Поспал я, по всей видимости, не долго – не больше минуты. Опять в мои уши влетел бесцеремонный и сердитый голос:

– Булатов, сволочь такая! Что ты здесь уселся?!

– Отвали, – промычал я. – Спать сильно хочу…

– Ты вообще офигел что ли?! Спать он хочет! – передразнил меня тот же сердитый голосок, и я даже сквозь сон заподозрил, что принадлежит он госпоже Рябининой.

Тут же чья-то неласковая рука дернула меня за подбородок – голова откинулась назад, веки приподнялись, и я сквозь розовый туман узрел Анну Васильевну.

– Уйди, чудовище, – простонал я. – Видишь же – сплю я.

– Это я-то чудовище?! – на этот раз неласковая рука дернула мои волосы, и я окончательно вывалился из сна.

– Анька, – произнес я, поднимаясь на слабых ногах. – Нужно бы бежать отсюда, иначе я за наше здоровье не ручаюсь.

– Что ты там натворил? – великая кенесийская писательница, придерживая меня за воротник, покосилась на двери храма. – Говори скорее, Булатов. Ну-ка прекрати зевать и быстрее исповедуйся!

Она еще раз тряхнула меня за подбородок.

– Ничего особенного не натворил, – отозвался я, опасаясь, что мне предстоят утомительные объяснения. – Раздел только пречистую ручницу. Но я не виноват – сама напросилась.

– Ты раздел храмовую деву?! – изобразив на лице ужас, писательница отступила от меня на шаг. – Изнасиловать хотел?

– Не – она меня хотела. Шампанского с клофелином напилась и это… А может от шоколада ее растащило. Но я ей не дался.

– Ну и скотина ты, Игореша… – сквозь зубы процедила Элсирика. – Я знала, что тебя нельзя пускать одного! Открой глаза и смотри на меня!

Я глаза открыл и увидел, что мы уже не одни: у нижних ступеней собралось с десяток юных послушниц.

– Еще реликвию у них спер. И по ошибке сам выпил клофелина, – быстро пояснил я, услышав нарастающий гомон голосов в храме. – Сейчас что-то будет. Тикаем.

– И быстро тикаем! – Рябинина схватила мою сумку и посох и подтолкнула меня. – Идти можешь? – озабочено спросила она, глядя, как я неловко переставляю ноги.

– Э-э… не иду, а плыву. Причем в вязком болоте, – сообщил я, неловко переступая через ступеньки. – Где Дереванш?

– В кустах прячется, – писательница взяла меня под руку и потащила к началу тропинки, уходящей в сад. – Мы тебя здесь, под портиком ждали. Часа два, наверное. Разволновались, не случилось ли чего с тобой. А когда три жрицы с криками выбежали из святилища, то поняли: что-то случилось. Господин архивариус перепугался и предпочел в кустах спрятаться. Я стояла рядом с ним, а потом увидела тебя. Булатов! – она меня толкнула меня локтем в бок. – Не спи! Ноги переставляй! Офигеть, какой ты тормознутый! Господин Дереванш, помогите мне – возьмите сумку!

Заросли жасмина раздвинулись, и на тропинку вышел библиотекарь.

– Нужно скорее сматываться отсюда, господин Дереванш, – пояснила Рябинина, протягивая саквояж. – Наш великий Блатомир сильно в храме напроказничал. Скорее идемте туда, – она указала посохом в дальний конец сада, – там часть стены завалилась. Надеюсь, мы успеем незамеченными выбраться из этого притона.

– Анька, погрузите меня в сумку, – взмолился я, вспомнив, что там уже лежала госпожа Шельда, такая милая, разомлевшая от клофелина.

– Еще чего! Ножками пойдешь, а чтоб веселее шагалось, я тебя буду бодрить, – пообещала Элсирика, и я тут же ощутил, как мой собственный посох больно тюкнул по моему собственному затылку.

Я охнул и зашагал быстрее.

Куда вела нас кенесийская писательница, и откуда ей были известны тропинки и закоулки сада, оставалось загадкой. Я как мог, передвигал ноги и старался держать открытыми глаза. Когда я зевал, мне на затылок обрушивался тяжеленький набалдашник посоха, и это стимулировало покрепче кружки «Нескафе». Где-то за двумя сросшимися дубами силы мои были на исходе: даже если инквизитор-Рябинина отколошматила меня со всей дури посохом, я все равно не смог бы ступить и шага.

– Анька, дорогая, – взмолился я, – ну положите меня в сумку. Не могу больше! Вам же самим будет легче!

– Некогда тебя в багаж упаковывать. Вперед, Булатов! Вперед! – с издевкой отозвалась Анна Васильевна и сунула мне в бок острым концом посоха. – Уже почти выбрались – вон разрушенная стена.

Приподняв повыше веки, я тоже увидел каменную стену, ограждавшую сад непорочниц и пределы обители. В одном месте виднелся пролом, каменные блоки серой грудой лежали на земле, и через них можно было выбраться наружу, к дороге на Илоргу.

Перебираясь через развалины стены, я упал дважды или трижды: стесал себе локоть и плечо, к шишке над левой бровью добавил выпуклый фингал над правой. А Рябинина все гнала меня вперед, пугая то посохом, то сообщениями о том, что слышит сзади голоса непорочниц, жаждущих отмщения. И Дереванш не молчал. То и дело бросал какую-нибудь гнусную реплику, вроде: «Господин Блатомир! Быстрее попрошу! Из-за вас мы все можем пострадать!» или «Ноги! Поднимайте выше ноги! Что вы волочитесь, как черепаха!».

За ограждением нам открылся обширный луг с купами деревьев и пепельной лентой знакомой дороги. Слева начинался крутой спуск к Илорге, по другую сторону вставал лес, тянувшийся до скалы Вирга и дальше, к горам.

– Рябинина! – сказал я решительно, насколько позволил ватный язык. – Сейчас сворачиваем к лесу. Затаимся там, переждем. Имей в виду, дальше тех зарослей я не пойду, если ты даже сломаешь посох об мою спину! И воздастся тебе потом за все издевательства!

– Это мы еще посмотрим, кому чем воздастся, – пользуясь моей беззащитностью, Элсирика снова ткнула меня посохом в бок.

– И знайте, – сказал я, отчаянно ступая на луг, – при мне имеется нечто такое, что у вас челюсти отвиснут или вовсе отвалятся, – разумеется, я при этом подумал о второй половинке ключа. – Но я пока ничего не скажу. До тех пор пока вы не дадите мне выспаться хотя бы пару часов.

Кое-как мы добрались до высоких кустов, окружавших молодые липки. Там я рухнул на траву и мигом провалился в долгожданный сон.

Ни госпожа писательница, ни Дереванш меня больше не трогали. Они устроились где-то в густой тени и наблюдали за дорогой и воротами обители, опасаясь вполне вероятной погони. Я же несколько часов благополучно блуждал в царстве Морфея. Сон, надо прямо сказать, был ужасный. Сначала перед моим лицом очень долго маячила задница лошака – лошака Паленка. Отгоняя мохнатых жирных мух, она размахивала хвостом и издавала неприятные звуки, которые постепенно превращались в невнятную речь. «Влип ты, маг Блатомир, – вещала лошачья задница. – В дерьме ты по самую макушку. И это только начало. Дальше будет совсем фыр-фыр, буль-буль, – нечистая часть животного родила отвратительный звук, и я увидел, как из ее глубин появился и исчез набалдашник моего посоха». «Врешь ты все, – отозвался я, отмахиваясь одной рукой от мух, другой пытаясь вызволить посох. – У меня обе половинки ключа. И я знаю, где тайник. Так что Сапожок практически у меня. А какая древняя сила спрятана в нем – поглядим, примеряем». Конец посоха вдруг превратился во вторую половинку ключа. Задница стала раздуваться, хлеща меня хвостом и занимая все видимое пространство, а лопнула фонтаном брызг. И вот уже не было ни ее, ни ключа, ни мух, вместо них возникла мильдийская руна Арж с Варшпаграном, покачивающемся на ее изгибе. Демон поглядывал на меня желтыми глазами и нагло молчал. Хвост его изгибался в такт покачиваниям, а на мордочке сияла столь самодовольная ухмылка, что мне невыносимо захотелось проучить мерзавца. Я вспомнил о цепи Аракоса и наклонился к сумке. Здесь Варшпагран прекратил претворяться немым и проблеял: «Ай-я-яй! Никакой от тебя благодарности, маг Блатомир. Я, понимаешь ли, всячески вам помогаю, из шкуры в трудах тяжких выпрыгиваю, а ты про меня только гадости думаешь. Моими стараниями, меж прочим, вы у тайника очутились и с ручницей Шельдой свел тебя тоже я». «Может и ты мне, скотина, кружку с клофелином подсунул? – грозно спросил я, нащупав цепь с могущественной руной Хряп, однако демон мгновенно растворился и на его месте уже стоял рыцарь Бланш Дебош. «Бланш Дебош! Бланш Дебош! – раздались радостные возгласы, тут же меня кто-то потряс, и я выкатился из сна, будто картофелина из темного мешка. Однако свыкнуться с реальностью у меня сразу не получалось: солнце светило прямо в глаза, и я видел лишь фигурку Дереванша то размахивавшего руками, то указывавшего сквозь кусты и приговаривавшего:

– Гред Праведный! Клянусь, сам Бланш Дебош! Едет наш доблестный Бланш!

Я с неудовольствием подумал, что недавно пережитый сон был пророческим. Конечно, кроме Варшпаграна и говорящей задницы нам не хватало господина Дебоша. Я встал на четвереньки и увидел всадника, скачущего к обители Непорочных Дев. Он действительно походил на племянничка архивариуса. Только прикид был на нем не утрешний, а совершенно другой: ярко-синий камзол с золотым шитьем словно у первого илийского принца, пышный кружевной воротничок сверкал белизной и роскошная шляпа покачивала огромным голубым пером.

– Эй! Эй! Господин Дебош! – снова заорал архивариус.

– Заткнитесь, Дереванш, – я прервал его, зажав рот ладонью.

– Но, господин Блатомир, он же нас ищет! – выкручиваясь из моих рук, вспыхнул кенесиец.

– Пусть ищет где-нибудь в другом месте. У меня другие планы на вечер – в них ваш родственничек не вписывается, – я наклонил ветку, разглядывая рыцаря, разодетого будто на великосветский прием.

– Какие еще планы? Теперь мы знаем, где тайник. Нам нужно возвращаться в город. Может, после клофелина у тебя выветрилось, что нам нужно завтра быть в замке Пико на балу? – вступилась Элсирика. – У господина Дебоша лошадь. Хоть лошадь одна, она могла бы пригодиться нам. На ней бы поехала я, а вы, как джентльмены, бежали рядом.

– На лошади потом покатаешься, детка. И я все помню, – о том, что в сумке лежат уже обе половинки ключа и вечеринка в замке Конфуза для нас теряет смысл, я предпочел пока не говорить. – Отлично все помню. Поэтому и говорю, на вечер у нас другие планы. Отсюда мы никуда не уходим.

Бланш проехал мимо нас в полутораста метрах и, слава богам, не услышал призывные вопли Дереванша, не заметил странного волнения кустов. Через несколько минут пегая лошаденка, унося рыцаря к новым подвигам, исчезла за воротами обители. Я облегченно вздохнул, а Рябинина сказала:

– Все-таки нужно его было остановить. Зря мы пустили его к непорочницам.

– Меня больше волнует вопрос, как он нас нашел? Ведь я ему ясно сказал при расставании: мы направляемся в «Хрустальную нору». А «Хрустальная нора» вроде бы не здесь, как я понимаю, – я с подозрением посмотрел на библиотекаря.

– Не здесь, – подтвердил кенесиец.

– Булатов, а какого лешего ты направил его в таверну? Ты не подумал, что там он может встретиться с виконтом Маргом? – усевшись на корточки, спросила Элсирика.

– Дорогая, с виконтом Маргом наш Бланш никоим образом не знаком. Что с того, если бы они встретились? Как встретились, так и разошлись бы. А от прилипчивого племянничка нашего соратника, – я дружески потрепал Дереванша за плечо, – нам требовалось избавиться – вот я и направил его по ложному следу. Удивительно, что вы такие тугодумы, и внимаете моей мудрости с большим опозданием.

– О! О, Блатомир! Мой милый Блатомир! – раздался далекий и сладкий голосок.

Сначала я сам не понял, откуда он исходит. Но через миг вспомнил о Шельде и покосился на сумку.

– Что это было? – встрепенулась Анна Васильевна.

– Э-э… Глас божий, – соврал я, поскольку мне совсем не хотелось сейчас представлять компаньонам жрицу, облаченную лишь в кружевные трусики и кое-как натянутый бюстгальтер.

– Какой еще «глас»?! Дереванш вы слышали это? – Элсирика повернулась к архивариусу.

– М-м… да… Кто-то сказал: «О! О!!! Мой милый Блатомир!», – подтвердил кенесиец.

– Я же говорю: это голос богов. Юнии, наверное. Ведь помните, когда мы сюда приехали и только отпустили повозку, я сказал, что слышу голос с небес? Тогда слышал только я, а теперь и вам открылось, – попытался выкрутиться я.

– Допустим. Однако не возьму в толк, почему тебя называют «милым», – писательница была озадачена и даже потрясена.

– Ну, любят меня боги… – попытался объяснить я. – Особенно Юния. У нас с ней тайная связь. Духовная, разумеется.

В этот момент со стороны храма Юнии, краешком видневшимся над деревьями, тоже донесся голос. Вернее, не голос, а чей-то разгневанный крик. Сразу к нему присоединилось несколько десятков других, и у меня возникло подозрение, что это как-то связано с появлением господина Дебоша. У Элсирики и архивариуса тоже возникло похожее подозрение. Они сразу забыли о «голосе с неба» и заинтересовались больше делами земными.

– Господин Дереванш, – проговорила писательница. – Опасаюсь, что у вашего племянника какие-то неприятности. Возможно, ему нужна помощь, но мы сами в не очень приятном положении, после того, что сотворил в святом месте маг Блатомир.

– Да, мы в отвратительном положении, – тряся головой, согласился кенесиец. – Судьба наша висит на волоске, и идти на помощь к моему дорогому Дебошу было бы самоубийством.

– А этого придурка сюда никто не приглашал, – заметил я. – Но ладно, я не трус и чести во мне побольше, чем в любом рыцаре – пойду, погляжу, что с ним за беда. Дайте посох, – я протянул руку к Рябининой, служившей последние часы моим оруженосцем.

– Заклинаний в нем нет, – предостерегла Анька. – Сейчас я, быстренько Книгу достану.

Она подбежала к сумке.

– Не надо! – остановил я писательницу, перепугавшись, что раньше Книги она обнаружит собственный комплект белья, надетый на Шельду.