Весьма ценное приобретение

В полчетвертого утра Лена зевнула триста сорок шестой раз, и Лева отправил ее спать. Несмотря на то что ей было безумно интересно, она не стала особо сопротивляться и дала проводить себя в комнату, которую занимал Лева. Она заснула, как только ее голова коснулась подушки.

Спустившись на кухню, Лева обнаружил, что Гоша сварил кофе для них обоих. Кофе куратор из ФСБ варил неплохой.

— Итак, — сказал Гоша, делая длинный глоток из коричневой французской бульонницы. — Давай я приведу факты так, как я их понимаю.

— Давай, — сказал Лева. Он закурил сигарету и поставил кофе на стол. Пить его настолько горячим он не мог.

— Этим парням из космоса нужна Африка.

— Не навсегда, — сказал Лева. — Лет на пятьсот, пока они не найдут что-нибудь более подходящее.

— И они наняли тебя, чтобы ты обеспечил им хороший пиар и всячески содействовал процессу переговоров.

— В общих чертах правильно.

— Для обеспечения решения этих задач тебе требовалось политическое влияние, и ты решил заполучить его, прибрав к своим рукам карманных политиков Транквилизатора.

— Да.

— План хорош, — сказал Гоша. — Хорош для дилетанта. Я бы даже сказал, что для дилетанта ты проявил себя выше всяческих похвал. Но в этом плане есть две грубые ошибки, которые мне, профессионалу, видно невооруженным взглядом.

— Я готов взглянуть на события с точки зрения профессионала.

— Ошибка первая, — сказал Гоша. — Связи Транквилизатора.

— У него нет связей?

— У него есть связи, — сказал Гоша. — И связи очень хорошие. Ты даже не представляешь себе, насколько. Но связи Транквилизатора — это связи человека, а не места, которое он занимает. Если ты спихнешь Транквилизатора с трона и сам усядешься на престол, тебе придется начинать с нуля. Конечно, кое-кто сразу перейдет под твое крыло, но так поступает только мелочь, шушера, которая тебе и не пригодится. Для того чтобы политик более-менее высокого уровня с тобой сотрудничал, тебе придется его убедить в своем… профессионализме. Тебе нужно будет заработать авторитет, заслужить доверие. А на это уйдут годы. Заняв место Транквилизатора, ты автоматически получишь его территорию, его деньги, его людей и его проблемы. Но не его связи.

— Я об этом не подумал, — признал Лева. — И что же делать?

— Ничего делать не надо, — сказал Гоша. — Транквилизатор тебе больше не нужен.

— Почему?

— Потому что у тебя есть я, — сказал Гоша. — Транквилизатор сделает все, что я ему скажу.

— Так и сделает?

— Да, — сказал Гоша. — Я вижу, ты так до конца и не понял, кто сидит сейчас перед тобой. Это я сделал Транквилизатора Транквилизатором. Я вытащил его организацию в двадцать первый век, я вел его с самого начала, с того момента, как под его началом было пять человек, а сам он только спустился со своих заснеженных горных вершин. Я и мой напарник. Мы определяли стратегию развития его организации, мы определяли тактические задачи и мы устраняли его конкурентов. По крайней мере, тех, кого не мог устранить он сам.

— И ты на моей стороне?

— Да, — сказал Гоша.

— Почему?

— Не ради тебя, — сказал Гоша. — И не ради твоих пришельцев, которых я до сих пор еще не видел. Просто… Мне наплевать на то, что они будут жить в Африке, я в Африке никогда не был, и мне от этого ни горячо, ни холодно. Однако побочным эффектом этой операции является то, во что я верю.

— А…

— Я вырос в великой стране, в Сверхдержаве, — сказал Гоша. — Так меня учили, и так было. Я не говорю сейчас о коммунизме и всех его ошибках. Люди верили, что их страна велика и могуча, и поэтому она такой и была. Потом эта вера куда-то делась, испарилась сама по себе. Я хочу вернуть эту веру. Пришельцы… они могут дать шанс восстановить веру. Я вырос в великой стране и хочу, чтобы мои дети тоже росли в великой стране.

— У тебя есть дети?

— Пока нет. Назови это моим заделом на будущее. Гиптианам нужно, чтобы Россия имела большой политический вес на мировой арене, так им легче будет договориться насчет Африки. А для того чтобы приобрести этот вес, России нужно решить множество проблем. С экономикой, с наукой, с внутренней политикой, с армией, с образованием… Если гиптиане помогут решить нам хотя бы одну такую проблему… Это само по себе станет достойной платой.

— Я не знал, что в ФСБ работают идеалисты.

— Идеалисты есть везде, — сказал Гоша. — Но я не идеалист. Я — практик. Я не строю замков на песке и не лелею несбыточных мечтаний. Я верю в то, что я вижу.

— А вторая моя ошибка?

— Вторая твоя ошибка еще более очевидна, — сказал Гоша. — Ты же работаешь над улучшением образа бегемотов, не так ли? А что будет, если когда-нибудь всплывет информация о том, что на заре своего первого контакта с человечеством гиптиане поддерживали связи с организованной преступностью? Пусть не напрямую, а через посредника — тебя. Как ты думаешь, это положительно скажется на общем имидже их расы?

— Блин, — сказал Лева.

— Вот именно, блин, — сказал Гоша. — Поэтому операцию с Транквилизатором надо свернуть как можно быстрее. Старика мы оставим на месте и трогать больше не будем…. Это я беру на себя. Думаю, что решу вопрос еще до обеда.

— А Левон?

— Левона придется спрятать, — сказал Гоша. — Он же стал легендой криминального мира? Так пусть он этой легендой и останется.

— Алло. Транквилизатор? Это Гоша говорит. Ты не лепи горбатого, ты что, много Гош знаешь? Есть только один Гоша, и это я. Чего звоню? Пошептаться с тобой надо. По поводу Левона, о чем же еще все наши перешептывания в последнее время. В кабаке моем любимом. В двенадцать. Поздно для завтрака, но рано для обеда? Давай в одиннадцать. Во сколько же ты завтракаешь? Ладно, в десять. Много народа с собой не бери, ладно? Я тоже не буду. Со мной будет один мальчик, и все. Поэтому если ты приведешь с собой больше трех человек, я посчитаю это за личное оскорбление. Ты же не хочешь меня обидеть? Вот и ладно. Увидимся.

В ресторане, название которого автора просили не приводить, дабы не создать ему нездоровой репутации, в утренние часы было пустынно. Множество столов, накрытых белоснежными скатертями, задвинутые стулья, еще не разложенные столовые приборы, страдающие от похмелья официанты и скучающий метрдотель составляли весь его внутренний пейзаж, когда Гоша с Левой прошли в отдельный кабинет и заказали себе кофе и легкий завтрак.

.

— Интересно, а где Марина? — подумал вслух Лева.

— Что за Марина?

— Э… Как бы тебе объяснить…

— Она тоже пришелец?

— В некотором роде. Но выглядит как человек. Собственно говоря, она может выглядеть как угодно. Видишь ли, она — робот.

— А, — сказал Гоша. — Гражданка Морская, если я не ошибаюсь? А я думал, она просто ширма, которую ты нанял для отвода глаз. Ее вроде убрали, нет?

— Сильно сомневаюсь, — сказал Лева, — что это лежит в пределах возможностей нашей братвы. Видишь ли, она — что-то вроде Терминатора…

И сразу же пожалел о последних словах, потому что Гоша ощутимо напрягся.

— Ты хочешь сказать, — медленно произнес он, — что по городу сейчас разгуливает никем не контролируемый инопланетный робот-убийца?

— Она не убийца.

— Ты сам только что сравнил ее с Терминатором.

— Я имел в виду, что ее, как и Терминатора, очень сложно уничтожить.

— Если я строю что-то, что очень сложно уничтожить, — сказал Гоша, — я подразумеваю, что это что-то будут пытаться уничтожить очень настойчиво. А вряд ли кто-то будет пытаться уничтожить что-то, что не представляет собой угрозы.

— Полагаю, для самозащиты ей встроили пару боевых контуров, — признал Лева. — Но в обычном порядке она не представляет угрозы.

— А Папа Римский — духовный наставник Бен Ладена.

— Кто их обоих знает, — сказал Лева и посмотрел на часы. Транквилизатор опаздывал.

— С проблемой робота-убийцы и пропавшего бегемота мы будем разбираться потом, — сказал Гоша. — Сейчас нам надо закрыть вопрос с Транквилизатором, или на Луне не останется свободного места.

— Будут какие-нибудь инструкции?

— Да. Говорить буду я, а ты будешь молчать и поддакивать, если потребуется. И сейчас ты никакой не Левон, а мой сотрудник, понял?

— Понял.

— И никакой самодеятельности.

— Понял.

— И никаких идиотских шуток.

— Понял.

— Левон не может исчезнуть бесследно. Под его командованием находится куча людей, и, если они лишатся своего главаря, польется кровь. Я уравняю тебя с Транквилизатором при условии, что Левон не будет продолжать экспансии.

— А он на это пойдет? Ведь его интересы уже ущемлены.

— Его никто не спросит, — сказал Гоша.

Транквилизатор приехал на пятнадцать минут позже назначенного срока. С ним было двое его сотрудников. Один был старый, толстый и одетый в кричащий ярко-зеленый костюм. Другой был молодой, с фигурой профессионального боксера-супертяжеловеса. Присутствующих в его имидже золотых побрякушек хватило бы на десять человек хотя бы с легким намеком на вкус.

— Бухгалтер и шеф охраны, — пояснил Гоша.

Лева посмотрел на Транквилизатора. Королю преступного мира и держателю московского общака было глубоко за шестьдесят. Он был седовлас и худощав. Костюм, идеально облегающий его фигуру, выглядел тысячи на полторы долларов, а стоил еще дороже. Но больше всего Леву привлекло его лицо.

Это не было лицо обычного бандита.

Это было лицо аристократа, какого-нибудь гордого грузинского князя в десятом поколении. Оно было суровым, надменным и властным. Одного взгляда, брошенного обладателем такого лица, было достаточно, чтобы человек почувствовал себя жалким и никчемным.

— Прости, что я опоздал, Гоша, — сказал Транквилизатор, пока глава охраны отодвигал стул и помогал своему боссу сесть. — Страшные пробки. Слишком много машин стало в столице. Права покупают, машину покупают, ездить не умеют. Самоубийцы. О чем ты хотел поговорить?

— О чем еще можно сегодня говорить? О Левоне.

— Левон. — Транквилизатор сделал жест рукой, словно ловит муху. — Левон — шушера. Я много таких пережил и его переживу.

Лева ему поверил. А ведь действительно переживет. И как он мог надеяться совладать с таким человеком?

— Ты его видел?

— Нет. Зачем? Я много таких видел. Знаешь, что мы с такими на зоне делали?

— В параше топили, — сказал Гоша.

— И не только. — На лице Транквилизатора появилась ностальгическая улыбка. — Не только в параше.

— Он подмял под себя пол-Москвы, — сказал Гоша. — И он все еще жив.

— Он — выскочка, — сказал Транквилизатор. — Они взлетают быстро, а падают еще быстрее. Я остаюсь.

— Твои парни не могут его найти. — Это был не вопрос.

— Пока не могут. Гоша, что ты знаешь? Что ты хочешь? Зачем ты меня позвал?

— Закажешь что-нибудь?

— Я завтракал, спасибо.

— Хорошо, что завтракал, — сказал Гоша. — Плохие новости лучше узнавать на сытый желудок, не так сильна будет последующая депрессия.

— О чем ты говоришь, Гоша?

— О Левоне. Он остается.

— Нет!

— Я выступаю за сохранение статус-кво.

— О чем ты говоришь? Он сидит на половине моей территории. Я не могу это так оставить.

— Мне не нужна еще одна война.

— У меня нет выбора.

— Да, — сказал Гоша. — Выбора нет. Но это совсем не тот выбор, о котором ты говоришь.

Лицо Транквилизатора исказилось.

— Это ты, да? Ты с самого начала его вел?

— Нет, — сказал Гоша. — Не с самого начала. Но мы встретились и поговорили. Нам удалось достичь взаимопонимания. Он остановит экспансию, а ты не будешь предпринимать попыток вернуть то, что он у тебя отнял.

— Это неприемлемо.

— Ты слишком категоричен, — сказал Гоша. — Со мной нельзя быть таким категоричным.

— Меня никто не будет уважать.

— Зато ты будешь жив, — сказал Гоша. — К тому же ты преувеличиваешь. Твое уважение останется с тобой. У тебя огромное влияние, и ты его сохраняешь, сохраняешь большую часть своей территории, сохраняешь свой особняк, свою охрану, сохраняешь свою жизнь. В свое время ты не предоставлял никому такого шанса.

— В мое время все было не так!

— Времена меняются. Ты верно заметил, такие, как Левон, приходят и уходят. Но Левон — это ты десять лет назад. И ты тоже приходишь и уходишь. Остаюсь только я.

— Это угроза?

— Это констатация факта, — сказал Гоша. — Я вижу, ты забыл, кем ты был и кто сделал тебя тем, кто ты есть сейчас. Я тащил тебя к власти. Я организовывал твою группу. Я определял тактические задачи и ставил стратегические цели. Я за уши вытащил твою организацию в двадцать первый век. Без меня ты был бы мелким авторитетом где-нибудь в Кисловодске. Я не собираюсь спорить с тобой, Транквилизатор, потому что спорю только с равными. А ты не равен мне. Я скажу, и ты сделаешь то, что я скажу.

Транквилизатор молчал. В его глазах жила смерть.

Лева подумал, что Гоша переигрывает. А что будет, если Транквилизатор слетит с катушек и прикажет убить их прямо сейчас? И плевать, что перед ним сидит куратор ФСБ, высокопоставленный офицер ведомства, из которого выходят президенты.

— Я вижу, какая мысль зреет сейчас в твоей голове, — сказал Гоша. — Ты можешь согласиться только для вида, а сам предпримешь попытку убрать Левона. Или, быть может, даже меня. Не стоит. Я узнаю о такой попытке, и наказание мое будет суровым.

— Ты шакал, Гоша. Я с самого начала это знал.

Гоша пожал плечами. Наверное, шакал — это не самое страшное оскорбление, которое он слышал за свою карьеру.

— Ты хочешь сохранить нынешний статус-кво? Тебе нужен противовес для меня? — спросил Транквилизатор. — Я согласен, но при одном условии. Найди кого-нибудь другого на место Левона, а самого Левона отдай мне. Я пойду на переговоры с тем другим, я оставлю ему отнятую у меня территорию и людей, но Левона отдай мне.

— Я могу найти другого и на твое место, — вкрадчиво сказал Гоша. — И мне даже не придется долго искать

Они посмотрели друг другу в глаза. Транквилизатор с ненавистью и ярко выраженным желанием убивать. Гоша с равнодушием. Взгляд Транквилизатора испепелял на месте. Но Транквилизатор первым отвел глаза.

— Как мне преподнести это братве? — спросил он. И Лева понял, что они победили.

— Это твоя проблема, — сказал Гоша. — Как хочешь, так и преподноси. Можешь придумать все что угодно, Левон будет не в обиде.

— Могу я с ним встретиться?

— Зачем?

— Познакомиться хочу. Поговорить.

— Нет смысла, — сказал Гоша.

— Ладно, — сказал Транквилизатор. — Это все? Или у тебя есть еще какие-нибудь новости? Мне еще под кого-нибудь лечь?

— Не юродствуй. Ты ни под кого не ложишься. Кроме меня, но так было всегда, и ты уже должен привыкнуть.

— Я привыкну, — пообещал Транквилизатор.

Он ушел молча, не прощаясь. И даже его аристократически прямая спина выражала такую ярость, что от одного взгляда на нее начинали слезиться глаза.

— Вижу, что слухи не слишком преувеличивают влияние твоей организации, — сказал Лева.

Гоша посмотрел на дно своей чашки. Ничего интересного там не было.

— Они сильно его занижают.