ГЛАВА 28
Они задержались в торговом дворе еще на два дня, чтобы Рон набрался сил для дальнейшего путешествия на восток. К утру лихорадка прошла; горец чувствовал себя отдохнувшим, но все-таки был еще слаб для пешего перехода. Брин попросила торговца Стэбба позволить им остаться у него еще на денек, и тот согласился. Мало того, он снабдил их всем необходимым: едой, элем, лекарствами и теплыми одеялами. И при этом ни за что не хотел брать с Брин плату. Он счастлив просто помочь им, уверил Стэбб девушку. Но Брин чувствовала, что их присутствие беспокоит торговца Ни разу после той ночи Стэбб не решился взглянуть в глаза девушке. И она хорошо понимала, что происходит. Торговец был добрым и порядочным человеком, но теперь он боялся ее и того, что она может с ним сделать, скажи он хоть слово против. Скорее всего он бы и без того им помог, но страх прибавлял ему рвения. А может, он инстинктивно чувствовал, что это лучший способ поскорее избавиться от Брин.
Большую часть времени девушка проводила в чуланчике на задах конюшни, ухаживая за Роном. Она рассказала ему обо всем, что случилось с ними после гибели Алланона. И странно, ей вдруг стало легче. Хотя оба — и Рон, и Брин — еще не оправились от потрясения после всего, что произошло, теперь, когда они поделились друг с другом своими чувствами, к ним вновь вернулась решимость: они пойдут дальше и во что бы то ни стало закончат поиск, который начинали вместе с друидом. Теперь горец и девушка еще больше сблизились. После гибели Алланона они могли положиться лишь друг на друга, больше у них никого не было. И Брин с Роном по-новому оценили то, что они сейчас вместе, вдвоем. Они проговорили весь день. О своем выборе, который был сделан и привел их к нынешнему положению. И о выборе, который, возможно, их еще ожидает.
И все-таки Брин кое о чем умолчала. Было то, что она не смогла бы открыть даже Рону — самому близкому теперь человеку. Например, что Алланон отметил ее кровью, сочившейся из его растерзанного тела. И эта кровь каким-то непостижимым образом связала их, даже через смерть. И еще Брин никак не могла сказать горцу, для чего она вызвала песнь желаний: в первый раз — в ярости, чтобы погубить человеческую жизнь, а во второй раз — в отчаянии, чтобы спасти ее. Нет, никак не могла. Отчасти потому, что и сама толком не знала, как это вышло, отчасти же потому, что все это пугало настолько, что Брин просто хотелось все забыть. А не забыть, так хотя бы больше не думать. Кровавый ритуал был загадочен и непонятен, а цель его — темна, чтобы сейчас говорить об этом; а песнь желаний была вызвана чувствами, которым — Брин поклялась себе — она никогда больше не даст выхода.
И была еще одна причина, почему Брин не хотела открыться Рону. Горец слишком сильно переживал потерю меча Ли — так убивался, что, похоже, уже ни о чем другом не мог думать. Он должен вернуть этот клинок, твердил Рон снова и снова. Он будет искать и отыщет его, чего бы это ему ни стоило. И настойчивость Рона пугала Брин: меч стал так важен для горца, словно был частью его существа. Рон уже не верил, вдруг догадалась Брин, что переживет этот поход, если только не отыщется меч. Рон почему-то вбил себе в голову, что без меча он погибнет. И Брин было страшно.
Слушая Рона и изумляясь тому, как сильно стал он зависеть от магической силы меча Ли, девушка тоже стала задумываться о своей связи с песнью желаний. Раньше она говорила себе: “Это просто забава”. Но оказалось, что это не так. Магия эльфов совсем не забава, она столь же опасна, как и то колдовское могущество, которое несет в себе пропавший меч Ли. Она способна убивать. Она действительно оказалась тем, о чем всегда говорил отец: опасным и странным наследством. И лучше бы его вообще не было. Да и Алланон предупреждал: “Нет силы, равной силе заклятия”. Брин слушала Рона, но в мыслях ее темным вихрем кружились лишь эти слова. Сила, которой нет равных. Сила исцеляющая и сила уничтожающая — она испытала обе. Быть может, она, как и Рон, тоже попала под власть магии? Кто из них кем владеет: Брин магической силой или наоборот?
Девушка знала, в свое время отец тоже искал ответ на этот вопрос. И его битва была не из легких. Именно битва. Вил Омсворд боролся с собой, чтобы утвердить свое господство над магической силой, заключающейся в эльфийских камнях. И он выдержал эту битву, испытал ошеломляющую мощь магии эльфов, а потом отказался от нее навсегда. И все-таки даже за краткий миг могущества ему пришлось расплатиться — магическая сила эльфи-нитов проникла в кровь и плоть Вила и передалась его детям. И теперь, может быть, грядет новая битва. Но что будет, если на этот раз сила вырвется из-под контроля?
Незаметно приблизился вечер. Брин и Рон поели: Стэбб принес им ужин. Разговор как-то сам собой оборвался, девушка с горцем просто сидели и смотрели, как сгущается сумрак. Вскоре Рону захотелось спать. Брин оставила его в комнате, а сама тихо выскользнула во двор, в прохладу осенней ночи, чтобы подышать свежим воздухом, пропитанным запахом прелых листьев, и посмотреть, как в темном небе загораются яркие звезды и встает белый серп луны. Проходя мимо торгового двора, Брин увидела Стэбба. Торговец сидел на пустой веранде, удобно устроившись на стуле с высокой спинкой, и лениво попыхивал трубкой. Он был один — в этот вечер никто не зашел к нему выпить или просто поболтать.
Девушка подошла к нему.
— Вечер добрый, — как-то поспешно проговорил Стэбб и резко выпрямился на стуле, словно собирался рвануться прочь.
Брин кивнула:
— Утром мы уйдем. — Ей показалось, что в темных глазах торговца промелькнуло облегчение. — Но прежде я хотела поблагодарить за помощь.
Он покачал головой:
— Да ладно, чего уж. — Стэбб помедлил и нервным жестом откинул со лба прядь волос. — Я вот подумал, не собрать ли чего вам в дорогу. Наверняка что-то нужно. Хотя бы на первые несколько дней.
Брин не стала спорить. Все равно возражать бессмысленно — надо принять, что дают.
— Есть у тебя какой-нибудь лук? — спросила она, вдруг подумав о Роне. — Ну чтобы мы смогли поохотиться по пути…
— Охотничий лук? Сказать по правде, как раз один есть. — Торговец уже вскочил на ноги. Он умчался в дом и через несколько мгновений вернулся с луком и целым колчаном стрел. — Вот, возьми. И давай так: ты мне ничего не должна, — решительно сказал Стэбб. — Крепкий, хороший лук. Он все равно теперь твой. Эти парни, которых ты разогнала, так спешили, что все тут позабывали. — Он внезапно замолчал и неловко прокашлялся. — Ну, в общем, бери, и все.
Стэбб положил лук и стрелы перед Брин, плюхнулся обратно на стул и принялся нервно постукивать пальцами по деревянным подлокотникам.
Брин подняла оружие с пола.
— На самом деле, конечно, он не мой, — тихо сказала она. — И особенно после того… что случилось.
Торговец внимательно изучал носки своих ботинок.
— Ну так и не мой тоже. Бери, бери, девонька.
Наступила долгая тишина. Торговец глядел мимо Брин в темноту, упорно избегая встречаться с девушкой взглядом. Брин покачала головой.
— Ты что-нибудь знаешь о землях к востоку отсюда? — спросила она наконец.
Стэбб продолжал глядеть в сторону.
— Да почти ничего. Нехорошие там места.
— А есть кто-нибудь, кто знает? Торговец не ответил.
— А егерь, который был здесь той ночью?
— Джефт? — Торговец помедлил. — Наверное. Он во многих местах побывал.
— И как мне его найти? — не отступалась Брин, испытывая какое-то странное беспокойство из-за скрытности Стэбба.
Торговец нахмурился. Он явно обдумывал, как лучше ответить. И наконец, в первый раз за все время, взглянул прямо в глаза Брин:
— Ты ведь не причинишь ему никакого вреда, да, девонька?
Брин печально посмотрела на него и покачала головой:
— Нет, никакого вреда.
Еще мгновение торговец пристально глядел на нее, а потом вновь отвернулся.
— Он, знаешь ли, мой большой друг. — Стэбб указал рукой в сторону Гремящего Потока. — Его дом в нескольких милях вниз по реке. На южном берегу.
Брин кивнула. Она собралась уже идти к себе, но внезапно остановилась.
— Я точно такая же, какой была той ночью, когда ты помог мне, — тихо сказала девушка, Торговец нервно зашаркал ногами по деревянному полу.
— Просто теперь мне так не кажется. У Брин что-то сжалось в горле.
— Знаешь, тебе не нужно меня бояться. На самом деле, не нужно.
Стэбб прекратил шаркать ногами и снова уставился на носки ботинок.
— Я и не боюсь, — очень тихо произнес он. Брин ждала, что он скажет что-то еще, но торговец молчал. Девушка повернулась и ушла во тьму.
На следующее утро, едва рассвело, Брин и Рон покинули торговый двор на Грачином Пределе и отправились дальше, на восток. Стэбб дал им с собой немного провизии и одеяла. Горец и девушка коротко попрощались с торговцем и ушли своей дорогой. Оглянувшись, Брин заметила, что тот с беспокойством смотрит им вслед.
День выдался теплый и ясный. Брин и Рон шли по южному берегу Гремящего Потока, вниз по течению реки. Запах прелых листьев и шорохи лесной жизни окружали их. С далекого теперь Вольфстаага прилетел западный ветер; листья, опадающие с ветвей, лениво кружились, подхваченные его ласковым дуновением, и разноцветным ковром устилали землю. Тропинка, бегущая среди деревьев, то поднималась по пологим склонам, то спускалась в лощины. Потревоженные звуком шагов, пушистые белки и бурундуки разбегались в разные стороны. Зверюшки уже готовились к долгой зиме, которая в этот погожий день казалась такой далекой.
Ближе к полудню девушка с горцем остановились передохнуть, усевшись на поваленный ствол, полый и изъеденный червями. В дюжине ярдов от них блестела вода Гремящего Потока; коряги и ветки, подхваченные течением, неслись на восток, кружась и сплетаясь замысловатым узором.
— Но мне все-таки трудно поверить, что его больше нет, — тихо сказал Рон, глядя на реку.
Брин не надо было спрашивать, кого он имеет в виду.
— И мне тоже, — так же тихо произнесла она. — Мне иногда даже кажется, что на самом деле он не умер… что я просто ошиблась и поняла все неправильно. Что надо только набраться терпения — и он вернется. Как возвращался всегда. Это так странно…
— Нет, разве странно? — пробормотал Рон. — Знаешь, если бы он вернулся сейчас, я бы даже, наверное, не удивился…
Брин очень долго смотрела на горца:
— Он умер, Рон.
Не сводя взгляда с реки, горец кивнул:
— Да, я знаю. — Он помолчал, прежде чем продолжить. — Как ты думаешь, Брин, можно было тогда что-то сделать, чтобы спасти его?
Рон наконец повернулся и поймал взгляд девушки. Брин с горечью улыбнулась. Она поняла, о чем он спросил ее. Мог ли он что-то сделать, чтобы спасти Алланона.
— Нет, Рон. Он знал, что умирает. Ему было предсказано, что он не дойдет до конца нашего похода. И знаешь, мне кажется, он принял это. Покорился неизбежному.
Рон покачал головой:
— Но я бы ни за что не смирился…
— Я бы тоже, наверное, — согласилась Брин. — Быть может, поэтому он ничего нам и не сказал. Эта его покорность… нам ее никогда не понять. Как никогда не понять и его самого.
Горец подался вперед и обхватил руками колени.
— Значит, последний друид ушел из мира, и теперь остались лишь мы с тобою, чтобы противостоять черным странникам. — Он безнадежно потряс головой. — Мне нас жалко.
Брин в растерянности опустила глаза и уставилась на свои руки, сложенные на коленях. Она почему-то вдруг вспомнила, как Алланон, уже умирая, прикоснулся рукой к ее лбу. И на пальцах его была кровь. Девушка невольно поежилась от воспоминаний.
— И мне нас жалко, — тихим эхом отозвалась она.
Они посидели еще немного в полном молчании, а потом пошли дальше, на восток. Через час путники вышли к лощине и перебрались через мелкую речку, которая ответвлялась от главного русла стремительного Гремящего Потока и лениво текла по каменистому дну оврага. И тут девушка с горцем увидели маленький бревенчатый домик — наверное, в одну только комнату, — приютившийся среди деревьев на вершине невысокого бугра. За домиком был небольшой загон, а в загоне — маленькое стадо коз, овец и одна корова. Заслышав шаги Брин и Рона, с крыльца приподнялся уже старенький охотничий пес и, вместо того чтобы залаять, довольно потянулся.
На дальнем конце поляны голый по пояс егерь рубил дрова. Уверенными, умелыми ударами топора с необычно длинным топорищем расщеплял он огромную колоду, установленную на широком пне. Прежде чем повернуться к гостям, Джефт закончил с поленом, а потом вогнал топор в пень и, сложив огромные руки на топорище, просто ждал, когда Брин с Роном приблизятся к нему.
— Доброе утро, — поздоровалась Брин.
— Утро доброе, — кивнув, ответил егерь. Похоже, он вовсе не удивился, что они пришли сюда. — Ну что, я смотрю, тебе лучше? — обратился он к Рону.
— Намного лучше, — улыбнулся горец. Джефт махнул рукой в сторону дома:
— Там на крыльце — ведро с питьевой водой. Каждый день приношу с холмов свежую.
Егерь провел Брин и Рона к крыльцу, и все трое вдоволь напились, а потом уселись здесь же, прямо на крыльце. Егерь достал свою трубку и кисет с табаком. Он предложил кисет гостям, но те вежливо отказались. Джефт набил трубку и с удовольствием закурил.
— Ну что, в торговом дворе все нормально? — небрежно спросил он. Ответом была тишина. — До меня дошли слухи о том, что случилось с шайкой с Длинной Гряды. — Он внимательно посмотрел на Брин. — Здесь молва разносится быстро. Быстрее, чем ты даже можешь представить.
Девушка твердо выдержала его взгляд.
— Торговец сказал нам, где тебя найти, — сообщила она. — Он думает, что ты, наверное, сможешь помочь.
Егерь невозмутимо попыхивал трубкой.
— В чем это?
— Он сказал, что ты хорошо знаешь эти края. Лучше, чем кто бы то ни было.
— Да, я давно тут живу, — согласился Джефт. Брин подалась вперед:
— Мы и так уже в долгу перед тобой за то, что ты помог нам тогда в торговом дворе. Но нам снова нужна твоя помощь. Нам нужно узнать дорогу через страну, которая лежит к востоку отсюда.
Егерь быстро взглянул на нее и вновь поднес трубку к губам.
— К востоку отсюда? Вы говорите о Темном Пределе?
Горец и девушка разом кивнули. Егерь с сомнением покачал головой:
— Очень опасные это места. Никто не станет соваться в Темный Предел, если можно его обойти. — Он опять поглядел на Брин. — Ну и как далеко тебе нужно забраться туда?
— В общем-то далеко, — тихо сказала Брин. — То есть пройти весь. А потом — через Старую Пустошь и Вороний Срез.
— Ты полоумная, как стая соек, — объявил егерь, но совсем не в обиду, а так, словно бы констатируя факт, затем выбил из трубки пепел и втоптал его в землю. — Это страна гномов и странников. И там есть твари еще похуже, ты уж поверь мне. Живыми вам оттуда не выйти.
Брин и Рон ничего не ответили на это. Пощипывая короткую бороду, Джефт еще мгновение изучал лица гостей и наконец пожал плечами:
— Впрочем, у вас, наверное, есть на то причины, иначе бы вы туда не рвались. Все это — ваше дело, и я в него лезть не буду, но скажу: вы сейчас совершаете большую ошибку — может быть, даже самую большую ошибку за всю вашу жизнь. Звероловы и те держатся подальше от этих мест. Люди там пропадают, как дым. Растворяются без следа.
Он замолчал и ждал ответа. Брин быстро взглянула на Рона и вновь повернулась к егерю:
— Мы должны идти. Ты нам сможешь помочь?
— Я? — Джефт криво усмехнулся и покачал головой. — Только не я, девонька. Если бы даже я с вами пошел — только уж я не пойду, потому что мне жизнь дорога, — то все равно заблудился бы в первый же день. — Он помолчал, обводя их проницательным взглядом. — Но ваше намерение, кажется, твердо?
Брин только молча кивнула. Она ждала, что еще скажет Джефт.
Егерь вздохнул:
— Ну, раз вы уверены, что хотите именно этого, тогда я скажу вам, кто может помочь. — Он с силой дунул в трубку, чтобы прочистить ее, и скрестил огромные руки на широкой груди. — Есть тут один старик по имени Коглин. Если он еще жив, то ему уже за девяносто. Два года мы с ним не виделись, так что я даже точно не знаю, здесь ли он сейчас или нет. Но два года назад он жил себе преспокойно в самом центре Темного Предела у скалы, похожей на громадную трубу, что зовется Каменным Очагом. Вот он бы, наверное, смог вам помочь. — Джефт с сомнением покачал головой. — Я, конечно, укажу вам, куда идти, вот только дорог-то там почти нет. Это дикая страна. Так далеко на востоке живут только гномы. — И ты думаешь, он нам поможет? — с беспокойством переспросила Брин. Егерь пожал плечами:
— Он знает страну. Он прожил там всю жизнь. Выползает оттуда не чаще чем раз в году. А за последние два года и вообще не показывался. Я уж не знаю, каким чудом ему удается выжить в этих дебрях. — Джефт приподнял брови. — Он стреляный воробей, старый Коглин. Сумасшедший, как рыба, плывущая по траве. Да от него больше забот, чем помощи.
— У нас все будет в порядке, — уверила Брин.
— Может быть. — Егерь оглядел девушку с головы до ног. — Ты слишком красивая девочка для того, чтобы шастать по этой стране, даже с твоей волшебной песнью. Здесь ведь не только воры и разбойники. На твоем месте я бы еще раз подумал, прежде чем соваться туда.
— Мы уже думали. — Брин поднялась. — И все решили.
Егерь кивнул:
— Можете взять с собой столько воды, сколько унесете. Уж по крайней мере не умрете от жажды.
Джефт специально сходил к ручью, протекающему между холмами за домом, и помог им наполнить фляги. А потом вновь уселся и начертил на земле перед крыльцом грубую карту, объясняя Рону и Брин, как добраться до Каменного Очага.
— Поберегите себя, — сказал он на прощание и крепко пожал им руки.
Горец и девушка закинули дорожные мешки за плечи и тронулись в путь. Егерь не отрываясь смотрел им вслед. И такой у него был взгляд, словно Джефт и не надеялся, что им удастся вернуться.
