Глава двенадцатая,
в которой герой встречает эльфов, участвует в дуэли с представителем Дивного Народа и находит потерянного друга
На дороге сразу стало многолюднее. В этом были свои плюсы — значит, тут должны быть и гостиницы, и свои минусы — мы выглядели личностями очень подозрительными, каких проверит первый же конный разъезд, а сэра Реджи в этих краях разыскивали за убийство. Конечно, трудно признать блестящего щеголя и дуэлянта в этом грязном бродяге, увешанном оружием, которого хватило бы на троих, но все же рисковать нам не хотелось.
Люди шарахались от нас, как от прокаженных. Никто из крестьян не предлагал подвезти нас на своей повозке. Более того, стоило нам заговорить с кем-то, тот сразу же ускорял шаг или подстегивал свою лошадь. Словно окруженные невидимой стеной, мы двигались по тракту, и, хотя каждый шаг приближал нас к цели, шагов впереди было еще очень много, а силы и время таяли буквально на глазах.
Вечером второго дня нашего пребывания в Пятом Королевстве мы достигли гостиницы, в которой нас отказались обслужить. Только сверкание глаз сэра Реджи и звон полновесных монет в кармане Кимли убедили хозяина предоставить нам номер, три таза горячей воды и ужин, который мы съели в своей комнате. Спускаться в общий зал нам не хотелось, да и хозяина, я думаю, наше стремление уединиться не слишком огорчило.
Однако горячей воды, ужина и первого с тех пор, как мы покинули гостеприимную поневоле деревню, ночлега под крышей и на нормальных постелях было недостаточно, чтобы полностью восстановить наши силы. Утром мы выглядели чуть лучше, чем вечером, и чувствовали себя чуть лучше, но это было весьма незначительное «чуть». Лучше — не означает «хорошо».
От хозяина гостиницы мы выслушали очередную версию падения башни Корда, больше похожую на правду, чем все, слышанные нами ранее. Помимо Корда в ней фигурировали и зомби, и даже Черный Лорд Тонкар, однако считалось, что битва между ними произошла без постороннего, то бишь нашего, участия и Корд обрушил башню собственноручно, погребя под ее останками своих врагов, и сам лег с ними в братскую могилу. Спорить мы не стали.
Были новости и о войне. Лорд Келвин по прозвищу Смерть, всеми признанный гений тактики и профессор стратегии, продолжал свое победоносное шествие по принадлежавшим Империи землям и был в двух днях перехода от Ущелья Рока, за которым начинались владения Черной Цитадели. Еще немного, подумал я, и война завершится без нашего вмешательства.
Хотя я и понимал, что выдаю желаемое за действительное, но задачу можно решить только в поставленных рамках, а рамки эти были узкими, как ножны Валькирии, и выйти за них мы не могли. Сказано сразить Темного Властелина зачарованным мечом — будьте любезны, сражайте. И никакие армии вам не помогут. Один на один, так должна была решиться судьба этого мира. Герой всегда в светлом, против него главный злодей, носящий черные цвета. Рыцарь Света против Князя Тьмы. Упрощенная схема любого противостояния. А кто из двух антагонистов носил цвета тьмы, потом решит победившая сторона. В конце концов, историю пишут не проигравшие.
Мы выступили утром, часов в восемь, сразу после легкого завтрака. Точнее, завтрак был легким для нас с сэром Реджи, гном же не отказывал себе ни в чем. Я только диву давался, как в субъекте столь скромных габаритов помещается столько поглощаемой им пищи. Он словно наедался про запас. Как верблюд.
В полдень мы попали в пробку.
Что такое пробка? Если вы живете в Москве или в любом другом крупном городе, мне нет нужды вам это объяснять. Куча людей, движущихся от точки А к точке В, вынуждены проводить огромную часть своего времени в точке С, в которую им совершенно не надо, но которая имеет неосторожность лежать между точками А и В. Как показывает практика, точка С смещается вместе с вами, она может встретиться вам сразу же по выходе из точки А и проводить вас до самой точки В, как бы вам ни хотелось, избавиться от ее назойливости. В точке С, как правило, скучно, душно и безнадежно.
Что такое пробка в мире, где нет автомобилей? Примерно то же самое, только вместо стальных коней в нее попадают кони оригинальные, природные, так сказать, иные с седоками, иные тянущие деревянные повозки.
Повозок собралось до черта и больше, всадники и пешеходы огибали их и попадали в огромную очередь. Конец пробки, а точнее, ее начало, скрывалось за поворотом.
Ну, с телегами-то все понятно, скажете вы. Но что мешает всадникам и пешеходам обойти пробку через лес, срезать, так сказать, угол и вырваться на оперативный простор? Очень просто. Им мешают лучники и алебардщики, стоящие вдоль дороги и не дающие выбраться на обочины.
— Проверка, — буркнул сэр Реджи. — Надо же, как нам не повезло.
— Насколько мы застрянем? — спросил я.
— Надолго, — сказал сэр Реджи. — Блокпост, если они не идиоты, а они вряд ли идиоты, устроен на мосту за поворотом. Минуя дорогу, на мост не попасть. Кроме того, есть у тебя с собой какие-нибудь бумаги?
Бумаги у меня с собой были, как то: водительские права, выданные мне районным управлением ГИБДД, земного ГИБДД, а не этой чертовой Инквизицией из Десятого Королевства, технический паспорт моего безвременно скончавшегося скакуна, куча дисконтных и кредитных карт, пачка баксов, немного российских денег и еще какая-то мелочь, однако ценность этих бумаг здесь приравнивалась к ценности другой бумаги. Туалетной.
— У меня есть бумаги, — удивил нас Кимли. — Разрешение перемещаться по Двенадцати Королевствам без всяких ограничений.
— Кто ж тебе ее выдал? — поинтересовался сэр Реджи.
— Подземный Король, — сказал Кимли. — Он имеет на это право согласно договору о взаимовыгодном сотрудничестве от…
— Понятно, — сказал сэр Реджи. — Но у меня такой бумаги нет. Кроме того, я здесь вроде как в розыске.
— Не думаю, чтобы они тебя узнали, — сказал Кимли.
Я присмотрелся к сэру Реджи внимательнее. Он сбросил пару килограммов, особенно обострились черты его лица. Одежда рваная и потрепанная, вся в запекшейся крови, лицо украшает недельная щетина, которую уже скоро можно будет назвать бородой. Конечно, я видел эти перемены каждый день, шаг за шагом, поэтому и привык к ним, считая чем-то само собой разумеющимся, однако я должен был признать, что нынешний сэр Реджи разительно отличался от того сэра Реджи, которого я встретил по выходе из Врат, открытых кристаллом Радагана.
Не должны узнать. Если бы не оружие, находящееся в отличном состоянии, его можно было бы принять за бродягу, коих мы уже встречали предостаточно. Но выбросить оружие сэр Реджи никогда не согласится, кроме того, выбрасывать оружие во время войны просто глупо. Еще неизвестно, какое в Пятом Королевстве предусмотрено наказание за бродяжничество.
— Почему они устроили блокпост здесь, а не на границе? — поинтересовался я.
— Кто знает. — Сэр Реджи пожал плечами. — Военное мышление. Границы сейчас понятие чисто фиктивное, толпы беженцев скоро начнут курсировать по всем Королевствам, а здесь в соседней деревне стоит гарнизон. Вот и разместили блокпост поближе к нему на случай заварушки.
За время нашего разговора мы продвинулись вперед только на три шага. Перед нами была непробиваемая толпа из крепких крестьянских спин, в десяти метрах впереди над ней возвышался всадник верхом на вороном жеребце. Все смиренно ждали своей очереди. Нацеленные луки и готовые к употреблению алебарды служат хорошим средством убеждения.
— У тебя есть еще золото? — спросил я у Кимли.
— Пара монет завалялась в карманах.
— Дай их мне.
— Что ты собираешься покупать здесь? — спросил гном.
— Немного времени.
Для чего устраивают блокпосты и стационарные пикеты ГАИ? Конечно же для повышения благосостояния сотрудников, задействованных в этих пикетах служб. Потому что больше никакого толку от этих живых очередей нет и быть не может в принципе. Не хочешь стоять — дай на лапу. Не подмажешь — не поедешь, и так далее… Народная мудрость учит нас давать взятки.
— Эй! — крикнул я, перелезая через телегу и подходя к стоявшему в ряду лучнику. — Приятель, мы можем с тобой поговорить?
— А что толку? — лениво спросил он, направляя стрелу мне в грудь. Тетива натянута не была, и я расценил это как обычный жест вежливости.
— Почему бы не поговорить с хорошим человеком? — спросил я. — Женат?
— А то как же. — Он вздохнул.
— И дети есть?
— Двое, — сказал он, копируя героя Андрея Мягкова из «Служебного романа». — Мальчик и мальчик.
— А жена знай целый день долдонит одно и то же, — сказал я.
— Ты знаком с моей женой? — В его глазах появился живой интерес.
— Нет, — успокоил я его. — Просто все они одинаковые, верно? Всем женщинам нужно только одно.
— Деньги, — сказал он, отводя свое оружие в сторону. — Плешь проела жаловаться, какая у меня маленькая зарплата. Другие, говорит, вон сколько домой приносят, а ты сколько? А я всего лишь капрал, куда мне до других? Я в оцеплении пять лет стою, верно, тут и умру…
— Я могу помочь твоему горю, — сказал я, показывая ему один золотой. — Не сильно, конечно, но на пару дней она замолчит.
— Чего хочешь? — быстро спросил он, глядя на деньги с алчным блеском в глазах.
— А ты как думаешь? — спросил я. — Можешь?
— Сколько вас?
— Трое, один гном.
— Три золотых.
— Ты хочешь ублажить свою жену надолго, — сказал я. — Это тебе быстро надоест, с непривычки-то. Два.
— Согласен.
Он отвернулся, сказал что-то своему соседу с алебардой и покинул строй, знаком приказав следовать за ним. Я крикнул своих товарищей, и через десять минут, став беднее на два золотых, мы были уже на другой стороне моста.
Коррупция.
Она ведь вне времени и вне миров.
Она в людях.
— Мы могли быть имперскими шпионами! — бушевал сэр Реджи, когда очередной поворот дороги скрыл от нас мост и стоявших на нем солдат. — Беглыми преступниками, убийцами и насильниками! Как он мог пренебречь своим долгом, наплевать на свою службу, опозорить имя своего отца?! Продажная крыса!
— Он тоже хочет есть, — сказал я. — И тебе лучше благодарить Бога, или в кого ты там еще веришь, что он оказался продажной крысой, а не выполнил свой долг и не поднял тревогу. Кто из нас в розыске?
— То, что его продажность пошла на пользу нашему делу, не оправдывает его поступка и не снимает с него ответственности!
— Какой взрыв нравственности, — пробурчал гном. — И откуда бы?
— Каждый должен делать свое дело, — не унимался сэр Реджи. — И делать его хорошо, иначе мир полетит в тартарары без всякого Темного Властелина. Сапожник тачает сапоги, крестьянин сеет хлеб, а стражник стоит в оцеплении!
— Я — гном, — сказал Кимли. — Мое дело — сидеть под землей и разрабатывать жилу, а не служить проводником у двух полоумных верзил, которые сами не понимают, чего хотят, и думают, что могут спасти этот мир. Как тебе такой довод?
— Ты — воин.
— В первую очередь я все-таки гном.
— Биться с Темными Властелинами не мое дело, — сказал я. — Я — бизнесмен.
— Ты — Избранный, — возразил сэр Реджи.
— Не по собственному выбору.
— Не мы выбираем себе дорогу, дорога выбирает нас.
— Значит, дорога выбрала этот день, чтобы подарить стражнику два золотых, — сказал я. — Если ты веришь в фатум, чего же ты кипятишься? Это судьба, кисмет.
— Ястреб, — сказал гном, — ты — воин. Ты — солдат. Ты сражаешься и убиваешь, и делаешь это хорошо, потому что тебе это нравится. А этот парень, скорее всего, был набран в стражники по воинской повинности и по сути своей является крестьянином или ремесленником, который делает не свое дело. И ему не нравится стоять в оцеплении, только и всего.
— Если ему выпала такая дорога, он должен идти по ней до конца.
— Все верзилы такие твердолобые?
— Все гномы такие демагоги?
— Как?! — задохнулся Кимли. — Как ты меня назвал?!
— Тише вы, горячие эстонские парни, — примирительно сказал я, видя, что гном кипит уже совсем нешуточными страстями и перепалка вот-вот может вылиться в приличную ссору. — Вы еще подеритесь.
— Клянусь бородой Вотана! — воскликнул гном. — Прости меня, Гранитный Воин, пожалуй, я немного увлекся в своих рассуждениях.
— Прости и ты меня, благородный сын Дэринга. Корысть этого стражника вывела меня из себя.
— Мы все устали, — сказал я. — И физически и морально. Давайте жить дружно, ребята, а?
— И умирать вместе, — тихо добавил гном, которому всегда надо было оставить за собой последнее слово.
Стемнело. Лес подступал вплотную к дороге, и мы не видели места, где можно было остановиться на ночлег. Мы устали, но ночевать на деревьях, подобно древним предкам человека, не хотелось. Тем более что согласно теории эволюции Дарвина гномы должны были бы произойти не от обезьян, а от кротов.
Я не люблю ходить пешком. Пешие прогулки никогда не были моим коньком, да и мой прежний социальный статус подразумевал более изысканный способ передвижения, нежели приземленный по самое «не балуйся» одиннадцатый номер. Но так уж повелось, что, если кто-то в этой жизни чего-то не любит, именно этого он получает вдоволь.
Если человек любит поспать подольше, его работа обязательно будет требовать подъема в шесть утра. Если человек не любит холода, он обязательно загремит в длительную командировку на север. Если человек не любит сладкого, он получит работу дегустатора на кондитерской фабрике. А если человек не любит ходить пешком, он сотрет ноги по самые плечи, изображая из себя корабль пустыни.
— Я вижу впереди свет костра, — сказал сэр Реджи. — Может быть, нам стоит присоединиться к тем, кто его развел?
— Вряд ли они будут гореть желанием взять нас в свою компанию, — сказал я.
— Путник путнику рознь, — молвил сэр Реджи.
Костра мы достигли минут через двадцать. Вокруг него сидели пятеро типов весьма пестрой наружности. Они были то ли вольными охотниками, браконьерами, в моем понимании, то ли дезертирами, а может, и обычной разбойничьей шайкой, но, едва в отбрасываемый костром круг света вступил сэр Реджи и назвался Крадущимся Вепрем мы превратились в лучших друзей этих серьезных мужчин и были приглашены разделить их трапезу.
Трапеза состояла из густой похлебки, мяса в которой было больше, чем овощей, не самого свежего хлеба и дрянного местного пива, однако на голодный желудок все это показалось мне пищей богов. За едой говорили мало, обмениваясь короткими замечаниями, просьбами налить еще и тщательно пережевывая пищу, но после, когда сотрапезники с набитыми животами принялись отваливаться от костра и набивать свои трубки, потекла беседа.
— Что снова привело тебя в наши края, Вепрь? — спросил один из них.
Его звали Гансом. Судя по отношению к нему других, по изредка бросаемым на него уважительным взглядам, в этой компании он был главным.
— Дела, — коротко сказал сэр Реджи, и Ганс понимающе кивнул. Такие люди уважают чужие тайны. — Расскажите лучше вы. Я хотел бы услышать о том, что нас ждет на этой дороге.
— Смутные времена, — сказал Ганс.
Я уже начал уставать от этой присказки, постоянно вклинивающейся в любые разговоры. Как дела, брат? Смутные времена. Который час, друг? Смутные времена. Как поживает ваша дражайшая половина? Смутные времена.
— В государстве осталось мало мужчин, почти всех забрали в армию лорда Келвина. Женщины и старики не способны защитить свои дома, поэтому в округе развелось много всякой нечисти. Неспокойно.
— Говоря «нечисть», ты подразумеваешь человеческую нечисть либо нечисть настоящую? — спросил гном.
С его стороны это был не самый тактичный вопрос, но Ганс не обратил на нюанс ни малейшего внимания.
— Разная встречается нечисть, — сказал Ганс. — Есть люди, но бродят и орочьи шайки; недавно видели огромную стаю волков, поговаривают, были среди них и оборотни. Два дня назад из лесу выполз тролль, убил уйму народу да и уполз обратно. Мы идем по его следу, главы двух деревень назначили награду за его голову.
— Опасная затея, — заметил сэр Реджи.
— Награда больно хороша, — сказал Ганс. — Для нас была бы честь разделить ее с тобой, Вепрь. И лишний клинок в таком деле никогда не помешает.
— У меня нет времени на шалости, — сказал сэр Реджи. — Мой долг призывает меня. Но что троллю делать так близко от дороги? Обычно они сторонятся наезженных мест.
— Смутные времена.
Универсальный ответ, не находите? Надо и самому попробовать при случае.
— Кто знает, что выгнало его из глубин леса.
— Говорят, эльфы, — сказал другой охотник за наградами, молодой парень с длинным косым шрамом на правой щеке. — Двадцать луков Дивного Народа шли мимо одной деревеньки неподалеку.
— Где наш друг развлекался с прекрасной вдовушкой. — Ганс хохотнул, охотники вторили ему. — Чего не померещится в такой-то момент!
— Нет, правда, — обиженно сказал парень. — Я сам видел рогатые шлемы, блестящие кольчуги и луки, такие большие, какие не согнуть ни одному смертному.
— Тролль в этих краях, это уже странно, — сказал сэр Реджи. — Но эльфы — дело неслыханное. Их владения находятся на западе отсюда, и они редко покидают его границы с тех пор…
— …С тех пор, как младшие братья оттяпали себе все земли, наплевав на древние договоры, — сказал Кимли. — Повезло гномам, что люди не могут селиться под землей. А вот эльфам с их любовью к лесам не повезло.
— Эльфов мало, — сказал Ганс. — И они занимали слишком большую территорию. Мы просто немного их потеснили.
— Немного, — согласился гном. — Совсем чуть-чуть.
— Их город в лесу остался у них, — сказал Ганс. — Пусть радуются хоть этому.
— Когда-нибудь вы доберетесь и до него, — сказал Кимли. — Только, надеюсь, меня к этому времени здесь уже не будет.
Говоря «здесь», не думаю, чтобы он подразумевал территорию Пятого Королевства и прилегающую к нему местность. Скорее всего, он имел в виду весь этот мир.
Охотники отказались от наших услуг в несении дежурства и поделили смены между собой. Никто особо не протестовал против такого решения, ибо спать хотели все. Утром пришлось прощаться. Наш путь лежал по дороге, путь Ганса и его друзей звал их в самую гущу леса, по следам тролля.
Охотники поделились с нами своими припасами, оптимистично объяснив, что брали их с собой в расчете и на обратный путь, в который отправятся не все из них, и скоро их фигуры поглотили стоящие почти вплотную и переплетающиеся ветвями деревья.
Эльфы, подумал я, отправляясь в дорогу. Вот, значит, как.
Эльфы — самые романтичные существа в мире. Первым человека с эльфами познакомил Толкин, впрочем, он привел в мир много неведомых ранее существ.
Эльфы Толкина красивые, мудрые, бессмертные, сильные, гордые, храбрые — словом, они воплощают в себе все черты, которые способны вызвать у человека комплекс неполноценности. Эльфы у Толкина грустные и обреченные.
После великого Толкина миру явили еще много разновидностей эльфов. Эльфов разных, среди который встречались и ярко выраженные отрицательные персонажи.
Каковы же настоящие эльфы этого мира? Я знал о них немного.
Эльфы были индейцами этого мира. Когда-то вся земля принадлежала им: дремучие леса, где они строили свои города, бескрайние луга, где они соревновались в скорости с ветром, моря и реки, по которым они скользили на своих невесомых судах.
Потом пришли люди. Они не покупали территории за ниточки бус и огненную воду, они просто поселились на этих землях, и бессмертные не обратили никакого внимания на эфемеров. Пока не стало поздно. Людей стало слишком много, и эльфам пришлось потесниться.
Потом еще и еще.
То ли в силу неблагоприятного соседства, то ли каких-то других обстоятельств, но эльфы практически перестали плодить себе подобных, уступая экологическую нишу более плодоносному виду.
Ассимилироваться с людьми и жить по людским законам пытались многие, но получалось это не у всех. Тогда эльфы уходили в леса. Или просто уходили. Последний островок независимости эльфов территориально принадлежал Пятому Королевству, но являлся суверенной территорией — в такой же степени, как является суверенной территория резервации.
Тогда я еще не знал, насколько близко мне придется познакомиться с Дивным Народом.
Узнал я это ближе к полудню. Раздался резкий свист, и в землю под нашими ногами впилась стрела с ярким оперением. Стрела была длинная и дрожала от остаточной энергии. Судя по траектории полета, пущена она была издалека.
— Какого… — начал гном, но сэр Реджи знаком приказал ему замолчать.
Я заметил, что его правая рука соскользнула на эфес меча и прочно его сжала.
Мы остановились. Знак был более чем просто красноречивым.
Вторая стрела летела сэру Реджи в грудь, он отбил ее молниеносным выпадом меча, который потом воткнул в землю у своих ног. Знакомый жест, подумал я. Сэр Реджи готовится к схватке.
Интересно, с кем нам предстоит схлестнуться на этот раз? На почерк Черных Лордов не похоже. Они не стали бы посылать одиночные стрелы, скорее, постарались бы накрыть весь отряд смертоносной тучей. Какой противник мог остаться незамеченным взором и чутьем Крадущегося Вепря?
— Ты и вправду Разрушитель! — раздался веселый звонкий голос, и из-за дерева в пятидесяти метрах от нас вышел эльф.
Я никогда не видел эльфов раньше, но все же не мог ошибиться. Слишком уж гармонично этот тип вписывался в окружающий его растительный мир. Он был высок, почти с меня ростом, строен и гибок. Длинные светлые волосы забраны в подобие конского хвоста, свисающего до середины спины. Он был красив той красотой, за которую любая поп-звезда выложила бы миллион долларов своему визажисту. И при всем этом умудрялся не смахивать на голубого.
— Так зовете меня вы, — сказал сэр Реджи. — А кто ты, стрелок из засады?
— Хэлдир, — сказал эльф.
— Ты забрался далеко от дома, Хэлдир.
— Смутные времена настают, Разрушитель.
Нет, ну что я говорил, а?!
— Необходимость заставила меня покинуть Город-в-Лесу.
— Скажи своим стрелкам, пусть выйдут из засады. Они нервируют меня и моих спутников.
— Айе, — сказал Хэлдир, и эльфы высыпали на дорогу.
Все они были высокими блондинами, у всех были заостренные уши. На мой неискушенный взгляд, все они были одинаковыми, как кажутся европейцу одинаковыми все негры или азиаты, и лишь более детальный осмотр позволял найти различия.
— Меня послали с заданием. Оно касается и тебя, Разрушитель.
— Да ну? — Сэр Реджи не выказал и признаков удивления. — Ты готов умереть сегодня?
— Ты неверно понял меня. Должно быть, я не слишком хорошо владею вашей речью. Шпрехен зи дойч?
— Нихт, — сказал сэр Реджи.
— Жаль, — сказал Хэлдир. — Твои спутники, кто они?
— Я — гном, — сказал Кимли, — Кимли, сын Дэринга из Твердыни Каменной Доблести. И я не боюсь твоих деревянных палочек с птичьими перьями.
— А ты? — Не обращая внимания на ответ гнома, Хэлдир уставился на меня. — Назови мне свое имя.
— С какой радости? — спросил я.
— Ты несешь меч, — сказал Хэлдир. — Ты — Избранный?
— Ты говоришь слишком громко, Хэлдир, — сказал Ястреб. — Хочешь навлечь на всех нас большую беду?
— У врага нет ушей в здешних местах.
— Опасное заблуждение думать так, — сказал сэр Реджи. — Недооценивая прозорливость противника, ты только оказываешь ему услугу.
— Я не приму мудрости от Разрушителя.
— Если ты еще раз назовешь меня Разрушителем, ты примешь от него смерть.
— Ты умрешь быстрее, чем сделаешь шаг.
Голос Хэлдира звенел от с трудом сдерживаемой ярости. Чем-то сэр Реджи насолил или лично ему, или всему эльфьему народу.
— Вас только двадцать, — заметил гном.
Эльф не удостоил его даже взглядом. Он не отрывал своих серых глаз от моего лица.
— Ты не ответил на мой вопрос.
— А ты на мой. — Я заметил, что он смешался. — Почему я должен что-то тебе говорить?
— Этот достойный человек прав, мой юный горячий друг, — сказал другой эльф, выступая вперед.
Он был постарше Хэлдира, пожалуй, старше их всех. Не знаю, как я это определил, на его лице не было морщин, на голове не найти ни единого седого волоса. Просто вокруг него присутствовала аура его возраста.
— Слова лишь сотрясают воздух, они могут быть красивыми, но полными лжи. Лишь сталь всегда говорит правду. — Он обнажил свой длинный меч. — Красота поединка откроет нам истину.
— Пардон, — сказал я. — Похоже, что столь интересным способом вы вызываете меня на бой?
— Я сочту за честь скрестить мой клинок с твоим, благородный воин.
— Но с какой стати? — спросил я.
Не очень мне хотелось опробовать благоприобретенные навыки сэра Реджи в бессмысленной схватке на дороге.
— Чтобы установить истину, воитель.
— Какую истину?
— Истина одна в этом мире.
— Смутные времена, — сказал я, обнажая меч.
Сэр Реджи положил руку мне на плечо:
— Тебе не обязательно драться с ним.
— Но он этого хочет.
— Его желание — еще не повод для дуэли.
— Это ты мне говоришь?
— Его зовут Лэмфри, и он лучший боец из тех, с кем мне приходилось сражаться. Не считая Черных Лордов.
— Вот как? — Я изумленно задрал бровь. — Почему же он до сих пор все еще жив?
— Сначала ему повезло, а потом его соотечественники попросили за него, — сказал сэр Реджи. — Он — великий художник и поэт. Говорят, что он, как никто, чувствует красоту уходящего мира.
— Понятно, — сказал я. Странными делами занимаются у них художники и поэты. Картины и стихи он пишет в перерывах между мордобоями? — Но это все равно.
Я сделал шаг вперед. Лэмфри пошел мне навстречу. Он нес свой клинок острием к земле. Будет атаковать рубящим снизу, определил я.
Мой расчет на предстоящий бой был глуп и прост.
И именно поэтому он мог сработать против мудрого и сложного эльфа.
Помимо того что Лэмфри был эльфом, он был художником и поэтом, ценителем прекрасного, искателем красоты. Красота была его страстью, он был воспитан на красоте, рос и совершенствовался на красоте, и все его движения были выверенными и красивыми, как, впрочем, и у всех остальных эльфов, которых я видел позже. Поэтому он просто не мог быть готов к тем грязным трюкам, которые были у меня в запасе со времен моей бурной юности. Дуэль для Лэмфри должна была быть еще одним актом красоты и гармонии, очередным произведением искусства, для меня же — просто дракой. А в драках я никогда не проигрывал.
Он атаковал снизу, как я и ожидал, грациозным движением вскидывая свой меч и пытаясь ударить меня в плечо. Я легко парировал удар, и клинок эльфа, не будучи зачарованным, переломился пополам.
Это обескуражило Лэмфри, но только на мгновение. Позже он был занят несколько иными проблемами.
Эльфы, как известно, очень похожи на людей. Я имею в виду, какими бы мудрыми и бессмертными они ни были, они все равно являются гуманоидами по числу голов, конечностей и прочих физиологических подробностей организма. А Лэмфри был самцом.
Обломанное лезвие его меча еще не успело упасть на землю, а мой ботинок уже вонзился Лэмфри между ног.
Эльф охнул и повалился на землю, схватившись руками за причинное место и доказывая тем самым правоту утверждения о том, что, каким бы бессмертным ты ни был, уязвимые места у тебя те же самые. Я пнул эльфа по ребрам и приставил кончик Валькирии к его горлу.
— Нечестно сделано, — прохрипел он.
— Так у нас не Олимпийские игры, — сказал я. — Признаете ли вы себя побежденным, многоуважаемый Лэмфри?
— Да, — прохрипел он. Всю его куртуазность как ветром сдуло.
— Вот и отлично, — сказал я, убирая Валькирию от его горла и поворачиваясь к Хэлдиру. — Все удовлетворены?
— Да, — сказал он.
— Тогда выкладывай, что у тебя за дело.
— Я должен провести вас к своему правителю, — сказал он.
— У нас нет времени на дипломатические визиты, — сказал я.
— Время не имеет значения в том месте, куда я вас приведу.
— Возможно, это утверждение справедливо только для эльфов.
— Нет, — сказал сэр Реджи. — Время в Городе-в-Лесу течет по-другому. Если Бранд желает с нами побеседовать, то я не вижу причин, по которым нам стоило бы отказаться! Много времени мы не потеряем, а хуже от этого визита нам точно не будет.
Хэлдир очертил рукой прямоугольник, и в воздухе перед ним серебристо заискрился портал. Кимли пытался возразить, что порталами пользоваться небезопасно из-за возможной слежки со стороны Темного Властелина, однако Хэлдир заверил его, что там, куда мы отправимся, никакой опасности нет.
И мы прошли.
Эльфийские поселения принято описывать и показывать как нечто очень прекрасное, величественное, пышущее древностью и красотой, как нечто такое, что априори должно вселять благоговейный трепет в нас, простых смертных. Но после того как я побывал в загородной резиденции Леши Фокина по кличке Цезарь, архитектурой, сколь бы изысканной она ни была, меня уже не удивить.
Главный эльф жил в обычном средневековом замке, выстроенном прямо посреди леса. Если вы видели один такой замок, можете считать, что видели их все. Стены с узкими бойницами для лучников, дворец, защищенный всеми мыслимыми способами, высокие башни, средние башни, маленькие башенки со всякими финтифлюшками, барбаканы, гизармы, подъемные мосты, скрытые переходы, воздушные мосты, сады, цветники, оранжереи, главная площадь, со всех сторон окруженная стенами, резные балконы, вычурные балки и всякое такое в том же духе, с украшениями в виде гербов, флагов, стягов, вымпелов и просто полотнищ с изображениями эльфийской символики.
В геральдике превалировали зеленые и золотые цвета, любимым животным был олень, обычно золотой на зеленой фоне, а любимым оружием — золотая стрела, пересекавшая герб по диагонали.
Хэлдир перенес нас на главную площадь, к основанию ведуших к главному зданию ступенек. Торжественный комитет по встрече ждал нас на лестнице. Очевидно, чем выше стоял эльф, тем выше было его социальное положение и благорасположение к нему монарха. Сам Бранд, высокий, стройный, седой и печальный, находился, как и подобает правителю, на самом верху лестницы с балюстрадой из застывших фигур. Он пребывал в полном одиночестве.
Всего лишь одной ступенькой ниже стояли еще две фигуры, от остальных встречающих их отделял целый пролет — то ли обычно занимающие этот пролет придворные высокого ранга не вышли нас встречать, то ли у главного эльфа была напряженка с доверенными лицами.
Не знаю, чем этот тип заслужил расположение главного эльфа, да и не хочу знать, не знаю, как он выбрался оттуда, откуда никто до него не мог выбраться, — древний, и все такой же мудрый и непостижимый, справа и чуть ниже Бранда раскуривал свою трубку и ухмылялся в бороду Морган.
