10

— Может, нам и не стоило вмешиваться? — выразила сомнение Нашка, когда мы уже снова пылили по заброшенному тракту в направлении Черного озера.

— Да ладно тебе! — отмахнулась я. — Они вокруг этой несчастной цитадели еще бы десять лет круги наворачивали. Кроме того, илинеонцы могли бы оказаться умняшками и не потащить к себе эту коняшку, извините за рифму.

— Что сделано, то сделано, — почему-то довольно сказал Лотан. — Этот тактический ход позволил ахейянам замять обиду на долгую осаду, а то ведь могли и по-настоящему поссориться.

— Интересно, — протянула я, — зачем это все вообще затевать. Ну причесали друг другу уши пару раз, ну тройку, зачем каждый год-то фестивалить?

Лотан пожал плечами:

— Им здесь часть весны и лета, видно, и вправду делать нечего — скучно. Это лет пятьсот назад тут было неспокойно, а сейчас здесь на сотню миль крупных городов нет, только деревушки, глубоко равнодушные к тому, какой столице платят налоги. Лишь бы их не трогали. Вот если бы они сидели на границе с Вейлеаном, как Акх-Омел, у них была бы возможность всецело утолить свою жажду боевых действий. Вампиры не дают тамошнему герцогу соскучиться. Да и Зеону заодно…

— Кстати, — вспомнила я, — не пояснишь ту шутку твоего брата по поводу Акх-Омела?

Лотан тихо рассмеялся, как мне показалось, несколько смущенно:

— Акх-Омел зажат между двумя горными массивами и на данный момент является буфером между нами и вампирами. Зеон ищет возможность контролировать это несчастное герцогство, не присоединяя его к нам. А герцог как раз очень хочет официально присоединиться, чтобы сменить вид из своего кабинета с ущелий страны вечной ночи на вересковые пустоши. В Акх-Омеле аж семь инфант, и ни на одной из них мой брат почему-то не хочет жениться. Этот прискорбный факт разбивает большое герцогское сердце…

— То есть Зеон пригрозил посадить тебя это самое сердце склеивать? — ухмыльнулась я. — А что, у вас разрешено многоженство?

Лотан наморщил нос:

— У нас ничего не запрещено, да только кто в здравом уме захочет жениться больше чем на одной женщине?

— У моего отца было пять жен, — подал голос Кро. — И они отлично уживались.

— Ага, — отметила ехидная Нашка, — и именно поэтому ты оказался шестнадцатым ребенком в девятом ряду и тащишься с нами по этим ухабам, вместо того чтобы мирно править в каком-нибудь удаленном княжестве.

—Настоящий рыцарь сам должен завоевать себе замок и землю, — внушительно сказал Кро. — И я как раз над этим работаю.

— Это не слишком оригинальный подход, — счел нужным пояснить Лотан. — Довольно многие, ставшие на тропу рыцарства, полагают отвоевывание собственной кочки под солнцем вершиной своих усилий. Другое дело, что кочек на всех регулярно не хватает.

Где еще собирать сведения, как не в придорожном кабаке?

Это замусоленное и пропахшее дымом заведение было не лучшим образчиком породы, однако особо выбирать не приходилось. Грязная стойка, за которой в полудреме пребывал не менее грязный владелец заведения, прокопченные балки, по которым нет-нет да и пробегала черная крыса, деловито таща в зубах объедок. Да и пища, в сущности, годилась больше для крыс, чем для людей.

Эльдгард сидел за столом, выбрав самый темный угол и подняв капюшон плаща. В другом месте это могло бы показаться подозрительным и повлечь вопросы со стороны людей местного шерифа. Однако в сей дыре право человека (и не только) сохранять инкогнито почиталось в числе немногих признаваемых прав. Этот край, с тех пор как землетрясения и войны разорили Герог, медленно умирал в своей изоляции от Нидхегова града и прилежащих к нему богатых земель.

Вампир, чье зрение нисколько не страдало от полумрака или даже просто мрака, царившего в кабаке, развернул перед собой карту этих мест. Карта, будучи едва ли не древнее заведения, была разрисована линиями торговых трактов и значками населенных пунктов разного достоинства.

По расчетам Эльдгарда, ему удалось сократить расстояние между собой и отрядом вейлеанских вампиров до полудня конного пути. Анталопы, особенно отдохнувшие, пробегут это расстояние часа за три, а соответственно следовало быть осторожным, чтобы не столкнуться с противником раньше времени и неожиданно для себя. Однако осторожные расспросы, которым Эльдгард подверг местного кабатчика, ничего не дали — в кабак вампиры, по крайней мере, не заходили. Впрочем, и проскакавшими мимо их тоже никто не видел. С другой стороны, кабатчик находился в сомнамбулическом состоянии, из которого выходил, только когда у него спрашивали пиво, а потому мог просто не заметить два десятка вооруженных всадников.

Эльдгард снова склонился над картой, вглядываясь в символические изображения замков, деревень и мостов. «Интересно, — подумал он, — где сейчас, собственно, Лотан с компанией? До Черноозерья ехать четверо суток, если не торопиться — то пять; значит, они уже на месте. Тогда неясно, куда так спешит Тевород. То есть ясно, куда спешит, неясно, как надеется успеть. Ему надо было либо выехать на день раньше, либо… — Эльдгард задумался, каким могло бы быть это „либо“. — Он ведь не может знать, где они. Или может? Проклятие!»

Вампир, оставаясь внешне бесстрастным, мысленно разнес стол в щепки. Есть же следящие амулеты и заклинания, и для сильного колдуна совершенно не обязательно, чтобы «приемник» находился при объекте слежки. Еще раз проклятие! Надо было у Зеона попросить что-нибудь из таких следящих штучек…

Ладно, допустим, Лотан почему-либо еще не добрался до озера. Эльдгард провел пальцем по изображению озера, затем по хребтам, подходящим к озеру с севера. Его внимание привлекло маленькое солнышко об одиннадцати лучах. Что-то знакомое, вертящееся на дне памяти. Какая-то легенда, слышанная давным-давно…

— Пик Богов, — прошептал Эльдгард.

— Господин!

К его столику приближался некий тип. Эльдгард смерил его взглядом, но не понял, человек это или оборотень, и если да, то какой. Судя по одежде, наемник, чуть навеселе — значит, человек, поскольку только люди могут напиваться теми помоями, что здесь подают. Тип между тем приблизился и остановился перед самым столом.

— Господин, — повторил он, — а почему вы не с остальными? Лорд что, не доверяет нам?

Эльдгард мгновенно насторожился, стараясь не показать это внешне. Кто такие «остальные», было понятно, а вот что об этом может знать наемник, околачивающийся в третьеразрядной забегаловке?

— Нет, — ответил вампир, — Лорд вам полностью доверяет, и я надеюсь, вы не подорвете его доверия. Меня же задержали дела, и я вынужден теперь догонять.

— Ну, тогда вы разминулись, — сообщил наемник, — поскольку пропустили развилку.

— Развилку?

— На старый Герогский тракт. Но, полагаю, у вас хороший конь, так что вы их нагоните. Они от развилки поехали не торопясь.

— Можете не сомневаться, — мрачно проговорил Эльдгард, — обязательно догоню!

— Передайте милорду, что мы выполним все, как велено! Задержим колдунью, сколько бы у нее спутников ни было!

— Передам, — пообещал Эльдгард, пряча карту и поднимаясь, — а вы запомните — задерживайте, но не попадайтесь на глаза, если вам еще хочется пожить.

— Да, да, мы помним. Милорд говорил. Ну, кроме, может, особых случаев.

— Вот именно, — многозначительно сказал Эльдгард, бросая на стойку монету и стараясь не думать, что это за «особые случаи». Впрочем, с обычными наемниками Лотан разберется. А вот старого интригана Теворода — теперь можно не сомневаться, что это он, — необходимо обогнать!

«Кстати, ясно, что Лотан и прочие еще не добрались до озера. Дорого бы я отдал за то, чтобы выяснить, как Тевород это узнал и почему все равно отправился сразу к Пику Богов!».

На свежем ночном воздухе, куда более приятном, нежели духота харчевни, Эльдгард снова развернул карту. Луна вежливо подсветила старый пергамент, наклеенный на ткань, тоже уже старую. Вампир разыскал упомянутую развилку и еще раз выругался — последние полдня он только удалялся от вейлеанцев! С другой стороны, всего в трех милях проходил еще один тракт, правда, гораздо более заброшенный. Если он не слишком зарос, то Эльдгард на анталопах успеет обогнать отряд Теворода до перевала. По крайней мере, стоит попытаться. В конце концов, никто не знает, в каком состоянии Герогский тракт. А что, если его смыло наводнением или случилось что-то тому подобное? Эльдгард позволил себе недовольно вздохнуть — он предпочитал знать, а не предполагать, и прежде ему это удавалось так часто, что он успел привыкнуть.

Освещаемый только синеватым диском луны, одинокий всадник верхом на рогатом звере помчался прочь от скудного источника тепла и света, который предоставлял придорожный кабак всеми забытого края.

— Это белочка! — сказала я, свешиваясь с лошади и разглядывая следы на земле. Следы были пятипалые, побольше — от задних лап, поменьше — от передних.

— Белочка? — Наташка тоже нагнулась и посмотрела под копыта своего коня. — Белочка?! Мы же вроде не пили?

— Да нет, — сказала я, выпрямляясь в седле. — Просто белочка. Живая.

— Это которая по дереву прыг-скок? — поинтересовалась Нашка. На лице ее застыло сомнение: кого из нас двоих надо лечить?

Лотан и Кро тоже посмотрели на следы. Задние лапки зверька, пробежавшего перед нами по дорожке, были размером с ласты для плаванья, передние же — гораздо меньше, всего-то раза в два больше медвежьих.

— Нет, — серьезно сказал Кро, — это не может быть белочкой. Ты ошиблась. Тут нет таких деревьев, по которым она могла бы скакать. По правде говоря, таких деревьев вообще нет.

— Значит, — не сдавалась я, выдавливая из своей памяти скудные натуралистические познания, — это наземная белочка. Сурок.

— То есть, — сказала Нашка, — у нас сегодня день сурка.

— Будет, если мы с ним встретимся.

Лотан был единственным, кто оставался относительно спокойным.

— Здесь, в Черноозерье, — сказал он, — места довольно странные и к тому же глухие. Мало ли какая тварь тут может жить, даже белка с быка размером.

— О, — Кро посетила идея, — это белка с мирового дерева! Скорее всего, и оно где-то здесь, неподалеку.

— Какое такое дерево? — совсем запуталась Нашка.

— Мировое, — охотно пояснил Кро, — Ал-луук-мас. Его крона достигает небес, корни опускаются в преисподнюю, а ствол — обозначение центра земли, ее ось. И белка на нем живет огромная, а также горностай, пчелы и соловей…

— Надеюсь, с пчелами мы не встретимся, если они под стать этой белке.

— Кро, — укоризненно сказал Лотан, — ты что, в сказки веришь? Сам же только что говорил, что таких деревьев не бывает.

— Но ведь белка… — начала Нашка и осеклась.

Существо было действительно похоже на сурка. Огромная гора лохматой шерсти, из которой выглядывали пушистые ушки и черные блестящие глазки, недлинный мохнатый хвост. Оно появилось справа от тропы и тяжелыми прыжками пересекло ее, направляясь к журчащей в низинке речке, видимо, на водопой. Моя лошадь испуганно захрапела и попятилась. Сурок остановился и оглянулся через плечо, подслеповато моргая мелкими глазками. «Он был бы даже очень милый, будь центнеров на шесть полегче», — подумала я, разглядывая бархатистую треугольную заплатку носа. Сурок пошевелил носом и губами, и на мгновение нашим взорам предстали желтые резцы длиной в мое предплечье.

Теперь уже попятились все четыре коня. Лотан, осознавая себя старшим, потянул из ножен меч. Но громадный грызун, вероятно, счел, что мы вполне безобидны, и поскакал дальше, ломая кусты и высоко подбрасывая толстый зад.

— Уф, — сказала Нашка. — Я уж думала — все, конец.

— А тебе-то что, собственно, — изумилась я. — Перекинься, и никакой сурок тебе не страшен. Даже могла бы жаркое нам сделать!

— Тсс! — шикнул Лотан. — Он мог быть не один!

В подтверждение его слов еще штук пять сурков-переростков перебежали через тропу. Один из них не уступал размерами первому, остальные же были раза в два меньше — видимо, детеныши. Когда они скрылись, лохматой волной укатившись в низину, сопровождаемые треском гибнущего ольшаника, я повернулась к Лотану:

— Ты всегда такой проницательный? Если да, то в будущем попробуй предсказывать события хоть с каким-то запасом. Я чуть коньки не отбросила…

— Что ты отбросила? — не понял Лотан.

— Ничего не отбросила, к счастью для меня. Чуть не померла, говорю!

— Да ладно, ничего же не произошло… — Я только фыркнула в ответ.

— М-да, — проговорила Нашка, — я теперь, пожалуй, и пчеле размером с ворону не удивлюсь…

— Лучше не надо… — пробормотала я, — сурки, белочки, зайчики — ладно. А вот без насекомых обойдемся, тем более кусачих.

Спортивно взбодренные встречей с чудовищным сурком, мы начали нервно подпрыгивать от каждого странного звука. По крайней мере, когда Кро от жары снял шлем и с кандальным звоном уронил его на камень, мы с Нашкой сделали попытку схватиться за ручки и убежать куда глаза глядят. Лотан высказал что-то нелестное по поводу наших некрепких нервов, в результате чего мгновенно оказался в авангарде. Кро получил торжественное обещание скорой и мучительной смерти, если он решится повторить действо.

Отчасти из-за этого вечером, когда было решено выставить дозорных и первым дежурить выпало рыцарю, мы с Нашкой пребывали в сомнениях. С одной стороны, Нашка мстительно говорила, что будет особенно приятно заснуть после долгого дня в седле, зная, что именно Кро в это время бодрствует. С другой стороны, сохранялась опасность, что рыцарь обязательно чего-нибудь уронит или куда-нибудь наступит и доведет кого-нибудь из нас до инфаркта. В конце концов Лотан велел нам кончать маяться дурью и, если уж нам все равно не спится, идти вдвоем и дежурить всю ночь, а ему надо хорошенько выспаться. Мы дружно показали ему шиш и отправились на боковую.

Не могу сказать, что спала я хорошо. Крепко — пожалуй, но к обновлению сил и освежению организма этот сон особого отношения не имел. Мне снилось, что я — лиса, настоящая, рыжая, с пушистым хвостом. И бегу я куда-то, волоча во рту то ли свиток в футляре, то ли кинжал в ножнах, а за мной гонятся многочисленные люди и нелюди, пытаясь завладеть этим самым свитком-кинжалом заодно с моей собственной шкуркой. И ускользаю я в последний момент из загребущих лап загонщиков, даже и не в последний момент, а чуть позже, каждый раз удивляясь, как же это я все еще жива. И прыгаю в какие-то колодцы, мчусь в темноте, пробираюсь по подземельям, переходящим в бесконечные галереи, где из стен наперерез мне то вылетают снопы пламени, прожигая до костей, то выходят призраки с бесцветными глазами без зрачков и клыкастыми пастями, разверстыми в беззвучном крике. А впереди, непонятно как видимая мне, маячит вершина, озаренная рассветными лучами. На ней стоит человек и задумчиво смотрит на меня, словно что-то оценивая. И я мчусь изо всех сил, стараясь добраться то ли до этой горы, то ли до этого человека, но коридоры и призраки не заканчиваются, а позади маячит безликая толпа, протягивая ко мне когтистые руки…

Я проснулась вся в поту и чуть не придушила спросонья Нашку, которая как раз наклонилась, чтобы меня разбудить.