Глава 3
Истендо
Первое, что привлекало внимание в Истендо, столице Линзории, – это многообразие красок. Стены деревянных домов красили здесь в различные цвета, как правило в зависимости от рода занятий хозяина дома. Здания, в которых проживали ремесленники, были желтыми, оранжевыми либо салатовыми; дома торговцев – темно-зелеными, красными и коричневыми, обиталища художников и музыкантов (если таковые имели достаточно средств, чтобы позволить себе собственное жилье) – синими и лиловыми. А так как место жительства горожан зачастую непосредственно зависело от рода их деятельности, то и преобладающие оттенки менялись в зависимости от района. Так и появились в Истендо Желтая улица, Синяя аллея, Оранжевый квартал и тому подобные названия.
Помимо разноцветных стен улицы пестрели всевозможными вывесками. Разрисованные деревянные дощечки с изображениями часов, пирогов, подков, кинжалов и прочих предметов буквально-таки выпрыгивали на прохожих то справа, то слева. Когда же мы вышли к рыночной площади (благо это было самое лучшее место для сбора слухов), тут от всевозможных табличек, вывесок и объявлений и вовсе зарябило в глазах. Мы только и успевали, что раскрывать рты и вертеть головами, в то время как надписи сменяли одна другую: «Три обручальных кольца по цене двух», «Ножи – острее, чем когти тъёрна» и даже «Предскажу два будущих по цене одного».
Из тени между двумя палатками прямо на меня выскочил небритый и нечесаный мужчина и, схватив за руку, затараторил:
– Девушка, купите сбрую! Не пожалеете!
Продаваемый предмет, вероятнее всего снятый с чужой лошади (хорошо, если с живой), он держал во второй руке.
– У меня нет лошади, – отрезала я, высвобождая кисть из захвата сомнительного торговца.
– Так возьмите для мужа! – тут же нашелся он.
– Для мужа?! – переспросила я, с трудом подбирая отвисшую челюсть.
От удивления я даже забыла, что мужа у меня, как и лошади, нет. Нахмурившись, я попыталась представить себе эту картинку. Нет, в целом идея сбруи для мужа мне понравилась, но были не до конца ясны некоторые нюансы.
– Эй ты, ну-ка отстань от моей жены! – рявкнул на торговца Винсент.
Воин для наглядности опустил ладонь на эфес меча.
Правильно интерпретировав этот жест, мужчина послушался.
– Напомни-ка, с каких это пор ты стал моим мужем? – поинтересовалась я у Винсента после того, как мы продолжили путь.
– А что тебе не нравится? – беззаботно откликнулся он. – Ну хочешь, можем узаконить это заявление у какого-нибудь священника?
– Не хочу, – отрезала я, устремив на Воина подозрительный взгляд. – Мы только-только вышли из Запретного Леса, и моя память еще свежа. Зачем мне муж с таким сомнительным моральным обликом?
Меж тем из-за спины раздавался голос все того же торговца:
– Господин, купите подкову!
– У меня лошадь и так подкована!
– Ну и что? А как же запаска?
Дальше – лучше. Не успели мы пройти и десятка шагов, как навстречу выступил приветливо улыбающийся мужчина в черной сутане. Одеяние выдавало в нем представителя института инквизиции, однако рангом инквизитора он, судя по все той же одежде, не обладал, являясь скорее кем-то из младших чинов. Их иерархия была слишком сложной и, на наш взгляд, слишком бессмысленной, чтобы тратить время на детальное ее изучение.
– Дорогие гости столицы, рад приветствовать вас в Истендо! – торжественно заявил он.
– И вам здравствуйте, – не без раздражения ответствовал Винсент, пытаясь поскорее провести нас мимо незнакомца.
Воин терпеть не мог таких вот торжественных, но бессмысленных церемоний. Не мудрено, ведь это была одна из тех самых вещей, от которых он и сбежал в свое время, подавшись в Охотники. Ну а его отношение к институту инквизиции разделяли мы все.
На этом мы рассчитывали распрощаться с не в меру гостеприимным священнослужителем, однако не тут-то было.
– Будьте любезны уделить мне немного внимания, – по-прежнему приветливо продолжил он, на сей раз откровенно преграждая нам путь.
– Чего вам, любезный?
Раздражение Винсента росло с каждым словом.
– Мы в Истендо боремся за почетное звание города, свободного от ведьм и тъёрнов, – с гордостью сообщил нам служитель инквизиции.
– Хм… И как, успешно? – вкрадчиво осведомился Дилан, пряча в бороде усмешку.
– О, весьма, весьма, – довольным тоном заверил нас представитель инквизиции.
– В таком случае не понимаю, чем мы можем быть вам полезны, – не играя в любезность, откликнулся Винсент.
Мы с Джен попытались потихоньку обойти мужчину, но тот своевременно уловил наш маневр – по-видимому, глаз у него был наметан, – и поспешил изменить собственное положение так, чтобы снова преградить нам путь.
– Ну, кое-какие проблемы все еще есть, – поправился он. – Посему мы собираем пожертвования на это благое дело.
– И сколько именно? – полюбопытствовала я.
– Столько, сколько вам не жалко, – ответил священник. – Любая сумма будет принята с благодарностью и потрачена на дело, угодное Создательнице.
Мне на секунду примерещилось ухмыляющееся лицо Искусительницы. Я кашлянула.
– Как назло, при себе ну ни гроша! – нахально соврал Дилан, напоказ хлопая себя по карманам.
– И у меня тоже, – развел руками Винсент, глядя священнику прямо в глаза и даже не притворяясь, будто ищет кошель.
– А я вообще все свои сбережения на сбрую для мужа потратила! – подхватила я.
– И как же вам только не совестно? – укоризненно покачал головой священник.
– Простите, пожалуйста, я хотела бы поинтересоваться, – вступила в разговор Джен, глядя при этом не на священника, а скорее мимо него, – а какое именно финансирование ежегодно выделяется короной на нужды вашей организации?
Тот посмотрел на Привратницу совсем уж неодобрительно, покачал головой и, потеряв к нашей компании всякий интерес, устремился к остановившемуся неподалеку всаднику. Тот терпеливо ждал, пока перегоняющая кур девчушка освободит ему проезд, и потому был вынужден уделить внимание священнослужителю. Последний же не преминул воспользоваться этой ситуацией и обратился к всаднику с вопросом:
– Не хотите ли сделать небольшое пожертвование на благо Истендо и нашей справедливой борьбы за присуждение ему звания города, свободного от ведьм и тъёрнов?
Мы поспешили прочь.
Немного погуляв по торговым рядам, мы пришли к выводу, что особо ценной информации здесь не соберем. Про конкурс красоты говорили, и говорили много, но ничего полезного мы не услышали. Как и рассказывала в свое время Джудит, горожане обсуждали красавиц, спорили о том, которая из них окажется победительницей, и подыскивали для них достойных женихов среди известных в городе вельмож. Устав слушать эти рассуждения, равно как и рассказы торговок о том, что их сестра, племянница, дочь или свояченица куда красивее этих участниц и с легкостью победила бы на конкурсе, кабы ее только приняли, мы решили заглянуть в ближайшую таверну. Вдруг там повезет больше?
Таверна нашлась легко. Вообще в центральной части города, куда ни заверни, непременно выйдешь либо к таверне, либо к игорному дому, либо к борделю. К азартным играм все в нашей компании относились равнодушно, против борделя мужчины наверняка бы не возражали, но нам с Джен там было делать ровным счетом нечего, а вот в таверне можно как перекусить, так и попытать счастья с новостями.
Найти внутри свободное место оказалось куда тяжелее, чем саму таверну. Однако присмотреть столик в углу нам все-таки удалось. Один человек за ним, правда, сидел, но мы готовы были рискнуть нарушить его одиночество. Навряд ли он будет возражать. Особенно если парни обнажат оружие.
Впрочем, в действительности прибегать к радикальным мерам никто не собирался. Гораздо лучшим вариантом было бы купить незнакомцу выпивки и, таким образом расположив его к нам, вызвать на разговор.
– Не возражаете, если мы к вам присоединимся? – вежливо осведомился Винсент.
Парень, до сих пор полудремавший, пригревшись в углу, распрямил спину и улыбнулся вполне радушно.
– Нет, конечно. Прошу вас. – Он вытянул руку в пригласительном жесте. – В такое время в здешних заведениях трудно найти пустующий столик.
Мы расселись вокруг стола. Устроившись на неожиданно удобном стуле с плетеной спинкой, я присмотрелась к нашему соседу. Сейчас он сидел между Диланом и Джен. Симпатичный парень, не красавец, но кажется вполне обаятельным, возможно, за счет все той же улыбки. Светловолосый, кучерявый, темноглазый, не слишком высокого роста, довольно молодой. Я бы дала ему года двадцать два.
Изучение незнакомца пришлось прервать, поскольку наши глаза встретились. Пока мы с ребятами рассаживались и делали заказ, парень в свою очередь с интересом разглядывал нас.
Винсент заказал помимо еды и выпивки, которую мы выбрали для себя, кружку эля для нашего соседа. Тот благодарственно кивнул.
– Эмерико, – представился он, вытянув для пожатия руку.
Мы по очереди назвали собственные имена.
– Издалека? – спросил наш новый знакомый, снова откидываясь на спинку стула.
– Да, – кивнул Дилан. – Из Энкарны.
– Не близко, – подтвердил Эмерико. – Надолго в наши края?
Винсент лениво пожал плечами.
– Да как получится, – беззаботно откликнулся он. – Может, на неделю, может, на две. А если не понравится, так и раньше двинемся.
– Ну это вряд ли, – усмехнулся сосед.
Я скептически поморщилась. Мы-то, конечно, никуда не уйдем, пока не сделаем дело, но об этом Эмерико знать необязательно. А вот сказать, чтобы мне так уж безумно понравился город, я не могла. И если бы меня ничто здесь не удерживало, навряд ли я бы осталась дольше, чем денька на два-три.
– Здесь, конечно, шумно, суматошно и для жителей городков поменьше много странного, – понимающе заметил Эмерико. – Но, когда немного попривыкнете, увидите, что тут немало всего интересного.
– А сам ты чем занимаешься? – поинтересовался Дилан.
– Я менестрель.
Дилан недоверчиво нахмурился.
– А где же лютня? – удивился он.
Эмерико рассмеялся.
– Если бы я пришел сюда с лютней, пришлось бы весь вечер работать, – хитро подмигнул он. – А я сегодня настроен отдохнуть.
– Разумно, – согласилась я.
– Спорный вопрос, – возразил Винсент. – Менестрель, который приходит в таверну с лютней, не платит за ужин.
– Да, но этот «бесплатный» ужин приходится отрабатывать по полной, – напомнил Эмерико. – Так что я предпочитаю разок за него заплатить. Глядишь, подешевле выйдет.
Я усмехнулась. Пожалуй, такая рассудительность мне импонировала.
Мы с Винсентом задумчиво переглянулись. То, что сосед оказался менестрелем, было хорошо и плохо одновременно. Хорошо, поскольку люди этой профессии нередко знали больше других, так как вращались в самых разных кругах и выступали как на городских площадях, так и в домах знатнейших вельмож. Плохо, поскольку им было свойственно часто перебираться с места на место, и, если наш новый знакомый прибыл в Истендо недавно, он мало что сможет нам рассказать.
– Ты давно живешь в столице? – спросил у парня Винсент.
Наши с Воином мысли текли в унисон.
– Несколько месяцев, – ответил Эмерико.
Винсент удовлетворенно кивнул. Стало быть, наш сосед успел обжиться в Истендо, а это то, что нужно.
– И как, что слышно в городе? – забросил удочку Воин.
Джен взглянула на менестреля с любопытством.
– Да город всю последнюю неделю гудит только об одном, – рассмеялся тот. – О конкурсе красоты, который проводится в королевском дворце. Его и обсуждают.
– Да, это мы уже поняли, – сдержанно усмехнулся Винсент.
– Небось успели пройти по рыночной площади? – догадливо прищурился Эмерико.
– Именно так, – подтвердил Дилан, вытягивая ноги и вообще устраиваясь поудобнее.
С ужином он уже разделался, на дне кубка плескались остатки эля.
– Значит, вы все знаете, – со смешком заключил менестрель.
– Когда состоится этот конкурс?
Винсент задал вопрос лениво, чуть растягивая слова, но его взгляд, устремленный на окно, был живым и сосредоточенным.
– Через месяц или что-то около того, – охотно ответил Эмерико.
Дилан присвистнул, я подалась вперед, опираясь ладонями о столешницу.
– Целый месяц? – изумилась Джен. – И девушки уже съехались во дворец?!
Менестрель развел руками в почти извиняющемся жесте. При этом, по-моему, на Джен он посмотрел чуть более внимательно, чем было необходимо.
– Я вам больше скажу: они уже с неделю как съехались, – сообщил он. Разговаривал вроде бы со всеми, но взгляд был по-прежнему прикован исключительно к Привратнице. – Там все жутко сложно. Подготовка к конкурсу вообще началась чуть ли не год назад. Девушек отбирали по разным городам. А теперь у них здесь ведутся всевозможные приготовления. Шьют платья, обучают их всяким дворцовым манерам, танцам, даже и не знаю, чему там еще… В общем, не думаю, что мужчина вообще способен разобраться во всей этой кухне.
– Да, но целый месяц!..
Я непонимающе пожала плечами и округлила глаза.
– Таковы правила, – хмыкнул Эмерико.
– А что получает победительница? – с любопытством спросила я.
Винсент покосился на меня с нескрываемой насмешкой во взгляде.
– А что? – возмутилась я. – Мне просто интересно.
– А я уж было подумал, что ты хочешь поучаствовать, – подначил меня Воин.
– А что тут такого? – Я уперла руки в бока. – Если послушать здешних кумушек, у них у всех по меньшей мере одна ближайшая родственница готова хоть сейчас взять первый приз, без всяких подготовок и уроков. А я чем хуже?
– Вы не хуже, – с улыбкой заверил Эмерико. – И ваша подруга тоже.
Он снова устремил взгляд на Джен. Я многозначительно подняла брови, после чего интеллигентно отвела глаза. Винсент с Диланом, со своей стороны, деликатности не проявили. Они сверлили Эмерико совсем недружелюбными взглядами. Глаза каждого говорили: попробуй только обидеть мою подругу – и от тебя мокрого места не останется. Давно замечала: мужчинам свойственно переводить любую женщину из их окружения в ранг опекаемой, будь то жена, кузина или просто приятельница. И опекают они ее в первую очередь от других мужчин, зачастую не спрашивая ее собственное мнение на этот счет. Дескать, уж они-то, как мужчины, прекрасно знают, что на уме у тех, других. При этом их собственные стремления и порывы считаются вполне нормальными, но вот всех остальных точно такие же намерения делают мерзавцами, развратниками и сексуальными маньяками.
Сама Джен, насколько я могла судить, воспринимала знаки внимания менестреля вполне благосклонно. Привратница была юной, но совершеннолетней, и я, не будучи склонной, в отличие от наших спутников к чрезмерной опеке, не видела в этой ситуации ничего дурного. Даже наоборот. Джен была симпатичной, но не очень яркой, и мужчины редко обращали на нее внимание, будто не замечали из-за маленького роста. Поэтому появление поклонника, пусть даже мимолетное и мало что значащее, могло пойти ей исключительно на пользу.
– Так что же с призом? – напомнила я, твердо намереваясь разрядить обстановку. – Победительница получает кругленькую сумму?
– Денежное вознаграждение тоже есть, – отозвался менестрель, – но главное не это. Главное – то, что она станет фрейлиной и получит место при дворе. Другого такого шанса у этих девушек нет и никогда не будет. Во-первых, их общественное положение слишком низко само по себе, а во-вторых, ни у одной из них нет альтер-способностей.
Я инстинктивно стукнула указательным пальцем по столешнице. Это была важная деталь.
– А почему? – спросила я, стараясь придать своему лицу выражение праздного любопытства. – Так-таки ни у одной нет альтера?
– Нет, – подтвердил Эмерико. – Это одно из условий конкурса.
– Вот как? – выдохнул Дилан.
Менестрель кивнул.
Мы переглянулись с Винсентом, потом с Джен. Теперь было понятно, откуда у автора анонимного письма такая уверенность в этом вопросе.
– У этого есть какая-то особая причина? – нахмурился Винсент.
– Не знаю. – Менестрель задумчиво уставился на пустую тарелку. – Хотя, вернее всего, объяснение очень простое. Некоторые альтеры позволяют своим обладателям играть с собственной внешностью. Наверное, условие выдвинули, чтобы исключить возможность такого мошенничества.
На сей раз настала очередь Дилана незаметно послать мне насмешливый взгляд. Ну да, мой собственный альтер, альтер Вещательницы, позволяет мне менять свою внешность, вот только более привлекательной я от этого не становлюсь. Пожалуй, наоборот. Приняв тот облик, который позволяет мой дар, я смогу гарантировать себе окончательный и бесповоротный проигрыш в любом конкурсе красоты, даже если его участницы будут самыми безнадежными дурнушками. Все это, конечно, при условии, что в роли судей на конкурсе будут выступать люди, а не тъёрны.
Да, некоторые из нас умеют менять свою внешность при помощи способностей, выходящих за рамки обычных человеческих возможностей, которые мы называем альтер-способностями, или альтерами. Однако является ли обладание подобным даром причиной для исключения из конкурса? Ведь далеко не все альтеры имеют хоть какое-то отношение к внешним данным. А поскольку каждый человек может иметь не более одной альтер-способности, проверить, в чем именно она заключается, довольно легко. Но, видимо, организаторы конкурса попросту не захотели тратить время на подобные проверки. А может быть, сама идея конкурса заключалась в том, чтобы дать единственный и неповторимый шанс девушке, которая таких способностей лишена. И если причина в этом, то организаторы конкурса безусловно заслуживают уважения.
– А сколько девушек участвует в конкурсе? – перешел к другому вопросу Дилан.
– Двенадцать. – Эмерико дал этот ответ, не задумываясь, но затем замялся. – Вообще-то их было двенадцать, – уточнил он, инстинктивно понижая голос. – Но теперь осталось только одиннадцать.
– Что, одна не выдержала нагрузок и сбежала? – невинно уточнила я.
– Нет, – покачал головой менестрель. – Одна умерла.
– Умерла?!
В глазах Винсента читалось искреннее изумление.
– Да. Совсем недавно. Так что не знаю, заменят ее или нет. Пока девушек одиннадцать.
– А что с ней случилось? – осведомилась Джен.
Эмерико вновь замялся, в сомнении пожевал губами.
– Непонятно, – нехотя признался он. – Темная какая-то история. У меня есть во дворце кое-кто из знакомых. Обычно они знают все о том, что там творится. А вот сейчас не в курсе. Эту историю явно пытаются замять, не раскрывая всей правды. Девушку даже хоронили в закрытом гробу, так что поговаривают, будто, может, она вовсе и не умерла. Хотя ерунда, конечно, – добавил он. – Если она жива, с какой стати разыгрывать такой спектакль? Вернее всего, претендентка просто погибла из-за чьей-то халатности, и теперь виновника пытаются выгородить.
Я опустила взгляд на столешницу. Пара грубо сколоченных досок. С левой стороны – пятно, оставшееся от пролитого кем-то эля… Конечно, девушку хоронили в закрытом гробу. В противном случае все бы поняли, что с ней случилось. А король желает сохранить в тайне информацию о том, что в его дворце появился тъёрн. Его беспокоит собственный престиж, необходимость сохранить лицо перед своим народом и соседствующими с Линзорией державами. А жизнь конкурсанток да и других обитателей дворца тревожит его куда меньше. Зато тот, кто проявил о них беспокойство, вынужден скрывать это всеми силами и даже не рискнул поставить подпись на адресованном Охотникам послании.
– А может, какая-то участница решила таким своеобразным способом уменьшить ряды своих конкуренток? – выдвинул версию Дилан.
Я быстро подняла глаза на Следопыта и едва заметно кивнула. Все, что нужно, мы узнали, и разговор пора заканчивать. А закончить его лучше на наименее подозрительной ноте. Например, глупейшим предположением в духе досужих сплетен.
– Может, и так, – усмехнулся Эмерико, – но в таком случае способ она действительно выбрала весьма своеобразный.
Мы немного помолчали. Дилан залпом допил остатки эля и поднялся на ноги.
– Пожалуй, нам пора, – заметил он. – Засиделись, а нам еще поселиться где-нибудь надо.
– Вы уже подыскали место? – спросил Эмерико, тоже вставая.
Он протянул Джен руку и помог ей подняться. Мы с Винсентом вышли из-за стола самостоятельно.
– Пока нет, – ответил Винсент.
– Ну, с этим сложностей не возникнет, – заверил нас менестрель. – Здесь, в центре, трактиров полно, и свободные комнаты там обычно есть. Правда на окраине есть свои преимущества. Здесь цены выше и комнатки маленькие. Земля в центральной части города дорого стоит и очень востребована, так что трактирщики изворачиваются, как могут. Строят здания поменьше и стараются устроить там комнат побольше. В удаленных районах комнаты дешевле и просторнее. Зато здесь все близко. Так что смотрите, как вам самим лучше.
Расплатившись с хозяином таверны, мы вышли на улицу. Здесь успело стемнеть; теперь город освещали фонари и горящие окна.
– Не возражаете, если я вас провожу? – спросил Эмерико.
Обращался он при этом главным образом к Джен.
Мы не возражали.
Долго не крутя носом, мы поселились в одном из центральных трактиров. Сняли две комнаты, одну для нас с Джен, другую для Винсента с Диланом. С менестрелем почти сразу же распрощались. Комнаты и вправду оказались тесными, но это не особенно нас смущало. Главное – оставаться поближе к королевскому дворцу.
А более поздним вечером появились новости. Кто-то доставил трактирщику адресованное нам письмо. Подписано оно не было. Писавший сообщал, что именно он вызвал нас в Истендо и что он будет ждать нас на следующий день, через час после полудня, по указанному в послании адресу.
