ГЛАВА 15
Ничего не изменилось. Мне даже показалось, что мы по-прежнему находимся в отражении мира. Все та же заросшая одуванчиками и репейником тропинка. Все те же валуны и изломы горы. Даже пришла на ум шальная мысль: а вдруг в пещере мы встретим двойника Змея?
Видимо, та же самая мысль пришла и Змею. Он ни с того ни с сего занервничал, принялся оглядываться по сторонам, а когда пришло время завернуть за уступ и по зеленым от оплетающей их повилики валунам подняться в пещеру, решительно остановился.
— Э-э-э… друзья, а может, я пойду первым? А вы пока хворост насобирайте. Костерок соорудим…
— Из мокрой травы? — Ник покачал головой и шагнул к нему. — Боюсь, тепла не даст. Только комаров потравим…
— И то дело! — непонятно чему обрадовался Змей, снова покосился на нависавшую над нами гору и предложил: — А может, и для ночлега сгодится. Трава-то! А я схожу косу принесу…
— Афанасий, мы пойдем с тобой. — Борька вдруг решительно наступил на тряпичный хвост нашего липового Змея Подгорного и, сердито скаля зубы, отрезал: — Уж не знаю, чего ты боишься, но коль уж мы вместе, так вместе.
— Вообще-то я не против… — Змей пожал чешуйчатыми плечами, задумчиво поковырялся острым когтем в зубах и наконец родил: — Да только я и в этой пещерке пожил, до того как в отражение заплыть, а когда уходил, такой срач там оставил, что… Короче, надо мне все внимательно оглядеть и, ежели чего, прибрать. А то неудобно как-то. Что обо мне подумает наша очаровательная спутница?
— А… Так бы сразу и сказал, а то мнешься… — Борька потоптался для верности у того на хвосте и сошел на травку. — А что подумает? Только то, о чем думает все время: что все мужики свиньи, козлы и животные… а ты со своим зеленовато-чешуйчатым анфасом очень сильно под это описание подходишь!
Змей украдкой бросил на меня взгляд, вдруг развернулся и, не говоря ни слова, скрылся за уступом. Я проводила глазами шуршащий в траве хвост, пока он тоже не исчез вслед за своим хозяином, и покачала головой.
— А ты, Борька, как я погляжу, дипломат!
— Сама ты — чумадан! — фыркнул коняга и, гордо вскинув голову, парадным шагом направился вслед за Змеем, обиженно бурча: — Вот и делай добро людям! Хорошо хоть авоськой не обозвала!
— Вась… — Ник, посмеиваясь, подошел ко мне. — Ты бы хоть образованием своего перевозочного средства занялась. А то слышит звон, да не знает, где он.
— Как только вернусь домой, сразу же устрою его к моей гувернантке! — фыркнула я. — Она дама ученая. Быстро втолкует, что «дипломат» — это не средство для переноса вещей класса «чемодан», а очень умный, разбирающийся в политике государственный чиновник. — Я смерила его насмешливым взглядом и тут же пригорюнилась: — Только боюсь, что тогда мне придется объяснять моему жеребцу, что «чиновник» это не ругательство, а… Боже, как же трудно с болтливыми, вечно жаждущими самообразование «холодцами»!
— Да… трудно с ним… — Улыбка Ника сползла, оставив мрачный перекос губ. — Скоро все закончится…
— Да. Закончится. — Я перевела взгляд на серое небо. Даже не скажешь точно, сколько сейчас времени. Полдень или уже ближе к закату. — Скажи, а когда ты получишь кольцо, ты тоже что-то попросишь у Феникса? — И поспешно добавила: — Нет, если не хочешь, не отвечай!
— Я хотел бы, но не могу. И не потому, что не доверяю тебе, а просто не знаю, что мне у него просить. — Ник обогнул меня и, прежде чем скрыться за уступом, бросил: — И это правда!
Черт! Вот зарекалась же не спрашивать его ни о чем!
На нос снова упала капля. Утихнувший было дождь грозил вот-вот зарядить с не меньшим энтузиазмом!
Значит, судьба нам сегодня спать мокрыми и голодными.
С этими невеселыми мыслями я завернула за уступ вслед за Ником и растерялась. В этой реальности не было валунов, сложенных лесенкой, не было пещеры, к которой бы эти валуны вели, а что самое странное — мои спутники словно провалились сквозь землю!
Не успела я по-настоящему испугаться, как где-то совсем близко, у меня над головой, послышалось фырканье, и голос Змея отчетливо произнес:
— В той моей норе поуютнее было, не находите?
Я завертела головой. Не находим! Не видим! Только слышим… Да где же они?
— Смотря что подразумевать под словом «поуютнее»… — Я даже услышала, как что-то хрустнуло и Ник удивленно присвистнул: — Здесь даже хворост есть?! И сено!
— Знаешь, друг, я и обидеться могу! — возмутился Борька. Его голос прозвучал так близко, что я даже вздрогнула. Мелькнула паникерская мысль, будто все они находятся совсем рядом, вот только я их почему-то не видела, так же как и они меня. — Что ты подразумеваешь под словом «сено»? Да это же солома, причем тухлая!
— Ну знаешь ли! — в шутку возмутился Змей. — С такими претензиями, мне кажется, принцесса в нашей теплой компании ты, а не Василиса!
— Кстати, что-то долго она идет! — В голосе Ника, к моему громадному облегчению, я услышала волнение. — Пойду приведу ее.
— Только… осторожнее! Она ведь принцесса! Еще обидишь неосторожным словом. — Змей? Я навострила уши. Откуда столько внимания у этого чуда-юда к моей скромной персоне?
— Ага! Как, например, меня! — не преминул влезть в разговор Борька и возмущенно зафыркал: — Сено! Ха! Надо же придумать! Сено. Это? Сено!!! Кому сказать…
Мне показалось, что в меня толкнулся порыв ветра. Отчего-то закружилась голова. Послышались удаляющиеся шаги. Я завертела головой. И по-прежнему никого!
— Эй? — стараясь сдержать дрожь, едва слышно выдохнула я и во всю глотку заорала: — Ник?! Афанасий?! Борька! Эй! Где вы?!
Мой голос почти сразу же потух, будто я оказалась в густом тумане. При этом я продолжала слышать недовольное бурчание Борьки и какую-то возню.
Ааааааааааааа! Мамочки! Точнее, тетечкииии!!!
Выхватив дрожащими руками из-за пазухи зеркальце, я принялась отчаянно тереть холодное стекло, не замечая, что приговариваю:
— Мафа! Ну ответь! Ну, Мафочка!
— Принцесса… — Голос, ответивший мне, принадлежал явно не Мафе. Более того, услышав его истеричные нотки, я заранее попрощалась со всеми мирами. На всякий случай. Сунув зеркало снова за пазуху, я огляделась. — Какая же ты глупая! Я призрак, и, пока не пожелаю, ты меня не увидишь. Зачем ты опять сюда пришла? Эта гора моя во всех мирах и отражениях! И тебе нужно было обойти ее так далече, как только это возможно! Или, может, ты — мазохистка?
Из воздуха, надо сказать, вполне обычного, не туманного, передо мной появилась женщина. Невысокая, опрятная и даже довольно молодая. Старухой ее точно было не назвать. Вот только была она какая-то ненастоящая. Будто выцветшая картинка.
— Мазохистка… — повторила она, словно пробуя странное слово на вкус. — Ругательное какое слово! Прости, если что, девонька. Сама только на днях его у суккуба позаимствовала. Общались тут на шабаше…
— Да ничего… Ругайтесь на здоровье, — проблеяла я, не зная, что сказать. Потом на ум пришла заманчивая мысль: может, мне все это снится? А что? Вдруг в результате творившихся вокруг чудес я упала в обморок на подходе к пещере, и сейчас мне все это снится?
Но женщина поспешила развеять мои мечты:
— Нет. Тебе это не снится. Ну и раз уж мы снова свиделись, давай начнем все сначала. Я — Кудыка. Вообще-то когда-то меня звали Марьяна, Кудыкова дочка. Но… здесь ключевое слово «когда-то». Я так давно живу… жила… В общем, за столетия жизнь изрядно сократила мое имя, оставив только часть от имени отца, ну и попутно обозначая род моей деятельности. А эта гора — мой дом и то место, где я могу быть во всех отражениях сразу. Даже в образе духа. Но это мы сейчас исправим. На этот раз я подстраховалась, и Белоглазый нам не помешает!
Начинается!
— Кстати, а чего это он так о тебе печется? Вроде смертных на дух не переносит, и тут на тебе… — Кудыка заговорщицки прищурилась. — Аль понравилась ему? Чего греха таить — находит на этого Пепельного раз в несколько веков… Да только лучше с головой в омут нырнуть, чем принять его сердечность… По себе знаю… — Призрак несколько раз дернулся, словно всколыхнутая ветром паутина, и расплылся в жуткой улыбке. — Он ведь не так просто баб человеческих ищет. Нужна ему меченая, чтобы родить демоненка. А ежели, не дай бог, такая все же сыщется — закончатся все царства-государства. Будет править миром сынок Белоглазого…
От такой новости я даже бояться забыла:
— Хочешь сказать, что он женился на мне из-за ребенка?!
Кудыка нахмурилась, замигала как огонек свечи на ветру, а когда ей надоело мигать, вдруг налетела на меня с глупым вопросом:
— Ты — жена Белоглазого?!
Я даже на миг возгордилась: столько недоверия и ужаса было в глазах призрака.
— А что, не знаешь, как переводится слово «женился» с вашего, потустороннего?
— Но этого не может быть!
— Это еще почему?! — Я даже обиделась и заняла оборонительную позицию. Надо же потенциального мужа защищать! Вдруг еще раз заявится меня спасать? — То, что он рожей не вышел, ты не смотри. Сейчас на рожу мало кто ведется. А вот то, что он заранее о судьбе нашего пока не родившегося ребенка печется, делает из него завидного кавалера и спутника по жизни — честь ему и хвала! Жаль только, что мой муженек не в моем вкусе…
— А вот не может он сейчас на тебе жениться! Потому что забрать тебя к себе сквозь Ночные ворота у него пока не выйдет из-за того, что произошло с ним двадцать лет назад! — Кудыка смерила меня взглядом, словно раздумывая, говорить мне что-то важное или не говорить, но, видимо, решила повременить и закончила: — А жить с тобой здесь — ему смерти подобно! Ибо без своего перстня не может он жить нигде, кроме своего отражения.
— Да мы, если честно, и не женаты с ним в самом полном понимании этого слова. Мы только повенчаны! Но как только найду ему тот перстень, я разорву этот брак.
— Даже не мечтай! Найдешь перстень и попадешь в вечную кабалу. И про парнишку своего сердечного забудешь. Белоглазый не потерпит конкурента…
Забыв, что она призрак, я бросилась к ней с целью ухватить за грудки и потрясти так, чтобы все тайны высыпались из нее, как медяки из-за пазухи попрошайки. Но Кудыка пойти на более тесное знакомство отчего-то не пожелала и пропала за мгновение до того, как я должна была в нее вцепиться. Мне пришлось спешно тормозить перед здоровенным валуном, дабы не впечататься носом в скалу.
Ведьма наверняка именно этого и ждала. Сообразив, что пакость не удалась, она сразу же появилась у меня за спиной, о чем мне сообщил ее резковатый, но звонкий голос:
— Не бесись, меченая… И… прости за столь странное знакомство… Жаль, не знала всех обстоятельств сразу. На кой бы ты мне тогда сдалась? Жить с мыслью, что у тебя в мужьях ТАКОЕ, — ну уж нет! Я лучше призраком побуду…
— Стоп! — Я стремительно к ней развернулась. — А как же мой титул и все, что ты так хотела? Подумай… как можно отказаться от такой жизни из-за какого-то… белоглазого? Или он для тебя не просто белоглазый?
— Ты мне голову-то не морочь! — Призрак стал едва заметным, да и голос прозвучал как будто издалека. — Думаешь, я теперь поверю, что ты не знаешь, как я оказалась в таком плачевном состоянии и как твой муженек меня подставил? Пусть я не стану принцессой и у меня не будет твоего прекрасного тела, но вот отомстить ему, отняв то, что он так желает, я смогу…
Я вдруг почувствовала ее ледяное дыхание, вмиг застудившее кровь. Призрак не приблизился, но я ощутила, как невидимые ледяные ладони ласково, почти нежно сжали мою шею, замораживая дыхание, приближая сон… Вечный сон…
И тут…
— Василек? Прием! Я — Чертополох! Ответь! Ау?!
От нахального, не терпящего возражений голоса Мафы я очнулась и вздрогнула, увидев прямо перед собой глаза Кудыки. Она сморгнула, отстранилась и удивленно оглянулась.
— Это что за магия? Кто говорит?
— Ты чего, племяшка?! — услышав голос ведьмы, тут же возмутилась тетя. Зеркало начало нагреваться, и по груди разлилось приятное тепло. — Не иначе, белены обнюхалась? Какая магия? Это я! Тетя твоя! Сама же вызывала совсем недавно. А я козу доила. Домой возвращаюсь — один пропущенный вызов. Ты в зеркальце-то глянь, и поговорим, раз уж надобно!
Кудыка наклонила голову и чуть нахмурилась, словно не могла поверить своим ушам (конечно, если таковые имеются у призраков). Не дожидаясь ее реакции, я вскинула руку к груди, выхватила зеркальце и выставила его перед собой словно щит. Кудыка вгляделась в отражение. Тетя, судя по молчанию из зеркала, сделала то же самое.
Раздавшиеся одновременно вопли призрака и Мафани отмели последние сомнения — эти двое знали друг друга.
— Мафашка-замарашка!
— Ягушка-потаскушка! — Затяжное молчание тети перешло в такое красноречие, что я пожалела, что вовремя не закрыла уши. — Какого икса ты тут забыла, да еще в таком затрапезном виде? Маковую вошку тебе в качель! И где моя Васька?! Предупреждаю! Если ты с ней что-то сделала — последние волосья на твоей заднице повыдергаю и в нос пересажу! Усекла?!
— Васька? Ка… ка… какая Васька? — Она перевела глаза на меня, и ее взгляд стал затравленным. — Васька?! Мафушка, а ты что, в Еремеевом государстве королевой заделалась?
— А хотя бы и так! Твое какое мохназадое дело?
Пока Кудыка безмолвно открывала и закрывала рот, явно придумывая достойный ответ, я воспользовалась брешью в перепалке и что было силы завопила:
— Тетя, я жива! Я держу зеркало! Эта ведьма меня чуть не убила! Спаси меня, тетя!!!
— Что?! — Мои вопли не остались неуслышанными. Ручка зеркальца нагрелась так, что стало больно держать. — Ах ты, вешалка старая! Только попробуй тронь моего ребенка — я тебя по полю травкой раскатаю!
— И еще она хотела забрать мое тело! — злопамятно наябедничала я, приободрившись от незримого присутствия тети и вида поскучневшего призрака. — А потом заморозить!
— А ты думаешь, легко призраком жить? — вдруг окрысилась Кудыка. Ее качнуло назад, будто из зеркала ей в грудь ударил порыв ветра, отталкивая от меня, и ведьма торопливо заговорила, словно выдавливая гной воспоминаний из незаживающей раны души: — Да, я искала девчонку со способностями и возможностями… Так кто же знал, что мне, будто нарочно, именно твоя попадется, да еще окажется замужем за моим убийцей?
— Значит, это Пепельный тебя убил… — Тетя совершенно равнодушно отметила сей факт и, помолчав, спросила: — А помнишь, я говорила, что твои запросы стали велики? Значит, такова была его цена, подруга?
— Гидайский песец тебе подруга! — взвилась Кудыка. — Да ты хоть представляешь, какие муки я вынесла, пока ты прохлаждалась в собственном королевстве?
— Прохлаждалась?! Ах ты, Ягушка-потаскушка… Как силу за счет белоглазых ухажеров получать, так на все согласна? А как призраком потом людям жизнь портить — обманули тебя?! А я предупреждала — не твоего поля он ягодка! И отлипни от моей кровиночки! А то мне у вас материализоваться да по полю тебя развеять — раз плюнуть!
— Ладно. Отлипну с радостью! — Кудыка вдруг улыбнулась выцветшими губами. — Да только не зря я была лучшей выпускницей факультета предсказателей. Вот тебе моя правда. Потеряет твоя кровиночка душу, как я потеряла тело, а вместо одного Пепельного появится два, и королевство твое погибнет в огне войны! Понимай как хочешь, и… покедова!
Я не успела моргнуть, как рядом со мной больше никого не было. Тогда я развернула зеркало, не отводя взгляда от тети, медленно поднесла волшебное стекло к губам и прошептала:
— Спасибо!
— Не за что. Я люблю тебя, детка. — Мафаня вздохнула. — Будто иголку в сердце засунули, когда почуяла, что с тобой что-то не так!
— Теть, у меня к тебе парочка вопросов… — Так, с благодарностью закончили, теперь надо ковать железо, пока горячо. Уж сейчас-то она мне точно не откажет!
— Вопросы не проблема. Главное, чтобы ты смогла принять ответы…
— Мне кажется, что подойдет любое объяснение, только бы оно было… — вздохнула я. — Давай начнем с того, как угомонить этого вездесущего духа!
— Кудыку-то? — Тетя передернула плечами. — Тут как раз все просто! Если ее косточки не похоронены, надо с особым словом их похоронить, а если похоронены, то положить на могилку баюн-траву и тоже кое-что сказать…
— Предлагаешь мне поискать ее кости? — Я поежилась, вновь переживая путешествие в дом Кудыки… Хотя… может быть, в этом измерении все будет проще и легче?
— А чего их искать? Где спалил ее Бело… гм… Феникс, там она и лежит. А так как она много лет провела на своей горе, стало быть, и искать ее надо где-то в доме.
— Кстати, а что ты говорила ей о Фениксе? У нее что, был роман с моим мужем?! — Я даже улыбнулась. Забавная из них мне представилась парочка…
— В подробности не вникала. Знаю только, что еще в студенчестве она была дюже заморочена на получении силы. Я тогда еще не была знакома с… — тетя замялась, — с Фениксом, поэтому, когда она сказала, что узнала, как вызвать Пепельного демона и что ему отдать, чтобы получить взамен магическую силу, я сразу заподозрила, что девица плохо кончит…
Дело ясное, что дело темное…
— Ладно, опустим эту сомнительную тему о благочестии моего благоверного… — Я покусала губы, не зная, как перейти к самому важному, и решилась. — А ты, случаем, не знаешь, что там за проблема у Феникса с получением потомства?
— В смысле? — Тетины брови удивленно вскинулись, и она перешла на интимный шепот: — А что — проблема?
— Тетя! — Вот дал же бог талант все опошлить! — Откуда я-то знаю? Мне Кудыка сказала, что он ищет себе «меченую» жену, чтобы та родила ему наследника! А когда я сказала, что ищу ему кольцо, чтобы получить свободу, она и вовсе напророчила мне, что вместо свободы попаду в кабалу!
— Тю! — Тетя разочарованно махнула рукой. — Да сказки она тебе тут рассказывала, в собственном изложении! Понимаешь, это страшилка такая была давным-давно, что будто есть горящий демон — вселенское зло, и он ищет особую смертную, способную родить ему ребенка-мессию, чтобы захватить все наши царства-королевства и самому править и миром теней, и миром смертных. Так-то! А ты ухи развесила! Думаешь, тебе эта миссия выпала? Тоже мне избранная!
— Да ничего я не думала! — Я почувствовала, как щеки заливает румянец. — И вообще! Какое мне дело до ваших страшилок и всяких там Пепельных? Я вообще вон Ника люблю и хочу, чтобы он стал моим мужем!
— Да я-то вообще-то не против! — Голос, знакомый до дрожи в коленях, заставил меня оцепенеть. Тетя — предательница — покосилась на что-то (кого-то) за моим плечом и, многозначительно улыбаясь, отключилась. Горячие руки тяжело легли мне на плечи. — Только надо сперва колечко найти…
Спрятав за пазуху ставшее бесполезным зеркало, я стремительно развернулась и накинулась на улыбавшегося Никиту:
— И давно ты тут подслушиваешь?!
— И в мыслях не было! — Его улыбка стала шире. — Я едва не налетел на тебя. Где ты была? Я все обыскал, возвращался в пещеру за помощью, а тут ты словно из воздуха появилась! Да еще говоришь такие невероятные, но приятные вещи…
— И не мечтай! — фыркнула я, чувствуя, как полыхают пламенем щеки (не хуже чем у Феникса горят!). — Чего только не скажешь, чтобы успокоить любопытную тетю!
Развернувшись, я, не думая, куда иду, уже собралась свернуть за уступ, но Ник в два шага догнал и, схватив за плечо, указал куда-то вверх:
— Пещера-то вон она! Хватит вокруг горы круги наворачивать.
Я невольно вскинула голову и в который раз подивилась похожести и непохожести миров. Если в том отражении были широкие крепкие валуны, то в этом мире их заменил широченный высокий ствол высохшего дерева, чьи обломанные толстые сучья очень напоминали ступеньки и выполняли роль лестницы, с легкостью выдержав даже Борьку. Они вместе с Афанасием теперь сидели на краю пещеры и, свесив ноги, внимательно наблюдали за нами.
Змей первым сообразил, что их засада раскрыта, и растянул в жуткой улыбке пасть.
— Прошу всех! К нашему шалашу… Что-то вы, Василиса Еремеевна, задержались! Поднимайтесь! Мы и костер развели…
— Тока под ноги смотри и держись крепче… — Ну конечно! Как же мое перевозочное средство да промолчит? — А то я, когда лез, веточку надломил… Не помню какую… кажись, третью снизу…
Третья снизу — это которая метрах в двух над моей головой? Тут бы еще до первой дотянуться… Змею-то хорошо! Он в эту пещеру и залететь сможет, а вот гостям хуже…
Но не успев как следует оценить масштаб подвига, который мне требуется совершить, я вдруг почувствовала, как руки Ника бесцеремонно сжали меня за бока и, повертев, закинули на плечо. С первым же рывком земля стремительно ушла из-под ног, а желудок подкатился к горлу.
Вот только страшно было первое мгновение. Страх ушел, едва я осознала, ГДЕ лежит, поддерживая меня, жаркая ладонь Никиты.
— Руку убери!
Еще чего! Не давала я повода трогать мой зад! И пусть даже по необходимости!
— А упасть не боишься? — Мне показалось, что он улыбается.
Словно в подтверждение слов, Ник снова ухватился за сук повыше и рывком подтянулся, преодолевая оставшееся расстояние до пещеры. Его мышцы буграми перекатились где-то у меня под животом, заставив желудок снова подпрыгнуть к горлу.
— А надо? — Я справилась с волнением и зажмурилась, теперь земля мне казалась такой далекой, будто мы лезли по бобовому стволу на седьмое небо! Но ведь его не бывает? Седьмого неба? Или бывает?
— Надо. — Его пальцы на миг стиснули мои ягодицы (не иначе как в отместку) и перебрались на талию.
Вдруг он резко отстранил меня от плеча. Почувствовав, что куда-то падаю, я испуганно взвизгнула, но в следующее мгновение поняла, что упасть мне не дали, всего лишь переложили с плеча на холодный каменный пол пещеры. Острая хворостина в доказательство благих намерений впилась мне в плечо сквозь промокшую одежку.
— С прибытием, хозяйка! — Нос Борьки, шумно сопя, тут же склонился над моим лицом, обдувая теплым, пахнущим сеном дыханием. — А мы тебя ждем, ждем…
— Может, кипяточку? — Над носом Борьки появился участливый глаз Змея.
— Только внутрь, а не снаружи! — на всякий случай испугалась я. Хотя после таких приключений пугаться скоро будет неактуально!
— Дайте ей сесть! — Ник оказался рядом. Отодвинув сочувствующих, он одним движением поднял меня и придвинул к весело потрескивающему костру. — Пить хочешь?
Я с наслаждением протянула руки к пламени, только сейчас сообразив, как продрогла и устала.
— Если честно, я есть хочу! Очень!
— Вот незадача… — Змей пошуршал лежалым сеном, будто под ним могли материализоваться из отражения остатки вчерашнего ужина. — С едой беда… Воды валом, со стен капает, а вот с едой…
— А я всегда говорил, что надо переходить на экологически чистую еду, — аппетитно прочавкал Борька, нарочно подцепив губами несколько травинок. — Сено! Даже лежалое сгодится заглушить голод! Конечно, ячмень лучше всего, но за неимением…
— Не… — Я покосилась на усыпанный лошадиным «ужином» пол пещеры. — Боюсь, что у меня зубы под сено не заточены…
— Хочешь, могу ненадолго превратить тебя в кобылу. — Ник с самым невозмутимым видом поворошил носком сапога сено. — А как наешься, сразу обратно…
Я вытаращилась на него, не понимая, шутит он или говорит серьезно, пока ответом мне не стал дружный смех.
— Издеваешься? — Мои глаза недобро прищурились.
— Нет. — Ник искренне мотнул головой. — Только пытаюсь решить проблему. Мы с Афанасием и без ужина переживем, Борька наелся…
— Не вопрос! — Змей с готовностью поднялся. — Я слетаю поохочусь… — И посмотрел на меня. — Что любит кушать в это время дня принцесса?
— Все что прыгает, бегает или летает! — упростила я его задачу, но Никита решительным жестом заставил Змея сесть.
— Я сам. Хоть местность безлюдная, но надо поостеречься. Вдруг погоня за нами? От кипежных все что угодно можно ожидать! — Не слушая возражений, он решительно подошел к краю пещеры.
Один шаг в неизвестность, и Ник исчез. Я испуганно охнула и подползла к пропасти, с ужасом ожидая увидеть все что угодно, но… Никиты внизу уже не было.
— Не боись, принцесса, — успокаивающе отмахнулся Змей. — После шамаханской школы спрыгнуть со скалы и остаться целым еще не самое выдающееся умение.
— Да если бы я знала, что он пойдет тратить время на поиски еды, вообще бы даже не заикнулась, что голодна! — Я еще раз оглядела серую бесцветную равнину и такие же небеса, сливающиеся двумя серыми морями где-то на горизонте, и отползла подальше от края.
— Вообще-то мы до завтра совершенно свободны… — Змей озадаченно нахмурился. — Или… у вас были какие-то планы?
— У меня были планы! — Я покусала губы. Сказать, не сказать? — А Никита как всегда все решил первым!
— И каковы были твои планы, хозяйка? — навострил уши Борька. — Если снова по горам, по долам решила на ночь глядя отправиться, то извиняй! Без меня!
— Да нет… — Я отмахнулась. Хотя еще неизвестно, где опаснее ночью — в чистом поле или на Кудыкиной горе… — Всего-то и хотела одного буйного призрака упокоить…
— Призрака?! — Борька подобрался и нервно заозирался, точно пытаясь найти этого самого призрака в бликах костра или в пляске теней на стенах.
— Какого призрака? — тут же заинтересовался Змей. — Того самого? О котором уже упоминалось?
— Именно! — вздохнула я. — Но… видимо, придется эту процедуру отложить до утра.
— Отчего же до утра? — Змей даже поднялся и, подпирая головой потолок пещеры, с хрустом потянулся. — С призраками все дела надо решать быстро и не сильно волнуясь. А то еще решат, что мы их боимся!
— А мы их не боимся? — Почему-то от решимости Змея мне стало спокойно, и на душе воцарилась железобетонная уверенность: подумаешь, призрака утихомирить! Плевое дело!
— А чего их бояться? Показывай, куда идти. — Змей подошел и помог мне подняться, точнее, взял за шиворот и просто поставил на ноги.
— Куда идти?! — Я с опаской снова заглянула в серый мир и затягивающий все паутиной туман. — Вообще-то на вершину горы, да только так просто туда не подняться. Не помнишь, есть на вершине дом или нет?
Змей сосредоточенно почесал острым загнутым когтем висок.
— Был. Но… сгорел. Сразу после той ночи я и перебрался в Кипеж-град.
— А почему… — Не закончив вопрос, я замолчала. Как бы самой определиться, что я хочу узнать: почему сгорел дом или почему Змей так спешно перебрался, да еще в другое отражение мира.
Змей ответил одним словом:
— Захотелось. — И поторопил: — Ты со мной или как? Нет, если не хочешь, я могу и один слетать…
Слетать?
Мне снова сделалось дурно. Почему сегодня высота так на меня действует? Но оставаться в пещере без защиты Ника и Змея — не хотелось. Еще неизвестно, что опаснее. Пусть Кудыка со мной попрощалась, но мне почему-то не верилось, что она так легко сможет от меня отступиться…
— Нет, я с тобой!
Да и слова заветные нужны… Вот мы их на вершине у Мафы и узнаем.
Змей без лишних слов обхватил меня и, прижав к себе здоровенными лапищами, по примеру Ника просто спрыгнул вниз. Вот только падение очень быстро превратилось в стремительный полет. Крылья Змея с тихим шорохом развернулись. Несколько сильных взмахов, и прохладный, напитанный дождем воздух точно чулком обтянул мое лицо, мешая дышать и не позволяя смотреть широко открытыми глазами на уплывающую вниз махину горы.
Вершина предстала передо мной внезапно. Мы приземлились на небольшой, будто срезанной ножом площадке, на которой обугленным скелетом стоял дом. Точнее, то, что от него осталось.
— Вон оно — жилище ведьмы… Только, даже если она сгорела заживо, нам не попасть внутрь, чтобы похоронить ее кости. Стены трухлявые. Обрушатся.
Я ощутила под ногами твердую скальную породу и тут же почувствовала, как лапы Змея разжались, давая мне свободу. Что ж… стены трухлявые? Чувствуя волнение пополам со страхом, я, не сводя глаз с почерневших стен, обошла дом, внимательно разглядывая строение. А ведь, похоже, и в самом деле работа Феникса. Значит, ведьма действительно мертва, и Змей прав — ее кости не достать? Но тут мне в голову пришла гениальная в своем безумии мысль:
— А если ее похоронить, не доставая кости? Вместе с пепелищем?
— Это как? — насторожился Змей.
— У подножия горы достаточно валунов. Надо как-то перенести их сюда и выложить могильник, — пояснила я и, видя, как загораются пониманием глазищи Змея, многозначительно добавила: — И баюн-траву будет куда положить…
— Идея неплохая… — Змей с хрустом почесал за ушами и задумчиво мигнул сначала правым глазом, потом левым. — Тогда вот тебе задание. Ищи и собирай свою баюн-траву, а я, пока Никиты нет, спущусь к подножию горы и посмотрю, что мы имеем.
— Но я не знаю, как выглядит баюн-трава, и… — Я беспомощно взглянула на мрачные, покосившиеся остовы ведьминского жилища. От мысли, что сейчас я останусь совсем одна, рядом с костями покушавшегося на меня (и не раз) призрака, мне стало жутко. — Может, потом? Как ты один камни натаскаешь? Давай спустимся и подождем Ника, а потом…
— Когда совсем стемнеет… — заботливо подсказал Змей.
— Ага! Когда совсем стемнеет…
— Для острых ощущений…
— Ну да! Мы и… — Я запнулась, разглядывая ощерившуюся ехидной улыбкой морду Змея. — Издеваешься, да?
— Нет! — Он примирительно поднял когтистые лапы. — Просто пытаюсь предсказать, что нас ждет, если мы отложим постройку могильника. Не факт, что мы вообще сюда вернемся… Мало ли…
— А…
— А баюн-трава выглядит как болиголов чешуевидный, только с резким мятным запахом. — Отсалютовав мне лапой, Змей в два шага достиг края обрыва и, распахнув крылья, шагнул вниз.
