Глава 4
Интервью

Проведя в библиотеке несколько часов, я собрала более или менее полную информацию о графе Торнсайдском, какую можно было раздобыть из официальных источников. Интересных фактов там не было вовсе. Небольшие надежды можно было возлагать на историю прихода семейства Рейвенов к власти в графстве. В свое время претендентов было не так уж мало, всевозможные родственники по всевозможным линиям, и победить на этих скачках удалось отцу Алана Рейвена. Но – именно отцу. Сам нынешний граф был тогда одиннадцатилетним мальчишкой, так что навряд ли та история могла рассказать хоть что-нибудь интересное о его личности.

Можно было, конечно, продолжить сбор информации, охотясь за сплетнями, но я никогда не доверяла подобным источникам. Тем более что данной статьей я занималась лишь постольку, поскольку это была ступенька на пути к моей подлинной цели. Так что я сочла, что лучше всего будет поскорее взять быка за рога, договорилась, при посредничестве все того же Фреда, о времени встречи и на следующий же день отправилась в замок.

И вот я стояла возле каменной ограды, уже с внутренней ее стороны, и, откидывая с лица развеваемые холодным ветром волосы, оглядывала древнюю резиденцию Торнсайдов. Замок не был симметричным, то ли из-за причуды архитектора, то ли по каким-то логическим, но неизвестным мне причинам. Слева – широкая башня, увенчанная оранжевой крышей в форме конуса. Справа – две тонкие башенки, кажущиеся отсюда почти кукольными. Я бы решила, что они и вправду сугубо декоративны, если бы не движущиеся фигурки часовых, иногда мелькавшие на открытых всем ветрам площадках. Также по левую руку от меня, но существенно дальше, возвышалась еще одна башня – знаменитая Стонридская тюрьма. Так уж сложилось, что наше графство, являвшееся одной из удаленных и мало чем примечательных северных провинций Истленда, славилось в первую очередь именно своей тюрьмой. В прежние времена Стонрид предназначался исключительно для заключенных знатного происхождения, многие из которых именно там встречали свой бесславный конец. В последнее же десятилетие ситуация коренным образом изменилась, и теперь это была обычная тюрьма, в которой мог оказаться как герцог, так и сапожник. Вот такое общественное равенство; впрочем, радость от этого была весьма сомнительная.

Я тряхнула головой, сгоняя оцепенение, навлеченное несвоевременными размышлениями, и зашагала к входу в замок. Здесь меня уже ждали, не пришлось даже тратить время на объяснения и доказывать, что я вовсе не лгу и мне действительно назначена встреча. Я поразилась как той расторопности, с которой слуга проводил меня в кабинет, так и вежливости его обхождения. Отворив дверь и пропустив меня внутрь, лакей мгновенно растворился в коридорах замка.

Я сделала несколько шагов вглубь просторного кабинета и лишь затем застыла, разглядывая хозяина резиденции. Тот с не меньшим интересом разглядывал меня. Не знаю, какие наблюдения сделал он; я же увидела тридцатипятилетнего мужчину с короткими темными волосами, скорее шатена, чем брюнета, с волевым подбородком, рельефными скулами и чуть тонковатыми губами – такие достаточно лишь слегка поджать, чтобы протранслировать подчиненным недовольство проделанной ими работой. Но в то же время стоило этим губам слегка изогнуться кверху, и лицо их обладателя озарялось чрезвычайно обаятельной улыбкой, в чем я вскоре получила возможность убедиться. Зеленые глаза смотрели внимательно, я бы даже сказала, пронзительно. Высокий рост, широкие плечи, узкие бедра… Картину дополняла загорелая кожа. Одним словом, хотя назвать черты лица графа идеально правильными было нельзя, он тем не менее был красив… весьма красив.

Я улыбнулась и первой сделала приветственный кивок. Алан Рейвен улыбнулся мне в ответ – той самой обаятельной улыбкой, которую я уже упоминала.

– Абигайль Аткинсон? – спросил он.

Хотя по сути это был не вопрос: в ответе граф был вполне уверен, скорее, просто пробовал слова на вкус.

– Именно так, ваше сиятельство.

Я присела в легком реверансе. Получилось довольно плохо. Черт, надо бы потренироваться, если я и вправду собираюсь добиваться интервью у короля.

– Да бросьте, – махнул рукой Рейвен. – Давайте обойдемся без лишнего официоза. А то за целый день от него голова начинает гудеть.

Столь свободное обхождение меня слегка удивило, но я и сама никогда не уважала излишний официоз, поэтому подобное предложение приняла с удовольствием.

– Можете называть меня просто Алан. А я позволю себе звать вас Абигайль, договорились? А то странно как-то разводить церемонии с человеком, которому собираешься поведать всю свою подноготную. Вы не находите?

Я сдержанно улыбнулась.

– Предпочитаете более формальный вариант общения? – осведомился граф, от внимания которого не укрылась некоторая напряженность в моем взгляде.

– Нет, просто я сильно сомневаюсь в том, что вы и правда намерены рассказать мне всю подноготную, – призналась я.

Рейвен рассмеялся.

– Черт, вы меня раскусили еще раньше, чем я начал плести интриги. Ну ладно, в таком случае давайте сразу договоримся. Я не стану вам лгать, но говорить буду только то, что сочту нужным. И если вы заподозрите, что я о чем-то умалчиваю… а вы, я вижу, девушка проницательная, так что наверняка заподозрите… Так вот, в этом случае прямо спросите у меня. Если я не захочу давать вам исчерпывающий ответ, просто забудьте об этом вопросе. И не пытайтесь получить информацию через другие источники. Этого я не советую вам очень настоятельно. Я надеюсь, что высказался достаточно ясно?

– Предельно, – ответила я.

– И вы принимаете такие правила игры? – настойчиво спросил он.

– Они полностью меня устраивают.

«Потому что ваша история не слишком-то для меня интересна», – добавила я про себя. А вслух сказала:

– Я ведь в любом случае здесь не для того, чтобы собирать сплетни или раздувать сенсацию. Это самая обыкновенная биографическая статья, и я уже подписала условие о том, что вы сможете прочитать и утвердить (или не утвердить) ее прежде, чем она попадет в недельник. Да и потом, я, знаете ли, еще молода и красива, и мне совсем не хочется провести остаток своей жизни в Стонриде. Который, кстати, так хорошо виден из ваших окон.

– Вы всерьез полагаете, что я мог бы отправить девушку вроде вас в Стонрид за излишне смелую статью?

Похоже, такая идея его позабавила.

– Я недостаточно хорошо вас знаю, чтобы делать выводы. Так что предпочитаю проявлять осторожность.

– Весьма похвально, – согласился он. – А знаете, мне кажется, что мы поладим. Итак, что именно вы хотели у меня спросить? Или я сам должен рассказывать? Как это у вас обычно происходит?

– Вы никогда до сих пор не давали интервью? – удивилась я.

– Ни единого раза, – подтвердил Рейвен. – Обычно я стараюсь держаться от ваших коллег подальше. Вас это удивляет?

– Не слишком. Скорее, мне непонятно, что заставило вас отступить от этого правила сейчас.

– Вы, разумеется. Точнее, ваша статья о новом налоге, – пояснил он, видя, как я удивленно изогнула бровь. – Налог был необходимой мерой, но чрезвычайно непопулярной. А это весьма досадное сочетание для человека, который только принял бразды правления. Вам же удалось существенно изменить общественное мнение в пользу налога и, стало быть, в мою пользу. Так что можно сказать, что в некотором роде вы меня спасли.

– Не стоит преувеличивать. К тому же, уж если вам нравится такая формулировка, спасла вас не я, а Фредерик Миллер, наш главный куратор. Именно он поручил мне написать ту статью. Ну что ж, если вы не возражаете, перейдем к делу?

– Давайте попытаемся.

В его глазах играли смешинки. Сосредоточиться в таком контексте оказалось непросто, но я приложила усилие.

– Вам было одиннадцать лет, когда ваш отец унаследовал графство?

– Десять с половиной.

– Вы что-нибудь помните о развернувшейся тогда борьбе?

– Немного. Я был ребенком, и в подробности меня по большей части не посвящали. Почти все, что я знаю об этом смутном времени, я знаю из вторых рук. Так что вы можете с тем же успехом проконсультироваться по этому вопросу еще с кем-нибудь из современников, лучше постарше. Мне известно, что на графский трон было по меньшей мере четыре претендента. И в ходе борьбы пролилось много крови. Причем не щадили ни стариков, ни детей, ведь ставки на кону были нешуточные. Меня и самого тогда переправили на время за границу, от греха подальше. В этом одна из причин того, что я был не слишком осведомлен о происходящем.

– Кроме вашего отца кто-нибудь выжил в той борьбе?

Торнсайд пристально посмотрел мне в глаза.

– Без комментариев.

– У вас было счастливое детство?

Я резко перевела тему на более безопасную, позволяющую интервьюируемому раскрыться и утратить бдительность. Однако на сей раз я просчиталась. Во взгляде графа читалась грусть, почти горечь.

– Смотря какой смысл вы вкладываете в слово «счастье». Если вас интересует, были ли у меня всевозможные игрушки, самая лучшая одежда, высокопрофессиональные гувернеры, а также лошади, клинки, соколы, книги, а позднее и женщины, то мой ответ – да. В моем распоряжении было все, что только может пожелать единственный сын богатого и знатного человека. – Он немного помолчал, возможно раздумывая, продолжать ли говорить дальше или же закрыть тему привычным: «Без комментариев». – Однако моя мать умерла, когда я был еще совсем ребенком. Отец же завел себе любовницу, точнее шлюху, которая быстро прибрала власть в доме к рукам. Ее стараниями я даже был на один год отослан из графства в закрытую школу при Тилльском монастыре; впрочем, я позаботился о том, чтобы не остаться там надолго.

– По-моему, Тилльская школа для мальчиков считается весьма престижным учебным заведением, – осторожно заметила я.

– Да, вполне, – рассеянно ответил он. Видимо, лимит откровенности был исчерпан. – Можете написать про школу в своей статье. Все остальное – не для недельника. Надеюсь, я выразился понятно.

– Я вообще девушка понятливая, – кивнула я. А жаль, кстати сказать: интервьюируемый определенно оказался более интересным человеком, чем я ожидала изначально. И, черт возьми, он был красив, тут ничего не скажешь! Может, отойти от заранее продуманных вопросов и поинтересоваться, отчего он до сих пор не женат? Дескать, читательницы сгорают от любопытства… – Последние годы вы жили за пределами Торнсайда, верно?

– Именно так, – кивнул Рейвен. – По целому ряду причин. Последние десять лет я жил в одном из своих поместий в Кемптоне, сюда же наведывался лишь время от времени, чтобы быть в курсе дел.

– Титул графа вы унаследовали семь месяцев назад. Каковы были ваши первые шаги?

– Введение нового налога, – ухмыльнулся Рейвен. – Но это писать необязательно. Я запланировал целую серию реформ: очень многие порядки в графстве представляются мне неправильными и изжившими себя. Однако реформы следует проводить постепенно, тщательно подготовив для них почву, создав соответствующие исполнительные структуры. Так что можно считать, что я еще не начал.

– О реформах какого рода идет речь? – не без интереса спросила я. – Вы могли бы привести пример?

– Не люблю делить шкуру неубитого медведя. К тому же мне казалось, что в биографии следует писать только о тех событиях, которые уже имели место.

Снова та же обаятельная улыбка. Я покивала. Хорошо ушел от ответа, профессионально.

– А как бы вы охарактеризовали… Что там за шум? – нахмурилась я, когда приглушенный закрытой дверью грохот раздался во второй раз.

– Слуги должны были установить в некоторых комнатах новую мебель. Кстати сказать, можете считать это одной из реформ, – подмигнул он. – Только сейчас дошли руки этим заняться. Кое-какой рухляди давно уже было место на свалке, в особенности той, которую притащили сюда с подачи моей «мачехи»…

Грохот повторился, на сей раз сопровождаемый звуками, подозрительно напоминающими звон металла, бьющегося о металл.

– Что за черт? – Рейвен одним рывком поднялся с кресла. – Простите, я должен ненадолго отлучиться. Чувствуйте себя как дома.

«Но не забывайте, что находитесь в резиденции самого могущественного человека в графстве», – мысленно закончила я. А заодно подумала, что навряд ли смогла бы хоть когда-нибудь почувствовать себя как дома в таком огромном, холодном каменном мешке. Все-таки современные дворцы намного уютнее, чем замки. Не зря в последние сто лет власть имущие предпочитали строить для себя именно дворцы. Однако такое строительство занимало массу времени и требовало весьма серьезных вложений. Замки же имелись в распоряжении практически любого графа, а возводились на века. Рассчитанные на случай весьма суровых военных действий, они подолгу выдерживали даже ту осаду, которую устраивал самый выносливый и терпеливый противник – время. Поэтому было понятно, что они будут все так же стоять на своем месте, и похоже, не одно столетие.

Граф вернулся в кабинет чрезвычайно быстро, притом не один. Вместе с ним сюда вошли, а точнее ворвались, с полдюжины вооруженных людей. Один из них заломил Рейвену руки за спину; другой угрожал графу обнаженным мечом, пресекая любые попытки к сопротивлению. Звуки борьбы, проникшие в комнату через открытую дверь, стали еще громче и интенсивнее, чем прежде.

Я вскочила с кресла и отступила к окну.

– Заприте дверь! – крикнул один из вооруженных людей, который, похоже, был у них за главного. На вид я дала бы ему лет пятьдесят, однако седые волосы и пролегшие на лбу и вокруг глаз морщины не должны были вводить в заблуждение: несмотря на возраст, этот человек по-прежнему был в прекрасной физической форме. – А ты не дергайся, Рейвен! Мне и так хочется перерезать тебе глотку прямо сейчас, так что лучше не вынуждай! Посади его, Ральф, и держите его на прицеле.

Молодой мужчина, до сих пор удерживавший руки графа за спиной, отшвырнул его в кресло. Рейвен ударился животом о широкую деревянную ручку и сполз на колени.

– Давай поднимайся! – велел все тот же главарь.

Третий воин направил в сторону кресла заблаговременно заряженный арбалет.

Шипя от боли, Рейвен развернулся к напавшим на него людям лицом и сел, как было велено.

– Барон, вы совершаете страшную глупость! – воскликнул он. – Давайте спокойно во всем разберемся, прежде чем вы погубите себя и своих сыновей окончательно.

Губы барона скривились в подобии усмешки.

– Я уже во всем разобрался без твоей помощи, мерзавец, – заверил Рейвена он. – На это ушло слишком много времени, но я все выяснил. И можешь не сомневаться, моя дочь, сестра моих сыновей, не останется неотомщенной. А уж что с нами произойдет после этого – на то воля божья. Но ты сегодня расплатишься кровью, так что лучше молись, пока я не приступил к задуманному.

Я слушала все это, не шевелясь и вообще стараясь не подавать никаких признаков жизни. Это ж надо было умудриться попасть в замок как раз в момент здешних кровавых разборок! Ну, Фред, ну, удружил! И ты считал, что короля интервьюировать опаснее? Да в королевский дворец и мышь бы не проскользнула без ведома охраны, а тут, похоже, набежало целое войско!

– Как тебе удалось провести в замок своих людей? – спросил Рейвен, словно прочитавший мои мысли.

– О, все было продумано до мелочей, – осклабился барон. – Хитрость, подкуп, грубая сила – план идеально отработан. Говорю же, у меня ушло немало времени на подготовку.

– Вам все равно не удастся долго удерживать замок, – покачал головой граф. – Положим, меня вы убьете хоть прямо сейчас, но в таком случае и сами не выйдете из этой передряги живыми. Не мне вам объяснять, что грозит по закону за подобные преступления. Барон, право слово, вы же умный и благородный человек! Давайте не будем торопиться и совершать ошибки, которые впоследствии невозможно будет исправить.

– До чего же ты разумен и предусмотрителен! – притворно восхитился барон. – О чем же ты тогда думал, когда погубил мою дочь?

– И снова вы совершаете ошибку, – поморщился Рейвен. – Я уже говорил вам, ван Дрейк, что не причинял зла вашей дочери. Не знаю, что случилось тогда с Клариндой, но я не имею отношения к ее исчезновению! Поверьте мне, наконец, я скорблю о ней не меньше вашего!

– Не верю! – крикнул барон. – И не смей трепать ее имя своим поганым языком. Она отправилась на встречу с тобой, и с тех пор ее никто не видел.

– Я же уже говорил, – устало произнес граф, – что мы действительно гуляли с ней по парку, и тому есть масса свидетелей. Но потом она ушла, а я остался, и я представления не имею о том, что могло произойти дальше!

– Да, ты уже рассказывал эту историю, – недобро усмехнулся барон, – и я тебе почти поверил. Но потом до меня стали доходить нехорошие слухи, и по мере того как я пытался разобраться в случившемся, уверенность в твоей виновности все крепла. Это твои люди похитили ее. Ты надругался над ней, замучил, а потом убил у себя в застенках!

– Да как вы смеете такое говорить?! – От возмущения Рейвен даже вскочил на ноги, но был вынужден сесть обратно под тяжелым взглядом держащего его на прицеле баронета. – Кто вбил в вашу голову такую чушь? Вы что, начитались романов?

Следя за развитием этого разговора, я так увлеклась, что даже почти забыла про угрожавшую мне опасность. Я, кажется, припоминала эту историю. Дочь барона ван Дрейка действительно пропала без вести около четырех месяцев назад. Мне ничего не приходилось слышать о связи графа Торнсайдского с этим исчезновением. Верила ли я Рейвену? Скорее да, чем нет. Он выглядел вполне искренним, но, даже если списать это на отличные актерские данные, достойные подмостков самых лучших театров, рассказанная бароном история представлялась крайне неправдоподобной. Все это действительно чересчур походило на готический роман.

С другой стороны, был ли искренен барон? Похоже, что да. Кто же в таком случае прав? Я была человеком, не искушенным в интригах аристократов, но жизненный опыт подсказывал, что при подобном конфликте между двумя сторонами следует искать третью, намеренно исказившую все факты…

– Да поймите же наконец, – продолжал между тем граф, – Кларинда много для меня значила. Если на то пошло, я хотел на ней жениться!

– Не смей. Произносить. Ее имя!

Мне казалось, еще мгновение – и барон полоснет Рейвена клинком по лицу. Но он сдержался.

– Отец!

Барон повернул к одному из своих сыновей, тому, что был вооружен арбалетом, перекошенное от ярости лицо.

– Хватит с ним церемониться, позволь я пристрелю его прямо сейчас!

– Нет! – рявкнул ван Дрейк, и сразу стало ясно: без его указания никто здесь не посмеет сделать и шагу. – Он будет умирать долго. Он еще признается мне во всем и проклянет тот час, когда надумал обидеть мою дочь.

Барон отвел глаза и опустил меч. В этот момент он отчего-то стал выглядеть намного более старым и каким-то… подавленным? «Давно ли это мужественное лицо испещрили морщины? – подумалось мне. – И седина… Не появилась ли она тогда же, всего лишь несколько месяцев тому назад?» Глядя на барона, я не сразу поняла, что он не менее пристально смотрит на меня.

– А это кто такая, твоя новая подстилка? – презрительно спросил он у графа.

– Она тут вообще совершенно ни при чем, – расстроенно сказал тот.

– Действительно ни при чем, – подтвердила я. – Я пришла сюда сугубо по работе.

– По работе? – саркастически усмехнулся барон. – Это по какой же? Что, Рейвен, женщины из дома свиданий обслуживают тебя на дому? Ты настолько обленился, что даже не желаешь прокатиться на лошади до их заведения?

– Я что, похожа на продажную женщину?!

Моему возмущению не было предела.

– Барон, она в самом деле пришла сюда по служебным делам, – вздохнул Рейвен. – Это газетчица, она собиралась взять у меня интервью. Отпустите ее. Она действительно не имеет ко всему этому никакого отношения. Девчонка просто оказалась не в том месте не в то время.

Ван Дрейк даже не обернулся в его сторону, все это время продолжая сверлить меня взглядом.

– Даже если бы я поверил этому ублюдку – а я не верю ему ни на грош, – заявил он, – я все равно не смог бы тебя отпустить. Ты действительно оказалась в неправильном месте в неправильное время, так что придется и тебе умереть вместе с ним.

– Как и множеству людей, должно быть уже погибших в этом замке? – с вызовом спросила я. – И все это в качестве отмщения за жизнь вашей дочери?

– Да. – Кажется, барон даже не рассердился. – Именно так. И если для этой цели понадобится убить сто человек или даже тысячу, я сделаю это, не задумываясь. – Он обернулся к своим сопровождающим. – Отведите их вниз и заприте в одной из камер. Я скоро туда приду и начну… Мне понадобится несколько часов.

Я судорожно сглотнула. Нас с графом выволокли из кабинета и потащили вниз по лестнице. На ступеньках, вытянув руку в сторону перил, лежал совсем молодой мальчик, должно быть, лет шестнадцати. Судя по одежде, он был одним из солдат гарнизона. Вот только кто в наш век, когда штурмы и осады давно остались позади, мог знать, что служба в замке окажется такой опасной… и такой короткой?

На подвальном этаже было гораздо темнее. В коридор свет из расположенных над лестницей окон не проникал вовсе; на стенах плясали тени, повторяя танец венчавшего старые факелы огня. Нас затолкнули в пустую просторную камеру и заперли ее одним из длинных ключей, висевших на массивной связке. Похоже, разделаться с тюремщиком нападавшие тоже успели.

– Идем отсюда! – махнул своим соратникам баронет. – Посмотрим, как все прошло наверху.

– Ральф! – Рейвен прильнул к прутьям решетки. Баронет обернулся. – Твой отец убит горем, но ты же должен понимать, что девушка ни в чем не виновата. Выпусти ее. Барон о ней даже не вспомнит, ему нужен только я.

– И не подумаю, – отрезал Ральф. – Если она что-то для тебя значит, тем лучше.

– Боюсь, я оказал вам дурную услугу, – заметил граф после того, как до нас перестал доноситься шум удаляющихся по лестнице шагов.

– Дурную услугу мне оказал наш главный куратор, и если я выберусь отсюда живой, то придушу его собственными руками, – от души пообещала я. – Эта девушка… барон говорит правду?

Рейвен уставился на меня как на умалишенную.

– Да, конечно, – едко сказал он. – А еще у меня на ногах копыта, а в полнолуние вырастают крылья, и я целую ночь с воплями кружу над башней. Я был лучшего мнения о твоей сообразительности, девочка. Такие страшилки рассказывают вечерком у костра подростки, чтобы товарищам похуже спалось. Черт, и надо же им было посадить меня именно в эту камеру! – вскричал он в сердцах.

– А что, в какой-нибудь другой вам понравилось бы больше? – осведомилась я. – Там что, предусмотрена ванна или компактный винный погреб?

– Там предусмотрен подземный ход, – огрызнулся он.

– Где? – тут же заинтересовалась я.

– Вон в той камере, как раз напротив нашей.

Рейвен в ярости пнул ногой решетку.

– Так в чем же дело? – радостно воскликнула я.

– В том, что мы здесь заперты, если ты не успела заметить, – разозлился пуще прежнего граф. – А приливы нечеловеческой силы бывают у меня только в полнолуние, в комплекте с крыльями.

– Тоже мне проблема! – фыркнула я, извлекая из волос шпильку. – Подержите.

Я перебросила ему сумку, разогнула шпильку и принялась ковыряться ею в замке, как учил меня один высококвалифицированный взломщик. Много времени на это не ушло. Вскоре замок поддался, и я тихонько приоткрыла дверь камеры.

– А я недооценил тебя, девочка, – изумленно проговорил Рейвен. – Вперед!

Дверь во вторую камеру отчего-то тоже оказалась заперта, хоть помещение и пустовало. Тут пришлось немного повозиться, но вскоре и этот замок постигла та же участь, что и первый. Прихватив с собой факел, мы вошли внутрь и аккуратно прикрыли за собой решетчатую дверь. Рейвен прошел к противоположной стене уверенной походкой хозяина, точно знающего, что и где находится в его доме. Граф надавил на один из камней, и часть стены бесшумно отъехала в сторону. Впереди зияла чернота. Держа факел в высоко поднятой руке, Рейвен первым шагнул в образовавшийся перед нами проем, призывая меня следовать за ним. Терять было нечего, да я никогда и не боялась темноты.

– Как закрывается дверь? – спросила я, делая первый осторожный шаг.

Коридор оказался узким, но его ширины было достаточно, чтобы без труда двигаться друг за другом.

– Нет необходимости ее закрывать, – откликнулся граф. – Через полминуты стена задвинется сама.

Некоторое время мы двигались молча. Несколько раз я замечала ответвления от нашего коридора; кроме того, свет факела то и дело выхватывал из темноты массивные двери, неизменно располагавшиеся по правую руку от нас. Мы же продолжали двигаться исключительно прямо.

Прошло несколько минут. Мы по-прежнему никуда не сворачивали, а коридор по-прежнему не кончался.

– Долго еще идти? – спросила я.

– Примерно столько же, – не оборачиваясь, ответил граф.

– Так долго? – удивилась я. – Куда же ведет этот коридор?

– А ты еще не догадалась? – хмыкнул он. – В Стонрид, разумеется.

Я хлопнула себя ладонью по лбу. Ну конечно! О такой возможности следовало бы подумать в первую очередь. Тюрьма ведь располагалась совсем недалеко от замка, да и построена была приблизительно в то же время. Наверняка ход, соединяющий два этих здания, был запланирован с самого начала… Любопытно, а для чего предназначались оставленные нами позади комнаты? Что-то подсказывало мне, что лучше пока об этом не спрашивать. Поэтому я задала другой, более насущный вопрос:

– Что будет, когда мы туда доберемся?

– Поднимем всех на уши, – не задумываясь, ответил Рейвен. – У них весьма солидный гарнизон. Еще я отправлю гонцов на все посты городской стражи. Через каких-нибудь три часа в моем замке не останется ни одного постороннего.

Именно так все и произошло. Десять – пятнадцать минут спустя мы вышли из коридора через очередную секретную дверь. Граф не медля направился к начальнику тюрьмы, а дальше приведенный в движение механизм продолжил крутиться без нашего участия.

Мне любезно предложили доехать до дома на тюремной карете. Сперва я хотела отказаться, но потом подумала: «А когда еще представится возможность на такой прокатиться?» И согласилась.

Рейвен вышел проводить меня в тюремный двор.

– Я перед тобой в долгу, – сказал он, распахивая дверцу кареты.

– Мы так и не закончили интервью, – строго заметила я, невольно заглядываясь на его харизматичную улыбку.

Он улыбнулся еще шире; в глазах заиграли веселые огоньки.

– Мы непременно исправим это упущение, – пообещал граф.

Вытянув руку, он нежно провел пальцами по моему лицу, двигаясь от виска к подбородку. Я почувствовала, как по телу заскользила волна жара. Улыбаясь одними глазами, Алан наклонился и поцеловал меня в губы. Поцелуй был коротким, но очень страстным. Тем не менее я на него не ответила. Не так быстро, господин граф. Да и вообще, мне еще предстоит решить, стоит ли такая игра свеч.