Элеонора Татаринцева
ДЖОННИ
«Интернет… Это помойная яма, в которую сваливают все кому не лень всё что ни попадя! Никакой таможни, никакой цензуры и никаких границ! Умопомрачительная вседозволенность! Вот и помрачаются… Черпают из этой клоаки все, кто только научился мышкой двигать и на кнопочки нажимать. И прикипают к поганому окошку монитора, как к замочной скважине, продвинутые, свихнутые с ума, начисто забывшие о реальности — наши дети. Конечно, и очень нужная информация, и оперативность, и объём услуг, немыслимый ранее, — всё это плюс. Но пока до нужного сайта докопаешься, сто пудов мусора на голову обрушишь. Это как в секонд-хенде — среди тонны чужих отбросов одно изделие с бирочкой производителя…»
Так в своё время старомодно негодовал и сокрушался отец пятнадцатилетнего Женьки в попытке оторвать сына от компьютера. Безуспешно! Никак не состыковывались интересы двух поколений, и, непонятый, он, чтобы хоть как-то сохранить ниточку взаимоотношений, продолжал поставлять материальные средства на технический алтарь сына. Всякое новое программное обеспечение, видеоплаты, видеокарты — это были ценности первой величины. Он перестал понимать сына уже давно и обиженно считал, что именно Интернет повинен в этом. Все мысли — игровые диски, все друзья — в чате, все время — за компьютерным столом… Даже имя своё Женька переделал на западный лад, назвавшись в Сети — Джонни. О, если бы вернуть то время!
И вовсе не Интернет отобрал у него сына, а двое подонков, возможно, из таких же любителей игр, для которых жизнь и смерть стали понятием виртуальным. Просчитанные ходы действий имели для них гораздо большее значение, чем реальный результат. Удача выводит на следующий уровень опять же действий, неудача — всего лишь вариант… Цена жизни? Она определилась стоимостью мобильника, который они забрали у парнишки.
И лучше бы он не сопротивлялся, а отдал бы добровольно всё, что имел! Но любители игр серии «Меча и магии» имеют свою мораль, не совместимую с моралью играющих в «СТА».
«Лучше бы он не сопротивлялся… — в который раз горевал отец, скорбя о сыне. — Может, остался бы жив…»
Телефон потом вернулся, пройдя с десяток перекупщиков, Женька — нет. Его палачей тоже так и не нашли. Слишком часто стали происходить подобные вещи в утробах наших городов. И слишком трудно стало вычислять в наших благополучных мальчиках и девочках потенциальных убийц…
Женькин отец снова и снова перебирал свои горькие думы, присев за рабочий стол сына. Экран монитора, обычно всегда заманивающий взгляд разными картинками, тускло демонстрировал свою неживую поверхность. Это угнетало ещё хуже, чем тишина… Не выдержав, он включил «пилот». Экран ожил, появились заставка и окно приветствия. А через мгновение проявил себя, неожиданно выметнув из глубины памяти, живой образ сына. Отец вздрогнул… Когда это Женька успел сменить картинку рабочего стола?
Отцу стало ещё горше от этого привета из прошлого. Непроизвольно пальцы побежали по клавишам. Захотелось высказаться, выкричаться в пространство, в никуда… И короткий текст был отправлен наобум в глубины того же проклятого Интернета.
«Где ты теперь, Женька? Как мне не хватает тебя!»
Компьютер немного помедлил, переварив полученный сигнал, потом утробно заурчал и выдал ответ:
«Привет! Это я, Джонни! Как дела?»
Это могло быть только чудовищной случайностью… Или сумасшествием… Или злым розыгрышем…
Пальцы лихорадочно забегали по клавиатуре:
«Ты кто? Кто мне ответил?»
«Знаешь, я живу в чате. Здесь так много клёвых друзей! Не бойся, заходи и ты!»
Отец не понимал, каким образом и куда он пробился. Похоже, компьютер взял на себя руководящую роль, оставалось слегка соответствовать…
Экран выдал аватару даже без запроса. Это был образ сына! Отец так и не решил, в здравом ли он уме. Он вообще ничего не успел для себя решить. Потому что просто продолжал набирать новый текст:
«Не уходи, пожалуйста! Поговори со мной! Так одиноко жить без тебя!»
Джонни: «Что такое жизнь? Даже наши самые давние предки задавали этот вопрос. Они сравнивали жизнь с рассветом и закатом, с цветком и радугой — в общем, с тем, что видели. Об этом и первые наскальные рисунки, ты не находишь? Позже она была садом и полем, огнем и избой. Потом она стала поездом и автомобилем, рыболовецким колхозом им. Ленина, и акциями Газпрома, и ещё много чем… Но, несмотря на это, жизнь как была туфтой, так и осталась. (Как у меня)».
«Не говори так! А мы? Разве мы зря дали тебе её — жизнь?»
Джонни: «Предки у меня клёвые! Но всё равно — чужие. Они ничего не понимают… Заходи на чат! Это совсем другой мир!»
Скрипнула входная дверь. Пришла жена. Отец торопливо свернул сеанс — ей ни к чему лишние расстройства. С этим он справится сам.
За неделю общения с виртуальным Женькой отец узнал о нём больше, чем за предыдущий год. Сообщения носили отрывистый характер и порой не соответствовали вопросу. Поэтому для себя отец решил, что это какой-то странный сбой в программе и злополучный Интернет посылает ему прошлую переписку сына с его виртуальными друзьями. Он не был особенно силен в этой технике, так, на уровне скромного «чайника»… Но эта иллюзия несла хоть какое-то утешение!
Джонни: «Посмотрел „Мы из будущего“. Феерическая клюква про то, что есть не только Билл (он всё же лучший), но и весёлые чуваки — солдаты. Туфтовая муть для тринадцатилетних. Там ещё солдаты ходят в бейсболках, окруженцев принимают в состав части. Про медсестру вообще молчу — мочалка квашеная! Когда я был маленьким, смотрел нормальные фильмы про войну типа „А зори здесь тихие“, „Аты-баты…“, и как-то ничего, нормально всё было. Почему нельзя снимать более правдиво и быть более точным в деталях? Подростки, правда, тащатся до визга. А девчонки слезы утирают. По спецэффектам съёмочная группа должна передавать привет Майклу Бею („Пёрл-Харбор-2003“) — содрано отлично! В остальном — унылая дрянь. К просмотру запретить, режиссёра — в топку, продюсера в суд за растрату госбюджета!»
«Значит, тебе старые фильмы больше нравились? А я-то думал, что тебе современные дебильные боевики по душе».
Джонни: «Веселье, впрочем как и дебилизм, бывает очень разное. Когда это „веселье с дебилизмом“ и к месту, и по теме — весело. А когда веселье лишь подтверждает наличие симптомов дебилизма, то это уже не смешно! И вообще, я против насилия, я за биоразнообразие».
«Я и не предполагал, что ты так рассуждать умеешь. Мальчик мой, я же тебя совсем не знал!»
Джонни: «Мне пришла в голову интересная мысль — если в чай или кофе вместо двух кусочков сахара класть один, то можно сократить потребление вдвое. Стоит задуматься! С одним меньше потолстеешь и по-прежнему сладко. Надо маме сказать, может, ей эта мысль понравится!»
Эти странные диалоги продолжали притягивать подсевшего на Интернет отца. Старательно скрывая своё занятие от жены, он выбирал надёжное время её отсутствия, чтобы выйти в Сеть. Это случалось нечасто — их график работы почти совпадал. Но всё его ставшее бесполезным время заполняли мысли о Джонни, ждущем его вызова. Во всяком случае, так казалось отцу, потерявшемуся в реальностях и иллюзиях настоящего… Джонни ни разу не обратился к нему прямо. Все диалоги имели направление как бы к третьему лицу, как бы случайно совпадая по мысли и теме…
Зато в обыденной жизни с женой они совершенно не упоминали имя сына. Горестным подсознанием наложенное табу блокировало все разговоры на эту тему Даже портреты Женьки исчезли с видных мест, спрятавшись в более потаённые, не видимые праздному глазу. Так было проще горевать!
Однажды ночью он проснулся от неясной тревоги. В комнате сына горел слабый свет. Жены рядом не было. Он поднялся и тихонько приник к приоткрытой двери. Экран светился мягким сиянием неведомого, и по синему полю бежали лёгкие буквы текста:
«Здравствуй, сынок!»
«Привет, мам! В чате всё спокойно! А у вас?»
«Всё нормально, ну почти… Ты снова со мной… Только не исчезай совсем, ладно?»
«Вы у меня молодцы, предки! Всё будет в шоколаде!»
Тихо-тихо, стараясь не скрипнуть дверью, он подошел и встал за спинкой компьютерного кресла. Жена не испугалась, кожей почувствовав его присутствие, и, откинувшись, так же тихо прислонилась головой к его груди. С экрана на них смотрели весёлые глаза сына…
С этого момента общение с Джонни стало для них смыслом жизни. Они в буквальном смысле подсели на Интернет, всё больше и больше проникаясь к нему благодарностью. С жадностью, чуть ли не соревнуясь, изучали специальную литературу, оставшуюся от сына. Почти ничего не понимая, стыдились сами себя и снова открывали компьютер, чтобы узнать что-то новое. Оказывается, возраст — это не только достоинство, но и ущербность, если топтаться на одном месте. В это время другие начинают своё движение по жизни, и у каждого свои точки отсчёта. И можно двигаться даже в одном пространстве и даже в одном направлении, но не соприкасаться…
Сейчас отец осторожно дотрагивался, двигая мышкой, до этих жизненно важных для другого точек и, открывая файлы, открывал мир.
«Я прослушал твои записи песен группы „Пилот“. Я и не знал о таких. И, знаешь, меня зацепило… Такой музыки в наше время не было. А тексты! Прости, я всегда критиковал новое время за его дешёвые песни. Просто оно развивается по своим законам, и можно совпадать или выпадать из общего ритма. Мне захотелось совпадать…»
Джонни: «Группа „Пилот“ поют с 1997 года. Тут дело даже не в том, кто он, Илья Чёрт. Пусть даже был бы кто другой. Он человек достойный уважения, которому досталась очень тяжёлая ноша. Хотя он сам говорил, что это помогло ему познать себя. И наркотики, и онкология плата за это, только очень высокая».
«Когда я слушал песню „Уголь и перья“, почему-то вспоминал Цоя. А ещё „Нет вестей с небес“»…
Джонни: «Я часто думал об этом. Песни… Сегодняшним днём… И на свете одним меньше человеком… И скажут — классным был он парнем…
Он уже знал. Уже конечно же всё знал. Мне один человек сказал, что это фанатизм… А что же тогда участие? Сострадание?! Такого уже нет? Вот и всё, прости, пора… Мне обидно за тех, кто не понимает. А чтобы понять, совсем не обязательно слушать группу „Пилот“. Совсем необязательно знать, кто такой Илья Чёрт… Когда я услышал песни этой группы, я открыл для себя новый мир. Огромное спасибо моей подруге — Лисёнку. „Пилот“ не просто группа. Это что-то большее… Мне кажется, что уже появилась особая такая… микрокультура, что ли… Спасибо „Пилотам“! „Пилотам“ — проводникам для заплутавших в этом огромном мире душ».
«Познакомь нас со своими друзьями, Джонни!» — Это уже мама.
Повседневные виртуальные беседы объединили их, как никогда не смогла сделать реальная жизнь.
Джонни:
«Друзья приходят сами. Их не надо звать,
Не секрет, что друзья — это честь и отвага,
Это верность, отвага и честь…»
И они действительно пришли, обозначив третий уровень общения.
Скиф: «Любопытно получается… То есть не может быть настоящим другом тот, в ком чести нет, зато есть то же, что у всех, например, совесть? И вообще, почему честь и совесть — разные понятия? Мнения будут?»
Лисёнок: «Ну, может, человек с честью всегда поступит по чести, а совестливый, что ж, помучается-помучается, а гадость всё равно сделает…»
Заноза: «Ну если хотите, коротко обозначу так. Совесть — это моральная составляющая личности. Честь — не моральная, не составляющая и не личности, а скорее общества в определённом плане. Так, аристократическая, честь мундира и прочая, и прочая… А совесть — штука индивидуальная, для общего пользования не предусмотрена».
Гном: «Эй, народ, вам больше делать нечего?! Нашли тему… Скажите лучше, как мне свою аську создать?»
Скиф: «Для начала ты её должен установить на свой комп. Некоторые предпочитают не аську, мейл-агент».
Заноза: «А я могу за недорого по своему коммуникатору болтать с теми, у кого есть мейл…»
Гном: «А у тебя коммуникатор? Вот здорово! Нет, мыло я не хочу».
Джонни: «Пардон, ребята, Инет глюкануло, пришлось комп перезагружать! Гном, расскажи о себе!»
Гном: «Ну… Мне 15 лет, слушаю рок, люблю ВМХ, аниме…»
Заноза: «Второе — это что такое?»
Гном: «Трюковой байк, маленький такой…»
Джонни: «Заноза, а ты?»
Заноза: «Если в том же ключе, мне 20. Люблю много чего (книги, в основном). Не люблю тоже много…»
Джонни: «Лисёнок и Скиф, вас я давно знаю… Как и вы меня. Итак, дамы и господа! Скоро мой день рождения. Высылаю вам свою фотку и приглашаю в гости. Идёт?»
Лисёнок: «Спасибо! Фотка классная! Это ты по жизни или образ в Мирах?»
Джонни: «Ну Миры — они Миры и есть. Всякие, понимаешь? Я думаю, у каждого из нас там своя ипостась есть…»
— Ты что-нибудь понял? — жалобно спросила жена, оторвавшись от экрана. Он пожал плечами. Признаваться в скудости ума явно не хотелось. Не мужское это дело!
Через несколько дней, возвратившись с работы, он обнаружил празднично накрытый стол. Жена хлопотала на кухне. Пахло пирогами…
— Ты что это затеяла? — недовольно поинтересовался он.
— А ты помнишь, какой сегодня день?
«Еще бы! В этот день Женьке исполнилось бы шестнадцать…»
— Но ведь…
Жена покачала головой, остерегаясь непроизнесённых слов. Лучше не озвучивать горе…
— Он пригласил друзей! И вообще сегодня сплошной тарарам…
Она взяла со стола злополучный мобильник сына. В нём давно закончился заряд, но тем не менее память была забита новыми эсэмэсками с поздравлениями. Среди адресатов знакомо высвечивались: Гном, Заноза, Скиф… Звонок в дверь бросил их обоих в прихожую.
На пороге стояли рыжая девчонка в джинсовке и бритоголовый парень в чёрной футболке с непонятной символикой на груди. Оба были прикованы проводками к своим плеерам, что не помешало им дружненько поздороваться и почти синхронно озвучить вопрос:
— Скажите, здесь живёт Джонни?
Несчастного отца это окончательно выбило из колеи:
— Да, как вы… Да я!.. — растерянно пробормотал он, не в силах ни гневаться, ни понять что-либо. Из-за спины его тихо выдвинулась жена:
— Проходите, ребята! ДЖОННИ ЖИВЁТ ЗДЕСЬ!
А потом они сидели вместе за столом и пили чай. И ели пироги. И оказалось, что не так уж страшен мир детей. Впрочем, и мир взрослых тоже. Присутствие сына не требовало доказательств. Он был таким же близким и понятным, как никогда в жизни.
Отец бросил украдкой взгляд в сторону компьютера. На мониторе зависла картинка их родной комнаты с накрытым столом посередине. Только по ту сторону экрана стулья были пусты.
— Джонни живёт здесь…
— И мы тоже…
P. S. Некоторые диалоги героев имеют под собой реальную почву, за что автор благодарен Сети и её обитателям.
