Глава 16
Спас меня Зубастик. Вырос он словно из-под ковра и спросил, не собираются ли Эйра и Сид разорвать Браула на кусочки. Родители зловещего шутника залились смехом, как макаки в зоопарке, осчастливленные свежими бананами, а Изенгрим тут же сцапал меня и потащил в сторону, сообщив, что перед ужином хочет прогуляться в моей компании по саду. Пожалуй, никогда ничего более полезного Зубастик для меня не делал.
— Увидимся! — сказала Гермиона, махая рукой. Это последнее, что я увидел перед тем, как меня транспортировали на сумеречную садовую территорию.
Погода задалась. Небо расчистилось, теплый воздух бездумно перемещался в произвольном направлении, и даже ветром его назвать было нельзя. Природа затихла, вероятно, собираясь с силами, чтобы завтра сбросить на нас какой-нибудь жуткий циклон или антициклон, уж не знаю что хуже.
Изенгрим указал направление, и мы пошли по широкой гравиевой дорожке вдоль деревьев, с которых облетала листва. Несколько раз вдохнув сентябрьский воздух, я ощутил, как сходит на нет жутковатый эффект общения со старшими Поттерами.
Изенгрим шел молча, заложив руки за спину, и, видимо, стремился отдалиться от дома на максимальное расстояние. Чем дольше мы шли, тем ближе были земельные угодья Поттеров. В конце концов, мы вышли за ворота и продолжили прогулку по лугам.
— У вас все так же, — сказал я, чтобы начать разговор. — Жизнь бьет ключом…
— Да, — отозвался Зубастик. Его чело что-то избороздило. Судя по всему, какая-то дума.
— Я давно не был в вашем доме, — брякнул я, не зная, насколько ценна для него эта информация.
Зубастик остановился и посмотрел на меня почти сурово.
«Вот сейчас, если он настроен по-боевому, у Браула будут неприятности», — подумал я, струхнув.
— Браул, речь идет о серьезных вещах, — сообщил чародей.
— Безусловно, — ответил я, гадая, идет ли речь о блокноте или о том, как я в свое время поступил с его сестрой.
Положение с точки зрения пессимиста было угрожающим. Зубастик увел меня в сторону от цивилизации, и если он начнет мутузить вашего покорного прямо здесь, на помощь не стоит и рассчитывать. Хоть ори я во всю глотку, никто не услышит. Дом далеко, а в угодьях ни души.
— Вчера ты взял из пустого дома одну вещь, — сказал Поттер. — Ты ведь взял?
— Да. Не буду скрывать. Но если ты обижен тем фактом, что я не вернулся в клуб, то…
Зубастик махнул рукой:
— Забудь про это. Никто не обратил внимания, о тебе вскоре забыли, и те, кто еще хоть что-то соображал, упились до потери пульса. Игра в фанты была только прикрытием.
— Понятно. А прикрытием чего?
— Хм… Дело сложное, чтобы рассказать о нем в двух словах. Тебя уже навещал Спящий Толкователь?
Тут я пришел в неописуемое, как говорят, волнение.
— Навещал! Слушай, Зубастик, я ничего не понимаю! Что происходит? Что это за тайны?
— Ты все узнаешь.
— О чем эта куча тряпья говорила? Что я часть чего-то там, что я избран предотвратить угрозу мультиверсуму… Это правда?
— Боюсь, что да, — ответил чародей, покачиваясь с пятки на носок.
— Так я и знал! Напрасно тешил себя надеждами, что это недоразумение!
— Где блокнот, Браул?
— Он у Гермионы. Она все знает.
— Хорошо.
— Почему?
— Потому что она тоже часть…
— Часть чего? Объясни по-человечески, хватит обиняков!
— В блокноте содержатся сведения, которые помогут предотвратить катастрофу. Мы на это надеемся по крайней мере. То, что я послал тебя в тот пустой дом, не случайность, как ты сам уже понял. Это было испытание, и ты с ним справился. Теперь ясно, что ты, Браул, один из нас.
Это мне совсем-совсем не нравилось.
— Блокнот был украден — вот ведь совпадение! — группой мелких взломщиков, чье логово располагалось как раз в доме, куда тебя препроводил кролик.
— Понятно, — сказал я, хотя и покривил душой.
— Мы могли бы и сами вернуть его, чтобы исправить недоразумение, но тут нам пришла в голову мысль поручить возвращение блокнота тебе. Нужно было убедиться, что это не ошибка.
— Что «это»?
— Пророчество.
— Как ты сказал?!
— Пророчество, Браул. Так вот. Ты справился. Мы только слегка помогли тебе.
— Как? — выдохнул я сухим горлом.
— Мы устранили воришек, которые в тот момент сшивались в своем логове. Ты ведь о чем-то таком догадывался? Спрашивал себя, не есть ли та комната средоточие мигонского криминала?
— Спрашивал.
— Ну так она им и была, средоточием. Учитывая твое состояние, то, в котором ты просто не мог бы боксировать с тремя бандитами, мы несколько сместили пространственно-временные координаты.
— Ужас…
— Потребовалось провести парочку ритуалов.
— Несомненно…
— Пришлось применить древние друидические методики, и, признаюсь, они весьма сложны.
— Ничего не понял.
— Проще говоря, ты разминулся с воришками во времени, — сказал Зубастик, глядя на меня словно на двоечника, который не в состоянии усвоить простейший материал. — Когда ты был в комнате, они тоже там были. Но на крохотный шажок от реальности и на несколько минут в сторону. Мы обвели их вокруг пальца, до сих пор, поди, думают, как это могло случиться… Понял?
— Да на такое вы, наверное, угрохали целый вагон Силы, — сказал я, еле двигая губами.
— Не так много. У нас есть могучие, в своем роде, конечно, союзники. Они обеспечили энергетическую сторону ритуала. Как ты, полагаю, догадываешься, речь идет о божествах и духах.
— То есть Спящий Толкователь и белый кролик?
— Да, и не только они. Кстати, кролика зовут Стиоделарикс.
— Не слишком кроличье имя… — промычал я, пытаясь уложить в голове все, что услышал. Проклятье, там совершенно нет места! Куда я дену такую уйму сведений? И самый ужас в том, что в ближайшее время они будут прибывать без передыху, пока не погребут меня до самой макушки!..
— Важно другое, — сказал Изенгрим. — Теперь блокнот у нас, и мы можем приступить к следующему этапу.
Я взглянул на него со слабой надеждой, что все это только шутка, одна из тех, какими славится Зубастик, но в его стальном взгляде, преисполненном ответственности в высшем понимании этого слова, не было даже самой крошечной искры иронии.
Зубастик напоминал полководца перед битвой народов: насупленные брови, сжатые челюсти, благородно заострившиеся черты лица, туловище прямое, как бердыш, и твердое, словно оловянная миска.
Вывод один: если перестал шутить человек, жизни себе без розыгрышей не представляющий, то дело, безусловно, труба.
Я оглянулся в поисках скамеечки, но в лугах ничего такого не было. Остался стоять, слегка покачиваясь. Не ложиться же мне на землю.
— А мне что делать? — спросил я тусклым голосом.
— Пока — наслаждаться ужином, — ответил Зубастик. — А потом… именно сейчас Талула обрабатывает Гермиону. Это часть плана.
— Она что делает? — промямлил я, тараща глаза.
Изенгрим с шумом выпустил воздух из ноздрей, как бык, готовый броситься в атаку.
— Слушай, Браул, до меня неоднократно доходили слухи, что у тебя не все дома. В свете проскальзывала такая информация, но я не верил, что мой друг стал таким. И не хочу думать, что злые языки правы.
Я прокашлялся, радуясь, что сумерки не дают Зубастику возможности видеть мои горящие уши и щеки.
— Я просто… просто… Талула тоже состоит в том, о чем ты говорил?
— Да.
— Боги… Я ничего не понимаю.
— Я даю тебе время усвоить информацию. Успокоиться.
— Зубастик, ты сам не знаешь, что говоришь! Какое тут может быть спокойствие?
Изенгрим подбавил во взгляд огня.
— Самое обыкновенное. Тебя ждет разговор с Талулой.
В этом месте я едва не провалился сквозь землю.
— Чего ты дергаешься?
— Хм… хм…
— Ладно, идем в дом. Выпьешь виски.
— Виски? Да-да, это хорошая, очень хорошая идея… — отозвался я и понял, что больше сказать мне нечего.
Зубастик смерил меня изучающим взглядом, точно до сих пор сомневался, верно ли пророчество, и взял курс на дом. Мы шли — он, бодрый и прямой, как флагшток, а я — сломленный, шаркающий ногами, словно древний старец.
Темные мысли бродили в моей голове, рисуя страшные картины грядущего. Подумать только — я должен спасти целую вселенную, уберечь от неведомой угрозы гигантское количество невинных душ во множестве миров. Да, от такой новости кто угодно начнет заикаться и потеряет аппетит. Кстати, именно это со мной и случилось. Обошлось, правда, без икоты, но, топча гравий садовой дорожки, я тяготился грядущим ужином и был уверен, что не смогу проглотить ни кусочка.
Уровень шума в особняке повысился, словно собралась в нем не кучка близких знакомых, а целый полк удалых гусар.
Сид Поттер наколдовал музыку. Создавалась она чарами прямо в воздухе, и, надо заметить, сотканы заклятия были безупречно. Репертуар, правда, устарел — такие звуки считались модными лет десять назад, однако это, кажется, никого не смущало. В доме Поттеров главенствовал принцип: «Лишь бы было весело!» — остальное гори синим пламенем.
Сейчас веселье распирало в первую очередь самих хозяев, а уж они-то, поверьте, разошлись не на шутку. Грохота от них было словно от целой сотни гуляк.
В общем, как только я ступил на просторы особняка, меня сразу втянули в компанию. Коловращение в гостиной состояло в основном из криков, хохота и стремления переорать музыку, исторгаемую несуществующими инструментами. Я снова оглох и только по-идиотски улыбался в ответ на тычки и грубоватые шуточки в духе Зубастика. Нет ничего удивительного в том, что Изенгрим вырос таким «весельчаком», ибо наследственность, как доказывает повседневность, великая сила.
Что касается Талулы, то никаких признаков ее я не обнаружил. Незримый дух волшебницы витал под этими высокими потолками, но его хозяйка не появлялась, хотя именно от нее я ожидал самого прямого участия в этом бедламе. Раньше Талулу за уши было не оттащить от разудалых компаний, где травили анекдоты и сплетничали о ближних. Всюду девушка становилась самой популярной личностью, собирающей под своей сенью целые толпы. Неужели с тех времен что-то изменилось? Надеюсь, у нее не выросли щупальца, которые она вынуждена прятать от публики.
В тот момент, когда я размышлял о них (о щупальцах), Гермиона схватила меня за руку. Я вскрикнул, но, к счастью, мой крик восприняли как часть звукового фона и никто не удивился.
— Идем, — сказала волшебница.
— Куда? Зачем?
Гермиона вручила мне стакан, полный виски, который я тут же выдул одним махом.
— Талула желает с тобой поговорить!
— А у нее нет при себе скалки?
— Что? Ты бредишь?
— Не обращай внимания.
Гермиона скорчила недовольную рожицу и увлекла меня в сторону одной из дверей, что вели из гостиной в глубину дома. Мы шли, а виски всасывался в мою кровь, принося долгожданное расслабление. Удивительно, но вскоре я почти избавился от дрожи в руках и ногах и разум мой почти воссиял. Теперь Браул Невергор мог смотреть в лицо опасностям. Ну не всем, конечно, но очень многим из них.
— Как все странно складывается, Браул, — сказала Гермиона на ходу. — Талула мне все рассказала.
— Что именно?
— Ты ведь говорил с Зубастиком?
— Ну.
— Такой же интересный разговор состоялся и у нас.
— И тебе это кажется всего лишь странным?
— Не только.
— А конкретнее?
— Позже. Зубастик предложил встретиться завтра всем вместе и обсудить положение дел. Так что сегодня мы остаемся у Поттеров, чтобы два раза не ездить. Не возражаешь?
— Сдается мне, мои возражения на тебя не подействуют. Все, как всегда, решили без меня.
— Ты умничка, Браул. Схватываешь на лету. За это — иногда — я тебя просто обожаю.
Гермиона толкнула дверь библиотеки, и мы вошли в пахнущий старинными книгами полумрак. Стеллажи высились до потолка, образуя таинственные и манящие лабиринты.
Мое сердце подпрыгнуло и завертелось. Именно здесь мы с Талулой частенько уединялись, чтобы поворковать вдали от посторонних глаз.
— Ну вот, я пошла, — сказала сестрица, даря мне зубастую улыбку. — Не опоздайте к ужину.
Я издал короткий возглас, но Гермиона упорхнула, закрыв створки. Вот так она всегда. Не может не напустить тумана и оставить в нем своего несчастного братца ломать башку, что бы это значило.
