Глава 2

На следующий день я совершила ещё две вылазки. Отыскала библиотеку — хотя заходить туда не решилась, — обнаружила обеденный зал, приёмную, тренировочный зал и выход в сад. Виконта, к счастью, не встретила и впервые за этот день увидела его, когда он сам пришёл ко мне в покои.

Он постучался и даже благородно дождался, пока я дам разрешение войти. В тот момент я сидела на стуле, но, увидев, кто именно нанёс мне визит, сразу же вскочила на ноги.

Одет виконт был по-другому, но снова в тёмные тона. Пока он оглядывал комнату, я украдкой смотрела на него самого. Чёрные волосы не длинные, но для мужчины и не короткие, лицо всё такое же бледное; должно быть, это его обычный цвет; взгляд по-прежнему отчуждённый и несколько напряжённый.

— Обустроились? — произносит он, наконец, снова оборачиваясь ко мне.

Я сразу же отвожу глаза.

— Да, благодарю вас.

— Хорошо.

Он снова молчит. Должна ли я предложить ему сесть? С другой стороны, что он, стесняется, что ли? Виконт ведь, в отличие от меня, находится в собственном замке. Эдак я могу ему предложить чувствовать себя, как дома! Так что я просто продолжаю стоять, а он даже не думает садиться.

— Здесь есть всё, что вам требуется? — снова спрашивает он.

— Да.

— У вас есть какие-нибудь претензии? Что-то не устраивает? — продолжает он и в ответ на мой удивлённый взгляд уточняет: — Работа горничной, стряпня поварихи, что-нибудь ещё?

Я энергично мотаю головой.

— Нет-нет, меня всё устраивает.

— Хорошо.

Он произносит это таким тоном, что мне становится вполне очевидно: попробовала бы я только предъявить претензию, и быстренько бы об этом пожалела.

В этот момент мне становится страшно. Мы стоим совсем близко друг к другу, на расстоянии всего в несколько шагов, в закрытой комнате, и я вдруг остро осознаю, что нахожусь целиком и полностью во власти этого человека, который до сих пор ни разу мне даже не улыбнулся. В сущности он ведь может сейчас сделать со мной абсолютно всё, что угодно. И никто потом с него не спросит. А если я стану жаловаться, так меня же ещё за это и накажут. И если он меня сейчас не обидит, так это только потому, что у него не возникает такого желания.

Я испытываю чувство облегчения, когда виконт поворачивается к двери и собирается уходить, но напоследок он задаёт ещё один вопрос:

— Есть что-нибудь, что вам нужно?

Я не хочу оттягивать его уход и боюсь о чём-либо просить, но понимаю, что это надо сделать. Кто знает, когда ещё хозяин замка "осчастливит" меня своим присутствием?

— Сказать по правде, да, — признаюсь я. — У меня… мне не хватает некоторых личных вещей. Кое-что из того, что я использовала в пансионе, не подходит для… обычной жизни. Могу ли я где-нибудь купить недостающие вещи?

— Понимаю. Разумеется. Каждую среду на главной городской площади проходит ярмарка. Там вы сможете купить всё, что нужно. И вам вовсе не обязательно обращаться с такими вопросами ко мне. Ивонна всё отлично уладит. Что-нибудь ещё?

Я поднимаю на него напряжённый взгляд. Неужели сам не понимает? Это же унизительно, в конце концов! Но приходится перебороть себя и сказать:

— У меня нет денег.

К лицу снова приливает краска. Чёрт побери, а почему я, собственно говоря, так смущаюсь? Я ведь не бесприданница! Да любого камушка из тех, что щедро переправил виконту мой отец, хватило бы на шикарный новый гардероб. Я ведь не виновата, что папа даже не подумал о том, чтобы оставить мне самой на расходы хоть самую малость.

— Можете об этом не беспокоиться. Составьте список того, что вам нужно купить, и передайте мне его через Ивонну. Я выдам ей необходимую сумму. Это всё?

— Да.

— Отлично. В таком случае спокойной ночи.

Долее не задерживаясь, виконт вышел и закрыл за собой дверь. Я осталась стоять на месте, сцепив руки. "Составьте список"! И что мне прикажете в этот список вносить? Нижнее бельё? Ночные рубашки? Глаза начали увлажняться, то ли от обиды, то ли от отчаяния, но я сжала зубы и остановила слёзы.

А потом всё-таки села и принялась составлять список. Как следует подумав, решила обнаглеть и включить в него целых два платья. На первых порах в придачу к старой одежде мне хватило бы и одного, но я рассчитывала, что выделенные на второе платье деньги можно будет использовать на покупку интимных вещей, перечислять которые перед виконтом я не находила возможным.

Солнечные лучи тревожили холодность стен, проникая в коридор через узкие распахнутые окна и нарушая тем самым мрачную атмосферу замка. Я уже почти привычно прогуливалась по этажу. Такие вылазки стали чуть ли не единственным моим развлечением. Проходя мимо лестницы, я услышала доносившиеся снизу голоса и, против обыкновения, решилась спуститься.

Определить, где именно находятся говорящие, не составило труда: дверь в небольшую, уже знакомую мне комнату с круглым дубовым столом была распахнута настежь. То, что я слышала, было непохоже на болтовню слуг. К тому же один раз из комнаты вполне отчётливо прозвучал голос виконта, и повелительных ноток в этом голосе не было. Стало быть, если он и не говорил с равными, то во всяком случае не отдавал приказы. Возможно, в замке гости?

Мне стало любопытно. Да и чего ещё можно было ожидать от семнадцатилетней девочки, и без того любознательной, а в последние дни ещё и оказавшейся в полном одиночестве? Я подошла поближе.

— Так вот, заднее колесо телеги застряло между камнями мостовой, — говорил незнакомый мне мужчина, сидевший к двери спиной. — Сколько возница ни старался, сдвинуться с места не мог.

— До чего же плохо там должны были мостить улицы, — заметил виконт, прежде чем протянуть руку к стоявшему на столе кубку.

Слуга услужливо подлил ему вина из кувшина, который держал в руке.

— Да, это правда, — рассмеялся мужчина. — Тамошний градоначальник старался как можно больше денег положить себе в карман, и это сказывалось на состоянии городка.

— А что же, барона это устраивало? Или ему тот городок был безразличен?

Это кастелян, он управляет всеми делами в замке в отсутствие виконта. Если я правильно помню, он дворянин, только безземельный; для таких подобная должность — один из лучших возможных выходов.

Я решилась подойти немного ближе. Может быть, на меня наконец-то обратят внимание? Глядишь, даже пригласят присоединиться?

Внимание обратили. На мою голову.

— Леди Фостер? — Виконт смотрел, как всегда, хмуро. — Вам что-нибудь нужно?

Я снова почувствовала, что теряюсь, как и всегда в его присутствии.

— Нет.

Я качнула головой, одновременно вжимая её в плечи.

— Вас что-то заинтересовало в нашем разговоре?

Если судить по его тону, это было бы страшным грехом с моей стороны.

— Нет-нет, я просто проходила мимо.

— В таком случае не смею вас задерживать.

Я быстрым шагом устремилась прочь, прилагая неимоверные усилия, чтобы не побежать, прижимая руки к пылающим щекам. Остановилась возле очередного окна, распахнула его и, опираясь руками о подоконник, высунулась наружу, подставляя лицо порывам ветра. Полностью поглощённая собственным унижением и попытками сдержать слёзы, я даже не услышала, как кто-то подошёл ко мне совсем близко.

— Госпожа Фостер?

Я обернулась, торопливо утирая глаза. Тот самый мужчина, что сидел за столом вместе с виконтом и кастеляном. На вид ему года двадцать три — двадцать четыре, русые волосы и светло-серые глаза, приятное лицо, выражение которого, как это ни странно, кажется доброжелательным. Впрочем, мне трудно в это поверить, поскольку от доброжелательности я успела окончательно отвыкнуть. Вернее всего, это просто игра света и тени.

— Отчего вы не присоединились к нашему обществу?

Издевается? Я хмуро взглянула ему в глаза. Вроде бы нет. Как это ни смешно, создаётся впечатление, что он задал вопрос вполне искренне.

— Не хотела вмешиваться в мужской разговор, — мрачно ответила я. — И вообще, почему вы думаете, что это было бы мне интересно?

— Вам, наверное, не было бы, — с сожалением признал мужчина, — зато мы бы со своей стороны выиграли. Вы знаете, насколько скучными бывают мужские разговоры в отсутствие женщин?

Я против воли улыбнулась сквозь снова подступившие слёзы.

— Интересно, откуда, по-вашему, я могла бы это знать? Если эти разговоры ведутся в отсутствие женщин и, следовательно, не при мне?

— Действительно, — виновато рассмеялся он. — Я как-то об этом не подумал.

Хитрец. Всё ты подумал. И нарочно так сказал, чтобы меня развеселить.

— Я совершенно забыл представиться, — воскликнул он, хлопнув себя по лбу. — Простите мою невежливость. Эдмонд Лиер, здешний лекарь.

— Очень приятно. Вероника Фостер.

— Рад знакомству. Вы ведь невеста господина виконта?

По моему лицу снова пробежала тень. Невеста, ага. Хотя уже не терпится стать вдовой.

— Да, — коротко кивнула я.

— Очень рад.

Чему? Знакомству? Или тому, что я — невеста?

— Давно вы приехали? — продолжил расспросы лекарь.

— Позавчера.

— Вот как! А откуда? Если, конечно, не секрет.

Я снова улыбнулась. Какие тут секреты?

— Сейчас — из женского пансиона Слеза Рейи. А вообще я родом из Мэйриджа.

— Не может быть! — обрадовался он. — Я жил когда-то совсем недалеко оттуда, милях в десяти. А откуда именно из Мэйриджа?

— Поместье Вестхолл. Мы жили там с моей матерью.

— Никогда там не бывал, но название на слуху. А пансион? Вы долго там учились?

— Четыре года.

Эдмонд взглянул на меня как-то странно. Удивлённо? Недоверчиво?

— И как вам там понравилось? — осторожно спросил он.

Следовало, конечно, соблюдать приличия и, мило улыбнувшись, ответить "Спасибо, хорошо". Но моя нервная система за последние несколько дней успела основательно расшататься. И потому, плюнув на правила этикета, я выпалила:

— Совершенно не понравилось.

Пускай теперь считает меня неблагодарной безбожницей, без должного уважения относящийся к тем, кто денно и нощно заботился о её физическом и, что куда более важно, духовном благе. Мне всё равно.

Но, совершенно неожиданно для меня, Эдмонд сказал:

— Ничего удивительного! Моя троюродная сестра провела в подобном заведении всего-то полгода, так она до сих пор вспоминает об этом времени как о кошмарном сне.

— А что случилось спустя полгода? — поинтересовалась я.

Он рассмеялся.

— Она не выдержала и оттуда сбежала. Пришлось её родителям с этим смириться. Хотя они так и не смогли получить обратно ни гроша из тех денег, которые заплатили за её обучение, а ведь платили за целый год! Но дело-то в том, что тот пансион по сравнению с вашим — просто увеселительное заведение. Я слышал про Слезу Рейи, это самый строгий пансион в королевстве.

— Не знаю, возможно, — пожала плечами я. Если и так, значит, это ещё один повод быть благодарной моему отцу, упокойте, боги, его душу. — В любом случае, у вашей троюродной сестры имелось несомненное преимущество: ей было куда бежать. А у меня и у многих других такой возможности просто-напросто не было.

Эдмонд сочувственно покачал головой.

— Но в таком случае вы, должно быть, очень счастливы, что наконец-то вырвались оттуда.

— Да, очень счастлива, — мрачно кивнула я, но на сей раз вдаваться в подробности своих подлинных чувств не стала.

Он прищурился, словно поняв, что я чего-то недоговариваю и пытаясь прочитать по моему лицу то, что не было доверено устам.

— Что ж, боюсь, мне пора идти, — сказал он затем с сожалением, которое казалось искренним. — Очень рад знакомству. Надеюсь, мы с вами скоро встретимся. Я не живу в замке, но бываю здесь очень часто.

— А что, разве виконт болен? — оживилась я.

Уж очень хотелось узнать о его тяжёлом недуге и ожидающейся в скором времени кончине. Но увы.

— Если виконт и болен, то мне об этом ничего не известно, — улыбнулся Эдмонд. У него была очень обаятельная улыбка. — Он ни разу не прибегал к моим профессиональным услугам. А вот слуги болеют постоянно. Дворецкий, коннетабль, оружейник, горничные.

Но уж точно не экономка, мрачно подумала я. И действительно, её лекарь не упомянул.

— Но вы не беспокойтесь, — поспешил исправиться он. — Не думайте, будто замок полон тяжело больных, от которых недолго чем-нибудь заразиться. Ничем таким уж серьёзным все эти люди не страдают. Просто, — он хитро прищурился, — людям нравится внимание врачей.

Он подмигнул мне, и я усмехнулась. О страхе речи и не шло. Заразиться я не боялась, поскольку такое никогда со мной не происходит. Я даже не знаю, что такое простуда, не говоря уж о более серьёзных недугах.

А между тем Эдмонд протянул мне алый цветок на коротком стебле. Сперва я удивилась, но потом рассмеялась, сообразив, что он попросту успел вытащить этот цветок из стоявшей неподалёку вазы.

— Удачи на тяжёлом поприще! — пожелала ему я.

— Спасибо! — ответил он, обернувшись ко мне уже на ходу. — Она непременно мне понадобится!

В тот день моё настроение существенно повысилось.

Ярмарка ошеломила меня многообразием людей, товаров, красок и запахов. Только теперь я поняла, насколько, оказывается, не просто отстала от жизни, а вообще забыла, что это такое — жизнь. Настоящая, бурлящая, бьющая через край. Так что первое время я даже не думала о покупках, а просто бродила между рядами, пялясь на всё вокруг, жадно пожирая глазами прохожих, присматриваясь к нарядам и причёскам женщин, разглядывая ткани, обувь, ковры, фляги, кожаные сумки, вырезанные из дерева игрушки для детворы, да буквально всё, мимо чего проходила.

Потом, спустя где-то час, вдоволь наглядевшись и немного разобравшись с ценами, я принялась за покупки. Мои опасения в денежном отношении оказались напрасными. Во-первых, сопровождавшая меня Ивонна хоть и носила кошель при себе, но выдавала мне его по первому требованию, денег не считала и вообще, похоже, выполняла в этом отношении только одну функцию: охраняла монеты от воров, которых в подобных местах всегда бывает немало. Во-вторых, как вскоре выяснилось, денег виконт выдал вдвое больше, нежели требовалось на перечисленные мной вещи. Поэтому я со спокойной совестью купила и два платья (помимо тканей, на ярмарке можно было приобрести и готовую одежду), и бельё, и прочие интересовавшие меня мелочи вроде булавок, ниток, шпилек и прочая, а в кошеле всё ещё было чему позвякивать.

Два товара, увиденные в тот день на ярмарке, основательно смутили мой покой. Первым было платье. Шёлковое платье в пол, изумрудного цвета, приталенное, с расширяющимися книзу рукавами и длинным шлейфом. Я долго не могла оторвать от него глаз, рассматривала, теребила, но и подумать не могла о том, чтобы всерьёз его купить — до тех пор, пока эту идею не озвучила заметившая мои метания портниха.

— Покупайте, леди, о чём тут можно думать?! — воскликнула она, прикладывая платье к моей фигуре. — Вы только взгляните, как вам идёт этот цвет! При ваших восхитительных глазах грешно носить такие блёклые тона! — Это она тонко намекнула на платье из пансиона, что было надето на мне в этот день.

— Мне кажется, такое платье всё-таки не для меня, — робко сказала я, попытавшись впихнуть ей назад ярко-зелёное искушение.

Не тут-то было.

— Взгляните на себя, — кивок в сторону прислонённого к прилавку зеркала. — Вы молодая, хорошенькая, у вас прекрасная фигура и такой редкий цвет глаз. Вы просто обязаны блистать! Кому носить такое платье, если не вам?!

Я прикусила губу, с сомнением рассматривая наряд.

— У него слишком яркий цвет, я не привыкла ни к чему подобному… Вы не находите, что это излишне вызывающе?

— Вызывающе?! — всплеснула руками портниха. — Вы находите в этом платье хоть что-нибудь вызывающее? — тут же обратилась она к первой попавшейся проходившей мимо женщине. Та улыбнулась и на ходу покачала головой. — Вот видите! — вновь обратилась она ко мне.

Я окинула взглядом текущую меж прилавков толпу. На многих женщинах, в том числе и аристократках, были платья ярких цветов. Видимо, такая сейчас мода, и, стало быть, смущаться тут нечего? Не красное же оно, в конце концов! Но я по-прежнему сомневалась насчёт фасона.

— Оно слишком длинное и, кажется, будет излишне облегать фигуру, — высказала свои сомнения вслух я. — Да и декольте — это ведь нескромно…

Портниха глядела на меня, изумлённо хлопая глазами.

— Что же тут нескромного? — изумилась она. — Оно же не глубокое совсем! Так все сейчас носят. А вы вот примерьте!

Я бросила косой взгляд на Ивонну. Та и не думала вмешиваться. Решившись, я всё-таки отправилась в примерочную. Это явилось первым шагом к покупке. Ибо, единожды померив платье, не купить его я уже не смогла. Хотя меня по-прежнему смущал и цвет, и длина, и декольте. Но дороги назад всё равно не было. Оставив задаток, я отправилась ещё немного прогуляться по ярмарке, в то время как портниха слегка перешивала платье, подгоняя его под мою фигуру.

Сколько бы я ни сомневалась, следует ли покупать зелёное платье, второй заинтересовавший меня предмет являлся куда менее подобающей покупкой для взрослой девушки. Это был игровой набор, состоявший из пяти дротиков и мишени. Последняя в сущности являлась круглым днищем бочки с изображённой на нём мишенью, включающей в себя два кольца, деление на сектора и цифры. Когда-то давно, когда мне было двенадцать лет, к нам в поместье на несколько недель приезжал мой родственник, не то троюродный брат, не то четвероюродный. Он был на три года старше меня. Почти всё это время мы провели вместе. Тогда-то он и обучил меня метать дротики. У меня меткий глаз, но пользоваться луком я не могла: слишком много требовалось сил, чтобы как следует натянуть тетиву, а тем более держать её, не ослабляя, продолжительное время, прицеливаясь и выбирая нужный момент для выстрела. А вот бросать короткие стрелы я научилась быстро и к концу его пребывания в поместье попадала в самодельные мишени в четырёх случаях из пяти. Ясное дело, во время обучения в пансионе о подобных развлечениях пришлось забыть. А вот сейчас мне вдруг ужасно захотелось попробовать свои силы и проверить, помню я хоть что-нибудь или нет. Но я в упор не видела, под каким соусом могла бы сделать столь неподобающее приобретение и потому, покрутившись возле прилавка, всё-таки ушла оттуда ни с чем.

Однако несмотря на то, что в чём-то в тот день мне пришлось себе отказать, в целом на ярмарке я впервые за долгое время почувствовала себя почти свободной. Почти — потому что за всё это время ни на одну секунду не осталась одна. И дело было не только в Ивонне, но и в стражнике, который неизменно следовал за нами, держась на расстоянии нескольких шагов. Можно было бы предположить, что такое сопровождение являлось стандартным для молодых женщин знатного сословия. Но я была почти уверена, что дело совсем в другом. И присутствие стражника призвано ненавязчиво напоминать мне о том, что сама себе я больше не принадлежу.

Гадалка подскочила ко мне, когда, получив платье, я уже почти покинула территорию ярмарки, направляясь к краю площади, где нас ожидала карета. Женщина в красно-синем платье и красном платке вдруг выскочила из ниоткуда (стражник успел даже схватиться за оружие) и схватила меня за руку.

— Давай я тебе погадаю, красавица! — энергично воскликнула она. — Всю правду расскажу о том, что было и что будет. Не пожалеешь!

Под этим напором я почувствовала себя неуютно, но в правильном ответе всё равно не сомневалась.

— Не надо, спасибо, — сказала я, высвобождая руку из её хватки. — Я и так знаю и что было, и что будет.

Последнее — к сожалению, мысленно добавила я.

— Э, не скажи, красавица, — с улыбкой возразила женщина. — Жизнь — она ведь штука непростая, всякие сюрпризы преподносит. А я всё как есть вижу. Ну, неужели тебе самой не интересно?

Я вздохнула. Интересно, конечно. Только я гадалкам не верю. Они ведь просто морочат людям голову. Рассказывают то, что нам хочется услышать.

— У меня нет лишних денег, — попыталась открутиться я.

— А и не беда! — заверила меня женщина. — Такой красавице я и так, без денег погадаю. Ну, только разве одну медную монетку мне заплати.

Принуждённо рассмеявшись, я обернулась на Ивонну. Ключница по-прежнему молчала, а по выражению её лица я всё ещё не могла ничего прочитать. Ну, ладно, монетку, так монетку. Я протянула руку, и кошель тут же перекочевал ко мне. С трудом отыскав медную монету (оставленные виконтом деньги в основном состояли из серебряных), я вручила её гадалке. Та подвела меня к скамейке — не вкопанной, а, должно быть, поставленной здесь только на время ярмарки, — усадила и сама села рядом.

— А ты подожди, добрая женщина, — сказала она подошедшей вместе со мной Ивонне. — Постой немного в сторонке. Не след чужую судьбу подслушивать.

Я ожидала, что Ивонна станет возражать, но нет, она и правда остановилась в ожидании в нескольких шагах от скамейки, рядом со стражником. Гадалка взяла мою правую руку, вгляделась в ладонь, затем сравнила её с левой. Я сидела, слегка поджав губы, всем своим видом демонстрируя скептицизм. Гадалка с интересом посмотрела мне в глаза.

— У тебя непростая судьба, красавица — сказала она, не отводя взгляда. — Ты — сирота. И совсем недавно приехала из казённого дома.

Я согласно кивнула. Можно сказать и так. Как она угадала? Может, просто знает, кто я такая?

Гадалка вновь перевела взгляд на мою правую руку. Левую она уже отпустила. Вскоре на её лице заиграла улыбка.

— Счастье тебя ждёт, красавица. И очень скоро. Я смотрю, суженого своего ты уже встретила.

— Встретила, — мрачно кивнула я.

Ага. Так я и думала. Про мою помолвку она, должно быть, просто-напросто откуда-то знает. А больше не знает ничего. Счастье, как же. Ну да. Огромное. Дальше некуда.

— Познакомилась ты с ним совсем недавно, — продолжала вещать гадалка.

Её прозорливость по-прежнему оставляла меня равнодушной. Я бы даже сказала, разочарованной. Я, конечно, в гадания не верю, но почему-то хотелось понадеяться на чудо.

— Он хорош собой.

На сей раз я покосилась на гадалку несколько удивлённо. Хорош собой? Виконт-то? Впрочем, не знаю, может, и да, я с этой стороны вообще на него не смотрела.

— Вижу его, как живого, — продолжала гадалка. — Статный. Сероглазый. Волосы светлые.

Что?!

— А вот и нет, — победоносно возразила я. — Вы перепутали. Волосы у него вовсе не светлые, наоборот, чёрные, как смоль.

— Я ничего не путаю, красавица, — с улыбкой покачала головой женщина. — Это в жизни люди могут перепутать, а на ладони всё точно написано. — Она снова устремила взгляд на мою руку. — Вижу темноволосого, есть такой в твоей жизни. Но большой роли он в ней не сыграет. Так, эпизод, был, да забылся. А у суженого волос светлый. Точно тебе говорю, — добавила она, выпуская мою руку. — Верь мне. Ладонь не лжёт. Месяца не пройдёт, как его женой станешь.

Я смотрела на неё в изумлении, молча хлопая глазами. Просто так всякие глупости рассказывает? Вот только был ведь один светловолосый и сероглазый. Совсем недавно.

— Ну как, порадовала я тебя, красавица? — хитро прищурившись, спросила гадалка. — Может, ещё одной монеткой поделишься?

Я, не глядя, выудила монету из кошеля и протянула ей. Потом встала и пошла обратно к карете, хмуря брови и всё пытаясь понять: правда или нет? Она действительно увидела это по ладони? Или просто сказала наугад и случайно попала в точку?