— Знаешь, — сказал Фемистоклюс, мечтательно глядя в небо, — вот ходим мы по земле, ходим, и ни разу никто из нас не задумывался, а откуда этот Олимп взялся.

— Ну у тебя и мысли! — хмыкнул Алкидий. — Наверное, только от безделья такое может в голову прийти.

Предаваясь ничегонеделанию, друзья валялись в густой травке на высоком холме. Где-то в Греции шла война, лилась кровь героев, а им было хоть бы хны, главное, что их сейчас никто не трогал.

— Мне кажется, — заложив руки за голову, Алкидий задумчиво пожевывал длинную травинку, — мы сейчас представляем собой великолепную мишень для Зевса.

— Да ладно тебе, — отмахнулся Фемистоклюс, — не порть такое чудесное утро. Помолчали.

— И все же, — сказал рыжебородый грек, — вот висит в небе выше облаков гигантский остров, можно даже сказать, город, и никому до этого дела нет.

— А что, это должно кого-то волновать? — удивился Алкидий. — Ну, висит и пусть себе висит, жить-то богам где-то надо.

— А ты не задумывался над тем, кто эти боги? — вдруг спросил Фемистоклюс. — Откуда они к нам пришли, откуда взялись.

— Ну, приятель, ты даешь! — От изумления Алкидий даже выплюнул травинку. — На солнышке, что ли, перегрелся? Боги были всегда, и ниоткуда они не приходили. Сперва был вечный безграничный Хаос, который породил вечный Мрак — Эреб и темную Ночь — Никту. Переспал однажды Эреб по пьянке с Никтой, и родились от этого союза…

— Да знаю я эти байки, — перебил друга Фемистоклюс. — Сами же боги их и придумали. Бред все это редчайший.

— Фемистоклюс, не кощунствуй…

— Да какое, к Аиду, кощунство. Не было раньше никаких богов, жили себе люди, не зная ни Зевса, ни Геры, ни прочих олимпийцев.

— Как это?

— А вот так, три-четыре поколения назад их не было. Я случайно дощечку одну с текстом нашел, ты не представляешь, какой ужас сковал меня, когда я ее прочел. Не знаю, правда ли то, что там написано, или ложь, но ясно одно: никаких богов раньше и в помине не было.

— Не мели ерунды, — фыркнул Алкидий, снова закладывая руки за голову.

Фемистоклюс покачал головой:

— Это не ерунда. Там было написано, что засияли в один прекрасный день небеса синим сумрачным светом, ударил гром, обрушился на землю огненный смерч, и в небе появился черный летающий остров. Низко-низко прошел он над землей, роняя вниз языки пламени. Вот с тех пор боги и появились.

— Ты хочешь сказать, что они откуда-то пришли?

— Именно.

— Ну и откуда же?

— Не знаю. — Фемистоклюс пожал плечами. — Может, это все звезды? (Опаньки!!! — Авт.)

— Чего?

— Ну звезды, — пояснил Фемистоклюс. — Что, если это такие же летающие острова, как Олимп?

Алкидий встал с травы и, отряхнувшись, направился к ближайшим кустам.

— Эй, ты куда? — позвал друга Фемистоклюс.

— Да лопухов нарву, — ответил Алкидий, — шапочку тебе от сеянца сделаю.

— Эх, — Фемистоклюс тяжело вздохнул, — даже он мне не верит.

— Зато я верю, — внезапно донеслось откуда-то слева.

Фемистоклюс вскочил как ошпаренный. Уж не Зевс ли пожаловал, спустившись с молниеметателем на землю? Расстрелять в упор доставших его смертных сбитый прицел ему бы вряд ли помешал.

Но это был не Зевс.

Это был Дионис.

По обыкновению весело ухмыляясь, бог вина лукаво смотрел на рыжего грека.

— А ты, приятель, я вижу, даром времени не теряешь, — сказал он. — Решил, значит, божественные мифы переписать?

— Да вот подумываю, — согласился Фемистоклюс, — то-то скандал будет.

— Да уж представляю. — Сладко зевнув, Дионис присел рядом на травку.

— Ну вот, к примеру, — продолжал рассуждать Фемистоклюс, — сравнить наши технологии с вашими. Это ж небо и земля…

— Это ты точно приметил, — улыбнулся бог вина.

— Да что технологии, даже огонь и тот вы нам дали.

— Огонь, это да, — кивнул Дионис, — нужная вещь. Ты это, смотри, кроме меня, больше ни с кем своими прогрессивными мыслями не делись.

— А то что будет?

— Да поджарят тебя, и если не косоглазый Зевс, так Арес.

С двумя большими лопухами вернулся из кустов Алкидий.

— О, привет, — сказал он Дионису, смущенно пряча лопухи за спиной.

— Здорово, здорово. — Бог вина сорвал со своего головного убора несколько виноградин и громко ими зачавкал.

— Итак, чему же мы обязаны твоим очередным визитом? — осведомился Фемистоклюс. — Что еще у вас там на Олимпе случилось?

— На Олимпе все в порядке, — ответил Дионис. — Я пришел сообщить, что ваши денежки я весьма выгодно вложил в нефтяные разработки Посейдона и что вскоре вы получите весьма солидные проценты.

— Ну спасибо! — обиделся Фемистоклюс. — А с нами сперва посоветоваться ты никак не мог?

— А что тут советоваться? — удивился бог вина. — Какой дурак упускает шанс заработать? Троянская война ведь началась, греческий огонь нарасхват идет, а главный его составляющий компонент — это что? Конечно, нефть.

— Значит, Посейдон решил на войне немного нажиться, — усмехнулся Фемистоклюс. — Мне иногда кажется, что вы, боги, больше похожи на смертных, чем сами греки: та же мелочность, хитрость и предпринимательская хватка.

— Ну так! — Дионис задрал нос. — Вам есть с кого брать пример.

Черная коробочка на поясе у бога вина внезапно мелодично затренькала. Дионис поднес ее к уху.

— Да. Что? Это тебя. — Бог передал устройство обалдевшему Фемистоклюсу.

— Да, я слушаю, — смущенно сказал в трубку рыжебородый грек.

— Баран, — брюзгливо проговорила ему в ухо Гера. — Ты снова посадил на своем сотиусе батарейки. Я же предупреждала, что их нужно раз в день заряжать на солнце.

— Простите, я забыл, — промямлил Фемистоклюс.

— Он забыл! — завизжала Гера. — А мозги свои ты, случайно, в каком-нибудь кабаке не забыл?

Дионис приглушенно заржал.

— Короче, дефективный, — продолжала супруга Зевса, — вам задание. Сегодня вечером мой муженек собирается на очередное свидание. Педикюр модный сделал, волосы на лысине нарастил, похоже, свидание у него будет в царстве его полоумного братца Аида. Он уже давно Зевса, шельмец, покрывает. В общем, спуститесь под Землю и попытаетесь его застукать. И смотрите мне, без фокусов.

— Да вы что? — закричал Фемистоклюс. — Мы ведь еще не умерли.

— Ну, это быстро можно устроить, — ответила Гера.

Греки побледнели.

— Хотя это и необязательно. Дионис проведет вас к входу в царство Аида. До завтра.

Связь прервалась.

Впервые за все время Дионис посмотрел на друзей с испугом.

— Она что, совсем рехнулась? — хрипло пробормотал он. — Она меня с Гермесом, что ли, спутала, ведь это же его обязанность провожать души умерших в царство Аида. Какого сатира?! Может быть, у меня на этот вечер уже есть определенные планы!

Сжав кулаки, Дионис исчез, по всей видимости перенесясь на светлый Олимп для выяснения отношений с Герой.

— Разборки олимпийского уровня, — кивнул на небо Фемистоклюс.

— Куда уж нам, смертным, — согласился с другом Алкидий…

Дионис вернулся через десять минут, причем вид у бога вина был самый что ни на есть жалкий. На одежде его кое-где зияли дырки, виноград на головном уборе был подавлен, а под правым глазом красовался здоровенный фингал.

— Готовьтесь, — мрачно сообщил Дионис. — Сегодня вечером навестим царство Аида.

Судорожно сглотнув, греки ошарашенно переглянулись, но спорить было бесполезно.

И опасно.

Чаша терпения благоверной Зевса наполнилась до краев и переполнилась.

— Все, хватит, — твердила богиня, бегая туда-сюда по залам Олимпа. — Я покажу этому кобелю, что я тоже еще на кое-что способна.

Остановившись у большого зеркала, богиня разгладила пальцами собравшиеся у глаз морщинки.

— Я тоже еще, кстати, ничего, — заявила своему отражению Гера, гладя руками высокие груди и стягивая талию. — Я еще вполне могу наставить этому развратнику рога покруче Елены Троянской. Чтоб знал, как изменять своей женушке. Ему такое и в голову не придет. Ох, посмеются над тобой олимпийцы, ох, поиздеваются, естественно, за глаза.

Сделав губы бантиком и часто моргая, Гера снова приблизила лицо к зеркалу.

— Да, ничего…

Внезапно отражение богини в зеркале скорчило ей ужасную рожу и, показав язык, присовокупило к этому обидному комплекту известную комбинацию из трех пальцев.

Гера вспыхнула, но отражение снова было нормальным, в точности повторяя все ее движения.

— Ага, все понятно, — ухмыляясь, кивнула богиня, увидев внизу на раме зеркала изящную надпись: “Сделано в кузнице гениального Гефеста”.

— Шутник, — презрительно бросила Гера и направилась в свою спальню, дабы наложить боевую раскраску.

Ее отражение в зеркале еще некоторое время с упоением ковырялось в носу, после чего и оно исчезло.

У себя в спальне Гера первым делом наклеила длинные ресницы и подвела брови. Затем богиня решительно накрасила губы, не жалея пунцовой помады. Сексуальная искусственная родинка под правым глазом придала ей интригующую загадочность.

Волосы Гера распустила, окрасив их особым средством в ярко-зеленый цвет, который, по ее мнению, делал богиню намного моложе.

А вот с платьем у нее возникли проблемы. Она все не могла выбрать, что же надеть. Придирчиво осмотрев ноги на наличие целлюлита вкупе с варикозным расширением вен и не обнаружив таковых, Гера решила надеть коротенькую кожаную юбку с романтическим вышитым на левой ягодице сердечком, одолженную ею у Афродиты. Позаимствовав у богини любви также и легкую дымчатую блузку (думаю, современные термины читателю будут более понятны. — Авт.), Гера решила, что теперь она во всеоружии и что перед ее чарами не устоит ни один смертный. Но, покидая спальню, богиня все же не удержалась и наклеила себе на руки и ноги пятнадцатисантиметровые черные накладные ногти, которые при ходьбе сильно царапали мраморный пол Олимпа, но на такой пустяк Гера не обращала внимания.

Спустившись в тронный зал и не обнаружив там никого из олимпийцев, богиня включила телевизориус, дабы выбрать себе будущую жертву для любовных утех и, соответственно, орогачивания Громовержца.

Телевизориус долго не включался, шипя, словно разбуженная змея. Затем экран мигнул, и на нем появился Громовержец собственной персоной, трущий в бане пемзой красные пятки.

— Если мне приглянулась красотка, — пел Зевс, — то даже сам Цербер не усмотрит за ней, не усмотрит за ней, не усмот…

— Идиот! — зло бросила Гера, переключая канал приема.

Выбрать нужного смертного для предстоящих любовных утех было нелегко. Как назло, Гере попадались какие-то волосатые пузатые типы, воровато поджидавшие вечерних путников в кустах у дороги. Но оно и понятно: война в Греции, беспредел.

Наконец ей удалось отыскать более или менее приличного смертного — сладко дремавшего на небольшой лесной полянке пастуха. Парень был весьма недурственно сложен и, по мнению богини, довольно симпатичен.

— Ну что ж, вперед! — подбадривая себя, скомандовала Гера, телепортируясь с Олимпа на Землю.

— Ну что, готовы? — мрачно спросил друзей Дионис, материализовавшись в лесу в условленном месте.

Греки не менее мрачно кивнули. Спускаться в царство Аида им тоже страшно не хотелось, но что поделать, раз они уже ввязались во всю эту авантюру с Герой.

— А-а-а-а… — внезапно раздалось из чащи леса. — Помогите…

— Что это? — испуганно вскрикнул Алкидий, неуверенно озираясь по сторонам. На лес медленно опускался вечер.

— Да грабят кого-то, — небрежно пояснил Дионис. — Не обращайте внимания, идем. Но крик в чаще леса повторился.

— На помощь, караул! — ревел глубокий мужской бас, теперь намного ближе, чем в прошлый раз.

Кусты на лесной опушке вдруг затряслись, и из них выскочили два бледных грека. Не обращая внимания на Диониса с друзьями, они помчались по направлению к городу. С минутным опозданием из тех же кустов выскочил белокурый юноша с круглыми от ужаса глазами и перекошенным лицом.

Скорее всего, он тоже побежал бы в направлении города, но Фемистоклюс ловко поставил ему подножку, свалив беднягу в траву.

— Что случилось? — строго спросил парня рыжебородый грек.

— Там, там, там… — начал юноша, — в лесу, чудовище… Чупокабра.

— Кто?

— Чупокабра, — как заклинание повторил парень. — Волосы зеленые и когти во-о-о, она кровь человеческую пьет. (Эфиопский аналог кикиморы. — Авт.)

— Да ну? — скептически усмехнулся Дионис. — Пойду-ка я погляжу на эту Чупокабру.

Белокурый юноша посмотрел на Диониса, словно на сумасшедшего, и, резво вскочив на ноги, с завыванием бросился наутек.

— Чупокабра! — кричал он. — Спасайтесь, в лесу Чупокабра!

Дионис хмыкнул и проворно исчез там, откуда бежали перепуганные греки.

— А-а-а-а, — раздалось над лесом, — р-р-р…

После чего послышался отборный мат бога вина. Друзья переглянулись.

Кусты зашумели, и из них выбрался злой, как морской еж, Дионис.

— Это Гера, — просто пояснил он. — Совсем на старости лет сбрендила на почве сексуального воздержания. За молодыми пастухами голяком гоняется. Зрелище, скажу я вам, не для слабонервных. Идемте скорее отсюда.

И друзья быстро последовали за Дионисом.

Остановившись у некоего неприметного холмика, бог вина снял с шеи цепочку, на которой висела плоская серебристая пластинка. Раздвинув траву, Дионис приложил пластинку к странному блестящему выступу в земле. Холмик вздрогнул и, медленно отъехав в сторону, открыл овальный, ярко освещенный лаз. В стенках колодца имелись медные скобы.

— Давайте вниз, живо, — приказал бог вина, — я за вами…

Первым под землю полез Фемистоклюс, двигаясь с крайней осторожностью, дабы не повредить висевший за спиной фотоаппаратис-мгновелис.

Вопреки ожиданиям, подземное царство Аида оказалось весьма приятным местом. Здесь было довольно светло, сухо и тепло. Вдоль потолка туннеля, по которому они шли, тянулась бесконечная, испускавшая ровный мягкий свет белая полоса.

Дионис уверенно шагал впереди.

По пути грекам иногда попадались овальные двери с непонятными цифрами и надписями на странных чужих языках.

— Это тоже когда-то был летающий остров, — пояснял на ходу Дионис, — но он, в отличие от Олимпа, рухнул на землю, полностью погрузившись в нее.

Наконец ярко освещенный коридор закончился, и бог вина вывел греков в просторную сумрачную пещеру, сплошь заросшую белыми светящимися цветами.

— Это пещера Тэнара, — сказал Дионис, — местный ботанический сад. Дальше вы пойдете сами. Я буду вас ждать ровно через час на этом же месте. Ничего не бойтесь. Тем, кто еще не умер, бояться в царстве Аида нечего. Идите все время вперед к берегу священной реки Стикс. Харон переправит вас, и не вздумайте ему ничего платить, скажите, что вы, мол, от меня.

— А как же мы найдем здесь Зевса? — удивился Фемистоклюс.

— Спросите у кого-нибудь о долине Асфодели, — ответил Дионис, — вам покажут. Там Зевс среди тюльпанов и будет резвиться.

— Интересно, с кем? — пошло хмыкнул Фемистоклюс.

Бог вина пожал плечами.

— Да с кем бы ни резвился, щелкните его на фотоаппаратис и сразу назад. Все, идите.

И друзья двинулись в глубь пещеры. Через некоторое время они действительно достигли какой-то речки. Судя по исходившим от нее запахам, это был сливной сток канализационной системы города.

— Мы сейчас под Лопонесом, — сделал вывод Фемистоклюс, прикидывая в уме расстояние, которое они прошли.

— Возможно, — согласился Алкидий. — А вот и Харон.

Из темноты появилась черная лодка. Некто в темном одеянии, в надвинутом на лицо капюшоне весьма проворно орудовал шестом, облепленным дерьмом.

— Ого, — сказал Фемистоклюс, зажимая нос. Лодка бесшумно ткнулась в берег.

— Ё-моё, — внезапно воскликнул Харон, — вот так встреча!

Паромщик скинул с головы капюшон, и греки с изумлением узнали в нем бывалого моряка Феода, подвозившего их до плавучей платформы, где останавливалась золотая колесница бога Гелиоса.

— Какими судьбами? — радостно воскликнул Фемистоклюс, не сразу обратив внимание на то, что Феод в темноте немного светится, да и вообще весь внешний вид у моряка какой-то полупрозрачный.

— Да замочили меня, — весело ответил Феод, — точнее, сожгли. Я с пьяных глаз военный корабль с торговым перепутал. Поднимаю, значит, черный флаг, подплываю ближе, а они меня греческим огнем.

— Да, не повезло, — согласились друзья. — Такты теперь вместо Харона? Моряк кивнул:

— Но лишь на время, я его заменяю.

— Ну а где же сам паромщик?

— Да вроде по бабам пошел, — ответил Феод. — Его Аид раз в неделю на поверхность отпускает.

— М-да, — задумчиво изрек Фемистоклюс, — нравы здесь, я вижу, те же, что и на Олимпе.

— Ну а вы чего? — спросил моряк. — Вроде, судя по внешнему виду, еще не умерли.

— А мы за Зевсом, — ответил Алкидий. — У него тут типа как свидание.

— Так и есть. — Феод кивнул. — Я лично его полчаса назад переправлял. Надухоренный весь такой, с букетиком ромашек. Все нос кривил, когда мимо лодки дерьмо проплывало. Я ему говорю: что естественно, то небезобразно, а он мне: давай, греби быстрей, дурак, я на свидание опаздываю. Такие вот дела. Залезайте в лодку, я вас бесплатно перевезу.

— Спасибо, — растроганно ответили греки, и Феод, проворно орудуя где шестом, где веслами, переправил друзей на левый берег Стикса.

— По-моему, — сказал он, — Зевс направился в сторону долины Асфодели. Вон видите, где туман белый стелется, это там.

— Спасибо, — еще раз поблагодарили греки старого пирата и двинулись в том направлении, куда он им указывал.

— Берегись! — вдруг закричал кто-то совсем рядом. — Камень, берегись!

Друзья инстинктивно отскочили в сторону, и в ту же секунду мимо них с гулким грохотом промчался круглый гигантский камень, подпрыгивавший на неровностях почвы. Вслед за камнем бежал маленький бородатый человек в непомерно больших сандалиях.

— Стой! — истошно кричал он. — Куда, мать твою…

— Сизиф, — коротко пояснил Алкидию догадливый Фемистоклюс, и греки продолжили свой спуск в долину Асфодели.

Тем временем обнаженная жена Зевса с безумным выражением лица кралась голяком по лесу в поисках смертного мужчины.

Белокурый пастушок, к сожалению, убежал, лишь только увидел богиню, пытавшуюся продемонстрировать юноше первоклассный танец живота. Сначала несчастный парень начал заикаться, затем на него напала икота, и, не выдержав ужаса происходящего, бедняга сбежал, после того как Гера запустила в него своими кожаными трусиками, имитируя таким образом возбуждающий стриптиз (снимать-то ей было практически нечего).

— Милый, ты где? — звала Гера, пробираясь сквозь густую растительность. — Цып-цып-цып…

Вскоре богиня совершенно случайно вышла к стенам города Лопонеса, где и наткнулась на дежуривший у костра военный патруль.

— Говорят, греки Мизию взяли, — рассказывал один из воинов, помешивая манную кашу в подвешенном над огнем шлеме. — Разрушили все города и пленили великого сына Геракла Телефа.

— А я слышал, — подхватил другой воин, — что Телефа убил Агамемнон, спутав его с царем Трои Приамом.

— Да, дела, — согласились остальные греки. — Великие битвы сотрясают Аттику, а мы здесь сидим, манную кашу кушаем…

И вот именно в этот момент к костру вышла обнаженная Гера.

— Мама! — закричал один из воинов, роняя ложку с кашей на землю. — Чупокабра…

Остальные греки также повернули головы, и их лица стали белее мела.

— А-а-а-а… —дружно взвыли воины и, беспорядочно повскакивав с земли, бросились к городу.

— Стоять! — завизжала Гера. — Импотенты сатировы…

Но куда там.

С лязгом закрылись городские ворота, и снова стало тихо.

Сев у костра, Гера обхватила голову руками и приглушенно зарыдала. Затем, вытерев слезы, стала уплетать за обе щеки брошенную греками манную кашу, которая на вкус оказалась весьма недурственной.

Настроение у богини сразу же резко улучшилось.

— Ну и ладно, — сказала она, облизывая деревянную ложку. — Я так просто не сдамся.

Сытно поужинав, Гера снова вернулась в лес и вскоре услышала чье-то весьма немелодичное пение.

— Как собрались греки на войну против Трои, — хрипло выводил чей-то сиплый баритон. — Снарядили корабли и вышли в море. Ликовали славно великие герои. Так собрались греки на войну против Трои…

Гера прислушалась. Голос был явно мужской.

Вот так удача!

Двинувшись на звуки бездарной песни, богиня увидела слепого старика. Тот сидел у ручья и брынькал на старой расстроенной эоле. У ног незадачливого певца стояла большая медная кружка, соединенная при помощи цепочки с железным кольцом у него в носу.

— Ага, — сказала Гера.

— Чего? — не понял старик, прекратив петь.

— Цып-цып-цып, — позвала богиня.

— Караул! — закричал старик, и Гера сообразила, что слепота у него была липовая.

— Не уйдешь, — взревела богиня.

— На помощь! — завизжал бродяга и бросился на четвереньках в ручей.

Гера, проворно схватив его за шиворот, вытащила из воды.

— Чупокабра! — орал старик, нелепо размахивая руками. — Помогите!…

Седой парик и накладная борода остались в руке у богини, и Гера с удивлением узнала в бродяге друга Париса, героя Энея.

— Так-так, — сказала жена Зевса, — кажется, я поймала дезертира.

— Нет, — испуганно ответил Эней, — я не я и эола не моя.

Получив мощный пинок под зад, парень кубарем полетел обратно в ручей.

— Пожалуйста, о великая, — взмолился Эней, — не выдавай меня.

Гера задумалась:

— Хорошо, но за это тебе придется мне заплатить.

— Что? — спросил Эней, чувствуя в словах богини некий подвох.

— А вот что! — зарычала изголодавшаяся по мужчинам Гера, стягивая с перепуганного парня красные шаровары, (здесь и далее авторский реверанс перед великим украинским юмористом Иваном Котляревским. — Авт.)

— Отстань, тетка, — закричал Эней, но все его усилия вырваться из страстных объятий богини были обречены на провал.

Ну что еще оставалось несчастному Энею, кроме как подчиниться всемогущему Року.

И он подчинился и, к слову сказать, не пожалел об этом.