В накатывающейся тьме костер выглядел особенно уютно. Казалось, весь мир сузился до размеров освещенного пятачка. За его пределами остались ночные страхи, бесчисленные горы, людское горе и радости. Кипит котелок с дорожной похлебкой, где-то похрапывает верный конь, напротив сидит маг. Что еще надо герою для тихого счастья?

— На наши тусовки Кощей не ходит. Гордый очень. Считает себя талантливее всех, а раз так, то чего ему с нами общаться? — рассказывая, Сковород одновременно помешивал готовящуюся еду.

— А он действительно сильнее?

— Кто ж его знает? Это у вас всевозможные состязания, поединки, турниры. Кто кого на землю повалит, тот и круче. У нас так не принято. Если мы деремся между собой, то всерьез, пока соперника со свету не изживем. Тратить силы ради забавы ни одному магу в голову не придет. Мастерство должно приносить пользу. Доброе дело какому-нибудь князю-герцогу сделать или мир завоевать.

— В чем тут польза? — не понял Антошка. — Это же сплошное злодейство! Люди живут тихо, мирно, и вдруг их завоевать пытаются.

— При чем здесь люди? — в свою очередь удивился маг. — Если тебе хочется власти, то и воюй за нее. Завоюешь — вот тебе и благо. А кто недоволен, так это его проблемы. Хочет — пусть сам их и решает.

Иванов подумал, подвинулся поближе к котелку и спросил:

— Ты тоже мир завоевать желаешь?

— Зачем он мне? — отмахнулся Сковород. — От него только головная боль. Решай потом, что с ним делать. Да еще борись с каждым идиотом, заранее не согласным с любым твоим решением. Тут даже вечной жизни Кощея не хватит. Или ты думаешь иначе?

Иванов не думал никак. Лишь сейчас он прикинул подобный вариант, но сразу решил, что ему он не подходит. Приятно быть самым главным, все тебя слушаются, выполняют малейшие прихоти, женщины так и вьются вокруг, но сидеть за столом и решать какие-то скучные дела... Если же не решать, то обязательно найдется некто, кто подгребет под себя сначала их, а затем и положенные почести.

Нет, гораздо лучше быть сыном правителя или его зятем. Почестей почти столько же, а заботы никакой. Знай себе разъезжай по свету да совершай подвиги. Когда же надоест, всегда можно вернуться домой и отдохнуть с прекрасной женой, сколько душа пожелает.

Сейчас душа желала отдохнуть побольше, но путь был не закончен, Кощей не побежден и даже не найден, и покой Антошке только снился. Совсем как Александру Блоку.

— Ты бы хоть подсказал, где мне искать негодяя.

Иванов подумал, что Сковород вполне может проводить богатыря до своего конкурента.

— Понятия не имею, — пожал плечами маг. — В гости он никого не зовет, точный адрес не сообщает. Такое впечатление, что у него никакого дома нет.

Он в очередной раз попробовал похлебку и удовлетворенно кивнул:

— Готово.

Свежий воздух, долгая дорога и приятные запахи пробудили аппетит. Поэтому насыщались молча до тех пор, пока котелок не опустел, словно кошелек у алкоголика в состоянии запоя.

Сытость привела Иванова в благодушное настроение. После хлеба захотелось, как водится, зрелищ. Антошка подумал, не предложить ли Сковороду продемонстрировать нечто магическое, но затем представил возможную реакцию и решил промолчать. Еще обернет в крысу, и потом ищи способ превратиться обратно.

— Тут неподалеку есть Донервань, огромный город на реке Днусь, — послышался задумчивый голос колдуна. — Можем заглянуть туда. Купцов в подобных местах всегда хватает, а они — самые главные путешественники на свете. На одном конце света купил, на другом — продал. Кто-нибудь из них наверняка если не проезжал мимо Кощеева жилища, то хотя бы слышал, где оно.

Звучало логично, и Иванов согласно кивнул. Потом спохватился, что уже слишком темно, и подтвердил свое согласие голосом.

— Ты тоже идешь туда? — спросил он у мага.

— Во всяком случае, загляну. Где множество народа, всегда можно узнать самые свежие новости, проведать про интересные предложения, послушать всевозможные истории. Конечно, любая история — почти сплошное вранье и приукрашивание, но при некотором навыке в каждой из них можно найти маленькую крупицу истины.

Маг говорил так убежденно, что Антошке стало обидно. Выходит, и его подвиги тоже вранье? Ведь наверняка уже гуляют легенды, как он в жестокой и долгой битве одолел дракона, как, проезжая по степи, увидел начинающуюся сечу Полкана с кочевниками и сразу бесстрашно атаковал злых степняков, как он мочил их направо и налево, а самого Хатыра одним ударом разрубил напополам... Так что же, это все ложь? Вот так и спасай неблагодарных людей, которые вместо почестей объявят, мол, ничего подобного даже в помине не было! Стоило ли ради них совершать трудное путешествие за ограду?

На свое счастье, в тусклом свете догорающего костра Сковород не видел выражения Антошкиного лица. В противном случае ему бы наверняка пришлось сгореть со стыда или быть загрызенным угрызениями совести. Но Сковород ничего не видел, и лишь потому Иванов не лишился случайного попутчика.

Антошка хотел от всей души двинуть мага кулаком, дабы знал, как обижать героев, но встать после обильного ужина было тяжело, к тому же искать Донервань, или Доннерветер, одному было несподручно. Да и скучно. Поэтому он умерил свой справедливый гнев и спросил как можно более миролюбиво:

— Далеко-то хоть до города?

— За полдня доберемся. Я чего на привал остановился? Они же ночью ворота закрывают, и никому внутрь хода нет.

Полдня можно было потерпеть даже колдуна. А уж потом как следует врезать. Или не врезать? Мало ли что он сделает в ответ? Как-никак, чародей, непростой человек. Вдруг пригодится?

— Ладно, давай спать, богатырь, — предложил Сковород, словно и не чувствовал нависшей над ним опасности. — Время позднее, а встать нам придется рано. Да и притомился я в дороге. Только магическую защиту поставлю, чтобы ночью нас всякая нечисть не будила. Или хочешь посторожить?

Сторожить Антошке не хотелось. Он вдруг понял, что потихоньку начинает клевать носом и предложение колдуна весьма разумно и своевременно.

Сковород обошел все по кругу, старательно бормоча какие-то заклинания, а потом сразу улегся поближе к костру, чуточку повозился и затих.

Спустя минуту заснул и Антон. Только тихими его сны назвать было трудно. Ему не то грезилось, не то бредилось, что он вновь стоит перед лесной избушкой, а из нее плавно выходит Василиса. Антошка бросается к ней, хочет обнять, но принцесса превращается в его объятиях в давешнюю Бабу-ягу. Антон в ужасе пытается убежать, но на пути отступления стоит некто в маске. Рука богатыря тянется к мечу, и тогда из-за спины незнакомца медленно выбегает слон, начинает увеличиваться в размерах и наваливается на Иванова. Под этой тушей становится тяжело дышать. Антошка пытается выбраться, глотнуть свежего воздуха и просыпается.

Сон, оказывается, в руку. В том смысле, что руки связаны. Ноги, кстати, тоже. А над головой в свете факелов ухмыляются наглые заросшие рожи.

— Уси-пуси, — издевательски произнес самый заросший из столпившихся мужиков, очевидно главарь. — С приятным пробуждением! Спите, а того не знаете, что за ночлег платить надо.

— Кто вы? — Антошка попытался выбраться из опутывающих его веревок, но это оказалось не проще, чем вылезти из-под приснившегося слона.

— Владельцы постоялого двора, — под общий хохот возвестил главарь. — Платить будете или как?

— Развяжите, заплачу. — Как и положено герою, Антошка воспылал благородным гневом и был готов заплатить разбойникам сполна. Вот только бы до меча добраться!

— Милый, то, что у тебя есть с собой, мы сами возьмем. Ты лучше скажи, что еще нам можешь дать? И дружок твой тоже.

— Снимите веревки и узнаете.

— Ишь ты, какой шустрый! — не поддался на уловку главарь. — Мы тебя развяжем, а ты в благодарность на нас кинешься! Знаем мы таких! Говори, можешь заплатить выкуп или нет?

— А если нет? — поинтересовался Антошка.

— Тогда здесь и останетесь. Мы люди добрые, даже веревки с вас снимем. Зачем мертвецам веревки? А нам еще пригодятся.

И опять остальные заржали, словно главарь говорил нечто очень смешное. Иванов ничего смешного в его словах не находил.

— Ладно, подумайте до рассвета. Там и решим, что с вами делать.

Разбойники всей гурьбой отвалили в сторону. Скоро там разгорелся костер, и от него потянуло запахом жарящегося мяса.

Антошка скосил глаза на лежащего рядом Сковорода и спросил:

— И чего же твоя магия не сработала?

— Почему не сработала? — обиделся Сковород. — Я поставил защиту, чтобы нас не будили. Ты же сам проснулся? Сам. Так какие претензии?

Вообще-то, Антошка раньше думал, что магия действует несколько иначе, но возразить по существу не смог.

Если он верно посчитал, то разбойников было всего человек семь или восемь. Народ здоровый, однако, будь у Антошки меч и развязанные руки, он бы еще посмотрел, кто кого.

Но меча не было, а веревки, наоборот, были. И, главное, крепкие такие веревки, не разорвать. И завязаны так, что не развязать. Разве что перерезать, да только ножа в руке не было. Да и самой рукой не пошевелить.

— Что делать будем? — спросил Сковород.

— От веревок избавляться, — мрачно буркнул Антошка. — У тебя в запасе нет заклинаний, чтобы их разрезать?

Сковород подумал и вздохнул:

— Таких нет. Но я могу их превратить во что-нибудь похожее. Например, в змей.

— Не надо, — твердо и быстро, пока Сковород не выполнил задуманное, сказал Антон.

— Как скажешь.

Сказать Антошка мог многое. Причем в обилии слов вряд ли встретилось хоть одно печатное. Но даже самое крепкое слово не в состоянии заменить собой меч или избавить от пут. Поэтому вместо пустого сотрясения воздуха Иванов изо всех сил попытался разорвать веревки. Сил было много, только толку было не больше, чем от сложных фразеологических оборотов. Даже меньше, учитывая, что сказанное от души душу и облегчает.

— А во что-нибудь другое можешь? — отчаявшись, спросил Антошка.

Колдун задумался. Иванову даже показалось, что он просто уснул, но наконец прозвучал ответ:

— Нет. Тут требуется некоторое внешнее подобие предмета. Но я могу их состарить. С гнилыми веревками ты должен управиться.

Антошка подождал, пока утихнет бормотание мага, и попробовал рвануть еще раз.

Все получилось на удивление легко. Не ожидавший подобной легкости Антошка больно ударился локтями о землю, но даже боль была приятна.

Свободен!

Разбойники у костра не обращали на пленников никакого внимания. Судя по звукам, обед проходил явно не всухомятку, и пировавшим было не до добычи.

Стараясь не шуметь, Антошка поднялся и осторожно шагнул в сторону костра. На втором шаге он зацепился обо что-то кроссовкою и рухнул на землю. К счастью, грохот падения совпал с торжествующими криками разбойников. Антошка полежал в молчании, потом понял, что падение осталось незамеченным, и облегченно вздохнул.

Пытаясь подняться вторично, Иванов случайно коснулся рукой кроссовок и сразу понял причину конфуза. Да и кто бы не понял! Подошвы отстали так, что обувь стала просить даже не каши, а полного обеда минимум из шести блюд.

Задумываться, когда разбойники успели заменить новые кроссовки явным старьем, Антошка не стал. Он разулся, убедился в своей правоте и немедленно воспылал благородным гневом.

Первый разбойник не сумел даже крикнуть. Тяжелая обувь с такой силой обрушилась на его голову, что последняя едва не вошла в плечи. Такая же судьба ждала и следующего разбойника, но от удара кроссовки превратились в бесформенные кожаные тряпки. Антошка зарычал, отбросил в сторону ставшее бесполезным оружие, а затем, словно куклу, подхватил одного из разбойников с земли...