Дереванш что-то хотел сказать, но я его ткнул пальцем в бок.

– Да, я пишу романы, – нехотя признала Анна Васильевна. – Та самая Элсирика.

– О, Юния Чудесная! Не может быть такого! – Аракос, не сводя восторженного взгляда с писательницы, заерзал на сидении. – Вы знаете, что и я, и моя Кремильда просто без ума от ваших романов! Неужели моя невеста даже не подозревает, что вы одеваетесь в ее салоне? Ей это будет очень лестно! А мне!… А у меня счастливейший случай сказать вам лично, как я восхищен всем тем, что вы написали!

– Спасибо, Аракос, – Элсирика кивнула и снова улыбнулась, на этот раз обольстительно.

– Ваш последний роман, из тех, что мне удалось достать, потряс меня до глубины души! – продолжал восторгаться виконт.

– Вы говорите о «Красной Юбочке»? – со скрытым сарказмом поинтересовался я.

– Нет, о «Снежане и семи озабоченных гномах». Какой накал страстей! Какой драматизм, и какие искрение чувства на протяжении всего романа! А потом сколько любви! Безбрежное море любви! – со стороны казалось, что Маргу не хватает воздуха из-за крайней степени перевозбуждения. – Бедная Снежана, как трудно было ей выбрать кого-то из семи настырных кавалеров! Сколько сердечных сомнений, сколько душевных мук и какое великое самопожертвование!

– Да, возможно, – согласился я, поглядывая на раскрасневшуюся Рябинину. – Выбирать – оно всегда нелегко, особо, если выбирать приходится из гномов или чего-то мелкого. Однако, мне ближе «Красная Юбочка». Очень впечатлила последняя сцена, где Рудольф проявляет чудеса изобретательности. И любовь, и коварство, и страсть – все переплелось там в буйном клубке.

– Увы, я не читал еще «Красную Юбочку», – Аракос, хлопая рыжими ресницами, посмотрел на меня совершенно по-новому, так, словно напротив него оказался милейший единомышленник, этакий духовный брат. – Не удалось приобрести, – с горечью сказал он.

– Так, друг мой, сейчас мы эту беду исправим, – пообещал я и потянулся к сумке.

– Булатов! – негромко, но требовательно проговорила Анька и показала мне кулак.

Я сделал вид, что ее не слышу. Расстегнул замок, нашел книжицу и вручил ее Маргу со словами:

– От всего сердца дарю. А Элсирика вам сейчас подпишет ее на память.

Опередив меня, Дереванш протянул госпоже писательнице шариковую ручку, и предупредил:

– Перо волшебное. Пишет без чернил.

– Умоляю, – Марг раскрыл книгу на форзаце, – госпожа, только несколько слов от вас.

Я не видел, что написала Анька, но лицо упырьего потомка приобрело окрас зрелого томата, глаза расширились, и он произнес:

– Юния Вседающая, как я благодарен вам! В Фолене буду рассказывать друзьям, знакомым, каждому встречному, что ехал с вами в одной карете! Сегодня вдвойне счастливый день! – он осторожно обтер пот с битого подбородка, глаза его блеснули радостью.

В этот момент я почувствовал опасную вибрацию в посохе, прислоненном к округлому выступу. Повернув голову, я увидел бледно-красное свечение вокруг набалдашника и понял, что случайно инициировалось одно из заклинаний. Мать грешная, я и прежде побаивался этого! И в университете Олег Павлович – профессор по технике безопасности – не уставал повторять: никогда без нужды не носите наговоренные заклинания в посохе долгое время. Конечно, нужно было разрядить мое волшебное орудие еще вчера. А теперь должна была произойти беда, которую я не мог предотвратить. Самое печальное, что я даже не знал, какое заклятие просится наружу, не представлял, какая стихия сейчас разбушуется в тесном салоне кареты. Чтобы немного приободрить спутников и подготовить их к предстоящей катастрофе я схватился за посох, направляя его навершием в пол, и сказал:

– Не волнуйтесь, господа! Сейчас случиться маленькое чудо! Теоретически безобидное!

В следующую секунду я узнал, какому из заклятий стало тесно в магическом орудие: вокруг бронзового шарика вспыхнули синие искры, и раздалось характерное шипение. Понятное дело: просился наружу Громовой Удар. Чтобы в последнее мгновение нашей мирной поездки оставить в памяти виконта и Элсирики хоть что-нибудь радостное, я решил им подарить улыбку – изобразил ее широко, душевно и…

И чудовищная сила вырвалась из набалдашника наружу, ударила в пол. Электрическая вспышка сопровождалась оглушительным грохотом. Доски под нашими ногами разлетелись роем щепок. Одна из них впилась мне глубоко в лодыжку. Карету тряхнуло так, что я чудом удержался на сидении. Отлетели двери. Теперь переднюю и заднюю часть экипажа соединяла только кожаная обивка. Она начала рваться языкастыми лоскутами. Крыша с хлопком слетела, являя синее небо. Карету тряхнуло сильнее и мотнуло в сторону.

– Дереванш, держите крепче сумку! – крикнул я.

Сквозь дым и густые клубы пыли было видно, как задняя часть кареты постепенно отдаляется от нас, катясь на своей паре колес. Лицо несчастного виконта Марга выражало крайнюю степень озабоченности, переходившей в такую же крайнюю степень ужаса и паники. За несколько коротких мгновений оно четырежды меняло цвет: от нездорово-бледного до яростно-красного. Впрочем, эмоции на лице госпожи Элсирики оказались не менее яркими. Затем облегченный экипаж, номинально управляемый Рябининой и Аракосом, не удержал равновесия и опрокинулся назад, на багажное отделение. Больше наблюдать выражения физиономий виконта и писательницы я не имел возможности, зато видел, как от жесткой встречи с землей разлетелся багажный ящик, и из него полетели сумки, какие-то ящички и картонки.

Я не знал, что случится в ближайшее время с передней половиной кареты, но понимал: ту часть, на которой совершали путешествие Рябинина и Аракос, мы теряем, возможно, навсегда. Требовалось как можно скорее остановить нашу часть транспортного средства. Поэтому я повернулся и, ударяя со всех сил в переднее окошко, повелел кучеру:

– Немедленно останови, сукин сын! Тормози своих бешеных кляч!

Не успел я это произнести до конца, как набалдашник снова зардел тусклым свечением. В этот раз заклинание вырвалось наружу быстрее: растеклось серым облачком и метнулось вперед. «О! Волна Страха!» – догадался я. – «Е-птимия светлейшая, как это не вовремя!» Едва заклятие докатилось до лошадей, они истерически заржали и метнулись в разные стороны. Карету, вернее оставшуюся от нее груду досок, качнуло вправо, потом резко влево. А потом кони порвали упряжь, и наш экипаж принялся резко тормозить, вспахивая дорогу переломленным брусом.

– Фух, приехали! – сообщил я полуживому от ужаса Дереваншу, и спрыгнул наземь.

С минуту я наблюдал, как лошади неслись врассыпную к лесу. Следом за ними, размахивая руками и оглашая мирные окрестности громким ором, бежал кучер.

Итак, мы остались без лошадей, без кучера и, если честно, то и без кареты. В сердцах я пнул кусок дверцы, висевшей на покореженной петле, и зашагал за Дереваншем (архивариус спешил справиться о здоровье Элсирики и Марга).

Еще за два десятка шагов было видно, что ни господин Аракос, ни великая кенесийская писательница особо не пострадали. У виконта был порван только сюртук, ворот рубашки, низ левой штанины и куда-то запропастился правый сапог, а от левого отстала подошва. Правда на лице упырьего потомка появилась пара свежих ссадин – но все это сущие мелочи, по сравнению с тем, что могло бы случиться, если б заклинание не легло так удачно – в пол. Элсирика же вообще отделалась только надорванным краем юбки и обычным женским испугом.

– Благодарите богов, нам очень повезло! – радостно сказал я, остановившись перед виконтом и победно опираясь на посох.

– Повезло?! – недоуменно вопросил Марг (мне показалось, что он на меня немного сердится). – И вы это называете «повезло»?! – он дернул себя за оторванный рукав и вытянул ладонь к останкам кареты и разбросным на дороге вещам. – Зачем вы это сделали?!

– Я?! Извините, виконт, но я ничего не делал. Это всего лишь несчастный случай: исключительно случайно заклятия инициировались в посохе, только и всего, – спокойно объяснил я.

– Извините, но посох разве не ваш? – поинтересовался Марг, физиономия его скривилась от гнева.

– Посох? Да, мой посох. И что с того? А карета, к примеру, была ваша, – парировал я.

– Вот именно, что БЫЛА! И при чем здесь карета?!

– При том, что если бы она была чуть покрепче, то мы не стояли бы возле ее жалких кусочков, а спокойно ехали дальше, – пояснил я, отряхивая пыль со своих новых шосс.

– У меня была отличная карета. Одна из лучших в королевстве, – зло произнес Аракос.

– Ну, помолитесь теперь за нее. Боги, упокойте ее обломки!

– Соболезную, господин Аракос, – печально сказала Элсирика. – Пожалуйста, простите, что так вышло. Мы оказались для вас очень неудачными попутчиками.

– Госпожа Элсирика, на вас-то мне не за что сердиться. И вы ни в чем не виноваты, – упырий потомок с искренней теплотой сжал ее ладошку. – Только теперь я в отчаянье и теряю голову! Я не знаю, что делать! Ведь меня ждет моя невеста! У нас сегодня свадьба! Я не доберусь до Фолена вовремя! Всему конец!

– И книги жалко! – подал голос Дереванш, ходивший между обломков багажного отделения, там, где ветер кружил листы из разорванных томов, перекатывал рулончики свитков. – Столько хороших книг пострадало!

– Какие книги?! – Аракос нервно повернулся к библиотекарю. – Да, пропади они пропадом! Меня Кремильда ждет!

– Нельзя так говорить о книгах, – Дереванш присел на корточки возле резного сундучка, из которого вывалилось несколько особо дорогих на вид фолиантов, и принялся осторожно укладывать их на обломок кареты. – «О, пользе древних вещей», «Демоны Варивии», «Сто непроизносимых секретов»… – читал он названия на кожаных обложках.

Из того же сундучка вывалилась позеленевшая медная чаша и несколько деревянных фигурок. Я сразу почувствовал сильное ментальное поле, исходившее от этих вещей, и подумал, что, скорее всего, именно они стали причиной активности посоха.

– А вот это не надо трогать! – сурово сказал Марг. – Отойдите отсюда! – он оттеснил Дереванша от сундучка, и принялся укладывать чашу и фигурки назад.

Пока он возился на четвереньках, я смог рассмотреть его медальон, выскользнувший из порванной рубашки, и дать раздражительному виконту несколько советов.

– Господин Аракос, никогда не вините других людей, в том, что они не делали, – сказал я. – Вполне возможно, что ваша калечная повозка развалилось по вашей же вине.

– По моей?! – он поднял ко мне влажные глазки, похожие на брызги болотной жижи.

– Ага, – подтвердил я. – Ваши вещички сделали дурное дело – вступили во взаимодействие с заклятиями моего посоха. И если вам следующий раз взбредет жениться, то, пожалуйста, выезжайте к своей невесте заблаговременно. Тогда вам не придется носиться по дорогам Кенесии с безумной скоростью, а потом страдать на останках телеги. И тогда вы не будите подвергать риску жизнь других людей, случайно решивших скрасить ваше дорожное одиночество.

– О, да вы наглец, господин Блатомир! – Аракос, встал и выпрямился, оскалившись.

– Сами вы наглец, – с вызовом ответил я. – Надо бы вам еще объяснить кое-что – жаль времени нет. Госпожа Элсирика, тормозите вон тот экипаж – у вас это хорошо получается, – я указал на повозку, появившуюся на наше счастье из-за дубовой рощицы. – Дереванш, несите сюда сумку!

– Уважаемая госпожа Элсирика, вы как-то сказали, что ваш спутник, – виконт недобро покосился на меня, – человек очень мнительный? Прошу меня извинить, но он не только мнительный, он еще и сумасшедший, вдобавок имеет дурные манеры и низменные наклонности. Мне очень жаль, что вы вынуждены путешествовать с таким человеком!

– Заткнись, – попросил я, пригрозив посохом. – Мало я тебе морду набил? Вижу, мало, раз язык поворачивается на своего спасителя гадости говорить. Если бы не я, ты б уже лежал обуглившейся головешкой. Ведь именно я отвел силу заклятия в пол.

– А в окно нельзя было? – поинтересовался Дереванш, протягивая мне сумку.

– Не надо умничать, мой друг, – ответил я, поставил на землю саквояж и достал из него две бутылки водки: одну запечатанную я приготовил кучеру приближавшейся повозки, а одну, опробованную нами за вчерашним ужином, поставил на скарб виконта и, проявляя милость, сказал: – Выпьете это, Аракос, с горя, когда будете вспоминать о своей несостоявшейся свадьбе и несчастной невесте. А нам пора, – закрывая сумку, мой взгляд наткнулся на уголок одного цветного журнала, и я подумал: «Ну, теперь кучер просто не сможет отказать нам – с ветерком докатит до Фолена».

Двуколка, запряженная парой ладных лошаденок, остановилась рядом с Элсирикой.

– Пожалуйста, господин, до Фолена, – попросила она возницу – улыбчивого краснолицего мужчинку в безрукавке. – Видите, у нас беда с каретой, но нам очень нужно в Фолен.

– О, да, вижу, вижу, – сказал мужчинка, оглядывая обломки кареты. – Как же вы так?

– Скорость превысили, – коротко объяснил я, поднося бутылку водки и журнал «Секс-шоп».

– Лошади что ли пьяные были? – рассмеялся кучер. – До Фолена возьму пять гавров, – он явно собирался нажиться на нашем бедственном положении. – И всех вас вряд ли размещу, – краснолицый обвел рукой свой экипаж: сидение с трудом могло уместить только троих, а сзади багажное отделение было уставлено коробками.

– Пять гавров? – Дереваншу показалось, что он ослышался.

– Да, поскольку мне не совсем по пути, и груз спешный, – возница явно врал.

– А если вместо гавриков это вот? – я протянул ему бутылку кристалловской водки.

Он с глубоким интересом оглядел ее, зачем-то понюхал и заключил:

– Не-е…

– А еще это вот? – я протянул ему «Секс-шоп», открыв его на странице с самыми пикантными картинками.

У краснолицего морда стала багровой, глаза, стараясь приблизиться к обнаженной красотке в аховой позе, чуть не выпрыгнули из головы.

– Отдадите это мне насовсем? – недоверчиво спросил он.

– Угу, – подтвердил я.

– Идет! – согласился возница. – Скорее залезайте.

Я помог устроиться на сидении госпоже Рябининой, влез сам, зажав посох между ног. Когда Дереванш плюхнулся справа от меня, я скомандовал:

– Трогай!

– Подождите! – взвизгнул виконт Марг. – Я только погружу один ценнейший сундучок.

– Поскорее, пожалуйста, – попросил я Аракоса.

Он метнулся к обломкам кареты и подбежал к нам, держа перед собой резной сундучок. Я положил его багаж на ящики сзади и повелел кучеру:

– Давай же, гони!

Счастливый обладатель «Секс-шопа» тронул лошадей.

– Стойте! – отчаянным фальцетом воскликнул виконт.

– Вы нам здесь не нужны. Да и места больше нет, – объяснил я, упирая посох в грудь упырьего потомка. Он оказался настолько наглым, что попытался забраться в повозку на ходу. – Демон вас в зад дери! Другим экипажем поедите! – грозно сказал я и шлепнул его посохом по лбу.

Аракос еще с минуту бежал за нами, выкрикивая:

– Постойте! Смилуйтесь! О-о, господин Блатомир! Меня же ждет моя Клококо! О-о-о! Ну, отдайте же мой сундучок! Сундучок отдайте, сволочи! – под конец благородные манеры совсем оставили его: он начал материться на всю округу и швырять нам вслед камни.

И Анька, и архивариус, поочередно требовали от меня остановиться и устроить виконта в повозке, но я, по некоторым причинам, был категоричен в своем решении: с Маргом нам следовало расстаться и поскорее.

Едва лошади за леском вынесли на ровную дорогу, кучер снова взялся за журнал. С неописуемым увлечением он листал страницы и, разглядывая обнаженных красоток, восклицал:

– Какие чудесные картинки! О, Юния Вседающая, какая прелесть! И где же вы взяли такое ослепительное художество?!

– Да, так, – отмахнулся я. – Всего лишь зарисовки к романам госпожи Элсирики. Моей ближайшей подруги между прочим.

Рябинина больно саданула меня локтем под ребра. Она еще злилась, что я обошелся так с виконтом Аракосом. И господин архивариус сидел нахохлившимся воробьем, даже не поглядывая на красочные иллюстрации «Секс-шопа».

Я взял у него сумку, достал блокнот и старательно вывел лопатку, вписанную в высокий треугольник.

– Господин Дереванш, – привлек я его внимание. – Вам этот знак о чем-нибудь говорит?

– Господин Блатомир, с виконтом вы поступили очень нехорошо, – проговорил он, почти не глядя на рисунок. – Мало того, что вы доставили ему столько неприятностей, так вы еще и сундучок у него украли! Если бы нас не связывало общее дело, я бы давно расстался с вами и присоединился к господину Маргу.

– Эй, друг мой праведный, вам этот знак о чем-нибудь говорит? – повторил я вопрос, тыча пальцем в блокнотный лист.

– Да. Символ братства Копателей Селлы, – хмуро отозвался библиотекарь.

– Так вот, именно этот знак имелся на медальоне виконта Марга, который он прятал под рубашкой. Теперь вам ясно, почему я не пожелал видеть вашего разлюбезного Аракоса с нами? – от растерявшегося Дереванша, я перевел взгляд к Элсирике. – А ты, детка, так мило любезничала с ним. Может, вернешься, пожалеешь своего страдальца?

Рябинина только ресницами захлопала от неожиданности.

– Этот знак? Вы уверенны, господин Блатомир, – переспросил архивариус, беря у меня блокнот.

– Абсолютно. Сначала я видел его знак еще в карете – он только мелькнул за отворотом его рубашки. Но когда виконт возился возле своего сундучка, мне уже в точности довелось рассмотреть его медальон, – объяснил я, закуривая честерфилдку. – А интерес к темной магии господина Аракоса вас не насторожил? Вспомните, Дереванш, о каких книгах вы с ним говорили? А какие фолианты выпали из его драгоценного сундучка? Скажу вам более: он вез довольно необычные вещицы, заряженные магией – уж я в этом кое-что смыслю! Скорее всего, именно из-за них сработали заклинания в посохе. Нам еще предстоит исследовать сундучок упырьего преемника, и, уверен, мы найдем в нем еще что-нибудь необычное.

– О, черт рыжий! А мы еще откровенничали с ним! – поправляя свои огненные локоны, растрепанные ветром, возмутилась Элсирика. – Теперь, копатели знают, что мы выбрались из склепа живехонькими! Знают, что мы направляемся в Фолен, и много еще чего знают! Боюсь, не случайно Аракос выехал из замка Иврог. Ведь неспроста же он был в тот же вечер всего в нескольких лигах, от места, куда приволокли из Рорида меня – там, где вам назначили встречу люди братства Селлы!

– Разумеется, моя девочка, все это произошло неспроста. Возможно, даже виконт был среди тех любезных ребят, которые устраивали нас на ночлег в склепе, – предположил я.

В дороге мы как-то забыли о любопытном багаже виконта Марга, и обратились к нему лишь по приезду в Фолен.