Солнце поднялось высоко, когда я с Элсирикой добрался до городских ворот. Весь путь от замка Анна Васильевна расспрашивала меня о пикантных деталях визита к графу – я отвечал ей без особого энтузиазма. Во-первых, многое вспоминать не хотелось. Например, отвратительные лобзания с господином Конфузом. От одной мысли, что это происходило со мной, меня подташнивало, словно беременную девицу, и волосы шевелились на затылке. А во-вторых, стоило мне заговорить об этих лобзаниях, как великая кенесийская писательница приходила в ярость: кричала что-то о своей чести, о каком-то достоинстве и топала ногами так, что вокруг нее поднималось облако дорожной пыли. Договорились мы до того, что она поклялась больше никогда впредь не давать мне напрокат ни частицы своего тела, я же в ответ зловеще пообещал, что другие, более занимательные детали вечера с графом Пико для нее останутся тайной.

В трагическом молчании мы прошли под аркой Плесеньвальских ворот. Элсирика сунула в грубую руку стража несколько дармиков. Бородатый копьеносец мигнул ей красным глазом. Затем скептически оглядел меня, мой саквояж и мои сапоги, блестящие бронзовыми кантами. Было такое ощущение, что за меня он намерен отгрести двойную плату, и я поспешил умерить его аппетит.

– Эй, не пялься так, а то зрение пострадает, – предостерег я, одарив наглеца недоброй ухмылкой. – Перед тобой сам маг Блатомир.

– Уж не тот ли, за которым вчера конная погоня была, и пострадали торговые лотки? – поинтересовался стражник в кожаной броне, осматривавший крестьянскую повозку, из которой доносился визг поросят.

– С таких магов надо по гавру за вход драть. А лучше вообще не пускать в город, – добавил его товарищ, качнув в мою сторону копьем. – От вашего волшебства одни неприятности. Вот склады в Сорлене сгорел на днях, так там не без магов обошлось. Все почему? Потому, что маги слишком много пьют!

– Я тебе сейчас объясню почему! До могилы помнить будешь и кланяться, как только услышишь имя «Блатомир»! – вспылил я, намериваясь огреть копьеносца посохом.

И наверняка его лоб испытал бы силу волшебного орудия, но в беседу вмешалась Рябинина. Хищной птицей она вцепилась в мой камзол и оттащила меня на середину прохода. При этом Анна Васильевна успела вручить одному из них еще несколько дармиков. Блеск монет как-то сразу позволил забыть им о моей персоне.

– Добрейшая госпожа Элсирика, – с сарказмом проговорил я, неохотно вышагивая за ней. – Если ты думаешь, что, соря деньгами, ты вытащила меня из затруднительного положения, то ты сильно заблуждаешься. Я бы показал этим хапугам, как с бедного мага мзду брать! И о сохранности твоих денежек я забочусь.

– Не надо заботиться о моих денежках, – сердито фыркнула Рябинина. – Ты лучше позаботься о том, чтобы не создавать волшебным образом всякие неприятности. А их благодаря тебе было много, слишком много за последние дни! Ведь и король, и граф Ланпок предупреждали, чтобы мы не светились на каждом углу, оставались незаметными и тихонько искали Сапожок. А ты, как я понимаю, нашу тайную миссию решил провести с большой помпой, и орать на каждом углу: «Я – маг Блатомир! Дорогу мне! Дорогу!».

– Успокойся, детка. Никакой помпы – я всего лишь знаю себе цену, – сквозь зубы проговорил я.

Возможно, Рябинина была права. Этак самую малость права. Но ведь до сих пор события оборачивались так, что правда оказывалась на моей стороне. И, если отбросить ложную скромность, то надо признать: все чего мы добились в поисках дрянного башмака Пелесоны – исключительно моя заслуга.

– По-хорошему нужно было показать этим жлобам пару магических трюков или просто набить им морды, – оглянувшись на стражей, заметил я.

– О, да! Очень мудро. Только через десять минут ты валялся бы связанным и покалеченным в сторожевой башне. Через полчаса тебе бы предъявили счет за разоренные лотки торговцев и все вчерашние беспорядки, а к полудню тихонько бы передали виконту Маргу. Правда, все это стоит тридцати лишних дармиков? – Элсирика с насмешкой глянула на меня, отвернулась и быстрее зашагала через площадь.

– Детка, запомни: моя честь бесценна, – сообщил я. – А то как-то странно получается. Когда дело касается твоей этой самой чести, ты впадаешь в истерику. Ой-е-ей! Как я, в твоем облике, мог позволить с графом Конфузом такие бесстыжие вольности! А когда разговор о чести славного Блатомира, так она сразу становится дешевым товаром.

Рябинина ничего не ответила. Да и что она могла возразить, если я от каблуков до кончиков волос был прав. Молчаливо и хмуро великая кенесийская писательница шагала вверх по улочке, той самой которой мы удирали на двухколесном экипаже от всадников Марга Аракоса. Я следовал за Рябининой почти физически ощущая сердитое ментальное облачко, окутавшее ее и мигавшее молниями глупого женского гнева. «Ишь принцесса какая, – рассуждал я. – Она, видите ли святая, точно сама Пелесона, а я тут из навоза сделан. Об меня, получается, можно ноги вытирать, а ей тела и чести для праведных дел жалко!» И может быть благодаря этим углубленным размышлением, а может, божественной волей мне в голову влетела идея. Великолепная идея, в десять раз более гениальная, чем вчерашнее проникновение в замок господина Пико. Пока мы угрюмо продвигались к центральным кварталам Илорги, я начал обдумывал новый план, наверняка способный вырвать недостающую часть ключа из саркофага Сура Рыжего уже к сегодняшнему вечеру. У этого блистательного плана был только один недостаток: он снова напрямую зависел от настроения капризной писательницы.

За прилавками с овощами и фруктами я добродушно сказал:

– Анька, послушай, у меня тут идейка возникла. Очень хорошая, меж прочим.

– Хватит твоих идеек. Уже накушались, – стервозным голосом отозвалась Элсирика, продолжая шагать дальше.

За торговым лотком я взял Анну Васильевну за руку и решительно свернул в тень смоковницы. Долгий путь от замка и жара, тяжко навалившаяся с утра, утомили меня, хотелось немного передохнуть, выкурить сигарету. Поставив сумку на бордюр, я вытащил две маленьких бутылочки «Пепси-колы». Одну протянул Элсирике. Подношение приняла она неохотно, но было заметно, что сердитое ментальное облачко вокруг нее поредело, а обитавшие в нем молнии уже не сыпали искрами.

Поглядывая на прохожих и торговцев, перекладывавших из корзин на прилавок персики и виноград, мы неторопливо освежились пепси, не холодной, но вполне сносной. О своем плане я упорно молчал, ожидая, когда же любопытство Рябининой возьмет верх, и она сама попросит открыть мой хитрый замысел.

– Дай сигарету, – попросила она, когда я задымил честерфилдкой, щурясь от яркого солнца и удовольствия.

– Так что, дорогая, мир? – я протянул сигарету, и обнял ее, прихлопнув по выпуклым ягодицам.

– Мир. Но только без рук! – она отступила к стволу дерева и закурила. – Ладно, Игореша, рассказывай, что у тебя там за план, – сдалась после нескольких затяжек Элсирика. – Наверное, опять что-нибудь на редкость глупое.

– Опять кое-что гениальное. Ничем не хуже, чем вчерашняя затея. Заметь, вчера все складывалось чрезвычайно удачно, что доказывает безукоризненность моего плана. И твой граф Конфуз повелся, и путь в подземелье открылся, и ключ был почти в моих руках. Я достал бы его, если бы не свихнувшееся Существо Воздуха!

– О, да. Идея была великолепная, и все складывалось чудесно. Вот только вернулся ты без ключа, с побитой, расцарапанной физиономией, в разорванном в клочья платье. Между прочим, в моем лучшем платье! – вспомнив о судьбе модной одежки, госпожа Рябинина обиженно поджала губы – она снова начала злиться. – И граф Конфуз Пико теперь думает обо мне черт знает что! Ты опорочил мое имя на всю Илию! И Кенесию тоже! Мы в дерьме по уши – и все великолепно!

– Не говори глупости: Конфуз вполне догадался, что его вчерашним гостем была не ты. И часть моего плана, как раз и заключается, чтобы тебя оправдать, – сообщил я, выкинув щелчком окурок.

– Тогда не тяни резину – рассказывай, что за дурацкий план ты выдумал, – было приятно наблюдать, как великая кенесийская писательница кроме банальной злости еще воспламеняется нетерпением.

– О, план супер! – загадочно ответил я. – Божественный планчик!

– Я тебя сейчас убью!

– Мать грешная, ну почему меня все хотят убить?! Ладно, бери сумку, а то несправедливо мне волочь ее всю дорогу. По пути все расскажу, – я подумал, что нам следует поторопиться: Дереванш, не дождавшись нас вчера вечером, мог запаниковать, сотворить какую-нибудь глупость или пуститься на наши поиски. Тогда мы рисковали потерять его в малознакомой Илорге и, может быть, навсегда лишиться неутомимого искателя Сапожка святейшей.

– В общем, план мой прост и безукоризнен, – начал я, ступив на мостовую и едва увернувшись от повозки, летевшей к почтовой конторе (меня определенно хотели убить; казалось, весь мир вынашивал низкие замыслы расправы надо мной). – Сейчас мы быстренько разыщем господина архивариуса, пока он с ума не сошел из-за нашего долгого отсутствия. А потом ты напишешь письмо господину Пико, и мы тут же отправим его курьером в замок.

– Какое еще письмо? – насторожилась Элсирика, переходя улицу.

– Хорошее письмо. Душевное, жалобное. Напишешь, что ты находишься в очень трудном положении. Точнее… в плену. Мол, подлый маг Блатомир вероломно лишил тебя свободы и держит запертой в одной из комнат таверны «Хрустальная нора». Попросишь Конфуза срочно приехать и вызволить тебя.

– Нет, ты точно рехнулся! – не оценив еще божественной хитрости моего замысла, Анна Васильевна остановилась у дверей травной лавки и одарила меня взглядом, жгучим, точно прикосновение крапивы.

– Слушай дальше. Конфуз, конечно, поверит и тут же приедет, даже прилетит. Поднимется в твои апартаменты, где мы его будем ждать в полной боевой готовности. Я оглушу его каким-нибудь легким заклинанием или просто шлепну посохом по башке. А потом… вот здесь самое интересное… – я замедлил шаг, не спеша открыть самую гениальную часть моего плана. Тоскливо вздохнул и задержал взгляд на влекущем вырезе платья девицы, торговавшей цветами.

– Булатов!

– А? – я ощутил шлепок Анькиной ладошки, впечатавшейся между лопаток. – Ах, да – шлепнем Конфуза по башке. Дальше все просто: я возьму копию его тела, точно так, как взял вчера половинку твоего. Понимаешь? На время я превращусь в графа Пико и отправлюсь в замок. Там я при помощи слуг и многочисленной армии работников, принимающих меня за хозяина, проникну в гробнице Пориза Рыжего и еще до наступления сумерек заберу половинку ключа. Ну как? Разве не супер?

– Да, супер. Супер глупость! Во-первых, если граф приедет освобождать меня, то не один, а с той же армией слуг, которые тебе набьют морду, что будет вполне справедливо, – ехидно заметила Рябинина. – Может, ради этого и стоило написать такое письмо. Во-вторых, мы не можем сейчас вернуться в «Хрустальную нору». Ты хоть чуть думаешь, что говоришь? Там Аракос Марг и он наверняка руки потирает от нетерпения, когда мы переступим порог. И, в-третьих, писать я ничего не собираюсь. Хватит уже: господин Конфуз итак пострадал из-за твоих дурацких выдумок.

– Анька, это очень хороший план! Мы можем вызвать его не в «Хрустальную нору», а в любую другую таверну. Мы потом принесем извинения Конфузу. Я ему даже бутылку водки дам, – молитвенно произнес я.

– Даже не думай! – отрезала Элсирика.

– И пачку чипсов. И футболку «Спартак-Чемпион». И…

– Не каких «и», Булатов! Граф не нуждается в дешевых подачках. А я не собираюсь больше обманывать его или каким-либо образом втягивать в нашу историю. Из-за тебя я итак перед ним виновата.

– Девочка моя, ты ни в чем не виновата: Конфуз знает, что вчера в твоем облике его навещал я. Я! Понимаешь? Какие еще вопросы? И этим письмом ты могла бы себя полностью оправдать. Мол, мерзавец Блатомир, держит тебя взаперти, сам завладел твоим непорочным обликом и пользует его в неведомых целях. Понимаешь ты или нет? – прежде чем свернуть за угол, я задержал ее руку и тихо проговорил: – Пожалуйста, ведь от тебя требуется самая малость – письмо.

– Забудь об этом. Единственное на что мы можем надеяться, это бал-маскарад в замке. Я поеду на него, как приглашенная. А для тебя пробраться в замок в толпе не будет проблем. Так что отложим с половинкой ключа, маг Блатомир, – она пригладила мои волосы над ухом, в том месте, где Липаоника вырвала клок. – Оставшиеся два дня будет разумным потратить на поиски святилища по Алраки и древней статуи Вирга.

В который раз я убедился, что у писательницы скверный характер и сердце черствое, как прошлогодний сухарь. Мне так и не удалось увлечь ее хитрым замыслом. С полчаса, плутая по Илорге и расспрашивая прохожих, мы искали главный городской архив с маленькой таверной «Теплый ключ», где по договоренности должен был остановиться Дереванш. Наконец городской архив – полукруглое трехэтажное здание, выкрашенное в возмутительно-желтый цвет – обнаружился за мостом у начала восточной части Илорги. Таверна, о которой говорил королевский библиотекарь, ютилась напротив под ветвями старых акаций. Действительно маленькая неприметная таверна, стоявшая здесь, наверное, еще с героических времен герцога Сура или того раньше. С обветшалым фасадом, мутными окнами и расколотой табличкой «Теплый ключ». Повыше этой таблички виднелась другая, с более веселой и значимой надписью: «Тараканов и клопов нет!».

Войдя в гостевой зал, тесный и мрачный, мы огляделись. На подоконнике, заслоняя скупой солнечный свет, сидел пьянчуга в клетчатой жилетке и порванных башмаках. Немолодая женщина звенела ключами и перебирала вещи в шкафчике за стойкой.

– Э-э, любовь моя, – вежливо обратился я. – У вас здесь вчера поселился один господин. Такой вот, – я покачал ладонью в воздухе, представляя примерный рост Дереванша, поскольку другие приметы лысого демона мне сейчас было трудно назвать и даже вообразить (кто знает, как изменился архивариус за истекшие сутки после моей магии и косметических процедур Рябининой?).

– Хорошенький такой… с редкими кучеряшкми, умными глазами, в сером сюртуке, – помогла мне Элсирика.

– А-а, вы о господине Дереванше, – удивительным образом догадалась илийка. – Здесь он. Второй этаж, третья дверь справа.

– Спас-сибо, – проговорил я и заскрипел по ступенькам лестницы.

Третья дверь справа оказалась последней в этом заведении, не претендующим на категорию «пять звезд». На минуту мы с Анной Васильевной задержались в коридоре, прислушиваясь к приглушенным звукам: за стеной слева кто-то сладко храпел, чуть дальше раздавалось ритмичное поскрипывание и чей-то шепот. Я дважды стукнул в дверь и, не дождавшись ответа, рывком распахнул ее. Моему взору предстала следующая картина: Дереванш, бледный, напуганный, сидел, поджав ноги на диване. Останки курчавых волос свисали с головы кенесийца, тонкие и прозрачные, словно кусочки рыболовной лески, но другие следствия косметической магии уже покинули нашего друга (слава богам, теперь он был похож на человека!). Рядом с Дереваншем настороженно и хмуро восседал тощий и длинный мужчинка лет тридцати с желтоватым вытянутым лицом, на котором черными жирными мазками выделялись усы. Глаза незнакомца, похожие на две серые кляксы, с лирическим вдохновением изучали Рябинину, шагнувшую в комнату за мной.

– О, Гред Чудотворец! – просиял архивариус, вскакивая с дивана. – Госпожа Элсирика! Вы вернулись! Как я рад! Как я рад! А я уже передумал всякое! Хотел посылать людей в «Хрустальную нору»!

– Сердечный мой, не надо суетится. Мы никуда не пропадали, – сообщил я, направляясь к креслу, заваленному одеждой. – Кстати, кто этот человек и что он здесь делает?

– Бланш Дебош, – назвался незнакомец, вставая мне навстречу. – Рыцарь Потерянной Истины.

– Этот человек… Этот человек поможет нам найти Сапожок Пелесоны, – приободрившись, заверил Дереванш.