ГЛАВА 23,

Спор был краток, но яростен.

— Ну наконец-то нам повезло! — утверждал Виро, то срываясь на тоненький писк время от времени, то пыхтя, как разъяренный еж. — Переночуем у костра, в безопасности… наконец-то просохнет одежда… И нас покормят!

— Я бы не была столь смела в своих предположениях. Мой опыт подсказывает, что встреча одних путников с другими ночью, в глухом лесу, добром не заканчивается! — пыталась я воззвать к голосу разума спутников. — Это могут быть кто угодно — людоеды, разбойники, бродячие монахи…

— Отродясь у нас тут не бывало бродячих монахов, — веско возразил Констан, являющий собой образчик спокойствия и рассудительности в сравнении с нами.

Спустя десять минут мы с Виро уже едва не вопили, перебивая друг друга, да и Констан слегка растерял свою невозмутимость.

— Вместо того чтоб сморкаться и чесаться всю ночь впроголодь, мы могли бы есть до отвала в приятной компании!

— Или же орошать своей кровью жертвенный камень, например, если там веселятся какие-нибудь друиды!

— Отродясь у нас не бывало друидов!

— Да с чего вы взяли, что там непременно расположились душегубы? Душегубы — даже друиды — не варят на стоянках столь ароматную похлебку! Скорее всего, это вполне приличные люди остановились переночевать, и они не откажутся помочь нам, если мы подойдем к их костру…

— Ха! Да вы посмотрите на себя, господин секретарь! Если мы в таком виде подойдем к костру приличных людей, нам крупно повезет, если отделаемся парой сломанных ребер на брата! Да только, скорее всего, там окажутся работорговцы, которые отправят нас в Ликандрик, где из вас с Констаном сделают евнухов, а меня отправят на тростниковые плантации Лианна!

— Ох, а я уж считал, что ваше больное воображение вовсе вышло из-под контроля и утратило связь с реальностью, но раз вы предполагаете, что работорговцы не отправят вас в гарем, то некоторая часть вашего рассудка все еще здорова.

— Отродясь у нас тут не было работорговцев!

— Точно! Это распоследняя местность в этом мире, куда бы я отправился на месте друидов, разбойников и работорговцев. Да что там — на чьем угодно месте!

Вконец выдохшись, мы с Виро злобно пыхтели друг на друга, уже не различая в темноте лиц. Констан сопел не столь агрессивно, но упрямо.

— Значит, так! — рявкнул Виро. — Я иду туда и ночую в тепле и сухости. Вы — как хотите.

— Мир не без добрых людей… — неуверенно вякнул Констан, словно извиняясь за свое отступничество, и сделал шаг в сторону секретаря.

По хрусту веток можно было понять, что они двинулись к огню.

— Вы еще пожалеете… — пробурчала я и побрела за ними, мысленно прибавив: «И я тоже».

Как ни досадно было это признавать, но, оставаясь в одиночестве среди ночного леса, я подвергала себя не меньшим опасностям, хотя и не столь разнообразным, как те, что представлялись мне при мысли о костре, к которому мы приближались. Нет, ну как можно было рассчитывать на то, что нам повезет и среди дикого, глухого леса мы наткнемся на доброжелательных, гостеприимных людей с широкими взглядами на жизнь, которые позволят нам хотя бы успеть поздороваться с ними?..

Разумеется, было бы чертовски справедливо, если бы этих недоумков — Виро и Констана — в результате съели, но одновременно это было бы чертовски неприятно.

Между тем по мере приближения шум, доносящийся от стоянки, стал дробиться на множество отдельных звуков, которые заставили нас приостановиться.

— Это еще что? — с недоумением произнес Виро.

Я навострила уши: несомненно, люди, с которыми нам предстояло вот-вот познакомиться, веселились от души, что было несвойственно усталым путникам. Слышались звон бубна, визг волынки и прочая задорная какофония, под которую принято отплясывать на ярмарках. Обычно путешественники совсем не так вели себя, остановившись на ночлег после долгого дня. Это все сопровождалось веселым смехом и громкими криками. Потом хор звонких голосов затянул песню со странным, непривычным уху местного жителя мотивом, и я удивленно воскликнула:

— Нет, ну нам и впрямь везет! Это же джеры!

…Действительно, джеры были одними из немногих существ нашего мира, к стоянке которых можно было подойти ночью и попроситься переночевать у их костра. Веселые бродяги, чье происхождение связывали с ушедшими на морское дно южными островами, а также с Черными эльфами, были очень дружелюбны к таким же скитальцам, не делая различий для богатых и бедных. Так что мы и впрямь могли рассчитывать на теплый прием, с ужином и ночлегом. Правда, как и все бродяги, они отличались своеобразным восприятием законов государств, где им довелось очутиться по воле судьбы. Они объясняли это тем, что королевств на свете много и запомнить, в каком что разрешено, а что запрещено — выше сил любого джера, поэтому им остается полагаться только на свою собственную интуицию. А она, честно признаться, часто давала сбои, когда речь шла о частной собственности местного населения. Иными словами, вороваты джеры были сверх меры, однако же до грабежа никогда не опускались. Нам тем более нечего было опасаться — вряд ли при нас имелось хоть что-то, способное заинтересовать даже увлеченного своим делом старьевщика.

— Ух ты, джеры! — вслед за мной обрадовался Констан. — Давненько я их не встречал! Отъедимся сейчас, как положено!

И мы ускорили свой шаг, уже не возмущаясь тому, что ветки хлещут нас по лицу. Спустя минуту я заподозрила неладное: Виро, которому полагалось произнести язвительную речь по поводу моих пророчеств насчет людоедов и бродячих монахов, не проронил ни слова. Более того, по хрусту веток можно было определить, что он внезапно поотстал.

— Эй, господин Виро! — Я оглянулась, но темень была хоть глаз выколи. — Вы где пропали?

— Неужто?.. — выдохнул Констан, заходясь в приступе восхищенного ужаса, явно представляя, как поведает своим знакомым про приключение, в котором присутствовали не только волкодлак, кладбище, гроб и болота Керрега, но и безжалостно съеденный спутник, впрочем, не представлявший особой ценности.

— Господин Виро, вы что — угодили в овраг? — забеспокоилась и я, потому что секретарь молчал, как воды в рот набравши, а это было совершенно на него не похоже.

— Да нет, — как-то натянуто вдруг откликнулся Виро откуда-то слева. — Я просто вдруг подумал, что вы были правы, госпожа Глимминс. И в самом деле, не стоит так необдуманно туда идти. Джеры — не самая приличная компания, у них плохая репутация…

— Что-о-о? — не поверила я своим ушам. — Пять минут назад вы согласны были на любую помощь, а теперь, когда нам наконец-то повезло, вы не хотите идти, потому что считаете джеров неподобающей компанией? Да вы хоть понимаете, какая это прекрасная возможность? Помимо джеров нас могли пустить к огню в подобных обстоятельствах разве что прокаженные!

— Джеры вне закона в некоторых королевствах, — с унылым упрямством произнес Виро.

— Маги тоже вне закона в некоторых королевствах! — возмутилась я. — Да вы, господин секретарь, сноб! И к тому же у вас даже лошади нет, на которую они могли бы покуситься!

Последующий спор был еще более краток, но закончился почти так же, как и предыдущий, разве что репликами пришлось поменяться.

— Я иду туда и ночую в тепле и сытости! — постановила я свирепым тоном. — А те, кто считает, будто делить ломоть хлеба с бродягами — причем их ломоть хлеба! — недостойно, пусть остаются в лесу и пытаются найти компанию получше в каком-нибудь овраге!

— Джеры — добрый народец, — с некоторым облегчением в голосе согласился со мной Констан, и мы решительно пошли дальше.

Я была готова спорить на любые деньги, что то бормотание, которое доносилось со стороны плетущегося за нами Виро, означало: «Вы еще пожалеете!» История, как известно, движется по спирали…

Шумная ватага у костра восприняла наше появление из лесу настороженно, но не враждебно. Стоянка была расположена на опушке. Судя по всему, тут брало свое начало поле, границы которого были неразличимы в ночной тьме. Ближе к лесу горел небольшой костер, вокруг которого вели чинную беседу несколько пожилых мужчин, а чуть далее полыхало пламя костра побольше, над которым исходил ароматным паром гигантский котел с похлебкой. Вокруг него царила шальная кутерьма — молодые джеры танцевали и пели, не ведая усталости. Видно было, что кое-кто пытается водить хоровод вокруг костра, но цепь часто разрывалась и терялась в вихре танца. Музыкантов, извлекающих пронзительные звуки из своих диковинных инструментов, постоянно толкали, однако те ни на минуту не умолкали, хотя вряд ли что-то могло усугубить нестройность их музыки. Женщины постарше, по-видимому, разбрелись по повозкам, которые полукругом ограничивали территорию стоянки. Детей тоже не было видно.

— Доброй ночи, почтенные, — обратилась я к мужчинам у костра, опять почему-то получив роль предводительницы. — Не пустите погреться? Мы заблудились в лесу сегодня днем…

Веселящаяся и танцующая молодежь не обратила на нас никакого внимания, а вот мужчины внимательно осмотрели нас. Но выглядели мы жалко именно в той мере, которая свойственна заблудившимся в лесу недотепам, поэтому один из них сделал пригласительный жест, и мы несмело подошли поближе.

— Никогда наше племя не отказывает в помощи другим путникам, — торжественно произнес джер. — Присаживайтесь и разделите с нами ужин.

Мы послушно присели прямо на землю, дружно заурчав животами. Я все еще отказывалась верить в такую удачу, но, казалось, нам и впрямь выпал шанс спокойно дождаться утра.

— Благодарствуем от души! — затараторил Констан, что заставило меня поежиться от неприятного предчувствия, которое с некоторых пор появлялось каждый раз, едва только мой ученик открывал рот. — Цельный день бродили мы по болоту проклятущему. Устали, проголодались… Если бы не вы, пришлось бы на деревьях ночь коротать. Да и то, мало ли тут чудищ всяких, которые ловки в лазанье по деревьям?..

— В болотах заблудились? — нахмурился один из джеров. — Дурные места. Выморочные…

— Мало будет из них выбраться, — поддакнул второй. — Морок болотный не только за ногу может цапнуть, но и за душу. А потом сгорает человек от лихорадки в три дня…

Известно было, что джеры черезвычайно суеверны и чувствительны к дурному колдовству, сглаз же и вовсе видят повсюду. Так что я не удивилась, когда третий порешил:

— Надо позвать мать Касу, пусть посмотрит, не попортило ли их дурное место. А ты, Дор, пока принеси миски и ложки гостям.

При упоминании некой Касы во мне тут же проснулось любопытство, которое доселе, казалось, благополучно умерло. Джерские колдуньи, о которых я много слышала, весьма отличались от обычных магов. Их дар проявлялся стихийно, и часто его сила пугала даже самых опытных чародеев. Однако джеров сдерживало много всяческих обычаев, которые не позволяли им использовать магию столь широко и безнравственно, как это было свойственно для магов цивилизованного мира, что не давало им прослыть опасными для последних.

Я давно хотела познакомиться с джерским волшебством, правда, не предполагала, как именно это может устроиться. Так что я с интересом следила, как из повозки выходит пожилая грузная женщина в темном платье и головном уборе из хитроумно скрученного платка. Ее почтительно поддерживали под руки, и шла она с необычайным достоинством.

Виро отчетливо икнул. Я повернулась к нему и с удивлением обнаружила, что секретарь сидит, точно кол проглотив, и трясется мелкой дрожью.

«Да что это с ним такое? — с досадой подумала я. — Боится этих джеров, точно они его заживо съедят…»

И тут на меня снизошло весьма неприятное озарение. Только в этот момент я поняла весь ужас ситуации. Это было непростительно — не сообразить, чего же так опасается Виро, носящий человеческую личину, еще в тот момент, когда он начал говорить о том, что к костру джеров нам подходить не стоит. Ясное дело, джерская колдунья моментально почует, что же из себя представляет секретарь на самом деле, ведь умение видеть сглаз, порчу и демонов — это то, чем джеры славятся издревле. А потом…

Я почувствовала, что тоже начинаю трястись мелкой дрожью.

Между тем мать Каса приблизилась к нам вплотную, обвела нас взглядом и отшатнулась, сделав какой-то резкий жест, не сулящий ничего доброго. Джеры, незаметно собравшиеся у нее за спиной, глухо и тревожно заворчали. Мужичонка, которого посылали за тарелками и ложками, тут же спрятал принесенное за спину, как будто опасаясь, что даже наши взгляды могут испоганить посуду. Резко стихла музыка, и вокруг нас, как по мановению волшебной палочки, соткалась плотная, молчаливая толпа.

Тут даже Констан почуял неладное и придвинулся поближе ко мне, часто моргая. Так мы и сидели на земле втроем, не зная, можно ли нам подняться или уже нет.

— Так вот что за гости нынче приходят из лесу и просят места у огня! Никак последние времена настали, как и говорили наши деды, — произнесла Каса, недобро щурясь. — Младшую сестру мы бы, конечно, приветили, — это было обращено ко мне. — Ты ведьма, хоть и слабая, а ведовство — не причина отказывать в месте у костра, равно как и проклятие, которое лежит на тебе.

— Ведьма, ведьма… — прошелестело в толпе.

Каса перевела тяжелый взгляд на Констана. То, что она произнесла, удивило и меня, но рассуждать особо над ее словами было некогда.

— Он-то посильнее тебя будет, но бестолочь, так что и его мы бы не прогнали. В мужчинах сила вредна, но не опасна, когда человек ею не пользуется по темноте своего ума.

— Нет-нет-нет, — жалобно пробормотал Виро, правильно предполагая, что его оставили на десерт. Сейчас он нисколько не напоминал того лощеного франта, каким заявился в Эсворд. Его лицо побелело и заблестело от пота, а брови умоляюще приподнялись.

Мать Каса ткнула в него пальцем и пророкотала:

— Но демону под человечьей личиной лучше бы никогда не видеть нашего костра!

Джеры, уже плотно окружившие нас, пока Каса говорила, всколыхнулись в ужасе.

— Демон?! Злой дух среди нас?..

Я краем глаза заметила, что Дор, тот самый джер, который принес нам тарелки, плюнул на них и отшвырнул в сторону, наглядно демонстрируя, что после случившегося они уже непригодны.

Мать Каса жгла взглядом съежившегося секретаря.

— Я ясно вижу, что ты не человек! Порождение Северных Пустошей, скрывающее свое обличье сильной магией! Если бы ты, — она опять обратилась ко мне, — не была бы столь слаба, то я бы не отпустила и тебя, ибо тот, кто помогает демонам жить среди людей, должен разделить их участь. Однако это не твоих рук дело, и ты можешь уйти со своим вторым спутником. Пусть лес вас судит за глупость или злой умысел…

Я в ужасе слушала ее, отмечая, что Виро с Констаном окаменели, не в силах произнести хоть слово, так что надеяться на них уже нечего. Растерянный Констан с приоткрытым ртом замер, сжав кулаки и переводя взгляд с Виро на ведунью и обратно. Виро все так же трясся, неестественно выпрямив спину и глядя в никуда.

— Поступим же, как полагается! — воскликнула мать Каса, вскинув руки. — Сжечь демона!

«О черт!» — подумала я, до последнего надеясь, что дело обойдется какой-нибудь мелочью вроде вываливания в дегте и перьях. Но нас с Констаном уже оттолкнули в сторону, не глядя, и потащили Виро к большому костру, на котором ранее кипела похлебка, столь милая моему сердцу. Теперь котел отставили в сторону, а у костра спешно копали яму для столба. Молодые джеры с криками разбежались в поисках дров, явно считая, что к сожжению демона надо относиться с большей ответственностью, нежели к варке супа.

Виро жалобно выкрикивал: «Это ошибка!», «Не стоит, право же!» — но ему отвесили пару увесистых затрещин, и он замолк, пустив жалкую струйку крови из носа.

О нас с Констаном сразу же забыли, посчитав, что мы возблагодарим судьбу за подобный исход и тут же скроемся с глаз долой. Мы же, поднявшись на ноги, растерянно наблюдали за происходящим, обуреваемые крайне противоречивыми чувствами.

— Констан, надо что-то делать! — глупо воскликнула я.

— Бежать, пока они не передумали насчет нас? — предположил Констан, не проявляя никаких признаков сочувствия бедняге секретарю, которого уже начали колошматить всерьез. Притащили уже и столб, по-видимому не пожалев оглобли для такого важного дела.

Я вдруг подумала, что в подобных ситуациях мой ученик проявляет редкое здравомыслие, в отличие от меня самой. Ведь я еще недавно раздумывала, как же избавиться от зловредного приспешника мага, свалившегося на мою голову, а теперь мои руки против моей же воли вдруг принялись что-то выколдовывать.

«Ничего особенного, — лихорадочно просила я у кого-то неизвестного. — Просто чуть-чуть силы… Не прошу у тебя пульсаров, молний и урагана, это все для счастливчиков, а мы потом и сами выберемся, не привыкать. Только дай мне возможность хотя бы для…»

Не знаю, слышал ли меня тот, к кому я обращалась, поэтому на всякий случай я обратилась к Констану:

— Сейчас, если что-то получится, хватай Виро и тащи как можно быстрее куда глаза глядят!

— А что должно получиться? — с тревогой спросил ученик, явно не желая следовать моим указаниям.

— Чудо! — выкрикнула я и резко выбросила ладони вперед.

Так как это было, по сути, самое серьезное, что я сотворила за всю свою бестолковую жизнь при помощи магии, не могу не удержаться, чтоб не описать, как пылающие головешки, угли и едва начавшие гореть чурки разбросало в стороны, как будто какой-то великан пнул костер ногой. Ворох искр рассыпался в ночной тьме, яркие оранжевые молнии осыпали толпу. Жаль, что не было никакого внушительного звука — лишь только вопли обожженных людей.

— Давай, Констан! — заорала я, потому что эти мгновения паники сделали свое дело. Виро остался лежать на земле безжизненным ворохом грязной одежды.

Констан покорно прогалопировал вперед, а я пошатнулась. Все-таки это было слишком…

— Ведьма! Это она сделала! — заорал кто-то, и в дергающемся свете разгорающегося пожара я увидела, что ко мне обратно несется Констан, несущий на плечах Виро, а за ним — несколько дымящихся джеров.

Я подождала, пока Констан поравняется со мной, а затем повторила использованный ранее прием, правда, уже без всякого колдовства, на которое теперь была попросту неспособна, — пнула ногой головешки из костра. Ногой получилось не намного хуже — джеры завертелись волчками, ненадолго оставив мысль о преследовании.

И тут-то мне бы следовало бежать со всех ног, но в глазах у меня потемнело, и я почувствовала, что мир начинает переворачиваться. «Перейден предел допустимого», — сказала я себе, уже не испытывая никаких эмоций. Ясно было, что бежать я уже не смогу и джерам не останется ничего другого, кроме как отправить меня на костер вместо демона. Цена моего поступка оказалась именно такой, чтобы он выглядел как нельзя более благородным и глупым: жизнь за жизнь.

— Держитесь, госпожа Каррен! — проорал мне в ухо голос Констана, и я почувствовала, как он взваливает меня на свою многострадальную спину.

— Констан, ты не потащишь двоих… — едва слышно прохрипела я.

— Двоих не потащу. Но я сказал паршивому демону, что если уж выбирать, кого тащить — вас или его, то надобно учесть, что вы, госпожа, в два раза легче, — пропыхтел Констан на бегу. — И тут-то оказалось, что он вполне ходячий…

Я приподняла голову и впрямь сумела разглядеть в отблесках пожара спину прытко удаляющегося секретаря.

— Куда?! — заорала я из последних сил, сообразив, куда он направляется. — Лес в другой стороне!

— Знаю! — проорал в ответ Виро, повернув к нам расквашенную физиономию. — И именно поэтому я бегу в обратном направлении!

— Но вы же не знаете, что там, леший вас дери!

— А здесь есть что-то похуже леса?! — Секретарь был неисправим.

Спустя секунду он исчез, как будто его корова языком слизнула.

— Эй, куда это он делся? — озадачился Констан, не замедляя бега, а я просто удивленно хрюкнула.

Спустя мгновение тайна исчезновения Виро разъяснилась в полной мере. Земля под ногами исчезла, что, впрочем, было более очевидно для Констана, а я услышала короткий свист ветра в ушах, после чего меня накрыло с головой водой. Я тут же нахлебалась и забарахталась, но тщетно — сил на то, чтобы вынырнуть, не хватало. «Да сколько можно!» — исходя злобой и отчаянием, подумала я.

В другой стороне от леса был обрыв над глубокой и крайне холодной рекой.