Мое отражение в большом зеркале в прихожей выглядело обескураженным и наводило на грустные мысли. Ни к каким гениальным выводам за эти часы я так и не пришел. Даже созерцание висевшей на стене кабинета картины, где герой на боевом жеребце измывается над полу поверженным драконом, не придало мне энтузиазма, а ведь раньше это помогало.

Что касалось деталей моей будущей встречи с Талулой, то здесь вовсе царил мрак неизвестности. Ну не представлял я себе, как можно выманить чародейку из дома и под каким предлогом, чтобы не разворошить осиное гнездо. А вдруг она замужем? Муж и дети могут весьма косо посмотреть на ее внезапную отлучку, ведь не признаваться же Талуле, что идет она на тайное свидание с бывшим возлюбленным.

Вот задачка! Тут, пожалуй, не обойтись без посторонней помощи. Но чьей? Гермиона? Нет, лучше оставить ее на крайний случай. Тогда кто? Изенгрим? Он бы мог помочь, но… думать об этом всерьез можно будет лишь после того, как я вернусь из «Алмазного заклинания» домой. Но это еще вопрос.

Одна из отрицательных сторон моей жизни отшельника, безусловно, — скудность разведданных. Вращайся я в обществе в той мере, в какой положено вращаться человеку моего ранга, я был бы в курсе, что произошло с Талулой за последний годы. И не пришлось бы мне ломать голову. Мог я, конечно, пораскинуть гадальные рунические кости, заглянуть в хрустальный шар, пообщаться с духами огня, заставил бы добыть мне нужные сведения, но моя благородная натура противилась. Это все равно что подглядывать в замочную скважину за переодевающейся девицей.

— Уже уходите? — Селина выпорхнула прямо из воздуха.

— Судьба зовет, — вздохнул я. — Если не вернусь, Квирсел знает, что делать.

Мопс был тут как тут. Подошел к служанке и тронул лапой ее ногу. Знак, что хочет на ручки — произнести речь. Селина, отказывающаяся видеть в этом умнике чародея, тут же с удовольствием сцапала его и принялась тискать.

— Сюсечка-масюсечка, — говорила маленькая блондинка, — масечка-пусясечка, а где у нас пузико, а где у нас ушки, а где у нас носик? У-тю, пусечка-малюсечка!

Кончилось тем, что, поначалу растаяв от блаженства, мопс восстал и потребовал, чтобы Селина немедленно прекратила. Орал чародей долго, пока наконец служанка не устроила его у своей груди так, чтобы он сидел вертикально.

Я смотрел на них обоих. Улыбка Селины была до ушей. Вылитая мамаша с возлюбленным чадом.

Жизнь в этом доме, что и говорить, несколько необычна.

— Хочешь дать мне последние наставления?

— Будь осторожен, Браул, ибо, чует мой нос, затевается что-то недоброе!

Я воздел очи горе.

— Это я и без твоего носа знаю.

— На этот раз все гораздо…

— Серьезнее? О да! Понимаю!

— Не паясничай! — Квирсел захихикал — Селина щекотала его пальцем. — Кхе! Я тут немножко поколдовал и могу тебе сказать, что результаты неутешительные.

— И слушать не буду, — сказал я. — Если узнаю, как там в будущем на самом деле, то лягу на пороге и ничем меня не сдвинешь.

— Но кто предупрежден, тот вооружен!

— Не мой случай. Не поможет. — Я махнул чародейской дланью в перчатке. — Чему быть, того не миновать, дорогой политический беженец, в этом я убеждался много раз. Если отъявленному трусу суждено совершить подвиг, он его совершит.

— Ладно, как хочешь, — надулся мопс, но тут же снова принялся хихикать. Селине было невдомек, что мы тут серьезные разговоры разговариваем. — Но амулеты защитные ты хотя бы взял?

— Взял!

— А заклинание Повышенного Внимания? Что спасет тебя, когда ты под завязку накачаешься выпивкой?

Я улыбнулся, показывая, что не надо держать меня тут за дурачка.

— Это заклинание было первым из числа тех, которые я на себя нацепил.

Иногда Браул способен на убедительнейшее вранье. На самом деле мне было лень заниматься всем этим — амулетами, чарами — и взял я с собой лишь небольшой талисманчик, на удачу. Сто лет, кстати, не брал его в руки. Лежал, бедняжка, на дне деревянной шкатулки в моей спальне, всеми забытый.

— Ну тогда…

Преисполненная умилением, Селина не дала Квирселу договорить и взялась-таки за мопса всерьез. Когда на нее находит, тисканье может продолжаться час и даже полтора. Похоже, Квирсел попал. Его уносили прочь, чтобы вдоволь потешить свой материнский инстинкт, и толстячок ничего не мог поделать. Он орал, словно его резали. Случайный свидетель, в ухо которому вдруг залетел бы этот пронзительный крик, решил бы, наверное, что в моем доме истязают оперного баритона.

Подхватив трость, я вышел в дождливый вечер четырнадцатого сентября. Слыша, как затихают в недрах моего особнячка крики чародея, я дошел до калитки и вспомнил, что забыл зонт. Нет, не вернусь, демон с ним! Сделаем по-другому.

Странно, но водоотталкивающее заклинание получилось с первого раза. И молния почему-то не испепелила Браула Невергора на месте, и дом на голову не упал. Похоже, весь мир свихнулся.

Выйдя за пределы своих владений на Радужной улице, я стал ловить извозчика. Ловился он ни шатко ни валко. Только пятый по счету, пронесшись сначала мимо меня на большой скорости, специально по луже, затормозил и вернулся. Я простил ему хамство, и мы поехали душа в душу в направлении улицы Дубовых Уголочков, где издавна стоял клуб «Алмазное заклинание».