Всем известны правдивые слова великого философа Аристотеля: лучше проливать кровь измученного тобою врага, чем слезы собственного позора. И недаром сказал святой Иоанн Златоуст: нет любви истинной у того, кто не дарует ее страждущему. Ведь лишь тогда уверены мы твердо, что любимы, когда любезный друг печалится о нашем горе. Порадуй же нас теперь, Маршал, и пусть радость развеет печаль, и позабудем мы о всех напастях, выпавших на нашу долю. А чтобы немедля постигнуть силу, коей обладает любовь, вспомни же о тех, что, полны смутных сомнений о грядущей жизни, избрали смерть, лишь во имя любви приносящей великую славу. И не только избрали они смерть, но собственной рукою, не терзаясь, лишили себя жизни, ибо в любви и в пришедшей вослед славе познали они наслаждение, затмившее скорбный ужас смерти. О господин наш Тирант! На коленях молю тебя, ради любви и благоговения пред Господом, которого любишь ты и почитаешь, сжалься над сокрушающимся этим людом, вспомни о греках, помянутых мною, и пусть пройдет пред светлым ликом твоим множество их, из беды спасенных твоею помощью, твоим велением. На тебя лишь уповаем, отец наш и защитник, вознесенный на трон милосердия и благости, исполни же обещание — любя, почитая и склоняясь перед светлейшей принцессой Кармезиной, чей образ стоит перед твоим взором, даруй во имя любви прощение свое всем тем, кто отныне будет благоговейно твердить имя ее. Поступи, господин мой, согласно своей природе, ибо к милосердию склоняет тебя твое благородство. И славно пусть закончится рассказ о доблести великого Маршала, чье великодушие так вознесло меня, что удостоилась я счастья прижать к своей груди того, кто, словно святой пророк наш Магомет, излил на меня небесную доброту.

Но в эту минуту в шатер ворвался сеньор д’Аграмун с обнаженным мечом в руке. Пребывал он в страшном смятении, ибо узнал от короля Скариана, что Тирант будто бы уже умер на руках у девицы. Увидев Тиранта на коленях Услады-Моей-Жизни, не стал он разбираться, жив ли Маршал, и вскричал вне себя от ярости и дикого гнева.