В падавшем из-за плеча красноватом свете я увидел пыльную полку, затянутую паутиной. Конечно, тайник был такой же древний, как и храм, как самый первый храм, воздвигнутый на этом месте. Мои пальцы сорвали серый полог паутины, и я увидел две штуковины, похожие на маленькие лодочки. Придвинул их и понял, что это не лодочки вовсе, а очень старые тапки, скукожившиеся и весьма прогнившие.

– Что за чертовщина, – пробормотал я, пытаясь решить судьбоносный для нас вопрос: «являются ли тапочки сапожками?».

– Рябинина, – не оборачиваясь, окликнул я. – Тапочек может быть Сапожком?

– Ну… – уклончиво ответила Анна Васильевна.

– Ищите Сапожок! – крикнул Дереванш. – Скоре, а то сейчас нас всех убьют!

– Мать грешная! Где же его тут искать, если здесь только тапочки. Вот вам правый! Вот левый! – сбросив дряхлую обувку на пол, я сунул руку дальше и наткнулся на что-то мягкое – старую одежду или кусок ткани, выгреб ее и увидел лампаду позеленевшей меди и… сапожок. Даже в густом полумраке, почти демонической темноте, я разглядел штуку, которая могла быть только сапожком – скорее всего тем самым Сапожком Пелесоны. Схватив его, я отполз назад и поднялся на ноги.

– О, Булатов, какое чудо! – простонала Элсирика, увидев в моих руках сморщенный, потрескавшийся в голенище Сапожок.

– Господин Блатомир!!! – воскликнул по-прежнему невидимый Дереванш.

– Сумку! – повелел я.

Писательница мигом, словно преданная овчарка, поднесла раскрытый саквояж.

Я бросил в него Сапожок, завернутый тряпкой из тайника, и сказал:

– А теперь удираем отсюда! Со всех ног!

Именно в этот неподходящий момент двери храма распахнулись.

– Сюда давай! – я едва успел толкнуть Рябинину за темный угол трона.

Сначала я хотел шмыгнуть в приоткрытую дверь за статуей богини и бежать вглубь храма – ведь там, где-нибудь дальше должен находиться еще один выход из их божественного заведения. И я бы наверняка так и поступил, но вспомнил о племянничке Дереванша. Вернее о нем напомнили крики служительниц Юнии, ворвавшихся в зал. Первый вскрик был совершенно лишен слов и представлял собой крайнюю степень недоброго изумления. Он походил на долгий звук «о-о-о!…», переходящий в хрип, который обычно издают люди в миг обширного инфаркта.

Изречение другой илийки вышло более осмысленным:

– Мерзавец! Голый извращенец! Не он ли говорил голосом богини?!

– Точно он! – взвизгнула одна из послушниц. – И он днем разыскивал мага Блатомира! Клянусь перед нашей Юнией!

– О, сестры! Это точно он! Узнаю эту морду! Мало ты отхватил на площади?! – донеслось из середины зала.

У меня возникло подозрение, что Бланша Дебоша сейчас будут бить. И избиение это выйдет еще более беспощадным, чем прошлый раз.

– Богиня! Богиня раздвинула ноги! – взлетел над сердитым гамом тонкий голосок.

– Сбылось темное пророчество! О-о! Что ты, голая сволочь, делал с нашей Пречистой Богиней! – заголосили непорочницы.

Судя по всему, Дебош не смог ответить ничего внятного: его робкие оправдания мгновенно пропали в криках разъяренных дев, бросившихся к колонне, где стоял несчастный рыцарь.

– Господин Блатомир! Умоляю! Сделайте что-нибудь! – я почувствовал прикосновение руки Дереванша. – Спасите нашего Бланша!

– И как я его вам спасу? Боюсь, что если даже я начну палить в этих бестий фаерболами, они не оставят его, добьют и потом точно примутся за нас! – сжав посох и наблюдая за метаниями жриц, я задумался, чем помочь господину Дебошу. Увы, в голову мне не приходила ни одна мысль способная помочь рыцарю, и при этом не подставлять под удар всех нас.

– Дай сюда пистолет, Булатов! – потребовала Элсирика.

Я покорно наклонился и достал его – благо он лежал в верхнем отделении сумки.

– Заряжен? – уточнила Анька, принимая двумя руками оружие.

– Да. Восемь патронов, – я помог снять его с предохранителя. – Только, скажи, что ты сбираешься делать?

– Стрелять, разумеется. Если они не испугаются грохота, то может на них подействует газ, – Рябинина высунулась из-за трона и сделала два шага вперед, оставаясь длинной тени колонны.

– Оставьте его, девочки! – крикнула она, наводя оружие на ближних служительниц Юнии.

Илийки повернули головы, и тут же прогремел выстрел, под сводом храма громкий как небесный гнев. Несколько жриц, стоявших к Элсирике ближе других, схватились за лица и взвыли. Проявляя отчаянную храбрость, Рябинина нажала на спусковой крючок еще раз – грохот выстрела жутким эхом разнесся по залу. Еще пять или шесть поклонниц богини скорчились от едкого газа, другие в панике заметались возле распростертого тела Бланша. Я направил посох вверх и скороговоркой активировал заклятие фаербола. Огненный сгусток ударил в свод и разлетелся ревущими искрами. Следующий магический залп пришелся в витраж, и на головы жриц посыпались осколки цветного стекла.

Пока служительницы святилища пребывали в горестном замешательстве, у нас был шанс вырваться отсюда.

– Анька, бери сумку! – крикнул я. – И скорее к выходу!

Рябинина на всякий случай решила пальнуть еще раз, а потом еще. Надо признать, это оказались очень неудачные выстрелы – слезоточивое облако повисло прямо на нашем пути. Закрыв глаза и не дыша, я кое-как поднял Дебоша, поставил его на ноги и строго бросил:

– Господин рыцарь, только не говорите, что вы не в состоянии передвигать ноги! Иначе мы вас оставим на развлеченье девочкам!

– Нет-нет! – живенько отозвался Бланш, корча рожу от изрядной порции едкого газа. – Я не хочу оставаться с ними! Только я не вижу куда идти!

В этот момент к всеобщему счастью писательница закончила упражняться с пистолетом. Подняв сумку, она подхватила рыцаря под другую руку, и мы поспешили к выходу из храма. Несколько илиек пытались остановить нас, выхватив серебряные кинжалы, однако еще один выстрел Анны Васильевны заставил их раскаиваться со слезами. Волоча избитого и ослепшего Дебоша мы выбрались на лестницу и сразу свернули в сад, собираясь в точности повторить маршрут, которым выводили из обители меня после дегустации шампанского с клофелином.

– Стойте на ногах, Бланш! Мы не можем вас всю дорогу волоком тащить! – рявкнул я, едва мы свернули за кусты жасмина.

Несчастный рыцарь собрал волю в кулак, и в ногах его вроде образовалась кое-какая твердость.

– Я ничего не вижу, господин Блатомир. Глаза ужасно печет! – пожаловался он, потирая лицо и плотно зажмуренные веки. – Скажите хоть, одежды на мне по-прежнему нет? Я сгораю со стыда перед госпожой Элсирикой!

– Есть на вас одежда. Уже проявилась, – успокоил я, направляясь по дорожке в обход гостевых домиков. – Только нету вашего дядюшки.

– Я здесь, – проскрипел слева от меня Дереванш, остававшийся по необъяснимым причинам до сих пор невидимым.

– Вот и отлично. Вы, господин Дереванш помогайте Элсирике тащить Бланша. Ступайте к пролому в стене. А я прикрою отступление, пока девы Юнии не опомнились, – отпуская плечо рыцаря, сказал я.

– Булатов, может, господина Бланша погрузим в твою сумку? – предложила Рябинина.

– Нет уж. Во-первых, вслепую да с больной головой он там много бед натворит. А во-вторых, в сумке Сапожок, – напомнил я.

Не успели отойти они на десяток шагов, как я зашептал заклятия, способные сдержать непорочниц, если бы им взбрело броситься за нами в погоню. Первым делом из навершия посоха вырвалось два фаербола, и кусты, нависавшие над тропинкой, запылали будто облитые осветительным маслом. Затем я развеял облако зловонного газа и наложил полосой несколько Печатей Ужаса – всякий достигший невидимой черты, испытал бы такой приступ страха, что мысль о преследование нас мигом бы вылетела из самой отчаянной головы.

Догнал я компаньонов уже за гостевыми домиками. Бланш Дебош к этому времени стоял на ногах гораздо увереннее и держался за Рябинину вероятно лишь потому, что ему нравилось за нее держаться. Левая рука рыцаря возлежала на плечике писательницы и, когда он оступался, съезжала на ее спину. Правая описывала в воздухе замысловатые фигуры, при этом Дебош что-то возбужденно говорил. Ему вторил голос невидимого Дереванша.

– …великая тайна Гильды, тайна, которую берегли боги! – донеслось до меня.

– И это сделали мы, госпожа Элсирика! Истина перед нами, дорогая моя! Через беды и лишения мы достигли ее как настоящие герои, – вещал Бланш, наклоняясь к Рябининой. – Мы обладаем ею! Мы можем взять, потрогать ее в любую минуту! Мы рождены были, чтобы ее постичь!

Мне захотелось отвесить пинка мерзавцу, но вместо этого я сердито сказал:

– Не мелите чушь, Бланш. Если вы о Сапожке, то он лежит в моей сумке. И потрогать вы его не можете – руки коротки. Лучше благодарите богов, что непорочные девы не сделали из вас кровавую котлету или свиную отбивную.

– О, господин Блатомир, но я спасся! Вы не представляете, как я вам благодарен! – рыцарь обернулся, сияя побитой физиономией, особо кошмарной в голубоватом отблеске Леды. – Как я рад, что судьба свела меня с вами, и мне выпало пережить такое чудесное приключение! Клянусь перед алтарем Великой Истины, прежде мне доводилось всякое, но никогда я не был так близок к сакральному знанию! Никогда прежде я не приближался настолько к божественному замыслу, не чувствовал прикосновения бессмертных!

– Успокойтесь, Дебош, – посоветовал я, оттесняя его с тропы. – Если бы непорочные девки усерднее пинали вас, вы бы точно были уже в объятьях богов.

Мне показалось, что за кустами впереди мелькнула темная фигура, и я насторожился, сжав крепче посох.

– Теперь нам нужно скорее найти укромное место и посмотреть, что же это за Сапожок! Мы хотим знать, какая тайна хранилась века под троном богини! – продолжал горланить Дебош.

– Главное, нам нужно подумать, как теперь скорее добраться до Кенесии и вручить реликвию Его Величеству Люпику! – вставил королевский архивариус.

– Что делать с Сапожком, мы решим позже. Не уверен, что нам так необходимо отдавать его Люпику, – отозвался я, пристально наблюдая за кустами. – Если Пелесонкина обувка чего-то стоит, то не сложно найти ей более достойное применение.

– Что вы такое говорите, господин Блатомир?! – ржавым металлом в голосе Дереванша звякнули нотки испуга и недоумения. – Вы не собираетесь отдавать реликвию нашему королю?!

– Я еще не знаю, что я собираюсь, а чего не собираюсь. Сейчас нам нужно поскорее выбраться отсюда и осесть в безопасном месте, – сказал я и тут же понял, что выполнить это нам будет не легко.

Ветви кустов перед нами раздвинулись, и на тропинке возникло трое копателей, вооруженных мечами неарского образца – тонкими, но очень надежными в бою и удобными. То, что троица, вынырнувшая из ночи, принадлежит нечистому братству, у меня не было сомнений – кто иной мог охотиться за нами в столь позднее время на территории обители? И справиться с троицей копателей у нас был шанс, учитывая, что в посохе оставалось несколько боевых заклятий, и магазин в пистолете Рябининой тоже не опустел. Однако кто мог поручиться, что головорезов братства поблизости всего трое?

– С дороги! – сказал я, направляя набалдашник посоха в бородатого гильдийца, выпученные глаза которого казалось вот-вот лопнут.

– Иначе мы будем стрелять! – решительно поддержала меня Элсирика, вскинув пистолет и отступив на шаг от Дебоша.

– Господин Блатомир, а вам не кажется, что вы нам кое-что задолжали? – услышал я знакомый голос справа.

Чуть позже я понял, что голос принадлежал Аракосу Маргу, однако повернуться к упырьему потомку я не смог – затылком я почувствовал стремительное движение сзади, но уклониться не успел. Тут же к моему горлу прижалась холодная сталь ножа. Очень острого ножа: от его прикосновения ниже дернувшегося кадыка сразу образовалось рассечение. Тонкое, но достаточное, чтобы я почувствовал, как щиплет ранку стекающий пот, и как мало теперь стоит моя жизнь.

– Не дергайтесь, уважаемый господин, – с нахальной учтивостью предупредил меня человек, державший нож. – Бросьте посох. Вот так. Теперь стойте спокойно и правдиво отвечайте на наши вопросы.

– А вы, госпожа Элсирика, пожалуйста, опустите свою громыхающую штуковину, – распорядился виконт Марг. – Медленно опустите. А теперь бросьте ее на землю.

Едва Рябинина уронила пистолет в траву, Аракос осмелел и вышел из-за кустов. Я мог наблюдать за ним, лишь скосив глаза влево, поскольку, поверни я голову, и она бы отделилась от тела, точно гайка, сверченная с болта, и шлепнулась бы в траву.

– Господин Дебош? – виконт усмехнулся, разглядывая рыцаря, после общения с девами Юнии имевшего удручающий вид.

– Да, Бланш Дебош – рыцарь Потерянной Истины, – племянник архивариуса гордо выпрямился.

– Вы тоже стойте, где стоите, и никаких движений, – предупредил его один из копателей, направляя рыцарю в грудь заряженный арбалет.

– Вопрос первый, господин Блатомир: что привело вас в это святейшее место? – начал Аракос, широко обведя рукой пределы обители. – С чего у вас такой необычный интерес к жилищу Непорочных Дев?

– Ну как же… – я задумался и хотел поскрести пальцем затылок, но из-за человека стоявшего сзади с ножом, поскрести затылок было затруднительно. – Откуда интерес к непорочным девам? – переспросил я, чуть повернув голову к виконту и ощутив, как лезвие глубже погрузилось в мое горло.

– Да, откуда такой нескромный интерес? – подтвердил Марг и подошел ко мне ближе.

– Так ведь все знают… Вся Гильда наслышана, что маг Блатомир – большой почитатель непорочности и всякой нравственной чистоты. Люблю Юнию в святейшей ипостаси. И служащих ей девок люблю. Всей душой. Вот и прибыли сюда, – ответил я, косо поглядывая на лицо виконта, скрытое тенью шляпы. – Аж с Кенесии ехали, так сказать, чтоб колени у трона Юнии преклонить. Если мне не верите – госпожа Элсирика сбрехать не позволит.

– Госпожой Элсирикой мы позже займемся, а сейчас у вас последний шанс, Блатомир: или вы прекратите ерничать и скажите, зачем сюда прибыли, или мы оттяпаем вам голову и зададим тот же вопрос Элсирике, – сердито предупредил Аракос.

– А если Элсирика не скажет, тогда что? – полюбопытствовал я.

– Уж поверьте, господин маг, мы знаем подход к красивым женщинам и умеем их разговорить, – заверил Марг, а его приятели довольно хохотнули. – Так будете говорить или нет? У нас еще много вопросов, и я теряю терпение!

– Видите ли, господин Аракос… до нас дошли слухи, что в храме Пречистой Девы хранятся некоторые сведенья о… Этом… Сапожке… Ну да, о Сапожке Пелесоны, который мы все вместе ищем, – проговорил я, страдая от острого лезвия, при каждом слове впивавшегося все глубже в шею. – Вот мы и решили проверить, так ли это. Смею вас заверить… сведенья не подтвердились. Мы не нашли ничего, кроме… недоброго отношения жриц. Вот поглядите на господина Дебоша – по его виду можете убедиться. И у меня ни одна шишка на лбу и локоть стесан. В общем, досталось нам ни за что, и пришлось улепетывать отсюда с пустыми руками… Да… какая жалость – с пустыми руками, едва не оставив у трона богини свои жизни.

– Так ли уж с пустыми? – сказал один из копателей, стоявших за Аракосом.

– Да, руки действительно пусты. Но нужно бы проверить, что у них в карманах и сумке, – посоветовал бородатый гильдиец.

– Господин Блатомир, а у меня есть сведенья, что прошлой ночью вы, подло приняв личину госпожи Элсирики, побывали в замке графа Конфуза Пико и, воспользовавшись доверчивостью хозяина, пробрались в подземелье с вполне понятным нам всем замыслом… Вы же понимаете, о чем я толкую? – упырий отпрыск хитро усмехнулся, глядя на меня, и сделал длинный шаг вперед. – А если сюда добавить, что у вас есть некоторые очень ценные вещи, принадлежащие мне, то… Я совсем не уверен, что из святилища вы вышли без ничего. Набрах, обыщите его! – повелел он маленькому человечку в безрукавке. – Начните, пожалуй, с сумки! Только имейте ввиду: сумка непростая, могут там быть неприятные неожиданности.