Глава 4
Томас замер с ниткой в руке и прислушался. Сидящий рядом Творимир вопросительно посмотрел на него.
– Шорохи какие-то, – сконфуженно пояснил волынщик. – Из перелеска, кажется.
– На то он и перелесок, – зевнул Мартин. – Вечно вам с Иваром черт-те что везде мерещится! Зверья, что ли, тут мало?
– Хы, – фыркнул Мэтью, – как шорох, так он слышит! А как…
– Умолкни! – зашипел Том, сердито глядя на ухмыляющегося парня. – Будешь теперь до старости вспоминать!
– Так как же не вспомнить-то? – захихикал Мартин, переглянувшись с остальными. – Теряешь хватку, брат! И слух уж не тот, и скорость, видать, подкачала! Плащ вон весь изодрал. А плащ-то небось дорогу-у-ущий…
– Цыц! – шикнул Том, надувшись, как мышь на крупу, и снова взялся за иголку. – Подумаешь, один раз… Вам-то какое дело?! Завидки берут?
– Нас-то?! – переглянулись близнецы. – Да чему там завидовать-то? Битой морде да испорченной одеже? А если еще Ивар узнает…
– Если Ивар узнает, – оглядываясь по сторонам, заявил музыкант, – то на этом для него новости-то не закончатся! Не я один запрет нарушил, кажется? – Волынщик со значением поднял бровь и с усмешкой посмотрел на поникших парней.
Творимир вздохнул, покачал головой и подбросил хворосту в огонь. Да уж, лучше Ивару всего этого не знать. По крайней мере, пока отряд до замка не доберется. А то достанется всем по паре «добрых слов»! Это как минимум. Творимир вздохнул снова: ну разве он виноват, что за ними всеми уследить никакой возможности нет?! Три здоровых лба, и до того же шустрые. Пока за одним приглядываешь, второй уже к винному бочонку пристраивается, пока второго одернешь, а первый, глянь-ка, уже и лыка не вяжет, а пока их обоих в себя приведешь, глядь, – третьего уже чей-то ревнивый муж дубиной охаживает! Ну вот что ты с ними со всеми делать будешь? Ивару легко говорить: «Творимир присмотрит»! Вот сам бы попробовал. Воин подумал и нашел, что это, пожалуй, было бы не лучшим решением, хоть и избавило бы его самого от постоянных беспокойств. У Ивара разговор короткий: три раза проштрафился – пинком под зад и вон из отряда! А он, Творимир, постарше будет, потерпеливее. Вот и приходится терпеть. Он посмотрел на тихо препирающихся между собой парней. Молодые, кровь играет. Сам такой был, чего уж там! Но в другой раз по загривку они точно огребут. Нашли, понимаешь, няньку добродушную…
– Что, друже, достали до печенок? – хмыкнул у него над ухом знакомый голос. Творимир печально кивнул… и только потом спохватился, что голос-то принадлежит лорду Мак-Лайону, а этот самый лорд никак не должен знать о его, Творимира, вчерашнем недогляде!
– Эх? – с самым невинным видом переспросил он, поднимая голову.
Ивар фыркнул:
– Из тебя лжец – как из меня восточная танцовщица! Да успокойся, знаю я, – он бросил взгляд на пришибленную троицу, – о ваших вчерашних приключениях! Вы ж на весь постоялый двор грохотали, половина Кинросса сбежалась поучаствовать! Слава богу, ничего страшнее порванного плаща и пары тумаков с вами не случилось. Но если еще раз…
– Да знаем, знаем! – хором протянули нарушители дисциплины. – «Первое предупреждение! Еще два – и по шее…»
– Молодцы, – удовлетворенно кивнул Ивар, присаживаясь на бревно поближе к огню. – Мэт, Марти, смените норманнов, тех, что у входа на просеку дежурят.
– Вот радость – в лесу по темени торчать, – забубнил Мэтью, однако послушно поднимаясь на ноги. – Может, мы к ручью лучше, а, Ивар?
– Размечтались! – ухмыльнулся Томас, завязывая узелок и отрывая нитку. – К ручью! Ну коне-э-эчно, там лошади, палатки, мешки с продовольствием, вино…
– И женщины, – со смешком закончил за него бывший королевский советник. – Том, утихни, тебе вакантное место возле ручья тоже не светит! Сменишь вместе с Творимиром Шона и Уильяма через два часа у старого моста. Эй, вы, двое! Что стоите? Ноги в руки – и на дежурство!
– Да, командир, – пробурчали насупленные близнецы, синхронно кинули тоскливый взгляд на вожделенный ручей и, вздыхая, удалились в направлении просеки.
Ивар посмотрел им вслед и не удержался от улыбки. Балбесы. Никакой дисциплины, все время от них одна сплошная головная боль, а ведь поди ж ты – выгнать рука не поднимается! Даже не столько из-за того, что Творимир к ним так привязан. Славные они ребята. И свои в доску. Дурные, разве что, без всякой меры, а так… Он вспомнил вчерашний инцидент на постоялом дворе и только рукой махнул: горбатого могила исправит! Точнее, горбатых. Потому как отличились все трое. Братья Мак-Тавиши, несмотря на строгое предупреждение и наличие в непосредственной близости старшего товарища, исхитрились-таки напиться, причем со всеми атрибутами своего собственного «стиля»: то бишь с ораньем песен, боем посуды, качанием на люстрах и, как логичное завершение вечера, – всеобъемлющим мордобоем. И ведь научились же друг от друга Творимира отвлекать, паршивцы! Пока Марти, будучи пойман за злоупотреблением, «смиренно» выслушивал гневную отповедь старого воина (которая сводилась к возмущенному эханью и бурной жестикуляции), Мэт, в свою очередь, под шумок свистнул с проплывавшего мимо подноса чужую бутыль и усосал ее из горла в один присест. Творимиру пришлось переключиться уже на него, а тем временем оставленный на минуту без присмотра Марти…
В общем, понятно, да? К тому времени как на вспотевшего от постоянной беготни туда-сюда вояку снизошло озарение в виде запоздалой мысли о том, что проще взять обоих за шкирки и запереть в сарае (предварительно связав для профилактики), братцы уже успели «отдохнуть» на полную катушку, напиться до потери сопротивления и обеспечить всему отряду длинный счет от хозяина заведения. В котором фигурировало много неприятных слов, пожеланий и, главное, цифр. Ну, это уж теперь Мак-Тавишам и отдуваться. С какой стати все из-за них страдать должны? Вычтем из жалованья. Правда, они об этом еще не знают. Ни о том, на какую астрономическую сумму погуляли, ни о том, что им теперь месяца три обоим бесплатно служить придется.
Ивар перевел взгляд на сосредоточенно сопящего Томаса, который, неумело зажав в пальцах иглу, безуспешно пытался восстановить целостность своего плаща. Губы лорда сами собой разъехались в ухмылке. Тоже еще герой-любовник! И вот как не надоело? Уж сколько раз бывал бит, сколько раз ноги чудом уносил, сколько раз в долги влезал, чтоб только от разгневанных родственников откупиться, а все ему мало! Неисправимый бабеляр. И ума, вроде, не занимать, и соображает не в пример лучше тех же Мак-Тавишей, и образование, и кругозор. Но как только очередная юбка на горизонте – все! Пиши пропало. А если эта самая «юбка» еще и замужем, да из хорошей семьи, а еще лучше – из благородных, то тут можно на всех благих начинаниях сразу ставить крест. Эта категория дам у Тома самая нежно любимая. Потому что, во-первых, раз замужем – значит, жениться в случае чего не заставит, во-вторых, раз из благородных – то постесняется кому бы то ни было о своей минутной слабости рассказать. Ну и, конечно, сам факт интрижки безродного волынщика с дамой из «общества» просто льстит парню как таковой. У всех свои слабости! Но если Том и дальше будет продолжать в том же духе, то когда-нибудь он таки нарвется на кого-нибудь достаточно прыткого, кто отобьет у него не только охоту ходить по чужим бабам, но и способность по ним ходить. Вчера ему в очередной раз повезло: еще один обманутый муж оказался то ли хромым, то ли слишком старым, и кроме как слегка покромсать саблей плащ исчезающего в окне волынщика да запустить ему вслед дубиной (к его чести – удачно, едва хребет не перешиб, синяк теперь в полспины), он ничего не успел.
По мнению Ивара (хотя легкомысленное поведение Томаса он все же не оправдывал), если у тебя молодая и хорошенькая жена, а сам ты в летах и не в состоянии оградить свою семейную честь от всяких там посягательств, так запри супругу дома и сторожи! А не вози ее за собой по приграничным тавернам, где, прямо скажем, молодчики еще почище Тома встречаются! Лорд Мак-Лайон внутренне вздохнул с облегчением: ну, вчерашние неприятности с постоялым двором позади, а дальше, до самого Фрейха, никаких остановок в общественных местах типа таверн не планируется. Потому что их в Нагорье попросту почти нет. Разве что в пределах Инвернесса, но к столице горной Шотландии они и приближаться не станут – пойдут через холмы напрямик к землям клана Мак-Лайон. Хватит приключений. Не в игрушки играем. Он бросил сочувственный взгляд на тихо чертыхающегося Тома:
– Ну что ты мучаешься? Не умеешь шить – попросил бы Беатрис, служанку Нэрис, она бы уже давно все это…
– Тсс! – не меняя выражения лица, предостерегающе прошептал волынщик. – Все дело мне испортишь!
– Какое еще «дело»?!
– Такое… Я ж тут не ради удовольствия полчаса себе в пальцы иголкой тыкаю! Ну куда ты подвинулся?! Ты же обзор загораживаешь! Ей же меня не видно.
– Ах ты, паршивец! – наконец допетрив, в чем дело, присвистнул Ивар. – Уже служанку окучивать взялся? Совесть есть у тебя? Только ведь еще вчера чуть без самого ценного не остался, и нате вам – снова за старое!
– Ничего подобного, – с достоинством отозвался рыжий, демонстративно уколовшись в очередной раз. – Вчера – это другое! Это, брат, порыв страсти, неожиданный всплеск, роковое стечение обстоятельств! А тут, понимаешь, все серьезно.
– Ах, серьезно? – ухмыляясь, переспросил Ивар. – Ну тогда другое дело, конечно. Но на всякий случай (а то вдруг ты забудешься) я тебя все-таки предупрежу: это личная горничная моей жены, и Нэрис к ней очень привязана. И если опять надумаешь нашкодить и сбежать – даже не надейся. Женю без сострадания, сразу говорю.
– Ивар, креста на тебе нет!
– На мне есть. А ты когда-нибудь все-таки доиграешься, – по-дружески предостерег товарищ. – Так что аккуратнее.
– Не учи ученого! – подмигнул ловелас, поднимаясь, и с выражением крайнего смущения на безупречно честном веснушчатом лице направился в сторону ручья. Само собой, «вынужденно» просить о помощи наивную Бесс. Ну что за прохвост! Но обаятельный. Очень вероятно, что все брошенные легкомысленным волынщиком дамы не слишком-то на него и сердятся. Уж о том, чтобы оставить после себя волнующие воспоминания и исчезнуть красиво, напоследок уверив бывший объект поклонения в ее исключительности, хитрюга Томас всегда заботился. Умно – и от утомительного выяснения отношений спасает, и на будущее пригодится, случись еще когда встретиться! Лорд Мак-Лайон покосился краем глаза на бессовестного волынщика, который, развалившись на травке, уже что-то увлеченно рассказывал разрумянившейся Бесс. В руках у девушки мелькала иголка. «Ну каков прохвост! – с невольным восхищением снова подумал Ивар. – Интересно, он когда-нибудь успокоится или так и будет до седой старости за каждой смазливой девицей волочиться? Женить бы его, поганца, да толку? Все одно не поможет…»
– Эх! – будто услышав его мысли, согласно вздохнул Творимир, покосился на Тома и махнул рукой.
Командир кивнул:
– И не говори…
Норманн Ульф Тихоня оторвался от своего занятия – он прилежно начищал меч – и проводил недовольным взглядом спину рыжеволосого шотландца, который, насвистывая себе под нос, вразвалочку направлялся к перелеску. Причина недовольства Тихони заключалась вовсе не в том, что Томас ему не нравился. А в том, что ему нравилась веселая пышечка Бесс, но очарованию волынщика простому норманнскому воину противопоставить было, увы, нечего. Он не то что песни слагать, он и говорить-то складно не очень умел. Вот то ли дело в бою или там еще где, где силу есть куда приложить! Тут он был не из последних! Да только разве ж этим приличную девушку пленишь? Это тебе не веселые девицы в портовых кабаках! Такие, как Бесс, – они больше стишки чувствительные предпочитают и внешность романтическую. Тихоня кинул пристрастный взгляд на свое отражение в узкой полоске полированной стали и окончательно упал духом. Куда там! Вояка в шрамах с гривой нечесаной, еще и в летах. Сплошное расстройство.
Норманн вздохнул, украдкой оглянулся на задернутый полог шатра, где мирно спали девушки, и снова взялся за чистку оружия. Эх, кабы он умел так складно песнь сложить или мелодию какую печальную изобразить на лютне! Вот тогда бы этому рыжему до него далеко было! Ведь если на физиономию его смазливую не отвлекаться, да на образованность (тоже еще, достижение!), да на манеры – что останется? Гол как сокол, даром что в отряде при почете как волынщик! Еще и до женщин падкий, это Ульф еще вчера приметил. А он, Тихоня, мужик солидный, без ветру в голове, и при деньгах – ума хватило не промотать нажитое по кабакам. В их деревне любая бы с охотой за него пошла! Только не надо ему любую. Запала смешливая хохотушка старому вояке в сердце с той самой минуты, как он ее впервые увидел – и что с этим прикажете делать? Может, тоже стих сложить? А что, раз уж они ей так по душе, стишки эти да песенки? Ульф замер с мечом в руке. Идея, по его мнению, была неплохая. Только вот… Как бы это сделать? Способностей в плане стихоплетства у него отродясь не было, да и несолидно как-то: суровый воин, и тут нате вам – ударила моча в голову! Свои же на смех поднимут.
– Эй, Тихоня, ты чего тут сидишь? – раздалось у него за спиной.
Ульф поторопился стереть с лица несвойственную ему задумчивость и обернулся:
– Чего-чего… Дежурю, чай, не видишь?
– Так сменяться пора давно! – усмехнулся невысокий сухопарый норманн по прозвищу Жила и с намеком кивнул на шатер: – Да и зазноба твоя уже давно седьмой сон видит.
– Какая еще зазноба? – насупился Ульф, поднимаясь и пряча меч в ножны. – Где поставили, там и стоял. Ты как брякнешь, право слово! Меня сменить пришел?
– Нет, бессонница мучает! – хмыкнул Жила, от которого не укрылось замешательство товарища. – Само собой, моя очередь в караул. Иди отдыхай.
Тихоня кивнул, поправил пояс и пошел прочь, с трудом удержавшись от того, чтобы не бросить мимолетный взгляд на заветный шатер. Тьфу ты, вот незадача! Уже и Жила намекает. А как до остальных дойдет, так ведь вообще житья не станет! Нет, бросать нужно такие мысли, и Бесс тоже из головы выкинуть, пока не опозорился на всю дружину! Сейчас – спать. А завтра даже и не глядеть в ее сторону.
Ульф вздернул подбородок, сделал два решительных шага по направлению к норманнским палаткам… и, круто развернувшись, потопал к перелеску.
– Да и черт с ними со всеми! – воинственно бормотал он, оглядываясь по сторонам. – А я все ж таки попробую…
Тихоня был прежде всего воин, и сдаваться без боя, пускай даже такого, где вместо мечей рифма, а вместо трофейного золота – улыбка простой служанки, он не собирался. А что касается насмешек… Так ведь ночь, все, кто не в карауле, – те спят, кто там по лесу будет шариться? Глядишь, пронесет, никто и не услышит. И другим не расскажет, как старина Ульф, на почве сердечного трепета с ума съехавши, стишки под соснами сочиняет. Представив себе возможные пересуды, суровый норманн скрипнул зубами от досады. Ну вот повезло ж на старости лет голову потерять! Он вспомнил нежные переливы лютни и сжал кулаки: прижать бы этого рыжего в темном углу, да и накостылять разок! Посмотрели б мы тогда, как он запел бы!
Ивар откинул полог шатра и зевнул. Глаза слипались. «Отвык ты, брат, от дальних переходов! – подумал он, запахивая плащ. – Видать, заново привыкать придется. Холодно, однако. Хорошо, хоть не зима, да и до Фрейха уже осталось меньше двух дней пути». Он потер переносицу и направился к костру, возле которого маячила знакомая широкоплечая фигура.
– Ты что здесь? – удивился лорд Мак-Лайон. – Вы же с Томасом сейчас должны стоять у старого моста? Или я все проспал, и вы вернуться успели?
– Эх… – неопределенно ответил воин, тревожно вглядываясь в темные заросли перелеска.
Ивар поднял бровь:
– А где Том?
Творимир развел руками. Сидящий тут же у огня шотландец из отряда опального советника пояснил:
– Еще полчаса назад по нужде в лес ушел – и как в воду канул! – Он хмыкнул: – Видать, сильно приперло!
– Или красотку очередную повстречал! – хохотнул другой боец. – Он их и в пустыне найдет. Кобель.
– Какие красотки? – нахмурился Ивар. – Ночь-полночь, и на мили кругом ни постоялых дворов, ни деревень! Творимир, пошли поищем. Мне еще только очередных приключений не хватало.
– Да не переживай, сейчас явится! – махнул рукой все тот же шотландец. – Ну в первый раз, что ли? Забыл, как этот балбес в горах «заблудился», а потом мы его всем отрядом от очередного папаши очередной девицы отбивали? Или как он двое суток по вересковым пустошам шатался, вдохновение нагуливал, пока его искали по всему Стерлингу? Ивар, брось, сейчас прибежит, помяни мое слово! Чего ему сде…
– Тихо! – предостерегающе поднял руку лорд Мак-Лайон. – Что там за шум?
Со стороны перелеска раздавался приближающийся топот и громкий хруст веток. Все присутствующие повскакивали с мест, выхватывая оружие. Творимир, нагнув голову, прикрыл плечом Ивара. Дежурящие у ручья норманны напружинились…
Ветви на краю поляны вздрогнули, и в свет костров, отчаянно бранясь и путаясь в наполовину оборванном подоле плаща, кубарем выкатился потерянный волынщик. Вид он имел весьма потрепанный, а в руке судорожно сжимал обнаженный меч.
– Что случилось? – подался вперед Ивар, помогая товарищу подняться. – Где тебя носило? И если я сейчас услышу, что ты опять…
– Не услышишь, – с трудом переводя дух, пропыхтел тот, поднимаясь с земли. – Чертов плащ, чуть нос не расквасил… Дал же бог командира – до ветру спокойно не сходишь!
– Что?
– А то. – Волынщик утер со лба пот и с опаской обернулся в сторону тонущей в темноте просеки. – Убери ты меч, сбежал он.
– Кто – он? – нахмурился бывший королевский советник. – Да не сопи ты, как медведь, отвечай внятно!
– Тебе бы такую встречу, – сердито буркнул Томас, выравнивая дыхание, – я б на тебя посмотрел! Помнишь высохший колодец, тут, неподалеку?
– Ну?
– Туда я ходил. А то здесь куда ни плюнь – караулы сплошные, ни тебе расслабиться, ни о вечном подумать. Да и лопухи там опять же в достаточном количестве!
– Эти подробности мне без надобности, – дернул плечом Ивар. – По делу давай!
– Да пожалуйста. – Волынщик провел рукой по скуле и охнул. – Знатно он меня приложил, сволочь! В общем, Ивар, я не знаю, кто это был – в темноте не разобрался, но, сдается мне, не по грибы он сегодня в этот самый лес поперся!
– Том, давай без поэтических сравнений.
– Какая уж тут поэзия? – горестно фыркнул незадачливый вояка. – Голова раскалывается. Да не смотри ты на меня так, Ивар! Ей-богу, рассказывать особо и нечего: сижу себе… думаю… слышу сбоку шорох, поднимаю голову, а шагах в пятнадцати тень мимо колодца крадется, чуть не на цыпочках. В сторону нашего лагеря. Вот я, дурак, в порыве героизма и вылез! В том смысле, что, мол, куда собрались, уважаемый?..
– А он?
– А что он? – вздохнул Томас. – Развернулся, да как шарахнет меня по башке – аж звезды из глаз посыпались! А с виду вроде и не особо упитанный, гад.
– Так что ж ты его упустил-то тогда? – раздраженно спросил командир.
Томас нахохлился:
– А много со спущенными штанами навоюешь?! И то свезло, я в сторону дернуться успел, дубина вскользь прошла. Да был бы крупнее, неповоротливее – глядишь, поймал бы! Так он же шустрый, что твоя лиса, – вывернулся, и бежать! – Том вздохнул. – Главное, собака такая, мой же собственный плащ мне на голову и натянул! Пока выпростался – его и след простыл!
– Убийца? – Ивар вопросительно посмотрел на Творимира.
– Эх… – неопределенно, но с сомнением протянул тот.
Мак-Лайон кивнул:
– Ну да, наемные убийцы с дубинами не ходят. Том, ты уверен?
– Да в чем я могу быть уверен?! – огрызнулся рыжий, едва ли не со слезами разглядывая ошметки недавно зашитого плаща. – Темнотища такая! Я видел, что у него там в руках было? Может, и дубина, а может, сук тяжелый подобрал. Спасибо Господу нашему, что не камень! А то не стоял бы я сейчас тут такой здоровый.
– В какую сторону ушел?
– Туда, откуда мы пришли. – Томас встряхнулся и поморщился: после недавней схватки подозрительно нехорошо ныли ребра. – Если хочешь, можем вернуться по следу, да только, боюсь, он уже далеко. А если он еще и верхом, то точно не догоним! Разве что Творимир…
– Не вижу смысла, – коротко мотнул головой командир. – Ты весь лагерь на ноги поднял, если этот человек в своем уме – а раз он предпочел сбежать, то, видимо, так и есть, – мы его уже не найдем. Да и времени у нас нет – наемников по лесам выслеживать. Эван, обойди караулы, пусть будут начеку, хотя я и сомневаюсь, что он вернется. По крайней мере, сегодня ночью… Том, ты как сам?
– Порядок, – мужественно ответил волынщик, осторожно ощупывая ноющие ребра. – Вроде цел, синяки не в счет.
– Тогда пойдешь со мной к старому мосту.
– Я думал, Творимир…
– Творимиру и так будет чем заняться. Шон, плесни виски этому любителю уединения, раз уж он у нас опять пострадавший! – Ивар отошел в сторонку и поманил к себе молчаливого воина: – Друже, сходи к этому колодцу, будь он неладен. Может, найдешь что. Не нравится мне все это! Только-только в Хайленд въехали – и вот вам пожалуйста!
Тот кивнул и сделал шаг в сторону перелеска.
– Да, кстати! – вспомнил Ивар. – И навести по пути Мак-Тавишей! Они на просеке стоят, может, что-то видели. Само собой, колодец гораздо дальше, да и с поста они уйти не могли, но чем черт не шутит… Дать кого-нибудь в помощь?
Творимир добродушно хмыкнул и покачал головой.
– Ну, тогда иди. Придешь – у ручья посиди, с норманнами. Я сменюсь, все обсудим. – Он махнул товарищу на прощание и повернулся к костру: – Том! Ты, кажется, не при смерти, что так к фляге присосался?! Пошли. Мы и так задержались. Парни там околеют. Черт бы побрал эти ранние заморозки.
Обветшалый старый мост, неизвестно кем и когда построенный, тонул в темноте. Стылый камень, уже успевший насквозь промерзнуть, не располагал к посиделкам, однако неунывающий Том, уже, кажется, забывший о своих недавних злоключениях, примостился на крошащихся каменных перилах, болтая ногами. Ивар покачал головой – одно слово, творческая личность! Его меньше часа назад чуть не пришибли, а поди ж ты – у него снова все в порядке. Оно, может, и к лучшему! Взять тех же Мак-Тавишей – попади они в такую переделку, так всех охами да ахами уже бы насмерть замучили. Лорд Мак-Лайон усмехнулся, услышав, как волынщик затянул себе под нос какую-то очередную заунывную балладу
– Том, ну ты же на дежурстве!
– А? – отвлекся тот. – Да я ж тихонько.
– А до утра не потерпеть?
– Никак, – серьезно ответил волынщик. – Меня муза посетила!
– Это после меткого удара по темечку? – хмыкнул Ивар. – Надо учесть на будущее!
– Не смешно, – надулся рыжий. – А еще образованный человек! Я понимаю – Мак-Тавиши, но уж ты-то… Слушай, у тебя бумаги нет?
– Опять?! – изумился друг. – Знаешь, не стоило тебе грибы на ужин есть, ей-богу!
– Ивар! – вознегодовала «творческая личность», – да мне слова записать! Ведь к утру все из головы вылетит.
– Новое залетит, – отмахнулся командир.
Муза посещала волынщика иногда аж по десять раз на дню, так что ж теперь – письменный прибор в каждый караул за собой таскать и предъявлять по первому требованию?! Делать ему больше нечего!
Вообще-то талант друга Ивар весьма уважал и под настроение в располагающей обстановке даже приветствовал. Но не среди ночи же и не в диком Хайленде, когда промозглая сырость перекатывается в ботинках, глаза слипаются, а где-то в темноте леса таится неведомый убийца?
– Какие вы все приземленные, – привычно буркнул Томас и отстал. Правда, ненадолго. Поболтал ногами, поерзал на холодном камне, мечтательно посмотрел на серебрящуюся в темном небе луну и сказал: – А вот выкуси, я и так запомнил!
Ивар покосился на сияющее, словно медный котелок, лицо музыканта, вздохнул и капитулировал:
– Хорошо. Исполняй. Только потише, я тебя прошу! Иначе мы о своем местоположении все Нагорье оповестим!
– Не боись, не без понятия! – радостно закивал Томас, скидывая с плеча лютню. – Минуточку, на нужный лад настроюсь.
– А без музыки никак?!
– Да ты что?! – искренне поразился рыжий. – Как же без музыки-то? Да не шипи, Ивар, с этим сегодняшним злопыхателем мы и так уже шуму наделали! Так что терять нам нечего. А я тихонько!
– Ох, господи! – закатив глаза, проскрипел несчастный лорд. – И дернул же меня черт взять в отряд эту ходячую самодеятельность! Ладно, бренчи, бог с тобой. Хоть не так скучно замерзать будет.
– Вот и я говорю! – радостно поддакнул Том, касаясь струн. – Гхм! В общем, музыка – она так, для фона, а слова я на рифму потом положу.
– Хороша баллада, – скептически поднял бровь Ивар. – Ни мелодии, ни созвучности.
– Не учи ученого, – привычно отмахнулся музыкант, поудобнее пристроил лютню на правом колене, возвел очи к небу и начал: – Отправилась как-то свободная, как горный ветер, шотландская девушка по имени Кейти из клана МакМорран, крепкого, как шотландский виски, по тропинке, извилистой, как путь ирландца домой с пирушки, к своей бабушке, старой, как столетний шотландский дуб. И вдруг в открытом горном поле из-за плоского, как норманнские шутки, угла выходит ей навстречу серый, как туман в неприютных шотландских горах, волк. И говорит суровым, как холодное море, голосом: «А куда ты идешь, девочка? Ты, наверное, несешь пирог бабушке? А давай я тебе покажу дорогу». И свободная, как горный ветер, шотландская девушка по имени Кейти из клана МакМорран ответила серому, как туман в неприютных шотландских горах, волку: «Я храбрая, как горный ветер, шотландская девушка по имени Кейти из клана МакМорран, крепкого, как шотландский виски, иду по тропинке, извилистой, как путь ирландца домой с пирушки, к своей бабушке, старой, как столетний шотландский дуб! И ты – серый, как туман в неприютных шотландских горах, волк не собьешь меня – сильную, как горный ветер, шотландскую девушку по имени Кейти из клана МакМорран, крепкого, как шотландский виски, с прямого, как мой кинжал, пути! Потому что я – быстрая, как горный ветер, шотландская девушка по имени Кейти из клана МакМорран, крепкого, как шотландский виски, воспитана в строгости моим отцом, Роджером МакМорраном из клана МакМорран, крепкого, как шотландский виски, и не привыкла, чтобы всякий серый, как туман в неприютных шотландских горах, волк…
– Но волк ее уже не слышал, – не выдержав, перебил его Ивар. – Потому что наступила зима – не нежная, как бургундское вино, французская зима, а суровая, как шотландская девушка по имени Кейти из клана МакМорран, крепкого, как шотландский виски… Поэтому волк попросту замерз и сдох!!
– Ивар! – Лютня жалобно тренькнула. – Есть у тебя совесть?! Такую вещь испоганил!
– Да куда ее дальше-то поганить? – фыркнул тот. – Я уже после четвертой фразы перестал понимать, кто куда шел и кто кого встретил! Нет, дружище, не на пользу тебе ночные прогулки. Тебе бы с компрессом холодным на лбу полежать, а не баллады строчить, ей-богу!
– Злой ты, – насупленно буркнул Томас, бережно укладывая лютню в мешок и закидывая его на плечо. – Я тут ему, понимаешь, душу открываю. Самому первому, заметьте! А он?
– Да ладно тебе, – улыбнулся командир. – Ты же знаешь, какой из меня слушатель. Том! Ну все, хватит дуться. Приедем в замок, отдохнем, выпьем – и тогда…
– Уж конечно! – все еще сердито хмыкнул волынщик. – Как под бочонок виски – так мои стишки прокатят!
– Том.
– Чего?
– Не бухти. – Ивар дружески потрепал его по плечу. – Ну не расположен я сейчас к прекрасному! Сам же понимаешь. Да я к нему в принципе не сильно расположен. Но я тебе обещаю: как на новом месте устроимся – позовем соседей на пир, и уж тогда-то тебя оценят по достоинству!
– Ну-у… – протянул волынщик, пряча улыбку, – если только соседи будут с женами…
– А то как же! – подмигнул ему Ивар.
– Хмм… Ну тогда прощаю! – для виду подержав паузу, благосклонно кивнул рыжий.
Они посмотрели друг на друга и расхохотались.
– Надеюсь, – уже отсмеявшись, проговорил Томас, – что до замка твоего мы доберемся без внеочередных неприятностей. А то что ж это получается – теперь нам в кустики тоже всем отрядом ходить, как норманнам?
– Не хотелось бы, – криво усмехнулся лорд Мак-Лайон и добавил: – Интересно, кто же все-таки это был?
– Гость наш недавний? – переспросил Том. – А черт его знает. Говорю же – темнотища, да еще и этот фактор неожиданности, чтоб его! – Волынщик помолчал, раздумывая, и добавил: – Хотя знаешь, Ивар… Может, мне, конечно, просто показалось, но…
– Что?
– Сдается мне, где-то я с ним уже встречался, – пробормотал Томас. – Было в нем, понимаешь ли, что-то… знакомое! Не лицо, нет, лица я там и не видел. Но вот… Что-то было! Хотя, повторюсь, – могло и показаться.
– А могло и нет, – кивнул Ивар. – Ладно. Если вдруг вспомнишь…
– Само собой, – ухмыльнулся волынщик. – Мне второй раз по загривку получить не хочется! Если вспомню – первым узнаешь. Хотя это может и не понадобиться. Вдруг Творимир что-нибудь разнюхает?
– Надеюсь, – снова кивнул командир и задумчиво посмотрел на луну.
Нэрис приложила ухо к стенке шатра и прислушалась. Нет, ничего не поймешь, надо подобраться поближе к выходу. Она оглянулась на Бесс. Спит как младенец. Оно и к лучшему – не станет удивляться, почему госпожа полуночничает. Так, потихонечку отгибаем край полога… Ну вот, теперь хоть что-то разобрать можно! Девушка навострила ушки. Совсем рядом, у разведенного подле ручья костра, негромко переговаривались норманны. Все о том же, о недавнем покушении. Шум разбудил Нэрис часа три назад, и в общих чертах о происшедшем она знала. Но, само собой, хотелось подробностей, а интуиция подсказывала, что никто ее в эти самые «подробности» посвящать не станет. Что ж, придется самой!
– …у старого колодца, там, за перелеском.
– Это что мы вечером проходили?
– Он самый.
– Поближе места не нашел? Или нас стесняется?
Норманны загоготали.
– Да кто их, скальдов, разберет? О, Эйнар, слыхал, что тут стряслось?
– Слыхал. Смена караула доложила, – голос сына конунга. – А у нас все благополучно? От шатра не отходили?
– Обижаешь!
– Вы где стояли – на просеке?
– Нет, дальше. На просеке вон эти были… дуболомы шотландские, оба-два.
«Верно, Мак-Тавиши», – улыбнулась про себя Нэрис. Судя по всему, их неприязнь к норманнам взаимна. Позади шатра хрустнула ветка под чьим-то сапогом. Кто-то шел к костру. Впрочем, не дошел – шаги замерли совсем рядом. Девушка быстро выпустила из рук край полога – не хватало еще, чтобы ее увидели! И так один раз чуть не попалась, тогда, на постоялом дворе. Ах, ну как некстати! Что они все тут бродят, ничего не услышишь, ничего не увидишь!
Будто сжалившись над ней, тяжелый полог шевельнулся под холодным порывом ветра. Сквозь приоткрывшуюся на миг узкую щель было видно, как от кучки норманнов, сидящих вокруг костра, отделилась чья-то массивная фигура. Фигура встряхнулась, обернулась назад и потопала в сторону шатра. Да сговорились они, что ли?!
– Ну? – нетерпеливо спросили за стенкой.
Голос был Ивара. Нэрис замерла и затаила дыхание.
– Эх… – ответил собеседник, он же та самая «массивная фигура» и он же, судя по обычной немногословности, Творимир.
– Значит, все так и было? Ну да, а как еще… Что-нибудь нашел? – Пауза, сопение, шорох. – Это что? Клочки какие-то… Нет, не плащ Тома, у него зеленый… А-а, понял! Хороший шматок выдрал. Где висел? На кусте? Наверное, когда убегал…
Нэрис удивленно подняла бровь. Что молчаливый Творимир общается с товарищами исключительно при помощи одного емкого междометия «эх», она давно поняла, но как они все его понимают – до сих пор оставалось загадкой. А что касается Ивара – тут сплошное удивление! Мысли он его читает, что ли?
– Следы нашел? А? Мужские? Ну, оно и понятно, Том, конечно, не атлет, но уж с женщиной бы справился. Не ухмыляйся, я не в том смысле! – Пауза, хруст веток. – Запах не знаком? Нет? Даже отдаленно? Обидно. Значит, этот балбес ошибся.
– Эх?
– Да Тому показалось, что он нападавшего где-то уже видел. Неприятно. Тогда все было бы проще. Но на всякий случай – надо бы по прибытии осмотреть потихоньку все вещмешки. Вдруг драный плащ обнаружится! Ну почему сразу нет? Если бы он его выбросил, ты бы его уже нашел.
– Эх.
– М-да… сглупил. Если б это кто из наших был, он бы в лагерь вернулся, а ты бы его по свежим… С Мак-Тавишами говорил? Только с Мэтом? А Марти? Та-а-ак, понятно. И?
– Эх!
– Что, он, только как Том сквозь лес к поляне ломился, и видел? Ну, это понятно. Братцы на просеке стояли, он мимо них должен был пройти и когда туда шел, и когда возвращался. А колодец дальше, что они там увидеть могли? Шум борьбы слышал? Хорошо. Голос не узнал? Ну да, сказал бы. И далеко слишком. Ты больше ничего не нашел? Жаль. Ну да ладно, это тоже кое-что. Спасибо, друже! Иди, отдыхай. Рассвет не за горами, надо отсюда убираться. Хотя если это кто-то из наших и Том не ошибся, когда говорил, что уже его видел…
Собеседник согласно вздохнул. Две пары ног, шурша подошвами сапог по заиндевелой траве, неспешно удалились. Нэрис пожала плечами и снова потянулась к пологу. Но продолжить наблюдение ей не дали. С другой стороны шатра раздались шорох и невнятное бормотание. Девушка напрягла слух, но единственное, что успела услышать, было задумчивое:
– Как он мог это видеть?
Нэрис приоткрыла рот от удивления. Так, значит, не одна она тут подслушивает! Интересно, кто же… Может, все-таки выглянуть? Невнятное бормотание по ту сторону шатра утихло. Ушел. Ну вот!
– Черт знает что! – ни к кому не обращаясь, буркнула себе под нос раздосадованная девушка.
– Вы что-то хотели, госпожа? – сонно донеслось из кучи пледов справа.
«Бесс! Совсем про нее забыла…» Нэрис быстро юркнула в постель, демонстративно зевнула и ответила:
– Сон плохой приснился. Ты спи, спи!
Она закуталась в плед и выровняла дыхание, старательно имитируя глубокий сон. Но на самом деле его не было и в помине. Нэрис лежала, глядя в темноту, и думала. И больше всего ее занимал один вопрос – кто был тот загадочный человек, что вместе с ней подслушал разговор лорда Мак-Лайона с Творимиром? И что он имел в виду, когда сказал: «Как он мог это видеть?»… И самое главное – кого он имел в виду?
