Книга: Охота на лис
Назад: 4
Дальше: 6

5

— А теперь-то куда? — возмущенно поинтересовалась Нашка непонятно у кого.
Вопрос более чем правомерный: водосток легко и непринужденно присоединялся к действительно ярко выраженной двухколейной тропинке — назвать это трактом или дорогой не поворачивался язык. Казалось, что просто какой-то купец в незапамятные времена провел здесь караван, чтобы сократить путь. Причем должен был капитально об этом пожалеть: колдобины не стоили срезанных километров. Тропа выглядела одинаково непривлекательно в обе стороны.
Я беспомощно пожала плечами; вспомнилась наша коллега Алиса, та, что побывала в Стране чудес. Когда тебе в сущности все равно, куда попасть, все равно и куда идти. Так куда же, черт побери, идти?! Что-то не видно котов — ни Чеширских, ни обычных.
Впрочем, пока мы в растерянности крутили головами, наш выбор определило совершенно иное существо: инстинкты снова выдали вопль на сотню децибел, волосы сделали попытку встать дыбом, а потом слева послышалось шипение и потрескивание.
— Рене! — сипловато пробормотала Нашка. — С-смотри, к-кааа…
— Мама!! — взвизгнули мы вместе, одновременно сделав заведомо провальную попытку убрать все конечности с поверхности земли.
Дорогу пересекала змея. Да какая! Толщиной в мою щиколотку, расцветкой напоминающая эксклюзивный растаманский шарф, она непринужденно скользила по траве, вроде бы не обращая внимания на двух существ, замерших в позе абстрактных скульптур. Я понадеялась, что гадина просто переползет дорогу и направится дальше по своим змеиным делам, но не тут-то было. Змея решила обосноваться на меже, из травы наконец-то показался ее хвост, и стало понятно, откуда идет треск. А уж чем отличается гремучка от любой другой змеи, знает даже школьник.
— Она трещит! — Голос у Нашки почти пропал. Не доверяя своим связкам, я просто кивнула, наблюдая, как змея живописно сворачивает гибкое тело, и пытаясь параллельно вывести из ступора свое собственное. — Рене, это ведь плохо, когда она трещит!!
— Плохо… — Как я и опасалась, голоса у меня не было. — Отходим, медленно и осторожно. — Это тоже прозвучало почти беззвучным сипом, но Нашка меня услышала.
Мы синхронно начали отступать под учительски-строгим взглядом гремучки, а оказавшись на достаточном, по нашему мнению, расстоянии, развернулись и припустили так, словно за нами гнались все ядовитые рептилии этой странной местности.
Бег — это не мой вид спорта. Я вообще имею отношение к спорту только изредка (читай: раз в два года) — беру в руки теннисную ракетку. Ничего удивительного, что через полкилометра меня стремительно скрутило. Пришлось осторожно прислониться к большому валуну, уговаривая ноющие легкие еще немного послужить мне. Ну, хоть чуть-чуть. Организм уговорам не особо поддавался, видимо, решил, что я хочу его уморить.
— Отдохнем? — сочувственно спросила Нашка. Дракониху вынужденная пробежка, похоже, не особо напрягла. Посмотрела бы я на нее в человеческом обличье.
Я мотнула головой:
— Не… пройдем еще чуток, вдруг их там много… Ты себе даже не представляешь…
— Чего тут представлять, у тебя даже физиономия зеленая стала, как травка весной. Впрочем, подозреваю, что моя была бы не лучше. Терпеть не могу змей.
— Идем, пока идется, — предложила я, — а там-видно будет.
Тропа, несмотря на маниакальное стремление превратиться в американские горки, принесла нам удачу. Постепенно пошли на убыль утесы, захватив с собой большую часть колдобин, вместо них появились разнообразные деревья. В количестве отнюдь не поражающем воображение, но вполне достаточном, чтобы не опасаться крылатого соглядатая, если его воздушный коридор случайно пройдет над нами.
— Итак, — оптимистично резюмировала Наташа, — мы узнали, что драконы здесь существа не особенно уникальные… Что еще?
Мы расположились на небольшой полянке с видом на перекресток, если его можно было так назвать. Тропа-двухколейка перпендикулярно утыкалась в свою сестру-близнеца. Не бог весть что, но появление второй дороги опровергало мои теории об одном-единственном купце. Похоже, этих безумцев было двое и на этом самом месте они, поссорившись, разъехались.
Поводом для привала (кроме очередных дебатов о направлении дальнейшего движения) послужило неожиданное появление дичи и, как следствие, завтрака в виде большой, похожей на глухаря, птицы. Пернатое имело неосторожность напугать до полусмерти Нашку, взлетев практически из-под ее лап, а поскольку у госпожи финансиста нервы после встречи с гремучкой были ни к черту, нам даже костер не понадобился. Птица упала на землю уже с красивой корочкой — Мюнхаузен бы обзавидовал-ся.
— Что здесь водятся большие, недружелюбные и, скорее всего, ядовитые змеи, — ответила я на ее вопрос.
— Плохо, что мы так и не узнали ничего об аборигенах, — гнула свою линию Нашка. — Вряд ли население состоит из драконов и гремучек. Если бы мы знали, как выглядит обычный местный житель, мы могли бы пойти на сближение или, наоборот, затаиться. Но последнее было бы неприятно. Короче! Где все?!
Удивительно, но на сей раз Наташу не заставили долго ждать ответа на главный вопрос ее жизни. Сначала до моего уха донеслось глухое топотание, потом из-за поворота появилась довольно тощая нескладная лошаденка с не менее тощим седоком. Всадник был сосредоточен на нелегкой задаче сбалансировать в седле кроме самого себя некрупное лохматое существо с плоскими короткими рожками, которое вяло брыкалось, издавая неприятные скрежещущие звуки, и нечеловеческого размера грабли, торчащие в каждую сторону метра на два. Впрочем, надо отдать наезднику должное, сам он тоже был не совсем человеческого вида. Нет, две ноги, две руки, одна голова — это у нас с ним было общее. Но дальше начинались чудеса из решета.
Цвет кожи у дяди был изысканно серо-стальной, тот, что в автомобильной промышленности называют «мокрый асфальт». Раскосые глаза были явно позаимствованы то ли у ящерицы, то ли у кошки. Жесткий на вид ирокез, служащий ему прической, возвышался над черепом сантиметров на тридцать, не без кокетства ниспадая на лицо челочкой и сзади уходя по хребту под ворот желтоватой туники. С ушами у него тоже была беда, хоть и не столь фатальная, как у меня: они были значительно заострены, то ли эльф, то ли тролль, то ли… Да нет, вряд ли эльф с такой-то физиономией. У кого еще могут быть острые уши?
Судя по всему, мы явились неожиданностью на этой пустынной дороге. Всадник тормознул лошаденку и уставился на нас во все глаза. Мы ответили полной взаимностью, позабыв про завтрак.
Воспользовавшись неожиданной остановкой, грабли накренились, зловредно ухватившись зубцами за куст. Животина же, издавая мерзостные звуки, достойно конкурирующие с ножом, которым водят по стеклу, с удвоенной силой стала драть своего пленителя неожиданно когтистыми лапами. Впрочем, мужик явно привык к таким закидонам недовольного пассажира. Одной рукой он сноровисто ухватил царапающуюся тварь за шкирку, другой отцепил грабли, вновь установив их точно посередине.
— Молодой еще, волнуется в незнакомом месте, — хрипато объяснил мужик, пытаясь одновременно удерживать зверюгу и успокаивающе чесать ее за ухом. — На ярмарку везу.
Мы все еще пребывали в столбняке. Не знаю, как Наташа, а я мучительно соображала, сможет ли подружка его изжарить до того, как он воспользуется каким-нибудь оружием, чтобы отвезти наши головы на ту же ярмарку. Но мужик, не заметив наших напряженных физиономий, спокойно поинтересовался:
— Простите, барышни, что прерываю вашу трапезу, но не подскажете ли, как добраться до Андверда? Первый раз этой дорогой поехал, говорят, она короче, да заблудился.
Я было открыла рот, чтобы сказать о нашей неосведомленности, но вместо этого мои губы тоном справочного бюро произнесли:
— Через пять верст поворот направо и еще семь верст, там каменный указатель. Будьте осторожны — Укрючина разлилась, сложно перейти ее вброд.
Мужик рассыпался в благодарностях, стиснул вырывающегося лохматика и, пнув свою пегую лошадку, неспешно скрылся.
Наташа посмотрела на меня.
— Давай не будем больше ничему удивляться! — предложила я в ответ на ее немой вопрос.
К счастью, Нашка поняла, что тему углублять не стоит.
— А я-то хотела спросить, кто мог дать реке такое дикое название — Укрючина, — хмыкнула она. Я пожала плечами и вернулась к глухариной лапке. Вообще, столько мяса есть вредно. Надо бы поискать какой-нибудь зелени.
— И почему он обратился к нам во множественном числе? Как он, извиняюсь, мой пол определил?
— Скорее всего золотыми бывают только девочки. Тот дракон, которого я видела, был черным. И мне почему-то кажется, что это был парень. Но, согласись, информацию об облике местных жителей мы получили.
— Получили, — согласилась Нашка, — честное слово, я в него чуть не плюнула с испугу. Что за идиотская манера — выныривать из-за угла!
Мы немного повалялись на травке, ожидая, что в сторону гипотетической ярмарки проедет еще какое-нибудь человекообразное существо, и вяло обсуждали проблему передвижения в пространстве.
— Андверд — красивое название, — отметила Нашка, — но ярмарка, я думаю, нам не особо подходит. Да еще разлившаяся река, да?
— Ты меня не спрашивай! — фыркнула я. — Я об этом впервые слышу, как и ты.
— В мире происходит много странных вещей, — глубокомысленно заметила Нашка.
— Надо было спросить у этого дядьки, откуда он тащится, может, нам туда.
— А вдруг их там целое поселение таких панкообразных! Я бы предпочла что-то менее экстремальное.
— Ага, — подковырнула я, — что-нибудь такое нордическое и голубоглазое.
— Особенно сейчас для меня это актуально, — оскалилась Нашка и тут же задумчиво добавила: — Я бы предпочла, чтобы оно еще было умным и красивым…
— Богатым, эрудированным, спортивным, с двумя высшими образованиями, сиротой, — ехидно заключила я.
Нашка мстительно запустила в меня шишкой. Я ответила. Некоторое время мы с визгом носились по полянке и воевали, но быстро утомились и снова разлеглись на траве.
Похоже, дорога действительно не была особенно популярной: несмотря на мой обостренный слух, легкий ветерок доносил лишь птичий щебет и шелест листвы. Нашка, от безделья прогулявшись по округе, обнаружила куст с какими-то плодами и уговорила меня попробовать их, клянясь и присягая, что это не что иное, как дикие абрикосы. Она-де видела их в Турции и узнает в лицо. Продегустировав, я пообещала подруге в следующий раз выдать вместо кролика дикобраза: возможно, это и были абрикосы, но в данном мире они были очевидным образом несъедобны. Оставалось надеяться, что той ерундой, которую я надкусила, нельзя серьезно отравиться.
Когда стало ясно, что дальше прохлаждаться бессмысленно, мы решили идти в ту сторону, откуда приехал серолицый, но по возможности не заходить в его родное селение.
— Конечно, это довольно глупо, но я предпочла бы знать, куда мы идем.
Нашка неожиданно прервала почти часовое молчание, в течение которого мы сосредоточенно, но уже не очень бодро перебирали кто ногами, кто лапами.
— Туда, — махнула я рукой.
— Меня это не устраивает, — внезапно заартачилась Нашка и. села на обочине, всем видом показывая, что с места не сдвинется, пока не получит внятного ответа.
— Мать! — возмутилась я. — Чего ты от меня хочешь? Чтобы я тебе предоставила подробную карту местности при помощи спутниковой съемки? Извини, я не всемогуща.
— Не нужна мне карта местности, я в них все равно не разбираюсь, но я хочу хотя бы примерно знать, куда мы идем. А вдруг поблизости есть какое-то поселение с недружелюбно настроенными варварами или идет локальный вооруженный конфликт, и мы как раз появимся, чтобы получить шестопером между ушей? Или, может, тут за поворотом устроили лежбище большие злые драконы или какие-нибудь василиски, а? Взлезь на дерево и глянь по сторонам. Вон отличная разлапистая сосенка растет.
Сосенка-чудёсенка! Все бы хорошо, да пресловутые сосновые лапы начинались метрах в трех от земли. Альпинист из меня, как орган из водопроводной трубы — гулко, но до филармонии далеко. Я почесала маковку.
— Только если ты меня подсадишь.
— Опять я какую-то вспомогательную роль играю, — вздохнула Нашка. — То транспорт, то огнемет, то стремянка… Тебе не кажется, что это понижение в должности?
— Но ты же мой личный разлюбимый транспорт, огнемет и стремянка, — оскалилась я. — Пусть это греет твое уязвленное самолюбие.
— Ладно, будем считать, что греет, — неожиданно легко согласилась Нашка. — Если встанешь мне на спину, ты дотянешься?
— Нет, — честно сказала я, — на рост пожаловаться не могу, но эта чертова развилка должна оказаться хотя бы на уровне моих плеч. Вот если ты встанешь на задние лапы, я встану тебе на загривок, а потом ты меня подпихнешь лапой, только нежно, у нас может что-нибудь получиться.
— Номер бродячего цирка у нас получится! — фыркнула Нашка. — Причем из жанра клоунады. Но пока нас никто не видит, мы можем попробовать.
— Обувь снять? — поинтересовалась я, когда Нашка пригнулась к земле со стремлением стать очень плоской.
— Ладно уж, — проворчала она, — полезай как есть.
Первый этап прошел успешно. Я осторожно утвердилась на Нашкиных плечах, потом подруга встала на задние лапы, опершись на ствол, но сделала это таким образом, что я до дерева доставала только кончиками пальцев.
— Обними его, — потребовала я, — я тебе не белка и прыгать на дерево не собираюсь.
Нашка сделала, как я просила.
— Там овраг, обрати внимание, — сказала она. Я обратила и подивилась, что не заметила его раньше. И не овраг даже, а надежно скрытое кустами ущелье, как зарубка, гигантским топором сделанная в незапамятные времена. Избранное дерево находилось не совсем на краю этого выдающегося элемента рельефа, но достаточно близко, чтобы при необходимости он мог войти в мою траекторию падения. Я пожалела, что ввязалась в этот акробатический этюд.
В новом положении до веток я доставала лишь задрав руки: хватило только на то, чтобы, подтянувшись, обнять дерево, сцепив от большого ума верхние конечности замком, выше развилки. Подобрав ноги и скрестив их похожим образом, я поняла, что с места сдвинуться не могу. Нашка же, убедившись, что я закрепилась на дереве, тут же отошла, оставив меня в одиночестве на высоте, не соответствующей моим представлениям об уюте.
— Подпихивай меня! — шипела я, опасаясь лишний раз пошевелиться и все время памятуя об овраге.
— В какое место?! — рычала Нашка. — Спусти ногу, тогда я смогу до тебя дотянуться!
— Если я расцеплю ноги, я грохнусь!
— Не грохнешься, пока руками держишься.
Признав справедливость такого аргумента, я осторожно спустила одну ногу вниз, но только чтобы понять, что Нашка, хоть и достает до нее, но подтолкнуть не может.
— Подпрыгни! — потребовала я. — Это была твоя идея.
— Может, ты что-нибудь видишь с того места, где висишь? — с надеждой поинтересовалась подруга.
— С этого места я вижу ствол чертового дерева во всех подробностях! Описать? И вообще, я лиса, а не кошка! Лисы не лазают по деревьям!
— Ладно, все ясно, — сказала Нашка, вовремя признавая провал. — Давай слезай, еще действительно, не ровен час, грохнешься и свернешь шею. Тогда мне придется тебя съесть, чтобы не мучилась.
— Экая ты сердобольная… — проворчала я, пытаясь отцепить руки, не ухнув при этом вниз. На роль пожарного столба сосна не годилась, полгода потом будешь щепки из физиономии вынимать.
Нашка снова ухватила меня за ботинок, пытаясь затормозить мое движение вниз, но это привело лишь к тому, что жесткая кора дерева под моим правым профилем неумолимо заскользила вверх. Я в панике отняла ногу и снова обняла сосну, как самое близкое существо во вселенной.
— Ты там до скончания времен сидеть собираешься? — вопросила Нашка.
— Нет, — рявкнула я, — только до тех пор, пока это чертово дерево не сгниет и не рухнет!
Мы помолчали. Нашка взялась нагребать кучу палой листвы и игл, но я решила прервать это интеллектуальное занятие.
— Попробуй поддержать меня за ноги. Я хоть руки перецеплю, — мало того, что в мои разнесчастные верхние конечности впивалась жесткая кора, от неудачного «замка» их еще и свело.
Н-да. Спортсменка, комсомолка и просто… чмо в ботах!
Нашка сработала неожиданно складно, — на ее лапы удалось перенести часть моего веса. Казалось, проблема практически решена, но тут непредвиденный фактор чуть не спутал нам все карты.
— А-а-а-атпусти деви-и-и-ицу, чуди-и-и-ище!!! — Дикий вопль, по пронзительности способный поспорить с боевым кличем каких-нибудь апачей, едва не заставил Нашку и в самом деле отпустить меня. Прямо в нашу сторону, поднимая тучи пыли, мчалась конная фигура, в которой мы опознали рыцаря. По крайней мере, нечто вроде мятого ведра на том месте, где у нормальных рыцарей находится шлем, у него имелось. Было и копье, безбожно гуляющее на скаку и видавшее, судя по всему, иные славные времена, когда оно было свежеокрашено и оснащено целым наконечником.
Не думаю, что в своем ведре он видел пресловутый овраг, на краю которого суетились мы с Нашкой. Не знаю, видел ли он вообще что бы то ни было, или у него просто с глазомером были проблемы, потому что пролетел он метрах в двух от нас.
Мы же при всем желании не успели бы ничего сделать, если бы и захотели. Лошадь овраг заметила и резко затормозила, фонтаном взбив комья земли, а вот всадник не успел. С треском всадив копье в землю, он красиво перемахнул через шею словно специально склонившейся лошади и, негероически вопя, покатился по длинному склону.
Через некоторое время вопли сменились коротким всплеском и тишиной. Мы с Нашкой неожиданно быстро завершили процесс снятия меня с сосны и вместе с лошадью незнакомца высунулись посмотреть, чем все кончилось.
На дне оврага протекал славный ручеек, в девичестве, видимо, бывший небольшой, но бурной речкой. Об этом говорило приличествующее количество гладких бульников по берегам и гигантские кучи бурелома, похожие на групповое скопление бобровых хаток. Из одной такой хатки торчали ноги в сапогах. Ноги не подавали признаков жизни.
— Ты думаешь, он живой? — поинтересовалась Нашка почему-то шепотом.
— Можно проверить, — неуверенно сказала я. Потом набрала побольше воздуха и крикнула: — Сэр рыцарь! Вы живы?!
Ноги остались глухи к призыву.
— А что, если он все-таки умер? — шепотом предположила Наташа. — Знаешь, дракон не дракон, но мне всяких там трупов на дороге не нать, и с деньгами не нать!
— И мне не нать, — согласилась я, — поэтому кому-то придется спуститься вниз, вытащить его…
— И закопать или дать затрещину, — без особого энтузиазма заключила Нашка. — Чур, я главный по затрещинам!
— Тогда нам этого бедолагу в любом случае закапывать придется, — фыркнула я. — Подозреваю, что хук у тебя тяжелый, что справа, что слева.
— В таком случае и лезть тебе, — надулась Нашка.
— Лезть надо обеим, — примирительно сказала я, — если он живой, я его не вытащу.
— А если мертвый?
— Не остри, помоги лошадку поймать.
Лошадь у горе-рыцаря оказалась спокойная до флегматичности. По крайней мере, ни на меня, ни на Нашку, что еще более удивительно, она не отреагировала и позволила себя изловить и осмотреть. К ее седлу, изрядно потертому от соприкосновений с рыцарским задом (а возможно, и не с одним поколением рыцарских задов), был приторочен нехитрый скарб неудачливого драконоборца. Нашка заинтересовалась было походным котелком с затейливой чеканкой, в отличие от всего остального производившим впечатление нового и дорогого, но тут я нашла солидный моток лохматой веревки и придумала план спасения.
— А она меня выдехыт? — пробурчала Нашка. Веревку она в этот момент уже держала в зубах и готовилась свеситься над кручей, поэтому получилось не особо внятно, но я поняла.
— Выдержит-выдержит, — с идиотским оптимизмом заверила я, — ты только ртом не дыши, а то пережжешь и упадешь туда же. А другой веревки нет.
— А хем а дыхат дохна?! — живо поинтересовалась она.
Я хихикнула, предложив ей подумать об этом самой. Нашка кремировала меня взглядом и осторожно сползла за край. Через некоторое время я последовала за ней.
Не то чтобы я злостно прогуливала уроки физкультуры в школе, но лазанье по канату никогда не было моей сильной стороной. К тому же, соскользнув за край обрыва, я обнаружила, что Нашка в поисках опоры для своих когтистых лапищ старательно взрыхлила склон, не оставив практически ничего, за что могла бы зацепиться я.
Куча веток с запутавшимися пучками прошлогодней травы и комьями ила плавно покачивалась прямо подо мной. Ну, то есть это я покачивалась над ней, судорожно вцепившись в вервие, своей неряшливой волосатостью напоминавшее сильно вытянутый хвост очень облезлой и тощей кошки, и пытаясь найти ногам опору на подло осыпающемся обрыве. Куча от этого более гостеприимной не выглядела, и я уже начинала искренне раскаиваться в собственном приступе отзывчивости и человеколюбия. В какой-то момент, когда я особо брезгливо смотрела на сапоги рыцаря, обрыв решил вдруг поддаться усилиям моих ног: солидный кусок глинозема полетел вниз, а я закачалась на одних руках, немедленно обратившись к приличествующим случаю вокальным упражнениям.
— Ты што орешь?! — зашипела Нашка. — Я шуть не шорвалашь!
— А-а-а! — вдохновенно голосила я, сползая по волосатой веревке и краем сознания пытаясь оценить, надолго ли при таком упражнении хватит моих пальцев.
Пальцы решили за меня, нагревшись до точки кипения, и стали разжиматься.
— Нашка, помоги! — возопила я, хотя и не совсем понятно, чем могла бы помочь мне подруга, державшаяся за веревку зубами.
Под влиянием земного притяжения я съехала к Нашке, последовательно долбанула ее по носу коленкой и локтем и с трудом удержалась, стиснув руками шею подруги. Не имея возможности высказаться, Наташа только скосила на меня глаза и засопела — лохмы веревки начали обугливаться. Я в отчаянии посмотрела вниз, на столь теперь уже нежеланную цель нашего спуска, и тут «хатки» взорвались.
Это был не настоящий взрыв — во всяком случае, никакого грохота я не слышала, — но весьма эффектный. Маленький ручеек вскипел и словно отшатнулся. Куча веток, палок, ошметьев коры, комьев ила и дерна устремилась вверх, с гулом промчавшись мимо нас. Каким-то мусором мне запорошило глаза, и я часто заморгала. С Нашкой, вероятно, тоже произошло нечто неприятное, потому что она задергалась и зарычала. Некая сила подкинула нас вверх, и на краткое время я перестала понимать, что происходит. В какой-то момент меня оторвало от Нашки и не слишком нежно бросило на горизонтальную поверхность. Затем улетевший было под небеса мусор стал возвращаться, и приличного размера корявый сук привел меня в чувство, огрев по спине.
Оказывается, я сидела на земле возле края обрыва. Вокруг на немалой площади валялись обломки веток и бесчувственное тело рыцаря в комплекте с его мечом и головным «ведром». Нашка сидела рядом, трясла головой и отплевывалась (отчего вокруг нее уже образовалось несколько обугленных воронок), а лошадь, видимо не любившая дешевых цирковых представлений, опрометью удирала в этот момент прочь, растеряв всю свою недавнюю флегматичность.
— Ох, как это мы… — риторически пробурчала Нашка, обретя дар речи.
— Ты это действительно хочешь знать? — буркнула я, вытряхивая из волос образцы флоры на разной стадии разложения. Спасибо, что не фауны. — Лично я уже перестаю чему-либо удивляться. Быть может, тут какая-то аномалия, гейзер там или еще чего.
Толика истины в этом была: последнее время вся наша жизнь — одна сплошная аномалия.
— Мне не нравятся такие «трах-тиби-дохи»! — пожаловалась Нашка. — И если ты думаешь, что после сегодняшнего утра они мне не нравятся меньше, то ты ошибаешься.
— Уймись, Тусик, если очень хочешь, можешь направить ноту протеста создателям таких бездарных трэш-спецэффектов. Кстати, утренних тоже.
— Я бы им лучше такой иск вкатила, — вздохнула Нашка с давно забытым (уже два дня) мечтательным выражением.
Потом она оглядела окрестности и заметила бездыханное тело в латах.
— Что будем делать с нашим свежеспасенным? — поинтересовалась она. — Парень по-прежнему не выглядит особенно живым.
— Сделай ему искусственное дыхание, — предложила я. — Спорим, на него это подействует лучше литра нашатыря.
— Я ему лучше пятки поджарю, — надулась Нашка. — Никакой нашатырь такого успеха не добьется.
Мы склонились над распростертым навзничь телом.
— Мелкий какой-то, — недовольно сказала Нашка. — Поди и не старше нас, может, даже младше, а все туда же, мир исправлять.
Да, пожалуй, первый настоящий рыцарь в нашей с Нашкой жизни мог быть и поэффектнее. Довольно тощая белобрысая персоналия. Лицо костистое, не слишком симметричное. Светлые пепельные волосы собраны в косу, но, видимо, позавчера, потому что сейчас она напоминала гигантскую лохматую гусеницу. В общем, не тот тип, на которого я бы дважды посмотрела в метро.
— С чего ты решила, что он мир исправлять собирался? Скорее всего, он просто собирался избавить его от твоего присутствия. И то довольно бездарно. Думаю, овраг спас его от нелегкой судьбы тоста.
— Ну, не знаю, — Нашка, похоже, серьезно задумалась над проблемой. — Не уверена, что я вот так прямо могла бы изжарить человеческое существо.
— А кроликов сырых ты тоже не ешь, о образец гуманности? — бестактно напомнила я.
— Кроликов ем, — призналась она. — Но, между прочим, сырых, а не живых! Почувствуйте разницу… Очень интересный привкус, какого нет у жареного мяса.
— Я посмотрю, как ты заговоришь, когда к тебе вернется твое собственное тело. Небось вообще в вегетарианки заделаешься.
Нашка возмущенно дернула носом:
— Не думаю, что его надо реанимировать. Дышать — дышит, вот и ладно. Пусть себе лежит, а мы эта… давай, кстати, пообедаем чем-нибудь.
Мое второе «я» согласилось, передав по внутренней телепатической связи: кушать = хорошо. Я прислушалась к окрестностями на предмет дичи, но судьба была жестока к нашим организмам. Неподалеку в траве копошился выводок каких-то мелких грызунов, на деревьях чирикали птички: в общем, ничего такого, что могло произвести существенное впечатление на желудок вечно голодного дракона, да и мне, как ни странно, есть вдруг захотелось зверски. Где-то в полукилометре, впрочем, хрюкало в кустах какое-то крупное зверье, но я глубочайшим образом сомневалась в своей способности с ним совладать.
— Ну как, нашла жратву? — грубовато поинтересовалась Нашка, нетерпеливо вертя своей клыкастой башкой и пуская из ноздрей струйки дыма.
Не знаю уж, рявкнула ли подруга эти слова громче, чем обычно (я как-то уже успела притерпеться к ее голосовым модуляциям), или сыграл роль какой-то другой фактор, но именно этот момент наш спасенный рыцарь выбрал, чтобы прийти в себя, явив миру в нашем лице наивные голубые глазенки. Весьма встревоженные последней услышанной фразой, надо сказать.
— Вы меня съедите, да? — поинтересовался он, пытаясь отползти.
— Мальчик — неблагодарная скотина, — не оборачиваясь, резюмировала Нашка. — Обвиняет нас в каннибализме после того, как мы спасли его никчемную шкуру от асфиксии.
— О! Вы умеете разговаривать!
— Мальчик еще и не блещет умственными способностями, — раздраженно заметила госпожа финансист. — А что, драконы не разговаривают?
— Pa-разговаривают, — признался он, — но я думал, что вы… э-э… ну, я никогда не…
— Это он тонко намекает, что при первом взгляде не заподозрил в тебе мощного интеллекта, — изящно ввернула я.
— Я умнее вас всех вместе взятых, — фыркнула Нашка.
— Опять не повезло, — вздохнул рыцарь. — Вот уже пять лун я посвящаю свою жизнь прекрасной миссии избавления мира от чудовищ, но все, что мне встретилось с того момента, как я покинул отчий дом, было либо разумным и не причиняло никому вреда, либо… — он стыдливо замолчал, но коварная Нашка продолжила:
— Либо давало тебе сдачи? Откуда ж ты такой взялся, счастливчик?!
— Из графства Хан-Дет, — простодушно сообщил «счастливчик», — мой отец там сейчас правит. Две дюжины дней конного пути к западу от границ Хаюсса.
— Так чего ж тебе не сиделось в твоем благополучном дому? — поинтересовалась я, не уточняя, что название местности нам не говорит ровным счетом ничего.
Рыцарь с трудом принял сидячее положение, пытаясь определить целостность организма. Убедившись, что руки-ноги на месте, он ответил:
— Рок повелел мне быть шестнадцатым сыном моего отца. В такой ситуации сложно рассчитывать на существенное наследство.
— Шестнадцать детей в семье! — шокированно пробормотала Нашка, похоже, она даже про голод забыла. — Кошмар какой!! Если хотя бы половина семей вашего графства размножается так же рьяно, вам грозит жестокое перенаселение.
— Шестнадцать сыновей, — педантично поправил ее рыцарь, — у меня еще пять сестер. На самом деле, это большая редкость. А вы путешествуете, да? — спросил он с неожиданным любопытством. — А можно мне с вами?
— Дружок, ты, видимо, головой сильно ударился, — сказала я. — Ты же нас первый раз видишь!
— Это же замечательно, что мы встретились — двум дамам не следует путешествовать в этих суровых местах! Здесь очень опасно. Вам обязательно нужен сопровождающий.
В его светлых глазах зажегся какой-то нехороший фанатичный огонь. Мы с Нашкой в ужасе переглянулись, потом посмотрели на него и снова переглянулись.
— Сейчас посоветуемся, — сказала наконец Нашка.
Мы удалились за куст орешника —достаточно далеко, чтобы рыцарь нас не слышал, и достаточно близко, чтобы мы его видели.
— Он мне не нравится, — отметила Нашка, скривившись.
— Голубоглазый блондин, — ехидно напомнила я. Подруга повертела когтем у виска.
— Вообще, он может нам пригодиться, — уже серьезно сказала я. — Все-таки мы здесь чужие, и гид не помешает.
— Но почему именно он?! — надулась Нашка.
— Варианты? — поинтересовалась я. Подруга мрачно промолчала. Я продолжила: — Важно решить другое: что из нашей биографии ему положено знать, чтобы он был нам максимально полезен.
— Да ну, — Нашка отмахнулась лапой, — соври что-нибудь, у тебя всегда это складно получается. А еще лучше скажи какую-то недоправду. Но меня беспокоит другое: а что, если он только прикидывается таким наивным? Может, стоит отвернуться, а он опять попробует завладеть моим черепом?
Я задумчиво покосилась на рыцаря, попутно прислушиваясь к внутреннему голосу, но тот хранил молчание. Похоже, парень не слишком интересовал мое «альтер эго».
— Да нет, вряд ли… Впрочем, сдается мне, что с его мечом, даже если такая мысль его посетит, он превратится в пережаренный чипе прежде, чем ты успеешь сообразить, что сделала. На старину Арни он недостаточно похож, чтобы задушить тебя голыми руками.
— Ну, как знаешь, — фыркнула Наташа, выразительно выбросив язык пламени. — Я девушка нервная и, если что, за себя не отвечаю.
Порешив таким образом, мы вернулись к краю обрыва, где брошенный в одиночестве рыцарь горестно изучал копье. Даже на мой, отнюдь не корифея в оружии, взгляд, починке оно не подлежало, ибо от удара получило широкую трещину по всему древку. «И вообще, зачем ему копье, — подумала я, — лошадь-то сделала копыта». Впрочем, вслух я сказала другое:
— Эй, как тебя зовут, сэр рыцарь? Мы решили, что ты можешь составить нам компанию. И, учитывая обстоятельства, даже стяжать на этом пути некоторую славу, то есть огрести приключений на свою задницу. И вот она, — я указала пальцем на Нашку, — даже обещала тебя не изжаривать, если ты не будешь покушаться на ее драгоценную жизнь.
— Кроттис Въет Дешшен, — не без гордости представился он. — И вы можете не беспокоиться, дамы, беда коснется вас лишь через мое хладное тело.
Нашка выразительно посмотрела на меня и закатила глаза, типа, ты сама его нам на шею посадила.
— Я — Рене, она — Наташа, — представила я нас, — наши полные имена тебе ничего не скажут, потому что мы не местные.
— А я понял по вашему акценту, — похвастался он. — Меня можно звать Кро. Не будет ли назойливым все же поинтересоваться, откуда и куда вы идете?
Я вздохнула: похоже, приемлемую версию нашего здесь присутствия придется выдумывать сию секунду.
— Мы, — начала я, придав голосу нотку трагичной усталости, — из далекой страны. Случилось так, что однажды, буквально два дня назад, наши пути пересеклись с могущественным колдуном…
Собственно, ничего сверхъестественного в моем сказе не было. Купировалась лишь информация про другой мир: по моему мнению, она для невеликого разума Кро была совершенно излишней. Но душка-рыцарь и так проникся нашей проблемой, как своей собственной.
— Такое случается иногда, — сообщил он, — если колдун начинающий. Опытные путешественники, я слышал, никогда такого не допускают. Другое дело, почему новичок оказался один…
— Боюсь, что обстоятельства его появления нас не сильно интересуют, — подала голос Нашка, — гораздо любопытнее, что нам теперь делать.
— Вам нужен колдун, — сообщил Кро, как само собой разумеющееся, — но поблизости нет настолько крупных поселений, чтобы там оказался маг такого уровня. Пространственные перемещения — это только для самых талантливых.
— А вот чтобы мне лицо человеческое вернуть? — поинтересовалась Нашка.
Надо сказать, что я к ее новой физиономии так привыкла, что совсем забыла про эту проблему. Кро задумался:
— Вообще-то я магией не занимался, — сообщил он, — способностей боги не дали, но мне кажется, что топорная работа какого-нибудь посредственного деревенского знахаря не стоит риска.
Нашка, призадумавшись, что все может быть еще хуже, перепуганно затихла. А я поинтересовалась:
— Куда приведет нас эта дорога? Кро замялся.
— Я сам заблудился, — сообщил он наконец. — Был тут последний раз лет восемь назад, но думаю, что стоит двигаться от гор. Кажется, вон там должен проходить северный хаюсский торговый тракт. — Кро сделал рукой широкий взмах, который мог обозначать в равной степени любую сторону света.
— Тогда пошли, — предложила я.
— А покушать? — возмутилась Нашка, выныривая из своей мировой скорби.
— По дороге что-нибудь поймаем, — сказала я. — Кро, ты не будешь искать свою лошадь?
Кро огляделся. Похоже, мы здорово напугали его четвероногий транспорт — никаких признаков лошади не наблюдалось.
— Нет, наверное, — сказал рыцарь, — коль скоро мой меч при мне, все остальное — излишество.
«Не говоря уж о том, — подумала я, — как изысканно мы смотрелись бы втроем на одной лошади».
Ну хорошо, Нашка на лошади даже одна смотрелась бы просто потрясающе. Однако в любом случае не стал бы сэр рыцарь ехать верхом при двух безлошадных дамах.
Пыльная дорога, между колеями густая заросль травы… Самый неудобный вариант: колеи слишком узкие, чтобы идти по ним, а из-за травы и между ними не пойдешь. Так и прыгаешь то в колею, то на обочину, спотыкаешься и внутренне материшься. Интересно, ездит здесь вообще кто-нибудь?
Нашка перла по дороге, как трактор «Беларусь», оставляя за флагом примятую растительность. В низинках, где земля была помягче, ее путь отмечали выразительные отпечатки когтистых лап. Я почти с завистью поглядела на чешуйчатое тело, вероятно не ведающее усталости. Э-эх, бедные мои ножки!
Кро, видимо, тоже посетили подобные мысли. Не знаю уж, как он справлялся с лошадью (учитывая, сколь спешно она его покинула, отношения были не самыми теплыми), но в любом случае тогда ему приходилось ездить, и ходить он явно не слишком привык. Мысли свои он поначалу держал при себе, озвучив их лишь тогда, когда мы остановились передохнуть и перекусить. М-да, сомневаюсь, что эти обороты он подцепил в библиотеке.
— Хорошо, что у нас есть ты, — сообщила я Нашке, отрезая кусок от прожаренной тушки кролика. — Универсальная зажигалка, хошь костер, хошь лесной пожар!
— Я ценю твое отношение, — высокомерно отозвалась Нашка, — но предпочитаю быть полезной обществу каким-нибудь другим способом. К тому же одного кролика мне мало.
— Ну, извини, — развела я руками. — Едва ли местные гринписовцы будут рады, если мы изведем всю местную популяцию кроликов на твой прокорм…
— Слова-то какие знаешь, — фыркнула Нашка. — Ничего бы им не сделалось, это же КРОЛИКИ! Скажи, что тебе просто было лень их ловить.
— Скажу, — послушно согласилась я. — Я целый день, хорошо — полдня, тащила свои ноги и все остальное по этой дороге, а ты ожидаешь, что я еще и кроликов связками ловить буду!.. Ох, хорошо, когда внутри какая-нибудь еда лежит…
— А я бы, — вдруг мечтательно сказала Нашка, — сейчас бы съела яичницу. Из двух яиц, глазунью. С веточкой укропчика и с майонезиком. И с кусочком «бородинского». И с бутылочкой «Лёвенбрау»…
— Все, перестань! — Неповторимый образ этого натюрморта мгновенно вернул мне чувство голода в первозданном виде. — Я в курсе, что ты голодная! Как только будет еще какая-нибудь пища, я с тобой щедро поделюсь, обещаю. О-ох, опять сейчас вставать и тащиться куда-то!
— А почему бы нам не полететь? — вдруг поинтересовался наш проводник.
— Ну, только если мы сядем тебе на шею, а ты побежишь быстро-быстро, — сказала я, старательно вытирая нож о траву в тщетной попытке избавить лезвие от «издержек производства».
Еще немного практики, и я стану отличным свежевальщиком, или как там называется эта профессия. Удовольствия это, правда, по-прежнему доставляло ноль целых ноль десятых.
— Все драконы умеют летать, — пояснил Кро. Мы с Наташей переглянулись.
— Ты что, видишь у меня крылья? — сказала моя подруга, раздраженно шлепнув по земле хвостом.
Драконоборец поспешно переместился за мою спину.
— Драконы состоят из магии, им не нужны крылья, — пояснил он. Я постучала пальцем по Наташиному блестящему боку.
— Сказала бы, что они состоят из обломков танковой брони…
— Я бы попросила! — возмутилась Наташа. — Почему это обломков? Моя шкура состоит из самой гиперпрочной танковой брони, лицезря которую удавятся все специалисты Пентагона!
— Золотые драконы состоят из магии, — упрямо повторил Кро. — Я читал, что так они и летают. Это называется — левитируют.
— Тусик, а почему бы тебе не попробовать левитировать. — поинтересовалась я, представив, как было бы удобно сидеть на Нашкиной спине, вместо того чтобы перебирать ногами. Даже воспоминание о жестком гребне вдоль хребта драконоподобной подруги не омрачало открывшуюся внутреннему взору картину.
— Я щас вас обоих как слевитирую куда-нибудь, — Нашка фыркнула, выпустив клуб пламени, и хлестнула хвостом, срезав, как ножом, молоденькую березку.
— Ну, ладно тебе, — сказала я. — Ну что тебе стоит попробовать? А вдруг получится?! Представляешь, вместо того, чтобы трудить ноги — поднялся в небо, раз-раз и там. Где бы это «там» ни было. Нашка еще немного поворчала, но затем, видимо, оттаяла, повернувшись к Кро.
— Ну, — вопросила она. — Ты, читатель, там, в этих твоих книгах, было написано, КАК драконы это делают?
Драконоборец под ее взглядом отступил на несколько шагов.
— Ну-у, — выдавил он, — там вроде было написано, что дракону стоит только захотеть и мысленно себе это представить, и он полетит…
— И упадет, — продолжила я, — на что-нибудь мягкое…
Нашка лязгнула передо мной челюстями, а потом, должно быть, попыталась представить себя в полете. Она закатила глаза, задернув их белесыми пленками, выгнула спину горбом, вытянула шею и зачем-то растопырила передние лапы.
Бамц! Последнее действие имело тот эффект, что вся конструкция завалилась вперед, и башка звучно хлопнула о землю.
— Ты не можешь убедительно представить себе полет без разбега? — поинтересовалась я. — Попробуй разбежаться!
— Надо, надо попробовать еще, — попытался подбодрить нашу дракониху Кро. — У вас почти получилось!
Нашка с большим сомнением оглядела свои не слишком длинные ноги, а затем подобралась и стартовала. Она проскакала какое-то расстояние тряским разухабистым галопом и прыгнула в воздух, вытягиваясь и подбирая под себя лапы. Оглушительный треск кустов, принявших на себя могучее тело дракона, сменился спустя пару секунд ревом пламени, которым разозленная Нашка выжгла несчастную растительность.
— Все, — рявкнула Нашка, направляясь к нам и отплевываясь от обгорелых листьев, — хорошенького понемножку! Мне надоело изображать круглую дуру вам на потеху!
— А давай, — предложила я, — мы тебя сбросим откуда-нибудь! Это верный способ научиться летать. Эх, знали бы мы, я б тебе еще в тех горах пинка дала…
— Рене, а не хочешь сама попробовать полевитировать? — вкрадчиво поинтересовалась Нашка, нехорошо сверкнув глазами. — Так я могу устроить…
Я попятилась, стараясь не укреплять ее в этой идее и одновременно еще не отказавшись от своей, а потому стала осматриваться в поисках какой-нибудь неровности рельефа. Вместо неровности я обнаружила обступившую нас полукольцом компанию из шести здоровенных мужиков угрюмого вида и с мечами.
Убедившись, что мы проявляем к ним должное внимание, мужики подошли еще на шаг. Нашка оторопело попятилась, предостерегающе щелкнув челюстями. Мужики с довольными ухмылками переглянулись краями глаз, а затем один из них — главный, должно быть, — решил взять слово.
— Сдавайтесь, — предложил он. — Ты, рыцарь недоделанный, оружие на землю! Дракону стоять и не рыпаться.
— По этому любезному вступлению, — сказала я, беря на себя роль парламентера, — я понимаю, что нам предстоит ограбление?
— Будем грабить, — охотно согласился мужик — И убивать. Свидетели нам не нужны.
— Так, для ясности, пока вы еще не начали: грабить — грабьте, один леший у нас нет ничего. Что касается второго пункта, я решительно возражаю.
— Как это, нет ничего?! — неожиданно возмутился Кро, потрясая мечом. — Вот этот меч является реликвией, пятое поколение передающейся от отца к сыну!
— Это по нему заметно. — Я покосилась на ржавую и щербатую полосу железа. — Хорошо, господа разбойники, грабьте, но не трогайте меч. Как вы слышали, он нашему спутнику очень дорог.
— Все! Заткнулись! — взревел главный, выйдя из себя и перехватывая меч поудобнее.
— И они собираются с нами драться? — искренне изумилась Нашка. Клуб огня вылетел из ее пасти, ударившись в землю под ногами атамана и разметав горящие ошметки дернины. Разбойник попятился. — Быть может, вы расскажете, как именно собираетесь это сделать? А то вдруг мы как-нибудь себя не так поведем.
Еще один огненный клубок взорвался под ногами романтиков с большой дороги.
— А вот так! — ответил на Нашкин вопрос атаман, взмахнув свободной рукой.
В мгновенно наступившей тишине явственно послышался нехороший шелест и тихие щелчки, больше всего похожие на спуск многочисленных предохранителей. Существующую в атомном веке, меня сложно было напугать мечом, пусть даже несколькими мечами, но все, что умеет бить на расстоянии, вызывало мое уважение. В частности, из кустов полукругом выступили еще с десяток действующих лиц — арбалетчики. Да, обычные средневековые арбалетчики с арбалетами, пробивающими бронежилет только так. А вот теперь, дети, можете начинать бояться.
По непонятной причине — от страха, не иначе— с глазами опять произошла какая-то ерунда. Потому что нацеленные на нас арбалетные болты светились тусклым неприятным синеватым светом, будто фосфором обмазанные. И каким-то тридесятым чувством, должно быть, сработал апгрейд моей интуиции, я поняла, что даже одной царапины мне за глаза хватит, чтобы покинуть этот мир.
— Тусик, — прошептала я, — только не говори, что ты это тоже видишь.
— Мерзкое, светящееся и переливающееся, смотрящее мне в лоб? — с непревзойденным ехидством поинтересовалась она.
Я посмотрела в ту же сторону, что и она, и убедилась, что есть вещи похуже арбалетов. Из лесного сумрака вышел детина, казавшийся крупным даже на фоне своих основательных собратьев по ножу и топору. На плече он нес какую-то странную хреновину, подозрительнейшим образом похожую на гранатомет «муха». И светилась эта штука таким же неприятным светом, как и арбалеты.
— У них магическое оружие изгнанников фьерсов, — шепнул Кро. — Я даже не видел его никогда! Несколько тысяч лун уже запрещено…
— Ты смотри, какой умный пацан! — хмыкнул атаман. — Верно, фьерсовские игрушки. Но мы их не пустим в ход, если вы не будете рыпаться… а то еще повредим ваше добришко. — Он заржал.
Нашка заметно стушевалась и явно спала бы с лица, если бы могла.
— Я тут вообще ни при чем, — поспешно сообщила она. — Я дракон, меня ограбить нельзя! Что у меня можно отобрать?!
— Ошибаешься, — осклабился атаман. — Именно с тебя-то мы и начнем! Знаешь, сколько стоят твоя шкура и клыки?
— Нашка, — шепнула я, отступая. — Может, попробуешь еще раз полетать?
— Да ты что, Рене! — Голос невозмутимой госпожи финансиста ощутимо дрожал. — Я сейчас ходить-то не смогу!
Я ухватилась за рукоять ножа за поясом, но вынимать не стала, как никогда ощущая убогость моих фехтовальных навыков. За моей спиной Кро со свистом рассек воздух своим ржавым мечом. Светящееся кольцо вокруг нас замкнулось.
— Рене! — взвизгнула Нашка. — Сделай же что-нибудь!
— Да что же я могу сделать?! — Я, с отчаяньем глядя на приближающиеся клинки, левой рукой схватилась за Нашкин гребень. И тут же мою руку словно ожгло теплой волной. Нашка тоже что-то ощутила, дернувшись из-под моей ладони. Но волна жара уже прокатилась через меня и, заставив сердце пропустить пару ударов, переместилась в правую кисть. Не понимая, что я делаю, словно кто-то управлял мной, я выбросила руку вперед раскрытой ладонью вверх.
Если я и ожидала от этого движения какого-то эффекта (втайне надеясь, что тот, кто мною управляет, знает, что делает), то действительность в любом случае превзошла ожидания. Из моей руки вылетела полупрозрачная лента голубоватого цвета; она метнулась в сторону опешивших грабителей, проскочила между нами и ними и помчалась, удлиняясь, по кругу. В считанные секунды вокруг нас троих вырос странный кокон, мерно гудевший, как работающий трансформатор. Лица разбойников, деревья, трава смазались, начали таять. Сдавленно ойкнул за спиной драконоборец.
— Рене, — шепнула Нашка (насколько слово «шепот» подходит к дракону). — Посмотри под ноги. Земля…
Я сдуру и посмотрела.
Земля под ногами отсутствовала. Как и трава, деревья и бородатые бандюганы. Неба и облаков тоже не наблюдалось. Был лишь гудящий кокон из постоянно движущихся голубоватых лент.
— Где это мы? — сдавленно, но с каким-то затаенным восхищением спросил Кро.
— Рене, ты что сделала? — спросила Нашка.
— Если бы я знала, деточка, то обязательно бы рассказала. Тебе — первой.
Нашка даже не отреагировала на «деточку». Она озиралась по сторонам, пытаясь что-либо рассмотреть за пределами поглотившей нас сферы.
«Интересно, — подумала я, — не заключила ли я нас случайно в какое-то свернутое пространство». Да, наверное, так оно и есть. И чем же это нам грозит? Сидением до бесконечности в личной вселенной диаметром метров семь? Чудная перспектива. Впрочем, бесконечность в этой ситуации будет более чем конечной. Интересно, кто кого первым съест?
Тут в окружающей нас сфере произошли какие-то изменения. «Ленты», составлявшие ее, заскользили быстрее, создавая перед глазами непрерывное мельтешение. Не выдержав, я зажмурилась и, стоя с закрытыми глазами, услышала тоненькое «чпок!», словно лопнул особенно крупный мыльный пузырь. В дополнение к этой ассоциации на меня закапало что-то холодное.
Я открыла глаза.
Мрачных грабителей не было, и неудивительно. Местность полностью изменилась, исчезли горы на горизонте, исчез лес, сменившись зеленовато-лиловыми вересковыми лужайками, покрывающими холмистую равнину. Словно кто-то небрежно бросил вокруг переливчатое покрывало, и оно легло складками, где плавными, а где и резкими, таящими в себе глубокие тени. Из складок курчавыми шапками выбивались кустарники и кроны редких деревьев. На прежнем месте, метрах в двадцати от нас, осталась только дорога, но и она имела куда более «езженый» вид, и я бы не поручилась за ее схожесть с тем трактом, по которому мы шли ранее. Кроме того, здесь моросил дождь, и Нашка уже брезгливо поднимала лапы из мокрого вереска.
— Пошли-ка на дорогу, — сказала она прежним тоном; похоже, к Наташе вернулось самообладание. — Там должно быть посуше.
— И где благодарность? — искренне возмутилась я. — Где восхищение свершившимся чудом?!
— Я восхищаюсь вами! — патетически возопил Кро. — Не многие великие маги древности смогли бы создать внепространственную сферу такого размера! И так точно рассчитать момент ее раскрытия.
— Что значит «точно»? — возмутилась я. — Я понятия не имею, куда мы попали и куда нам теперь идти!
— Вернее, — скромно заметил драконоборец, — сфера могла раскрыться и не прямо над землей…
— Вот спасибо, обрадовал! — отозвалась от дороги Нашка. — То есть мы могли бы охнуться метров с пятидесяти?!
— Тогда бы ты точно научилась летать и не ставила бы нас в дикие ситуации. Пошли уж, не дождешься от вас нормальной благодарности! Сама себя не похвалишь, как оплеванная ходишь. Спасибо тебе, Рене, что ты спасла нас от неминучей гибели! Пожалуйста, Рене, заходи еще, в любое время, помни — оптовым спасаемым скидки…
— Тебе не надоело? — поинтересовалась Нашка.
— Надоело, — вздохнула я, чувствуя, как холодные капли заползают мне за шиворот. — Тусик, я чувствую себя полной дурой, потому что понятия не имею, как и что у меня получилось. Думаю, это все из-за статуи…
— Какой статуи? — поинтересовался Кро, шлепая рядом по лужам.
— Да мы тут зашли в один храм и статую там раздолбали, — ляпнула я. — Такую странную, в виде лиса, и словно бы из золота…
Кро неожиданно остановился и уставился на меня, открыв рот.
— Золотой Лис! — прошептал он. — Пророчество сбывается!..
Назад: 4
Дальше: 6