Глава 1
Забывчивый призрак
Айви было категорически запрещено покидать замок Ругна, что, разумеется, являлось самой возмутительной несправедливостью, какую только можно вообразить. Возмутительно и то, что мать Айви, королева Айрин, в последнее время основательно растолстела, но упорно делала вид, будто ничего особенного с ней не происходит. А отец Айви, король Дор, с весьма довольным видом сообщил дочери, что в ближайшее время ожидается доставка в замок младенца, причем мало того, еще и мальчишки! Какой ужас! У этих взрослых вечно путаница в голове, в противном случае они нипочем не имели бы дела с мальчишками. Вот уж действительно противный случай!
Так или иначе неизбежное свершилось — никчемного мальчишку подобрали в капусте, после чего Айрин, по-видимому, прибегла к какому-то заклинанию. Во всяком случае, она похудела. Похудеть-то похудела, но времени для Айви у нее по-прежнему не находилось. И король, и королева только этим бестолковым писклей Дольфом и занимались. Пропали пропадом вся капуста на свете! Трудно поверить, что такое может происходить даже в ужасной Обыкновении, не говоря уже о Ксанфе.
На время Айви удалось отвлечься, благодаря магическому посланию Рапунцель. Точнее, не посланию, а посылке. Читать Айви, разумеется, еще не умела, и вместо писем подружки обменивались волшебными безделушками. Они развлекали, но лишь до поры до времени. Куда интереснее гулять по лесу, забавляясь с древопутанами, гипнотыквами и облаками.
Но сейчас только и оставалось, что часами рассматривать тусклые движущиеся картинки на потертом волшебном гобелене, где разворачивалась история Ксанфа. Не слишком увлекательное занятие для бойкой и деятельной пятилетней девочки.
На сей раз, таращась на этот дурацкий гобелен, Айви неожиданно ощутила присутствие постороннего. Ничего удивительного в этом не было — просто в комнате находился один из призраков. Они непременно обитают во всяком приличном замке. Кажется, призрак рассматривал гобелен куда внимательнее, чем сама Айви. Привидения ничуть не пугали девочку, по большей части они старались избегать ее, поскольку за этой малышкой буквально по пятам следовали всякие неприятности. А привидения не любили беспокойства, потому что были не беспокойниками, а самыми настоящими покойниками.
— Ты кто? — спросила Айви, обращаясь к туманной фигуре.
— Джордан, — тихонько отозвался призрак. Привидения редко говорят громко, они ведь состоят из пара — или чего-то в этом роде. Всяко трудно ожидать, что кто-то примется горланить, если у него нет горла.
Имя призрака было знакомо Айви. Кажется, это он в свое время помог ночной кобылице Промашке — или ее звали Ромашка? — спасти Ксанф от злобного оборотня Конюха, напавшего на замок с целой оравой обыкновенов.
— А что ты тут делаешь, Джордан? — поинтересовалась Айви. Она была рада любой компании.
— Пытаюсь присмотреться к истории моей жизни, — отвечал призрак. Он несколько сгустился, и голос его теперь звучал громче.
— При чем тут ты? — воскликнула Айви. — Там изображена история Ксанфа.
— Конечно. Но ведь я жил в Ксанфе лет эдак четыреста назад, — промолвил Джордан, уплотняясь в почти реальную человеческую фигуру.
— Вот как? И что, тогда здесь было так же скучно, как сейчас?
— Вовсе нет. Мне, например, довелось испытать волнующее приключение... если я не ошибаюсь...
— Вот как? — Айви захотелось разузнать обо всем поподробнее, ведь в замке редко доводилось услышать что-либо по настоящему интересное.
— ...правда, закончилось это приключение моей смертью.
— Эка невидаль! Я сама вот-вот умру от скуки.
— Нет, — возразил призрак, — такого не может быть. Ты ведь настоящая волшебница и, когда вырастешь, станешь королем Ксанфа.
Ничего нового в этом сообщении для Айви не заключалось, а вот Джордан интересовал ее все больше. По мере уплотнения становилось видно, что при жизни он был рослым и весьма привлекательным молодым человеком.
— А как ты умер?
Джордан пожал плечами:
— Увы, я не помню. Это случилось так давно.
— Ну ты даешь! — возмущенно воскликнула девочка. — Забыть про такое важное событие, как собственная смерть. Смерть и рождение — что может быть важнее?
— А ты помнишь свое рождение?
— Еще чего! Видать, за эти годы у тебя и вправду все из головы повыветрилось. Рождаются животные. А меня нашли в капусте, вот где. Детей всегда находят в капусте. Правда, знай я, чем все это обернется, непременно побросала бы всю капусту в замковый ров. Представляешь, теперь они нашли там противного мальчишку и заявляют, будто это мой братик. Будь я малость посмышленее, вокруг давно не осталось бы никакой капусты, а в замке не появился бы этот Дольф, от которого мне житья нет. — Айви сердито поджала губки.
— Да, — согласился призрак; — с мальчишками хлопот не оберешься. Как, впрочем, и с девочками.
— Что?!
Призрак подался назад и, видимо, сообразив, что ляпнул нечто неуместное, несколько развоплотился. Поделом ему — ведь все, решительно все знают, что противные гадкие мальчишки не идут ни в какое сравнение с девочками. Впрочем, Айви тут же решила простить Джордану его бестактность. Лучше уж выслушивать глупости, чем оставаться в одиночестве.
— Расскажи мне о своей жизни.
— Вся беда в том, что я не очень хорошо ее помню. Знаю только, что в ней было немало интересного — дальние странствия, сражения с чудовищами, колдовство, встречи с красавицами, поцелуи и все такое прочее.
— Ага! — воскликнула Айви, весьма заинтригованная упоминанием о поцелуях, красавицах и всем таком прочем. — Но раз ты почти ничего не помнишь, то почему решил, что на гобелене изображена именно твоя жизнь?
— Я кое-что припоминаю, когда события разворачиваются прямо у меня перед глазами. Это, можно сказать, освежает память. Я чувствую, что действительно во всем этом участвовал. Например, сражался с драконом.
— Уж не с самим ли провальным? — спросила Айви.
— Не думаю. Провальный дракон, насколько мне известно, жив и сейчас, стало быть, я не мог его убить.
— Вот и чудненько, — обрадовалась девочка. В последнее время она крепко сдружилась с провальным драконом и вовсе не хотела, чтобы с ее приятелем приключилось неладное — пусть даже четыреста лет назад. Нынче в Провале хозяйничала дракониха Стэйси. Конечно, со временем паровик Стэнли туда вернется, но это когда еще будет.
— А с кем ты целовался?
— С несколькими красавицами. Кажется, последняя была самой красивой из всех, но она оказалась и самой лживой. Именно ее лживость и стала причиной моей смерти. Вот почему я возненавидел ее, хотя теперь это не имеет значения. Потому что после смерти я повстречал еще более прекрасную женщину. В конечном счете все обернулось к лучшему.
История становилась захватывающей.
— Как это ты мог найти женщину, если умер?
— Так ведь и она не живая. Привидение, как и я.
Вот оно что. Призраков замка Ругна Айви, разумеется, прекрасно знала, но никогда не задумывалась об их чувствах и взаимоотношениях.
— Привидение, говоришь? А что с ней стало?
— Она и сейчас здесь. Ее зовут Ида.
— Ой, ну конечно же, я ее знаю. Она так дивно поет, только вот песни у нее очень печальные.
— Да, она по большей части грустит. Но все равно, будь я жив, непременно бы на ней женился.
— Опять ты говоришь глупости. Разве призрак может ожить?
— А как же Милли?
Тут уж он ее срезал так срезал.
Милли оставалась призраком целых восемь столетий, но в конечном счете обрела плоть, возродилась, вышла замуж за повелителя зомби и даже обзавелась детишками, двойняшками Хиатусом и Лакуной. Сейчас они уже подросли и временами присматривали за Айви.
— Чепуха! — не желая признавать поражение, заявила Айви. — Это все было в древние времена, когда добрый волшебник еще оставался стариком; ясное дело, что он сумел вернуть Милли к жизни. Но нынче он призраков не оживляет, а никто другой не знает, как это делается.
— Вообще-то я мог бы и сам... — неуверенно промолвил Джордан. — Дело в том, что мой талант как раз и заключается в способности к самоисцелению. Так что если бы удалось собрать вместе мои кости, может быть...
— Как интересно! — воскликнула Айви. — А где они, эти кости?
— Забыл, — смутился призрак. — Если вообще знал.
Кажется запахло тайной, а Айви обожала всяческие секреты.
— А что это была за ложь, которая тебя погубила?
Джордан развел руками:
— Увы, этого я тоже не помню. Потому и приглядываюсь к гобелену. Мне подумалось, вдруг, увидев забытую картину, я припомню подробности и...
— Почему бы и нет! — радостно воскликнула Айви. Она сосредоточилась на гобелене — и увидела отвесный каменистый склон, по которому ползла гигантская улитка. А к раковине этой улитки припал человек.
— Видишь меня? — спросил Джордан. — Я еду на улитке.
Айви никогда не приходило в голову, что можно кататься на улитках, но, с другой стороны, таких здоровенных улиток она тоже отродясь не видала.
— Куда ты направляешься?
— Не помню. Знаю только, что мне непременно нужно было туда попасть.
— Но чего ради ты взгромоздился на улитку? Кажется, это не самый быстрый способ попасть куда бы то ни было.
— Тоже не помню. Скорее всего, у меня тогда просто не было выбора. Вот если бы удалось рассмотреть побольше деталей...
Айви и Джордан еще пристальнее вгляделись в гобелен, и изображение сделалось малость отчетливее, но все равно осталось расплывчатым. Промелькнула тень — вроде бы крылья громадной птицы, — но больше ничего разглядеть не удалось. Что это за утес, куда ползет улитка? Все так и оставалось тайной. Тем паче ползла она медленно, и у Айви просто не хватило терпения дождаться конца этого эпизода. Конечно, скорость развертывания событий на гобелене поддавалась регулировке, но наладить нормальный темп никак не удавалось. Картинки смещались, наползали одна на другую, а учитывая, что все они не отличались четкостью, установить последовательность событий не представлялось возможным. К такому решению пришел бы кто угодно, только не Айви.
— Мы должны все выяснить — от начала до конца, — решительно заявила девочка. — И про улитку, и про твою жизнь, и про поцелуи с красавицами, и про ложь, которая тебя погубила. — При этих словах Айви подбоченилась, как делала ее мать, когда желала подчеркнуть непреклонность своего решения.
— Я бы наверняка вспомнил, — грустно отозвался Джордан, — будь гобелен поярче, но изображение такое тусклое...
— Да, — согласилась Айви, невесело поглядывая на гобелен, — поистерся он от времени, и... наверное, ему не пошло на пользу то, что я иногда вытирала об него руки. — Конечно, ежели судить по справедливости, виновата в этом вовсе не Айви, а докучливые взрослые, вечно пристающие к детям со всякими глупостями вроде того, что перед едой необходимо мыть руки. Ну а коли их вымоешь, надо обо что-то и вытереть. Правда, сейчас Айви казалось, что лучше бы найти другое полотенце. — Давай-ка его почистим, смотришь, и картинка будет ярче.
Айви притащила ведро и усердно протерла гобелен влажной тряпицей — совершенно напрасно. И без того тусклое изображение стало еще и мокрым.
Айви досадливо фыркнула:
— Вижу, водой тут не обойтись. Надо раздобыть что-нибудь получше.
Айви вымыла гобелен с мылом, отчего только размазала по поверхности застарелую грязь. После такой чистки гобелен выглядел не помытым, а прямо-таки помойным. Айви чуть не вышла из себя — способность, унаследованная ею от матери, — и сдержалась лишь потому, что решительно не представляла, куда отправиться потом.
— Хамфри, вот уж кто точно знает, что нам нужно, — заявила девочка, вытирая руки о подол. — Правда, сейчас он совсем маленький, но лучше такой волшебник, чем никакого.
И то сказать, располагая книгой «Все обо всем», Хамфри мог ответить на любые вопросы. Только вот как до него добраться?
В других обстоятельствах Айви полетела бы на ковре, но сейчас в замке не было никого, кто мог бы ее отвезти. Все взрослые будто помешались на этом никчемном младенце. И наверняка будут мешаться и перемешиваться вокруг него целую вечность, — может, дня два, а то и три, чего Айви, разумеется, вытерпеть не могла.
К счастью, Джордана осенило.
— Слушай, — сказал он, — тут в подвале замка завалялась подкова от ночной кобылицы. С ней ты могла бы проникнуть в гипнотыкву и выбраться из нее...
— Вот и ладушки! — Мигом приободрившись, Айви захлопала в ладоши. Гипнотыквы всегда интересовали ее, но она знала, как трудно бывает выбраться из них всем, кроме, конечно, кобылок-страшилок. Подковы позволяли им беспрепятственно проникать в тыквы, мгновенно переноситься от тыквы к тыкве по всему Ксанфу и доставлять людям дурные сны. Наверное, кобылица потеряла подкову, когда удирала от неожиданно проснувшегося человека: обитателям Мира ночи не положено попадаться на глаза бодрствующим. — Ну-ка, показывай, где она.
Призрак отвел Айви в подвал и показал старую ржавую подкову. Неудивительно, что кобылица потеряла ее.
— О-хо-хоюшки, — вздохнула Айви, очищая ржавчину. — А как эта штуковина действует? Я ведь не могу подковаться.
— И не надо. Просто прикоснись ею к стенке тыквы и окажешься внутри, — пояснил Джордан. — А потом выйдешь где тебе нужно.
— Ладно, все ясно. А где найти тыкву? Мы ведь не в лесу!
Айви не терпелось приступить к делу, потому что она уже начинала задумываться, а по собственному опыту знала, что все ее задумки, как правило, оборачиваются неприятностями.
— Вообще-то под стеной замка растет одна гипнотыква, — ответил Джордан. — Конечно, это не по правилам, но никто из живых о ней не знает, поэтому...
— Поэтому ты сию же секунду отведешь меня туда, — заявила Айви. Она торопилась, потому что уже начинала ощущать дрожь в коленках. Каждый ребенок в Ксанфе знает, что гипнотыква — вместилище ночных кошмаров. И если дурные сны порой столь пугаюши, с чем же может встретиться человек, проникший в Мир ночи во плоти?
Призрак отвел девочку за стену и показал росшую из земли тыкву.
— Только не заглядывай в глазок, — заботливо предупредил он.
— Не учи ученого, — отмахнулась Айви, лишь недавно узнавшая об опасных свойствах тыквенных глазков. В былые времена ее дедушка, король Трент, угодил в такую ловушку, а королева Айрин, кажется, считала, будто в этом виновата Айви. Впрочем, как известно, дети всегда и во всем виноваты, это только взрослые во всем правы. Впрочем, ладно, сейчас не до того...
— Как ты сказал, прикоснуться к кожуре?.. — Айви подняла руку с подковой.
— Погоди, — заговорил Джордан занудливо взрослым голосом, — тебе ведь еще и карта...
В это мгновение подкова коснулась кожуры и провалилась внутрь, потянув за собой и руку, и саму Айви.
Испугаться девочка успела, а вот завизжать нет, потому как в следующую секунду упала на что-то мягкое. В первую очередь, конечно же, на собственное мягкое место. Оглядевшись по сторонам, она обнаружила себя на молочном берегу кисельной реки. Все вокруг выглядело не так уж плохо. Хотя в тыкве было тепло, река основательно оледенела. Леденцы так и просились в рот, но прикасаться к ним было боязно. У тыквы свои, чудные правила, и ежели их не знаешь, лучше поостеречься.
Ночные кобылицы оказывались в нужном им месте мгновенно, но они не нуждались в картах, поскольку знали мир тыкв как свои пять... четыре копыта. Чего Айви никак не могла сказать о себе. Войти-то она вошла, но как выйти у замка Хамфри?
Конечно, насчет карты Джордан прав, но, как водится у взрослых, запоздал со своим предупреждением. Так или иначе, Айви понимала, что придется обходиться своими силами. Поэтому, хоть у нее и текли слюнки, она решительно зашагала вдоль кисельного берега, пока не увидела дом — с виду нормальный, не какой-нибудь марципановый, а вполне деревянный. Как воспитанная девочка, она подошла к двери и вежливо постучалась. Не дождавшись отклика, Айви приоткрыла дверь и остолбенела. Весь дом полнился шорохом — он был забит тараканами. Они покрывали пол, стены, потолок — решительно все. Вот так домик! — испугалась девочка. А ну как эти тараканы заведутся у меня в голове? Ей доводилось слышать о таких домах. Их называют дурдомами, потому что тот, у кого в голове заводятся тараканы, становится дураком и остается в таком доме навеки.
Айви совсем уж было собралась воспользоваться прибереженным криком, но и на сей раз не успела. Испуганно взмахнув зажатой в руке подковой, она случайно задела стену дурдома, и ее вытянуло наружу. А снаружи светило солнце, да так ярко, что в первый момент девочка зажмурилась. А открыв глаза, увидела озеро, и большой остров в отдалении, и плывущий по воде плот. На плоту стоял кентавр. Стало быть, ее занесло к острову Кентавров, на самый юг Ксанфа. До замка доброго волшебника путь отсюда неблизкий.
Однако, будучи девочкой сообразительной, Айви уже начала осваивать некоторые правила поведения в гипнотыкве. Решительно подняв руку, она снова провалилась в дурдом и мигом, покуда у нее в голове не успели завестись тараканы, выскочила за дверь. Увы, пейзаж снаружи оказался не столь привлекательным, как в прошлый раз. Вместо молочной реки с кисельными берегами Айви увидела поросли репы, редьки, редиски и тому подобной гадости, существующей лишь для того, чтобы взрослые могли безжалостно пичкать ею ни в чем не повинных детей.
Хуже того, она увидела несколько здоровенных кочанов капусты — таких, под какими обычно и находят вздорных, вредных, никому не нужных мальчишек. Айви устремилась к выглядевшему довольно безобидно пруду. Коричневатому и маслянистому. Неужто это шоколад?
Не удержавшись, она обмакнула палец и тут же сморщилась. Пруд был полон касторового масла! Самой настоящей гадкой касторки! Видимо, взрослым свойственно издеваться над детьми даже в гипнотыквах.
Однако касторка касторкой, но прежде всего следовало найти способ оказаться поближе к замку волшебника Хамфри. Вполне возможно, что самое простое решение окажется самым правильным, подумала девочка и бесстрашно прикоснулась подковой к озерцу с гадкой касторкой — не забыв зажмурить глазки и зажать нос. Подкова втянула Айви под маслянистую поверхность, и спустя секунду девочка уже стояла на твердой почве, возле гипнотыквы, росшей неподалеку от замка доброго волшебника Хамфри. Вот так касторка! Оказывается, иногда и гадость приносит радость.
Дело оставалось за малым. Айви находилась возле замкового рва, однако мост был поднят, да и вид отвесных стен не вызывал особого желания на них карабкаться. Прежде всего следовало перебраться через ров. Айви почти отчаялась, но вдруг приметила неподалеку россыпь плоских камушков.
— Переходные камни! — воскликнула девочка. — Они-то мне и нужны!
Она попыталась набрать целую пригоршню, но камни выскальзывали из ее маленьких ручонок. Айви огляделась по сторонам, приметила большой зеленый лист и уже потянулась, чтобы сорвать его и завернуть в него камни. Но это оказался не лист, а крылышко огромной серебристой бабочки. Сама бабочка, увы, была мертва. Поняв это, Айви даже прослезилась — ей всегда нравились бабочки и цветы.
Поблизости росло немало ковриков мха, и Айви завернула камушки в один из них. Туда же, сама не зная зачем, она положила и бабочку. Сделав из коврика узелок, Айви подошла ко рву и бросила первый камень. Он плюхнулся, погрузился в воду и почти сразу же всплыл. Следом полетел второй, третий... и так далее, покуда ров не пересекла замысловатая линия. Видимо, волшебник, который замыслил, переходные камни, сделал их такими, что они никак не могли ложиться друг за другом по прямой. Правда, располагать их все равно требовалось по порядку, чтобы линия выглядела еще и приятной. В противном случае любой из них мог оказаться камнем преткновения. Убедившись, что все сделано как надо, девочка осторожно ступила на первый камушек. Он слегка подался под ее весом, но выдержал. Переходные камни и сами по себе позволяют перейти любую водную преграду, а талант Айви способствовал усилению их естественных магических свойств.
Шаг за шагом — и вскоре девочка оказалась на узкой полоске суши между рвом и стеной замка. С одной стороны эта полоска сужалась до тех пор, пока стена не начинала отвесно подниматься из самой воды, с другой же уходила за поворот. Где-то там вполне могли находиться ворота. Айви миновала темную — очень темную! — нишу, почти не обратив на нее внимания, но, сделав еще несколько шагов, вышла на ослепительно яркий свет. Она тут же зажмурилась и прикрыла глаза ладошками, но свет проникал под веки и слепил, не позволяя ничего видеть. Стоило Айви отступить назад, как освещение сделалось нормальным — в поле зрения остался лишь крошечный красноватый огонек.
Но как пройти мимо источника слепящего света? Этак ведь можно и ворота проглядеть, и, чего доброго, свалиться в ров и промочить ноги. Этого Айви вовсе не хотелось — она по опыту знала, что промокшие ноги неизбежно влекут за собой не слишком приятное объяснение с матушкой. Королева Айрин могла целыми днями не находить времени для своей дочурки, но стоило ей оступиться в какую-нибудь лужицу, матушка была тут как тут. Помимо всех этих соображений Айви опасалась, как бы слепящий свет и вправду не ослепил ее по-настоящему и надолго. Ведь тогда родители непременно принялись бы пичкать ее противной морковкой, — по мнению взрослых, в ней содержится какое-то волшебное вещество желтого цвета, будто бы полезное для глаз. Давно известно, что все полезное для здоровья отличается до крайности скверным вкусом.
Требовалось найти какое-то другое решение.
— Как тебе не стыдно, Айви, — пожурила себя девочка. — Ведь ты такая смышленая. Неужто у тебя не хватит ума смекнуть, как пробраться мимо какого-то там слепящего огня?
И конечно же, ума у нее хватило. Уверенность в себе — превосходная штука, и она вдвойне хороша, когда подкрепляется магией.
Вернувшись к затемненной нише, Айви заглянула туда и, разумеется, нашла темный фонарь. Фонарь как фонарь, только испускал он не свет, а темноту. Стоило Айви поднять его, как все вокруг погрузилось в непроглядный мрак, лишь где-то впереди едва виднелся слабый огонек. Айви направилась туда и, едва свернув за угол, вновь оказалась перед источником слепящего света. Но на сей раз ему пришлось столкнуться со столь же сильным источником тьмы. Ни тот, ни другой ни мог взять верх, и в результате у стены замка воцарился нормальный дневной свет. Будь Айви постарше да обладай философским складом ума, ей, наверное, пришло бы в голову, что вся жизнь и весь мир есть не что иное, как не прекращающееся ни на миг противоборство светлого и темного начал, существующих в неразрывном единстве. Но подобные мысли редко посещают головки пятилетних девочек. Поэтому Айви просто-напросто миновала участок слепящего света и свернула за следующий угол. Здесь темный фонарь стал распространять слишком уж густую тьму. Айви оставила его в первой попавшейся нише и продолжила путь.
И тут невесть откуда взялась новая напасть — маленький, но весьма злобный с виду кот с птичьими крыльями... или птица с кошачьей мордой? Так или иначе, этот зверек, нечто среднее между ястребом и котом, явно был настроен помешать Айви идти дальше. Девочка заглянула в узелок, но там не было ничего, кроме мертвой бабочки, подковы ночной кобылицы да нескольких неиспользованных переходных камней. Конечно, можно запустить в летягу камнем, но Айви сомневалась, что ей хватит силы и меткости.
Летающий хищник описывал круг за кругом. Он явно хотел напасть, но остерегался приближаться к зоне слепящего света — ведь у него не было темного фонаря. Поняв, что находится в относительной безопасности, Айви позволила себе приглядеться к нежданному противнику. Да, это была странная помесь ястреба с котом — усатая морда, когтистые лапы, крылья и оперенный хвост.
Интересно, задумалась Айви, как такие существа заводят детенышей? Откладывают яйца, как птицы, или у них все по-другому?.. Эта мысль заставила девочку покраснеть — все-таки у животных детеныши появляются на свет весьма грубым и неприличным способом. Почему-то ни зверят, ни птенцов никогда не находят в капусте. К тому же существует еще и проблема аистов...
Айви нахмурилась, ибо это напомнило ей о несносном братишке Дольфе. Ну что бы аисту не сбросить сверток с мальчишкой прямо в гнездо василисков? Или на стреляющий шипами прикольный кактус? Перед глазами девочки зримо предстала картина: острые шипы поражают маленьких василят, а те, в свою очередь, бросают по сторонам злобные взгляды, обращая все вокруг то ли в грязь, то ли в камень Во всяком случае, маленькие ящерицы с каменными мозгами корчились от уколов каменных шипов... и поделом им.
Айви спохватилась и краешком глаза успела приметить стремительно промелькнувший светлый лошадиный хвост. Ну конечно, это дневная кобылица. Она доставила Айви приятное видение и поспешила разносить другие светлые грезы.
Послышался пронзительный визг. Почти позабывшая о своем противнике Айви подняла глаза и увидела, что с ним происходят странные перемены. Зверек подобрался совсем близко к девочке, и с каждым мгновением кошачьи части его тела становились все более кошачьими, а птичьи — все более птичьими. Более того, каждая из частей боролась за преобладание. Ястребиные крылья ожесточенно хлопали по кошачьей голове, которая, в свою очередь, норовила вцепиться зубами в пернатый хвост. Борьба приобретала все большее ожесточение, перья да клочья шерсти так и летели во все стороны. Наконец странное существо заложило крутой вираж и шлепнулось прямо в ров. По всей видимости, этот эксперимент природы оказался неудачным. В присутствии Айви обострялись все естественные способности, поэтому в одной половине маленького чудища неистово взыграл кот, а в другой — столь же неистово — ястреб. В результате звериное и птичье начала попросту уничтожили друг друга.
Айви двинулась дальше, довольная, что преодолела еще одно препятствие, но несколько опечаленная плачевной судьбой диковинного зверька. Продолжая искать ворота, она приблизилась к надгробию из белесого камня, выполненному в форме головы седого усатого старика. Изваяние выглядело почти живым, и по мере приближения это впечатление усиливалось. Неожиданно надгробие подмигнуло девочке.
— Ой! — пискнула она. — Так ты живой!
— Что за чушь, детка, — каменным голосом произнес старик. — Я просто-напросто головастик — надгробный камень, его ставят в головах могилы, и он принимает форму головы умершего. Можно, конечно, и ногастик поставить, но я не слышал о таком обычае. Кому понравится, чтобы из его могилы торчали каменные ноги? Этак ни один покойник не обретет покоя.
— Выходит, ты выглядишь, как...
— Сообразила! Как тот крикливый старик, что погребен в этой могиле.
— Это интересно... — не вполне искренне промолвила Айви. Похоже, головастик препятствием не являлся, а ей не терпелось попасть в замок.
— Раньше-то я стоял в головах у одной красавицы, которая умерла молодой. Видела бы ты меня тогда! Какие тонкие черты, какие отточенные формы...
— Все это очень мило, — нетерпеливо проговорила Айви, — но мне пора идти.
— Как бы не так! Только попробуй пройти мимо меня! Стоит мне крикнуть, как ты будешь ужучена и ущучена. Стой где стоишь!
— Еще чего, — храбро заявила Айви и шагнула мимо каменной головы.
— Ах ты негодница! — заорало изваяние. — Старших не слушаться! А ну, ужучьте ее! И ущучить не забудьте.
В то же мгновение изо рва появилась голова огромной зубастой щуки, а из-за поворота вылетел жучише — такой огромный и страшный, какого Айви даже представить себе не могла.
Девочка в страхе отскочила и прижалась к стене. Щука с плеском ушла под воду, жук с басовитым жужжанием улетел за угол. Теперь Айви поняла, что головастик не шутит — он ни за что не пропустит ее. Если, конечно, она что-нибудь не придумает. А она придумает, придумает! Она девочка сообразительная.
Через некоторое время Айви пришло в голову, что надгробный камень вызывает щуку и жука криком. Значит, необходимо заставить его умолкнуть. А если?.. Да, пожалуй, это сгодится.
Она бодрым шагом направилась прямо к надгробью. Каменный глаз смерил ее каменным взглядом.
— Храбрись сколько угодно, — промолвил головастик, — но, если пройдешь хоть шагом дальше того места, где стою я, тут же будешь основательно ужучена. И столь же изрядно ущучена.
— Это мне, пожалуй, ни к чему, — пробормотала Айви, садясь на корточки рядом с изваянием. — Как я понимаю, чем ближе к тебе, тем лучше... Я просто хочу немного расчистить грязь, а то вон как тебя землей занесло.
— Только не думай, что тебе удастся меня уговорить...
— Мне это и в голову не приходило, — говорила Айви, разгребая землю, — на самом деле я всегда уважала старших...
Ямка готова. Если положить туда мертвую бабочку, противный головастик окажется в головах бабочкиной могилы. Попадая на новую могилу, он, если, конечно, не соврал, обретет форму головы погребенного. Посмотрим, как он будет кричать, превратившись в голову бабочки.
Айви уронила бабочку в ямку и аккуратно присыпала ее землей. Теперь оставалось только ждать.
Ждать пришлось недолго — головастик ее не обманул. Он начал менять форму. Сначала словно расплылся, утратив человеческие черты и обретя зеленоватый оттенок, а затем принял новые очертания. Стал головой бабочки с длинными опушенными усиками.
— Премило выглядишь, — бросила Айви, проходя мимо.
Каменные усики возмущенно задергались, но изваянию не удалось издать ни звука. Бабочкам несвойственно кричать. Подойдя ко входу, Айви открыла калитку в створке ворот и шагнула внутрь. Навстречу ей вышла молодая хорошенькая женщина.
— Айви, детка! — удивленно воскликнула она. — Откуда ты взялась? И почему не прилетела, как обычно, на ковре?
На сей счет Айви предпочла не распространяться. Зора, конечно же, милое, доброе создание, но в серьезных делах ни на кого из взрослых полагаться нельзя. А Зора, пожалуй, даже слишком взрослая.
— У меня дело, — коротко пояснила Айви. — Надо задать вопрос доброму волшебнику Хамфри.
Зора пожала плечами. Вообще-то она была зомби, но плоть ее не гнила и не отваливалась, так что все принимали ее за обычную живую женщину. Последние два года она присматривала за добрым волшебником Хамфри — чтобы тот побыстрее вырос и повзрослел. Именно в этом заключался ее талант — ускорять взросление. Правда, когда Зора начинала использовать свой талант, все окружающие, включая ее мужа Ксантье, старались оказаться где-нибудь подальше. Почему им не хотелось становиться старше, Айви не понимала — не иначе как, взрослея, люди постепенно забывают, что в свое время им же самим не терпелось вырасти. Так или иначе, Айви и самой доводилось не раз и не два помогать Зоре, усиливая воздействие ее таланта на Хамфри. Совместными усилиями они могли рассчитывать снова сделать его взрослым довольно скоро, но пока волшебник все еще оставался ребенком.
Зора проводила Айви в игровую. Добрый волшебник уже вымахал с Айви, из чего следовало, что за последний год он добавил не меньше трех лет. Хамфри никогда не славился высоким ростом.
— Привет, Айви, — сказал он, завидя девочку. — Что, зашла прибавить мне еще пару годков?
— Нет, я к тебе по делу, — ответила она. Выдавать себя не хотелось, но выхода не было. К тому же считалось, что Хамфри знает все — именно таков был его талант. Кроме того, сейчас, даже оставаясь всеведущим волшебником, он являлся ребенком, а дети часто бывают заодно против взрослых. — Понимаешь, мне ни за что ни про что запретили покидать замок, вот и пришлось пробираться к тебе тайком.
— Как же, ни за что ни про что, — с видом всезнайки усмехнулся Хамфри. — Эта история с лесом и гипнотыквой наделала шума. Сам Конь тьмы разгневался.
— А вот и ни за что, — упрямо возразила Айви. — И вообще, не в этом суть. Давай-ка займемся делом, не то у меня снова будут неприятности. Если обнаружат мое исчезновение!.. В общем, мне нужен ответ.
— Ясно. Ответ стоит год службы.
— Ладно. Я уже добавила к твоей жизни больше, усилив талант Зоры, так что, считай, мы квиты. Думаю, когда-нибудь мне снова доведется заняться твоим старением, и ты будешь должен мне еще один ответ.
Ход ее мысли озадачил Хамфри.
— Что это еще за логика, женщина? — воинственно спросил он.
— Женская логика, — отрезала Айви. — И она самая правильная. Можешь что-нибудь возразить?
— Хм... Могу, конечно, но... В конце концов, когда-нибудь ты станешь королем Ксанфа...
— Это я и без тебя знаю!
Приглядываясь к матери, Айви усвоила, как следует обращаться с мужчинами, в том числе и с теми, которых ей вряд ли удастся очаровать.
— Никогда не позволяй мужчине взять верх, — говаривала Айрин, после чего насмешливо добавляла:
— Потому как не известно, правильно ли он этим воспользуется.
— Ладно, говори, что у тебя за вопрос, — с кислым видом пробурчал Хамфри.
— Мне нужно узнать, как вычистить волшебный гобелен, чтобы призрак Джордан мог вспомнить все, что случилось с ним до того, как он стал призраком.
Нормальный человек едва ли уразумел бы, в чем тут суть, но Хамфри был истинным магом информации. Он прожил более ста лет, прежде чем по случайности сделался младенцем, как и дракон-паровик Стэнли. Волшебные знания возвращались к нему быстро — как и его нелегкий характер. На сей раз Хамфри задумался, но ненадолго.
— Надо заглянуть в Книгу ответов, — наконец сказал он.
Многие считали россказни о великой книге, содержащей ответы на все возможные вопросы, не более чем пустыми байками, но Айви знала: утверждать такое может лишь тот, кто никогда не бывал в кабинете Хамфри. Не тратя времени даром, добрый волшебник подошел к столу, на котором покоился внушительного вида фолиант, взобрался на высокий табурет, чтобы дотянуться до него, и принялся сосредоточенно переворачивать страницы.
— Хорошо, что я снова научился читать, — бормотал он себе под нос. — Так, что тут у нас... бамбуховые вишни... быкоелки... древопутаны... ага, гобелены... Изготовление... размещение... правила пользования... плохое обращение... А вот и чистка!
— Это то, что нужно! — пискнула Айви.
— Помолчи, женщина! Не видишь — я занят!
Айви открыла было рот, чтобы дать подобающий ответ, но тут же закрыла его, решив повременить до той поры, пока не получит требуемою от не умеющего вести себя достойно Хамфри. Мать всегда говорила, что, ежели имеешь дело с мужчиной, важно, чтобы каждое твое слово было сказано ко времени. К тому же, ежели тебя назвали женщиной, это вовсе не оскорбление. Вдобавок Айви не могла не порадоваться тому, что Хамфри не стал вникать в раздел о плохом обращении. Мало ли что там написано насчет мокрых рук и всего такого прочего. Объясняться на сей счет ей вовсе не хотелось.
— Используй очищающее средство, — промолвил Хамфри. — Оно годится и для волшебных гобеленов, и для раковин. Жгучий щелок — вот как оно называется. Рецепт такой: берешь...
— Эй, не тараторь, — возмутилась Айви. — Ты что, думаешь, я с ходу запомню рецепт какого-то там могучего щелока? С этими рецептами одна морока. Как варить яйцо вкрутую, я и то запомнила лишь с третьего раза. Нет, ты мне все напиши — только крупными буквами, да чтобы слова были покороче. — Айви уже училась читать, но красивые, понятные слова — такие, как «смех» или «игра», — нравились ей куда больше длинных и скучных «поведение» и «воспитание», не говоря уже о гадком слове «наказание».
Хамфри надул щеки, выпустив воздух, как делал, еще когда был столетним старцем, и пробурчал:
— Тогда принеси мне вон ту ксерокошку. Ее зовут Копи, и она скопирует тебе все что надо.
Посмотрев, куда указал Хамфри, девочка увидела свернувшееся в углу, словно мохнатая гусеница, существо с длинным пушистым хвостом, всего четырьмя лапами и усатой мордочкой. Оно казалось мягким на ощупь, но почему-то весьма самостоятельным и обладающим чувством собственного достоинства.
Подойдя поближе, Айви попыталась взять ксерокошку на руки, но та выскользнула. Тогда девочка ухватила ее за хвост — и едва успела отдернуть ручонки. Существо зашипело, глаза его вспыхнули огнем, а из мягких подушечек лап показались весьма неприятного вида когти.
К этому зверьку требуется иной подход, поняла Айви, а поняв, разумеется, его нашла.
Встав перед ксерокошкой, она начала приманивать ее:
— Копи... Копи... Копи... — при этом Айви отступала к столу Хамфри.
Оправдывая свое прозвище, зверушка двинулась следом, старательно копируя движения девочки.
Когда они добрались до стола, Айви указала на его крышку.
— Прыгай сюда! — сказала она ксерокошке и высоко подскочила на месте.
Копи подпрыгнула — тоже на месте.
Поэтому, к величайшему раздражению доброго волшебника, Айви пришлось самой взобраться на стол.
— Копи, ко мне! — позвала она, и ксерокошка пристроилась рядом с ней.
— Слезь со страницы! — закричал Хамфри на Айви, после чего плюхнул на эту страницу ксерокошку. — Копи, копируй! — распорядился он.
Сидя прямо на рецепте жгучего щелока, ксерокошка мягко заурчала, а потом открыла рот и высунула язык, оказавшийся листочком бумаги.
Хамфри оторвал его, протянул несколько удивленной такой бесцеремонность девочке и сказал:
— Вот тебе рецепт очищающего средства. Забирай и уходи.
Само собой, Айви снова вознамерилась дать достойный ответ и снова воздержалась, сообразив, что на самом деле хочет уйти, ведь нужный ответ получен. Иногда — по чистой случайности — указания мужчин оказываются правильными, и в таких случаях, как это ни досадно, им лучше следовать.
Айви слезла со стола. Добрый волшебник продолжал увлеченно читать. А ксерокошка, о которой он совсем забыл, — копировать. Листки бумаги один за другим появлялись у нее изо рта и падали на стол. Очередная копия рецепта жгучего щелока упала прямо на то место, в которое вчитывался Хамфри.
— Такие интересные методы... — пробормотал он себе под нос и обернулся на ксерокошку. — Любопытно... здесь как раз говорится о таксидермии...
Копи немедленно спрыгнула со стола. Повышенного интереса Хамфри к таксидермии она явно не разделяла и не одобряла.
Айви направилась к выходу, но тут ее встретила горгона — стройная, элегантная женщина с закрытым вуалью лицом и тонюсенькими змейками вместо волос. Она была женой доброго волшебника и матерью Хамфгорга, хорошего приятеля Айви.
— Уже уходишь, малышка? — обратилась горгона к девочке. — Перекуси на дорожку.
Айви хотела отклонить это предложение — пока не увидела самый прекрасный, самый ароматный, самый завлекательный непечатный пряник, какой только можно себе представить. При виде его девочка растаяла — а куда пойдешь растаявши? Она решила, что горгоне, видимо, недостает женского общества, а потому будет невежливо просто так взять и уйти.
Вдоволь полакомившись и не забыв поблагодарить хозяйку, Айви — уже знакомым путем через гипнотыкву — вернулась в замок Ругна. К счастью, никто, кроме призраков, не заметил ее отсутствия. Впрочем, какое тут счастье, если решительно никто не замечает никого и ничего, кроме этого никудышного младенца. Вот бы уронить его в глазок гипнотыквы, причем без всякой подковы!
Одно утешало — теперь есть возможность очистить гобелен и узнать историю Джордана. Оставалось лишь воспользоваться рецептом и изготовить очищающее средство. Призраки помогли ей найти горшочек и все необходимые ингредиенты: немного сухой воды, толченая собачья чушь, изрядная доза казуистической соды и все такое прочее. Казуистика — штука жгучая, но в рецепте было написано, как уберечь руки. Правда, сам рецепт оказался довольно сложным, но привидение по имени Ида, подружка Джордана, помогло Айви избежать ошибок. Хорошо все-таки быть грамотной, даже если ты привидение. По ходу изготовления средства Айви пришлось наскоро оттараторить несколько заклинаний, чтобы собачья чушь как следует растворилась в казуистике. В итоге она получила бутылочку жидкости. Раздобыв губку, Айви смочила ее жгучим щелоком и протерла поверхность гобелена. Эффект был ошеломляющим. Краски заиграли, каждая деталь стала отчетливо различимой. Движущиеся изображения выглядели столь реальными, что Айви трудно было поверить, будто в них нельзя войти.
— Теперь я узнаю все, каждую подробность, каждую мелочь, — промолвил Джордан. — Там вся моя жизнь и моя память.
— Ну так давай, рассказывай, — велела Айви.
Усевшись перед гобеленом, она, следуя указаниям Джордана, настроила изображение на начало его истории. Сам-то он, будучи призраком, не мог этого сделать. После того как была установлена правильная последовательность событий, Джордан принялся комментировать происходившее. Скучные места он пропускал, предпочитая рассказать поподробнее о самом интересном: отважных подвигах, диковинной магии и, конечно же, поцелуях. То была воистину захватывающая история, где присутствовали добро и зло, доблесть и измена, неколебимая верность и жгучая, как очищающий щелок, ложь.
