Часть третья
НЕПРИЯТНОСТЕЙ МАЛО НЕ БЫВАЕТ
Я слишком дикая, чтобы жить.
Я слишком редкая, чтобы сдохнуть.
Женская народная мудрость
— Когда же этот проклятый дождь прекратится? — выругался Полоз, плотнее закутываясь в водонепроницаемый плащ и с ненавистью глядя в затянутое серыми тучами небо. Конь под ним давно уже еле плелся от усталости, но спешиваться было все равно негде — кругом грязь и вода. До ближайшего города оставалось не так уж и много, но и это небольшое расстояние надо было еще преодолеть.
Вот уже вторую седмицу Великий Полоз скитался по городам и весям в поисках своей так не вовремя сбежавшей жены. В Царстве Гор дел невпроворот, а тут еще эта напасть безбашенная свалилась, бегай теперь за ней. И что ей на месте не сиделось? Мало того что издевалась над ним постоянно, так теперь еще и в прятки по всему Миру Царств играть надумала. Если раньше Полоз испытывал всего лишь стойкое раздражение, вызванное дурацкими выходками этой отвратительной особы, то теперь он ее просто возненавидел. Только за то, что приходится таскаться неизвестно где и искать неизвестно кого. И чем отцу так не понравилась идея сразу обратиться к Змею Горынычу за помощью? В конце концов, она его дочь, и он должен быть в курсе ее отвратительного характера. Ко всему прочему, Полоз тогда хоть узнал бы, как она выглядит, а то ищет неизвестно кого, руководствуясь лишь смутными намеками выжившего из ума старика-отшельника. Единственной зацепкой сейчас служило кольцо, но где гарантия, что эта несносная девчонка будет носить его на виду. Оно, бесспорно, очень красиво и необычно, но не совсем же Саламандра дура, чтобы так себя выдавать. Хотя в чем-то отец все-таки прав — неизвестно во что может вылиться столь малодушный визит к тестю. Повод к войне более чем оправданный. Да и гордость нагло твердит, что до такого откровенного унижения ни один потомственный Владыка не должен опускаться. А Полоз всегда считал себя истинным наследником своего рода.
В довершение всех бед то здесь, то там стали появляться слухи о каких-то беспорядках на эльфийских границах и выходе из-под контроля жутких монстров, лиебе, в народе называемых эльфырями. Что это за раса (или, скорее, вид нечисти), никто толком не знал, они полностью находились под контролем темных эльфов, которые тщательно скрывали не только самих тварей, но и любую информацию, с ними связанную. Однако одно то, что о них говорили, заставляло крепко задуматься о дальнейшей безопасности всех ближайших царств. Слухи об этом появились, впрочем, уже достаточно давно, но почему-то только сейчас, когда Полоз направлялся в сторону Юга, об эльфырях он слышал все чаще и чаще. Кстати, из-за побега Саламандры он совсем забыл спросить у отца, какие же вести по этому поводу принес в тот злополучный день осведомитель. Ладно, сейчас это уже не столь важно.
Наконец на горизонте показались стены Мальперны, одного из крупнейших городов Царства Холмов. Молодой человек въехал в город и сразу направил коня на центральную площадь — как правило, именно там находились самые дорогие гостиницы и рестораны, а отказывать себе в чем-либо Полоз не любил, да и не считал нужным. К тому же центр, как правило, является средоточием всех самых последних городских новостей и сплетен. Чем дивы не шутят, вдруг и для него нужная информация найдется.
Дождь постепенно перешел в противную морось, а потом и вовсе прекратился, но воздух все равно был пропитан влагой так, что было тяжело дышать. Чтобы не мучиться выбором, Полоз свернул во двор первого попавшегося трактира с гостевыми номерами, мельком взглянув на вывеску — «Любофф Мясоедофф». Что ж, вполне подходящее название. Оставив коня на попечение конюшего, он вошел внутрь.
Зал был переполнен. От большого количества народу и горящих факелов было душно, но снова выходить на улицу и искать менее многолюдное заведение не хотелось. Полоз прошел к барной стойке, решив подождать, пока освободится место, и выпить чего-нибудь согревающего. Капюшон он снимать не стал, не стоит пока афишировать свою внешность.
Официант у стойки попался очень словоохотливый, и уже через полчаса за звонкую монету Полоз узнал, что сегодня в Мальперну прибыл торговый караван, идущий до Пармены, что из женщин в нем только прислуга; цены на лошадей в последний месяц сильно подскочили, свекла и морковь уродились плохо — их пожрали какие-то насекомые; правительство задавило налогами… Нет, о появлении девушки с необычным перстнем ему ничего не известно, уж такое вряд ли бы укрылось от внимания.
Полоз задумался. Сколько еще он будет слышать такой вот ответ? Можно подумать, иголку в стоге сена ищет. Собственно, примерно так оно и было, с небольшой только разницей — как выглядит иголка, Полоз знал.
— Господин, а вы к ясновидящей сходите, — вдруг предложил официант, снова наполняя бокал молодого человека дорогим вином.
— К кому? — не сразу понял Полоз, занятый своими мыслями.
— К гадалке, если так понятней, — охотно пояснил парень. — Она всего на седмицу к нам в город приехала, завтра последний день принимает. Говорят, что все как по писаному вещает. Правда, берет дорого, но у вас, я смотрю, нет проблем с финансами.
Полоз усмехнулся. Обратиться к такому не внушающему доверия источнику информации у него уже была идея, которую он в свое время и высказал отцу, но на полном серьезе осуществлять ее не собирался. Тогда подобное предположение было высказано скорее для проформы, а не как руководство к действию.
Сняв комнату в той же гостинице, Полоз уснул без сновидений, а наутро предпринял несколько бесплодных вылазок по городу с целью узнать хоть что-нибудь. Но никто ничего полезного сообщить ему не мог. Девушки в городе появлялись, иногда очень красивые, иногда так себе, но странного или необычного кольца на пальце не было ни у одной из них. И к огню они вроде отношения не имели, но это уже никто и не выяснял, сжигать кого-либо уже давно перестали. Поиски начали заходить в тупик. У Полоза возникло жуткое желание не тащиться в такую дальнюю даль, как Капитар, а вернуться и отправиться прямиком к Змею Горынычу, и плевать, кто и что потом скажет и сделает.
— Ну что, господин, ходили к ясновидящей? — снова пристал к Полозу вчерашний официант.
— Нет, — покачал головой наследник Горного Царства, — я в это не верю.
Но тут же задумался. А с другой стороны — чем дивы не шутят? Ведь даже такой редкий гость в Царстве Гор, как Вельзевул, умудряется бросать пророческие фразы. Непонятно, откуда под землей ему становится известно то, что на земле еще неведомо, но пару раз его вскользь брошенные слова имели самое что ни на есть реальное воплощение. Сейчас же Полоз был готов поверить во что угодно, главное, чтобы навело его на правильный след, а то он так до глубокой старости будет блуждать по миру. Ведь еще неизвестно, действительно ли Саламандра к братцу своему направилась. Слова странного старика можно ведь как угодно трактовать.
Подробно выспросив, где обретается вышеупомянутая гадалка, Полоз отправился по указанному адресу. Толпы народа перед нужным домом не наблюдалось, и молодой человек, постучавшись, но не дождавшись ответа, шагнул внутрь. Его сразу же обступила густая темнота, разгоняемая только светом одной свечи, стоявшей в центре комнаты на столе. Рядом загадочно поблескивал хрустальный шар. Больше ничего он рассмотреть не успел.
— Что же ты в дверях встал, страждущий? Проходи, садись, — услышал Полоз низкий женский голос и только теперь заметил сидящую за столом женщину. Возраста она была неопределенного, внешность ее рассмотреть в полумраке было довольно сложно. Все было задумано так, чтобы запомнить облик дамы было практически невозможно.
— Что ты хочешь узнать? — снова спросила ясновидящая, когда Полоз осторожно присел на краешек стула. — Не из-за финансовых неурядиц ты сюда пожаловал, вижу.
Ситуация и обстановка казались ему абсурдными, и он чувствовал себя ужасно глупо. Все это не что иное, как дешевые трюки обычных шарлатанов, выкачивающих деньги из доверчивых граждан. Но вопрос все-таки задал. Ему стало любопытно.
— Я хочу знать, где моя жена.
— У тебя есть какая-нибудь вещь, принадлежащая ей? — спросила женщина.
Полоз покачал головой.
— А ее портрет?
— Если бы он у меня был, я не пришел бы сюда, — раздраженно ответил Полоз, а про себя подумал: «А что? Она же ясновидящая, вот пусть и покажет, как моя благоверная выглядит».
— Хорошо, — будто прочитав его мысли, сказала ясновидящая. — Я смотрю, ты очень стремишься получить какую-то информацию, но не хочешь ничего рассказывать сам. Я правильно понимаю?
— Правильно.
— Тогда я сама за тебя все скажу. Дай мне свое обручальное кольцо. Не бойся, я его верну в конце сеанса. — Женщина положила кольцо между ладонями, прикрыла глаза и начала монотонно говорить: — Ты женился на женщине не столько по расчету, сколько по воле судьбы. Этот брак может быть расторгнут только со смертью одного из вас. Ты наделен властью и могуществом, но твоя избранница не пожелала мириться с уготованным ей положением политической пешки и повела себя настолько непредсказуемо и неправильно, с твоей точки зрения, что ты не знал, как поступить. Она не похожа на тебя, она другая, но ты стремишься сделать ее такой же, как ты сам. — Ясновидящая открыла глаза и не мигая уставилась на Полоза. — Я права?
Полоз оторопело кивнул. Не ожидал он такой краткой, но тем не менее четкой трактовки его насущной проблемы.
— Ты можешь мне показать ее? — помимо воли сорвалось с его губ.
— Попробую, — нисколько не удивившись такой постановке вопроса, ответила ясновидящая и обхватила ладонями хрустальный шар. — В браках, совершаемых по воле Высших Сил, между обручальными кольцами существует сильная верховная связь. Смотри и запоминай! Ты увидишь ту, кто носит вторую половинку вашего брака.
Полоз послушно уставился в прозрачный завораживающий хрусталь шара. Сначала ничего не происходило, шар оставался таким же кристально чистым, но вскоре изнутри стало появляться и разрастаться белое облачко, заполняя собою все пространство шара, а потом появились первые образы. Они были такими смазанными и нечеткими, что при всем своем желании Полоз не смог бы никого по ним опознать. Затем все перемешалось, стало черным и каким-то угнетающим, будто сама смерть поселилась внутри шара, но вот на этом самом черном фоне стало проявляться лицо. Сначала смутно, будто смотришь сквозь залитое водой стекло, но потом черты начали проступать все четче и четче. Полоз подался вперед, чтобы лучше видеть, и перед его взором предстала довольно красивая кудрявая рыжеволосая девушка с изумительными зелеными глазами, а на ее руке, которой она поправляла непокорные локоны, красовалось обручальное Кольцо Саламандры.
— Это она… — взволнованно прошептал Полоз, жадно всматриваясь в немного подрагивающее изображение.
— Верховный Жрец, я скоро буду, — не столько расслышал, сколько разобрал по губам девушки молодой наследник.
Непокорная женушка, которая для Полоза теперь обрела вполне конкретную внешность, тем временем повернулась спиной, вскочила в седло и быстро понеслась прочь, затерявшись среди деревьев. Постепенно картинка потеряла резкость, и шар снова стал прозрачным.
— Уверен, что это именно она? — спросила ясновидящая, убирая руки от шара. — Тебе показали того, кто носит кольцо…
— Только у моей жены может быть на пальце это кольцо, — нетерпеливо перебил Полоз. — Теперь я, по крайней мере, знаю, кого и, самое главное — где искать.
И тут память услужливо подсказала. Он уже видел ее! Вчера в трактире, когда только вошел. Она сидела за одним из столиков с еще какой-то девицей, он тогда не обратил на них внимания, к тому же ее спутница сидела к нему спиной, но теперь… Скорее всего Саламандра узнала его, и ее уже нет в Мальперне, опять сбежала прямо из-под носа. Вот дивово отродье! Ну ничего, теперь-то она от него далеко не уйдет. Что Полоз сделает, когда эта самонадеянная беглянка окажется у него в руках, он пока еще так и не придумал, но сам факт того, что его скитания скоро подойдут к концу, придавал сил. К темным эльфам она решила податься? Ага, как же! Так он и даст ей туда доехать!
Выяснить, в какую сторону выехала вчера вечером симпатичная рыжеволосая девушка, не составило большого труда, стражники за золотую монету готовы выдать любую тайну. Саламандра держала путь на Пармену, все дороги в эльфийские земли все равно ведут через столицу. В Мальперне Полозу задерживаться больше не имело смысла.
— Ой, посмотрите, у нас новая утопленница!
— Давненько нашего полку не прибывало!
— Совсем молоденькая, а какая хорошенькая!
— И что ее заставило утопиться?
— Да какая тебе разница?
— Никакой. Просто интересно. И чего людям нормально не живется, жили бы себе и жили спокойно, так нет, топиться, видите ли, душа желает. Эх, темнота! Вот если бы я могла вернуться на несколько сотен лет назад, то из-за какого-то кобеля ни за что в болото не полезла!
Писклявые голоса доносились до моего слуха как сквозь вату. Если эти пискунчики думают, что я тут топлюсь, то они глубоко ошибаются, у меня несколько иные планы на будущее. Были. К тому же топиться из-за мужика глупо. Странный сон мне снится, однако. Я попыталась открыть глаза и проснуться, потому что сон мне совсем не нравился — слишком тяжелый и неприятный, но у меня ничего не получилось.
— А ну пошли вон отсюда! — раздался вдруг среди восторженного писка чей-то довольно грубый голос. — Раскатали губенки раньше времени! Нет бы помочь несчастной, а они тут чужому горю радуются, подружку себе новую выискали!
— Но мы…
— Цыц, я сказала! И хватит таращиться на бедняжку с таким обожанием! Лучше помогите ее вытащить.
Что-то с силой дернуло меня вверх и в сторону, и я снова провалилась в вязкую темноту.
Мне снова снился сон. Или это был вовсе не сон? Не знаю, неважно. Главное, что я видела огонь. Яркий такой, пылающий, горячий, вобравший в себя все оттенки желто-красного. Он заполнял все мое сознание и не давал ни на чем больше сосредоточиться. В нем было столько энергии и жизни, я купалась в этом огне и наслаждалась им. Я сама была этим пламенем, а оно было мною, моей душой. Мое тело впитывало огненное тепло, растворялось в нем, заполнялось им до самых кончиков волос, и это было настолько приятно, что я боялась даже пошевелиться, чтобы не нарушить такое шаткое равновесие.
Но тут перед внутренним взором стал появляться образ кольца. Сначала размытый, нечеткий, призрачный, но постепенно он становился все ярче и даже почти осязаемым. Огненные язычки его ласкали мое лицо, нежно касаясь щек и губ, будто легкими поцелуями, и я расслабленно наслаждалась этими прикосновениями. Мне было хорошо и спокойно. Вот так бы и лежала всю жизнь… и ничего больше мне не надо.
Вдруг что-то сильно стукнуло меня по макушке, заставив огненные всполохи трусливо разбежаться в разные стороны. Больно, между прочим, хотя вроде и не должно бы. Странно. Тепло тут же сменилось ощущением противного липкого холода, сковавшего мое тело, а особенно шею, и стало трудно дышать. И кому потребовалось так жестоко выдернуть меня из состояния полного покоя и неги? Расквитаться с подлым мерзавцем захотелось незамедлительно. Я рывком села, стараясь справиться с приступом удушья и тошноты. Горло сжало, будто ледяными тисками, заставив меня закашляться. Дышать стало немного легче. Я с трудом открыла глаза и осмотрелась. Вокруг была почти полная темнота, разгоняемая только светом далеких мерцающих звезд. Полная луна спряталась за тучку и помогать мне в определении моего местонахождения не торопилась. Я опустила глаза и с ужасом увидела, что сижу в большой грязной луже по пояс, а на шее у меня болтается какое-то длинное склизкое растение.
— Тьфу! Что за дрянь такая? — Я с омерзением содрала с себя мокрую гадость и на четвереньках поползла в поисках относительно сухого места. Найти его оказалось делом довольно трудным, потому что болото на то и болото, чтобы сухих мест в нем было как можно меньше.
Я тупо ползла в темноте, стараясь пока ни о чем не думать, этот процесс требует все-таки полной концентрации внимания, а я сейчас была занята несколько иным. Руки и ноги у меня дрожали от слабости, от холодной воды немели пальцы и сводило икры, зуб на зуб не попадал, промокшая насквозь дорожная сумка вкупе с притороченным к поясу эльфийским мечом так и тянули плюхнуться пластом на дно, но инстинкт самосохранения изо всех сил противился этому малодушному желанию, за что выношу ему особую благодарность. Кстати, очень странно, что рыжая гадина не прибрала к рукам мои вещички, особенно оружие. Из этого можно сделать единственный вывод — в деньгах наемница не нуждается, а за мое колечко ей заплатили столько, что она может десять таких мечей себе заказать.
Из-за тучи наконец-то соизволила выглянуть луна, осветив место моего бесславного плаванья. Краем глаза я заметила справа какое-то подозрительное шевеление, но сознание никак на него не отреагировало.
— И долго ты тут елозить будешь? — недовольно спросили у меня за спиной.
— Не мешай, — огрызнулась я, стуча зубами от холода, и прибавила ходу. — Не видишь, берег ищу. Неужели за одну ночь вся земля превратилась в одну большую топкую лужу?
— Если кружить по одному месту, то такой вывод напрашивается вполне логично, — хмыкнул опять кто-то.
— Если ты такой умный, то, может, и подскажешь заодно, где тут ближайшая сухая кочка, у меня от воды скоро плавники вырастут.
— А что тут подсказывать-то? Я на ней сижу.
Я резко остановилась. Так! Стоп! Или я окончательно сошла с ума, или… Медленно повернув голову в ту сторону, откуда доносился непонятный голос, я увидела небольшое странное существо, действительно сидящее на высокой и на первый взгляд сухой кочке. По крайней мере, она не блестела от влаги. Существо было похоже на маленького человечка, сплошь заросшего шерстью, и опасным совершенно не выглядело, скорее забавным. Вон как мило мне улыбается тремя зубами. Однако я уже была научена горьким опытом, что внешность обманчива и не стоит доверять первому встречному, даже если он тебе и нравится. А этот мне НЕ нравился. Вряд ли ночью в топком болоте можно встретить добродушное создание, питающееся исключительно святым духом.
— Ты кто? — резко спросила я, стараясь не показать охватившего меня страха.
— А тебе не все ли равно? — ехидно спросил человечек.
Я задумалась. Действительно, какая разница, как зовут очередной глюк моего отравленного ядом сознания, но предпринять хоть что-нибудь требовалось незамедлительно.
— Ты еще долго тут лазить собираешься? — снова подал голос волосатик. — Может, вылезешь уже? За тобой, конечно, интересно наблюдать, столько кругов успела вокруг меня намотать, я со счету сбился, но однообразие быстро приедается. Мне так скоро станет скучно, и я уйду.
— И давно я тут вокруг тебя совершаю круги почета? — осторожно поинтересовалась я.
— Да порядочно уже, я даже зевать начал.
Я послушно вползла к нему на кочку, которая для двоих была явно маловата, и сжалась в мокрый дрожащий комочек, прижав колени к груди и обхватив их руками. Волосатое существо оказалось достаточно мелким, всего-то мне по плечо, сплошь покрытым не то толстыми волосами, не то водорослями, и пахло тиной. Соседство не из приятных, надо сказать, но другого все равно не было.
— Пойдем, что ли? — первым нарушило затянувшееся молчание странное существо и повернуло ко мне голову.
— Куда это? — Я подозрительно покосилась на него.
— Провожу тебя. Или ты тут поселиться решила? Мне лишние квартиранты не нужны, и так перенаселение, по нужде без лишних глаз не сходишь…
— Ага. — Недоверчивость разрасталась во мне со скоростью сорняков. — Я уже так сходила один раз, недавно совсем, с более чем плачевным результатом. Сейчас вот я тебе тоже поверю, а ты меня заведешь в трясину и окончательно утопишь. Не пойду никуда! И вообще, я тебя боюсь!
— Вот дурак-человек! — хмыкнуло существо и затряслось, похрюкивая. Смеется, что ли? У меня горе, понимаешь ли, меня отравили и уже утопили один раз, а ему весело.
— Не вижу ничего смешного, — разозлилась я. — Если у тебя ко мне чисто вкусовой интерес, то нечего меня по болотам просто так водить, ешь тут, а если помочь хочешь, то опять же — на кой оно тебе надо?
Существо перестало трястись и посмотрело на меня с гораздо большим интересом.
— Что-то мне подсказывает, что ты совершенно не представляешь, с кем имеешь дело. — Он хитро прищурился.
— Ты сам не захотел представиться, а теперь я же и виновата, — возразила я. Ломать голову над тем, кто сейчас ютится рядом со мной на одноместной кочке, я была не в состоянии.
— При виде меня нормальные люди или в обморок падают, или с перепугу сами в трясину прыгают…
— Значит, я НЕ нормальная, потому что мне совсем не хочется делать ни того, ни другого. — Его манера разговора начала меня раздражать.
— Ты правда не понимаешь, кто я? — Существо было удивлено сверх всякой меры.
— Слушай, хватит со мной в угадалки играть, — окончательно потеряла терпение я. — Не хочешь называться и меня из болота выводить — не надо, но заумности свои брось, дай помереть спокойно на сухом месте.
И я уронила голову на сложенные на коленях руки. Слабость снова накатила с невероятной силой. Яд меня почему-то не убил, но и из организма никуда не делся, продолжая отравлять мое и так незавидное существование.
— Да ладно тебе, — проявило существо что-то вроде сострадания, положив лапку мне на плечо. — Помогу я тебе, так и быть. Не зря же кикиморы тебе утонуть не дали…
— Так это их писклявые голоса я слышала? — Я приподняла голову и удивленно уставилась на своего странного собеседника. — Значит, это не глюк?
— Сама ты глюк, — обиделся волосатик. — Ей утонуть не дали, а она вместо чрезмерной благодарности еще и обзывается.
— Ладно, ладно, признаюсь — была не права, — поспешно покаялась я. — Вот только меня очень смущает такое невиданное милосердие. Разве кикиморы не топят заблудившихся путников?
— Конечно, топят, и еще как. Просто никто не любит наемных убийц, даже такие, как мы.
— Ага, — проснулась моя догадливость. — Значит, мое спасение продиктовано исключительно убийцененавистническими мотивами, а не моим личным обаянием?
Вредное болотное создание снова захрюкало.
— Дело не в твоем обаянии, а в твоей сущности, — отсмеявшись, ответил он. — Огонь и вода взаимоисключают друг друга.
Так, а вот это уже становится интересным. Это что же, если мне вдруг захочется утопиться, то ничего хорошего из этой затеи не выйдет? Миленько! Ладно, будем иметь в виду на будущее. Моя версия, что я в огне не горю, в воде не тону, кажется, нашла себе вполне реальное подтверждение.
— Может, ты все-таки скажешь, кому я обязана своим спасением? — снова поинтересовалась я. — Что кикиморы меня из трясины вытащили, я уже поняла.
— Болотник я, — обиженно буркнул человечек и отвернулся.
— Это что-то типа лешего в лесу, да?
— Что-то типа, — эхом откликнулся он. — Идем, пока я не передумал, у меня настроение портиться начинает. Отстанешь — пеняй на себя!
И прежде чем я успела ответить, превратился в маленький голубой светлячок. Ишь какие мы обидчивые!
Я с трудом поднялась на ноги и побрела следом за блуждающим огоньком. Даже если он заведет меня в самое топкое место и там бросит, все лучше, чем сидеть на единственной сухой кочке, я тут к утру окочурюсь в любом случае.
Луна продолжала ярко светить, немного облегчая мне путь и позволяя рассмотреть коварные коряги под ногами, о которые я непременно споткнулась бы в кромешной темноте. Идти было тяжело. Во-первых, потому что у меня еще кружилась голова и подкашивались ноги от слабости, а во-вторых, болотник не утруждал себя выбором дороги. Я брела по колено в болотной жиже, постоянно проваливалась в какие-то ямки, спотыкалась о подводные кочки, падала, проклинала все болота вообще и это в частности (правда, про себя, вслух не рискнула), натыкалась на низко свисающие ветви редких деревьев, пугала летучих мышей и получала еще массу всевозможных ни с чем не сравнимых «удовольствий». Огонек продолжал мелькать впереди меня голубым маячком, и я очень боялась потерять его из виду.
Когда же мои ноги наконец ступили на твердую землю, я была уже почти без сил.
— Дальше выбирайся сама, — недовольно проворчал болотник. — И больше в моем болоте не появляйся, у меня теперь долго будет плохое настроение.
— Я постараюсь, — честно пообещала я, падая на влажную от ночной росы траву. — И спасибо…
— Спасибо в карман не положишь, — перебило меня вредное существо, не торопясь сразу уходить.
Намек я поняла, несмотря на то что голова совсем отказывалась со мной дружить, и полезла во внутренний карман за алмазами. Опять непредвиденные расходы! Хотя моя жизнь стоила гораздо больше, чем все имеющиеся у меня драгоценные камни, но если можно выкупить ее по дешевке, почему бы и не сэкономить? Мои финансы тоже небезграничны, между прочим, а мне еще жить и жить.
Болотник брезгливо посмотрел на протянутую ему ладонь с несколькими крупными изумрудами и медленно покачал головой.
— Что? Не нравится? — удивилась я и, дождавшись очередного отрицательного мотания много веков не чесанной шевелюры, спросила: — Что же тебе тогда надо? Тут на покупку всего твоего болота хватит, еще и на осушение останется.
— Ты… это… не хами. — В голосе волосатого хозяина гостеприимной топи послышались далекие от дружелюбия нотки. — А стекляшки твои мне без надобности.
— Но у меня больше ничего нет. — Я растерялась. Чем еще можно отблагодарить столь странное существо, на ум совершенно не приходило.
— Волосы, — любезно подсказали мне.
— Что «волосы»?
— В качестве оплаты отдай свои волосы.
Не поняла. Он с меня скальп снять собирается, что ли?
— Не бойся, голова при тебе останется, — видимо угадав мои мысли, совершенно серьезно ответил болотник. — Это вещь в хозяйстве нужная.
— А… Ну ладно… — все еще не веря в реальность происходящего, протянула я и не успела даже пискнуть, как болотник схватил меня за изрядно растрепавшуюся косу. Что-то противно клацнуло у самого уха, и голова стала непривычно легкой, практически невесомой, а в руке болотного вымогателя болталась бывшая моя девичья гордость. Я судорожно сглотнула, пытаясь сдержать непрошеные слезы отчаянного сожаления, что не удержало меня от любопытства:
— Но зачем они тебе? Что ты с ними делать будешь?
— Я их коллекционирую, — гордо ответил он, повернулся ко мне спиной и пошел топиться. Домой то есть.
Вот чудак. Интересно, а если он лысого путника из трясины выводить будет, какую плату потребует? Вот только спросить об этом уже не у кого.
Я лежала на траве и таращилась в звездное ночное небо. Зачем темным эльфам понадобилось мое обручальное кольцо и моя смерть? Как вернуть это самое кольцо? Куда бежать от неугомонного мужа, уже почти добравшегося до меня? Эх, Фен, Фен, братик мой любимый, и что занесло тебя в такую дальнюю даль, что за помощью к тебе приходится добираться с такими… трудностями. Если так и дальше дело пойдет, то кто знает, удастся ли нам еще свидеться. Я, конечно, не законченный пессимист, который видит стакан полупустым, а не наполовину полным, но убийство меня, единственной, несколько… выбивает из колеи. Сейчас нужно как можно быстрее добраться до Капитара, Фен обязательно придумает что-нибудь. Глядишь, и с поисками кольца поможет.
Мне было плохо. Сильный яд наемницы давал о себе знать. Нет, он, конечно, подействовал, но не совсем так, как она рассчитывала. Отсюда можно сделать еще один «утешительный» вывод — отравиться при случае я тоже по-человечески не смогу. Надо же, какие интересные вещи я начинаю о себе узнавать. Правда, если учесть, что до сегодняшнего дня меня никто не топил и не травил (историю со сливным бачком я в расчет не беру), то убедиться в этом раньше просто не представлялось возможным. И ведь отец никогда не говорил, какие преимущества дает его дочери живущий внутри меня дух огня, кроме способности превращаться в симпатичную зверушку и не сгорать в огне. Ладно, подумаю об этом позже, когда немного приду в себя.
Я приподнялась на локте и, порывшись в сумке, вытащила огниво. Да, этим отсыревшим огрызком только ворон смешить, а мне огонь сейчас позарез нужен, иначе мой хладный трупик все-таки будет иметь место. Только энергия и сила огня поможет мне сейчас восстановиться в предельно быстрые сроки.
Почиркав огнивом, я лишний раз убедилась, что даже маленькой искорки оно давать не собирается, и с досадой бросила его обратно в сумку. Да, положеньице! Придется вставать и идти хоть куда-нибудь, несмотря на почти полное отсутствие сил и жуткое головокружение. Я с трудом приняла вертикальное положение и побрела прочь от болота, шатаясь и постоянно цепляясь за стволы деревьев, чтобы не упасть. Куда именно идти — вопрос передо мной не стоял, мне было все равно. О хищных животных и прочей кровожадной нечисти я старалась не думать. Просто очень хотелось надеяться, что они вряд ли позарятся на ядовитое существо, которое к тому же пребывает не совсем в нормальном психическом состоянии.
Эх, попадись мне эта проклятая Эмма, или как ее там зовут на самом деле! Наемница большеротая! Я же ей глаза с ушами повырываю и местами поменяю, чтоб в следующий раз неповадно было! А я ее найду! Вот только выберусь из этого дивова леса, восстановлю силы и обязательно найду! Нечего моему кольцу у темных эльфов делать, и уж тем более служить им. Не знаю, какими уникальными свойствами оно обладает, но это кольцо мое, и только мое! Пусть оно хоть трижды… нет, четырежды обручальное.
Луна снова спряталась среди туч, и лес погрузился в полную темноту.
— Вот только шею свернуть не хватает для полного счастья, — мрачно предположила я вслух и со всего маху врезалась лбом в дерево. — Епишкин молоток и кувалда стоеросовая! Понаставили тут деревьев!
Подняться с земли мне стоило больших трудов. Мало того что я и так уже была на грани обморока, набила себе нехилую шишку, так еще и свалилась в какие-то колючие заросли, которые вцепились в мою одежду мертвой хваткой. Что же мне не везет-то так с недавнего времени?
С боем выкарабкавшись из кустов и чуть не оставив на них часть рубашки и штанов, я вдруг заметила невдалеке слабое свечение. Не думаю, что это упавшая звезда запуталась в паутине. Густая листва не давала толком ничего рассмотреть, но ветви теперь не являлись такой уж непреодолимой преградой. По мере моего продвижения свечение постепенно становилось все ярче и ближе, я ломилась вперед, как бешеный медведь сквозь малинник. Теперь у меня уже не осталось ни малейших сомнений, что совсем рядом горит ОГОНЬ — настоящий, яркий, живой. От него сейчас зависела моя жизнь, и мне не было дела до того, кто его зажег. Все мое сознание было пронизано этим огнем, жаждало его, стремилось к нему.
Чуть ли не в прямом смысле вывалившись на поляну, я увидела горящий на ней костер и несколько человек, сидящих вокруг. Это были мужчины в количестве трех штук, и они не обратили на меня никакого внимания. Просто не заметили моего появления. Что ж, тем лучше. Для всех. Бросаться на глазах у людей в костер мне даже в таком плачевном состоянии не хотелось.
Я обессиленно прислонилась к дереву и перевела дух. После отравления и утопления менять ипостась было очень трудно, слишком много энергии отдано в борьбе за жизнь, но непосредственная близость моей внутренней стихии вселяла уверенность, что все будет хорошо.
Мужчины у костра были похожи на самых обычных путников, которых ночь застала в лесу, ну или на интеллигентных разбойников в крайнем случае. Они сидели кружком, о чем-то тихо переговариваясь и помешивая в котелке пахнущее кашей на воде варево. Из оружия я заметила только мечи и никаких арбалетов, но это еще не факт. В стороне паслись стреноженные лошади. Прямо идиллия, хоть картину пиши «Ночь на привале». Я еще раз обвела мутным взглядом это зрелище и тут увидела висящий на дереве недалеко от меня мешок, который почему-то дергался и слабо попискивал. Один из мужчин, чернявый бородач, встал, вальяжно подошел к мешку и довольно грубо ткнул в него кулаком.
— А ну заткнись, упыриный выродок! Скорей бы избавиться от тебя! Если бы не обещанные бешеные деньги, ни за что не связался бы с этим делом! — Он плюнул и так же не торопясь вернулся к костру.
Мешок зашипел и задергался с новой силой. Я проводила бородача мрачным взглядом. Не знаю, какую неведомую зверушку и куда везут эти горе-охотнички, но она может сослужить мне неплохую службу. Не люблю тех, кто жестоко обращается с животными.
Закинув сумку и меч в ближайшие кусты, я выхватила из-за пояса нож и, осторожно подкравшись, резким движением перерезала веревку, на которой висел мешок. Разбираться, кто сидит внутри, у меня не было ни желания, ни времени, ни сил — я перекинулась в ящерку и со всех лап бросилась к костру, по дороге уворачиваясь от тяжелых башмаков мужчин, бегущих к неожиданно освободившемуся пленнику.
Огонь принял меня как родную. О, Силы Вершителя, какое блаженство! Какое чудо! Как же здорово! Огненная стихия наполняла все мое существо жизнью и энергией, мне становилось все легче и легче, силы постепенно возвращались. Вот много ли мне, оказывается, надо? Всего-то погореть несколько минут, и я в полном порядке.
Наверное, я еще долго просидела бы в костре, нежась в его ласковом пламени, просто так, ради удовольствия, но меня стали отвлекать громкие крики извне. Не дадут бедной больной саламандре спокойно выздороветь, изверги! Можно подумать, они жар-птицу отлавливают. Хотя назвать жар-птицу упыриным выродком вряд ли у кого язык повернется, тем более в таких выражениях.
Поняв, что покоя мне все равно не дадут, я высунула нос из костра и с любопытством уставилась на разворачивающееся действо, которое вызвало у меня сначала недоумение, потом удивление, а напоследок я по-настоящему разозлилась.
Трое здоровенных вооруженных мужиков с самыми зверскими рожами гонялись по кустам за… ребенком. Так вот кто сидел в мешке, оказывается! Ничего себе! В кустах было достаточно темно, свет от костра почти не доходил туда, и мне не удалось разглядеть, мальчик это был или девочка, но сам факт того, что в мешке сидело невинное дитя, возмущал до глубины души. Нет, надо это дело срочно прекращать.
Выбравшись из огня, я бодренько прошмыгнула к своим вещичкам, превратилась обратно в человека и схватила эльфийский меч. Эх, сейчас у меня точно кто-то получит хороший урок нравственного воспитания психически здорового молодого поколения! Силы мои восстановились почти полностью, рука твердо сжимала удобную рукоять, а голова была ясной и холодной. То, что надо.
Я прыгнула в самую гущу нападающих, один из которых уже успел ухватить истошно вопящего ребятенка за шкирку, но мое эффектное и более чем неожиданное появление несколько расстроило их планы. Мужики растерялись.
— Фу, какое невежество! — очаровательно улыбнулась я сразу всем троим, не обольщаясь, однако, что моя улыбка будет оценена по достоинству. — Трое сильных представителей одной из самых высших рас — и занимаются таким гнусным делом, как похищение детей. Вряд ли власть предержащие погладят вас за это по головке.
Ребенок (я успела разглядеть, что это был мальчишка лет двенадцати-тринадцати от силы), воспользовавшись всеобщим замешательством, рванул к ближайшему дереву и вскарабкался на него с ловкостью белки. Молодец, быстро просек, что убежать эти громилы ему не дадут, быстрее на мелкие кусочки порубают.
Мужики таращились на меня, словно на луну, неожиданно свалившуюся с неба им на головы, и не знали, как правильно реагировать. Драться со мной, кажется, они считали ниже своего достоинства, несмотря на поблескивающий эльфийский меч, но и отпускать свидетеля их преступной деятельности тоже не собирались. Дилемму разрешил сам объект похищения, с азартом крикнув сверху:
— Сейчас вам покажут, черви смердящие, как нужно правильно воздавать почести таким, как я. Ты ведь покажешь им, правда?
Последняя фраза была адресована, естественно, мне и произнесена чуть ли не со слезами в голосе. Что ж, мальчишка уже понял, что я на его стороне, но в пользу моего присутствия не сильно верил. Я подняла глаза вверх, но увидела лишь размазанную среди листвы тень.
— Слушайте, так это ведь всего лишь юнец безусый! — вдруг радостно «догадался» чернявый бородач и заметно расслабился. Какая удивительная сообразительность! — Деточка, вот этот ножичек, — он непочтительно ткнул пальцем в мой меч, — не игрушка для такого милого красавчика, как ты, им можно обрезаться.
— Я далеко не безусый юнец, — возмущенно поправила я. — А этим ножичком, как ты выразился, можно обрезать и кого-нибудь другого. Не боишься, что я тебя им побрею? Налысо.
Улыбка не сходила с моего лица, но внутри вулканом кипела злость. Если эти мужланы позволяют себе со мной так фамильярничать, то и я могу им со спокойной совестью «потыкать», хоть они и намного старше меня выглядят.
— А мальчик хамить изволит, — рыкнул тот, кто чуть не поймал мальчишку. — Наверное, следует поучить его, как нужно обращаться со взрослыми мужчинами.
И нагло протянул ко мне свою огромную ручищу. Вот это он уже, конечно, зря! Я легко увернулась, и ладонь нахала схватила острие меча. Рукоять ту же нагрелась, почувствовав кровь.
— Ах ты дрянь! Ты за это поплатишься!
Перед моим носом блеснул огроменный меч грубой работы. Не помню уже, кто из них первым нанес удар, но мое тело действовало независимо от сознания и с легкостью ушло в сторону. На мгновение я готова была поддаться панике и составить компанию мальчишке, желательно на пару веток повыше, но тут наткнулась взглядом на глаза одного из нападавших. В них не было ни грамма жалости или сострадания к противнику, а только слепая ярость и жажда мести. Или я их, или они меня, третьего не дано. Кажется, я сильно подпортила им планы, а себе ставшее таким зыбким в последнее время существование.
— Ну что же, поборемся за правое дело и свободу личности! Подходи по одному! — решила подбодрить я сама себя и приняла боевую стойку, вспомнив многочисленные уроки отца. Это была единственная наука, которая вызывала у меня живейший интерес.
В реальность происходящего верилось с трудом, но если учесть, что меня накануне уже пытались убить, то эти трое верзил почему-то не воспринимались мной с должной серьезностью. Мужики, похоже, тоже видели во мне лишь легкое досадное недоразумение, что-то вроде гусеницы на листке капусты — раздавил и порядок, что и собирались сделать, состроив самые зверские рожи. Если они надеялись, что я испугаюсь и свалюсь в глубокий обморок, чем сильно облегчу им работу по устранению самой себя, то они глубоко ошиблись. У меня хоть и тряслись поджилки, но голова оставалась на удивление ясной. Только теперь я поняла, какого дурака сваляла, ввязавшись в это сомнительное дело. Но отступать было уже поздно.
Быстро просчитав позиции и силы противников, я сместилась немного вправо, чтобы за спиной оказалось толстое дерево. Незачем оставлять спину открытой.
Мужики наступали.
— Вам не кажется, что трое на одного — это не совсем по-джентельменски? — поинтересовалась я, стараясь следить за всеми тремя сразу. — Нет? Вижу уже, вижу… А давайте мы просто поговорим за жизнь? Тоже нет? Ну зачем вам чужой ребенок, посудите сами? Что вы с ним делать будете? Своих, что ли, нет?
Заговаривание зубов бессовестно проигнорировали. Чернявый бородач (я поняла, что он тут за главного) сплюнул в сторону и бросился на меня первым. Скорее всего, он хотел подавить меня своей мощью и весом, но вместо этого сам каким-то непостижимым образом напоролся на мой меч и грузно осел под дерево. Видимо, не рассчитывал, что я не только знаю, для чего эта узкая железка предназначена, но еще и умею ею неплохо пользоваться. На его лице застыло удивленное выражение. Честное слово, я не хотела его убивать! Он сам напросился! Кто же виноват, что я оказалась более расторопной и проворной? Никогда нельзя недооценивать противника, каким бы безобидным он ни выглядел. Правда, это знание ему уже мало чем поможет, хотя я так и не поняла, как у меня это получилось.
Оставшиеся немного струхнули, но с храбростью перепуганных зайцев поперли на меня сразу вдвоем. Наверное, убегать от хрупкой особы женского пола, пусть и вооруженной, считалось у них чем-то сродни паданию в обморок у слабонервных девиц при виде мыши, но мне от этого было не легче. Хотя они же меня за парня вроде как приняли. Но от этого легче тоже не становилось.
Дальше все происходило как во сне. Они напали одновременно, пытаясь произвести на меня неизгладимое впечатление громогласным ревом и жуткой руганью, из которой я узнала столько нового о своих почивших родственниках, чего они, наверное, и сами о себе не подозревали. Столь глубокое познание моей родословной просто поражало. Отец за такое спалил бы, не раздумывая.
Сама схватка мне плохо запомнилась. Длилась она всего несколько минут, но ее конец, печальный для похитителей невинных детенышей, поразил меня до глубины души наличием трупов в количестве трех штук. И это были первые в жизни собственноручно убитые мною создания!
Я потрясенно смотрела на распростертые вокруг дерева тела и не могла поверить, что только что своими руками убила троих человек. Эльфийский меч приятным теплом отзывался в ладони и даже немного пульсировал, будто требуя продолжения столь приятного для него развлечения, но продолжать лунную пляску было уже не с кем. Как ни странно, но ни ужаса, ни сожаления от содеянного я не испытывала. Мне было абсолютно все равно, и это немного пугало.
С ближайшего дерева неожиданно посыпались листья и послышалось подозрительное сопение. А я и забыла уже об истинной причине моего неоцененного подвига!
Мальчишка проворно ползал по не очень толстой ветке туда-сюда, опасно свешиваясь, и пытался в потемках рассмотреть место битвы. Это было достаточно проблематично — костер к тому времени почти потух и был достаточно далеко, а луна в очередной раз дезертировала.
— Ух, как ты их! Бац! Бац! Хрясь! Кирдык! А они — брык! А ты — бум! Бах! Я в восторге и падаю к твоим ногам! Ой!
Сверху раздался подозрительный хруст, писк, ветка, на которой сидел паренек, обломилась, и он мешком рухнул прямо мне под ноги. Вот это, я понимаю, почтение. Мелочь, да еще и в густом дремучем лесу, а приятно.
— Не ушибся? — любезно поинтересовалась я, глядя на неподвижное тельце.
— Да не, нормально. — Парнишка, кряхтя и охая, приподнялся на колени и вытащил из-под себя несколько щепок размером с палец. — Уважение, оказываемое воинам с таким потрясающим оружием и столь сногсшибательными способностями, требует жертв.
М-да, везет же мне с поклонниками… Один другого краше.
— А теперь давай быстренько определимся, кто ты такой, зачем ты был нужен этим невоспитанным мордам, и я отведу тебя домой, — заявила я, в потемках вытирая меч обо что-то мягкое.
— А ты правда отведешь меня домой?! — с неприкрытой надеждой в голосе воскликнул мальчишка. — Ух ты!
Мне даже показалось, что он сейчас с визгом бросится мне на шею, и на всякий случай отошла подальше.
— Нет, ну если ты очень хочешь, то я могу оставить тебя здесь. Будешь…
— Не хочу! — слишком поспешно перебил он. — Поклянись, что ты меня не бросишь. Поклянись! Поклянись! Поклянись! — Пацан чуть ли не топал ногами.
А мальчик, по всей видимости, не так прост. Скорее всего, сынок кого-то из местных вельмож, которого выкрали с целью сорвать неплохой выкуп.
— Слушай, нечего играть тут во всякие рыцарские игры, — возмутилась я. Не люблю подобной демонстрации избалованности. Он бы еще на землю упал и в конвульсиях забился. — Мы в глухом лесу, а не в великосветских палатах. А тебе будет урок на будущее — надо всегда слушаться родителей!
Последнее замечание было мною сказано только для усовещевания уже начавшего мне порядком надоедать мальчишки, сама я в него ни на грамм не верила. Если б я всегда слушалась своего папашку, то сейчас сладко спала бы в замке Полоза, а не бродила неизвестно где, да еще и неизвестно с кем.
— Нет, ты поклянись! — пристал ко мне пацан. — Поклянись, поклянись, поклянись…
— Вот зануда какая! — раздраженно пробормотала я себе под нос и уже громче добавила: — Если тебе от этого станет легче, хорошо — клянусь. Доволен?
— Нет! Поклянись кровью!
Наглость мелкого нахаленка набирала обороты с невероятной скоростью, от которой я просто обалдевала.
— Для меня это слишком важно. И потом — тебе жалко, что ли? — Последние слова были сказаны с характерными всхлипываниями, и я, тяжко вздохнув, раздраженно полоснула себя по запястью мечом. Не понимаю я этих членовредительских обрядов, но ревущие или только готовящиеся к этому дети действуют на меня отупляюще.
— Я, случайно оказавшаяся свидетелем несправедливости, карающейся гневом Вершителя, собственной кровью клянусь, что обещаю проводить домой невинное дитя, оказавшееся без защиты и поддержки, — и слизнула несколько скупых капелек крови, выступивших из раны. Меч сделал свое дело, лишь слегка надрезал кожу, а не оттяпал мне полруки, как могло бы случиться, примени я обычный остро отточенный клинок.
Мальчишка стер с моего запястья скупые остатки крови пальцем и торжественно облизал его.
Вообще-то по всем правилам кровь приносящего подобную клятву должна течь из раны, пока сама не остановится; ее требуется тщательно собрать в серебряный ритуальный сосуд, и уже над этим сосудом произносить клятвенную речь с полным набором имен и титулов. Если же такая клятва по каким-то причинам нарушится, бессовестного отступника будут мучить такие жуткие ощущения, что захочется самому повеситься. Или вспомнить о справедливости. Но это по правилам. Сейчас же подходящей емкости поблизости не было, ситуация сама по себе не располагала к долгим разглагольствованиям, своего полного имени я называть совершенно не хотела, а имени пацана просто не знала. Поэтому пришлось не только импровизировать на ходу, но и изрядно сократить ритуал, что мальчишку, похоже, совершенно не смущало. Или же он просто-напросто не знал многих тонкостей. Любопытно, а откуда такая мелочь вообще знает об этих вещах? Подобное обычно практикуют только среди высших караванов власти.
— Надеюсь, ты живешь не очень далеко? — решив оставить некоторые щепетильные вопросы на потом, поинтересовалась я. Отделаться по-быстренькому от внезапно свалившейся обузы, и дело с концом. — И еще хотелось бы мне знать — как тебя зовут? Обращение «эй, ты» мне никогда не нравилось.
— Сначала представься ты!
— Тебе не кажется, что ты немного задаешься, мелочь пузатая? — не выдержала я, все-таки выплескивая наружу свое раздражение. — Еще немного, и я начну жалеть, что ввязалась в эту спасательную операцию!
Кажется, затолкать в мешок это еще неразумное, но уже чересчур надменное существо было не такой уж и плохой идеей. Может, я поторопилась с выводами относительно жестокости?
— Ты не пожалеешь! — Самоуверенности парня мог позавидовать даже мой муженек. — Ладно, так и быть, я сделаю для тебя исключение, и то лишь потому, что ты — мой спаситель, а это в наше время большая редкость! — Слышать от ребенка столь высокопарные речи было смешно, и я усмехнулась. — Мирабэль Арилаэн Ромиан Кавальтариэн Вальмароль Леесмаинаэль к вашим услугам.
— Офигеть! — только и смогла выдавить я. — Долго учил?
— Это мое полное родовое имя, которое я знаю с пеленок, — обиженно сопя, выдал мальчишка. — Не удивлюсь, если твое состоит всего лишь из трех букв.
Вот нахал какой! Возникло мстительное желание гордо ткнуть его носом в мое царское происхождение, чтобы не задавался, но я вовремя одумалась. С какого рожна я должна перед малолеткой оправдываться? Перебьется. И скромно представилась:
— Сатия.
— Как, как? Сатия? — удивленно переспросил мальчуган и подался вперед, видимо желая получше рассмотреть своего неожиданного спасителя. Хотя в темноте это было несколько проблематично.
— А что тебе так удивляет? — непроизвольно отступая назад, спросила я.
— Так ты — женщина? — Последнее слово было произнесено таким тоном, словно принадлежность к слабому, с точки зрения мужчин, полу являлась жуткой диковинкой. — Я думал — ты благородный рыцарь… — Уже немного разочарованно.
— Еще чего не хватало! — Я вогнала все еще обнаженный меч в ножны и с чувством выдала: — Да будет тебе известно, глупый ребенок, не всякий мужчина с оружием — рыцарь, как и не всякий рыцарь — благородный. Посмотри хотя бы вот на этих троих…
— Так, значит, тебя зовут Сатия… — будто не слыша, повторил мое выдуманное имя пацан.
— Да.
— И это все? — не поверил мне так неосторожно спасенный. — А как же принадлежность к роду, социальный статус?..
— Для тебя достаточно, — отрезала я. — В отличие от некоторых, я не мучаю окружающих труднопроизносимыми именами, которые не то что запомнить, произнести практически невозможно.
Мальчишка снова засопел. То ли мысль какую думал, то ли обиделся.
— А меня можно просто Мираб, — наконец изрек он. — Но это только для избранных.
Судя по всему, мне выпала такая сомнительная честь попасть в число этих самых избранных. Знать бы еще, чем это грозит… Как нарочно, почти ничего не видно, посмотреть бы на него повнимательнее, имечко-то у него то еще.
— Имя твое очень на эльфийское смахивает, — задумчиво произнесла я. — Ты не из Лазурного Царства случаем?
— Вот еще! Я с Пара-Эльталя! — с пафосом выдал маленький выскочка.
— А это где?
Но тут очень кстати (или совсем некстати, это с какой стороны посмотреть) выглянула полная луна и осветила лес серебристым светом. Я тут же воспользовалась этим и с интересом уставилась на своего несовершеннолетнего нового знакомого. Ребенок тоже уставился на меня во все глаза. Ну что я могу про него сказать? Честно? Лучше бы меня отравили и утопили еще раз. Даже встреча с мужем меня теперь не так пугала.
Передо мной стоял мальчуган лет двенадцати плюс-минус, если брать человеческие критерии возраста, ростом мне по плечо, в разорванной местами одежде. Светлые спутанные волосы разметались в творческом беспорядке, длинные острые ушки настороженно торчали, невероятно красивое лицо с тонкими чертами и удивительными глазами, в которых хотелось утонуть, озарялось робкой улыбкой. Не ребенок, а прямо картинка! Если бы за его спиной не маячили слегка опушенные крылышки, очень похожие на малооперившиеся птичьи, да не поблескивающие в лунном свете жуткие длинные клыки… В общем, описание люди мне давали вполне конкретное.
— Ты — эльфырь?! — сдавленным шепотом спросила я, в ужасе пятясь назад и безуспешно стараясь отогнать от себя все знания об этих коварных и страшных созданиях, которых успела нахвататься за последнее время. Не получалось. Страсти всякие так и стояли у меня перед глазами.
— Допустим, не эльфырь, а лиебе, — с умным видом поправил Мираб. — А что такое?
И он еще спрашивает?! Да меня сейчас от одного страха не только сам кондратий хватит, но и все его семейство в полном составе вплоть до десятого колена. А что такое? Что такое?.. Передо мной самая кровожадная тварь мира стоит, и она же так невинно спрашивает: «Что такое?» Или у них принято мнение еды спрашивать?
Пятясь, я, естественно, назад не смотрела, а потому обо что-то споткнулась и медленно осела на коленки к одному из трупиков, нашедшему свою кончину сидя под деревом. Трупик не возражал.
— Прикинь, а? Вот теперь я точно влипла! — пожаловалась я мертвяку, повернув к нему голову. — Как думаешь, за что меня сегодня так судьба невзлюбила?
Трупик многозначительно промолчал, и я снова повернулась к Мирабэлю. Эльфыреныш смотрел на меня удивленно, даже улыбаться перестал, спрятав ужасные загнутые клыки. Его и так не маленькие глаза распахнулись почти на пол-лица.
Какое-то время мы буравили друг друга взглядами. Он — ничего непонимающим, я — испуганно-обреченным. Ну не может мне везти постоянно! Всего за один день удрать от почти нагнавшего меня мужа, чудом не погибнуть от яда наемницы, не утонуть в болотной трясине, победить трех здоровых мужиков… И все ради чего? Чтобы быть заживо обглоданной каким-то мальчишкой?!
— С тобой все в порядке? — осторожно спросил Мираб и сделал шаг ко мне. Моя странная реакция его, кажется, расстроила.
— Не приближайся! — истерично взвизгнула я, вскакивая на ноги и снова выхватывая меч. — Только попробуй подойти, и ты поплатишься за свои кровожадные наклонности! К тому же во мне смертельная доза яда — ты можешь отравиться!
Парень обалдело остановился и быстро-быстро захлопал глазами.
— Эй, ты чего, убить и меня собираешься, что ли? — В голосе эльфыря послышалась неприкрытая обида. — Что я тебе плохого сделал?
— Еще скажи, что я должна тебе в подробностях описать, как ты будешь кромсать мое еще живое тело и лакомиться моими внутренностями?!
Абсурдность ситуации вызвала у меня истерический смешок.
— Нет, не надо, но…
— Тогда давай разойдемся по-хорошему, и ты поищешь себе другой обед. — Я зорко следила за каждым его движением, готовая в любой момент отразить нападение.
Мирабэль задумался, нервно (или от голода?) покусывая нижнюю губу левым верхним клыком и поглядывая на меня исподлобья.
— Ты поклялась, что отведешь меня домой, — нагло напомнил он.
— Ага, а сама буду в качестве ужина для всей семьи. — Я нервно тряхнула короткими волосами. — И хватит мне зубы заговаривать, наслышана уже про ваши коварные штучки. Сначала вы милые и хорошие, а потом — кусь! — и свежее мясо готово к употреблению!
После моих слов куцые крылышки Мираба жалобно обвисли, как морковная ботва на грядке после месячной засухи. Он понурил голову, опустил плечи и медленно побрел в сторону поляны, где еще слабо теплились угли костра.
— Все ясно… Теперь меня точно убьют, — прошептал он еле слышно и нарочито громко всхлипнул.
Я проводила его излишне внимательным взглядом. Кто знает, вдруг это очередной прием, притупляющий бдительность? Но на меня нападать пока никто не торопился. По крайней мере, единственный эльфырь был под моим неусыпным наблюдением и уже сидел на бревнышке у костра, уронив голову на руки. Самое время удрать подобру-поздорову.
Я, не убирая пока меча, собралась уже нырнуть в ближайшие кусты и дальше бежать без оглядки, в надежде, что меня не догонят, но вдруг услышала странные звуки, доносящиеся с поляны. Луна продолжала ярко светить, и мне был хорошо виден Мираб, так и продолжавший сидеть с опущенной головой. Он плакал, громко, навзрыд, размазывая слезы по лицу тыльной стороной ладони. Так могут плакать только дети, которые остались одни, и им очень страшно. Наверное, мальчишка думал, что я уже давно удрала, и его никто не видит и не слышит.
Эх! Я точно пострадаю когда-нибудь за свою излишнюю доверчивость, но сейчас уйти уже не могу. Оставить в темном глухом лесу ребенка одного было выше моих сил. Я сама находилась в похожем положении — совсем одна, без друзей и близких, уже однажды убитая и преследуемая по пятам ненавистным мужем, но, в отличие от этого эльфыреныша, против меня не был настроен весь мир, а его убьет первый, кто повстречается по пути. Если в темных углах о чем-то говорят шепотом и под строжайшей тайной, то об этом точно знает каждый. Любое создание, хотя бы отдаленно напоминающее по описанию эльфыря, даже если он трижды самый невинный младенец, будет жестоко истреблено для общественного спокойствия без суда и следствия. Детеныш эльфыря здесь совсем чужой, его ненавидят только за то, что он такой, каким ему уготовано было родиться. Нехорошо это как-то. Мыслям, пытающимся достучаться до моего сознания и донести информацию о том, что не того жалею, я показала язык и храбро направилась к ревущему парню. Двум смертям не бывать, а одной все равно не миновать. А если хорошо подумать, не такой уж он страшный и непобедимый, раз в мешок посадили и волокли куда-то.
Я села по другую сторону костра и подбросила сухих веток в тлеющие угли. Огонь постепенно разгорался. Даже если этому мелкому упыренышу вздумается на меня броситься, я успею шмыгнуть в пламя. Надеюсь, что успею. Меч для успокоения совести я положила себе на колени.
Опасный ребенок перестал громко рыдать и теперь только отчаянно всхлипывал, не поднимая головы.
— Прекрати реветь, — ворчливо сказала я, не сводя с него настороженного взгляда.
— А я и не реву, — глухо ответил он и шмыгнул носом.
«Меня оплакивает, заживо», — мелькнула трусливая мысль, но я культурно попросила ее удалиться куда подальше, а вслух произнесла:
— Еще скажи, что у тебя неожиданно на меня аллергия появилась с летальным насморком.
— Не появилась. — Мираб смешно дернул длинными ушками, но головы так и не поднял.
О чем с ним разговаривать и как узнать, что у него на самом деле на уме и в желудке, я даже не представляла. С одной стороны, дыма без огня не бывает, и народ не на пустом месте придумал сказочки про кровожадность этой таинственной расы, которой толком никто не видел, но с другой — парень кажется вполне вменяемым и голодной слюной пока не истекает. Или их кровожадность проявляется с возрастом, а дети вполне мирные и кроткие существа, питающиеся травкой? Может, удастся отделаться малой кровью, и не моей?
— Я хочу домой, к папе, — вдруг сказал маленький эльфыреныш и утер покрасневший нос тыльной стороной ладони.
С таким трудом созданное душевное спокойствие дало трещину. Вот только папы мне еще и не хватает! Вести задушевные разговоры сразу расхотелось.
— Ты ведь не нарушишь своей клятвы, Сатия? Ты поможешь мне вернуться? — Мираб поднял на меня влажные глаза цвета весеннего неба в обрамлении длинных ресниц, которым позавидовала бы любая девчонка. Изумительно красивый парнишка, а когда не улыбается, то и клыков совсем не видно. Если не знать, вообще за эльфа сойдет. Он смотрел на меня поверх костра таким серьезным и несчастным взглядом, что сердце мое дрогнуло — что же я, сволочь последняя, что ли, бросать ребенка на произвол судьбы? А если доживу до утра, то можно считать, что жизнь удалась.
— Ладно, — вздохнула я, окончательно смирившись со своей горькой участью. — Утро вечера мудренее. Ложись спать.
— Не бросай меня, пожалуйста, — заканючил мальчишка, утирая рукавом залитое слезами лицо. — Отец наградит тебя, если ты вернешь меня домой.
«Наградит, конечно! Нафарширует яблоками, специями сверху посыплет, чесноком натрет для аромата — вот и вся моя награда. Кто-нибудь еще может похвастаться такой оригинальной формой оплаты? Вряд ли».
— Завтра поговорим, спи давай, — прикрикнула я. Если оно для меня наступит, это завтра.
Мираб свернулся калачиком прямо на траве у костра, прижал крылышки к спине, так что они стали почти незаметны, подложил ладошки под голову и закрыл глаза. Через пару минут он уже расслабленно сопел и чему-то хмурился во сне. Думаю, спать в мешке вряд ли доставляло ему большое удовольствие.
Сквозь дыры в одежде я увидела несколько довольно больших кровоподтеков и ссадин на плече и боку парнишки, и во мне на миг снова поднялась злость на тех, кто уже поплатился за свою жестокость. Правда, нужно еще разобраться, кому из нас больше повезло — мне или им.
Я сидела и задумчиво смотрела на огонь, сунув в него ладони и мысленно спрашивая у него совета. Что мне теперь прикажете делать? Еще утром я готова была броситься обратно домой, к отцу или к Полозу, неважно, главное, чтобы рядом было хоть одно знакомое лицо, но сейчас пути назад нет. Мне нужно найти и забрать мое кольцо, которое так подло украла наемница. Не знаю почему, но оно будто подталкивает меня вперед, зовет за собой, такое ощущение, что забрали часть меня самой, и пока я его не отыщу и не надену на палец, не успокоюсь. Что за тайна и сила таится в этом кольце, не знаю, но что-то серьезное, раз меня даже убить за него готовы. Вот ведь подлые эльфы, а какие красивые сказки про них в книжках пишут! А тут еще и эта напасть в виде эльфыреныша навязалась на мою голову. И угораздило же меня так опрометчиво поклясться! Надо будет еще определиться, в какой стороне этот Пара-Эльталь находится, если, конечно, мои косточки не останутся сохнуть на этой полянке после сегодняшней ночи. И муженек на хвосте висит, чтоб ему век золота не сыскать.
Я так сильно погрузилась в свои проблемные думы, что даже не заметила, как задремала и свалилась в костер, чуть не закидав Мираба горящими углями. Мальчишка заворочался во сне, почмокал губами, отчего мне стало немного не по себе, и перевернулся на другой бок. Хвала небесам, не проснулся. Представляю его глаза, если бы он увидел меня сидящую в пламени костра. Мне-то ничего, а вот он мог бы и умом тронуться от такого оригинального зрелища. Если хотя бы половина из того, что рассказывают о лиебе, правда, то чего можно будет ожидать от свихнувшегося кровососа? Пусть лучше нормальным остается, так он хотя бы относительно разумен и вроде даже неплохо интеллектуально развит. Какой кошмар! Вот о чем я сейчас думаю, а? И, словно вторя моим безрадостным мыслям, где-то вдалеке послышался одинокий волчий вой. Ему откликнулся еще один, гораздо ближе. Вот только этих милых зверушек мне не хватает для полной компании. Три свеженьких неприкопанных трупа за кустами наверняка приведут дружную волчью стаю к нашей полянке. И хорошо если этими тремя они и насытятся. А если нет? К тому же есть еще целых три лошади. И вот о них стоило позаботиться в первую очередь.
Я, озираясь и вздрагивая от каждого шороха, будто волки могли выскочить из-за каждой былинки, перевела лошадей поближе к костру, чтобы их было видно. Животные особо не возражали. Непосредственная близость с непонятными пока живыми созданиями их, похоже, устраивала гораздо больше, чем хорошо знакомая, но неподвижная троица бывших хозяев.
Притащив к костру еще влажную после купания в болоте сумку, я подложила ее под голову и устроилась на ночлег. Меч в боевой готовности лежал рядом так, чтобы я могла его сразу схватить и во всеоружии встретить незваных гостей. Сначала мне казалось, что уснуть так и не смогу (это рядом с упырем-то и волками! три трупа меня совершенно не пугали), но организм оказался гораздо умнее (или бесстрашнее) сознания.
Утро следующего дня все-таки наступило. Еще не открывая глаз, я поняла, что меня не только не съели, но и не понадкусывали. Даже комары за ночь не выполнили свою кровопийскую миссию, что не могло не радовать. Позволив себе понадеяться, что случившееся накануне всего лишь кошмарный сон, я приоткрыла глаза и с прискорбием констатировала, что сны мне сегодня вообще не снились, а о кошмарах остается только мечтать, самый главный из которых на данный момент вполне реально сидел передо мной и ворошил потухшие угли палочкой. Значит, Мираб, к сожалению, никуда за ночь не делся, на мое отравленное тело не позарился (это уже к счастью, хотя еще неизвестно) и сидел подозрительно тихо-тихо.
— Ты умеешь гадать по пеплу? — полюбопытствовала я, прикрывая глаза ладонью от ярко светящего в лицо солнца. — Брось! Неблагодарное занятие, все равно соврет.
— Я не умею гадать, — насупился Мираб. — А ты — соня. Уже давно полдень миновал.
Эх, если бы только это странное дитя знало, какие перипетии выпали на мою долю за последние сутки, он бы еще удивился, что я встала в такую рань. Правда, путешествие в мешке тоже сомнительное удовольствие, но, по крайней мере, не смертельное.
— А что, спящее мясо у тебя не вызывает должного аппетита? — съязвила я и с кряхтеньем села. Спина отозвалась ноющей болью, а другая рука, продолжавшая сжимать меч, совсем онемела.
При свете дня мальчишка выглядел еще симпатичнее, чем ночью. Светлые, почти белые волосы были на первый взгляд мягкими как шелк, огромные голубые глаза в обрамлении длинных ресниц смотрели на меня простодушно и доверчиво, черты лица правильные, тонкие, и длинные заостренные ушки совершенно не портили этой поистине недетской красоты. Прямо небесный ангелочек какой-то! Если бы не синяки и ссадины на мордашке.
Но тут этот «ангелочек» улыбнулся и с легким шелестом расправил небольшие, подозреваю, еще недоразвитые крылышки. Лучше бы он этого не делал, честное слово… Обнажившиеся в улыбке кривые, как верхние, так и нижние клыки, сразу развеяли все очарование и вмиг уничтожили чувство прекрасного, заставив задуматься, что же он этими клыками делает. Меня передернуло, и даже шея зачесалась там, где проходят близкорасположенные к коже пульсирующие венки. Впечатление было настолько неизгладимым, что испуг красноречиво отразился на моем лице, а рука с мечом непроизвольно поднялась. Пусть только рыпнется в мою сторону, мелочь кусачая!
Мираб расценил мой жест по-своему и, взвизгнув, слетел с бревна в противоположном направлении.
— Только попробуй на меня напасть! — зашипел он, замерев на относительно безопасном расстоянии и сжав кулачки. — Я буду защищаться до последней капли крови!
Выглядел он очень воинственно, мне совсем не по себе стало.
— Моей? — уточнила я, продолжая зорко следить за каждым его движением.
— Своей, дура! — В глазах мальчишки появилось хищное выражение, он наклонил вперед голову и смотрел на меня, слегка прищурившись. — Ты не посмеешь поднять меч на единственного наследника Повелителя Пара-Эльталя!
С каким превосходством последние слова были сказаны, обалдеть можно! Мне даже показалось, что его клыки стали еще длиннее, да и оскал был отнюдь не добрым.
— Сам дурак! — оскорбилась я. — И плевать я хотела, кто меня есть собирается! Только облизнись в мою сторону, и тебе — хана!
— Если бы я хотел тебя схомячить, то давно бы уже это сделал, возможностей было море! И вообще, с чего ты взяла, что мы питаемся людьми?
— Слухами земля полнится.
— Земля скоро захлебнется этими слухами! — зло выкрикнул Мираб. — И вообще, ты поклялась отвести меня домой, а вместо этого дрыхнешь до обеда, да еще и прирезать меня пытаешься. Клятвопреступница!
— А вот напоминать мне о моей глупости постоянно вовсе не обязательно. — Я тоже разозлилась. Этот малолетний паршивец слишком много себе позволяет. — Ты не в той ситуации, чтобы хамить, тем более взрослым.
— Я наследник Повелителя, мне можно!
— А вот я сейчас уши тебе надеру, и посмотрим, какой ты повелитель!
— Только попробуй!
— И попробую! — Я швырнула меч в ножны и направилась к парню с самыми серьезными членовредительскими намерениями. — Твои длинные уши просто предназначены для того, чтобы за них потаскали как следует, и я не вижу ни одной причины, чтобы противиться моему желанию!
— Не подходи! — Мираб попятился от меня, выставив вперед руки. — Я буду кричать!
— Да сколько угодно! — рыкнула я. — Хоть обверещись.
— Не надо… пожалуйста…
О смертельной опасности, грозящей мне со стороны этого мелкого упыреныша, я благополучно подзабыла. Проучить его за наглое поведение казалось теперь делом первостепенной важности, и я резким движением схватила его за ворот.
— А ну иди сюда!
Мираб увернуться не успел.
— Отпусти меня сейчас же! — истошно завопил он, дергаясь в попытке освободиться из моих цепких ручонок. — Будущему повелителю никто не смеет надирать уши!
— Значит, я буду первой, — со злорадным спокойствием заявила я.
Справиться с мальчишкой оказалось не так-то просто, он извивался и довольно сильно брыкался, не давая мне возможности добраться до его длинных ушек, и при этом вопил так, что я чуть не оглохла. Но отпускать его без наказания я не собиралась. Наконец мне удалось ухватить его поперек тела и прижать к себе. Ура! Победа уже почти была на моей стороне, но тут Мираб как-то странно хрюкнул и начал истерично повизгивать, ужом извиваясь в моих руках.
— Ой! Пусти! Ой, не могу! Щекотно! Уй! Ай!
Он исхитрился и лягнул меня по болезненной косточке на лодыжке. Теперь уже взвыла я, решив надрать ему не только уши, но и что-нибудь еще посущественнее.
— Все! Ты меня достал! — выдавила я из себя сквозь боль. — Я укорочу твои излишне длинные органы слуха как минимум вдвое!
— Ладно, ладно! — уже задыхался от смеха и истошно верещал Мираб. — Только не щекочи больше! Я щекотки бою-ю-юсь!
— Чего?! — опешила я и на мгновение ослабила хватку. Парень тут же выскользнул из моих рук на землю и, даже не пытаясь подняться, отполз на пару шагов в сторону. Покрасневшее от смеха лицо и влажные глаза красноречиво говорили, что он не врет.
— Чего ты боишься? — еще раз переспросила я, в надежде, что ослышалась.
— Щекотки. — Мираб еще продолжал тяжело дышать, но удирать от меня уже не собирался. — На, надери мои уши, только не щекочи больше!
Я растерялась. Кровожадное существо, боящееся щекотки, плохо укладывалось в моей голове.
— Ты серьезно? — Мне все еще казалось, что меня разыгрывают.
— Куда уж серьезнее.
Мираб продолжал сидеть на земле и жалобно на меня таращиться своими обалденными голубыми глазюками, будто вынесения приговора ожидал. Мне даже жалко его стало, запугала бедного ребенка совсем, а ведь он ни разу укусить меня не попытался.
— Значит, так! — строго сказала я, чтобы мальчишка проникся серьезностью моих слов. — Вопросы буду задавать я, а ты отвечаешь честно. Клацнешь в мою сторону — пеняй на себя! Все понял?
Мираб усиленно закивал и неуверенно поднялся с земли, отряхивая грязные ладони.
— Ну хоть один вопросик можно? — скромно поинтересовался он, топая рядом со мной к кострищу.
— Можно, — милостиво разрешила я. — Собственно, ты его уже задал.
— Ты же меня не бросишь? — И, забежав чуть вперед, преданно заглянул мне в глаза.
Я резко остановилась и уперла руки в бока, заставив Мираба испуганно отскочить в сторону.
— Опять двадцать пять! Если ты не прекратишь ныть, я со спокойной совестью забуду, что ты еще совсем маленький, и не просто тебя брошу, но и прикопаю твой трупик в каком-нибудь особенно укромном месте, чтобы ни одна животинка тебя не отыскала! Лучше хворосту набери для костра, да посуше, все польза какая-то будет.
Мальчишку как ветром сдуло, а я смогла вздохнуть спокойно. Его присутствие меня сильно напрягало. Народная молва — штука по своей убедительности очень сильная и, как правило, на пустом месте ничего не раздувающая, а вот вывернуть истину наизнанку — это всегда пожалуйста. Может, эльфыри не такие уж и кровожадные и смертельно опасные, как их преподносят? К тому же этот единичный экземпляр, которого я встретила благодаря своей «везучести», всего лишь ребенок, да и ведет себя как обычный человек.
Пока я разжигала костер из оставшихся веток, во мне боролись два противоположных чувства — осторожность и сострадание. Я не знала, как мне лучше поступить, но решила прийти к временному компромиссу — взять мальчишку с собой и довести его до того места, которое называется Пара-Эльталь (надеюсь, это где-нибудь недалеко от Капитара), но бдительности не терять. Если уж он не разделался со мной сразу, то вряд ли это сделает в ближайшее время. Осторожность еще не помешает и потому, что говорить ему, кто я такая, я тоже не собираюсь.
— Во! Этого хватит? — радостно сообщил Мираб, ссыпая охапку сушняка мне на прямо на колени.
— Хватит, — раздраженно буркнула я. — И знаешь что?
— Что?
— Постарайся поменьше лыбиться, меня это нервирует.
Радостный оскал медленно сполз с его очаровательной мордашки, уступив место скорбной мине, которая мне тоже не очень понравилась. Она навевала на мысли о справляемых поминках. По мне, между прочим.
— Есть хочешь? — не подумав, спросила я, стряхивая с себя хворост, который весь был истыкан колючками и зверски цеплялся за мою одежду.
— Хочу, — угрюмо ответил Мираб. Он меланхолично наблюдал за моими самоспасательными действиями, но помогать даже не собирался. Наверное, посчитал свою помощническую миссию полностью выполненной, а все остальное его совершенно не касалось.
— Вот и готовь себе сам! — мстительно сказала я.
— Я не умею готовить! Мне по статусу не положено.
Снова он за свое! Как же язык чешется ляпнуть, что я тоже не на капустной грядке из семян выращена!
— Так тебе и надо, — отпихнув ветки от себя подальше, выдала я. — Можешь до ближайшего лужка метнуться, попастись, травки пощипать. Сейчас клевер в самом соку…
— Издеваешься, да? — Глаза парня наполнились слезами от обиды. Научила же меня недолгая замужняя жизнь разумных существ доводить.
— А что, очень заметно? — невинно поинтересовалась я.
Мираб отвернулся и промолчал.
— Я папе пожалуюсь. — Он обиженно надул губки и снова повернулся ко мне.
— Да хоть двадцать раз, — фыркнула я, роясь в сумке в поисках съестного.
А идея на самом деле была не такой уж и плохой… Я бы тоже с удовольствием сейчас папашке наябедничала на жизнь мою горемычную или, напротив, выдала бы все, что о нем думаю. Но, учитывая дальность расстояния, придется отложить этот душещипательный акт до лучших времен. Причем нам обоим.
— Вот гадство! — выругалась я, брезгливо копаясь в сумке. — Я осталась без провизии. — И выудила на свет Вершителя размокший до состояния кашицы хлеб, склизкий сыр и прочие пропитанные зловонной водой продукты. — Мирабчик, не хочешь по грибочки или по ягодки сходить?
Я с вызовом посмотрела на парня.
— Не хочу. — Мираб продолжал на меня сильно обижаться и не скрывал этого. — В сумках тех троих, — он кивнул в сторону вчерашнего места моей битвы, — должна быть какая-то еда.
А он не совсем безнадежен, оказывается.
— Вот и сходи, проверь, — продолжала глумиться я. — Или это тоже не предусмотрено твоим статусом?
Пусть пошевелится немного, я ему нянькой или слугой не нанималась. Это у себя на Пара-Эльтале он, может, и крупная шишка, а здесь пока вообще неизвестно кто.
Эльфыреныш молча встал и обреченно направился в указанные им же самим кусты. Кстати, заодно у нас появился халявный транспорт в виде трех лошадок, что сильно экономит мои финансы. Вряд ли у этого хмыря клыкастого есть с собой деньги даже на карманные расходы.
Я бросила на удаляющегося мальчишку насмешливый взгляд. Интересно, а для чего эльфырям крылья нужны? От комаров отмахиваться? Или сквозняк в жару создавать, на таких ведь вряд ли полетаешь, маловаты они как-то для планирования?
Я присмотрелась повнимательнее. Его рубашка сзади была порвана гораздо сильнее, чем спереди, и худенькая спинка представляла собой чуть ли не один сплошной синяк, разбавленный многочисленными ссадинами. Одно крыло было изрядно порвано и висело замусоленной тряпочкой. Смеяться дальше мне расхотелось. И ведь этот паршивец ни словом не обмолвился, что ему больно.
Мираб тем временем скрылся в кустах, и вскоре оттуда донеслось сначала недовольное ворчание, а следом я услышала слова, которые детям в его возрасте не то что говорить, знать не положено. Вряд ли у них на Пара-Эльтале это является языком дипломатии, скорее от своих похитителей успел нахвататься. И почему дети всегда очень быстро запоминают все плохое и с трудом усваивают хорошее?
Заинтересовавшись, я почти бегом направилась посмотреть на причину столь неадекватной детской реакции. Не дай Вершитель, упокоенные мной вчерашние негодяи по каким-то причинам решили восстать и отомстить за свою бесславную кончину?
Но картина, представшая моему настороженному взору, оказалась более прозаической. Мираб пытался снять у ближайшей лошади седельную сумку, но коняшка почему-то была категорически против этого и, мелко перебирая стреноженными ногами, старалась переместить заднюю часть тела подальше от мальчишки, да еще многозначительно клацала зубами у него перед носом. Две ее товарки испуганно жались друг к другу за ближайшим раскидистым дубом и с ужасом взирали на происходящее из-за ствола.
Очередная попытка Мираба схватить лошадь под уздцы и призвать хоть к какому-то подобию порядка не увенчалась успехом. Лишь только мальчишка протянул руку к седлу, лошадь резко скакнула в сторону и сделала неожиданный выпад головой. Эльфыреныш вскрикнул и затряс укушенной конечностью. Кажется, дело — труба. Если не вмешаюсь, кто-нибудь кого-нибудь точно покалечит.
— Мираб, отойди, она тебя боится. — Я спокойно подошла и оттеснила несостоявшегося конокрада себе за спину.
— Ей-то чего бояться? — продолжая потирать укушенное запястье, проворчал Мираб и с облегчением отошел подальше, чтобы не мешаться. — Она вон какая здоровенная, с зубами и копытами, и чуть меня не сожрала. По твоей милости, между прочим.
Я решила не вступать в совершенно ненужную сейчас перепалку (потом отомщу) и принялась ласково заговаривать лошади зубы, мягко поглаживая ее по морде. Когда животное немного расслабилось от моего тихого голоса, я жестом показала Мирабу, что он может приступать к освободительной операции нашего завтрака. Мальчишка, сделав довольно большой круг, опасливо приблизился к лошадиному крупу и дрожащими руками отвязал сумку от седла, постоянно вздрагивая от каждого движения страшного зверя. Все-таки копыта довольно грозное оружие.
С остальными лошадьми дело пошло гораздо быстрее, и через несколько минут мы стали обладателями трех довольно увесистых мешков.
— На, смотри сама, чего там ценного, — сгружая поклажу передо мной, сказал вредный эльфыреныш, но, наткнувшись на мой пристальный взгляд, сразу весь подобрался: — Что опять не так?
Нет, нельзя подобным образом с детьми обращаться, а то он скоро от одних моих взглядов заикаться начнет.
— Да вот прикидываю, откуда у тебя крылья растут и какую функцию выполняют. — Надо немного разрядить обстановку. И склонилась над мешками.
— Растут из спины, — охотно ответил Мираб, расправляя для наглядности свои крылышки. — А для чего — и лягушке понятно: чтобы летать.
Я расхохоталась.
— Ты хочешь сказать, что вот на этих своих крохотных ластах сможешь подняться хоть на вершок от земли?
— Я — не могу еще, — в который раз за утро обиделся Мираб. — Эта способность появляется только к совершеннолетию, а мне еще до него далеко. Да будет тебе известно, мы вообще рождаемся без крыльев, они потом расти начинают.
— Что-то вроде лапок у головастиков? — все еще веселилась я, но информацию к сведению приняла. Теперь, по крайней мере, понятно, почему он не смог удрать от своих поработителей.
— Ты пользуешься моим бедственным положением, потому и издеваешься надо мной постоянно, — не оценил мою шутку эльфыреныш и надулся, как индюк на гусеницу. — Вот если бы тут был мой папа, он бы тебе показал…
— Слушай, ты достал меня уже со своим папой, — снова начала злиться я. — У меня уже появилось желание поскорее с ним встретиться и высказать все, что я думаю о его методах воспитания подрастающего поколения. И мне уже даже неважно, съест он меня потом или нет!
— Он не ест людей, — внес некоторую ясность Мираб. Еще бы точно знать, что он с ними делает…
— Наверное, просто готовить их не умеет… — сделала неутешительный вывод я и погрузилась в содержимое сумок, вытряхнув все из них прямо на землю. Особо ценного найти мне ничего не удалось, но кое-что я отобрала. В первую очередь мое внимание привлекли головка сыра, фляги с вином, краюха зачерствевшего хлеба, сухари, немного крупы. Уже хорошо, провизия нам нужна в любом количестве, даже в самом минимальном, до ближайшей деревни добраться. Еще я отложила несколько ножей, игральные карты (вдруг пригодятся), пригоршню мелких денег и подробную карту побережья Мира Царств, включая эльфийские земли. Весь остальной хлам был мною отброшен в сторону за ненадобностью. Не думаю, что нам пригодятся портянки, табачная трубка и прочий сугубо мужской хлам, которого набралось почти полтора мешка.
— Есть будешь? — спросила я, разрезая хлеб и сыр. — Или у тебя совсем другой рацион?
— Буду, — кивнул Мираб, жадно наблюдая за сооружением бутербродов, и жалобно спросил: — Ты правда думаешь, что мы такие ужасные?
— Да кто вас знает.
— Вы, люди, ничем не лучше!
— Спасибо, утешил, — усмехнулась я, протягивая ему верх своего кулинарного искусства. — Мы, во всяком случае, не пьем чужую кровь, не высасываем мозг и не питаемся разумными расами.
— Мы тоже этого не делаем! — Эльфыреныш вгрызся в бутерброд и продолжил с набитым ртом: — Темные эльфы специально распустили про нас эти ужасные слухи по всему миру, чтобы не дать нам возможности выйти из-под их контроля! Мы, правда, не очень-то и стремимся, но все равно приятного мало.
— Так! А вот с этого места поподробнее. — Я заинтересованно уставилась на оголодавшего мальчишку, даже забыв про свой скромный завтрак. — Зачем им распускать про вас слухи и изолировать от общества, если вы такие мягкие и пушистые?
— Я точно не знаю… — замялся Мираб, недоуменно уставившись на свои быстро опустевшие ладони. — А там больше ничего нет?
— Нет! — отрезала я. — И на мой кусок не зарься, все равно не отдам. Ты лучше рассказывай давай.
— Но я не наелся!
— А я тут при чем? Жертвовать собой ради твоей прожорливости я не собираюсь, так что терпи. А не можешь — сходи попасись…
— Ладно, понял…
Мираб тяжко вздохнул и с тоской посмотрел в голубое небо. Эх, если бы он был постарше. Да за такие глаза…
— Ладно, подкрепились немного, пора подумать и о делах насущных. — Я побыстрее доела свой бутерброд, чтобы не провоцировать голодной драки, и расстелила на коленях карту, добытую в одной из присвоенных на правах победителей сумки. — Где тут твой Пара-Эльталь находится? Надеюсь, нам будет по пути. — И принялась подробно изучать бумажный Мир Царств.
Свое местоположение в пространстве я определила лишь относительно, потому как слишком скоропалительно удирала из Мальперны, но не уверена, что направление было верным. Ведущей же была Эмма (чтоб от нее даже дивы отвернулись!), и дорогу я запомнила плохо. Знаю только, что ворота, через которые мы уезжали, были на другом конце города, чем те, через которые я вошла в Мальперну с караваном. Капитар пока что маячил слишком далеко, что не могло не вызвать у меня тяжкого вздоха. Пилить мне до него еще и пилить… А вот Пара-Эльталя, сколько я ни напрягалась, на карте найти так и не смогла.
— Зря стараешься, его нет ни на одной карте, — выдал мелкий паршивец, рассеянно наблюдая, как я раз в двадцатый бесплодно вожу пальцем по изрядно засаленной карте, при этом что-то недовольно бурча себе под нос.
