Душа летела к родной Берендее стремительной птицей, а корабль едва полз по волнам. И это при попутном ветре! А если бы тот дул в лоб? Ну как тут не пожалеть о ветродуе! Страшно, муторно, некомфортно, но хотя бы быстро!

Здесь не было не страшно, не быстро, а вот муторно и некомфортно было. Корабль ритмично раскачивался, навевая морскую болезнь, а что до комфорта... Стыдно признаться, но никаких туалетов, или, по-морскому, гальюнов, в романтичные Средние века не было. Приспичило — есть доска с дыркой, садись на нее, словно на качели, цепляйся руками за веревки и делай свое дело, болтаясь за бортом. Неэстетично, но романтично.

Да и вообще, может ли существовать романтика в комфорте и уюте? Разве что книжная. В литературе, как и в кино, издавна принято обходить многие неудобные темы молчанием. Иначе кто бы верил воспеванию прошедших эпох, скучал по ним, думал о миновавшем Золотом веке человечества? И чем бы тогда занимались многочисленные авторы, не умеющие ничего другого, как лишь чертить карты воображаемых миров?

Впрочем, это так, нелирическое отступление. Принижать рыцарский дух мелкими житейскими неудобствами не дозволено никому. Ну не мылись славные воители ни разу в жизни, так ведь и избранницы их поступали точно так же. Подумаешь! Меньше сантиметра — не грязь, больше — само отваливается, а к любому запаху можно притерпеться.

Гораздо больше Антошку занимали мысли о будущем. Он тщательно обдумывал, что именно и как сделает Чизбуреку, и был увлечен своими планами настолько, что не сразу и заметил, как из-за одинокого острова выполз корабль и двинулся им наперерез.

— Пираты! — Кто не увидит, тот услышит. Кричали-то так, что и глухой от рождения поймет: пришла беда!

Перепуганные матросы позабыли про парус и налегли на весла, а их шкипер, рыжебородый и безусый, как все шкипера, вопросительно взглянул на Антошку. Не взыграет ли в пассажире геройский дух?

Геройский дух не взыграл. Антошка очень спешил, а тут опять непредвиденная задержка! Это же полный беспредел!

— Наколдуй что-нибудь. Времени же совсем нет, — повернулся Иванов к Сковороду.

В отличие от героя, маг особенно не спешил. Манускрипты-то накрылись, сгорели синим пламенем, за них еще и ответ придется держать! А кому такое приятно?

Но и забавляться с пиратами в ближнем бою Сковороду не хотелось. Махать мечом он не любил, тяжело и хлопотно, поэтому на предложение Антошки согласился.

Он долго и тщательно махал над водою руками, кричал заклинания, состоящие то из одних гласных, то из одних согласных (наверное, чтобы их не запомнили простые смертные), короче, кого-то явно призывал, но не на головы преследователей, не к небесам же обращался, а на их... Ну скажем, пятки.

И призвал.

Остальные взглянули с любопытством на дело рук и языка его.

Дело, скажем так, вышло неприглядное.

— Что это? — побелевшими губами прошептал Антошка.

Спросили бы и остальные, да только ужас сковал слова еще в глотках.

— Великий Кракен, Ужасный и Неуязвимый, — самодовольно пояснил Сковород.

Великим кракен действительно был. Хотя бы по размерам. Да и впечатление производил ужасное до полного паралича.

Глаза кракена, величиною с замковые ворота, холодно посмотрели сначала на один корабль, потом — на другой. Он явно решал, с кого начать обед, а вот различий между хорошими и плохими делать не собирался.

Шкипер приоткрыл рот, но давать команду не потребовалось. Матросы очнулись, схватились за весла и...

Нет, лопасти у вертолета мелькают чуточку быстрее, но вот у вентилятора... И вообще, если бы на соревнованиях по гребле сзади выпускать хотя бы детеныша вызванного чуда, то результаты в данном виде спорта были бы более солидными. На порядок, а то и на два.

Теперь даже Антошка не смог бы пожаловаться на медленность передвижения. Корабль развил скорость торпедного катера, разве что не вышел на редан. Дорога на остров с колдовским ветродуем заняла раз в пять больше времени. При том, что сейчас она была более дальней.

Корабль Ферлиха, уже отремонтированный с тем самым ветродуем, вынырнул из тучи брызг, легкий на помине и шумный на ходу.

— Манускрипты давай! — завопил Ферлих, и голос его разлетелся на много миль вокруг.

— Фиг тебе, а не манускрипты! — Сковород тоже порою умел орать не хуже иерихонской трубы. — Сгорели они синим пламенем!

По воспоминаниям Антошки, пламя было обычным, красно-желтым, но синее звучало эффектнее.

— Зажилил! Ворюга! — донесся голос Ферлиха.

Корабль с ветродуем явно отставал, словно стоял на месте. Затем колдуну, видно, удалось форсировать работу магического двигателя. Расстояние чуть сократилось, а затем...

Затем ветродуй оглушительно взорвался. Мачта с парусом рванулась вперед, пролетела неподалеку от Антошки и скрылась за горизонтом. Сам же корабль наполовину разлетелся, и только остов его остался раскачиваться на волнах.

Пребывал ли там же кракен, никто не смотрел. Матросы размахивали веслами в прежнем темпе и продолжали заниматься этим даже тогда, когда корабль с разбегу выскочил на сушу.

Двигаться по земле оказалось труднее. Моряки наконец выдохлись, обессиленно повалились на лавки, а парус обвис, превратившись в бесформенную тяжелую тряпку.

У пассажиров тоже не было никаких сил, и лишь Антошка мужественно прохрипел:

— Пошли! Нас ждут великие дела!

Кони радостно заржали, послушно сошли на твердую землю да там и повалились. Двигаться после качки они не могли и не хотели.

Антошка попытался поднять хотя бы Вороного, но завалился рядом.

— И ладно. Все равно темно, — пробормотал герой, посмотрел на начавшие проявляться звезды и заснул.

Какое-то время Иванов провел в глубоком беспамятстве, но затем богатырский организм взял свое. Проще говоря, Антошке приснился сон. Был он ярким, натуралистичным. Отважный князь с умилением видел ставшую родной Берендею, огромный дворец, а в нем свою спаленку, семь сажень на восемь. Дверь в нее распахнулась, и на пороге появилась Василиса, прекрасная, словно Антон глядел на нее сквозь розовые очки.

Разлюбезная жена чуть постояла да и влетела внутрь, словно кто толкнул ее в спину.

А ведь и втолкнул! Следом за княжной в спальню бесцеремонно ворвался Чизбурек. Розовые очки утвердились на его раскосых глазах, а плотоядная ухмылка не оставляла никаких сомнений в намерениях степного хана.

Василиса сопротивлялась, да куда слабой женщине справиться с победителем?

— Нет! — вскричал Антон и проснулся.

Звезды лишь начинали гаснуть, но о продолжении отдыха не могло быть и речи.

— Подъем! — Герой принялся расталкивать своих спутников.

Он бы и команду растолкал, однако вид стоящего в немыслимой дали от берега корабля смутно подсказал Антону, что моряки могут не понять его высокую душу.

— Подъем! — повторил уже тише рыцарь, однако толкаться стал сильнее.

От таких толчков проснулся бы мертвый. Спутники же были живы, разве что измучены сверх самой меры.

— Едем! Время дорого! — пояснил Антон, когда, кряхтя и матерясь, приятели смогли оторваться от жесткого природного ложа.

Он и не подумал, что самые верные тоже могут послать его подальше. Да они бы так и сделали, но Ольгерду с Жанной не терпелось пожениться, а Сковород стал всерьез опасаться, что съезд колдунов не поверит в гибель манускриптов и предпримет карательную акцию уже против него. А что? Кто знает больше, не угоден никому. Рыцари же для устранения неравенства всегда найдутся.

Поэтому вновь поехали вчетвером.

На этот раз не задерживались нигде. В представлениях Антошки они вообще не ехали, а летели, но мало ли что померещится, когда спешишь и не смотришь по сторонам?

Ехавший впереди Сковород при помощи запрятанной у него карты и магического предмета (за пределами Огранды называемого еще компасом) указывал путь. Следующим, весь в планах мести, двигался Антон, а пара влюбленных замыкала небольшую кавалькаду. Они тоже лелеяли планы, только планы те были полны не мести, а прямо противоположных ей чувств.

Ни Антошка, ни Ольгерд, ни Жанна ни за что не смогли бы припомнить подробности нового путешествия. Может, Сковород? Вряд ли. Он хоть следил за дорогой, в остальном же, как и все, был погружен в свои думы.

Кони ничего потом не рассказывали. Да и кто разбирается в их ржании?

Кажется, с кем-то дрались. Без особого чувства, накоротко, лишь бы отделаться и побыстрее двигаться дальше. А с кем дрались, из-за чего — сплошной мрак. Смутно припоминалось, будто кто-то у кого-то хотел что-то отнять. А кто и у кого?.. Если учесть, что у Антошки отнять было уже нечего, может, он? Питались же они чем-то всю дорогу!

Подобный пробел в памяти позднее вызывал обиду. Вдруг какая-то из битв была достойна войти в легенду, а не всплывала даже в виде байки! Сплошная скачка да туман в голове...

Весь путь промелькнул в мгновение, однако листья на деревьях уже начинали желтеть, когда Сковород повернулся к своим спутникам и произнес:

— Приехали!

Туман в головах растаял, в душах засияло солнце, а впереди возвышался огромный дворец Берендейского князя.

— Бей захватчиков! — Никаких стратегических планов Антошка строить не стал. Он просто дал шпоры коню, выхватил меч и галопом рванул к распахнутым воротам.

Какие бы полчища ни занимали дворец, против разгневанного богатыря устоять они не смогли. Антошка хотел рубить всех на куски без всякой жалости и сострадания, но какая-то хорошо одетая женщина мчалась навстречу, и, присмотревшись к ней, Антон узнал свою жену.

Василиса по-женски, одним махом остановила несущегося коня, сдернула Иванова с седла и заключила его в крепкие объятия:

— Вернулся!

Богатырские косточки хрустнули, остатки воздуха с хрипом вышли из легких, а перед взором возникла какая-то старуха с косой в платье с рюшечками да оборочками. Антошка сразу признал ее, успел подумать, какая же она нелепая, но тут настроение Василисы чисто по-женски переменилось.

Женушка резко отодвинулась, уперла руки в бока и рявкнула во всю мощь голоса:

— Где шлялся, негодник?!

Позади Антона торопливо выстроились его спутники, недоумевая, что же им делать? Не то спасать своего предводителя, не то радоваться за него.

Герой привычно втянул голову в плечи, но быстро опомнился и в свою очередь спросил:

— Где Чизбурек?

Он посмотрел по сторонам в поисках узкоглазых степных воинов, но вокруг были лишь знакомые дружинники да подошедший к ним князь Берендей.

И тут страшная догадка едва не ввергла Антона в беспамятство.

Грозное нашествие отражено без его участия!!!

— Отбили?.. — Голос был слаб.

— Не отбили, а женили, — поправил своего зятя Берендей и, заметив недоумение на лице Антошки, милостиво пояснил: — Полкана на дочери хана. Свадьба была!..

— Да. Нас пригласили, а ты где-то шлялся! — обиженной белугой взревела Василиса. — Такой праздник пропустили!!!

Именно в этот момент Антон Иванов, он же князь Берендейский граф де ля Кнут барон фон де Лябр, понял, что путешествие за оградой подошло к концу и он уже дома.

Тоже неплохо, если как следует вдуматься! Герой должен возвращаться домой.

Хотя бы время от времени.