АНАСТАСИЯ ЧЁРНАЯ
Дело №… «Золотой Петушок»
— Кар-кар!
Проклятый ворон! Задолбал до невозможности. Сегодня же его ощиплю и привяжу к забору на потеху приличным воронам. Или попрошу Каргу сварить из него похлёбку для Мурзика.
Как не хочется вставать, однако.
— Кар-ка-ар!
— Заткнись, петух бройлерный! — крикнула я и запустила в Квока шёлковой подушечкой.
Промахнулась. Вот блин горелый! Я сразу раскаялась в том, что сделала.
Ну и надо было мне так криво бросать свою любимую подушечку-сердушечку? Это она форму такую имеет, в виде сердечка. Сама вышивала.
Квок — Каргулин ворон. Не правда ли, прикольное имечко? Этому старикану уже лет не сосчитать, а он, как обыкновенный петух, орёт ровно в шесть утра, не давая поспать приличным (и не очень) людям.
— Литушка-а… — раздался ласковый, слегка скрипучий голос. — Вставай, милая. Кушать ужо давно подано.
— Иду, Каргуля! Вот только сейчас зажарю твою курицу и спущусь. Жаль, невкусная будет: старая уже.
— Что ты, лапушка! — ужаснулась моя хозяйка. — Да он не специяльно-то! Ты уж не гневайся, дорогая. Что с глупой птицы взять? Оно только в присказке говорится: «Мудр как ворон», а на самом деле…
Старушка не договорила. А что тут скажешь, всё и без слов понятно.
Да, кстати, забыла представиться.
Меня зовут Левашова Аэлита Ивановна, 198… года рождения. Волею судьбы оказалась в сказочном царстве, провинциальном государстве под названием Ведеркино. Работаю у царя-батюшки нашего Потроха (заметьте, ударение на второе «о») главой частного детективного агентства. Живу на квартире у Саломеи Сосипатровны Деревенской, в народе именуемой бабой Каргой за дурной глаз да умение колдовать. Бабуля на прозвище не обижается. По-моему, она сама уже давно позабыла своё «натуральное» имя-отчество.
Как я попала в эту затерявшуюся среди времен эпоху — сама не знаю. Жила себе жила в Москве, честно зарабатывала на кусок «Сбарро-пиццы» да чашку зелёного (дорогущего) чая «Nadin» профессией частного сыщика. Отлавливала всяких загулявших жён, распутных секретарш и так далее.
И вот однажды ко мне явилась некая Станислава Кромофф (фамилия явно переделана на американский лад) с просьбой вычислить любовницу её мужа. Выдала вполне приличный аванс и пообещала по успешном завершении расследования заплатить в два раза больше. Я согласилась и приступила к делу.
Моих подопечных я выследила довольно быстро. Впрочем, они не слишком-то и скрывались. Милые такие ребята. При взгляде на изменника-мужа мне его даже стало жалко. Бедный парень. Явно позарился на богатое приданое Станиславы. Иначе зачем молодому человеку с наружностью модели жениться на толстой бабище лет на пятнадцать старше его?
Парочку отчего-то всё время тянуло ввысь. То на крыше небоскрёба встретятся, то полетят вместе на дельтаплане. И даже записались на прыжки с парашютом! А мне что прикажете делать? Пришлось тоже записаться.
Настал день, когда наша группа загрузилась в самолёт. Набрали высоту. Инструктор подал команду, и высадка воздушного десанта началась. Голубки тоже прыгнули. Моя скромная персона, конечно, сиганула за ними. Лечу это я лечу, стараюсь не упустить их из виду и вдруг чувствую, что покрываюсь холодным потом.
Батюшки-светы! Да ведь я впопыхах дернуть за кольцо забыла. А до земли уже считаные метры остались. Мысленно попрощавшись с белым светом, я уже приготовилась спокойно помереть…
Как вдруг провалилась в воздушную яму.
Очнулась на маковке колокольни в славном городе Ведеркино. Зацепилась лямкой рюкзака с парашютом за крест. Ну вылитый барон Мюнхгаузен.
Пообжилась, поосмотрелась чуток и открыла здесь филиал своего агентства. А работы у меня непочатый край. То одно, то другое дело наклёвывается.
Заработки, конечно, не ахти, но для этого времени вполне хватает. Цены в Ведеркине, нужно прямо сказать, совсем не столичные. Не то что у нас в Москве. Там в «Новоарбатский» гастроном заскочишь купить чего-нибудь вкусненького к чаю, смотришь, а тысячи рублей как не бывало.
Тысяча рублей! Да мне в царстве славного Потроха за эти деньги до конца своих дней придётся горбатиться, если я домой не вернусь…
— Литушка-а, красавица-а! Блинки-то стынут! — прервала мои размышления бабушка Саломея.
Быстро одевшись, я затопала по ступенькам.
— Чё у нас на завтрак? Мм… Обожаю блинчики с повидлом… Бабуля, ты чудо! — сказала я и чмокнула разулыбавшуюся старушку.
Не успела доесть свой «скромный» завтрак, как в дверь настойчиво забарабанили.
Я выглянула в окошко. Опять царские снайперы. Ох, как они надоели! Ну и чего им в этот раз надобно?
Разговор был недолгим. Оказывается, Потрох уже который день не спит. Манька-преследка замучила. Войны ему мерещатся везде. Гневается. Утопиться грозится, а перед тем всех придворных на колы пересажать.
Короче, срочно надо ехать на государев двор, в царёв терем.
А я-то тут каким боком? Это не мой профиль — психически хворых убалтывать. Но ехать всё равно придётся.
Быстро попрощавшись с Каргой, я уселась в повозку и покатила к царю.
На Потроха было жалко смотреть.
Глаза у него слипались, бородка узлами закрутилась. И весь вид у батьки был какой-то жалкий, замученный. В общем, совсем не царский.
— Ага, явилась — не запылилась! — грозно прикрикнул государь-надёжа. — Где тебя только черти носют, пока я самолично изменников выслеживал?!
Царь у нас ва-аще на этом деле помешанный. Пунктик у него такой. Везде врагов царства выискивает.
— Ближе к делу, ваше величество, — холодно прервала я его словоизлияния.
— Ну чего ты энто злая-то такая? — пошёл на попятную повелитель. — Злой будешь — на кол посадить велю.
— К делу. Я не люблю повторять.
Вообще-то батька, как ни странно, у меня по струнке ходит. Это он сегодня в ударе почему-то.
— Ну, милая, к делу так к делу, — покладисто согласился царь, уселся на трон и, сурово тыча скипетром в мою девичью грудь, изрёк: — Изволь-ка мне петушка золотого доставить. Он, сказывают, всех супостатов за версту чует.
— Чего-о? Ну вы, величество, блин, даёте! Петушка ему подавай, видите ли! Где я вам его найду? Это ж сказки. Его ж Александр Сергеевич Пушкин выдумал!
— Ну-ну! — погрозил владыка. — Ты потише. Поумерь-ка пыл свой боевой. Какого-то Пушкина приплела. Я царь или не царь? Значится, так: привезёшь кура — повышу тебе жалованье в два раза. Не привезёшь — пеняй на себя. — Потрох развел руками.
Разговор о деньгах меня немного успокоил. Наличность — это всегда приятно.
— Откуда вы хоть про него узнали? — поинтересовалась я.
— Дак это, старец седой явился мне во сне. Настроил гусельки яровчатые и забренчал песенку. Складненькую такую. Есть-де у Шемаханской царицы петушок золотой. От деда моего двоюродного достался. Так что кур этот — наше семейное достояние. Надо бы вернуть.
— И где же я найду эту особу царских кровей? — скептически протянула я.
— В лесу, возле Ольшина. Лагерь у ней там. Мне мои снайперы донесли.
— Отчего ж их и не пошлете?
— Не доверяю я им, — нахмурился царь. — Бездельники окаянные. Гусударственное дело как пить дать завалят. — Когда едешь? — осведомился он деловито.
Что ты с ним поделаешь. Придёт в голову какая блажь — колом её оттуда не выбьешь. Придётся-таки ехать свет за очи, искать эту царицу «кавказской национальности». И как я у неё ещё этого петуха экспроприировать буду?
Словом, сошлись мы на том, что через три часа, собравшись и прихватив с собой Каргуню с Мурзяем (это бабкин чёрный кот-оборотень, каждое полнолуние превращающийся в тупого громилу), я буду ждать царских снайперов с каретой и шестёркой лошадей.
Карга, конечно, была против и ехать отказалась наотрез. Меня, красну девицу, тоже не пускала. Но я отпросилась «на пару дней» и, взяв за шкирку Мурзяя, стартовала в Ольшино.
Ольшино. Что оно, собственно, собой представляет? Да ничего примечательного. Обыкновенная маленькая и запущенная деревенька. Вот, правда, лес там очень красивый. Но мало ль у нас в округе живописных местечек. И чем именно это приглянулось Шемаханке?
Да-а… Шатер у царицы обалденный. Раза в полтора будет повыше царского терема. Огромный, словно шапито, он раскинулся на кисельном берегу молочной реки (я нарочно проверила — всё чистая правда: и молоко, и кисель всамделишные). В этом шатре слились все цвета радуги. Будто золотом вышитая надпись «Шемаханская царица: бюро торговли. Холодильники, телефоны, коты-баюны, жар-птицы» украшала вход.
Ни фига себе, подумала я. Откуда здесь холодильники и телефоны, в сказочной-то реальности?
Ну и ну, понеслась вдогонку первой другая мысль. Никогда бы не подумала, что венценосная особа снизойдёт до торговли.
«Ты совер-ршенно пр-рава, юная хозяйка, — вклинился в моё сознание мурлыкающий голос Мурзика. Он у нас в обыкновенные, неполнолунные циклы не может говорить по-человечески, а только телепатирует. — Интер-ресно, а где это сама цар-рица?»
— Пойдём поищем, — предложила я.
— Позолоти ручку, красавица! — донеслось откуда-то со стороны.
— Ой, кто вы? — Я инстинктивно приняла боевую стойку каратека.
Пред мои ясны очи предстала дама цыганской наружности. Только одета она была не в пример нашим городским гадалкам. Коротенькое зелёное платьице великолепно гармонировало с её изумрудными глазами и смоляными, до самой земли волосами, заплетёнными в пять или шесть косичек-дредов. Прекрасное, отнюдь не поддельное колье из зелёных же камешков украшало её лебединую шею.
— Меня зовут Эсмеральда, хотя чаще называют Шемаханской царицей, — очаровательно улыбнулась она.
— Ужель та самая…
Тьфу, с языка чуть не сорвалось: «Татьяна». А что? Обе ведь персонажи Александра Сергеевича.
— Не сомневайся. А вы, собственно, кто будете, страннички? — нахмурила соболиные брови царица. — И зачем ко мне припожаловали?
— Кхе-кхе, — прочистила я горло. — Разрешите представиться. Аэлита Левашова. Нахожусь на службе у царя нашего Потроха. По его поручению и прибыла. А это Мурзик. — Котик ненавидит, когда я его так называю; обожаю мучить четвероногих.
— Мурзик… Чудесное имечко… — нежно пропела Эсмеральда, и у киски сразу посоловели глаза. — Так чего же вам надобно, перехожие?
— Нам нужен золотой петушок, — бухнула я без экивоков.
А чего, спрашивается, резину тянуть?
— Ха-ха-ха! — звонко засмеялась Эсмеральда. — Ха-ха! Надо же было такое придумать!
Странная она какая-то. Чего смешного нашла в обыкновенной просьбе? Смех без причины, как известно, явный признак… Хм-хм.
— А в чём дело? — поинтересовалась я.
— Милая Лита… Вы не обидитесь, если я вас так буду называть? Я ведь всё-таки старше вас… немного.
— Что вы! Неужели? — польстила я царице. — Великолепно вьплядите.
Парочка комплиментов всегда помогает налаживанию хороших отношений.
— Большое спасибо. Но ближе к теме. Лита, неужели вы ничего не знаете о петушке? Да ведь это давняя история. О ней ещё в газетах писали. Он же умер, золотой наш. С горя и скончался. Всю жизнь каялся в том, что по молодости и глупости шлёпнул царя Дадона. Уже лет пять, как его нет с нами, — обронила слезу царица.
Вот тебе, бабушка, и Юрьев день. Сколько раз я говорила Потроху, что экономить на подписной кампании нельзя. Так нет же: «Казна не вынесет! Тратить гусударственные деньги на листки ненужной бумаги, с которой даже в сортир не сходишь…» Мракобес! Ретроград! Вот что значит не иметь доступа к международной информации. Сидела бы я сейчас преспокойненько дома, пила бы чай с ватрушками…
— Что же мне теперь делать? — Я растерянно уставилась на Шемаханку.
— Ну с этим проблем не будет, — успокоила меня царица. — Насколько я помню, Потрох никогда не отличался особым умом. Я могу продать вам петушка-на-посошок. У меня, кажется, есть один золотисто-рыжего цвета. И характер у него соответствующий. Должен подойти.
— Петушок-на-что? — переспросила я.
— На-посошок. Я их держу на продажу. Знали бы вы, какие из них замечательные закуски выходят. Окорочка — одно объедение; У меня этих куриц — тьма! Иногда даже возникает мысль, а не наладить ли экспорт петушиных окорочков за границу. Дело может оказаться весьма прибыльным.
Мне почему-то припомнились наши рынки, заваленные унылыми «окорочками Буша». Так вот кому мы обязаны этим видом импорта!
Мы погуляли ещё немного по лагерю царицы, попили шербета, заедая его пахлавой и рахат-лукумом. Эсмеральда оказалась классной девчонкой. Представляете, она мне просто подарила петуха! В конце концов Шемаханка даже решила отправиться с нами к Потроху. Видите ли, соскучилась, давненько не видела.
Наверняка батька не заметит обмана, тем более в присутствии Эсмеральды.
Когда мы сидели в карете, я всё же решилась задать вопрос, который уже давно не давал мне покоя:
— Эсми, у тебя на вывеске написано: «Холодильники и телефоны». Что это значит?
— Ты что, не знаешь, что такое холодильник? — поразилась царица. — Ведь это такая каменная коробка, которая не пропускает солнечных лучей. Телефон — ещё проще: два полых куска белого мрамора, соединённые бамбуковой трубкой или, на худой конец, камышом. Говоришь в один — слышишь из другого.
Да! Техника на заре цивилизации. А я-то наивно думала, что первые бытовые приборы появились гораздо позже.
Потрох, как я и предполагала, даже не усомнился в подлинности петушка. Да и не до того ему было. Он вовсю приударял за Эсмеральдой. Даже предложение ей сделал. Царица обещала подумать.
В этот раз всё закончилось хорошо. Разве что бедного Мурзяя Карга целую неделю отпаивала отворотным зельем.
Вот она — женская магия!
