Глава 12
Адмирал Кэвендиш, сдвинув брови, молча слушал сбивчивый рассказ деревенского старосты. Ральф Оуэн, стоя, по своему обыкновению, за правым плечом командира эскадры, только ахал – новости были из рук вон.
– …а я, ваше сиятельство, тока чудом уберегся, – говорил староста, комкая в руках шапку. – Ить мы с сыновьями на лове были, там, за дальней косой. А как погодка портиться-то начала, дак домой поворотили – а тут такое… Хотя, ежли по правде сказать, нынче легко отделались – детишек разбойники оставили, скота половину тока взяли. И Марта моя хоть и напужалась до икоты, а все ж таки жива-здорова! Правда, ваше сиятельство, не всем так свезло-то, как нам. У соседей сына зарезали, у Джона вон зятя…
– Много погибло? – мрачно спросил адмирал.
Старый рыбак тяжко вздохнул:
– Да почитай больше дюжины, ваше сиятельство. Креста на них нет, окаянных. Как саранча налетели. Ну пришел грабить – да черт с тобой, грабь уж! Убивать-то почто?! Мы б сами все отдали, чай, не совсем еще из ума выжили…
– И как жишь госпожу-то молодую жалко, ваше сиятельство! – всхлипнула из угла старостиха. – Такая добрая госпожа… Мы ж бы и так угостили, чем могли, а она нет, денежку возьмите, не желаю, говорит, задаром… Такая молоденькая, а сострадательная! Чужой труд как есть ценит… И мальчиков жалко! Их всего-то человек пять и было, а ежли б не они, дак не дождалась бы я, чую, старика своего из моря!
– Леди Мак-Лайон, – опустил голову лорд. – А «мальчики» – это, я так полагаю, ее охрана?.. То есть люди первого советника… Черт побери!
– Хант за это ответит, Дэвид, – негромко проговорил Оуэн. – Обязательно. Не терзайся так.
– А толку сейчас-то терзаться? – хмуро обронил адмирал. – «Альбатрос» мы упустили и леди Мак-Лайон тоже… Этот шторм, будь он неладен!..
– Шторм почти стих. Отправим «Воителя» на разведку. В такую бурю Хант не мог уйти слишком далеко.
– Твоя правда, – задумчиво кивнул лорд. И повернулся к жене старосты: – Сударыня, вы говорите, отряд молодой леди полег весь?
– Весь, ваше сиятельство! Совсем весь, тока разве что норманн еще дышит покамест… От ведь крепкий мужчина – голову раскроили, а поди ж ты…
– Норманн? – наморщил лоб сэр Дэвид. – Наемник, наверное… Где он?
– Да тут, за перегородкой, – с готовностью высунулся староста. – Мы раны как смогли перевязали, ваше сиятельство, да на топчан его уложили с удобствием, спасителя нашего! Скольких он в дверях порубал – Марта говорит, в жисть бы не поверила, если б сама не увидала!.. Силен, говорит, аки вепрь лесной!
– Хм. – Адмирал подумал и встал. – Ральф, будь добр, отдай указания команде «Воителя», пусть выдвигаются немедля! О результатах сообщить мне сразу же. И еще – отправь кого-нибудь из моих бойцов за лекарем, они местные, знают, куда ехать… А вы, почтенный, покажите мне нашего героя. Я так понимаю, главный удар он на себя принял?
– Того не знаю, ваше сиятельство. Но жена говорит – он берсерк вроде, им оно на роду написано… Пойдемте, покажу. – Рыбак направился к тонкой деревянной перегородке, за которой скрывалась хозяйская постель. – Вот тут аккуратненько, за сети головой не зацепитесь… Марта, утри ты слезы! Живы, и слава богу! Лучше в очаг полешек подбрось, его сиятельство и так захолодамши…
Леди Грейс Кэвендиш, сидевшая с вышиванием у камина, замерла на мгновение и, вдруг подхватившись с кресла, бросилась к окну. Ее горничная всплеснула руками:
– Госпожа, куда вы?! Осторожнее!
– Ах, отвяжись ты от меня, Лилли, – нетерпеливо отмахнулась хозяйка, прилипая носом к холодному стелу. – Дэвид вернулся!
Горничная расплылась в улыбке:
– Его сиятельство возвратились? Вот же как славно! А вы уж беспокоились, госпожа, что хозяин к родам не поспеет.
– Встречать побегу. Неси шаль! – приказала Грейс, наскоро оправляя платье перед большим зеркалом. – И по пути загляни в кухню, скажи Элинор, чтоб ужин собирала поскорее… Да что ты стоишь-то?
– Вы как хотите, госпожа, а только в вашем положении никак неможно по лестнице! Обождите уж минуточку, его сиятельство небось сам сейчас подымется…
– Ты мне еще перечить будешь, негодяйка этакая?! – возмутилась леди, сводя соболиные брови на переносице. – Неси шаль, кому сказано?!
– Шаль-то принесу, – с достоинством отозвалась служанка, – а вниз не пущу, хоть убейте. Нельзя вам.
– Ах ты, бессовестная!.. Вот я тебя сейчас…
– А дома все по-старому, – раздался смеющийся голос из коридора. Двери гостиной отворились, и внутрь шагнул ухмыляющийся лорд Кэвендиш. – Тишь, гладь и божья благодать… Грейси, ангел мой, поставь вазу на место. Не находишь, что это уже начинает входить в привычку?..
– Дэвид! – радостно взвизгнула любящая супруга, повиснув якорем на шее мужа. – И не насмехайся. Между прочим, она меня к тебе не пускала…
– У, нехорошая какая, – поцокал языком развеселившийся лорд, целуя жену. – Накажу со всей строгостью! – Он подмигнул хихикающей Лилли и добавил: – Думаю, отрез кружев на новый передник как раз подойдет!.. Ну Грейси, не дуйся. Пойдем в столовую, Элинор на кухне так многообещающе котлами грохочет… Как там Кэвендиш-младший? На волю не просится?
– Уже скоро должен, – улыбнулась Грейс, беря супруга под руку. – Пойдем… Дэвид, вы по пути леди Мак-Лайон не встретили? Ее служанка сказала, что она еще до рассвета уехала на верховую прогулку, а уже дело к вечеру. Не заблудились бы!
Сэр Дэвид замешкался на долю секунды, бросил сомневающийся взгляд на объемистый живот супруги и сказал как ни в чем не бывало:
– Пустое, милая! Леди Нэрис не маленькая девочка, да ведь она наверняка еще и с охраной. Скоро вернутся, должно быть… Мм! Какие снизу ароматы! Соскучился я по домашней стряпне.
– А по мне?.. – делано капризным тоном протянула Грейс.
Адмирал молча улыбнулся и приобнял жену за талию. «Только бы кто ей про подругу не сболтнул! – с опаской подумал он. – В ее-то положении! И так повитуха предупреждала, чтоб без волнений – возраст, ребенок крупный… Надо с Лилли поговорить. А то прислуга уж, поди, вся в курсе! Упаси бог, брякнет кто-нибудь… С другой стороны, пока мы найдем «Альбатрос», пока вернем леди Мак-Лайон – это ведь не один день пройдет. И «затянувшейся прогулкой» уже не отболтаешься… Сказать, что Нэрис решила вернуться домой? Хм. Без вещей и половины сопровождения? Нет, Грейс не дурочка, этот вариант не пройдет. Так, ладно. Сначала нужно поесть. А уж потом, даст бог, и придумаю что-нибудь более подхо…»
– Кэти? – донесся до задумавшегося лорда голос супруги. – Ты что опять ревешь? Обидел кто?
– Ах, леди Кэвенди-и-иш… – прорыдал срывающийся девичий голосок, – горе-то какое! Ужасть-то какая! Ох, мне бы ваше спокойствие-э-э…
– Да что стряслось?! – уже всеръез обеспокоилась Грейс.
Адмирал выругался про себя и уже открыл было рот, чтоб успеть закрыть его одной не в меру впечатлительной горничной, но тут ему на помощь снова пришла верная Лилли. Она и понятия не имела, отчего служанка гостьи ударилась в истерику, но по лицу хозяина поняла, что госпоже об этом тоже знать не надо…
– Кэти, ты чего здесь устроила?! – напустилась она на шмыгающую носом девушку. – Поплакать охота, дак ступай к себе, там и плачь! Не позорь свою хозяйку, где тебя воспитывали?..
– Погоди, Лилли… – нахмурилась Грейс, но муж уже увлек ее в сторону распахнутых дверей столовой:
– Пойдем, дорогая. Это их дела… Ну, наверное, разбила что-нибудь! И напугалась, ведь ребенок еще совсем. Пойдем. Я с марта тебя не видел! И больше ни минуты ждать не хочу…
– Дэвид… – расцвела леди Кэвендиш, тут же забыв о плаксе.
Супруги рука об руку скрылись в столовой. Лилли, подождав, пока их голоса затихнут за толстыми дверями, повернулась к испуганно всхлипывающей Кэти и уперла руки в бока:
– Ты что же, не видишь, что леди на сносях? Вздумала реветь во весь голос прямо на лестнице… Ну, ну, хватит! Утри-ка нос. Вот так. А теперь пойдем на кухню, и расскажешь мне, что стряслось…
– П-простите, – склонила голову горничная. – Но это ж такая ужасть!.. Такая ужасть!..
– Да тише ты! – шикнула Лилли, с опаской оглянувшись в сторону столовой. – Пойдем, говорю! Вот ведь беда на мою голову…
– На вашу?! – внезапно вскинулась забитая девица, поднимая на оторопевшую горничную заплаканные глаза. – Да вы ж ничего как есть не знаете! Конечно, вам-то что?.. Ваша хозяйка небось в добром здравии, в родном доме… а мою нынче утром в полон взяли и увезли неизвестно куда! И охрану перебили всю! И ее, может, уже тоже… А вы!.. Вы!..
– Ох, божечки! – обмерла Лилли, прикрыв рот ладошкой. – Да ты что говоришь-то?! Где ерунды такой нахваталась?!
– А вот и не ерунды! – уперлась Кэти. – И не пойду я на вашу кухню! Я только что оттуда! И там люди лорда Кэвендиша о пиратах говорили! Я все слышала…
– Пираты?! – Опомнившись, горничная схватила бьющуюся в истерике служанку за локоть и потащила по коридору подальше от господских покоев. – Да не вопи на весь дом, припадочная!.. Кто ж знал-то… Счас пойдем ко мне, коль на кухню ты не хочешь, и все расскажешь. А будешь выть, ей-богу, запру тебя на чердаке, как есть запру, чтоб госпожу мне не перепугала!.. Ей рожать вот-вот, а ты что устроила?
– Леди Мак-Лайон мне хозяйка! Как же я могу не…
– Тихо! – властно прикрикнула личная горничная Грейс. – Леди Кэвендиш мне тоже не чужая! Я ей еще с ее первого брака прислуживаю… И не позволю, чтоб ты своими воплями здоровье ей портила, поняла?!
– П-поняла…
– Вот то-то же, – удовлетворенно кивнула Лилли, наконец останавливаясь перед дверью в свою комнатку и выуживая из кармана передника ключ. – И не реви. Сейчас будем тебя успокаивать… Кружечка грогу, грелка в ноги – и все будет славненько!
Она отперла дверь и, пропуская вперед поникшую Кэти, тихо буркнула себе под нос:
– А этим охламонам я ужо задам! Ну ладно б хорошие новости по дому с порога разнесли!.. Но уж такое-то… Нашли о чем трепаться, да еще и при девчонке впечатлительной! Пираты, в полон взяли… Ох, божечки!.. Да тут и я бы завыла…
Она быстро вошла внутрь и захлопнула за собой дверь.
А из тяжелых занавесей стенной ниши на свет выпал лохматый клубок с вытаращенными от ужаса глазами. Клубок постоял с минуту, обалдело моргая, потом вцепился коготками в шерсть на макушке и, тихонько причитая: «Да что ж это делается?! Да за что ж нам несчастия такие?! За что, а?!», побрел в темноту коридора…
Грейс открыла глаза и, приподняв голову с подушки, прислушалась. Рядом храпел Дэвид, за окном шумел дождь, барабаня по стеклу спальни… Но разбудило ее не первое и не второе.
– У-у-у… Бум. Бум. Бум. У-у-у-у!.. – снова донеслось до леди Кэвендиш откуда-то сверху. Кто-то плакал. Там, в спальне на третьем этаже… В комнате леди Мак-Лайон. «Опять эта рева Кэти?.. Вот же повезло Нэрис с горничной! – недовольно подумала хозяйка дома. – Вечно глаза на мокром месте, так еще и по ночам выть начала. По хозяйке скучает, что ли? Ну, знаете… Такая верность – это, конечно, хорошо, однако же… однако же голос-то вовсе не женский?!»
Грейс села на постели и навострила ушки. Да, так и есть! Неведомый плакса к Кэти никакого отношения не имел. Но позвольте – это кому же тогда взбрело в голову шататься глухой ночью по гостевым спальням и завывать, как не кормленный неделю пес?! Да еще стучит чем-то… Нет, это уж слишком!
– Дэвид. – Леди Кэвендиш нерешительно тронула мужа за плечо. – Дэвид, проснись! Там кто-то… Ну Дэвид!
Куда там! Адмирал храпел вовсю, и, чтоб его разбудить, еще нужно было очень и очень постараться… А Грейс хотела спать. Поэтому, вздохнув, неуклюже сползла с кровати и сунула ноги в домашние туфельки.
– Кто бы это ни был, пора ему уже успокоиться! – решительно сказала она, набросив на плечи огромную шерстяную шаль. – И вот что леди Мак-Лайон вдруг приспичило заночевать у своей тетушки на побережье?.. Я понимаю, они давно не виделись, да и у нас ей тут скучно, но… Ох, боже мой, как же спать-то хочется!
Отчаянно зевая, Грейс вышла из спальни и, потирая кулаком глаза, поплелась вверх по лестнице. Дом был тих, все спали… И только одному бессовестному плаксе заняться было нечем!
Женщина подошла к приоткрытой двери гостевой комнаты, толкнула ее ладонью и, полная решимости устроить ночному нытику головомойку, шагнула через порог.
И ахнула.
На столике у окна горела оплывшая свеча. А рядом на подоконнике, отчаянно стеная, билось шерстистым лбом о камень маленькое существо в съехавшем на левое острое ушко изодранном колпаке.
– Брауни?! – ахнула хозяйка дома. Сон слетел с нее в одно мгновение. – Вы… ты… откуда?!
– У-у-у!.. – завывал домашний дух, катаясь по холодному подоконнику и, кажется, вовсе не замечая замершую на пороге Грейс. – Да как же быть-то теперь мне, горемычному-у-у? Зачем я ее, остолоп, вообще из-под надзору-то отпустил?! Пропадет теперь девочка моя в ручищах разбойничьих! А я ведь и сделать-то ничегошеньки не могу-у-у-у!..
– Постойте… – неуверенно пробормотала совершенно сбитая с толку леди, входя в гостевую спальню и прикрыв за собой дверь, чтобы стенания маленького хранителя очага не разбудили еще кого-нибудь. – Вы… вы ведь брауни? Тот самый… Нэрис мне говорила! Но не сказала, что с собой вас сюда привезла…
– Она и не привозила-а-а… Я са-а-ам… И все зазря! Все! Не уберег, не сумел, не оправда-а-а-ал! Как домой теперь вернусь, как старому хозяину в глаза смотреть стану?! О, горе мне! Горе мне, дураку ушастому!.. На что мне жизнь-то моя вековая, коли теперь до конца дней личико ее бледное перед глазами так стоять и буде-э-эт?..
– Да чье личико?! – потеряв терпение, рявкнула Грейс, поняв, что сочувствием и тактом безутешного брауни не проймешь. – Скажите вы толком! Что здесь происходит, в конце-то концов?!
– А тебе что за дело, женщина?.. – нелюбезно буркнул он, сделав паузу в прилежном битье лбом о подоконник. – Чего пришла? И без тебя тошно…
– Вообще-то, – отрезала леди Кэвендиш, – это мой дом! И я имею право знать, что здесь творится! Сговорились вы все, что ли?! То одна ревет белугой, то второй камни бодает… А я спать хочу!
– Спать?! – вздыбив шерсть, зашипел брауни. – Спать?!
– Да! И прекратите скалиться, я вас не боюсь!
– А вот и зря… – недобро прищурился он.
Грейс страдальчески закатила глаза:
– Помилуйте! Я родилась в Шотландии и знаю, что брауни никогда не причинит вреда человеку. И, по совести, уж мне-то и вовсе не за что!.. А если вздумаете кусаться, то так и знайте – леди Мак-Лайон вернется от тетушки, и я ей всенепременно нажалуюсь!
– Вернется? – почему-то растерялся он, даже спрятав зубки. – От тетушки? Ты это… ты о чем вообще, женщина?
– Здравствуйте!.. – всплеснула руками Грейс. – А еще дух вездесущий! Вы разве сами не знаете, что Нэрис…
– …уехала утром кататься, спустилась к берегу и попала в руки к пиратам, – закончил за нее брауни. – Они, вишь, грабить пришли, а там такой куш! Охранников извели, только норманн и выжил, да и то сомнительно, что еще хоть пару деньков протянет. А девочку мою забрали. Выкуп просили… Только сами ж и не взяли – корабль развернули да ушли прямехонько в шторм! Сволочи! А на кой же черт воровать-то ее тогда было?! И где мне искать ее теперь, а? Где?!
– Пираты… – потерянно повторила Грейс, медленно опускаясь на краешек кровати. – Прогулка… Тетушка с побережья… Ну, Дэвид!
– Чего? – захлопал глазами брауни, видя, как она меняется в лице.
Леди Кэвендиш сжала кулаки:
– Он мне врал! Они все мне врали!..
– Так ты что, не знала, что ли?.. – запоздало дошло до брауни. Взгляд его черных глазок скользнул по расплывшейся фигуре первой красавицы Шотландии. – Ох ты ж мне! Вот я дурень! Бабе в интересном положении все и выложил…
– Положение, положение! – свирепо выдохнула Гейс. – Замучили вы все меня с этим положением! Туда не ходи, так не сиди, это не ешь, ничего тяжелей иголки не поднимай… Еще и врут в глаза все – от служанки до собственного мужа!.. Да что со мной случится-то?! Я не англичанка худосочная, чтобы на месте помереть от первой же плохой новости!
– Это да, – согласно протянул домашний дух, глядя на ее полыхающие щеки. – Крепкой породы, нашенской… Обожди-ка!
– Что такое?..
– Тсс! – предостерегающе шепнул он, быстро обернувшись в сторону окна. – Там приехал кто-то. Вона лошадь-то вся в мыле… Гонец, что ль?
– Наверное, – пожала плечами леди Кэвендиш, тоже подходя к окну и вглядываясь в фиолетовые предрассветные сумерки. – Погоди, а я его знаю! Это же один из капитанов королевской эскадры. Как там его… То ли Стивенс, то ли Соммерс?
– И чего он тут посередь ночи забыл?.. – наморщил лоб брауни. Потом подумал и, быстро спрыгнув на пол, засеменил к двери: – Сбегаю узнаю. Уж не новости ли какие?
– Я с тобой!
– Куды? – чихнул он, приостановившись на пороге. – Ежли прав я, так муж тебя все одно вытурит, чтоб не волновать лишний раз… Здесь обожди. Щас вернусь, расскажу.
– Да тебе-то какая разница? – вскинулась леди.
Хранитель очага обернулся от двери и, прежде чем исчезнуть в темном коридоре, серьезно сказал:
– Ты мне, конечно, как есть никто. Но что правда, то правда: мы человеку вреда не причиним… Девочку свою я не уберег, дак хоть тут бы делов не натворить! Хозяина у тебя в дому нету, так я пока побуду… Сиди уж. Я врать не привык, обещал рассказать – расскажу.
– Ну ладно…
Она разочарованно вздохнула и снова присела на кровать. Обида на мужа мешалась с искренней тревогой о пропавшей гостье. Не то чтобы они с Нэрис были уж такими задушевными подругами, но все же… Это ведь действительно ужасно! Пираты, плен – как в сне дурном! «Ну ничего! – подумала Грейс. – Уж выкупить Нэрис у нас золота достанет. Только бы Ивар не узнал, как мы ее проворонили… Дэвиду руки не подаст, а со мной и вовсе разговаривать перестанет. Или нравоучениями насмерть замучает… А я-то в чем виновата? Она же мне не дочь, в конце концов… Бедняжка. Небось такого страху натерпелась! Врагу не пожелаешь».
Снизу донеслись приглушенные мужские голоса. Грейс прислушалась: слов было не разобрать, но тон разговора настораживал. Запыхавшийся гонец лепетал что-то, будто оправдываясь, а Дэвид чертыхался через слово по старой морской привычке. «Неужто новости плохие? – похолодела леди. – Ах, господи!» Она поерзала на кровати, нерешительно комкая в пальцах концы шали, и, мысленно махнув рукой на обещание брауни, шмыгнула в приоткрытую дверь. На цыпочках подкралась к перилам лестницы и притихла, затаив дыхание: адмирал и его подчиненный стояли прямо под ней, на втором этаже, в коридоре.
– …мне очень жаль, ваше сиятельство, – в очередной раз повторил то ли Соммерс, то ли Стивенс. – Но это абсолютно точно. Мы всю округу прочесали. Сплошные обломки.
– Может, это был не «Альбатрос»?
– Он самый, господин адмирал. Мы нашли кусок борта. С частью названия… Мне очень жаль. Рифы в такую волну – смертный приговор. Вы ведь сами знаете…
– А спасательные шлюпки? Нашли хоть одну?
– Обе нашли. Остатки. – Капитан «Воителя» печально склонил голову. – И больше ничего. Ни одной живой души. Буря была страшная, ваше сиятельство.
– Черт возьми!
– Мне очень жаль…
У Грейс задрожали руки. Она медленно попятилась от перил, уже не вслушиваясь в виноватое бормотание гонца. Значит, пираты потерпели крушение. И корабль разбился о рифы. И все погибли. Все до единого.
– Пресвятая Дева… – бормотала Грейс, привалившись спиной к двери гостевой комнаты. – Какой кошмар. Какая ужасная несправедливость! Ей ведь всего двадцать было, бедная девочка… Если бы я знала! Я бы лучше на ключ дом заперла… Господи, господи… Что же я Ивару скажу?!
Рассвело. Ливший всю ночь дождь прекратился, оставив после себя поникшие мокрой листвой деревья и глубокие лужи на тисовой аллее. Поместье Кэвендишей, еще несколько часов назад бурлившее и клокотавшее, как густая похлебка в котле, притихло, словно в ожидании бури. Внизу, на кухне, тесной стайкой сгрудившись у печи, собралась вся домашняя прислуга – от экономки до самой младшей горничной. На столе одиноко торчал кувшин грога – полный до самых краев и совсем остывший. Поленья в очаге давно прогорели. Но, казалось, никто этого не замечал – все сидели молча, настороженно прислушиваясь к замершему дому, и только из маленькой комнатушки по соседству с кухней доносилось монотонное бормотание – это кухарка Элинор, стоя на коленях перед своей узкой кроватью, молилась за здравие любимой хозяйки.
Сверху, разорвав тишину, донесся громкий протяжный вопль. Горничные вздрогнули и испуганно втянули головы в плечи. Вопль повторился. Седая экономка медленно покачала головой и бросила взгляд в маленькое окошко:
– Да когда уже она явится? Хозяин третий раз посылает! И ведь оговорено было…
– Так ведь не в срок же началось, – тихо сказала молоденькая судомойка. – Ох, мамоньки мои! Да что ж она так кричит-то?!
– Придет время, сама узнаешь, – отозвалась экономка, откладывая свое вязание. Поднялась на ноги, подошла к окну, выглянула и снова покачала головой: – Никогда мне не нравилась эта надменная гусыня! И пускай она из благородных, да только не след себя так вести! Где это видано, чтобы бабке повивальной лорды в ножки кланялись?! И ведь не за «спасибо» же, вперед уплочено!..
– Госпожа Фелиция дело свое знает, – неуверенно заступилась за копушу-повитуху одна из горничных. – Она у нас в округе лучшая!
– Была бы лучшей – уже тут была бы! – безапелляционно заявила экономка. – От нее до нас всего-то мили три, его сиятельство дрожки предоставил… И где она, а?!
Как будто в ответ на этот вопрос, по аллее, разбрызгивая грязь, пролетел маленький экипаж. На его сиденье, подпрыгивая, высилась громоздкая черная фигура, по самый нос закутанная в плащ. Фигура держала на коленях маленький, обитый кожей сундучок. Дрожки лихо притормозили у парадного входа, кучер соскочил с облучка и подал руку сидящей даме. Та, не удостоив его даже взглядом, величественно сошла вниз и принялась подниматься по ступенькам крыльца.
– Явилась! – со смесью облегчения и осуждения в голосе воскликнула экономка. – Ну наконец-то!
– Слава богу! – хором вздохнули горничные, заметно приободрившись.
Экономка поправила пояс, увешанный ключами, и принялась отдавать приказы:
– Энни, Бетти, бегом к госпоже Фелиции, примите плащ, помогите с саквояжем… Глэдис, подбрось дров, гляди, одни угли остались! Джейн, нагрей побольше воды! А вы двое пойдете со мной. Нужно взять в шкапу чистых полотенец…
Кухарка, прислушиваясь к суматохе, в одну минуту поднявшейся на кухне, с надеждой взглянула на деревянное распятие, что висело над самой кроватью:
– Слава тебе, Господи! Теперь уж все в порядке будет…
Однако чаяния Элинор сбываться не спешили. Серый день медленно перетек в ночь, общее напряжение, царившее в поместье Кэвендишей, сменилось тоскливой апатией, а долгожданный наследник все никак не хотел появляться на свет. Роды затягивались. Измученная Грейс металась на мокрой перине, уже плохо понимая, что вокруг происходит, кто все эти люди и почему эта жуткая боль никак не прекращается. Бледная от переживаний Лилли, которая уже сутки ни на шаг не отходила от госпожи, дрожащими руками швырнула в лохань очередной компресс и вскинула голову:
– Послушайте! Сколько можно тянуть?! Вы приняли не одну сотню младенцев, так делайте уже хоть что-нибудь!..
– Я делаю все, что в моих силах, – бесстрастно отозвалась повитуха, ощупывая твердый живот роженицы. И, покачав головой, обернулась к державшему жену за руку лорду Кэвэндишу: – Ваше сиятельство, отойдемте на минутку.
Он встал. Грейс, мгновенно придя в себя, вцепилась в его руку стальной хваткой:
– Дэвид, не бросай меня!
– Тихо, тихо, солнышко… – ласково сказал адмирал, осторожно высвобождаясь, – я только на минутку. И сейчас же вернусь. Здесь Лилли, она никуда не уйдет…
Он отошел следом за акушеркой к окну спальни и, оглянувшись на стонущую супругу, сказал:
– В чем дело, госпожа Фелиция? Я, конечно, не знаток, но…
– Схватки прекратились еще час назад, – сказала та. – Нужно принимать решительные меры. Но это чревато, ваше сиятельство, и я должна знать наперед – кого спасать в первую очередь?
– Простите, что вы сказали? – обомлел адмирал.
Повитуха развела руками:
– Это непростой выбор, сэр, однако… Ребенок уже почти не шевелится. Пока есть небольшие шансы, но хирургическое вмешательство может убить вашу супругу. Поэтому я и уточняю…
– Вы в своем уме?! – рыкнул сэр Дэвид, нависая над женщиной. – Спасайте обоих! Вы что, целый день тянули только для того, чтобы сейчас взяться за нож?!
– Я надеялась на благополучное разрешение, – поджав губы, отозвалась повитуха. – И я предупреждала вас, ваше сиятельство, что могут быть трудности. Ребенок очень крупный. Леди Кэвендиш сама не разродится.
– Так помогите ей, на кой черт вы тогда тут нужны?! – треснул кулаком по стене взбешенный адмирал. – Хватит разговоров! Займитесь делом! И немедленно – если что-то случится с Грейс, я вас по миру пущу! Ясно?!
– Как пожелаете, ваше сиятельство, – повела плечом госпожа Фелиция. На ее надменном лице не дрогнул ни один мускул.
Отойдя к столику, на котором стоял черный кожаный саквояж, акушерка откинула крышку, расстелила на столешнице полотенце и принялась вынимать из сундучка какие-то блестящие предметы, бросив через плечо короткое:
– Я бы посоветовала вам выйти, сэр. Это зрелище не для мужских глаз…
– Дэвид! – в ужасе взвизгнула Грейс, разглядев орудия родовспоможения, больше похожие на орудия пыток. – Не уходи! Не оставляй меня с этой женщиной! Она меня убьет!..
– Ну что ты, милая, – неуверенно сказал он, стараясь не смотреть на страшные приготовления. – Госпожа Фелиция – опытная повитуха, все будет хорошо…
– Конечно, – улыбнулась акушерка, наконец поворачиваясь. – Не стоит так волноваться, леди Кэвендиш. Пора уже вашему сыночку увидеть свет божий!..
Она обратилась к Лилли:
– Оставьте в покое компрессы, они сейчас ей не нужны. Вот, возьмите веревки. Леди нужно будет аккуратно привязать, чтобы она себе случайно не навредила.
– Но, может, как-нибудь…
– Попрошу без пререканий! – сурово велела госпожа Фелиция. – Делайте, что вам велели!
– Лилли, не надо! – затряслась Грейс, вжимаясь затылком в высокую спинку кровати. – Я сама справлюсь. Уберите отсюда эту сумасшедшую!
– Сами вы не справитесь, – отрезала повитуха, нависая над несчастной роженицей и одним движением оголяя ее тугой живот. – Сейчас обработаем, и…
– Да вы мне хоть обезболивающего дайте! – взвизгнула Грейс. – Наживую резать?! Совсем рехнулись?!
– По сравнению со схватками это не так страшно, – отозвалась акушерка, споро смазывая предполагаемое место разреза какой-то темной мазью. – Боль при родах – есть кара Божия, и принимать ее полагается со смирением, ибо говорится в Библии…
Лилли, побагровев до корней волос, вскочила на ноги:
– Нет уж, хватит! А ну пошла вон отсюда, старая кошка! Господь наказал Еву за ее грех, но моя госпожа тут не виновата! А будь моя воля, я б и вас, бабок повивальных, бессердечных, такие ж мучения испытывать заставила! Убери нож, грымза, и убирайся отсюдова! У меня самой четверо деток, и я, даст бог, без тебя управлюсь!
– Ваше сиятельство, – не поведя бровью, проговорила акушерка, – будьте так добры, выведите из спальни эту грубиянку. Она мне мешает… Ваше сиятельство?..
– Убирайтесь-ка отсюда сами, – после паузы твердо сказал адмирал. – Вместе со своим палаческим набором. Мой корабельный лекарь и то куда гуманнее вас.
– Как пожелаете! – гордо вздернула нос оскорбленная повитуха, сгребла разложенные на полотенце инструменты в кучу, бросила их в саквояж и удалилась, даже затылком выражая свое негодование.
Сэр Дэвид проводил ее взглядом и тяжело вздохнул:
– Сам не понимаю, зачем я ее выгнал. Она ведь лучшая акушерка графства. Я доверяю тебе, Лилли, как самому себе, но получится ли у нас?..
– Получится, – вдруг донесся из-под кровати надтреснутый голосок. – Одну я проморгал, но уж вторую-то – увольте!.. Мож, оно намеренно так повернулося?..
– Кто здесь?! – ахнули хором лорд и горничная.
Едва дышащая роженица слабо улыбнулась:
– Все в порядке. Это брауни… Он не обидит. И вы его… не обижайте… пожалуйста…
Она закрыла глаза и уронила голову на подушку. Лорд Кэвендиш побелел как полотно, Лилли в ужасе прижала ладошку ко рту, чтобы не закричать. А из-под кровати выкатился шерстяной комок в застиранном колпачке на макушке. Он взобрался на подушки, приблизил озабоченную мордочку к лицу Грейс и тихонько фыркнул:
– Да без сознания она, чего всполошились? Оно и лучше, пожалуй. Такое мое мнение… Эй, девка, ты чего застыла-то? Я ж не кусаюсь. Беги-ка в спальню леди Мак-Лайон, там у ей в сундуке саквояж с лекарствами. Неси. Пригодится… А ты чего рот раззявил, хозяин? Помогай! Раз уж бабку повивальную выгнал взашей, так самому придется теперь дочке помочь.
– Это моя жена, а не дочь…
– Да я не про родильницу, – хихикнул брауни. – Сам знаю, муж ты ей. Я про малышку внутри!
– А говорили, что будет мальчик…
– Кто говорил? – презрительно сморщил нос домашний дух. – Бабки-знахарки? Тьфу!.. Они понарасскажут.
Он отжал плавающую в лохани тряпицу для компресса и, досуха вытерев испачканный повитухиной мазью живот Грейс, ласково провел по нему лапкой:
– Ну-ну, деточка, ужо потерпи! И мамку не баламуть, пущай отдохнет покамест… А уж мы с твоим батюшкой потрудимся. Ох как потрудимся! Когда он глазами хлопать перестанет… Чего мнешься-то, лорд? Очнись уже, пора!
Пристыженный сэр встряхнулся:
– Я готов! Что нужно делать?
– От так бы сразу… – Хранитель очага деловито потер ладошки. – Для начала распорядись, чтоб на кухне большой котелок овсянки приготовили. Да скажи, чтоб масла, молока и меду не жалели – мамочке нашей много сил понадобится, а она ить весь день не емши… И горничную поторопи с лекарствами, чего-то она застряла там. У девочки моей в сундучке много всякого разного, и от болей найдется. А там уж сладим дело, коли все вместе возьмемся… Поспешай же, ну?!
– Уже бегу, – кивнул адмирал, широкими шагами покидая спальню.
Брауни склонился над лежащей без движения Грейс и принялся тихонько напевать что-то на своем наречии.
Лорд торопливо спускался по лестнице и старался не думать о том, кто сейчас сидит на кровати рядом с его женой. Сэр Дэвид был человек верующий и богобоязненный, но… но сейчас он, кажется, пожал бы руку самому дьяволу – лишь бы с Грейс все было благополучно! «Брауни не брауни – какая, к черту, разница? – думал он, перелетая зараз по нескольку ступенек. – Уж по крайней мере резать он никого не собирается… А если все обойдется и мы решимся на еще одного ребенка – уж эту старую выдру я к своему дому и на милю больше не подпущу!»
…Лилли, пошатываясь от усталости, медленно спустилась по лестнице и прошла в многолюдную кухню. Все присутствующие мигом повскакивали со стульев и окружили горничную плотным кольцом разноцветных юбок.
– Ну слава богу!..
– Что там госпожа?
– Лилли, душенька, расскажи…
– Ох, как малыш вопит-то звонко! На весь дом, аж сердце радуется! Небось крепкий парнишка?
– А правда, что хозяин эту индюшку надутую, Фелицию, с лестницы спустил?!
– Лилли, ну расскажи же, расскажи! На кого маленький похож? Уж по голосу-то слышу, что в маменьку, а вот личиком…
– Да погодите вы, сороки, – добродушно отмахнулась от наседающих товарок личная горничная леди Кэвендиш. – Дайте хоть воды глотнуть, ужасть как в горле пересохло…
– Ох ты ж, старая я тетеря! – всплеснула руками сияющая кухарка и метнулась к плите, где вовсю кипела новая порция грога. – Ты присядь, милая, присядь! Глэдис, бегом в кладовую, принеси колбасы и сыра! Энни, ставь на стол булочки, они уж дошли… Лилли, да ты садись, вот тебе и подушечка под спину… Как леди, здорова ли?
– Слава богу, – улыбнулась горничная, с благодарностью присев на стул и подкладывая мягкую думку под ноющую поясницу. – Хоть и натерпелась она, бедняжка! Мы уж с хозяином все перетряслись!.. Ан нет, она, душа моя, справилась… Слабенькая еще, понятное дело, но обошлось. Ничего, теперь-то все позади, отойдет, отлежится. Но зато уж счастье-то какое, милые мои, – уж что за деточка сладкая родилась! И такая красавица, что я аж прямо диву далась, как увидела…
– Как «красавица»? – изумилась экономка. – Неужто девочка?! Но по всем приметам же мальчишка быть должон! Я никогда не ошибаюсь!
– Значит, тут проглядели, Розали, – снова разулыбалась горничная. С экономкой они были давние приятельницы, и Лилли могла себе позволить иной раз шутливо поддеть всезнающую домоправительницу. – Девочка у нас! Уж можете мне поверить, я б не перепутала… И глазки такие – ну чисто фиалки весенние! От батюшки достались, видать. – Она отвлеклась на требовательный детский плач сверху и добавила: – А что до голоска, то уж ваша правда – вся в мать!
Служанки весело захихикали. Кухарка, разлив по кружкам дымящийся грог, утерла свое круглое, красное от печного жара лицо и спросила:
– А как назвали-то, Лилли? Как малышку назвали? Иль не решили еще? Ждали ведь сына…
Горничная взяла в руки свою кружку.
– Госпожа сказала: «Назовем Нэрис. В честь леди Мак-Лайон», – ответила она, печально качнув головой. – Пускай имя и не бог весть, да, по мне, все ж таки правильно… Хорошая была леди, упокой господи ее душу! Не заслужила она такой-то участи… Ох, господи. Не было бы счастья, да несчастье помогло!
– Ты о чем это, Лилли? – удивленно приподняла тонкие брови экономка. Горничная не ответила, только склонилась над кружкой. И, сделав глоток, подумала: надо бы, как все улягутся, снести в гостевую спальню сливок да пару булочек.
Лилли Маккарти была шотландкой, так же как ее госпожа. Она чтила старые обычаи. И она всем сердцем была благодарна маленькому брауни.
