Глава 17
Десмонд Хант, едва ли не плюясь, проглотил очередную ложку жидкого варева и мученически простонал:
– Она издевается?!
– Не иначе, – согласно хмыкнул Чарли, снова зачерпывая из деревянной плошки. – Держись, кэп!.. Сам похудел на тутошних харчах. То у них пост, то другая какая придурь… Рот-то открой поширше, ложка не пролазит.
– Не открывается, – соврал болящий, у которого уже при одном запахе осточертевшего бульона начинались желудочные колики.
Старый пират захихикал:
– Ой, не буди лиха!.. А то ведь эта щас прискачет швы проверять!
– Тьфу ты… Ладно, черт с тобой, давай уже сюда эту гадость. Не поверишь – я сейчас даже на пареные овощи согласен!
– А я нет, – скорчил гримасу старший помощник. – Потому что дрянь несусветная. Чего ухмыляешься, я овощи эти каждый день в себя пихаю, только чтоб не сдохнуть с голодухи!.. Как девчонка у паломников курицу выпросила – вообще не представляю… И ведь, главное, тебе бульон варит, а мясо из него тем же паломникам и отдает! Нет чтобы со мной поделиться, бессердечная… Скоро за кусок баранины душу дьяволу продам!
– И мою бери в придачу, – сглатывая слюну, вздохнул капитан. Залил мечты о несбыточном остатками лечебного бульона, перевел дух и сказал: – Фух!.. Осилил. Чарли, а где сама наша «добрая фея»?
– Спасибо хочешь сказать?.. – ехидно подмигнул пират.
Десмонд вяло кивнул:
– Угу. И миску эту на голову ей надеть!.. Уже тошнить скоро начнет…
– Наденешь тут, как же, – с сожалением отозвался Чарли. – Ведь девка старается, как лучше хочет.
– Смерти она моей хочет! – тихо взвыл Хант, локтем отпихивая от себя пустую плошку.
Старый пират утешительно похлопал его по плечу:
– Ничего. Чуток потерпеть осталось!.. Я, слышь-ка, у паломников кусок солонины спер. Обожди до ночи, наварю густой похлебки, да уж попируем!..
– А она не узнает? – Темные глаза ободренного капитана заблестели.
Чарли хмыкнул:
– Узнает, а как же. У ней нюх почище собачьего… И непременно причитать начнет. Но тогда уж поздно будет, верно?..
– Что бы я без тебя делал? – улыбнулся Десмонд. – Помоги-ка встать. У-у, дьявол и преисподняя! Ничего не понимаю – кости целы, а ноги не слушаются, и руки трясутся! Паралитик какой-то!..
– Она сказала, это… от конфуза, что ли… – старательно припомнив мудреное слово, первый помощник подставил ему плечо. – Держу. Давай-ка, попробуй сегодня сам встать.
– Контузия, наверное? – Десмонд сделал над собой усилие и, кое-как совладав с телом, поднялся на расползающиеся ноги. Впрочем, ему не удалось бы и этого, не будь рядом товарища. – Я гляжу, леди Мак-Лайон разбирается в болезнях… Еще б методы их лечения у нее поприятней были. Кстати, ты так и не ответил, где она. Обычно сама днем приходит.
– Соскучился?.. – не удержался от шпильки Чарли. И пожал свободным плечом: – Да черт ее знает, бегает где-то. Не женщина, а ураган в юбке. Давеча полдня в молебном доме на коленках ползала и стены обнюхивала. Чудная какая-то… А сегодня поутру, слышь, на самую верхотуру забралась и едва вниз не сверзилась! Я полез снимать, а она еще и упирается – кричит, что еще не закончила, да по какому праву… Была б моя дочь – прибил бы на месте. Так, осторожно, о притолоку не шибанись, и так синяк не сошел еще. Во, давай-давай, одной ногой… теперь второй…
– Чарли, чтоб тебя черти драли! – не выдержал Хант. – Что ты со мной сюсюкаешься, как с младенцем годовалым?!
– Прости, кэп, – стушевался пират, вздыхая. – От егозы этой понабрался!.. Скоро салфетку перед едой повязывать начну! Брр!
Он покачал кудлатой головой и поднял глаза к небу, будто моля Всевышнего не допустить для себя такого страшного будущего… И выругался:
– Нет, ну ты глянь на нее! Она ведь опять туды влезла!
Десмонд задрал голову – и правда, где-то наверху, в опасной близости от края уступа, лиловым платком трепетал на ветру подол платья их заложницы.
– Интересно, что ей этот пик покоя не дает?
– Не знаю и знать не хочу, – сердито буркнул Чарли, прислоняя капитана спиной к стене кельи. – Пусть хоть сигает оттуда вниз головой! Дура она и есть, право слово. Щас, обожди, подстелю тебе чего-нибудь, на солнце погреемся… Тьфу! Ну куда она опять?! Да что ж за беда-то на мою голову?!
– Беги уже, – пряча ехидную улыбку, сказал капитан «Альбатроса». – А то ведь и правда без выкупа останемся, с ее-то шустростью. Беги-беги, уж сесть я как-нибудь и сам смогу.
– Я щас, – пообещал пират и ускакал вверх по тропинке.
Десмонд весело покачал головой:
– Ну кто бы мог подумать?.. Похоже, у нашего Чарли и правда целый воз нерастраченных отцовских чувств… Ничего смешнее в жизни не видел!
Он помолчал и, глядя на мелькающий далеко вверху подол, удивленно хмыкнул:
– И все-таки что же она там позабыла, а?..
Нэрис, цепляясь за холодный камень, осторожно вытянула шею и скользнула взглядом за край обрыва. Далеко внизу мерно шумели волны, набегая пенными гребешками на прибрежные камни. Ох, как же высоко-то!.. И страшно. Все-таки храбрые люди эти монахи – каждый день сюда лазать. «Хотя, с другой-то стороны, они ведь привычные, – подумала девушка, животом прилипая к гладкой поверхности уступа и нашаривая ногой камень поустойчивее. – Опять же не красивого вида ради, а из-за птичьих яиц. Они, кстати, вкусные. Где же эти гнезда? Ах вон, наверху, вижу… Но до них ведь локтей пять, не меньше! Как брат Гэбриэл яйца оттуда доставал?! Даже уцепиться не за что».
Нэрис, распластавшись по скале, сделала неуверенный шажок вправо и остановилась. Дальше узенькая тропинка, опоясывающая уступ, шла вниз. Получается, до гнезд добраться можно только с этого самого места… и то ежели быть повыше. А покойный брат Гэбриэл, это она уже знала, роста был небольшого. И как же он в таком случае до гнезд дотягивался?.. «Может, если подпрыгнуть…»
– Ай!
Вскрикнув, леди пошатнулась на краю обрыва, беспомощно скользя сапожками по осыпающейся узенькой тропке. Повернула голову – снизу угрожающе качнулись темно-синие воды, блеснули на солнце острые верхушки камней…
– А-а-а!..
– Поймал, – констатировал сзади запыхавшийся бас, и мозолистая пятерня старого пирата сграбастала верещащую девушку за плечо. – Вот говорил же, не шастай здесь! Говорил! Жить надоело, что ли?..
– Ча-а-арли… – обмякла Нэрис. И, благоразумно перестав размахивать руками, позволила втащить себя обратно на каменную площадку.
Помощник капитана, хмуро зыркнув на непоседу, одернул куртку и сказал:
– Так. Надоела ты мне уже. Взрослая баба, а ведешь себя хуже сорванца пятилетнего. А ну пошли. Пошли, говорят тебе. И чтоб больше на уступ этот клятый ни ногой! Мы и так по твоей милости без команды и корабля остались, да сами чуть не подохли… А теперь еще и золота не получим, коли ты шею себе свернешь! И мне это на хрен не надо, поняла?!
– Спасибо, Чарли, – уже привычно пропустив мимо ушей сердитое брюзжание пирата, улыбнулась леди Мак-Лайон.
Он недовольно фыркнул:
– Спасибо в карман не положишь. Ты нам с кэпом уже и так, считай, два полновесных сундука должна. Пошли вниз. Вон ветер какой, сдует к чертям обоих… Давай, держись за локоть, скользко тут.
Нэрис, вздохнув, протянула к нему руку и ойкнула – ладони были чернее сажи. На землю непохоже… Она наморщила брови и принюхалась. Деготь. Нет, ну точно деготь!.. Но откуда бы ему на скале-то взяться?
– Чего встала? – недовольно обернулся помощник капитана.
Девушка подняла на него горящий взгляд:
– Значит, я была права! Права, вы понимаете, Чарли?!
– Не понимаю. И понимать не хочу!.. Права она была… И держись уже, пока я тебя сам отседа не сбросил!.. До самых печенок допекла, убей меня бог!
– Да нет же, Чарли! – Она схватила сердитого пирата за рукав. – Вы совсем не понимаете!.. Брат Гэбриэл, который погиб, с этого самого уступа сорвался! Столько лет лазил трижды в неделю, а тут взял – и сорвался. А уступ-то дегтем вымазан!.. Значит… Чарли-и-и, ну погодите вы-ы-ы! Я же еще не закончила-а-а!
– Начинается. – С печатью мученика на лице Рваное Ухо сгреб в охапку отчаянно брыкающуюся девушку, закинул ее на плечо и, морщась от гневных воплей своей ерзающей ноши, начал спускаться вниз. – Мне вот любопытно – а сарай тут у них какой-нибудь есть, чтоб с засовом?.. Пихнем туда, и делов… Я не нанимался за дурными бабами по скалам весь день туды-сюды лазить!.. Да не вопи ты! Оглохну.
– Поставьте меня на землю! Что вы себе позволяете?!
– Не вопи, сказал. Поставить, как же… Чтоб ты вдругорядь к обрыву ломанулась? Вот уж нет, выкуси! И лежи спокойно, говорю, тропинка скользкая.
– Ну Чарли-и-и!..
– Цыц.
– Вы же правда ничего не понимаете! – в отчаянии воскликнула девушка. – И не знаете ничего, потому что только о еде и думаете с утра до вечера!.. А я… А мне… Я знаю, почему монахи ушли со Скеллига! И дело тут не в Божьем гневе, Чарли! Их отсюда просто-напросто выжили… А те пять братьев, что остались тут лежать навечно под каменными плитами, умерли вовсе не сами по себе!.. Их всех убили-и-и!
– Чего?.. – Пират приостановился, цыкнул зубом и покачала головой: – Вот же свезло-то кэпу… Да кто за эту сумасшедшую выкуп даст?! Муж небось тока порадуется, что мы его от «счастья» такого избавили.
– Чарли, я правду говорю! Я не придумываю!.. Поставьте же меня на ноги, ну пожалуйста…
– А не сбежишь? – с сомнением протянул он.
Нэрис быстро замотала головой:
– Нет-нет-нет! Честно! К тому же я и так уже нашла, что искала…
– Уф-ф. – Поколебавшись с минуту, Чарли все-таки опустил леди на землю и, мрачно покосившись на оставшийся позади уступ, буркнул: – Вот чего не сидится тебе, а?
– Да как же можно, Чарли? – широко раскрыла глаза девушка. – Как же мне усидеть, когда тут такие дела творятся? Ведь на святом острове божьих служителей одного за другим на тот свет отправляют, остальных в бегство повергают, а я – сиди?.. Разве можно так?
– Еще и не так можно, – скептически ухмыльнулся пират. Потом взглянул в глаза заложницы, полные искреннего негодования, и крякнул: – Да с чего ты взяла-то, что убили тут кого?.. Я слыхал, паломники болтали про мор среди монахов, ну так а что, случается же?.. Понаплела страшных сказок…
– Да нет же! – топнула ногой Нэрис и сунула под нос первому помощнику капитана свои черные ладошки. – Совсем вы меня не слушали! Вот, сами поглядите! Ну?!
– Деготь, – пожал плечами он. – И что с того-то?
– А то, что брат Гэбриэл нипочем бы просто так со скалы не сорвался. Ему в этом помогли. – Леди нахмурила бровки. – Так же, как другому монаху, что руку поранил, – мазь испорченную подсунули. И могу поклясться, что остальные братья, отдавшие богу душу, тоже не своей смертью умерли!.. Ах, знать бы подробности! А то ведь ничего у меня нет, кроме дегтя да мази этой… Хм.
Она на минуту задумалась, потом сосредоточенно засопела и, вытерев грязные руки о платье (все равно уж стирать придется!), бодро поскакала вниз по тропинке, к кельям. Чарли только руками всплеснул:
– Куды?!
– Я потом объясню-у-у… – донесся до озадаченного пирата удаляющийся голосок. Рваное Ухо покачал головой:
– Ну семь пятниц на неделе. Опять понеслась… А куда? Зачем?
Он философски вздохнул, пожал плечами и принялся спускаться следом. Черт с ней, пущай носится – главное, чтоб на скалы больше не лазала!.. Этак ведь точно с пустыми руками остаться можно… Чарли задумчиво обернулся на оставшийся позади опасный уступ. Чего она там про убийство болтала?.. Вот ведь дурная, право слово!
Но с другой стороны, деготь-то как есть был. Там, где ему вроде как делать нечего. И монах этот, Гэбриэл, натурально пару недель назад оттуда сорвался… «Что за дела тут творятся? – настороженно подумал первый помощник, морща лоб. – А еще святое место, называется… Скорей бы уж кэп на ноги встал! Задницей чую – не ко времени мы сюда залетели».
Нэрис поспешала к молебному дому – один из послушников любезно подсказал, что брат Августин должен быть сейчас там. «Это, конечно, невежливо, – думала девушка, – и некрасиво. Приставать к божьему человеку с такими-то расспросами!.. Но… Какое у него лицо было, когда я в самый первый день про мазь-то сказала!»
Все началось именно со злосчастного лекарства. Вернее, со странной реакции монаха на трупный запах последнего… Да, аромат был тот еще. Но любая мазь может испортиться! Зачем же так бледнеть-то сразу?.. Вопрос этот не шел из головы леди Мак-Лайон всю вторую ночь пребывания на острове. Поэтому, дождавшись утра, Нэрис спустилась вниз к паломникам – за платьем и заодно удовлетворила свое любопытство… Почему ушли монахи – никто так и не смог ей сказать. Вот просто собрались и ушли. Один брат Августин остался, и то слава богу.
Однако Скеллиг-Майкл был остров маленький, слухи по нему расползались очень быстро. И факт пяти скоропостижных смертей мимо общественности не прошел, тем более его особо и не скрывали. Брат Гэбриэл, к примеру, вообще у всех на глазах со скалы сорвался… Опять же послушники, напуганные и огорченные потерями, по вечерам делились тревогами с сочувствующими. Так что более или менее Нэрис ввели в курс дела. Другой вопрос, что тех самых подробностей, коих так жаждала неугомонная леди, сообщить ей никто не мог. Никто, кроме самих членов общины, которые ушли со Скеллига в неизвестном направлении…
Но один из них таки остался.
И сейчас, переминаясь с ноги на ногу у входа в молельню, Нэрис уповала только на то, что тишайший брат Августин пойдет ей навстречу. И расскажет хоть чуток поподробнее, что же стряслось на святом острове на самом деле.
«А если не расскажет? – с опаской думала девушка. – Если он и сам ничего знать не знает?.. Хотя… А мазь?! Не просто же так он в лице тогда переменился?.. Стало быть, какие-то подозрения брат имеет. И чего бы мне это ни стоило, но я их из него вытяну!» Леди Мак-Лайон окинула взглядом безмятежные каменные зубцы Скеллиг-Майкла. Она не знала, зачем ей самой это все нужно. Но просто так оставить все как есть… Никуда не соваться… «Любопытство не порок, – говаривал Ивар, – но платить за него иногда приходится дорого. Поэтому лучше сначала хорошенько подумать, стоит ли овчинка выделки?» Нэрис тяжело вздохнула. В ее случае пресловутая овчинка всегда выходила боком. Но… «Не могу я! – про себя нахохлилась девушка. – Не могу, и все! Мне надо знать!»
Услышь многострадальный лорд Мак-Лайон это знакомое «надо», он бросил бы все дела и поспешил бы в срочном порядке уволочь без меры любопытную женушку подальше, под защиту надежных каменных стен родного дома. И запретил бы даже думать об очередных загадках.
Но его рядом не было.
А кое-кто другой – в рясе и с молитвенником – был. Нэрис мило улыбнулась показавшемуся наконец на пороге монаху и сказала:
– Добрый день, брат Августин. Вы не очень заняты? Мне нужно с вами поговорить…
«…и аббат просил всех братьев собраться в его келье после захода солнца. Зачем? Быть может, хочет он утешить нас в наших горестях?.. О, отец Бэннан крепок духом! Мне бы, недостойному, хоть толику его самообладания! Но, увы, слабый я человек. И до самого конца, мнится мне, буду я, закрывая глаза, видеть лицо несчастного брата Антония, полное невыразимого ужаса. Что видел он перед смертью? Знать бы! Хотя, по совести, не уверен я, что действительно хотел бы это знать…»
На этом записи обрывались. Нэрис медленно сложила густо исписанные листочки в стопку и подняла задумчивый взгляд на сидящего подле монаха.
– Он не успел закончить, – поняв ее невысказанный вопрос, сказал тот. – Аббат созвал нас тогда не для утешения. Братьям было велено собираться в дорогу… И если бы не спешка, брат Колум нипочем не забыл бы свой дневник.
– Да, я вижу, он вел его с большим усердием, – кивнула девушка. – А про тайник, получается, все знали?
– Наверное, не все. Члены общины – да. А остальные… Зачем бы оно им?
Брат Августин развел руками:
– Это единственное, чем я мог помочь вам, дочь моя. Я, увы, менее наблюдательный. И, признаться, по сию пору не до конца верю, что кто-то… Что кому-то понадобилось…
– Ну, – невнятно пробормотала леди, – ведь норманнам же здесь тоже что-то понадобилось? Так ведь?
– П-простите?
– Брат Августин, – Нэрис, взяв в руки листочки дневника, склонила голову набок, – я знаю, кто такие норманны. Мой отец ведет с ними дела. Конечно, те разбойники, которые уже много лет каждую весну пытаются взять штурмом Скеллиг, не чета почтенным купцам, но все-таки… Все-таки они все норманны! И просто так они в драку не полезут. Всегда есть причина. Всегда есть выгода. И раз уж им так долго не дает покоя маленький голый остров…
– Безбожники они! – буркнул монах, отводя глаза. – И головорезы, прости меня, Господи!
– Так-то оно так, – протянула Нэрис и покачала головой. – Брат Августин, ведь община ушла отсюда не с пустыми руками?
– Я не понимаю, дочь моя, о чем вы говорите.
Нэрис вздохнула, пристроила записи брата Колума на угол тюфяка и поднялась:
– Ну что ж… Вы и так много для меня сделали, большего я от вас требовать не могу и не хочу. Пожалуй, вернусь-ка я к котлу, капитану Ханту давно пора ужинать. – Она шагнула через порог кельи и добавила через плечо: – Норманны штурмовали Скеллиг-Майкл, потому что здесь хранилось что-то очень ценное. Что-то, чего сейчас тут уже нет. Монахи забрали это с собой, когда уходили. И знаете, брат Августин… Одно дело – успешно отражать набеги со скал утеса, и совсем другое – отбиться от разбойников в чистом поле. А отбиваться, скорее всего, придется. Записи брата Колума только подтвердили мои подозрения – со Скеллига общину выжили намеренно, и Божья воля тут ни при чем. И там, на большой земле, ваши братья совершенно беззащитны.
Монах, молча и сосредоточенно терзающий рукав своего одеяния, встрепенулся:
– Вы не знаете аббата! Он сможет за себя постоять!
– Один человек, кем бы он ни был, не выстоит против дружины, – снова покачала головой девушка. – Впрочем… Вам виднее, вы правы. Молитесь за своих братьев, и я тоже буду. Что нам еще остается?..
Ответа не последовало. Нэрис пожала плечами и вышла из кельи. «Его так просто не проймешь, – с легким чувством досады думала она. – Ну да ладно! Глядишь, подумает, посомневается, да и…»
Она вдруг замерла посреди дорожки и принюхалась. И удивленно наморщила бровки: откуда-то слева явственно пахнуло едой. Причем вовсе не той, коей имели обыкновение подкреплять силы брат Августин и послушники. Сытный дух тушеного мяса, щедро сдобренного чесноком… бараний жир… Чарли! Ну конечно, кто же еще?.. Да и поздно уже, все спят, только они вот с монахом припозднились, разбирая записи брата Колума… «Ну хитрец! – промелькнуло в голове у леди, пока она, подобрав юбки и стараясь не шуметь, пробиралась в темноте к крайней келье. – И где он только мясо раздобыл?.. Не иначе как у паломников стянул, у тех, что побогаче… Ах, господи! Он ведь и капитана накормит. А ему же такое совсем нельзя сейчас!»
Она нахмурилась и, обогнув каменный улей, остановилась возле поребрика, уперев руки в бока:
– Так я и думала! Чарли!..
Хлопочущий у огня старый пират вздрогнул от неожиданности. Сидящий тут же, на тюфяке, Десмонд Хант выронил ложку и чертыхнулся:
– Вот принесла же нелегкая!..
Леди Мак-Лайон возмущенно топнула ножкой:
– Что вы делаете, капитан?!
– Что, что… Ем! – огрызнулся тот и, пока Чарли безуспешно пытался прикрыть широкой спиной весело булькающий на огне котелок, принялся жадно уплетать содержимое своей миски, хватая куски мяса прямо руками. – Отвяжитесь от меня, черт вас подери! Я вам, в конце концов, не мальчик!.. И не столетний дед, под себя ходящий!
– Между прочим, – сердито фыркнула Нэрис, – еще совсем недавно как раз ходили. Пусть и не дед! Отдайте миску сейчас же!
Хант побагровел. Воспитание, хоть и изрядно подпорченное разбойничьей жизнью, не допускало грязной ругани и рукоприкладства в отношении леди, но вот сейчас…
– Дьявол с ним, с выкупом! – рыкнул капитан, отшвыривая свою плошку и рывком поднимаясь на ноги. – Прибью курицу. Задушу своими руками!
– Кэп?!
– Уйди, Чарли! Уйди!..
– Капитан Хант! – попятилась Нэрис. Глаза у нее стали размером с монету. Но Десмонд и слышать ничего не желал – он, на ходу засучивая рукава, наступал на незадачливую врачевательницу с твердым намерением вытрясти из нее душу. А уж потом, как неделю мечталось, натянуть нахалке на голову котелок с ее треклятым бульоном!.. «Прижму к стенке мерзавку этакую, – мстительно думал озверевший от недоедания капитан, оттесняя перепуганную девушку к кельям, – да за шиворот, да в мешок и в воду! Прав был Чарли, надо было ее в деревне оставить! Всю кровь выпила, лекарша несчастная…»
Хант споткнулся, выругался, пинком отшвырнул попавшийся под ноги не ко времени камень… И замер.
– Погодите, – вырвалось у него, – я что-то не понял…
– Кэп! – счастливо взвыл первый помощник, даже позабыв про похлебку. – Кэп, ты стоишь! Ты сам встал!
– И побежал, – пробормотала девушка, переводя дух. – Никогда не видела, чтобы люди от злости выздоравливали…
Десмонд изумленно оглядел свои ноги, уверенно попирающие землю. Потом – сжатые в кулаки руки. Подумал, разжал пальцы, почесал кончик носа. Сделал шаг вперед. Шаг назад. И, осознав наконец, что снова стал самим собой, совсем по-мальчишечьи издал громкий победный клич:
– Й-йуху!.. Значит, чертов бульон таки подействовал!
– И еще как, – неуверенно улыбнулась Нэрис. Но подойти все равно не рискнула. – Хм, если бы я знала, что вы без мяса так скакать начнете, я бы вас вообще не кормила.
– Убил бы, – припечатал Хант. – Вот тогда бы – точно!
– Да ладно тебе, кэп, – встрял Чарли. – Кончай орать-то. Щас сюда все святоши сбегутся. Пошли, что ли, к костру. Такое дело надо отпраздновать! Я тут кой-чего раздобыл…
Он многозначительно повертел в руке небольшой серебряной фляжкой. Нэрис протестующе пискнула. Старый пират хмыкнул и, махнув рукой, добродушно добавил:
– Ты не боись, я ему наливать не буду… Самому на три глотка. Чего жмешься-то за камнями? Иди сюда. Попробуй, чего накашеварил!
– Предатель, – буркнул Десмонд, впрочем, без особенного сожаления. Живительная злость, поставившая его на ноги, вымотала капитана больше, чем могло показаться со стороны. Ноги-руки слушались, но ощутимо подрагивали, тело наливалось свинцовой тяжестью – оно успело отвыкнуть от движения. Да уж, с выпивкой, пожалуй, стоит немного погодить… Хант с усмешкой обернулся к мнущейся на дорожке леди:
– Не бойтесь, я вас не съем. И даже бить не буду… Хотя, по мне, так не помешало бы. Идите к огню. Чарли знатной похлебки наварил.
– Понятно, что уж не мой бульон, – себе под нос обиженно пробормотала Нэрис. – Злюка.
– Что вы там шепчете?
– Ничего, – поспешно сказала она, все-таки с некоторой опаской подходя к пиратам. – Пахнет вкусно. Только ведь… это же все ворованное, Чарли?
– Ага! – без тени смущения разулыбался Рваное Ухо. – Они ж, паломники эти, о душе пекутся, но насчет пожрать тоже не дураки. Вот я и подумал – а мы чем хуже-то?
– Ох, Чарли… – Девушка присела на камень у костра, на всякий случай подальше от Десмонда, и взяла в руки протянутую старым пиратом миску. Пахло и впрямь чудесно. Нэрис сглотнула слюнки – она не призналась бы в этом даже самой себе, но скудная монашеская пища нравилась ей ничуть не больше, чем капитану – ее жиденький бульон. Другой еды взять было негде, и приходилось терпеть. «Но благодаря Чарли я сегодня наконец-то засну счастливой, – подумала леди, отправляя в рот ложку густой похлебки. – Ммм… Чревоугодие – это, конечно, грех. И воровать тоже нехорошо… Но как же вкусно-то, господи!» Она снова зачерпнула густой дымящейся похлебки и посмотрела на чавкающего Ханта. – Вы бы не увлекались, капитан, право слово!
– Опять?..
– Можете ругаться, сколько пожелаете, – фыркнула леди, – но когда завтра у вас живот скрутит – будете мучиться сами. Я и пальцем не пошевелю.
– Да больно вы мне нужны… – отмахнулся голодающий, подвигаясь ближе к котелку и накладывая себе добавки. – От хорошей мясной похлебки еще никто не умирал!
Девушка скептически улыбнулась, но спорить не стала. Если уж ему так хочется, пусть мается желудком. В конце концов, действительно не мальчик уже! Что с ним возиться? Тем более никакой за это благодарности не дождешься, ругань сплошная… «Прибежишь вот завтра, – мстительно подумала Нэрис, уплетая свой ужин, – и будешь плакаться. А я тебя к твоему Чарли и пошлю – он накормил, вот пускай он и лечит!»
На маленькой каменной площадке повисла тишина, прерываемая только глухим стуком ложек о деревянные миски. Котелок, с виду такой пузатый и вместительный, опустел в полчаса – с голодухи старый пират расстарался на славу. Переполненные желудки сыто побулькивали, от костра шел жар, внизу, у подножия утеса, мерно и убаюкивающе бились о камни волны. Скеллиг-Майкл дремал в морских объятиях под звездным ночным покрывалом. И веки тяжелели, и глаза слипались, и голова сама просилась на подушку…
– Славная нынче погодка, – пробормотал Десмонд, развалившись на тюфяке и мечтательно глядя сонными глазами в небо над головой. – Сейчас бы под парус, да на попутном ветре… Эх!..
Он зевнул и закрыл глаза. Чарли тихонько хмыкнул:
– Разморило парня. А погода сегодня и впрямь чисто летняя! Схожу я, что ли, за одеялом? Пущай тут спит, огонь замерзнуть не даст…
Нэрис лениво кивнула, борясь с желанием зевнуть во весь рот, по примеру капитана. «Нет, эдак я прямо тут усну, – поняла она. – Чарли, негодник, обкормил… Так, встаем, дорогая, встаем! Еще не хватало на землю с камня сползти и захрапеть». Она тяжело поднялась на ноги и, спотыкаясь о камни, поплелась к отведенной ей келье, мечтая только об одном: добраться до соломенного тюфяка, завернуться в шерстяной плед и уснуть. Сладко-сладко уснуть…
– Кхе-кхе! – раздалось из темноты. – Вы еще не спите, дочь моя?..
– Брат Августин? – вяло отозвалась леди, поворачивая голову.
Почтенный монах шагнул ей навстречу:
– Я тут подумал… Может, вы все-таки были правы? Может, мне стоит… Или лучше будет подождать до утра? Вы ведь совсем засыпаете.
– Нет-нет! – Нэрис, мигом забыв про сонливость, выпрямилась. – Я вся внимание, брат Августин! Сон подождет.
Монах, смущенно улыбаясь, шагнул к крыльцу молебного дома:
– Уже ночь, не будем тревожить спящих. Пойдемте. Я зажгу свечи. И расскажу вам все, что знаю.
Она быстро кивнула и засеменила следом за братом Августином, едва удержавшись, чтобы удовлетворенно не потереть ладошки. Значит, долго сомневаться он не стал. Вот и прекрасно.
– Ага… – задумчиво раздалось из темноты крайней кельи, и на залитую неверным светом луны дорожку шагнул Чарли с одеялом в руках. Старый разбойник проводил взглядом исчезающих в молельне монаха и девушку, поскреб заросший подбородок и, перекинув одеяло через плечо, крадущимся шагом двинулся вслед за полуночниками.
Брат Августин нервничал. Он зажигал свечи у алтаря, и руки его подрагивали. Нэрис, скромно сидящая на лавке возле стены, не спешила его торопить. По всему было видно, что монах и без того в смятении.
– Поймите меня правильно, дочь моя, – наконец закончив и усевшись рядом с девушкой, сказал старец, – я ведь вас совсем не знаю. Я не знаю, кто вы и откуда. А тайна Скеллига хранилась нашей общиной веками! И передавалась от аббата к аббату. Мы, простые монахи, ко святая святых не допускались… Да, вы все поняли верно – норманнские завоеватели штурмовали остров не просто так. Здесь хранилось нечто настолько ценное, что по сравнению с этим меркли сокровища всех государств и правителей!
– Неужто сам Святой Грааль?! – ахнула Нэрис.
Монах мягко улыбнулся:
– Навряд ли, дочь моя. Впрочем, – он с сожалением развел руками, – я, недостойный, о том не имею никакого понятия. Я ведь не аббат.
– То есть братья сами не знали, что охраняли? – наморщила брови девушка.
Он кивнул:
– Именно. Мы знали только одно: хранить и оберегать это – наш священный долг… Знаете, ведь среди нашей братии много слухов ходит о Сокровище Скеллига. Кто говорит, что это перо из крыла самого архангела Михаила – ведь остров носит его имя. Еще болтают, что мы храним древний артефакт, способный воскрешать, исцелять, тушить огонь войны и приносить благословенный мир на любую землю… Ну и некоторые, подобно вам, дочь моя, строят предположения о Граале. Но наверняка не знает никто. Кроме, как я уже говорил, наших аббатов. Прежний глава общины, мир его праху, выбрал себе в преемника отца Бэннана и открыл ему тайну. И отец Бэннан, как придет его время покинуть нас, откроет переданное уже своему преемнику. Так всегда было, и так будет.
– Брат Августин, – помявшись, тихонько спросила девушка, – я, конечно, все понимаю… Но неужели вам самому никогда не хотелось узнать, что же это за Сокровище такое?!
– Хотелось, дочь моя, – потупился монах. – Грешен, хотелось. Но я никогда бы не рискнул пойти против воли главы общины и нарушить священную клятву.
– А… другие?
– Другие… – Морщинистое лицо брата Августина затуманилось. – Да, были и другие. Не нынешние братья, нет. До меня еще, брат Эдриан рассказывал. Кто-то из общины не устоял перед искушением… Бог ему судья. И земля ему пухом.
– Простите? – не поверила своим ушам Нэрис. – Я правильно поняла?.. Вы имели в виду…
– Помните, я сказал вам тогда в келье, что аббат Бэннан может постоять за себя?
– Помню, но…
– Так вот, дочь моя, он может постоять и за порядок тоже, – с тяжелым вздохом объяснил монах. – Это негласный закон Скеллига. Поддавшийся недостойному любопытству будет наказан… И не просто изгнан из общины, нет.
– Ваш аббат его… ой, мамочки!.. – дрогнула Нэрис. – Но как же так можно?! Вы же служители Господа! А как же «не убий»?! Это же… это же…
– Это закон, – холодно прервал ее брат Августин. – И отец Бэннан взял на себя грех во имя более высокой цели.
– Что может быть выше человеческой жизни?!
– Мир, дочь моя. – Светлые, словно выцветшие от времени глаза старца смотрели на бледную от негодования девушку все с той же кротостью. И она вдруг поняла, что ничего не может ему возразить.
– Мир… – пробормотала Нэрис, опустив голову. – Может, вы и правы, брат Августин. Не мне спорить. И уж точно не мне судить вашего аббата… тем более что мы сейчас говорим вовсе не о том!
Она помолчала, собираясь с мыслями, и подняла глаза на монаха:
– Брат Августин, кто-то очень хочет заполучить Сокровище Скеллига. И этот «кто-то» ради него пойдет на все. Ваши братья были убиты – это подтверждают обстоятельства гибели брата Гэбриэла и брата… мм… простите, как звали вашего камнетеса?..
– Ниалл, – подсказал монах. – Он повредил руку и смазал рану целебной мазью. А рука все равно загноилась. Одного понять не могу – если мазь специально отравили, как он мог не заметить этого?! Ведь запах…
– А запах был, – подхватила Нэрис. – Спасибо наблюдательному брату Колуму – в его дневнике упоминалось, что кто-то из монахов учуял невыносимую вонь, исходящую от раны… Только виной тому был не порез, а лекарство. А что касается несчастного брата Ниалла – так ведь он же вроде был простужен?
– Да, – подумав, припомнил старец. – Брат Ниалл, мир его праху, каждую весну… О боже! Насморк!
– Вот-вот. – Леди Мак-Лайон нахмурилась. – Кто бы ни был этот убийца, он хитер и… и успел изучить всех членов общины досконально. Тот монах, которого нашел в молельне брат Колум, был отравлен – отсюда и предсмертные судороги, наложившие печать ужаса на его лицо. Яд, между прочим, редкий. Я о нем только читала… Где же он умудрился его раздобыть?.. Хотя это уже неважно: брат Антоний был не единственным, кого отравили. Монах, который «подавился» хлебом, и ваш лекарь, брат Эдриан, тоже отведали яду. Причем последнего, как мне думается, убрали с дороги как раз из-за злосчастной мази! Наверное, он догадался, что с ней что-то не так. А может быть, даже видел, как кто-то колдует над склянкой…
– Ох, Господи! – простонал монах. – Неужто на Скеллиг занесло такое чудовище?!
Нэрис медленно покачала головой:
– Нет, брат Августин. Его не занесло. Он именно за тем и приехал! И вряд ли этот человек – чудовище, находящее в убийстве особое удовольствие… Это, вне всяких сомнений, мастер своего дела. И, честно говоря, такие люди куда опаснее сумасшедших. – Она помолчала и добавила: – Ведь он своего добился. Он сделал так, чтобы Скеллиг-Майкл перестал быть надежным тайником. Он заставил общину искать для Сокровища другое место. Заставил братьев уйти. И знаете – он ведь наверняка отправился вместе с ними.
– Матерь Божья! – переменился в лице несчастный. – Неужели вы думаете, что кто-то из общины…
– А почему бы и нет? – пожала плечами девушка. – Кроме того, ведь с монахами ушли еще четверо послушников! Вы хорошо их знаете?
– Конечно! Ну то есть как… Среди них нет случайных людей. Все четверо уже давно с нами. И я не могу даже допустить мысли…
Нэрис успокаивающе коснулась рукой его локтя:
– И не надо допускать, брат Августин! Тут ведь никто не может предположить наверняка… Может, вы расскажете об этой четверке послушников поподробнее?..
Десмонд Хант выругался сквозь сон и, натянув колючее одеяло на голову, невнятно буркнул:
– Да отвяжитесь вы наконец, леди!.. И прекратите меня трясти, не то, видит Бог, я прикажу вас вздернуть на рее…
– Какая, на хрен, леди?! – сердитым шепотом дохнули ему в самое ухо. – Это я, Чарли! Проснись, кэп! Просыпайся, я тебе говорю!
– Чарли?.. – Десмонд кое-как продрал глаза и сел. – Какого дьявола ты тут разорался среди ночи?
– А такого! – блестя глазами, сообщил первый помощник. – Я тут, слышь-ка, узнал кой-чего…
– Ну? – Хант зевнул во весь рот и хмуро посмотрел в раскрасневшееся лицо старого разбойника. – Надеюсь, тебе не явился во сне архангел Михаил и не повелел в срочном порядке уйти в отшельники… Потому что тогда в рыло дам сразу.
– Дурак ты, – скорчил гримасу Чарли. И, воровато оглядевшись по сторонам, быстро зашептал: – Тут дельце славное вырисовывается, кэп… Такой куш хапнем – до старости с золота жрать будем и в вине купаться!
– Ого! – заинтересованно протянул капитан. – Обоснуй.
– Помнишь, я тебе про монахов говорил? Ну тутошних, которые отседа сбежали?.. Так вот, не просто так они деру-то дали, кэп! И не пустые ушли, кой-чего с острова прихватили, да такое, что нам за него любой король последние штаны отдаст!
– Ой, заливаешь, Чарли! Откуда у нищих монахов такие сокровища?
– Оттуда, – раздраженно отмахнулся пират. – Они над ним тут не одну сотню лет тряслись, оберегали от чужаков… А теперь дело так повернулось, что увезти пришлось. На ус мотаешь?
– Мотаю, – подумав, сказал Хант. – Предлагаешь догнать и отобрать? Так ты вроде говорил, что никто не знает, куда эти монахи отправились. Где нам их искать-то?
– А нам и не надо, – хитро подмигнул Чарли. И мельком бросил взгляд на темнеющий вдалеке молебный дом. – Девчонка найдет.
– Леди Мак-Лайон? С какой стати?
– С такой, что она за монахов тех дюже переживает. Затем и шастала тут, во все щели нос совала. И сейчас вон братца уговаривает открыться да сказать, куда его друзья сбежали. Чтоб, значит, догнать и предупредить…
– Предупредить насчет чего?
– А ты думаешь, мне одному охота вещичку эту, дюже дорогую, к рукам прибрать?.. Еще кто-то их пасет. И вот что я тебе скажу – такая удача раз в жизни случается! И если не подсуетимся…
– Да понял я. – Окончательно проснувшийся капитан хмыкнул: – Ну и шустрая же у нас заложница! Думаешь, брат Августин ей разболтает?..
– Ну остальное ведь разболтал? – пожал плечами первый помощник. – Эта ж не отстанет! Переживает, вишь… Ну так что?
– Понятно что, – ухмыльнулся Десмонд. – Я не идиот, чтобы такую возможность упустить… Если монах леди все расскажет, она, само собой, помчится спасать длиннополых. А много ли может женщина?.. Тем более в одиночку? Да она и мили от Скеллига не проедет! А мы ведь не бессердечные, да, Чарли?.. Мы ведь поможем девочке в ее благих начинаниях?
– Вот за что я тебя люблю, кэп, – расплылся в довольной улыбке разбойник, – так это за… Тсс! Они вышли, кажись!
– Спим, – быстро скомандовал Хант, молниеносно плюхаясь на тюфяк.
Чарли, как подстреленный, бухнулся рядом. По дорожке прошуршали юбки, и к костру медленно подошла Нэрис. Вид у нее был задумчивый. Она остановилась, окинула взглядом безмятежно храпящих пиратов и, пробормотав: «Как бы не замерзли!..», подбросила в огонь еще торфу. Забрала миски, грязный котелок и ушла, стараясь не греметь посудой.
Она, по старой привычке, не обернулась.
Поэтому не увидела провожающих ее спину двух пар глаз и не услышала тихое:
– Знаешь, кэп… А девчонку-то жалко.
– Молчи уже, – недовольно проскрипели из недр одеяла. – Сам же настучал, а теперь жалеет. И подвинься, развалился, боров, на весь тюфяк!
Чарли молча засопел и исполнил просьбу друга. Капитан Хант, перевернувшись на бок, подложил руки под голову и закрыл глаза. «Чарли, конечно, размяк на старости лет, – думал он. – Жалко ему… Я же не убивать ее собираюсь! Возьмем добро – и отправим леди домой. Что с ней сделается?»
Он зевнул и попытался вернуться к прерванным сновидениям. Но сон не шел. Мешал храп Чарли, поднявшийся ветер и тянущая тупая боль в желудке.
А еще ему отчего-то было стыдно.
