Часть вторая
СВОБОДА. ПОБОЧНЫЕ ДЕЙСТВИЯ
Судьба, оскалив зубы, продолжала загадочно и слишком многообещающе улыбаться…
— Ты пришла за обещанным вознаграждением, Эммирэн? — раздался вкрадчивый мужской голос из угла центральной залы главного храма, и из сумерек бесшумно выступила странная фигура, неторопливыми шагами приближаясь к коленопреклоненной девушке.
Мужчина был очень высок ростом, худощав почти до истощения, отчего облачение, состоящее из белого, серого и черного балахонов, надетых один на другой, висело на нем бесформенным мешком. Жидкие темные волосы, заправленные за длинные острые уши, свисал и неопрятными сосульками на сутулые плечи. Скупая улыбка на тонких как ниточка губах будто говорила, что она стоит целого состояния, но сейчас вот приходится заниматься бесполезной благотворительностью и растрачивать этакую ценность на тех, кто никогда не оценит столь щедрого дара. Общее впечатление мужчина вызывал неприятное, пренебрежительное, даже немного брезгливое, но вот взгляд темных бездонных глаз завораживал и рождал страх, выдавая высокое положение, казалось бы, совершенно никчемного эльфа. А как известно, высокопоставленные эльфы безобидными не бывают по определению.
— Да, Верховный, ты же сам велел явиться к тебе как можно быстрее после выполнения задания. — Эмма еще ниже склонила голову, выказывая полное раболепие перед сильным мира сего, отчего длинные рыжие кудри занавесом упали почти до пола, полностью скрывая ее лицо. Но смирение наемницы было показным, сквозь пряди она осторожно следила за каждым движением своего повелителя.
— Конечно, я помню об этом, — величественно кивнул Верховный Жрец, выпростав из широкого рукава тощую до безобразия руку с длинными узловатыми пальцами, которыми не то что с трона повелевать, а картошку в огороде копать страшно. — Вот только вопрос о твоем вознаграждении нужно решить по справедливости, ты не находишь?
— Конечно, Верховный. — Эмма с трудом сдержала зубовный скрежет. Что опять пошло не так? Она уже не один раз доказала свою преданность и компетентность. В работе с ядами ей не было равных, и до сих пор у нее не случалось ни одной осечки.
— Мне не нравится, когда ты называешь меня Верховным, хоть это почетно и, что уж скрывать, весьма приятно, — капризно заявил жрец, быстро пробежался своими ужасными паукообразными пальцами по голове наемницы и, спустившись чуть ниже, приподнял лицо девушки за подбородок. — Зови меня по имени — Мурвинальх, сколько раз я уже просил об этом. — Эмма с трудом кивнула (мешали чужие пальцы, которые хотелось откусить), без страха глядя в непроницаемые глаза Верховного Жреца. — Но задание-то ты не выполнила… — И снова эта противная скупая улыбка, не предвещающая ничего хорошего.
— Как не выполнила?! — Наемница чуть не подпрыгнула от столь неожиданного заявления, но вцепившиеся ей в подбородок пальцы не позволили этого сделать. — Я привезла кольцо, как ты и просил, я убила эту так нам мешающую Саламандру…
Жрец недовольно покачал головой, будто не веря ни единому слову девушки, и вдруг неожиданно оттолкнул ее, чуть не вывихнув преданной наемнице челюсть.
— Саламандра жива! — истерически взвизгнул он. — По твоей вине жива! После неудачного сватовства к этой заносчивой козявке я возложил на тебя такую великую миссию, а ты ее провалила! Я тебе дал такой шанс, такую возможность доказать, что ты достойна стать моей главной спутницей и верной соратницей в достижении великой цели… Осталась всего-то самая малость — обрести власть над стихией огня, и весь мир у наших ног. А что сделала ты? Не смогла убить какую-то сопливую девчонку! Предательница! Для чего я пустил тебя в секретную библиотеку Темных, чудом сохранившуюся после Межрасовой войны? Чтобы ты нашла рецепт «темного сна»! А ты? Полгода любовные зелья изучала там, что ли? — В гневе жрец уже брызгал слюной и топал ногами. Бледное лицо пошло некрасивыми багровыми пятнами.
— Я использовала самые сильные яды, — осторожно потирая подбородок, принялась оправдываться Эммирэн, даже не пытаясь подняться, чтобы не напороться на еще большую грубость. — Она не могла остаться живой.
— Не могла?! — снова взвизгнул доведенный до белого каления мужчина. Пнуть распростертую на полу женщину ему захотелось со страшной силой, но он пока еще держал себя в руках. — А это тогда, по-твоему, что?! — и резко выкинул вперед руку, в которой что-то блеснуло.
Эмма инстинктивно отшатнулась от летящего ей в лицо кулака, но быстро поняла, что бить ее никто и не собирался, всего лишь что-то показать.
— Кольцо Саламандры, — уверенно кивнула она, рассмотрев зажатое в корявых пальцах украшение, и вопросительно подняла глаза на разъяренного Мурвинальха. — То самое, что я привезла тебе.
— Конечно, это то самое. — Эльф продолжал беситься и трясти перед носом девушки колечком. — Только оно ничего не стоит, пустышка!
— Подделка? — осмелилась спросить Эмма и на всякий случай отползла немного в сторону. Угадать, что у жреца на уме, было сложно.
— Не-э-эт, это не подделка, — вкрадчиво пояснил уродливый эльф и тут же выкрикнул прямо в лицо рыжей: — Это твоя роковая ошибка! После смерти Саламандры это кольцо должно было вобрать в себя силу огня, которой обладает царевна (правда, похоже, она даже не догадывается об этом, что, может, и к лучшему), и стать ключом к первородному источнику! А раз кольцо полностью пустое, то какой вывод можно сделать, а?
Наемница моргнула, не в силах выдержать пристального взгляда разгневанного жреца, и растерянно промолчала. Яд, который она подсыпала девчонке в трактире, был именно «темным сном», о котором столько твердил Мурвинальх. Эмма нашла упоминания о нем в той самой тайной библиотеке Темных, правда разрозненные и довольно расплывчатые, но и по ним смогла воссоздать то самое коварное зелье, которого так боялись в стародавние времена Межрасовой войны. Правда, пришлось использовать «ускоренную версию» ужасного зелья, вырывающую жизнь из жертвы грубым одномоментным рывком, но времени на рассусоливания и собирание по крупицам огненной сущности не было — на хвосте у них сидел Полоз, муж беглянки, а вступать с ним в конфронтацию наемнице было не с руки — довольно опасный и умный противник. Лучше потерять мало, чем в погоне за многим лишиться всего. К тому же яды не терпят открытой схватки, это оружие тайной закулисной борьбы. В любом случае Саламандра должна была умереть, яд не мог не подействовать, она сама видела признаки предсмертной агонии царевны, прежде чем бросила ее в топь. Да и кольцо слишком ярко вспыхнуло, когда с неугодной девицей было покончено. Правда, оно потом быстро потухло и потускнело, став почти бесцветным, но Эмма списала это на полностью впитавшуюся неактивную энергию, ждущую своего часа пробуждения.
— Так какой вывод? — напомнил о себе жрец, бесцеремонно пихнув девушку в плечо. — Ты понимаешь?
Эмма отрицательно покачала головой. Она не понимала.
— Саламандра жива! — уже в который раз повторил эльф. — Вся огненная сила осталась при ней. Но знаешь… — Мужчина резко выпрямился и принялся ходить по зале, что-то про себя обдумывая. Неожиданно его лицо исказила хищная улыбка. — Знаешь, — наконец продолжил он, приняв какое-то решение, — может, все не так уж и плохо? — Мурвинальх снова остановился возле Эммы. — Ее просто надо привести сюда. Живой! Я сам сделаю все как надо. А то надеяться на самоуверенных дилетантов — себя не уважать. — Он бросил короткий взгляд на продолжавшую сидеть на полу наемницу, но та ничем не выдала своих эмоций. — С такими помощниками так и останешься прозябать в полной безвестности и нищете. А ведь перед нами лежит целый мир! — Жрец выпростал корявую длань, словно действительно хотел взять то, что, как он считал, ему принадлежит по праву, но тут же снова спрятал ее в рукав. — Короче! Ты провинилась, моя золотая! — Теперь над девушкой нависал не мечтающий о чем-то великом и прекрасном правитель, а жестокий настоящий палач. — Но я сегодня очень добрый и даю тебе последний шанс. Встань, солнышко!
Эмма неуверенно поднялась, не зная, чем закончится такая резкая перемена в настроении Великого Жреца. Он мог с милой улыбкой убить, когда, казалось бы, ничто не предвещало расправы, а мог убрать уже занесенный для последнего удара меч и просто уйти. Неугодные ему или предавшие долго не жили, и смерть их нельзя было назвать легкой и быстрой.
— Подойди сюда, крошка. — Эльф поманил наемницу крючковатым пальцем и, когда та подошла, нажал на скрытый в стене рычаг. Плиты пола в середине зала пришли в движение, медленно расходясь по спирали и открывая широкий колодец, уходящий в глубины подземелья главного храма. Странные звуки, очень похожие на грозное утробное рычание, раздавались из темного проема. — Знаешь, что там? — спросил Мурвинальх, кивнув на раззявленную пасть колодца.
— Нет, — дрогнувшим голосом ответила рыжеволосая наемница, уже примерно догадываясь, что скрывается в этой пугающей темноте.
— Сходи посмотри.
Зеленые глаза Эммы наполнились настоящим животным ужасом, она словно приросла к полу и сейчас при всем своем желании не могла сделать ни шагу.
— Не бойся. — Жрец ласково подтолкнул ее в напряженную, словно струна, спину. — Просто загляни вниз. Поверь, это не твоя смерть, — но когда девушка на негнущихся ногах подошла к краю колодца и осторожно заглянула внутрь, жестоко припечатал: — По крайней мере, пока.
Не сдержав испуганного крика, Эмма отскочила от ужасной пропасти и только чудом не оступилась. Из недр темного мрачного провала, лишь слегка освещенного лучами солнца, проникающими сквозь витражное окно, на нее с чисто гастрономическим вожделением смотрели восемь глаз огромного мохнатого паука. Острые жвалы медленно двигались, словно дожевывали остатки предыдущей трапезы, а вокруг валялись обглоданные кости тех, кто эти трапезы составлял. Формы черепов, усеявших почти весь пол подземелья, слишком откровенно говорили, что неразумные расы в рацион этого чудовища не входят.
— Ну как? Впечатляет? — Довольный произведенным эффектом жрец тоже приблизился к краю колодца, но с другой стороны, и, склонив голову, ласково засюсюкал: — Девочка моя сладенькая! Ллоточка! Паучучечка ненаглядненькая, умненькая, красивенькая… — Паучиха услышала знакомый голос и повернулась к его обладателю мордой (или что там у пауков должно быть на ее месте) и, тут Эмма могла поклясться, ответила не менее ласковым урчанием, засучила лохматыми лапами по стене, пытаясь выбраться.
«Он бы ее еще, словно котенка, на ручки взял и гладил по вечерам, сидя у камина», — с ужасом глядя на это самое настоящее извращение, подумала наемница.
— Не волнуйся, моя красотулечка, — между тем продолжил отвратительные нежности эльф, — скоро мы с тобой будем самыми могущественными, самыми богатыми, самыми-самыми… Лапусечка ты моя! Чмоки-чмоки-чмоки…
«Лапусечка и красотулечка» млела от счастья, впитывая лицемерные ласки своего хозяина, а также в предвкушении столь прекрасных и выдающихся перспектив, которые ей сулило обоюдовыгодное сотрудничество с самым Великим Жрецом Мира Царств.
Немного оправившись от первого потрясения, Эмма внимательнее присмотрелась к страшной сладкой парочке, эти двое друг друга стоили в своем уродстве, но спустя несколько мгновений ей вдруг стало жалко бедную паучиху. Кто она, по сути? Всего лишь несчастное животное, которому по воле судьбы было суждено стать кровожадным тотемом Ллот желающих полного возрождения из небытия темных эльфов. Мурвинальх и без нее бы неплохо справился, но страсть к показухе и желание полностью возродить культ предков оказались превыше всего. К тому же паучиху можно было легко использовать в качестве грозного и опасного оружия. Судя по всему, этот лохматый монстр еще слишком молод и не вошел в полную силу. А если она потомство даст? Есть над чем задуматься. Но как же ловко эльф ее приручил! А ласка, она и пауку приятна, тем более женского пола.
— Пока, крошечка ненаглядная! Я скоро вернусь, и мы с тобой еще поболтаем! — Жрец помахал «подружке» рукой и, отправив в недовольно рыкающий колодец воздушный поцелуй, снова повернул рычаг на стене. Плиты вокруг темного проема снова зашевелились, постепенно сужая отверстие, пока полностью его не закрыли. На полу не осталось даже намека на скрывающееся под искусной мозаикой подземелье.
— В общем так, Эмма. — От телячьих нежностей жреца не осталось и следа, его голос был холоден и сух. — Либо ты находишь мне Саламандру и привозишь сюда живой и желательно невредимой (последнее — необязательное условие, главное — живой), либо твои кости послужат подстилкой для моей очаровательной Ллоточки. Выбирай!
— Я приведу к тебе Саламандру, — приложила ладонь к груди в клятвенном жесте наемница. — Мне можно идти?
— Конечно. Иди.
Рыжеволосая Эммирэн учтиво поклонилась и вышла из зала.
Проклятая Саламандра! Спутала так тщательно продуманные планы. И какие планы! Ведь не просто так она связалась с этим отвратительным Мурвинальхом. Девушка из кожи вон лезла, чтобы стать единственной и по-настоящему незаменимой из всех многочисленных претенденток на право стоять по правую руку от Великого Жреца, решившего доказать всему Миру Царств, что именно темные эльфы являются самым сильным и могущественным народом из всех существующих. А то о них так бессовестно все забыли, что даже перестали считаться. Эта несправедливость требовала срочного вмешательства и устранения, над чем жрец и радел все последние десятилетия. За эти годы Эмме путем интриг или просто банального отравления удалось добиться устранения всех основных претенденток, кто мог перебежать ей дорогу. А наградой за верность и активное участие в прославлении темноэльфийского царства была рука самого Великого Жреца и единоправное с ним владение уже всем миром. И на пути к такому лакомому трону наемница готова была терпеть кого угодно, даже в постели. Пусть эта гадкая паучиха хоть между ними спит, ей все равно. Одним чудовищем больше, одним меньше, не все ли равно? Главное — трон! И теперь Эмма готова была выцарапать эту дивову Саламандру хоть из самого Подземного Царства, лишь бы ее главная мечта осуществилась.
Топать на своих двоих было очень утомительно. Упасть в мягкую кровать, завернувшись с головой в одеяло, стало почти навязчивой идеей. Даже мысли о еде отошли на второй план. Одно радовало — на нормальную наезженную дорогу мы все-таки вышли. Куда она приведет, а главное — когда, был еще тот вопрос, но одно то, что по ней регулярно ходят люди и, судя по колее, ездят телеги, вселяло определенную надежду.
Оправиться от страшного оцепенения, в которое меня ввела пляска Вальсии, оказалось не так-то легко. Но когда я немного пришла в себя и смогла более-менее разумно мыслить, Полоз оказался столь любезен, что снизошел до объяснений сквозь зубы, чем нам всем могло грозить дальнейшее любование красотами потустороннего мира, да еще и в момент совершения карающего возмездия.
— Вальсия — поборница душ. Ее танец и радуга смерти, которой она себя окружает, создают мощный переход из мира живых в мир мертвых, — шипел мой раздраженный сверх всякой меры муженек, искоса поглядывая на все еще растерянную меня. — Воронка всасывает все, что хоть раз соприкоснулось со смертью. На живых ее власть почти не распространяется, но в подобные моменты лучше находиться подальше от жены Вельзевула.
Надо думать, что такое положение вещей меня совершенно не обрадовало. Один раз я уже чуть не отправилась к праотцам сказки слушать, больше не хочется. Во-первых, я еще слишком молода для столь далекого и безвозвратного путешествия на тот свет. Во-вторых, у меня есть куча незаконченных дел на этом. И в-третьих, только назло врагам, кои у меня не так давно появились в лице гадюки-наемницы Эммы и предположительно Верховного Жреца Темных, хочется прожить как можно дольше, чтобы хоть немного, но отравлять их подлую жизнь одним своим существованием.
Но ведь и Вальсия какова! Правда, я никогда особо не интересовалась, что она из себя представляет на самом деле. Ну жена самого Вельзевула, ну довольно специфичная особа, как на внешность, так и по существу, но не более того. Хотя можно было догадаться, что у самого Правителя Подземного Царства не может быть «нормальной» жены просто по определению. Только Вальсия меня удивила. Неприятно, надо сказать, удивила. Я и раньше-то особой симпатии к ней не испытывала, а теперь так вообще боюсь до пришествия дивчиков.
— Кстати, Вальсия не так страшна и ужасна, как может показаться на первый взгляд, — словно прочитав мои мысли, продолжил просветительскую деятельность Полоз. — Напротив, она сердобольна и милосердна.
Я даже споткнулась от столь неожиданного и дикого заявления. Вот уж в чем в чем, а в милосердии Валисию с ее поистине смертоносными способностями я бы заподозрила в самую последнюю очередь. Мирабчик по сравнению с ней просто святой, даже если половина из того, что говорят о лиебе, окажется правдой. Эльфыреныш, как оказалось, был со мной полностью солидарен и свое несогласие выразил недоверчивым фырканьем.
— И ничего смешного здесь нет. — Мой благоверный резко остановился и уставился почему-то на меня. — А кто, по-твоему, обрывает нить жизни у смертельно раненных, забирая пропитанные нестерпимой, сводящей с ума болью последние минуты жизни, которые обреченным кажутся целой вечностью. За эти минуты можно не только сойти с ума, но и до седьмого колена проклясть любой род со всеми вытекающими отсюда последствиями. И знаешь, почти каждый из них умирает со словами благодарности на устах к своей нежданной освободительнице.
Мы с Мирабчиком виновато потупились, совершенно по-другому осмысливая понятие смерти и освобождения от бренности бытия.
Странное дело, но о таком проявлении милосердия я никогда раньше не задумывалась. Наверное, потому, что еще ни разу не сталкивалась со смертью лицом к лицу. Смерть матери я не помню — еще совсем крошкой тогда была. Убийство бандитов и разбойников, чуть не отправивших прямо к Вельзевулу моего благоверного и похитивших мальчишку, не в счет. Они были негодяями в первую очередь и врагами во вторую. Не я их, так они меня. К тому же я сама была воплощенным милосердием — никто из них не мучился и минуты, умерли быстро и сразу. Думаю, некоторые даже не сразу поняли, что уже навсегда расстались с этим светом. Мое неудавшееся отравление не в счет, я вовремя потеряла сознание и мало что помню с этого момента. Да и боли меня как-то не особо терзали. Мешали? Да. Раздражали? Безумно. Но призывать смерть, чтобы прекратить эти неземные страдания… Даже и в мыслях не было. Да и не страдания это вовсе. Так, дискомфорт по большей части. Оклемалась же сама, выжила, и, кроме себя, благодарить некого. Если только болотника, но с ним я расплатилась, так что мы в расчете.
— Ладно, закрыли эту тему, — все тем же недовольным тоном отрезал Полоз, обращаясь скорее к самому себе, потому что никто ничего не спрашивал. — Просто имейте в виду оба, что первое впечатление, каким бы ужасным оно ни было, часто бывает обманчивым, — и, сверкнув на нас с Мирабом золотом змеиных глаз, быстро направился в сторону уходящего на закат солнца.
Мне казалось, что мы шли целую вечность. Я уже еле переставляла ноги от усталости и всех пережитых за последние дни волнений. Такое впечатление, что все темные силы собрались на нашем пути и горят желанием покончить с нами раз и навсегда! Мысли о Вальсии долго не шли у меня из головы, но спрашивать что-либо у Полоза, чья спина напряженно маячила шагах в пяти-семи впереди, не хотелось. Да и уверенности у меня не было, хочу ли я знать что-либо еще, помимо того, что знаю. Наверное, пока нет. Вот и закроем эту тему, как мне совсем недавно посоветовали. Мне и без того есть о чем поразмышлять.
— Сати, устала? — участливо поинтересовался Мираб, беря меня под руку. Он словно почувствовал, что мне не по себе, и решил немного отвлечь разговорами.
— Есть такое дело, — честно призналась я. — Но совсем чуть-чуть. А ты, смотрю, бодряком. Молодец!
Мальчишка заметно сбавил шаг, придерживая меня за локоть и давая возможность моему благоверному уйти еще немного вперед, и заговорил шепотом:
— А я, между прочим, не шутил, когда говорил про женитьбу. Думаешь, тебе удалось меня надолго отвлечь от незаконченного разговора?
— Мираб, я ценю твои благородные порывы, но давай мы не будем принимать скоропалительных решений, — устало отозвалась я, не желая опять развивать столь щекотливую тему.
— Почему? Чтобы этот змееглазый красавчик увел тебя раньше? — Мираб обиженно сощурился в сторону шагающего впереди Полоза.
— Я нужна ему только для поимки сбежавшей жены.
— Конечно, конечно… А то я не вижу, как он на тебя посматривает. Что вас связывает?
— Ничего.
— Ты врешь.
Нет, это уже перебор. Мне не хватает ко всем неприятностям, свалившимся на мою бедную голову, еще и рыцарских разборок.
— Мирабэль Арилаэн Ромиан и как там тебя дальше, прекрати сейчас же ломать комедию. — Я остановилась и строго посмотрела на своего малолетнего ухажера. — Не лезь не в свое дело.
Мальчишка насупился и, ковыряя мыском сапога землю, вполголоса произнес:
— Саламандра, почему ты мне не доверяешь, ведь я не проболтался ни разу, хотя и мог? Я научился за последнее время ценить такие понятия, как настоящая дружба, самоотверженность, храбрость. Раньше не понимал, не верил, а теперь понимаю, и ты не раз доказала мне это, рискуя собственной жизнью. Я не предам тебя даже под пытками.
Как же мне надоело выкручиваться! Даже ребенку не могу сказать всей правды. И вовсе не потому, что не доверяю ему, а так будет лучше для всех.
— Знаю, Мираб. — Я потрепала его по плечу. — Просто есть вещи, от которых лучше держаться подальше. Я поклялась довести тебя до дома и, несмотря ни на что, стараюсь выполнить свое обещание, сам видишь. Ты для меня хороший и верный товарищ, пусть и несмышленый еще…
— Я смышленый!
— …и на предложение Полоза я согласилась только ради тебя. Его компания, да и любая другая, меня совершенно не устраивает, мне проще одной. Только о том, что я саламандра, не должна знать ни одна живая душа, а желательно и мертвая тоже. Обещаешь мне, что будешь молчать? Особенно при Полозе.
— Обещаю, — энергично закивал эльфыреныш. — А ты мне расскажешь?..
— Мираб… — застонала я. — Не будь таким любопытным.
— На правах твоего будущего жениха я имею право знать…
— А на правах твоей будущей невесты я имею право оттаскать тебя за уши, — перебила я Мираба, и на моем лице появилась хищная улыбка.
Эльфыреныш с радостным визгом бросился наутек. И этот ребенок чуть ли не на полном серьезе предлагал мне руку и сердце? Ему еще подрастать и подрастать. Насколько я знаю, мужчины взрослеют намного позже женщин, так что ходить мне в невестах придется не одно столетие.
— Все семейные вопросы решили? — ехидно усмехнулся Полоз, когда мы его догнали и вполне мирно пошли рядом.
— Нет, у нас вышли разногласия по поводу обручальных колец, — деловито брякнул Мираб. — В остальном же наши вкусы полностью совпадают.
Мой благоверный заметно вздрогнул при упоминании о кольцах, но вслух говорить ничего не стал, отделавшись коротким и многозначительным «ну-ну», подразумевающим что-то типа «убью заразу». Взгляд стал уж слишком жестким и отсутствующим. Ох, чует мое сердце, не поздоровится мне, когда он узнает, что его женушка, за которой приходится по всему миру бегать, давно уже в пределах вытянутой руки была… Может, стоит ему сразу признаться, все равно деваться мне потом будет некуда? Нет уж, обойдется. Нужно сначала найти кольцо и доставить Мираба к отцу на Пара-Эльталь. А сунуть голову в пасть разъяренному змею я всегда успею, тем более что за этим змеем далеко ходить не придется, он сам за мной по пятам ходит.
Солнце тем временем уже опустилось своим круглым брюшком на верхушки деревьев, откровенно намекая, что пора бы подумать и о ночлеге.
— Наверное, придется опять в лесу на земельке спать, — выражая и мое упадническое настроение, вздохнул Мираб.
— Может, повезет еще, — без особого энтузиазма посмела понадеяться я, тоже глядя на медленно садящееся дневное светило. — У меня ноги скоро отвалятся. Да и поесть не мешало бы…
— Попастись не желаешь? — съехидничал эльфыреныш и, выдрав из земли пучок осоки, протянул мне. — Смотри, какая травка зеленая, сочная, аппетитная…
— Не желаю, сам эту гадость ешь, — вяло огрызнулась я. — А я хочу мяса! — и непроизвольно сглотнула слюну, представив себе хорошо прожаренный кусок бифштекса с румяной корочкой и посыпанный сверху зеленью. Не той, конечно, которую мне сейчас бессовестно навязывают, а ароматным укропчиком.
— И эта прожорливая хищная особа обвиняла меня, милого и безобидного ребенка, в кровожадности! И не надо в мою сторону так плотоядно поглядывать, я нервничать начинаю, — спрятался за широкую спину нашего молчаливого защитника вредный мальчишка. — Полоз, — Мираб подергал моего благоверного за рукав, — она на меня желудочный сок уже вырабатывает. Сделай же что-нибудь.
— Угу, — мрачно кивнул Полоз, внимательно осматривая окрестности. — Сейчас хворост соберу и за водичкой сбегаю. Соли, жалко, нет.
— Да, жалко, — тяжко вздохнула я и снова посмотрела на солнце, успевшее спрятаться за деревьями уже наполовину. Длинные тени начали медленно, но верно наползать на дорогу. Сумерки прятались по кустам, дожидаясь своего звездного часа, который с каждой минутой все приближался.
— Ах вот вы как?! Так, да?! — Кажется, эльфыреныш сильно засомневался в нашем дружеском к нему расположении и наличии гуманности у отдельно взятых представителей Мира Царств. — Да я… Да я сам вас съем! Без соли! Вот!
— Ты сначала надкусить попробуй, — пристально вглядываясь в лесную чащу справа от дороги и положив ладонь на рукоять меча, пробормотал Полоз. — Тихо! Там кто-то есть.
Еще не понимая, что напрягло моего змееглазого мужа, я тоже насторожилась. Все-таки мы не на увеселительную прогулку по бульвару вышли, здесь нужно быть готовой ко всему, а мы разгалделись, как вороны на мусорной куче. Мираб, сразу подрастеряв весь свой воинственный пыл, шустро спрятался за мою спину и там замер. Даже дышать перестал на всякий случай. Однако мой слух не уловил ни одного звука, нарушающего гармонию дикой природы. Полоз напряженно прислушивался, но, судя по еще больше помрачневшему выражению лица, тоже ничего не понимал. И вопросительно посмотрел на меня.
— Может, птица какая или зверь? — одними губами спросила я.
— Не знаю. Надеюсь, ты права.
— Конечно, права! Ура! Мы спасены! — оглушительно завопили у меня за спиной.
Подобной пакости с заднего фланга я совершенно не ожидала, поэтому чисто инстинктивно отскочила в сторону и со всего маху налетела на Полоза. Как-то не очень способствует сохранению спокойствия и душевного равновесия, когда неожиданно орут почти в самое ухо, пусть и столь радостным голосом.
Мой благоверный, судя по всему, тоже не ожидал такого поворота событий и не сразу понял, по какому поводу крик, но прижал меня к себе вполне ощутимо. Я даже дыхание затаила, настолько сильным и крепким оказалось его объятие. Видимо, у мужчин в крови хватать все, что само прыгает к ним в руки.
— Эльфырь, в боевых условиях за такие выкрутасы ты бы не дожил и до трибунала, — с плохо скрываемой злостью прошипел Полоз. — Потенциальная подача сигнала предполагаемому противнику о месте нахождения своих войск карается смертью, причем немедленно. А так как наши условия очень близки к боевым…
— То я прямо сейчас все-таки надеру тебе уши. Да как следует! — не осталась в долгу и я, осторожно выскальзывая из рук того, от которого так долго бегала. Моя неизвестно кем навязанная половина нехотя выпустила свою добычу.
— Ой, не надо! — Мираб выставил в предупреждающем жесте ладони, но глаза при этом подозрительно сощурились. Противный мальчишка явно заготовил какую-то очередную гадость, в чем я убедилась уже в следующее мгновение. — Сати, оставайся на месте, не нарушай композицию, вы так здорово смотритесь вместе, что я через секунду начну ревновать.
Я опешила и беспомощно оглянулась на Полоза, словно искала у него поддержки, но тот выглядел не лучшим образом. Первый раз видела на лице мужа такое растерянное выражение. Я в свое время подобного эффекта так и не смогла добиться.
— Все, я уже начал, — противно хихикнул клыкастый паршивец, пряча за длинными ресницами хитрющий взгляд. — Я ревную.
Но мне уже было не до издевательств вредоносного мальчишки. Краем глаза уловив движение между деревьев, я сначала замерла, проклиная себя за столь вопиющую потерю бдительности, коль скоро противник смог подобраться к нам так близко, а потом чуть сама не завизжала от счастья. Наши лошадки в полном комплекте из трех штук с любопытством выглядывали из-за деревьев, скромно ожидая, когда их хозяева всласть навыясняют отношения и соизволят обратить на них внимание.
В гостинице народу было немного. Деревенька располагалась на отшибе, в стороне от главной дороги, как нам удалось впоследствии выяснить, и приезжих можно было по пальцам пересчитать. Хозяином гостиницы оказался вполне добродушный великан по имени Перман, и появление столь странной, к тому же не совсем чистой компании, как наша, не вызвала у него даже намека на удивление. Мираба же он удостоил лишь легким поднятием бровей, не больше. Видимо, частенько тут представители различных рас появляются, и эльфы среди них не редкость.
В первую очередь мы потребовали ванные комнаты и долго приводили себя в порядок. Особенно я. Полоз уверил, что царапины от упыриных когтей совершенно неопасны, в отличие от укусов, но мне все равно было не по себе, и я очень тщательно рассмотрела себя со всех сторон, выискивая первые признаки превращения в кровожадного монстра. Не нашла. Пока. Тем не менее после водных процедур жить стало намного приятнее.
Кроме нас сейчас в трактире при гостинице сидело всего два бородатых мужичка, отдаленно похожих на купцов, да молодая парочка, уединившаяся за занавеской. Довольно тихо и спокойно, не то что на некоторых кладбищах.
Нам принесли ужин, немного, правда, остывший, но вполне пригодный к употреблению, и заказанный Полозом кувшин с вином.
— Как вы только миритесь с этим ужасным кладбищем? — недоуменно поинтересовалась я у хозяина, самолично принесшего наш ужин. — Неужели совсем не страшно?
— Каким кладбищем? — Удивление великана выглядело вполне искренним.
— Ну как с каким?.. Кладбищем блуждающих душ.
— Первый раз про такое слышу.
— Но это же всего ничего от вашего трактира на северо-запад, — продолжала упорствовать я. — Нам еле удалось ноги унести от злобных упырей, а вы про них ничего не слышали?
Хозяин посмотрел так, словно у меня вместо головы вдруг образовалась изрядно подгнившая кочерыжка, и, не сказав больше ни слова, величественно удалился. Я обиженно посмотрела ему вслед.
— Я чего-то не понимаю или он нам специально мозги морочит?
— Сатия, нейтральные земли по большей части опасны только для тех, кто туда попал, — просветил меня Полоз, заполняя свою тарелку чем-то вкусно пахнущим. — Если жители этой деревеньки не суют нос куда не надо, то им ничего и не грозит. Вполне возможно, что хозяин ничего не знает. Зато до сих пор жив.
Мой муженек разлил вино в два бокала и один протянул мне.
— Это еще зачем? — удивилась я, но бокал послушно взяла.
— Выпей, тебе нужно расслабиться, — последовал заботливый совет. — Не всякий мужчина может выдержать то, что выпало на нашу долю за последние дни, а ты все-таки женщина.
— Спасибо, что напомнил, — фыркнула я.
— Не язви. — Полоз досадливо поморщился. Наверное, ожидал от меня чего-то другого, но его надежды не оправдались, и тем не менее он продолжил: — Даже меня до сих пор трясет при воспоминании об этих упырях, хоть я и не такое повидал на своем веку. Хорошо еще, что мы напоролись на них днем, они довольно вялые были. Да и Вальсия вовремя появилась. Твое здоровье.
Он поднял бокал и залпом осушил. «Желательно психическое», — подумала я про себя и тоже сделала несколько осторожных глотков. Странное вино, мало чем от компота отличается. Тем лучше, не сопьюсь.
— Ничего себе вялые! — возмущенно пискнул Мираб. — Они как всем скопом повалили… у меня аж душа в пятки ушла. Страшные, вонючие, голодные… Брр… — Мальчишка брезгливо передернул плечами и снова как ни в чем не бывало принялся поглощать ужин.
У меня мелькнула нехорошая догадка, которую я не преминула озвучить:
— Полоз, ты хочешь сказать, что ночью…
— …у нас не было бы ни единого шанса, даже в присутствии Вальсии, — хладнокровно закончил он за меня. — Так что, можно сказать, мы родились в рубашке.
— Но почему? Ведь борются же как-то с нечистью, для этого и маги существуют, и народные способы всякие…
— А почему, как ты думаешь, в нейтральные земли мало кто из магов суется? Я уж молчу про простых смертных.
— Не знаю, — честно ответила я.
— Потому что там практически любая магия действует совершенно иначе, непредсказуемо и опасно для тех, кто ею пользуется, особенно на границах, а это кладбище избранных и было той самой границей.
— Так ты поэтому не смог превратиться в змею и показать им всем, где раки зимуют? — снова влез любознательный эльфыреныш.
— Да, поэтому. А даже если бы и рискнул, вряд ли это помогло нам. Скорее, только хуже сделал бы, магия приграничья опасна еще и изменением сознания.
Представляю, чем нам могла обернуться такая защита моего благоверного. Вместо того чтобы нападать на упырей, желающих полакомиться нашими молодыми тельцами, он с тем же равнодушием пришиб бы меня и Мираба кончиком хвоста, с него бы сталось. Интересно, а как похитители наследника Пара-Эльталя смогли перейти через такую границу? Ведь если верить карте, их путь пролегал как раз через эти стрёмные земельки. Опять куча вопросов и ни одного ответа. И спросить, главное, не у кого, а кто есть — того лучше лишний раз вообще ни о чем не спрашивать, даже если он что-то и знает.
Полоз снова налил нам вина. Мы выпили. По телу стала разливаться приятная расслабленность. Надо будет взять на вооружение такой простой способ снятия стресса, на удивление неплохо помогает. Теперь я понимаю своего папашку. Главное — не переборщить.
Дальше разговор перешел на обсуждение магии вообще и действии ее на отдельно взятых существ в частности. Мой муженек оказался на удивление очень хорошо информированным в данном вопросе, и если бы я не знала, кто он такой на самом деле, то непременно причислила бы его к магам, притом не слабым. Так он поведал всем подряд интересующемуся Мирабу и уже разомлевшей от выпитого и съеденного мне, что те же самые упыри бывают нескольких видов, в том числе и вполне безобидные, а методы уничтожения их сильно отличаются друг от друга. Эльфыреныш смотрел на моего благоверного горящими от жажды знаний глазами и впитывал все им сказанное, как пересушенная губка влагу. Неужели на Пара-Эльтале образование не жалуют? Или стараются держать малолетнего наследника подальше от магической информации в целях безопасности? Но мальчишка вовсе не выглядит необразованным. Напротив, иногда я от него такое слышала… самой бы стоило поучиться.
В разговор я почти не встревала, да и слушала, если честно, вполуха. Мне было на удивление хорошо. Как же здорово вот так сидеть в трактире с друзьями, которые заняты не выяснением отношений и межрасовыми разборками, а очень даже умными разговорами, неторопливо уплетать ужин, запивая его сладковатым легким вином… Идиллия. Если бы не проблемы, мысли о которых временно отошли к задворкам сознания, то спокойствие можно было бы считать полным.
— Сатия, может, все-таки объяснишь, кто ты? — донесся до моего расслабленного сознания голос Полоза.
Вот что ему опять от меня нужно? Отдыхаю я, пользуясь моментом. Сам сказал, что мне не мешает расслабиться, а теперь со всякими дурацкими вопросами пристает.
— Что? — переспросила я, пока не понимая скрытого подвоха, но чувствуя, что этот самый подвох точно есть: Полоз из праздного любопытства ничего не спрашивает.
— Кто ты? — четко повторил он, в который уже раз наполняя мой бокал вином. — Почему упыри не признали в тебе человека?
Пинок по ноге под столом показал, что Мираб к чему-то меня призывает, но мозги, уже изрядно расслабившиеся, упорно не хотели соображать. Я покосилась на мальчишку, но его наивно-честный взгляд не стал для меня понятной подсказкой.
— Откуда я знаю? — небрежно отозвалась я, стараясь, чтобы язык не сильно заплетался. — Ошиблись, наверное, с кем не бывает.
Мираб снова пнул меня под столом, но я не обратила на него внимания. Все равно не пойму, на что он намекает.
Выкручиваться и оправдываться именно сейчас совершенно не хотелось. А мы так хорошо сидели… Блаженное состояние как рукой сняло, и я залпом осушила очередную порцию «расслабляющего зелья».
Полоз продолжал меня разглядывать. Без ненависти и злобы, но его золотые глаза с вертикальными зрачками заставляли меня нервничать не хуже, чем преступника на допросе. Почему-то казалось, что он меня насквозь видит.
— Сатия, не строй из себя, и из меня заодно, дурака, — заявил мой благоверный. — ЭТИ не могли ошибиться, и ты прекрасно это понимаешь.
Как же тесен мир… Сбежала от ненавистного и внушающего ужас мужа, а потом на него же и напоролась за сотни верст от дома. Вот как так можно? Кстати, не такой уж он и ужасный, как показала практика. Но это пока сидящее напротив меня чудовище не знает, кто я.
— Полоз, тебе не все ли равно? — попыталась выкрутиться я. — Мы вместе на время, потом каждый пойдет своей дорогой…
— Не то чтобы меня сильно мучает любопытство. Я просто хочу знать, чего от тебя можно ожидать, — не сдавался мой благоверный.
Самой бы хотелось это знать.
Уйти от опасной темы не удавалось. Мираб переводил обеспокоенный взгляд с меня на Полоза, но влезать в разговор не торопился. За то ему большое спасибо.
— Я не опасный для общества и отдельно взятых личностей элемент. — Слова давались мне с трудом. — Можешь не волноваться за свою жизнь, я на нее покушаться не собираюсь. Пока ты не покушаешься на мою.
— А я за свою жизнь и не волнуюсь. — Мой муженек дождался, пока отойдет мальчик-прислужник, принесший второй кувшин вина, и спокойно добавил: — Не думаю, что тебе удастся так просто со мной справиться, даже если ты и профессиональная наемница, в чем я искренне сомневаюсь.
— Это почему же? Может, у меня были лучшие учителя всех ближайших царств, а я сама многократный победитель на последних международных турнирах? — Я обиженно прищурилась, ожидая его реакции. Мое пьяное самолюбие было задето и требовало немедленного восстановления. Я мечом не только ботву у морковки отрезать умею, между прочим, и Мираб этому свидетель.
— Такого не может быть.
Полоз откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди, всем своим видом показывая, что он не верит ни единому моему слову.
— Разве? Тебя что-то смущает? — Я тоже с вызовом посмотрела на него.
— Конечно. Потому что победителем на всех последних турнирах был я. И что-то твоего симпатичного личика я там не видел.
А с каким равнодушием он это сказал, а? Нет, с каким достоинством! Будто само собой разумеющееся, даже намека на гордость не проскользнуло в голосе. С кем я связалась? Победителем турнира может стать только лучший из лучших воинов, умеющих мастерски владеть всеми видами оружия. Такого врага нажить себе может только настоящий самоубийца, а Полоз этим врагом точно будет, как только… Такую новость срочно требовалось запить, что я и сделала.
Мираб восторженно взвизгнул и подпрыгнул на стуле от избытка чувств, только что на шею моему благоверному не бросился.
— Так ты правда самый лучший рыцарь? — глядя на Полоза горящими глазами, прошептал он. — Ух ты! Вот повезло-то!
«Кому как», — мрачно подумала я, переваривая услышанное.
— В чем повезло? — поинтересовался у мальчишки мой благоверный.
— В том, что ты с нами, а не против нас. Ты же научишь меня так же владеть мечом? Научишь, правда? Ты обещал.
— На то, чтобы научиться владеть оружием, иногда уходят годы длительных тренировок. У нас вряд ли будет столько времени.
— Ну хоть немножечко…
— Не знаю. Посмотрим. Не сейчас.
Полоз снова перевел взгляд на меня, давая понять неугомонному Мирабу, что разговор с ним закончен, а вот со мной еще предстоит разобраться. Но я ждать дальнейших расспросов на щекотливую и опасную для меня тему не собиралась. Бодро вскочив, я громко заявила:
— Вы, мальчики, как хотите, но пора бы и на боковую!
И тут же плюхнулась обратно на стул (хорошо, что не мимо). Ноги упорно не желали меня держать, перед глазами все расплывалось, голова кружилась. Нет, плохо мне не было, просто организм окончательно и бесповоротно отказывался повиноваться. Вот расслабилась так расслабилась… И так не к месту.
Если мой благоверный и понял, что со мной происходит, то виду не подал. Мне даже показалось, что он меня и не слышал, думая о чем-то своем, змеином.
— Полоз, а какая она, твоя жена? — вдруг совершенно не к месту спросил Мираб.
Я замерла и непроизвольно икнула от неожиданности. С чего бы это мальчика стали интересовать такие пикантные подробности? Уходить мне сразу же расхотелось, и я с вмиг проснувшимся любопытством и затаенным страхом стала ожидать ответа.
— Зачем тебе? — Полоз не мигая уставился смутившемуся эльфыренышу в глаза.
— Просто… — Мираб с трудом подбирал слова, комкая в руках салфетку. Наверное, она помогала ему собраться с мыслями. — Интересно же, какой должна быть женщина, чтобы удостоиться внимания и любви постоянного победителя всех последних турниров… Да еще и самого Великого Полоза. Она какая-то особенная, да?
— Конечно, — еле сдерживая смех, ответила за мужа я. — У нее большие ветвистые рога, длинный хвост с ядовитым жалом на конце, покрытое густой свалявшейся шерстью тело и гнилые зубы. А глаз, кстати, всего один, да и тот на подбородке и плохо видит.
Мираб округлил глаза и ошарашенно посмотрел на многократного победителя.
— Это правда? — сдавленным шепотом спросил он.
— Не слушай, мелкий! — Полоз по-дружески похлопал эльфыреныша по плечу, чуть не вбив мальчишку в стул, словно гвоздь, и принялся доходчиво объяснять (подозреваю, специально, чтобы досадить мне): — Женщины — существа по сути злобные и завистливые, и не признают никакого проявления красоты, кроме собственного отражения в зеркале. Даже фиалка в горшке им кажется коварным конкурентом в борьбе за право называться единственной и неповторимой. И поставлена она на подоконнике в спальне всего лишь с единственной целью — позлить. А что женщины придумывают про реальных конкуренток или просто тех, на кого в данный момент пало хоть малейшее внимание близко расположенного мужчины, и говорить не стоит. Результат ты только что слышал сам из уст своей будущей невесты. Если, конечно, не передумаешь.
При этом Полоз одарил меня такой ядовитой улыбкой, что я непроизвольно почувствовала горький привкус во рту. Что ж, пока счет один-один. Ничья. Но это ненадолго.
— Знаешь, Мирабчик, — я придвинулась поближе к эльфыренышу и довольно громко, чтобы некоторые тоже слышали, зашептала в длинное ухо: — Если ты вырастешь таким же черствым и заносчивым мужланом, для которого женщина — это в первую очередь три цифры ее основных размеров, — я даже соизволила показать руками в воздухе, каких именно размеров, чтобы сомнений не оставалось, — то я никогда не выйду за тебя замуж, даже если эти цифры будут равными. И вообще, мужчины совершенно ничего не понимают в красоте.
— Пока не потрогают, — не остался в долгу мой благоверный, щедро наливая нам опять по полному бокалу вина, и глянул на меня так, что я предпочла поскорее выпить, лишь бы не провалиться под этим излишне откровенным взглядом.
Это что же он себе возомнил, гад ползучий! За сбежавшей женой по всему миру гоняется, а по дороге на других заглядывается? Типичный эгоист и бабник.
Мираб слушал весь наш пьяный бред с отвисшей челюстью, переводя взгляд с одного на другую и уже, кажется, жалея о том, что полез с такими щекотливыми вопросами.
А бабник угоманиваться не собирался. Вновь обратив затуманенный взор на мальчишку, он доверительно заговорил:
— Ты хочешь знать, какая у меня жена? Красивая! У нее нежная кожа, шелковые волосы, глаза… обалденные такие глаза, в которых утонуть хочется. А фигура… закачаешься, ноги из ушей растут…
— Если ноги из ушей растут, то вместо головы тогда что? — слушая слабые потуги новоявленного романтика, не удержалась от очередной колкости я.
Эльфыреныш, чье воображение достаточно быстро построило нужный образ, несмело хихикнул и хитро покосился на меня.
— У тебя тоже ноги очень даже ничего, — решил польстить муженек и мне.
Не знаю, что он там рассмотрел через свободные штаны, но я на всякий случай подобрала под стул обсуждаемые достопримечательности, чтоб не смущали кое-кого, и все свое внимание переключила на содержимое тарелки с фруктами, давая понять, что тема разговора глупая и меня совершенно не интересует.
Второй раз подняться я пока не рискнула, сидя надежней. Еще подумают, что напиваться для меня так же нормально, как дышать. Нет уж, такого удовольствия я им не доставлю. А вот еще бокальчик, ненавязчиво протянутый моим благоверным, тяпну с удовольствием. Для храбрости.
Я попыталась приоткрыть глаза. Очень медленно, потому что открываться нормально они не хотели ни в какую. О, Вершитель, как же мне плохо! Как же болит голова! С чего бы это она так со мной, а? И вообще, где я? Что произошло-то? Накануне случился некий серьезный катаклизм, повлекший за собой такие отвратительные осложнения, или мною отбивались от толпы злобных недоброжелателей, причем держа за ноги? Память предательски со мной не разговаривала.
Заставив себя хоть немного разлепить тяжелые веки, я все-таки умудрилась увидеть прямо перед собой какое-то светлое призрачное пятно. Интересно, что же это такое? Привидение, что ли? С трудом сфокусировав непослушный взгляд, я с ужасом поняла, что лучше бы это действительно было привидение, ну или трупик какой-нибудь, на худой конец. Но это… Мои глаза непроизвольно распахнулись, невзирая на очередной приступ головной боли. Вот именно такого приключения мне и не хватало для полного счастья!
Теперь память начала подавать первые признаки жизни. Что вчера было-то? Ах да, мы с Полозом пили. Кажется, даже много пили… Ну хорошо, хорошо — очень много пили. У-у-у… Голова, ты меня убедила, что любое хмельное очень вредно для здоровья, признаюсь, была неправа! И как отец на этом горючем каждый день выживает? Если вчера еще хорошо было, то сегодня просто конец света внутричерепного масштаба наступил.
Ладно, потом об этом подумаю. Так что там у нас со вчера? Ага! Помню, что мы пытались залить последствия жуткого стресса вином, болтали о том о сем, малозначащем. Потом, дойдя до нужной кондиции, начали жаловаться друг другу на жизнь (вроде я хорошо помнила, о чем не стоит говорить ни под каким предлогом), а потом… вот уже потом я совсем ничего не помню, а как оказалась с этим гнусным типом в одной кровати — особенно. И вот именно этот пробел в памяти срочно требовалось восстановить. Любой ценой!
Я опасливо покосилась на бессовестно спящего Полоза и немного от него отодвинулась. Потом подумала и отодвинулась еще немного, на всякий случай, но тут кровать, оказавшаяся на удивление слишком узкой, предательски кончилась. Падать в моем нынешнем состоянии было равносильно самоубийству, потому что любое движение сопровождалось новым светопреставлением в черепной коробке, и изображать бы мне прикроватный коврик (а муженек еще и наступил бы спросонья, а потом сказал бы, что нечаянно), если бы крепкая рука ловко не затащила меня обратно.
— Здесь очень узкие кровати, — тихо промурлыкал Полоз, не открывая глаз и прижимая меня к себе. Хотелось бы верить, исключительно в спасительных целях. — Дивово неудобно.
При этом он еще и пытался уткнуться мне носом в шею. Для чего — непонятно.
— Я заметила, — недовольно буркнула я, локтем пытаясь сохранить хоть какую-то дистанцию между нами. — А как ты оказался в моей постели, очень хотелось бы мне знать?
Он все-таки приоткрыл глаза, посмотрел на меня, и увиденное ему, похоже, очень не понравилось, потому что он тут же страдальчески застонал и захлопнул веки обратно. Интересно, это ко мне лично относится или ко всему миру в целом? Но я решила обидеться в любом случае, просто потому, что настроение, да и общее состояние моего организма к этому очень располагали, а тут как раз и повод нашелся.
— Как ты оказался в моей кровати? — преодолевая приступ тошноты, снова спросила я, стараясь, чтобы голос прозвучал как можно равнодушнее.
— Между прочим, это ты оказалась в моей кровати, — недовольно парировал муж.
Я внимательнее оглядела комнату и убедилась — действительно, комната Полоза, в моей мебель немного по-другому стояла, уж это я точно помню.
— Хорошо, спрошу иначе. Как мы вместе оказались в твоем номере и в твоей кровати?
Мой благоверный хмыкнул, вновь приоткрывая глаза:
— Элементарно. Я тебя вчера сюда принес.
Спрашивать, как я отнеслась к такому проявлению галантности, мой язык отказался категорически. Ничего не помню… Позор! Первый раз в жизни решила нормально выпить, расслабиться… Вот тебе и лекарство от стресса.
— Что, проблемы с памятью появились? — ненавязчиво поинтересовался Полоз, поглядывая на мои мыслительные потуги.
— Скорее с головой и желудком, — поправила я. — Все, как и у тебя, ничего сверхоригинального.
— Разве? Что-то мне подсказывает, что ты усиленно пытаешься восстановить окончание нашего совместного ужина, но безуспешно.
У него еще хватает сил издеваться! А самое отвратительное — он прав.
— Может, напомнишь? Вдруг я что упустила? — жалобно простонала я, понимая, что самостоятельно с этой проблемой не справлюсь. Не у Мираба же спрашивать, в самом деле.
— А стоит?
— Конечно.
Полоз хитро смотрел на меня, будто вспоминал что-то особо интересное, но с ответом пока не торопился. Что же я вчера такого набедокурила? Надеюсь, никто не пострадал и все живы? Все, больше не пью!
— Уверена, что хочешь знать подробности? — наконец соизволил заговорить мой благоверный.
— Полоз, я хочу знать, что мне от себя ожидать, — храбро призналась я. Пусть думает, что хочет, мне сейчас все равно. — И отодвинься от меня, нервируешь очень. Да и тошнит сильнее, когда ты близко.
Змееглазый плотоядно растянул губы в улыбке.
— О… Тогда я могу поведать тебе много интересного…
Больше чем уверена, половину придумает на ходу, а отсеивать зерна от плевел мне больная голова сейчас не позволит. Но услышать захватывающую историю о собственных похождениях мне было не суждено.
Дверь комнаты распахнулась без стука, и на пороге появился жизнерадостный Мираб с дымящейся кружкой в руках. Запахло свежезаваренным чаем и какими-то травками. При виде проснувшихся нас улыбка на его лице стала еще более ехидной.
— Если бы я не был уверен, что вы всю ночь спокойно дрыхли, как сурки на мусорной куче, то начал бы ревновать, — заявил мне Мираб, выставляя в наглой дразнящей улыбке свои клыки, которые мне сразу очень захотелось выдрать без всякого обезболивания, чтобы у этого маленького паршивца больше не возникало желания шутить в такой кошмарный момент моей жизни.
— Мирабэль, тебе никогда не говорили, что входить без стука в комнату, где спят взрослые, очень некультурно, — раздраженно поинтересовался Полоз, с трудом отрывая голову от подушки и приподнимаясь на локте. Лицо при этом он сморщил так, словно у него болели даже несуществующие зубы.
— Нет, я бы запомнил, — невинно похлопал длинными ресницами Мираб, разглядывая нас без малейшего стеснения. А глаза такие хитрые-хитрые…
— Я тебя выпорю. — Полоз рухнул обратно и со стоном схватился за многострадальную похмельную голову. — Вот только приду в себя и сразу выпорю.
По всей видимости, моему благоверному в лежачем положении было гораздо комфортнее, он даже издевался надо мной, но попытка встать быстро все расставила по своим местам.
— Детей бить непедагогично, — авторитетно заявил вредный эльфыреныш. — Своих шлепай.
Противный мальчишка прекрасно понимал, что сейчас ни со стороны Полоза, ни со стороны меня опасности его наследному тельцу никакой нет, мы просто в абсолютной недееспособности, вот и пользовался ситуацией по полной программе. И не просто пользовался, но еще и беззастенчиво ею наслаждался.
Полоз простонал что-то маловразумительное, но дальше отчитывать эльфыреныша не стал, не до того было.
Зато Мираб в красках поведал, как я вчера заснула прямо за столом, не договорив какую-то фразу, а Полозу пришлось тащить меня наверх на руках. Дотащил только до своего номера, который был ближе к лестнице, и тоже моментально уснул, примостившись у меня под боком. Вот, собственно, и все мои прегрешения. А я уж напридумывала себе невесть чего… Кому-то припомню я многозначительные взгляды. Сказочник несостоявшийся.
Я не без труда приняла сидячее положение и мрачным взором оглядела комнату. Моих вещей тут, естественно, не наблюдалось.
— Мираб, будь душкой, принеси мою сумку.
— А что мне за это будет? — продолжал издеваться мелкий негодник, ставя кружку на стол.
— Поверь — ничего абсолютно.
И я так на него глянула, что Мираб предпочел послушаться, и уже через пару минут сумка с заветным лекарством покоилась у меня на коленях. Эх, не зря я выпросила у Сцинны ее волшебный эликсир от похмелья, как знала, что понадобится. Главное, чтобы он не протух за давностью, а то к головной боли прибавится еще куча проблем. Может, на Полозе сначала испробовать?
Я покосилась на своего благоверного. Он с интересом наблюдал, как я копаюсь в своих вещах, но от комментариев пока воздерживался.
Наконец пузырек был благополучно найден. Я отвинтила крышечку и подозрительно принюхалась. Ничем таким, что бы указывало на непригодность к употреблению, зелье не пахло, и я осмелилась сделать пару осторожных глотков.
— Не проще было бы просто опохмелиться, а не принимать сильнодействующий яд? — не выдержал все-таки Полоз и ехидно добавил: — Неужели какая-то головная боль может внушить мысль о самоубийстве? Не ожидал от тебя подобного малодушия.
— Это не малодушие, а способ лечения, — ответила я, чувствуя, как мерзкая боль постепенно отступает, а голова проясняется. Желудок тоже приходил в норму. Жизнь вроде налаживалась.
Я сделала еще пару глоточков, чтобы закрепить результат исцеления, демонстративно медленно спрятала пузырек и бодро вскочила с кровати.
— Мираб, ты не в курсе, что там сегодня на завтрак?
— Яичница с ветчиной, каша какая-то, блинчики со всякими разностями…
— Отлично! Пойду подкреплюсь, а то у меня скоро случится голодный обморок. Со вчерашнего дня ничего не ела.
Полоз смотрел на меня во все глаза, даже голову забыл придержать, когда сел на кровати.
— Что за штуку ты выпила? — охрипшим голосом спросил он и поморщился. Видно, состояние его оставляло желать лучшего, хоть он и пытался хорохориться.
— Приняла сильнодействующий яд, действует медленно, но верно, — хмыкнула я, направляясь к двери. — Мираб, ты со мной?
— Конечно! — Мальчишка снова ехидно улыбнулся, но теперь уже Полозу. — Должен же кто-то контролировать количество и качество выпитой тобой жидкости.
— Еще одно слово, и я иду завтракать в гордом одиночестве, — пригрозила я, и Мираб благоразумно притих. — Тебе принести чего-нибудь вкусненького?
Я с милой улыбкой обернулась к Полозу, но по его позеленевшей при упоминании о еде физиономии поняла — вкусненького он не хочет. Совсем. Ладно, не хочет — не надо, было бы предложено.
— Эй, стойте! — раздраженно окликнул нас Полоз уже в дверях. — Неужели вы меня тут бросите, больного и немощного?
— А ты разве есть хочешь? — невинно поинтересовалась я.
— Не смешно. — Мой благоверный окончательно разозлился. — Сатия, не ожидал от тебя такой жестокости.
— Так жестокости или малодушия?
Полоз ничего не ответил и осторожно уложил голову обратно на подушку, давая понять, что разговаривать больше не намерен. Обиделся.
Мы с Мирабом вышли в коридор.
— Сати, ты неправа, — тихо шепнул мне эльфыреныш, повернув одно ухо к закрывшейся за нами двери и к чему-то прислушиваясь. — Полоз же ничего не сделал. А если бы не он, ты бы так и проснулась утром под столом.
— Прекрати капать жгучей отравой вины на мою девственно-чистую совесть, — простонала я. Можно подумать, я совершила как минимум преступление, и место мое теперь исключительно на плахе.
— Подумаешь, на руках ее до спальни донесли, пусть и чужой, — совсем тихо проворчал противный мальчишка. — Другие об этом только мечтают…
— Мираб…
— Женское коварство сгубило не одного хорошего воина…. — и такой осуждающий взгляд в мою сторону, что мне стало по-настоящему стыдно.
Я подумала и пришла к выводу, что как бы ни было сильно желание отомстить, но бросать ближнего (а вдобавок еще и полезного) в столь трудной ситуации действительно жестоко. Сама излечилась, а собрата по болезни продолжаю сознательно мучить. Нехорошо.
— Ладно, уговорил, — буркнула я. — Иди закажи завтрак на свое усмотрение, я сейчас…
Радостный Мираб вприпрыжку побежал вниз по лестнице, а я вернулась к двери, за которой страдал… мой муж, между прочим. И к чему я про это вспомнила? Не к добру уж точно.
Полоз продолжал лежать на кровати, обхватив голову руками. На мое появление он никак не отреагировал, даже глаз не приоткрыл. Страдает. Молча и гордо.
— Вот держи. — Я осторожно приблизилась к кровати и протянула ему заветный пузырек. — Пару глотков, и все как рукой снимет.
— Спасибо, обойдусь, — процедил он сквозь зубы, всем своим видом демонстрируя оскорбленное похмельное самолюбие.
Ну вот, опять двадцать пять. Я ему на помощь спешу, а он нос воротит. Гордый какой.
— Полоз, перестань, — несколько виновато предприняла я очередную попытку примирения. — Я правда помочь тебе хочу…
— Я же сказал — обойдусь.
— Полоз, я клянусь, что это не яд.
— Отстань со своими бабскими шуточками, без тебя тошно, — последовал ответ, и мой благоверный с еле слышным стоном отвернулся к стене.
Я с грохотом шлепнула пузырьком по столу. Значит, я тоже тошнотворная? Вот спасибо, напросилась на комплимент…
Дверью я тоже постаралась хлопнуть как можно сильнее, даже представила себе, как Полоз морщится от производимых мной резких звуков. Я не только тошнотворная, но и противная. Пусть знает, с кем связался на свою больную голову.
Хранитель Золота какое-то время прислушивался к затихающим шагам за дверью, а потом обессиленно откинулся на подушку. Голова действительно раскалывалась неимоверно, во рту фауна Мира Царств в полном составе устроила общественную уборную, а тело можно было сравнить разве что с продавленным матрасом, настолько бесполезным и немощным он себя ощущал. Однако мысли, как ни странно, приобрели относительную ясность и были направлены в одну-единственную сторону. Как и во все предыдущие дни. Сатия. Эта девчонка манила его, как магнит ржавую железку. Всегда трезво и реально мыслящий Полоз постоянно ловил себя на мысли, что смотрит на нее не как на случайную помощницу в своих делах, а как на женщину, которая рано или поздно будет целиком и полностью принадлежать ему, и только ему. Чуть смуглая кожа, ясные озорные глаза, короткие волосы, еле заметно пахнущие луговым разнотравьем, тонкая фигурка заставляли Хранителя Золота практически терять голову. И то, что они, хорошо выпившие, спали сегодня в одной кровати… Он мог бы бессовестно воспользоваться ситуацией и… Но нет, именно с НЕЙ не хотел бы Полоз таким образом начинать отношения, тогда она будет потеряна навсегда. Сатия достойна более изысканных ухаживаний, более верного и преданного супруга. А что может дать он? Женатый на безумной убийце наследник Царства Золотоносных Гор способен предложить всего лишь судьбу жалкой любовницы, на которую и времени-то может не остаться. Да и жена, пусть нелюбимая и нелюбящая, вряд ли будет спокойно смотреть на соперницу, владеющую сердцем и всеми помыслами своего правящего мужа. К тому же Саламандра уже пыталась однажды убить Сатию. О, Вершитель, почему? Кто же ответит — почему судьба ведет его путем такого сложного и отчаянного выбора? И выбор этот будет не в пользу любви…
Мы с Мирабом уже заканчивали завтракать, когда Полоз спустился вниз и уселся за наш столик. Сразу подвинул к себе тарелку с остатками тыквенных оладий и крынку сметаны. Больным он уже совершенно не выглядел (судя по внезапно проснувшемуся аппетиту, лекарство он все-таки выпил), зато на его отвратительное настроение антипохмельное зелье никак не повлияло. Нахмуренные брови и плотно сжатые губы уже о многом говорили. Точно с таким же выражением лица он засунул меня в бачок унитаза, когда я вылила ему на голову ведро воды с растительностью. Никогда ему этого не прощу! Боюсь, что-то подобное Полоз с удовольствием сделал бы и сейчас, но по каким-то причинам продолжает бездействовать.
— Сати, а мы через Царство Темных поедем или как? — поинтересовался у меня практичный Мираб, чтобы как-то сгладить напряжение, возникшее сразу с появлением нашего змееглазого товарища.
— Не знаю, — пожала я плечами. — Посмотрим. Если удастся найти недорогой корабль, который сможет доставить нас на твой родной остров, в другом месте, то, наверное, сможем обойтись и без посещения эльфийской державы. В противном случае придется придумывать что-то еще. У меня не так много денег осталось, между прочим.
Тут я, конечно, немного слукавила. Алмазы, свистнутые из шкатулки моего муженька, являлись довольно внушительным состоянием и оставались еще в целости и сохранности. Только говорить об этом я никому не собиралась. Кто знает, когда мне самой может понадобиться крупная сумма денег и на что.
— А если… — Эльфыреныш осторожно покосился на Полоза, но продолжить фразу так и не решился.
— Даже не вздумай, — предостерегла я.
При одном взгляде на моего благоверного желание что-либо спрашивать отпадало напрочь. Не располагал наш больной защитничек к беседам в данный момент, да и не скрывал этого.
За столом снова повисла тяжелая тишина, нарушаемая лишь слабым звоном столовых приборов. Я вообще старалась не смотреть в сторону злюки. Пусть бесится и дальше, его проблемы. Странно, что еще аппетит у него не отбиваю, я же — тошнотворная!
Полоз продолжал упорно молчать, но мы с Мирабом хорошо не только видели, но и чувствовали, что достаточно одного неосторожного слова, и он даст волю своему раздражению. А под горячую руку попадает обычно кто? Правильно, тот, кто ближе сидит. Быть крайними нам (а особенно мне) совершенно не хотелось, поэтому мы тоже старались помалкивать, изредка недоуменно переглядываясь.
Но наши надежды на то, что Полоз вскоре остынет, не оправдались. Его злость нашла-таки подходящий повод вырваться на свободу.
— Хозяин! — громко и совершенно неожиданно рявкнул Полоз, резким движением отталкивая от себя тарелку, на которой сиротливо покоился оставшийся одинокий оладышек.
Мы с Мирабом и еще несколькими постояльцами, имевшими несчастье оказаться поблизости, подпрыгнули и дружно уставились на громогласную причину всеобщего беспокойства.
— Хозяин, чтоб тебя!.. Спать на том свете будешь! — еще раз воззвал Полоз, не обращая внимания на испуганные взоры присутствующих.
Спросить, в чем дело, никто не решился, даже мы, но в том, что назревает скандал, сомнений не возникало. А кто же откажется поприсутствовать при чужих разборках? Никто не ушел.
Великан Перман возник из-за темно-зеленых шторок, разделявших кухню и основной зал. Двигался он не спеша, осторожно огибая столы, чтобы не опрокинуть их ненароком. С его комплекцией такое могло случиться в любой момент.
— Что господину угодно? — спокойно поинтересовался он с легким поклоном, в котором не было даже намека на угодничество. Обычная вежливая формальность.
— Что это такое?! — не понижая дрожащего от негодования голоса, спросил Полоз и кивнул на почти пустые тарелки.
Я наравне с великаном внимательно осмотрела стол, но так и не нашла, что же вывело моего благоверного из себя.
— А именно? — решил уточнить Перман.
— Вот это! — Мой муженек схватил тарелку с несчастным оладышком и, вскочив, сунул под нос хозяину.
— Тыквенные оладьи.
— Я и без вас прекрасно вижу, что не вяленая рыба! — Тарелка полетела на стол, а источник претензий упрыгал в салат Мираба. — Меня интересует, почему в еде попадаются насекомые! Это издевательство или ваше личное фирменное блюдо? Если последнее… Тараканов я заставлю вас съесть столько, что вы на них по гроб жизни смотреть не сможете!
Я старалась изо всех сил не рассмеяться. Так вот что заставило Полоза выпустить пар — попавший по неосторожности в наш завтрак тараканчик. Я тоже не люблю, когда в еду попадают всякие гадости, не предусмотренные рецептом, но тут не смогла удержаться от сдавленного смешка.
Великан, бывший на целую голову выше Полоза и раза в два шире в плечах, осторожно выудил оладышек и внимательно осмотрел со всех сторон.
— Где вы увидели здесь насекомое? — наконец спросил он.
— У вас проблемы со зрением? — не унимался мой муженек, ткнув пальцем в оладью.
— Нет, но в моем заведении вообще не водится никаких насекомых, а это всего лишь изюм.
— По-вашему, я не могу отличить таракана от сушеной виноградины?! И где гарантия, что в тех оладьях, которые мы уже съели, не было ничего подобного?
Страсти накалялись с невероятной быстротой. Даже если и никакого таракана в завтраке не было, Полоз отступать не собирался.
— Хорошо, — продолжая сохранять видимое спокойствие, еле заметно усмехнулся хозяин. — Вы хотите получить компенсацию или порцию слабительного?
Вот тут уже я не выдержала и расхохоталась. Моему благоверному ко всем недавно разрешенным проблемам только слабительного не хватает. Сомневаюсь, что он оценит подобную шутку.
— Да вы хоть знаете, с кем имеете дело?! — окончательно разозлился Полоз. Его глаза яростно блестели, рука привычно легла на рукоять меча.
— А мне все равно. — Великана совершенно не смущал клиент, готовый в любой момент полезть в драку. — У меня много разного люда и нелюда останавливается. Если я буду у каждого спрашивать его расовую принадлежность и социальный статус, то долго не протяну. К тому же могли бы еще вчера представиться, раз уж вам так дорог ваш титул. Только это ни на что не повлияет, у меня для всех одинаковое обслуживание. Так что вам нести?
Полоз пытался прожечь взглядом какое-то клеймо на лице хозяина, но не преуспел. Великан продолжал терпеливо ожидать решения клиента.
— Полоз, остынь. — Мираб отважился выступить в роли миротворца. — Мы тут все не из капустной грядки вышли. Подумаешь — таракан. У нас вообще блюда из мяса змей считаются большим деликатесом, и подают их только по великим праздникам.
Я толкнула не в меру разговорчивого мальчишку под столом коленкой.
— А что такое? — не понял моего намека эльфыреныш. — Очень вкусно, я один раз пробовал…
— Мираб, Полоз тоже змея, — тихо напомнила я.
— Правда, это была не совсем змея, — тут же струхнул Мираб, осознав, чем ему грозит столь неосторожное заявление. — Даже совсем не змея… Так, червячок какой-то, забыл, как называется… Маленький совсем, невзрачный… такие в каждом огороде ползают…
Полоз резко развернулся к нам, и мальчишка благоразумно заткнулся, готовый в любой момент юркнуть под стол. Я с трудом нацепила на лицо маску невозмутимой серьезности.
Со двора раздался скрип распахиваемых ворот, какой-то шум, стук колес по каменной дорожке, громогласное «Тпру-у-у!». Кажется, новый клиент прибыл.
— Я сейчас вернусь, а вы пока определитесь, — учтиво склонил голову Перман и, не дожидаясь ответа, тяжелой поступью вышел на улицу.
Полоз проводил его надменным взглядом, ясно говорящим, что он так просто этого не оставит, и плюхнулся обратно на стул. Наверное, обдумывать, насколько деньги важнее слабительного. Есть ничего, естественно, больше не стал.
Немногочисленный народ, придя к выводу, что представление прервано и продолжения пока не последует, потерял к нам всякий интерес и занялся своими насущными делами.
— Какая муха тебя укусила? — обратилась я к Полозу, когда молчание за нашим столом стало совсем тягостным. — Ведь не было же никаких тараканов.
— Были, — упрямо ответил Полоз.
— Да ладно тебе. Всякое случается, убить за это теперь, что ли? Не обращай внимания.
— Бесплатное мясо… — влез снова с оригинальной идеей Мираб. — Тоже экономия.
Мой благоверный сверкнул на нас золотыми глазами и промолчал.
Дверь трактира неожиданно распахнулась. На пороге появился хозяин, о чем-то оживленно беседуя с…
Нет, этого не может быть, слишком давно и далеко отсюда мы встречались. Я даже глаза протерла, дабы удостовериться, что не страдаю обманом зрения. Удостоверилась — не страдаю.
Новоприбывший тоже увидел меня и остановился в дверях с открытым ртом, что послужило еще одним подтверждением отсутствия у меня галлюцинаций. Узнал.
— Сатия?.. — неуверенно произнес он и обернулся на Пермана. Можно подумать, тот в состоянии подтвердить мою личность. Великан меня всего-то третий раз видит.
— Корн? — Вот уж кого-кого, а оружейника не ожидала встретить в этой глуши. — Что ты здесь делаешь? — Я поднялась из-за стола и шагнула ему навстречу.
— Так я это… долгая история… — Корн явно не знал, как следует себя вести. — Но я рад тебя видеть. Просто все так неожиданно… С тобой все в порядке? А где твои волосы?
Моя ладонь утопла в его огромной ручище.
— Да надоели, путаются все время. Отрезала, в общем. Что-то случилось? — Меня не покидало ощущение, что он не просто так здесь.
— Нет. То есть да.
Корн покосился на моих спутников. Не знал, стоит ли при них что-то говорить или лучше подождать, когда представится случай остаться один на один.
Мираб предусмотрительно натянул капюшон на уши, чтобы не привлекать лишнего внимания, и с нескрываемым любопытством рассматривал моего знакомого, оказавшегося всего-то чуть ниже хозяина трактира. Полоз же откинулся на спинку стула и откровенно таращился на Корна с некоторой долей презрения. Подозреваю, он сейчас вообще на весь мир в обиде.
Оружейник не стал отказываться от моего предложения присоединиться к нашему столу, но чуть позже. Он коротко познакомился с Мирабом, а Полоза, как неожиданно выяснилось, он уже знал раньше — мой муженек часто заказывал у него оружие — и отправился по какому-то своему важному делу.
Странно, что он вообще здесь забыл? Что привело его в такую даль? Да и меня он явно не ожидал встретить, даже испугался немного. Конечно, я не слишком хорошо знаю этого странного человека, но вроде непохоже, что он привез кому-то долгожданный заказ на особо изощренный вид оружия. Хотя кто знает…
— Не удивлюсь, если среди твоих знакомых найдутся еще горгульи и упыри, — поддел меня Полоз, выдергивая из задумчивости.
— На себя посмотри, — огрызнулась я и обратилась к эльфыренышу: — Мираб, а ты пока лучше помалкивай, мало ли что.
Мальчишка понимающе кивнул.
Корна я дожидалась в гордом одиночестве. Полоз предпочел ретироваться под предлогом осмотра местных достопримечательностей и утащил Мираба с собой, от греха подальше. Оно и к лучшему, еще неизвестно, как наш разговор с оружейником сложится.
Тот появился не так скоро, как сам предполагал, и почему-то со второго этажа, где располагались комнаты для постояльцев. Значит, в здании есть второй вход. Интересно, почему он воспользовался именно им?
— Еще раз здравствуй, Сатия, — устало поприветствовал меня мой знакомый, усаживаясь напротив. — А куда делись твои спутники?
— Решили нам не мешать под предлогом прогулки на свежем воздухе, — честно ответила я. — У нас со вчерашнего дня с этим появились проблемы.
— Оригинальная компания у вас подобралась.
— Есть такое дело. Ты какими судьбами здесь? Как Сцинна?
— Да я, собственно, из-за нее и приехал…
— А что случилось?
Оружейник пристально посмотрел на меня из-под нахмуренных бровей, будто решая, стоит ли вообще что-то говорить, но все еще мялся и молчал.
— Корн, давай рассказывай по порядку, — подбодрила его я.
Оружейник заметно разнервничался, долго не знал, куда девать руки, но все-таки нашел им применение — принялся вертеть пустой стакан. Есть же он вообще ничего не стал.
— Я не мастер говорить, но попробую.
Рассказчик из него и правда был никакой. Корн постоянно запинался, иногда подолгу молчал, вспоминая подробности, а в особенно волнующих моментах не стеснялся добавить парочку непечатных словечек для красочности.
Картина получилась довольно странная. На следующий день после возвращения Корна из Верхограда, где мы с ним расстались, в Старобережье приехала молодая женщина. Постороннего народу в этом селе много не бывает, оно в стороне от основного тракта стоит, но на чужачку почему-то никто внимания почти не обратил. Дамочка остановилась в доме одной старушки на окраине, а уже на следующий день ближе к обеду пришла к Сцинне. О чем знахарка разговаривала с незнакомкой, Корн не знал, столкнулся с ней уже у калитки, когда та уходила. Девица оружейнику сразу не понравилась, уж слишком цепкий и пронизывающий у нее был взгляд, с таким к знахарям за помощью не ходят, а отрывистые и хорошо выверенные движения вообще наводили на кое-какие подозрения.
После разговора с посетительницей Сцинна весь остаток дня ходила сама не своя, о чем-то напряженно размышляла, иногда вслух чертыхаясь, но другу, искренне за нее переживающему, так ничего и не рассказала.
Корну в ту ночь спалось плохо, его мучили нехорошие предчувствия и необъяснимая тревога за знахарку. Он просыпался, засыпал снова, а на рассвете понял — спать больше не может. Совсем. И не придумал ничего лучше, как отправиться к дому подруги, несмотря на более чем ранний час. Как оказалось, вовремя — Сцинна седлала лошадь, собираясь куда-то уезжать. Естественно, оружейник увязался за ней, не обращая внимания на недовольство девушки и даже слишком резкие попытки отделаться от навязчивого провожатого.
Когда же Сцинна поняла, что ее старания отправиться в путь одной пропали всуе, она перестала злиться и махнула на Корна рукой. Пусть едет, если ему так хочется, лишь бы не мешал. Единственное, что удалось тогда преданному оружейнику выяснить, — странная незнакомка искала одного человека, и этому человеку теперь угрожает большая опасность. Долг Сцинны велел догнать того раньше, чем это сделает кое-кто другой, предупредить и по возможности помочь избежать ужасных последствий неизбежной встречи.
Так, почти в полном молчании, перекидываясь лишь незначительными фразами по необходимости, движимая благородными порывами парочка в кратчайшие сроки добралась сначала до Мальперны, где нужного им человека не застала, а затем и до Пармены. Вот там-то и состоялась роковая встреча знахарки и ее странной посетительницы, закончившаяся более чем плачевно. Корн заподозрил неладное, когда странная незнакомка почти бегом выкатилась из гостиницы, в которую зашла знахарка, вскочила на породистого жеребца и была такова. Оружейник бросился на помощь подозрительно задержавшейся подруге, но сделать уже ничего не мог. С того злополучного дня Сцинна пребывает в состоянии сонного оцепенения, больше похожего на смерть, а Корн терзается чувством вины и бессилия.
— Я показывал ее лучшим магам и алхимикам, которых мне советовали знающие люди, но они ничем не смогли помочь, — горестно завершил свой рассказ оружейник. — Осталась последняя надежда — старая ведьма, живущая на нейтральных землях, но я уже ни в чем не уверен. До старухи не так просто добраться, можно годами ходить вокруг ее избушки, но так и не найти ее. Да и нрав, поговаривают, у нее оставляет желать лучшего. Но я готов выкорчевать все близлежащие земли, но найти бабку, лишь бы вернуть нашу всеми любимую знахарку к нормальной жизни.
— А если найти эту мерзкую гадину и выспросить у нее противоядие? — предложила я.
— Ты не понимаешь. Она хотела именно убить! Только не учла, что любой знахарь всегда принимает яды в малом количестве, чтобы организм постепенно привыкал к попаданию в него отравляющих веществ. Ведь многие зелья и лекарства приготавливаются из ядовитых растений, а как знахарь будет их готовить, если при малейшем прикосновении к такому растению или смеси его будет ожидать долгая и мучительная смерть? Поэтому отравить Сцинну практически невозможно. Хотя назвать ее живой сейчас тоже довольно трудно, такое впечатление, что она быстро стареет во сне, даже несколько седых прядок в волосах появилось и морщинки вокруг глаз. — Корн закрыл лицо ладонями, и мне на миг показалось, что он разрыдается, но оружейник смог взять себя в руки.
— Но я не понимаю за что? Что Сцинна сделала плохого той женщине? — Во мне проснулось праведное негодование. — И какого человека она искала? Может, ничего страшного и не случилось бы.
— Боюсь, что ты неправа. Кстати, я не сказал, эта дрянь искала именно тебя.
— Как?!
У меня перед глазами все поплыло. Догадки одна страшней другой стали появляться в голове, вытесняя друг друга.
— Как выглядела эта особа? — охрипшим от волнения голосом спросила я, уже примерно представляя, что услышу, и не ошиблась. Даже если описания Корна были не совсем точными, сомнений больше не возникало — это была именно Эмма, моя несостоявшаяся убийца. Даже странное кольцо с бледными язычками пламени на пальце, несмотря на поспешное бегство негодяйки, оружейник успел разглядеть. Значит, она решилась устранить и Сцинну как опасного свидетеля… Но ведь они могли встретиться только уже после того, как Эмма меня «убила». Значит, знахарка должна об этом знать, а вот Корну сообщить столь «приятную» новость было уже некому…
— Если бы эта бестия попалась на моем пути, я нашел бы способ вытрясти из нее способ вернуть Сцинну к жизни.
И было в голосе оружейника столько ненависти и отчаяния, что я бы очень не хотела оказаться на месте рыжеволосой наемницы. Кажется, за последний неполный месяц появилось слишком много желающих убить негодяйку. Если наемница так крута, что даже эльфы, пусть и темные, с удовольствием пользуются ее услугами, то, сдается мне, очень скоро самонадеянная девица попадет в опалу. И я с превеликим удовольствием этому поспособствую, отправив отравительницу прямиком в гости к Вельзевулу и его гребенчатой женушке.
Мы оба молчали, думая каждый о своем, горестном. Оставлять подругу в беде мне очень не хотелось, было жаль и ее саму, и ее преданного друга, готового сделать все возможное и невозможное, чтобы спасти свою любимую. В том, что этот здоровенный парень любит отважную знахарку, у меня уже не осталось ни малейших сомнений.
— Корн, я сделаю все, чтобы помочь Сцинне, — пообещала я и, немного подумав, добавила: — И, кажется, даже знаю как. Идем.
Мой план был до безобразия прост. Не зря же Сцинна сама дала мне свой амулет, если вдруг случится что-то непредвиденное и понадобится помощь сильного мага. Сейчас самое время им воспользоваться.
— Сатия, а ты хорошо подумала? — в который уже раз спросил меня Корн, после того как я изложила ему свои нехитрые измышления.
— Нормально подумала, — вздохнула я и снова посмотрела на спящую девушку. Поверить в то, что она всего лишь спит вот уже вторую седмицу, было трудно. Лицо бледное, губы слегка приоткрыты, веки плотно сомкнуты, руки безвольно лежат вдоль тела. Если бы не едва поднимающаяся в такт редким вдохам грудь, я бы ни за что не поверила, что она жива. Мое сердце болезненно сжалось. И ведь из-за меня все!
— Ведьму-отшельницу не так просто найти, — задумчиво напутствовал меня оружейник. — Даже я, при всем моем стремлении и решимости, с трудом бы смог найти дорогу, хоть и примерно знаю, где искать… Уверена, что хочешь пойти одна?
— Ничего, — отозвалась я и не удержалась — прикоснулась кончиками пальцев к руке знахарки. Рука была прохладной и какой-то безжизненной. — Амулет все равно, кроме меня, никого не проведет, а тащить в лесную глушь, где еще неизвестно кто и что водится, спящую девушку — просто безумие. Ты же не оставишь ее здесь одну?
— Конечно, нет!
— Тогда лучше расскажи, в каком направлении хоть двигаться, а там я уже разберусь.
Корн тут же охотно пустился в пространные объяснения, из которых самыми понятными были вполне конкретные указания типа «где-то там», «дальше», «потом туда» и тому подобные. Но самое главное я для себя все-таки уяснила. Во-первых, идти нам не так уж и далеко (по крайней мере, не на другой конец Мира Царств, что уже хорошо). А во-вторых, старушенцию самим искать бесполезно, она сама выйдет к страждущим, была бы на то серьезная причина, а наличие именного амулетика знахарки этой самой причиной как раз является. Так что я могу особо не волноваться и, попав в заветный лес, просто сделать вид, что прогуливаюсь, дышу свежим воздухом.
— Ладно, Корн, я пошла собираться. — Мне с трудом удалось отвести взгляд от Сцинны. — Не буду тянуть время.
И как можно оптимистичнее попыталась улыбнуться оружейнику, но сама почувствовала — получилось не очень.
Перетряхивать вещи оказалось делом не из легким. Куда же засунула амулет знахарки? Помню, что во внутренний карман положила, а вот в чем я уезжала от нее… Все уже перерыла, и не по одному разу. Вот напасть! Одежду по дороге я точно не выкидывала, только продукты испорченные. Не мог же он бесследно пропасть? Или мог? Печально, если в болоте в процессе моего умирания-воскрешения выпал.
Вытряхнув на кровать последние вещи, я потрясла опустевшей сумкой. На пол что-то упало. О! Нашлась пропажа, ура! Правда, вместе с четырехлистником выпали еще и два довольно крупных алмаза, но это ерунда. Главное — нашлось то, что в данный момент гораздо нужнее. Я быстро подхватила амулет, один алмаз, что валялся ближе ко мне, и уже потянулась за вторым, но непроизвольно замерла с протянутой рукой.
— Какой интересный камушек, — произнес Полоз, неторопливо поднимая и разглядывая на свет сверкающий всеми цветами радуги алмаз. И когда только они вернуться успели?
— Ничего интересного, самый обыкновенный, — зло ответила я. — Дай сюда, не твое, между прочим.
Хотя насчет последнего можно было бы и поспорить, конечно.
— Это как сказать, — усмехнулся он, не спеша выпускать добычу из рук. — Откуда у тебя этот алмаз?
— Какая тебе разница? Клад нашла.
— Неужели? — Полоз нехорошо сощурился и уставился на меня. Его золотые глаза уже начинали метать молнии, вертикальные зрачки сузились от злости, превратившись в еле заметные щелки. — Такую огранку делают только в одном месте, и мне слишком хорошо известно, где именно и для каких целей.
— И что из того? — Я продолжала строить из себя оскорбленную невинность, хотя уже понимала, к чему он клонит. Понимание радовало мало. Если сейчас и прольется чья-то кровь, то только моя. Вот и пришел конец моему путешествию. Я же говорила, что Полоз не такой дурак и рано или поздно обо всем догадается, вот и настал момент истины. Уж что-что, а свои алмазы он в лицо знает, тем более что они лежали в его личной шкатулке. Заточит тебя теперь, Саламандра, муженек в башню темную, запрет замками пудовыми, лишит общения со светом белым, лишь костерок оставит для поддержания нормальной жизнедеятельности. Так тебе и надо. Сама виновата, свободы захотелось. Вот и расплачивайся теперь.
Я уже мысленно смирилась со своей незавидной участью и приготовилась к худшему, но мой муженек превзошел все мои самые смелые и страшные ожидания.
— Теперь я, кажется, знаю, почему ты не хочешь ничего о себе рассказывать. — Он медленно приблизился, гипнотизируя меня змеиным взглядом, и я на собственном опыте поняла, каково это — быть кроликом. — Сдается мне, это ты сама ограбила мою жену и пыталась убить ее, но она удачно от тебя сбежала, и теперь хочешь во что бы то ни стало догнать и устранить несостоявшуюся жертву своих разбойничьих наклонностей? И поджог дома, где ты разыграла благородную спасительницу, очень кстати совпал с твоим приездом туда. Кто ты такая, дивы тебя подери?!
— Что?! — До меня не сразу дошел смысл сказанных им слов. От неожиданного и совершенно абсурдного, с моей точки зрения, обвинения я даже забыла, что уже успела заживо себя похоронить по несколько иной причине. — Да как ты смеешь?!
— Смею! Откуда у тебя эти алмазы?! Они — уже достаточное доказательство твоей вины.
Пальцы Полоза недвусмысленно сомкнулись на моей шее, и через мгновение я оказалась прижатой к ближайшей стене. Рыпаться было бесполезно, это я поняла уже после двух неудачных попыток освободиться. Железная хватка у моего благоверного, как в капкан попала.
— Не смей ее трогать! — бросился мне на выручку Мираб, неизвестно откуда появившийся в комнате. — Какое ты имеешь право обвинять ее?
И эльфыреныш вполне серьезно полез в драку, но Полоз даже не замечал наносимых мальчишкой ударов, продолжая буравить меня взглядом разъяренного быка. Еще немного, и он начнет бодаться.
Мои мысли никак не желали призываться к порядку и упорно разбегались. Это что же получается? Из огня да в полымя попала? Боюсь, доказать, что мои намерения до встречи с наемницей были самые что ни наесть миролюбивые, мне сейчас вряд ли удастся, а оправдываться с пеной у рта я точно не собираюсь. Еще не хватало. Если кто-то и ввел Полоза в заблуждение относительно моей настоящей внешности и он теперь за совершенно чужой женщиной гоняется, то не моя в том вина. А вот то, что теперь это стало и моей проблемой, причем слишком насущной, — факт очевидный и довольно болезненный, надо отметить, у меня уже глаза из орбит начинают вылезать от нехватки воздуха.
Спасение вовремя пришло в лице Корна, неожиданно появившегося на пороге моей комнаты. Быстро оценив масштабы возникшего конфликта, оружейник в два прыжка преодолел разделяющее нас расстояние, и короткое остро отточенное лезвие ножа соприкоснулось с кожей на шее Полоза.
— Отпусти ее, или твое царство останется без наследника, — спокойно пообещал он.
Мираб испуганно отскочил в сторону и взирал на происходящее из угла широко распахнутыми глазами. Даже рот приоткрыл. То ли от удивления, то ли от страха.
Полоз же выпускать свою добычу так просто не собирался, несмотря на вполне реальную угрозу.
— Ты можешь убить меня прямо сейчас, — дрожащим от гнева голосом прошипел мой муженек, тем не менее не торопясь крутить головой, дабы по собственной неосторожности не лишиться оной, — но у меня есть все основания подозревать ее в попытке убийства моей жены, которую я ищу. Уже давно эта девица вызывает у меня некоторые подозрения…
— Так не проще ли разобраться сначала с мыслями, а уже потом с девушкой? — невозмутимо перебил Полоза Корн и чуть сильнее надавил на рукоять ножа. Еще немного, и кожа под холодным металлом не выдержит. — Я же не посмотрю на твой титул.
Ого, кажется, у меня появился вполне реальный шанс очень скоро стать вдовой. Только меня такая перспектива почему-то не слишком радует, все-таки я еще тешу себя слабой надеждой расстаться с мужем по-хорошему, хоть шансов на это остается все меньше и меньше.
— Отпусти ее.
Полоз искоса посмотрел на оружейника. Внутренняя борьба длилась недолго, каких-то несколько секунд, но мой муж, оказывается, умеет из двух зол выбирать меньшее. Я-то от него вряд ли куда денусь, из-под земли достанет при необходимости, а вот жизнь — штука, которой разбрасываться из-за собственной вспыльчивости не стоит.
Моя многострадальная шейка наконец обрела долгожданную свободу, и я, с наслаждением сделав несколько глубоких вдохов, потерла ту часть себя, где только что впиявливались пальцы Полоза. Синяки точно останутся, больно-то как.
— Что же, давай разберемся. — Полоз величественно повернулся к Корну, как только тот убрал нож. — Ты можешь пролить свет на вопрос, откуда у этой девицы взялись столь редкие алмазы? На богатую наследницу она что-то не сильно смахивает. А эти камни, — Полоз подкинул на ладони причину теперь уже не только моих проблем, — могли быть только у моей жены, которую, вполне возможно, она пыталась убить.
— Ты тоже далек от общепринятых представлений о принцах крови и наследных правителей, — не удержалась от язвительности я, продолжая потирать сдавленную шею. Мой благоверный и правда выглядел не лучше среднего обывателя, не обремененного даже намеком на богатство. Пыльный, уставший, похудевший.
— О происхождении алмазов мне ничего не известно, — честно ответил Корн, не торопясь, однако, далеко убирать внушительных размеров ножичек. — Я не ювелир. Но в одном уверен — эта девушка если кого и убила, то исключительно из самых необходимых для жизни побуждений.
— Ты так хорошо ее знаешь?
— Нет, я безоговорочно доверяю чутью одного человека, который не может ошибиться. И этот человек сейчас в беде, а Сатия на данный момент единственная, кто может помочь.
Ох, бедная Сцинна, при случае поблагодарю ее за столь высокое обо мне мнение. Возможно, именно этим она спасла меня от неминуемой расправы.
— Что за человек? И что с ним случилось? — В Полозе заговорил практицизм. — И каким образом именно эта особа, — легкий кивок в мою сторону, — может помочь?
— Уверен, что хочешь это знать?
— Естественно.
Корн смерил моего благоверного тяжелым напряженным взглядом исподлобья.
— Хорошо, идем, я тебе расскажу.
И, развернувшись, стремительно вышел из комнаты. Полоз презрительно посмотрел на меня и направился следом. Надеюсь, они не переубивают друг друга у кровати спящей красавицы? Мираб тенью шмыгнул вдогонку, но довольно быстро вернулся. Один.
— Салли, что происходит? Я ничего не понимаю, — потребовал он от меня объяснений, не успев появиться на пороге.
— Ничего хорошего, — мрачно отозвалась я и повернулась к мальчишке. — Полоз слишком сильно запутался, вот и пытается найти крайнего. Надеюсь, вид оригинально устраненной свидетельницы был убедительным?
Я начала порывисто складывать разбросанные вещи обратно в сумку. Это немного успокаивало.
— Даже очень. Но ты ведь не убивала его жену? Не убивала, правда?
— Конечно, нет, — возмутилась я и не удержалась от сарказма: — Я не самоубийца.
— А кто тогда хотел отравить эту? — Мираб кивнул в сторону двери.
Любопытство эльфыреныша поистине безгранично. Все-то ему знать нужно.
— Послушай, Мираб. Умерь свою любознательность, а то она у тебя зашкаливает.
Мое настроение и так оставляло желать лучшего, а тут еще мелкий своими вопросами не к месту атакует.
— Тебе трудно сказать, да? А я думал, ты мне друг. Правильно, зачем меня вводить в курс дела, я же маленький…
И эльфыреныш вполне серьезно обиделся, отвернувшись к окну. Всхлипываний слышно вроде не было, но он столько внимания уделил происходящему на улице, будто там происходило световое представление мирового масштаба как минимум.
— Мирабэль, перестань дуться, — примирительно сказала я, завязывая на сумке узел.
— А я и не дуюсь, слишком много чести, — высокомерно заявил мальчишка, задрав подбородок и чуть не впечатавшись носом в стекло. — Решайте свои проблемы сами. Главное, меня до дома довези, а потом делай что хочешь. Мне все равно.
О да! Мираб умеет быть очень убедительным. Сейчас он превзошел самого себя. Я почувствовала себя настоящей подлой свиньей.
По воле провидения несчастный ребенок оказался втянутым в жестокие перипетии нашего бренного мира, выброшен на берег коварной судьбы, у него даже нет полной уверенности, что доберется до дома в целости и сохранности. Если хоть одна живая душа, не обремененная достаточным благоразумием (а таких, к сожалению, большинство), узнает, что мальчик не эльф, а существо более древнее и, по расхожему мнению, более опасное, чем упыри и вурдалаки вместе взятые, не прожить бедолаге больше получаса. Вряд ли кто посмотрит на его излишне молодой возраст… А я отказываю ему в элементарном доверии. Есть от чего расстроиться. К тому же он и так слишком много про меня знает.
— Мираб, Сцинну хотели убить из-за меня. — Я подошла к эльфыренышу и положила руку ему на плечо. — Я должна помочь ей, пойми меня правильно.
— Я понимаю, — грустно кивнул Мираб, не отрывая невидящего взгляда от окна. — А кто ее хотел убить?
— Та, кто чуть не убила меня.
Сзади раздался звук чего-то упавшего и разбившегося, и мы с Мирабом дружно подпрыгнули. Чем при жизни были осколки, усеявшие под комнаты, теперь уже не поддавалось определению.
— Вот даже как?! Корн ничего мне не сказал об этом. Значит, мою жену можно отнести к серийным убийцам? Отлично! Просто отлично!!! А мы тут все, значит, невинные овечки и несчастные жертвы! А я так вообще святоша, как дурак иду по следу, словно ищейка, напрочь лишенная нюха, слуха и зрения!
Полоза просто трясло от ярости. Кажется, у него началась банальная истерика. Сегодня день такой неудачный или мой благоверный сделал очередной неправильный вывод?
Мы с Мирабом благоразумно решили не вмешиваться и с большим удовольствием еще и ретировались бы, но все выходы из комнаты были перекрыты. Выпрыгивать в окно я посчитала на этот раз дурным тоном, поэтому пришлось смириться и делать вид, что слушаю.
— Мне кажется, что все вокруг знают о моей жене гораздо больше, чем я сам! — продолжал между тем бушевать Полоз, нервно расхаживая по комнате и аккомпанируя себе хрустом попадающихся под сапоги осколков. — И, прекрасно зная мое положение, все продолжают нагло шушукаться за моей спиной! А некоторые даже кое-что намеренно скрывают! — Пылающий взгляд в мою сторону. — Да, моя жена оказалась далека от совершенства, но это не повод строить козни за моей спиной!
— Никто за твоей спиной козни не строит, — неуверенно встрял клыкастый миротворец. — Вот мне вообще известно меньше вас всех, я же не обижаюсь…
Напоминать о том, что всего пару минут назад кто-то тут чуть ли не носом начал хлюпать от недостатка пикантной информации, я не стала, не в моих интересах, но от насмешливого взгляда не удержалась. Мираб сделал вид, что ничего не заметил.
— А тебе знать много и не положено, — зло отрезал мой благоверный. — К тебе это не относится.
