Глава 7
Мы стояли на нашем берегу Крыжовницы и смотрели вдаль. Как полагается настоящим богатырям, прижав ладонь ко лбу, якобы от солнца, а на самом деле — для солидности.
Какое тут солнце, на Крыжовнице постоянно дождь идет. Изо дня в день. Мелкий, но противный.
Такое уж свойство у этой реки. Родники да ручьи ее почти не питают, только дождевые потоки. Подозреваю, кто-то из колдодеев прошлого здорово тут покуролесил.
Логово Змия ровно напротив нас, за бугром, что разделяет наше княжество и Пряжское королевство. То есть на самом деле бугра никакого нет, так говорят просто. Зато есть глиняные холмы преизрядной высоты и вырытые в них лазы Змиевы.
Умеет гад устраиваться! На глиняный холм не забраться ни с той стороны, ни с этой. Все равно что на ледяную горку залезть пытаться, сколько ни пробуй, а катиться тебе кубарем вниз, прямиком в реку.
— И как же нам на ту сторону перебраться? — почесал в затылке богатырь. Вот это я понимаю, мыслитель, я уже пытаюсь в Змиево гнездо пробраться, а он все через реку плывет. Кстати, вопрос не праздный — конь переправу осилил бы, но на берег выйти не сумеет. Богатырь смог бы, но переплыть только на коне сможет, доспех под воду утянет. Снять тоже нельзя — сопрут за два стука. Да и не дело это, со Змием разбираться идти без кольчуги, меча и щита. Не поймет, уважать не будет. А для пущего позора еще и на бой не выйдет — богатырю тогда, как девке опозоренной, только в петлю и остается со стыда.
И вот что обидно — я реку могу хоть вплавь, хоть в бабушкиной ступе, а Хреногор — ни так ни этак. Кстати, а если вот так…
— Коня придется оставить, — сказал я строго. Богатырь печально вздохнул, потрепал скакуна по холке. Тот расстроенным не выглядел, не больно-то и хотелось нырять в пелену дождя, а потом еще через реку плыть.
— Надеюсь, волки тут не водятся, — сказал богатырь, стреноживая коня.
Я промолчал, чтоб не расстраивать добра молодца. Надейся не надейся, где это видано — лес без волков?
— В стаи сбиваться не должны, не время, а одного пришибет, — утешал сам себя Хреногор, забрасывая щит на спину.
А вот в этом он прав. С боевым жеребцом волки сейчас связываться не захотят, стаю собирать не станут, еды хватает. Максимум семья, волк с волчицей да щенки малые. Нет, не полезут, а вот конокрады — запросто. Но на это у нас есть я, а у меня — заговор против воровства. Пусть кто попробует влезть в охраняемый круг, если здоровья не жалко. Нет, ничего опасного, посидит на холодной мокрой земле, пока мы не вернемся, недвижимый, как статуя. Удовольствие то еще, чувствуешь все, а шевельнуться не можешь. Никому бы в конокрады идти не советовал, опасное это занятие.
— Как меня через реку перенести думаешь, ведун? — спросил богатырь требовательно.
— На прицепе, — ответил я, заканчивая чаровать круг. Никак не могу заставить себя признаться, он же меня убьет на месте!
— На вот веревку, завяжи вокруг пояса, только смотри, крепко-накрепко, — приказал я, роясь в бабушкиной суме. Так… печка не нужна, музыкальная шкатулка — тоже. О, кладенец мой, тот, что Змий всучил знакомый! Возьмем, пригодится. Смотри-ка, скатерть-самоволка нашлась, а я уж думал, сбежала от нас совсем.
А вот и она — ступа глиняная. И помело для управления.
Опытные наездники без метлы обходятся, управляют движениями ног. Это не для меня, у меня полетного времени больше двадцати сказов нипочем не наберется. Неуютно мне как-то на высоте, да и птицы смеются. Я их понимаю, человек в ступе нелепо выглядит, но все равно обидно. У бабушки это изящно получалось, лихо, а у меня — коряво. А с богатырем на прицепе и подавно высоко не поднимешься.
— Гм, ведун. А ты уверен, что получится? — осторожно поинтересовался богатырь.
— Разумеется, — уверенно соврал я.
Нет, до того берега я дотяну, это факт. Беда в том, что на большой скорости я управление теряю, а на малой Хреногор потонет. И что лучше неизвестно еще, пожалуй, одинаково плохо. Тонущий богатырь попробует по веревке залезть и перевернет мне ступу. Тот же результат, если с управлением не справлюсь.
Стоп, это что же получается? При любом раскладе мы с Хреногором потонем? Что-то не нравятся мне такие варианты.
Ладно, подумаем еще раз. Ступа двоих не понесет (тот еще Боливар), на метле Хреногор не умеет (да и мне без нее тяжеловато править). Без коня утонет, с конем — утонет скакун. Где-то я это слышал уже. Ощущение, что на дне Крыжовницы межевой камень утоплен.
Лодки у нас нет, но… плот!
— Придумал! — кричу радостно, хлопаю со всей силы богатыря по плечу. Боль в руке отрезвляет — это сколько же работать придется!
Я ошибся. Это для меня дело, для богатыря же — дельце на пару пульсов. Топором — тюк, тюк, ветви со ствола счистил, бревно оттащил к реке. Потом второе, третье. А больше и не надо.
Поперек положили пару суков потолще, для жесткости, связали все это веревками, спустили на воду. Я даже не вспотел. Да и с чего бы — раскуривание трубки меня нисколько не напрягает (спаси Аленкарр!), остальную работу Хреногор делал.
Дальше — больше. Один конец веревки присоединили к плоту, второй — к ступе. Для чего такие сложности? Течение здесь сильное, снесет без нее прилично.
Хреногор с некоторым сомнением залез на шаткую конструкцию, пару раз подпрыгнул, чтобы проверить прочность конструкции. По лицу видно, остался недовольным, но жаловаться не стал — богатыри не ноют.
Медленно, под легкой моросью, плот двигался к другому берегу. Вылети сейчас Змий, мы стали бы легкой добычей — плот, привязанный к ступе, ступа, привязанная к плоту, и два дурака в придачу. Но Змий не вылетел, хотя я твердо знал, что он в логове. Наверное, спал, что ему еще в гнезде делать?
Наконец мы достигли другого берега. Теперь самое трудное — подъем богатыря к одному из Змиевых лазов… а потом блуждания по глиняным коридорам.
Плот врезался в узкую полоску берега, этакий крохотный пятачок у подножия холма, и застрял. Это кстати, не надо будет ломать голову, как выбираться обратно.
Богатырь пополз вверх по веревке. Он часто сглатывал, вниз старался не смотреть. Что может бояться высоты, я как-то не сообразил, а Хреногор был слишком горд, чтобы признаться. Я с ужасом следил, как он хрен за хреном, ногу за ногой (меры длины, разумеется, а не части тела) тащит себя буквально за волосы вверх.
Наконец он достиг Змиева лаза и запрыгнул внутрь. Тут же сел на пол, я заметил, что руки его дрожали. Богатырь неловко достал из поясной сумы бутыль зелена вина и изрядно к ней приложился.
— Хочешь? — спросил он у меня, я помотал головой.
— Зря. Для общения с зелеными Змиями — самое то. А уж для битвы как хорошо!
Он оживал прямо на глазах, руки уже не дрожали, на щеках появился румянец. Хреногор сделал еще изрядный глоток, легко поднялся на ноги.
— Пошли отыщем зеленого. Разговор к нему есть, — и с хрустом сжал кулаки. Меня передернуло. Стало страшно за Змия.
Оказалось, что бояться я начал рано. Чтобы отпинать Змия, его сначала предстояло найти, а это было непросто. Выкопанные лазы пронизывали холмы под разными углами, пересекались, расходились, заканчивались тупиками. В общем, уже через полчаса бесплодных поисков я уже перестал понимать, куда мы идем и где сейчас находимся относительно входа.
Хорошо еще, что мой спутник, человек жизнью тертый и бывалый путешественник, как-то умудрялся ориентироваться в этом безумном лабиринте лазов, строго придерживаясь странной, одному ему понятной системы. Хорошо быть богатырем! Везде-то ты побывал, все на свете посмотрел, а кое-что даже пощупал. Или кое-кого.
— Ты раньше дрался со Змиями? — поинтересовался я.
— Да. — Богатырь не стал вдаваться в подробности. Что ж, это кое-что объясняет. Раз он видел жилища других Змиев, это тоже сложности особой не представляет.
Следующие два часа блужданий вымотали меня окончательно.
— Привал, — сказал я измученно. — Не могу больше.
И рухнул на землю.
— Хорошо, наверное, быть ведуном, — мечтательно произнес богатырь, присаживаясь рядом со мной. — Я бы нипочем в этой путанице ходов не разобрался. Когда б не ты, ведун, давно бы уже заблудились.
Я закрыл глаза. Желание было одно — не рождаться, но даже Превеликий не может сделать бывшее небывшим. Да и смог бы, нипочем не стал бы надрываться ради одного неудачника.
Хреногору говорить не стал, чтобы не расстраивать. А сам на пути стал метки колдодейские ставить. Путь отмечать. Догадался бы сразу — уже со Змием беседовали бы… Может, и к лучшему, что не сообразил?
Лаз, которым мы шли, повернул вдруг резко вниз, круто завился спиралью. Мы определенно к чему-то приближались, только вот я считал отчего-то, что Змий должен обитать под самой вершиной холма. С чего я так решил? Да они мне и рассказывали сами, Горынычи да Холмовичи.
Лаз уводил нас все ниже, и никаких ответвлений от него не было. Хорошо еще Змий догадался обжечь глину в своем жилище, не то по колено в грязи сейчас бы ползали.
Наконец мы вывалились в огромный котлован, заваленный самыми разными костями, большими и малыми. Хреногора от потери челюсти спас только ремешок шлема, меня — ведунская мудрость.
— А ты думал, Змий траву ест? — ухмыльнулся я растерянности богатыря.
— Нет, но я не думал, что их так много, — ответил тот.
Я задрал голову. Широкая шахта уходила наверх, чуть ли не к вершине холма. И у меня была твердая уверенность, что именно там и обитает Змий.
— Кажется, он там и есть, — сказал богатырь, задрав бороду вверх. — Но как туда попасть?
Только не по лазам этим злосчастным! Нипочем не выберемся, в этом я убежден. А если так, то вариант только один — на ступе. Даром я, что ли, эту тяжесть по всему подхолмию таскаю?
— Тебе ведь летать понравилось? — спросил у Хреногора, забираясь в ступу. Тот позеленел, сглотнул и кивнул обреченно.
— Тогда полетели! — Я кинул ему конец веревки, в которую богатырь и вцепился, как собака в любимую кость. Ступа медленно, без рывков пошла вверх, натужно поскрипывая. Я осторожно помахивал метлой, подгоняя.
Движение все сильнее замедлялось, ступа у меня старенькая, устала уже. Не буду ее подгонять, если развалится, лучше не станет. А падать с такой высоты даже кошке не рекомендуется. Вдобавок многие кости обломаны, иные острые, как копья, торчат во все стороны. Нет, лучше здесь не падать.
Наконец ступа совсем перестала двигаться, зависла, ни туда ни сюда. Плохо, но не настолько, чтобы впадать в истерику. Есть у меня еще одно средство, а вот если и оно не подействует, можно смело паниковать.
Одной рукой продолжая помахивать помелом (оно для меня коротковато, вполне могу и одной рукой управлять), я достал фляжку из колдодейного небьющегося стекла, зубами вытащил пробку. Попросил Превеликого не оставить в черный стук своей помощью, вылил несколько капель на дно, поспешно закрыл фляжку и убрал за пазуху, пока не началось. Сам подхватил помело и приготовился.
Настой травки-мявки — великая сила. Убойно действует не только на кошек, но и на ведовские вещи, как то: избушку, ступу, разные артефакты. Хотите насолить недругу, капните пару капель в сапоги-скороходы и предложите примерить. Шансов уцелеть у него будет минимум, а вернуться обратно и того меньше.
Ступу тряхнуло, и она пошла выписывать невообразимые кренделя. Я вовсю махал помелом, пытаясь из нее не вывалиться. Внизу на веревке висел богатырь и тоскливо матерился.
Ступа сделала неожиданно какой-то безумный кульбит, плавно перетекший в «мертвую петлю», и мы с Хреногором едва не столкнулись в воздухе. Вид у богатыря был не очень, глаза вылезли из орбит, пальцы судорожно впились в веревку.
— Выживу — убью! — крикнул он, когда мы разминулись. Нет, я все понимаю. Нехорошо ему, но зачем на Змие-то злость вымещать? Я снова взмахнул помелом, ступа пошла резко вверх, богатыря занесло и в очередной раз припечатало о стенку шахты.
— Ууууубьююююю! — долетел до меня истошный крик. Я покачал головой. Добрее надо быть, вот что. Ступу опять тряхнуло, повело вправо, но я ожидал этого и взмахом метлы придал ей нужное направление. Мы стремительно неслись вверх, я видел уже край, когда в шахту заглянула голова Змия, которую заинтересовал непонятный шум и кондовая матерщина. Вот только время Холмович выбрал неудачно — ступа как раз проскочила выше и заложила новую «мертвую петлю». Веревка с Хреногором по инерции захлестнула длинную шею и раза четыре вокруг нее обмоталась, накрепко привязав богатыря к Змию, вроде того, как в храме молодоженов веревочкой связывают. Там, правда, не за шею, иначе народ вовсе жениться бы перестал, после столь откровенного предупреждения.
— Попался, гнида! — Богатырь обрадовался внезапному подарку судьбы и вцепился в глотку Холмовича обеими руками, с хрустом вминая чешую. — А ну говори, сволочь, куда невесту мою Забавушку дел?
Змей задумчиво посинел, открыл зубастую пасть и вывалил треххреновый язык.
— Ах, не хочешь говорить? — Змиев язык удлинился на хрен, и я сообразил, что крылатый гад вот-вот сдохнет.
— Хреногор, поосторожней! Задушишь!
Богатырь опомнился, хватку ослабил.
— Жить хочешь? — спросил ласково. Змий попытался кивнуть, с привязанным к шее Хреногором получилось не очень, но витязь понял правильно. — Тогда начинай рассказывать. И упаси тебя Превеликий соврать!
Для пущей убедительности он слегка сжал горло Змию, тот с готовностью показал язык.
— Это светленькая такая? — спросил гад, судорожно глотая воздух. — В кокошнике?
— Это которая из Топорянска, — уточнил я. Чернявую да без кокошников в наших краях не так-то просто найти. Глаз да глаз за этими Змиями, так и норовят обмануть.
— Ты ее сожрал, тварь зеленая? — Богатырь снова усилил-ослабил хват пальцев на горле.
— Не-ет! — истошно завопил Змий. — Яйцами клянусь!
— Хм, достойная клятва, — слегка оттаял богатырь.
— Он — самка, — сказал я.
— Что? Обмануть хочешь, тварь?
— Детенышами будущими клянусь! — завопила Змеиха, поняв, что сейчас ее по недоразумению придушат.
— Вообще-то среди костей человечьих нет, — поддержал я чудище.
— Правда? — Богатырь ослабил захват. — Может, плохо смотрел?
— Похоже, что людей не жрет, — не согласился я. — Иначе хоть один костяк да заметил бы.
— Говори, змеюка. — Хреногор попытался встряхнуть чудище, но сделать это, будучи привязанным к шее, оказалось непросто. — Куда Забаву дела?
— Отнесла заказчику, — быстро сказала Холмовна.
— Кто заказчик, где живет? — продолжал расспрашивать богатырь.
— Живет в Краснореченске, — не стала таить Змея. — А зовут его дядька Бренс, барон Крей.
— И давно он девицу забрал? — полюбопытствовал я.
— Зачем ее забирать? — удивилась Змеюка. — Это сейчас не модно. Он доставку проплатил.
Мы с Хреногором переглянулись. По всему выходило, что придется прогуляться по Пряжскому королевству самое малое до Краснореченска, а это отнюдь не ближний свет.
— Как он выглядел? — продолжал я допрос.
— Брось, — поморщился богатырь. — Найдем — увидим.
— А если он Змеюке соврал? — возразил я, и Хреногор заткнулся. Видимо, такого коварства он от похитителя не ожидал.
— Высокий, статный, волосы до плеч, — сообщила Змеюка. — У вас такие считаются красивыми.
— А у вас? — не сдержался я.
— Вкусными, — отрезала та. Холмовна замолчала, а я стал прикидывать, как нам половчее добраться до Краснореченска.
— Может, прибить со злости, на всякий случай? — печально спросил Хреногор, распутывая веревку. Змеюка собралась было ответить, но передумала.
— Несчастную беззащитную женщину? — поразился я.
Холмовна открыла было рот, чтобы поправить, и опять передумала.
Хреногор погрустнел еще сильнее.
— Плохой день, — пожаловался он.
— Понедельник, — пожал я плечами. — Эй, радость, не проводишь до выхода? А то дядька Хреногор и так расстроен, ему по твоим лазам сейчас вредно бродить. Может и холм обрушить, богатыри это умеют.
— Да-да, конечно, — заторопилась Змеюка. — Следуйте за мной, дядьки, тут совсем недалеко, надо только знать, как и куда идти.
Было действительно недалеко, но сами мы этот лаз не отыскали бы нипочем, даже если бы всю жизнь бродили. Он не менее шести раз менял направления, а пересекался с обманными лазами не менее восьми раз, пока мы шли до выхода.
— Ты в Краснореченске был? — поинтересовался я у Хреногора по дороге.
— Ни разу, — сознался тот. — Да не переживай, друг. Слыхал поговорку — язык до Топорянска доведет?
— Слыхал. Только нам в Краснореченск надо, — ответил я. Надо же было такую промашку допустить! Висела ведь карта на стене избушки, заморская, дорогая. У кого-то из королей бабушкой самолично упертая. И я ее так и забыл на стене! Ну не дурак ли?
— Вот выход, — сказала Змеюка. — Пришли. Спасибо, гости дорогие, что до смерти не убили, хоть и могли. Вот тебе монетка, ведун, из тех денег, что мне тот дядька заплатил, который девицу заказал похитить. Возьми, вдруг да пригодится.
— Благодарствую, — сказал я и убрал монетку подальше. Змеюка Холмовна исчезла в хитросплетении ходов и лазов, а мы стояли у нашего плота с кислыми минами. Не знаю, о чем думал Хреногор, а я вдруг понял, что мы как-то забыли посетить змеиную сокровищницу. Вот же лапти, ведь всего-то спросить надо было!
— Пошли, ведун, — тяжело вздохнул богатырь. — Путь будет трудным.
