«Все, что написал ты мне, возможно и правда, если ты сможешь это доказать; ты же считаешь, что слов твоих достаточно, чтобы превратились в правду твои измышления. А посему я, Тирант Белый, победитель и искоренитель языческого племени, предводимого известным и великим султаном Вавилонским, а также властителем Турции, тебе, королю Египетскому, объявляю:

Я получил через твоего герольда послание, в коем ты говоришь, что видел меня одетым в женскую рубашку поверх доспехов и что, дабы исполнить принесенный обет, вызываешь ты меня на бой со смертельным исходом, поелику дама, в которую ты влюблен, достойнее и прекраснее, чем та, которую люблю я.

Во-первых, заявляю: данным обетом умалил ты свою честь и славу. Лучше бьио бы тебе дать зарок провести десять лет в Мекканской мечети , отмаливая грехи, омерзительные Богу и всему миру. Всем на свете известно и ясно, что дама, чьим слугой я себя называю, не имеет себе равных на земле, как по красоте, так и по достоинству, добродетели и совершенству. Все знают, что ты любишь дочь Великого Турка, а я - дочь Императора. Твоя возлюбленная - мавританка, моя - христианка, твоя - еретичка, моя - католичка. Вот почему моя должна быть признана лучше и достойней, а твоя - не заслуживает и того, чтобы обуть ее высочество. Ты говоришь также, что, победив меня, пошлешь мою голову в подарок твоей даме. Я же отвечаю, что не быть тому, ибо скорее я убью тебя и всех твоих людей. Но если даже случится так, как ты хочешь, подобный дар неуместен и не столь уж ценен, ибо это будет голова побежденного. Я же обещал сеньоре Принцессе, что, встретившись с маврами, одержу победу в четырех битвах, а в пятой - возьму в плен кого-нибудь из королей, приведу его к ее высочеству и, не снимая доспехов, преподнесу ей свой меч, ибо он будет подарком от победителя. И ни одна достойная дама или девица не окажет тебе почета, ибо твой дар - от мертвеца и побежденного, а мой - от победившего. А теперь перехожу я к главному. Ты пишешь, что я дважды злобно и предательски разбил ваш лагерь; на это я отвечу, что один римский император издал закон, по которому тот, кого назвали предателем, опровергнуть сие может, заявив, что сие - ложь, что я и делаю. Однако твои уста в самом деле следует объявить лживыми, дабы все удостоверились в твоих злых речах. Я же во всем поступал справедливо и хорошо, что прекрасно известно всем мудрым рыцарям, опытным в сражениях. И даже почтенные женщины тебе скажут, если их спросить, что я не совершал никакого предательства, а, напротив, следовал благородным обычаям и манерам, каковые предписывает рыцарский орден в подобных случаях во время войны. Как же люжно порочить мою честь и славу, ежели я оказался более ловким и находчивым, чем вы? Твои обвинения были бы оправданы, лишь если бы я дал какое-нибудь обязательство, письменно или изустно.

Поэтому я, Тирант Белый, во имя Господа нашего и Пречистой Богоматери, а также моей дамы Кармезины, защищая свои права, честь и славу, принимаю ваш вызов на бой со смертельным исходом. Пользуясь преимуществом ответчика, кое ты за мной также признаешь, я решил, что мы будем сражаться конными, оборонительное оружие каждый выберет по своему усмотрению, то, которое привык носить на войне, и без всякого подлога. Наступательное оружие должно быть следующим: копье, длиной в четырнадцать пядей, толщиной на усмотрение каждого, кинжал с клинком шириной в четыре пальца, дабы он не сломался, меч с клинком в пять пядей от рукояти до острия, боевой топор, дага длиной в три с половиной пяди. Лошади пусть будут покрыты тем, что каждому покажется наилучшим, - попонами из кожи или материи, но со стальными пластинами; на голове у них пусть будут стальные наголовъя, но без шипов и прочих подобных ухищрений; седло боевое со свободными стременами. После того как уговорились мы об условиях боя, должны мы решить вопрос о правомочном судье . Кто им станет? Твой король, которому ты принес клятву верности? Или мой, которому поклялся верно служить я? Ты - мавр, я - христианин, кто же будет нам верным судьей? Если же ты предложишь мне: пойдем искать его по всему свету, то можешь это делать без меня, а я не могу, ибо тогда придется мне оставить стольких герцогов, графов и маркизов, что находятся под моим началом; а я - рыцарь и не люблю сражаться, когда не уверен в честном судействе. А если ты станешь меня уверять, что нас рассудит султан, я на это отвечу: у кого нет веры, тому самому не верят. Кто сможет меня убедить в том, что ежели я прибуду на твое ристалище и расправлюсь с тобой, то смогу вернуться к себе? А если ты скажешь, что придешь на поединок к нам в лагерь, то лучше этого не делай, ибо я не желаю тебе того же, чего и себе. Ибо если ты добьешься в бою со мной желаемого, то кто может тебе обещать, что мои родичи и друзья отпустят тебя в твой лагерь? Но я тебе дам совет и подскажу один способ, как тебе исполнить свое желание.

Всем известно, что в то время, как вы, собрав могучие силы, осадили герцога Македонского, я направился к вашему лагерю и разгромил его, обретя честь и славу в глазах многих коронованных монархов. После этого вы решили вступить со мной в сражение, и я опять вас победил, обратив в бегство разом всех и каждого, кто высокомерно и тщеславно именовал себя победителем трех королей в сухопутном бою. А посему мне следовало бы, подчиняясь разумной необходимости, вновь напасть на вас, ибо настал тому черед. Клянусь именем Бога, моей госпожи, а также рыцарской честью, что около двадцатого дня августа, но не раньше, чем за четыре дня до того, и не позже, чем через четыре дня после, я, со всеми силами, какие только смогу собрать, приду к вашему лагерю на восточный берег, чтобы дать вам бой, если вы его примете. И тогда ты сможешь исполнить твое желание и не посмеешь сказать, что я действовал злодейски и предательски. Письмо твое запятнано недостойными словами, на которые я не стану трудиться отвечать, ибо не желаю соперничать с тобой в низости. Оставляю тебе твою славу, и, дабы отныне все достойные дамы, девицы и рыцари узнали, что я исполнил все от меня требуемое, я посылаю тебе с твоим герольдом Египтом настоящий ответ, разделенный по буквам алфавита, писанный мной собственноручно и скрепленный моей гербовой печатью в месте, называемом Транзимено, пятого дня августа месяца.

Тирант Белый».