Эра Всеобщего благоденствия. Человечество разбросано по галактике, и на сотнях планет обитает множество миров. Каждый мир — на своё лицо, со своей культурой, каждый особенный, непохожий на другие.

Таков и мир, где живёт Скали, — странный и опустошительный…

В эру Всеобщего благоденствия каждый почтенный гражданин обязан заниматься полезным хобби, чтобы поднимать жизненный тонус Общества. Земля давно превратилась в сплошной город, циклопические здания покрыли континенты, поглотили часть морей и океанов. Многомиллиардное население потребляет высокоэффективную пастообразную пищу, которую синтезируют на гигантских протеиновых фабриках. Полученный сырой продукт обрабатывается в подземных комплексах и распределяется по трубопроводам, питая жилые районы планеты-мегаполиса. Каждому потребителю в его жилую 1клеть поступает точно отмеренное мировым законом количество пасты.

Население Земли не болело, все болезни были давно уничтожены. Численность людей строго контролировалась, детей выводили в общественных инкубаторах, тщательно следя за чистотой генотипа каждой особи. По достижении определенного возраста подросткам прививали образовательную программу, которая гарантировала среднестатистический уровень интеллекта, необходимый для функционирования каждого нормального гражданина планеты как полноценного члена Общества.

Люди редко занимались сексом, предпочитая виртуальное удовлетворение.

Прошлое Земли кануло в забвение. С исторической точки зрения оно состояло в основном из неприятных фактов. Войны, дикая, нерегламентированная рождаемость, голод, бессмысленные для настоящего Общества усилия и жертвы в процессе освоения космоса. Сначала технологии дали совершить рывок, овладеть рядом новых миров, но попавшие на них люди оказались в непривычных, экстремальных условиях. Новооткрытые планеты либо не имели атмосфер, либо их окутывали ядовитые газовые оболочки, гравитация на поверхности сильно колебалась от низкой до невыносимо высокой, а интенсивные или вовсе отсутствующие магнитные поля усугубляли все прочие трудности. Постепенно адаптируясь к враждебной среде, колонисты мутировали и превратились в нелюдей, которые думали и выглядели иначе, чем земное человечество. Трансформация породила проблемы с общением, и новые миры потихоньку прекратили контакты с некогда родной планетой. История их забыла, остались лишь смутные легенды о первопроходцах далёкого космоса, не то героях, не то монстрах минувшей эры внеземных завоеваний.

Если кто-нибудь и вспоминал про них, то лишь какой-нибудь эксцентрик, крайне асоциальный маньяк, который неистово роется, как сумашедший, в архивных записях хранилищ памяти.

В эру Всеобщего благоденствия основной заботой людей было как уберечь ГОРОД от прямого попадания космического тела вроде заблудшего астероида или шальной кометы да выбрать себе ХОББИ, которое бы придало смысл ежедневному существованию. В их действительности на настоящую работу могли устроиться единицы, оставалось только развлекаться. Но и развлечения, особенно постоянное сидение в кресле гипнопередач, могли обернуться деградацией умственных способностей и атрофией мускулов. Таких пустых индивидов Общество безжалостно уничтожало, как ВРЕДНЫЙ элемент, а их место занимали новые члены Общества, которым предлагалось то же самое, что их предшественникам, — имплант-образование, сытое существование, доступ в спортзалы и выбор хобби. Это считалось вполне достаточным для сохранения всеобщего статус-кво, неизменное и статичное, стабильное и благополучное проживание всей социальной системы. Лишь не пренебрегая спортом и упражняясь в своём хобби, человек мог без проблем прожить свой век, не рискуя отправиться в рециклятор до срока, дабы не дестабилизировать Общество. Выбор хобби, занятия для бескрайнего досуга, считалось очень ответственным делом и светлым лучом в жизни, возможностью творческого проявления себя. Сообщества по хобби устраивали голофорумы, где часто кипели страсти и проводились бурные дебаты. И каждое достижение отдельного человека оценивалось по заслугам в соответствующих любительских кругах.

Но выбор подходящего житейского увлечения был далеко не простой задачей.

Скали ВМС-201, высокий молодой мужчина с точёным телом, столкнулся с трудностями как раз этого важного выбора. В спортзале на двести первом этаже его жилблока он имел множество знакомых, большинство приходились ему соседями. Он попытался найти содействие у них, но никто не отозвался на просьбу помочь. Наверное, они сами нуждались в совете. Или просто ревниво оберегали свои идеи для самих себя. Намедни его сосед по клети справа едва не рехнулся от счастья. Он коллекционировал изображения спичек — устройств для добычи огня в первобытную эпоху до Благоденствия. И вот, совершенно случайно, вздумав самостоятельно почистить клеть вместо кибержуков, сосед наткнулся на забитый в щель под панелью инфор-матория КОРОБОК от спичек. Радости его не было предела.

Другой сосед, обитающий этажом ниже, давно собирал голографические картинки каких-то вещиц, имевших огромное значение в минувшие эпохи, — их называли деньгами. Только эти двое предложили Скали заняться коллекционированием, пригласили в свой клуб… но Скали счёл их занятие довольно скучным.

Синтра АНТ-302, женщина из жилклети напротив, получила в наследство от прежнего съёмщика жилья кусок прозрачного жёлтого вещества, именуемого янтарём. В толще куска было замуровано крохотное существо, ранее известное как муха. Синтра не поленилась разрезать красивую безделушку, добыть ДНК дивного многоногого крылатого создания, вслед за чем умудрилась произвести на свет пять живых особей. Они весело жужжали в тесном помещении клети и кормились из крошечного блюдечка, которое Синтра оставляла им на откидной плоскости столика. Успех соседки был действительно впечатляющим, Скали не отказывался ни от одного её приглашения посидеть гостем, наблюдая за полётом мух. Эти посещения вызывали совершенно иные чувства, чем голографические контакты и собрания. Он чувствовал радость, любил созерцать насекомых, не упуская из внимания и тяжёлые, густые волосы воскресительницы мух, её приятно округлое тело, матово-шёлковую кожу… от всего этого иногда тянуло запеть!

Но соседка никогда не позволяла ему оставаться дольше получаса. Она указывала на дверь, и при этом её гладкие щёки под тёмно-синими глазами неизвестно почему меняли свой цвет.

Сосед слева, некто Корт ЕКМ-520, в общих чертах был довольно приятным малым, но его окружал таинственный ореол неудачника. Раскопав какую-то очень старинную инструкцию, он однажды решил создать биокомпьютер с автономым питанием. Разрабатывая проект, Корт долго рылся в записях о ДНК, аминокислотах, хромосомах и ещё много о чём. Он сконструировал молекулярный синтезатор, способный выработать всяческие субстанции, необходимые для инкубатора, который по замыслу должен был произвести на свет задуманный биокомп. Когда наконец произведение появилось на белый свет и стало самостоятельно питаться специально синтезированным кормом, Корт впал в экстаз и несколько раз пригласил Скали в свою жилк-леть — полюбоваться на пробную модель биокомпа. Везде, где Корт бывал, он не переставал хвастаться достижением. Однако достижение стало обрастать шерстью и загадило всю клеть испражнениями. Оно не умело даже сосчитать, сколько будет 1+1, только тупо трясло мордой и блеяло. Попытки программировать создание ни к чему не привели. Корт заподозрил неладное и попробовал выяснить, где ошибка. Штудируя архивы, он внезапно установил, что не изобрел ничего нового. Оказалось, что подобного рода биокомпьютеры имели массовое распространение в древности, кроме того, их называли не биокомпами, а овцами. Овцы не предназначались для вычислений даже арифметических задач, не говоря уж об алгебре и высшем анализе. Отчаявшись улучшить функции своего произведения, Корт был вынужден выбросить неудачу в шахту дезинтегратора, которая находилась радом с трубами гравитационного лифта. Сосед слева долгое время приходил в себя после огласившего провал истошного блеяния, но потом преодолел депрессию и занялся новым проектом. Со стороны было похоже, что Корт вполне счастлив и не спешит заканчивать очередное изобретение, что было очевидным проявлением благоразумия, хотя и немного портило его репутацию неудачника.

Несмотря на всё это, Скали почти завидовал Корту. Почти, потому что зависть считалась аморальным чувством и выказывать её считалось недопустимым. Ум Скали корчился беспомощно, импланты не выручали, решение не приходило. Выбор хобби превратился в житейский вызов — надо было как-то определяться не откладывая, ибо от полноценного досуга зависело дальнейшее существование Скали. И хотя существовали примеры различных форм хобби, он подсознательно чувствовал каким-то архаическим чутьём, вероятно вследствие немного дефектного гена, что надо не браться за то, что есть, а обязательно придумать себе уникальное занятие, чтобы ни у кого другого такого не было.

Но дабы выяснить, чем люди занимаются, чтобы отсеять употреблённые варианты, Скали навёл справки, чем занимаются все его остальные знакомые. Зара КМН-204 с верхнего яруса увлекалась выращиванием травы — элементарное растение, которое можно было увидеть в спортзалах на пятьдесят втором и шестидесятом ярусах. Портативная гидропонная аппаратура занимала почти всю площадь Зариной клети, а часть произведённой продукции приходилось периодически выбрасывать всё в тот же дезинтегратор. Скали однажды пошёл с ней на собрание травников, где поболтал с неким Бэди, индекса его не запомнил, тот рассказал, что до травы у него были две белые крысы, которые очень умилительно кусали его за пальцы и пятки.

Непонятной осталась мотивация этого Бэди разводить крыс, если на нижних ярусах их, правда серых, было полным-полно. Веками люди пытались извести этих тварей, но они всё время приспосабливались… а вот некоторые, оказывается, их РАЗВОДЯТ.

Причём разводят древних грызунов, вполне безобидные и жалкие формы — не чета нынешним, которые умели зубами перекусывать стальные прутья, имели сложную иерархию в своих стаях, лазили по потолку за счёт присосок на лапках, появляясь в самых неожиданных местах. А напоследок, говаривали, прижатая роботами-охотниками крыса, если не было возможности убежать… умудрялась телепортироваться в безопасное место. Вот то крысы! А не жалкие хлюпики чокнутого Бэди…

Скали вспомнил и Карделя СНО-610, несколько раз гостившего у него. Кардель собирал образцы древней поэзии, часто читал наизусть неких Гомера и Шелли, да и сам пытался сочинять. Сначала Скали не понимал вполне содержания слов «стих» и «рифма», но, получив разяснения, уловил суть, хотя и не цель занятия. Однажды гость прочитал свой креатив, в котором Скали при всём желании не нашёл смысла, даже поразился тому, что складными словами ничего не сказано. Он даже не заметил, как стал клевать носом, убаюканный равномерным речитативом. Не лучше обстояло дело с великими поэтами прошлого. Они все терзались, задавали себе вопросы, страдали, искали неизвестно что… От скуки, вероятно, маялись. И правда, чем они тогда развлекались, горемыки? Не имели ни голографиче-ского экрана, ни виртуального секса, ни даже инкубаторов для выращивания потомства. Вместо этого увлекались так называемой любовью — всего лишь прелюдия к воспроизводству вида.

Когда Кардель снова попытался напроситься в гости, Скали сослался на занятость. После ещё нескольких отказов встретиться коллекционер поэзии отправился искать себе других слушателей.

Неделя проходила за неделей, развлечения опосты-левали, и Скали почувствовал, что угроза превратиться в полностью пассивного потребителя уже не где-то за тридевять секторов в десятой перемычке, а шагает по коридору блока к его клети. И как только это произойдёт, Общество совершенно вправе избавиться от бесполезного элемента, отведя вредаое существо к люку местного дезинтегратора, а жилклеть достанется более полноценному индивиду. Но пока что Общество проявляло достаточно терпения и не мешало Скали бороться с собой, натужно думать, ни к чему не приходя.

Он отчанно попытался ещё раз оценить хобби последних оставшихся в списке знакомых. Хоги ЕНС-234 с двадцать четвертого яруса — вот он выращивал кристаллы. Затем вынимал из колбы, измельчал в ступе и начинал холить новые… Бред. Тем же занимаются по крайней мере несколько миллионов человек из этого жилсектора. Так, Маги из девятнадцатого сегмента, индекс забыл, она делала нечто, называемое тканью. Потом кромсала ткань на куски с помощью довольно примитивного инструмента, склеивала лоскутки вместе, и получались вещи, называемые одеждой. Маги надевала одёжки, голографировалась на память, раздевалась и кидала свои изделия в дезинтегратор… И — всё сначала. Скали не польстился на одежду. Он находил тонкое по-ропластиковое трико вполне удобным, оно ласкало кожу, проветривало и очищало тело, сохраняя оптимальные показатели влажности и температуры.

Так, кто ещё остался? Да, старина Криби с двадцать девятого этажа. Он разводил растения с кожистыми листьями, которые обрывал и сушил до пожелтения. Дальше он резал их на тонкие полосочки, набивал ими изогнутую конусообразную трубку, зажигал и вдыхал отделяющийся дым. Вся его клеть воняла, да и в коридоре чувствовалось, а уж соседи, несмотря на вентиляцию, всё время жаловались на запах палёных отходов. Хобби старика Криби отражалось на его здоровье, он часто кашлял, вид имел изжёванный, вызывал чувство брезгливости при встрече.

Последний знакомец в списке был Герт, который жил на седьмом ярусе, но его можно было не брать в расчёт. Он получал химическим способом некие жидкости, которые смешивал с водой, чтобы пить их. Жидкости действовали на него странно — он начинал шататься, говорить неразборчиво, орать, петь на весь ярус, а потом засыпал и шумно храпел при этом. От него тоже пованивало, но не совсем как от старика Криби.

Всё, больше знакомых у Скали не было. Не было и подходящих примеров для развития собственного хобби. Поиски снова зашли в тупик.

Идея о собственном уникальном увлечении, которого ни у кого в мире нет, словно витала где-то рядом, упорно не даваясь в руки. Маячила по периметру сознания и подсознания, иногда казалась достижимой — да раз плюнуть! А потом, едва задумаешься о ней… она таяла, таяло вожделенное хобби, а пасть дезинтегратора приближалась ещё на один день. Ужас перед устранением всё же не осиливал неприятие простейшего подхода—а именно подражать другим увлечениям. Скали просто не мог представить себя занимающимся серой, убогой, БАНАЛЬНОЙ, массовой скукотищей. Уж лучше в дезингратор самому прыгнуть — головой вперёд.

Бессилие справиться с проблемой так угнетало Скали, что он стал ощущать совсем незнакомые прежде порывы. Ему хотелось ломать, крушить, кидать… пульс учащался, в глазах мутнело, кровь стучала в висках. Такое происходило уже не раз, но в тот день он не выдержал. Сграбастал первый попавшийся под руку твёрдый предмет — им оказалась металлическая ваза, был такой момент, когда он раздумывал заняться металлопласти-кой, — и…

Ваза врезалась в проектор информатория. Прибор буквально разлетелся на кусочки. Вид осколков отразился неким мрачным торжеством в душе Скали, он подхватил упавшую вазу и принялся методично колошматить всё ломкое в клети. Жестоко разбил откидную столешницу. Измельчил голоцентр, ободрал стандартные обои, обнажив непрезентабельные пластобе-тонные стены. Стены… нет, не поддались. Лишь ваза расплющилась. Зато стало возможным вспороть ею постель — из оболочки выплеснулось почти с кубометр кисельной электросопротивительной жидкости. Больше в помещении нечего было ломать, кондиционер похрапывал за надёжной решёткой. Скали дико озирался, стоя по щиколотку в спальной жидкости… и вдруг почувствовал глубочайшее удовлетворение от содеянного.

На него снизошло ПРОЗРЕНИЕ.

Он нашёл себя, нашёл своё призвание, своё са-мое-пресамое хобби на всю жизнь.

Он будет бороться с вещами. Он будет РАЗРУШАТЬ.

Ощущение раскрепощения не покинуло его, даже когда в клеть ворвался ремонтный робот, который тут же вызвал медицинских киберов. Скали улыбался, наблюдая, как жидкость течёт по коридору.

— Ваше заключение? — спросил Центр информатория после проведения следствия.

— Всё нормально, гражданин нашёл своё хобби, — отрапортовал заведующий Службой психической гигиены соответствующего яруса. — Жилая клеть отремонтирована, жилец может вернуться.

Скали вернулся, преисполненный творческих планов — один другого прекраснее. Он обдумывал рекламу своего увлечения и ничуть не сомневался, что скоро обзаведётся миллионами последователей.

Ибо нет ничего слаще и увлекательнее, чем заниматься РАЗРУШЕНИЕМ.

Корабль Университета дальних исследований планеты Ерда материализовался вблизи Земли. Почти сразу включились обычные гравитационные движки, нуль-реактор перевели на спящий режим, корабль стал описывать витки вокруг уже малознакомого звездолётчикам мира, переходя с одной орбиты на другую. Члены экипажа собрались в центральном зале наблюдения. В их яйцевидных черепах, пухлых туловищах и тоненьких конечностях едва-едва угадывалось родство с человеческой расой, но тем не менее они являлись потомками землян, развившейся от человеческого вида ветвью. Большими тёмными глазами взирали они на экран, где вращалась прекрасная бело-голубая планета, и перешёптывались благоговейно.

Первым решился возвысить голос командир Бэрк:

— Вот она, мать-Земля! И я дожил лицезреть её! — добавил он, украдкой смахивая скупую слезу.

— Отсюда пошло человечество, а сколько усилий понадобилось, чтобы найти обратный путь! — воскликнул не менее взволнованный помощник капитана. — Я словно смотрю на святыню!

— Внимание, приступим к протоколу! — распорядился командир немного спустя. — Доложите о подходящих для высадки местах.

Экипаж кинулся к своим обязанностям. После анализа карт, сверок, замеров радиации и прочих показателей в списке возможных мест посадок осталось не так уж и много географических объектов.

Главный эколог экспедиции робко начал свой доклад:

— Под нами происходит нечто смущающее… Поверхность суши повсюду необычно сглажена и представляет собой развалины огромных соприкасающихся зданий. Моря и океаны обмелели по сравнению с древними картами. Незаметно, чтобы имелись значительные площади растительности, оператору не обнаружили крупных животных… Нет признаков индустриальной деятельности. Лишь в этом квадрате мы зарегистрировали движение… это пляж.

— Действительно странно, — задумался командир. — Десантикам надеть антигравитационные скафандры и готовиться к катапультированию!

Челнок приземлился на плоской бетонной равнине за спиной землянина по имени Драг. Он с удовольствием созерцал созданный им инструмент. Тонкая железная труба с прикреплённым к ней твёрдым камнем была способна наносить чудесные разрушительные удары. Рядом с Драгом сидел Мато. Он палил себе бороду волосок за волоском при помощи лазерного скальпеля, который время от времени совал в гнездо подзарядки атомной батарейки, довольно дряхлой и почти совсем израсходованной. Несколько женщин чуть в отдалении сшивали одежду из пластиковых мешков, которые выглядели непромокаемыми и, наверное, сослужили бы хорошую службу во время дождя.

Вдруг небольшое племя всполошилось. Слегка. Заметили неопознанный летательный аппарат. С тупым бесстрашием недалёких умов выпрямились, поджидая странных существ, выбравшихся из челнока. Драг только сжал покрепче рукоять инструмента, готовясь к встрече гостей. В ответ командир Бэрк поднял руку в жесте приветствия.

— Энтот вроде чё-ть брякнул, — пробурчал Мато.

— Ага, чё-ть брякнул, — подтвердил Драг. — Кажись, «здрасте» брякнул.

— Ух ты! Говорящие!

— Привет вам от имени моего народа! — громче повторил командир. — У вас бедствие? Мы пришли помочь!

— Чего-чего? Помочь? — с трудом вспомнил забытое слово Драг. — Чего помогать?! Нам и так хорошо! — возразил наконец.

— Но вы же… мы вам… мы ваши братья, поэтому хотим помочь. Мы покинули Землю тысячи лет назад.

— Братья? — вмешался Мато. — Непохожи вы на моих родственников… О какой Земле ты тут трын-дишь?

— Об этой, — топнул ногой Бэрк, бетон загудел, командир обвёл рукой пространство, захламлённое мусором и обломками до самого горизонта. — Весь ваш мир так называется. Ваша родная планета и наша пер-вородина. Вы тут живёте… — пояснил он неуверенно, заметив непонимание на лицах местных.

Местные переглянулись.

— Что за чмо брякнул! — возмутился Мато. — А ну я щас камнем ему по башке! А? — Он повернулся к признанному лидеру маленького племени.

— Погоди-ка! — охладил его пыл Драг. — Надо сперва ему пару речей толкнуть… Эй ты, тощеногий! — обернулся вождь к пришельцу. — Я знать не знаю, о чём ты трындишь, но наш мир зовётся иначе. Всё тут — это планета Скали! Он наш бог. Мы ему преданно служим. Мы верны его заветам! А сейчас… катись и не мешай нам делом заниматься, урод!

— А чем вы занимаетесь? — удивился Бэрк.

Драг подбоченился, вспомнил заветные слова и важно изрёк:

— РАЗРУШЕНИЕМ, болван! Разрушение — верховное благо. Нам ещё много осталось доломать, что ещё стоит неразбитое, за что нас Скали вознаградит на том свете после смерти. Наши дети продолжат святое дело разрушения, пока весь мир не станет прекрасно раздолбанным! Совершенным!.. А щас… катись отседова, не мешай делом заниматься! — грозно взревел Драг, поднимая каменно-железный молот постижения совершенства во Вселенной.