумку они не сумели, но кое-что получилось. Достаточно было указать аккумуляторное гнездо, и кресильон, меняя форму, втекал в него. После этого даже разряженный автомат мог начать стрельбу. И какую! Кресильоном можно было эффектно пользоваться в рукопашной, он умел водить самолеты и танки.

К сожалению, работы над универсальным оружием пришлось свернуть. Слишком поздно выяснилось, что кресильоны обладают разумом, совестью и хорошей интуицией. Транспланетную ракету, снаряженную кресильон-компьютером, так и не удалось вытолкать из арсенала. Выступая перед телекамерами, знаменитый террорист Мустафа Благочестивый обнаружил, что кресильоны угнали у него транспорт с заложниками. Окруженный кинкарскими десантниками танк успешно провел с противником мирные переговоры. До него это не удавалось никому.

Естественно, армия не захотела иметь дело со слишком «интеллигентным» оружием. Кресильоны быстро сообразили, что их ждет, и приняли меры. Велькин, например, притворялся подставкой для цветочного горшка, когда мальчишка его обнаружил.

Столик щелкнул, и пляска изморозных узоров прекратилась. Прежде чем искусственный иней растаял, Велька нарисовал на нем несколько сложных завитушек.

– Господин?

– Это асурский иероглиф «вечность». Я такой на вокзале видел.

Медведь наклонил голову:

– По-моему, это означает «котлету».

– А что, есть разница? – испугался Велька.

– Никакой. Видите, этот значок? – Коготь официанта ткнул в закорючку. – Это часть «котлеты», асуроглиф «бумага». А когда-то «котлета» писалась исключительно через «мясо»… Впрочем, это неважно. – Медведь выпрямился. В голосе его появились торжественные нотки: – «Снежная королева» благодарит вас за посещение. Прошу вас, подождите двадцать четыре секунды. Я выясню, включает ли заказ стоимость испорченного столика.

Медведь с достоинством поплыл к кассе. Велька же закинул на плечо рюкзак и через перила рванул на улицу.

Успел он вовремя. Юнга вертелся юлой, уворачиваясь от ударов. От этого кадеты совершенно остервенели. Тая металась от одного к другому, пытаясь оттащить, но без особого результата.

– Ста-ять, гнусна-е войско! – взревел Велька, копируя интонации Свяги, своего бывшего воспитателя. – Сми-ирна!

Мальчишки замерли, глядя на Вельку осоловелыми глазами, и вновь набросились на парня. «У Свяги небось в штаны наложили бы, – со злостью подумал Велька. – Ну, вы сейчас огребете!»

Он сжал кресильон и ткнул наугад в толпу. Послышался треск, словно от рвущейся ткани. Кто-то закричал. Велька бил кадетов одного за другим, и тех отбрасывало в сторону.

– Стой, пацан!

Мелькнуло Димкино лицо. Велька выбросил вперед руку с кресильоном, но кадет увернулся. Повезло, гаденышу!

– Хватит! Оставьте его! Ну?!

Кадеты разбежались, глядя на Вельку волчьими глазами. Юнга ворочался на асфальте, пытаясь подняться на ноги. Кровь из разбитого носа жирными пятаками расплескивалась в пыли.

В этот миг Велька его узнал.

– Яри?!

– Ну, вы придурки… – Таины губы дрожали. – Какие вы идиоты!..

И девчонка разревелась, уткнувшись носом в Димкино плечо. Велька присел рядом с другом детства.

– По яйцам отхватил… – сообщил кто-то из кадетов нерешительно.

– Вижу. – Велька потряс эмкаушника за плечо. – Эй, встать можешь?

– М-мы-ы-ыгы!.. – отозвался тот.

Посыпались советы как и что делать. Велька слушать не стал. Усадил Яри, заставив его вытянуть ноги, взял подмышки. Приподнять юнгу оказалось делом сложным: парень оказался для него тяжеловат.

– Дай помогу. – Димка отодвинул его в сторону. – Ну, поднимай!

Вместе они растрясли юнгу. Понемногу тот пришел в себя. Поднялся, держась за живот, захромал по дорожке.

– Очень больно? – Тайкино лицо выражало живейшее сочувствие.

– Вам, сударыня… – прохрипел Яри, – этого никогда не понять.

– Ему очень больно, – заверил Димка авторитетно. Положил юнге руку на плечо: – С нами пойдешь. И ты тоже, – кивнул Вельке.

– Еще чего! – окрысился тот.

– Ну, ты не кобенься… Герой.

Ответить, кому он герой, а кому локтем под дых, Велька не успел. На дорожке появились патрульные: круглолицый капитан и с ним двое солдат в форме береговой охраны. Впереди семенил медведь-официант.

– Вот они, господин офицер! – указал мордой робот. – Нарушители императорского правопорядка и законности.

– Та-ак, – протянул офицер. – Господа кадеты, значит… Безобразия нарушаем. Документики, пожалуйста.

Велька поймал Димкин испуганный взгляд. Влип, парень… Кинетическую плеть так просто не спрячешь. Это КРУ-силон умный – распластался по руке, притворился браслетом и не видно его. Кого-то сейчас придется выручать.

– А почему вы не представляетесь? – нахально спросил Велька. – Может, вы и не патруль вовсе. А эти… компрачикосы!

Компрачикосы вспомнились случайно. Как раз утром Велетин читал о шайке бандитов, которые ловят детей, а потом делают из них уродцев – в цирке показывать. Вот сволочи!

Капитан кивнул:

– Резонно, курсант… Вот только умное лицо вы зря делаете. Это вас от гауптвахтной неизбежности не спасет.

За удостоверением он все-таки полез. Попробовал бы не полезть! Пока он рылся в карманах, Тая обернулась к кадетам:

– План семнадцать-А! – заговорщицким шепотом объявила она.

Мальчишки поняли сразу. Один из них – длинный, с огненным ежиком волос на макушке – сорвался с места.

– А-а! – заорал. – Экстремисты детства лишают!

– Стоять! – взревел капитан. И к солдату: – Пали, Федосов! Уйдет!

– Кинкара твоя родня!

Тот выхватил кинетическую плеть. Вряд ли он собирался бить всерьез – так, для острастки. Но рука дрогнула. Первый выстрел разметал кусты. Второй…

– Не убива-айте!! Не убивайте, дяденька, родненький! – Та бросилась к стрелку, повисая на руке. – Не надо!!

– Уймись, дурища! Ты!..

Солдата подвела его неделикатность. Он стряхнул девчонку и вновь нажал на спуск. Как Та умудрилась сунуться под ствол, никто не понял. Патрульных разметало в разные стороны, плеснуло в воздухе белое платьице.

– Бегите! – закричала Та. – Скорее!!

Дважды повторять не пришлось. Мальчишки бросились врассыпную – даже избитый Яри. Замешкался лишь Велька.

От мата патрульных звенело в ушах. Капитан уже поднимался, но неуверенно, боком, словно краб на отмели.

– Вель, беги! – закричала девчонка. – Заловят же!

Сама она лежала на дорожке. На колене намокала красным здоровенная царапина. Колебался Велька лишь секунду. Подбежав к девчонке, он схватил ее под мышки и потянул вверх. «Рюкзак надо было бросить, – мелькнуло в голове. – Схватят же».

– Стой! Стой, сучья рота! – орал капитан. – Федосов!

Патрульный схватил Вельку за плечо:

– Ах, щенок! Да ты у меня…

Затрещал разряд кресильона, и Федосов заорал дурным голосом. Глаза его закатились, изо рта плеснула струйка крови.

Обмякнув, солдат рухнул на дорожку.

Велька понял, что приключения только начинаются.